Текст книги "Свечная башня"

– Ничего особенного! Расходимся! – Мирослава встала и тут же чуть не упала снова. Каблук она все-таки сломала.

Она бы не упала. Больше никогда и ни за что! Но он все равно схватил ее за плечо. Хватка эта была крепкая, куда крепче недавнего рукопожатия.

– Осторожно. – Он не иронизировал и не улыбался, он снова вглядывался в ее лицо. Внимательно и, кажется, встревоженно.

– Да куда уж осторожнее! – Мирослава повела плечом, стряхивая его ладонь.

Она злилась. И даже не из-за того, что этот патлатый хакер увидел ее в неприглядном виде, валяющуюся на дне оврага. Она злилась, что потеряла время. И потеряет еще больше, потому что дурацкий каблук дурацкой туфли сломан. Потому что ей теперь не бегать в поисках Василисы, а только ковылять.

– Дай вторую, – сказал Фрост и протянул руку.

– В смысле?

Мирослава так растерялась, что даже на мгновение перестала злиться.

– Вторую туфлю. Отломаю каблук, получится симметрия.

В его словах было рациональное зерно, и Мирослава сняла туфлю.

Каблук он отломал быстро. Вот такое хреновое качество у дорогой итальянской обуви!

– Где твой мотоцикл? – спросила она, обуваясь.

Теперь, когда он видел ее поцарапанные коленки и слышал, как она орет от ужаса, можно, наверное, перейти на новую ступень общения. Но только за пределами школы! В стенах никакой фамильярности! Это Мирослава решила для себя раз и навсегда. Если хочешь, чтобы тебя уважали, держи дистанцию.

– Там. – Он посмотрел вверх. – А мы куда?

– Прямо! – Мирослава ступила с мягкой моховой кочки на присыпанную речными камешками тропинку. – Местные ходят этим путем.

Она шла впереди, он следом, потому что на узкой тропе двоим не было места, а уступать лидерство в поисках Василисы Мирослава не собиралась.

– Долго еще? – спросил Фрост за ее спиной.

– Метров пятьсот – и выйдем на опушку. Там до деревни рукой подать. – Она замерла. Фрост оказался не таким расторопным, как Лисапета, и едва не сбил ее с ног. Сбил бы наверняка, но вовремя поймал за руку, не дал свалиться с ног.

– Что такое? – спросил с вежливым интересом, словно бы у них была не поисковая операция, а легкая прогулка.

– Вот! – Мирослава подобрала с земли ветку, шагнула к самой кромке воды, подцепила бумажный кораблик, вытащила на сушу. – Это ее!

– Девочки?

– Василисы! Это ее кораблик.

– Откуда тебе знать? Он же не подписан. – На кораблик Фрост смотрел с сомнением, брать его из рук Мирославы не спешил.

– Считай, подписан. – Она отряхнула кораблик от воды. – Это бумага для рисования. Очень дорогая бумага. Школа закупила партию специально для Василисы. Она рисует.

– Рисует?

– Школа для талантливой молодежи, если ты понимаешь, о чем я. Василиса талантливая, очень талантливая девочка!

– Как ты? – вдруг спросил он.

– Почему, как я? При чем тут вообще я?! Не важно! – Мирослава взмахнула зажатым в пальцах корабликом. – Бумага еще не размякла. Значит, она запускала кораблик недавно.

– Два часа, плюс-минус пятнадцать минут.

– Ты издеваешься?

– Я уточняю время. Девочка проходила здесь несколько часов назад… – Он вдруг замолчал, посмотрел поверх Мирославиной головы. – Дай-ка мне!

Ветку он выхватил из ее рук с поразительной скоростью и ловкостью. Выхватил и принялся шуровать ею в воде. На поверхности появился сначала один бумажный кораблик, потом второй, а потом целая затонувшая флотилия.

– Это что вообще? – спросила Мирослава, наблюдая за тем, как он выкладывает на берегу кораблики. Получилось восемь штук. Причем, два из них на кораблики уже почти и не были похожи.

– Это ее флотилия. Я так думаю, она каждый день по дороге домой запускала по одному кораблику. Кораблик плыл, она шла следом, наблюдала. А тут такое место… затон, изгиб русла. Видишь? Тут они застревали, намокали и уходили под воду. Последний не ушел, потому что еще не размок. Пойдем!

– Куда? – Как так получилось, что главным в их поисковой операции стал этот патлатый хакер? Не в тот ли момент, когда она, Мирослава, потеряла лицо и авторитет, кувыркнувшись в овраг?

– Дальше вдоль русла.

Он не стал дожидаться, отодвинул Мирославу, пошагал вперед. Его обтянутая косухой спина мешала обзору. Мирослава злилась, вертела головой по сторонам. Здесь, на дне оврага, тоже был подлесок: густой ивняк и клочковатые заросли рогоза вдоль берега. Мирославу снова обдало холодом. Она вдруг представила, как Фрост шурует веткой в воде и вместо бумажного кораблика вытаскивает на сушу мертвое детское тело…

Дичь какая! Откуда? С чего вообще такое пришло в голову?! Не было такого никогда! Не такое было… Совсем не такое, но вспоминать об этом не нужно. Психолог запретил еще много лет назад. Провел ревизию в Мирославиной голове, разложил все по полочкам. Вот стеллаж с безопасными воспоминаниями. Вот с относительно безопасными. А вот за эту обшарпанную дверцу лучше не заглядывать. Да, из-под нее пробивается свет. Но что это за свет такой? Кто его зажег и для чего? Вот рыба-удильщик… она тоже зажигает свет, забавный огонек на удочке. А что потом? Для чего она его зажигает?..

Мирослава сначала остановилась, а потом присела на корточки, уже нисколько не заботясь о порванных колготках и поцарапанных коленках. Волны накатывали одна за другой. Сначала холодная, потом горячая… В голове шумело. Хотелось лечь прямо тут, на зыбком речном берегу, закрыть глаза и видеть только пробивающийся из-под закрытой двери свет. Она знала, что там, за дверью. Когда-то знала, а теперь забыла.

– Эй. – На плечо легла тяжелая ладонь, и Мирослава едва не вскрикнула. Зато волны откатили все разом: и холодные, и горячие. – Что с тобой?

Она видела только его заляпанные грязью боты. Так не пойдет, надо встать!

– Голова закружилась. – И она встала. Даже не покачнулась. Только ноги в изуродованных лодочках пришлось расставить пошире. На всякий случай.

– Может сотрясение? – Фрост смотрел озабоченно. Но это была забота очень особенного рода. Мирослава его задерживала, мешала двигаться вперед, искать Василису. Не забота, а озабоченность.

– Нет у меня никакого сотрясения!

А голос снова сделался сиплым. С голосом у Мирославы была беда. Она даже с фониатром одно время занималась, чтобы научиться контролировать вот эту натужную, почти истеричную хрипотцу. Фониатр, лучший на всю область специалист, не находил в устройстве Мирославиных голосовых связок ничего особенного и по простоте душевной посоветовал ей сеансы у психолога.

Не его вина! Он просто не знал, что все эти психологи-психотерапевты для Мирославы давно были пройденным этапом. Помоги себе сама, детка! Вот такой у нее был девиз! Хотя, если быть до конца честной, психолог помог. Расставил в Мирославином подсознании стеллажи, крепко-накрепко запер опасную дверцу. Вот только со светом так и не смог ничего сделать. Но свет – это ведь не самое страшное в жизни. Свет всяко лучше темноты! А стеллажи и привычка все структурировать и раскладывать по полочкам весьма помогали в карьере. Да, благодаря психологу Мирослава стала очень организованной и очень целеустремленной. Он ничего такого не говорил про сублимацию, но и она сама была не лыком шита, почитывала на досуге спецлитературу. Вот и про сублимацию знала не понаслышке, только никак не могла взять в толк, что именно так удачно сублимирует.

Фрост еще какое-то время ее разглядывал, а потом кивнул и пошагал вперед.

– Скажи, если вдруг снова занеможешь.

– Занеможешь… – фыркнула она, срывая и засовывая в рот прибрежную былинку. Былинка была сухой и имела вкус пыли, но Мирослава упрямо сжала ее зубами. Упрямство – это еще одно из ее выдающихся качеств!

Дальше лесной подшерсток и прибрежные заросли Фрост обшаривал сам. Ничего они не нашли! Ничего и никого! Молча вышли на лесную опушку, молча уставились на чуть покосившийся, но явно обитаемый дом – аванпост прячущейся за кустами сирени и чубушника деревни.

– Идем дальше? – спросил Фрост.

– Отвернись, – велела Мирослава.

Он снова не стал спрашивать, зачем – молча повернулся спиной. Мирослава торопливо стянула порванные колготки, ими же стерла подсохшую кровь с коленок, а потом забросила в кусты. Вред экологии был нанесен серьезный, но не таскать же колготки с собой! Еще хорошо, что до сих пор не смылся загар, и ноги даже без колготок выглядят вполне прилично.

– Все, – сказала Мирослава, одергивая юбку. – Поворачивайся.

Он не стал оборачиваться. Наверное, уже насмотрелся на ее разбитые коленки. Вместо этого он спросил:

– Ты знаешь, где она живет?

Мирослава знала. Маленький домик недалеко от сельского магазина. Некогда аккуратный, выкрашенный в веселый голубой цвет, а сейчас унылый, нуждающийся если не в капитальном ремонте, то хотя бы в косметическом. И, будь это Мирославин дом, палисадник она бы тоже привела в порядок, постригла бы огромный куст сирени, рассадила бы одичавшие хризантемы, покрасила забор и лавку. Ведь это же просто и недорого! И дом бы сразу стал веселее и наряднее. Но Василисина маменька была дамой тонкой душевной организации. Слишком тонкой, для такой банальщины, как создание уюта и красоты. Наверное, она считала себя этакой тургеневской девушкой, а Мирослава считала ее просто ленивой дурой, которая не занимается ни бытом, ни единственной дочерью. Неудивительно, что Василиса не рвется после уроков домой. Мирослава бы тоже не рвалась.

– Так куда мы дальше? – спросил Фрост.

– В библиотеку! – сказала Мирослава.

Другой бы на его месте спросил, причем тут вообще библиотека, но хакер Фрост был на удивление нелюбопытен. Однако, он знал, где находится библиотека, потому что не стал дожидаться инструкций, а самолично выбрал правильное направление.

– Бывал здесь? – спросила Мирослава, глядя в его широкую спину.

Он остановился, обернулся, посмотрел на нее этим своим странным, слегка удивленным взглядом, кивнул.

– Доводилось. А ты?

Он отвернулся, пошагал вперед, и получалось, что Мирослава опять разговаривает с его спиной.

– Тоже доводилось, – процедила она.

Библиотека располагалась в сельском клубе. Или как нынче называлось это приземистое двухэтажное здание? Мирослава присмотрелась. Никакого упоминания о том, что некогда здесь был клуб, она не нашла. Зато увидела вывеску «Комбинат бытового обслуживания № 3». Можно подумать, где-то поблизости имелись КБО № 1 и КБО № 2!

Они поднялись по щербатым ступеням крыльца, Фрост толкнул дверь, пропуская Мирославу вперед в пыльный сумрак коридора. Еще и в спину легонько подтолкнул, когда она замерла в нерешительности. Этот небрежный и фамильярный жест так сильно ее разозлил, что захотелось врезать наглому детинушке под дых. Бить под дых детинушек она умела. Имелась на ее тайных стеллажах и коробочка с такими вот специфическими знаниями, пылилась за ненадобностью в дальнем углу. А сейчас бы пригодилась.

Но бить Фроста Мирослава не стала, решила проявить гуманизм. Опять же, еще неизвестно, как сложатся их дальнейшие отношения. Если можно не усугублять, то лучше и не усугублять. Это уже не бабушкин постулат, этот ее собственный. Набралась ума-разума за все эти годы.

По коридору Мирослава шла осторожно, почти на цыпочках. Фрост тоже не шумел, в своих грубых ботинках двигался он на удивление тихо, даже косухой не скрипел. Помещение библиотеки располагалось в конце коридора. Было оно большое, просторное, праздничное. По крайней мере, маленькой Мирославе так казалось. А бывала она в детстве здесь часто, потому что бабуля работала в клубе библиотекарем. Еще в те славные времена, когда это был именно сельский клуб, а не какой-то там «КБО№ 3».

Дверь, ведущая в библиотеку, была закрыта, несмотря на то, что работать библиотека должна была до шести вечера. Василисина маменька, как любая уважающая себя тургеневская девушка, пунктуальностью не заморачивалась. Зато она заморочилась тем, чтобы аккуратным почерком вывести под графиком работы «Директор библиотеки – Гала Федоровна Свиридова». Мирослава знала наверняка, что Галу Федоровну родители нарекли обыкновенной Галей – по-простому, по-деревенски. Но Галей жить неинтересно, гораздо интереснее и эстетичнее жизнь у Галы. Веет этаким сюрреалистичным, намекает на душевное родство с самим Сальвадором Дали. Это если забыть про родство с Тургеневым. Мирослава была почти уверена, что и Василису Гала пристроила в горисветовскую школу в надежде прикоснуться к чему-то по-настоящему прекрасному, а не надуманному. Опять же стипендию не стоит сбрасывать со счетов.

Пока Мирослава размышляла над сложностью душевной организации Галы Свиридовой, Фрост несколько раз подергал дверную ручку.

– Райком закрыт! Все ушли на фронт! – сказал, прислоняясь плечом к стене. – Расходимся?

Но не была бы Мирослава Мирославой, если бы сдалась так быстро! Не говоря ни слова, все так же на цыпочках, она пошла по коридору, на ходу мягко и бесшумно нажимая на дверные ручки. Ей повезло, та самая дверь оказалась не заперта. Когда-то, еще во времена Мирославиного детства, в этой комнате располагалась гримерка. Да-да, в сельском клубе имелся свой собственный самодеятельный театр и своя собственная гримерка! Сейчас от театрального и богемного тут ничего не осталось. Гримерку превратили в склад ненужных вещей, но дверь, которую надеялась найти Мирослава, была на месте. И запиралась эта дверь на обыкновенную щеколду. Сейчас щеколда была откинута, а сама дверь слегка приоткрыта.

– Это что за Нарния? – шепотом спросил Фрост.

– Это гримерка, – сказала Мирослава и толкнула дверь. – Она смежная с библиотекой, и ее всегда забывали закрывать.

Дверь открылась без скрипа, и Мирослава шагнула в свою собственную Нарнию, некогда наполненную чудесами и удивительными существами, а сейчас затянутую паутиной и пропахшую старой бумагой. Библиотекарем Гала была таким же хреновым, как и хозяйкой.

Не оборачиваясь на Фроста, Мирослава пересекла подсобное помещение, в котором бабуля любила пить чай с подругой Зоей Митрофановной, тогдашней заведующей клубом. Сейчас это был точно такой же хламовник, как и бывшая гримёрка. Дальше шел читальный зал с шестью письменными столами и раритетным лампами с зеленым плафонами. Судя по толстому слою пыли, ни залом, ни столами уже давным-давно никто не пользовался. Вся библиотечная жизнь при Гале Свиридовой сосредоточилась в просторной комнате с тремя металлическими стеллажами, картотекой и письменным столом, за которым сидела худенькая девочка с косой до пояса.

От сердца отлегло. Оказывается, все это время Мирослава дышала вполсилы, а теперь вот вдохнула так глубоко и громко, что Василиса испуганно вздрогнула, развернулась всем телом, уставилась на них с Фростом черными пуговицами глаз.

– Она? – спросил Фрост, разглядывая Василису.

– Она. – Мирослава обошла стол, встала напротив девочки, спросила строгим голосом. Очень строгим: – Василиса, у тебя совесть есть?

– Есть. – Девочка кивнула. Перед ней лежал лист бумаги, точно такой же как те, из которых она делала свою маленькую флотилию. Вот только лист этот был перевернут рисунком вниз.

– А мобильник?

– Мобильника нет. – Василиса покачала головой и прижала лист бумаги ладонью, словно боялась, что Мирослава может попытаться его забрать. Сказать по правде, искушении было велико, но Мирослава свято чтила личные границы. Даже если это были границы двенадцатилетней девочки. – Мама говорит, что от них опасное излучение.

Ну понятно! Опасное излучение ж куда опаснее, чем невозможность в любой момент связаться со своим детенышем!

– А уши? – Мирослава не собиралась отступать и намеревалась довести дело до конца, докопаться до истины.

– Уши? – Василиса моргнула. Ресницы у нее были черные и длинные. Ресницами и талантом она явно пошла не в маменьку. Хотелось бы, чтобы и умом тоже.

– Мы стучались. Ты слышала?

– Слышала.

– Так почему не открыла?

– Потому что дверь была закрыта снаружи.

Логично. Логично, но все равно мало!

– А голос? Голос у тебя есть?

Собственный Мирославин голос снова сделался сиплым. Надо думать, что от злости, а не от волнения. Чего волноваться, когда пропажа уже нашлась?!

– Мы тебя звали, – сказал Фрост. Спокойно сказал, вообще без эмоций.

– Вы меня не звали. – Василиса покачала головой. – Вы просто стучались в закрытую дверь.

И ведь не поспоришь! Мирослава, будь у нее собственные дети, первым делом учила бы их не открывать двери незнакомцам. Пусть даже это двери общественной библиотеки.

– Окей, – сказала Мирослава. – Хорошо, мы тебя не звали, но мы тебя искали.

– Почему?

– Потому что твоя мама волнуется! Ты не пришла вовремя домой! – Она не хотела срываться на сиплый крик. Само как-то получилось.

– Она не волнуется. – В отличие от Мирославы, Василиса была спокойна, только свой рисунок она теперь прикрывала сразу двумя ладонями.

– Откуда тебе знать? – спросил Фрост. Он задумчиво разглядывал русую макушку девочки и скреб затянутой в перчатку рукой щетинистую щеку. – Родители, знаешь ли, всегда волнуются из-за детей.

– Я уже взрослая! – Василиса дерзко вздернула подбородок. Ишь ты, взрослая она!

– Я тоже взрослый, но маме отзваниваюсь каждый день.

Мирослава усмехнулась. Надо же, хакер и байкер, а такой трепетный – маменьке каждый день звонит!

– Она не волновалась, – упрямо повторила Василиса. – Она была занята.

– Чем? – спросила Мирослава.

– Не чем, а кем. У нее был гость.

На лице девочки промелькнуло что-то такое… приправленное горечью и детской обидой. Фрост многозначительно посмотрел на Мирославу поверх ее головы. Мирослава ничего не желала знать про гостей Галы Свиридовой, но жизненный опыт и богатая фантазия помогли представить все в красках. У Фроста с опытом и фантазией, похоже, тоже все было в полном порядке.

– Но она ведь все равно волновалась. – Пожалуй, впервые в жизни Мирославе приходилось выступать адвокатом дьявола. И плевать, что дьявол рядился в платьишки тургеневской девушки. – Она звонила мне, спрашивала, почему ты до сих пор не дома.

– Она не могла вам звонить. – Василиса быстрым движением сложила свой рисунок. Мирослава успела заметить лишь самый край – что-то черное, не по-детски мрачное.

– Почему не могла? – спросила она.

– Потому что у нее нет вашего номера телефона, а Лисапета… А Лизавета Петровна отказывается ей его давать.

– А зачем твоей маме номер моего телефона? – Мирославе и в самом деле было любопытно, с чего бы Гале Свиридовой захотелось с ней поболтать.

– Или ваш, или бухгалтерии. – Василиса сунула сложенный рисунок в карман. – Лучше бы конечно Всеволода Мстиславовича, но это же вообще нереально.

– Нереально, – согласилась Мирослава. Сложно представить, что Всеволод Мстиславович снизошел до разговора с кем-то из родителей, не входящих в попечительский совет. Не в его правилах. – Так зачем ей мне звонить?

– Затем, что уже пятое число.

– И?..

– И стипендию за меня должны были перевести первого.

– И?..

– И не перевели. – Василиса улыбнулась совершенно недетской улыбкой. – Стипендию не перевели, а у мамы планы. Вот она и разволновалась.

– У мамы планы на твою стипендию?

Василиса ничего не ответила, лишь пожала плечами. Фрост с равнодушным видом смотрел в окно, про планы ему, видимо, было неинтересно.

– Она звонила в школу, чтобы поговорить о задержке выплат? – Зато до Мирославы наконец начало доходить.

– Я всегда прихожу домой в одно и то же время. – Василиса рассматривала свои обгрызенные ногти. Про ногти Мирославин психолог многое бы мог рассказать. – И сегодня я почти не задержалась. Понимаете?

Мирослава понимала. Тургеневской девушке Гале было плевать на дочку, она всего лишь пыталась стрясти со школы денег. А деньги завсегда удобнее требовать, если есть рычаг давления. Безопасность кровиночки чем не рычаг?

– Пойдем, – сказала она, глядя на Василису сверху вниз.

– Куда?

– Навестим твою маму.

– Она будет рада. – Василиса снова усмехнулась.

– Я даже не сомневаюсь! – Мирослава тоже усмехнулась.

* * *

В поисково-спасательную операцию Фрост влип совершенно случайно. Ничего такого он не планировал. Он даже почти стразу понял, что ничего страшного с пропавшей девочкой не случилось. Но Мирослава нервничала. Она конечно делала вид, что злится, но на самом деле нервничала. И его, Фроста, не узнала. Не промелькнуло даже тени узнавания в ее сердитом и самоуверенном взгляде.

Ну и ладно. Так, наверное, даже лучше. Начали знакомство с чистого листа. И сразу после знакомства Мирослава принялась раздавать команды. Водилось ли за ней такое раньше? Фрост не помнил. Нравилась ли ему эта новая Мирослава? А пожалуй, не очень. Но девочка пропала, и тут не до симпатий-антипатий.

Он согласился помочь, а Мирослава даже не сказала спасибо. Впрочем, чего ждать от помощницы самого Горисветова? Или как она там представилась?

Со своим заданием Фрост справился быстро. По кружной дороге проехал медленно, на ходу всматриваясь в придорожные заросли. Да не стал бы ни один нормальный ребенок пользоваться этим длинным и скучным путем, когда есть лесная тропинка. Фрост был в этом уверен, но свою часть работы все равно выполнил с максимальной тщательностью. Теперь можно было с чистой совестью двигать в овраг по следам пропавшей девочки Василисы и отправившейся на ее поиски Мирославы.

Ишь, имена какие затейливые: Василиса, Мирослава! Прямо сказочное царство какое-то. Вот только сказки в этом царстве случались отнюдь не добрые. Всякие тут случались сказки, если уж начистоту. Поэтому Фрост очень удивился, когда узнал, что Горисветово снова обитаемо. Да не просто обитаемо, а обжито с максимальным комфортом. Похоже, сильных мира сего жизнь ничему не учит. Или, наоборот, учит?

Мирославу он нашел по звуку – испуганному сиплому вскрику. Именно вскрику, а не крику. Слишком уж быстро все оборвалось. Не к добру. Вот тогда он испугался в первый раз по-настоящему, до холода в затылке, до ноющей боли в костях. Испугался, бросил байк посреди дорожки и ломанулся на звук. Хорошо, что бежать далеко не пришлось и ничего непоправимого не случилось. Мирослава всего лишь свалилась в овраг. Вот только там, в овраге, она вела себя странно, словно бы отбивалась от кого-то невидимого, хрипела, синела лицом и брыкалась.

В медицине Фрост был не силен, представление о последствиях черепно-мозговой травмы имел весьма смутное, поэтому в овраг спускался не без опаски. Как спасать пострадавшую, если не знаешь, от чего вообще спасаешь? Поэтому первым делом он пострадавшую зафиксировал, чтобы не рыпалась и не мешала себя спасать. К слову, рыпалась она недолго. Стоило только прикрикнуть, и она сразу затихла. А дальше дело пошло веселее. Как только Мирослава очухалась, первым делом начала рефлексировать из-за порванных колготок и грязных коленок. Принялась коленки прикрывать, а на него порыкивать. И вот тут он сразу же успокоился. Если порыкивает, значит, ничего не отбила и не сломала. Кроме каблука. Это ж какой дурой нужно быть, чтобы скакать по лесам и оврагам на каблуках! Про дуру Фрост не сказал, сдержался. Отыгрался на втором каблуке. Обувка оказалась хлипкой, куда слабее Мирославиных костей.

Дальше искали пропавшую девочку вместе. И когда обнаружили бумажный кораблик, Фрост почти успокоился. В отличие от Мирославы. Эта все время нервничала, озиралась и порывалась самолично обшарить все прибрежные заросли. Из-за девочки переживала или из-за возможного скандала? Опасалась перспективы получить выговор от обожаемого босса?

Фрост в поисках не мешал, держался поблизости, иногда на шаг впереди. Просто так, на всякий случай. А Мирослава словно взяла след, ломанулась не к девочке домой, а на работу к ее маме. Интуиция сработала или просто повезло? Он не стал вникать. Мирослава шла по следу, он наблюдал.

Девочка со сказочным именем Василиса нашлась-таки в закрытой библиотеке. Вот тогда Фросту и показалось, что она с легкой придурью. Потом ему подумалось, что Василиса над ними издевается. То, что девочка умна, но обижена, выяснил не он, а Мирослава. А Фрост выяснил, кто у беглянки мама…

К дому Василисы шли молча. Мирослава впереди. Следом девочка. Замыкал процессию Фрост. Получался вполне себе конвой. Ему бы прямо сейчас распрощаться с этими сказочными девицами и отправиться обратно к брошенному на произвол судьбы байку, но стало вдруг любопытно посмотреть на Василисину маман.

В чужой дом Мирослава вошла по-хозяйски, без стука. Пропускать вперед девочку не стала. Фроста тоже. Да он и не особо рвался. Сунул руки в карманы косухи, осмотрелся.

– Есть кто живой? – спросила она, стоя посреди просторной и не особо опрятной комнаты, служившей сразу и столовой, и гостиной.

Ответом им стала тишина, и Фросту подумалось, что нерадивая мамаша лично отправилась на поиски пропавшей дочки. Зря подумалось. Мамаша выплыла на зов Мирославы спустя несколько минут. Именно выплыла, а не вышла, на ходу запахивая цветастый халатик и поправляя растрепавшуюся прическу. В общем, вид она имела богемный. Ну, богемный в представлении деревенской библиотекарши, не бывавшей дальше стен этой самой библиотеки. Вот Фрост бывал и богемных девиц на своем веку повидал, поэтому мог считать себя в этом вопросе экспертом.

Гала Свиридова тоже считала себя экспертом, потому что ей хватило всего лишь одного мгновения, чтобы оценить ситуацию. На Фросте ее взгляд задержался, пожалуй, чуть дольше. Наверное, в этот самый момент она оценивала не только ситуацию, но и его. Оценку дала, по всему видать, не слишком высокую, потому что тут же переключилась на пропавшее и вновь обретенное чадушко.

– Васенька! – вскрикнула она и прижала ладонь к груди. – Васенька, нашлась! Как же ты меня напугала, детка!

Детка Васенька поморщилась и попятилась. В маменькины объятья она явно не спешила. Мирослава тоже не спешила передавать девочку родительнице, стояла, смотрела, хмурилась.

– Мирочка! Мирочка, это же ты?! – А вот родительница не хмурилась, родительница лучилась совершенно неискренней радостью.

– Да, это я. И на всякий случай напомню, что меня зовут Мирослава Сергеевна.

– Да брось ты эти условности, Мирочка! Как же давно мы не виделись!

Гала сделала шаг, и Мирослава попятилась. Выражение ее лица было таким, словно она боялась замараться.

– Мы не виделись тринадцать лет, – отчеканила она.

– Долгий срок! – Гала закатила глаза к давно небеленому потолку.

– Недостаточно долгий, чтобы забыть, как меня зовут, Галина.

– Ну, тогда уж и ты будь любезна, – улыбка вмиг истаяла на все еще красивом, но уже тронутым ранним увяданием лице. – называй меня Галой.

Значит, теперь она Гала. Интересно, сама додумалась или кто-то надоумил? Фрост усмехнулся, подпер плечом дверной косяк. Это была удачная позиция, она выводила его со сцены боевых действий, но оставляла хороший обзор. В том, что боевые действия неминуемы, он не сомневался. Стоило только глянуть на лицо Мирославы. В отличие от него, Мирослава с самого начала знала, с кем им придется иметь дело, успела, наверное, подготовиться. Гала, по всему видать, тоже готовилась. Не зря же искала номер Мирославиного мобильного.

– Это ужасно, – сказала она трагическим шепотом и снова прижала ладонь к груди. – Васенька, я так волновалась!

Васенька хмыкнула.

– Что-то не похоже, что волновалась. – Голос Мирославы звучал вкрадчиво, взгляд ее вперился в легкомысленно-глубокое декольте Галы. – Как-то иначе я себе представляла волнение.

– А что это с тобой, Мироч… – Гала осеклась, – что с тобой случилось, Мирослава? Выглядишь ужасно. Нет, правда! Если хочешь, могу одолжить тебе колготки. Знаешь, мы хоть и в провинции живем, но себе такого не позволяем. Это как-то… неприлично!

– Обойдусь. – Мирослава улыбалась. Улыбка у нее была по-акульи хищной. – А случились со мной поиски твоей кровиночки.

– Какой ужас! – Гала всплеснула руками, с укором посмотрела на Василису. Похоже, Василиса к таким взглядам давно привыкла и не реагировала. – Детка, ты заставила поволноваться не только меня, но и тетю Мирославу!

– Мирославу Сергеевну.

– Разумеется, Мирославу Сергеевну! Ужасное происшествие! Просто ужасное! Да, времена уже другие, тот кошмар закончился много лет назад, но, знаете, материнское сердце все равно всякий раз сжимается от тревоги. – Гала перевела взгляд на Фроста. – Вы, наверное, тоже оттуда?

– Откуда – оттуда? – вежливо поинтересовался он.

– Из Горисветово. – Она снова окинула его взглядом с головы до ног, вынося окончательный вердикт. – Охранник или что-то вроде того, да?

– Что-то вроде того, – он кивнул.

– Вот я и вижу, что не местный. Местные-то про те ужасы никогда не забудут. Вот Мирочка, к примеру…

– Галочка… – В голосе Мирославы прорезался такой специфический звук, словно бы чем-то острым скребли по стеклу. – Галочка, ты точно хочешь обсудить прошлое при ребенке?

– А почему бы и нет?! Василисе сейчас почти столько же лет, сколько было и тебе тогда! Она должна понимать, что мир полон опасностей! Васенька, ты понимаешь?!

Васенька ничего не ответила. Она смотрела не на мать, а на Мирославу. И взгляд ее Фросту не понравился. Не должно быть у маленькой девочки такого взрослого взгляда.

– Все это ужасно… – Гала трагически вздохнула. – То есть, я не обвиняю в случившемся именно тебя, Мирослава! Но кто-то из руководства школы обязан за это ответить! Как-то компенсировать…

– Что компенсировать? – Мирослава улыбалась, а в голосе добавилось хрипотцы. Еще с прогулки по оврагу Фрост понял, что хрипотца эта не к добру. И не всегда она от волнения, далеко не всегда. Он понял, а Гале еще только предстояло это узнать.

– Мои… наши моральные страдания. – Гала страдала почти искренне, даже слезинка выкатилась из уголка ее подведенного глаза. – Я вверила вашей школе жизнь и судьбу своего единственного ребенка, а вы меня так подвели! Я звонила! Не тебе, ты же не даешь номер своего телефона простым смертным! – Последняя фраза прозвучала как упрек.

– У нас не принято предоставлять личные номера родителям воспитанников.

– И это очень плохо! Ваша служба безопасности, – Гала бросила уничтожающий взгляд на Фроста, – работает из рук вон плохо! По вашей вине я чуть не потеряла свою малышку.

– По нашей вине? – Мирослава была мила и терпелива. Какая молодец! Вот Фросту, например, уже изрядно надоел этот театр одного актера. К тому же, играла Гала из рук вон плохо. Переигрывала.

– А чьей еще? – Гала вдруг сделалась серьезной и сосредоточенной, от недавней псевдобогемности не осталось и следа. – Значит так, Мирослава Сергеевна, – процедила она, – я требую, чтобы школа выплатила мне деньги за моральные страдания мои и моего ребенка!

Фрост покосился на ребенка. Ребенок страдающим никак не выглядел, скорее уж скучающим.

– Ты читала договор? – спросила Мирослава все тем же ласковым, но скрежещущим голосом.

– В смысле? Какой договор? Не уводи разговор в сторону! Я все равно это так не оставлю!