Текст книги "Пепел феникса"

– И что же? – поинтересовался барон таким тоном, будто речь шла вовсе не о преступлении. – У вас, Федот Антипович, как я погляжу, имеется иное мнение на этот счет? – Поигрывая столовым ножом, он переводил взгляд с Андрея Васильевича на Косорукова.

– И мнение имеется, и, что, пожалуй, поважнее будет, подозреваемый! – Следователь хлопнул ладонью по столу с такой силой, что зазвенел хрусталь.

– Нашли никак душегуба? – графиня Пичужкина недоверчиво покачала головой. – Так быстро?

– А что его искать?! – Косоруков пожал костлявыми плечами. – Мои люди свое дело знают. Никифор Веселов, трактирщика Матвея Веселова младший сын, девицу порешил. Сватов он к ней засылал, да только получил от ворот поворот. Людишки рассказывают, что с горя парень почитай две недели пил беспробудно, когда прямо в трактире, а когда и уходил неведомо куда. Вот в день убийства малютинской дочки его как раз в трактире-то и не было. Родня пыталась, конечно, чинить препоны следствию, Григорий Веселов клялся и божился, что сын с ним всю ночь в трактире был, да вот только нашлись свидетели, подтвердили, что видели подозреваемого накануне вечером у мельницы и слыхали, как он грозился весь малютинский род под корень извести, если девица не передумает.

– Вот оно как просто все получается. – В голосе графини Пичужкиной Андрею Васильевичу почудилось разочарование. – Значит, из-за любви все?

– А любовь, Ольга Федоровна, это далеко не всегда просто. – Барон, до того часу беззаботный и даже равнодушный, вдруг помрачнел. Андрей Васильевич сразу смекнул, что вспомнил, видать, их радушный хозяин какое-то свое амурное приключение. Да вот только сложно поверить, что такому мужчине кто-то посмел отказать. Надо признать, все при нем: и молодость, и красота, и богатство, и тот самый кураж, который, оказывается, так высоко ценит карга Пичужкина. Все при нем, а в глазах вдруг промелькнул огонек разочарования. Точно промелькнул – в физиогномике и душевных проявлениях на телесном уровне Андрей Васильевич разбирался весьма недурственно.

– Да полно вам, дружочек! – графиня кокетливо усмехнулась. – В вашем возрасте не должно говорить с грустью о таких приятных вещах. Вот поживете на свете с мое, тогда пожалуй. – Глаза ее чуть сощурились, пристально посмотрели на барона поверх раскрытого веера.

– Так ведь не всегда человеческий опыт отмеряется прожитыми годами, Ольга Федоровна, – подхватил ее легкомысленный тон барон. – Иной раз и нескольких дней достаточно, чтобы понять все и про себя, и про других. Впрочем, мы уклонились от темы. Так что там ваш подозреваемый, Федот Антипович, дал уже признательные показания? – Изящным и одновременно небрежным жестом он взмахнул столовым ножом.

– Пока не признался, шельма, но признание – это лишь вопрос времени.

– Ну, с вашими-то головорезами любой сознается, – многозначительно фыркнула графиня Пичужкина, и от слов ее дылда Косоруков вроде как стал ниже ростом и подрастерял изрядную долю пафоса.

– Неправда ваша, дорогая Ольга Федоровна, мои люди на службе отечеству живота своего не щадят…

– Ну, коль даже своего живота не щадят, так что им до чужих животов?! – отмахнулась графиня, и Андрей Васильевич почувствовал к ней просто небывалый прилив симпатии.

– Времени у вас, Федот Антипович, до конца недели, – откашлявшись, вступил в беседу молчавший до того губернатор. – Негоже, чтобы такое громкое дело долго нераскрытым оставалось, это вредит нашей репутации. И вот еще что, – он недовольно нахмурился, – ваше рвение похвально, но вы все ж таки не у меня на докладе, а за одним столом с дамами, так что попридержите подобные истории для более подходящего случая.

Вот за что Андрей Васильевич любил губернатора, так это за немногословность и какую-то особенную весомость. Всего пары фраз хватило, чтобы поставить на место зарвавшегося Косорукова и направить беседу в более спокойное русло. Впрочем, скоро словесное это русло сделалось даже слишком спокойным, до такой степени, что часть гостей не стала дожидаться обещанных бароном фейерверков, а разъехалась по домам. Кто ж мог подумать, что той ночью небо расцветит иной, куда как более яркий огонь?!

* * *

Не то чтобы Любаша верила во все, что рассказала ей Анюта, но кое-какие сомнения в душу все-таки закрались. Про то, что татуировка светилась и выключенный телефон звонил – это подруге скорее всего с перепугу показалось, из-за нервного истощения. И коньяк, опять же. Анюте пробку дай понюхать – она и захмелеет, а тут не пробка, а целый стакан, так что всякое могло привидеться.

Но вот сон! Сон – это серьезно и очень важно. Любашина бабушка, царствие ей небесное, к снам относилась очень уважительно и внучку учила. К бабушке на консультации вся деревня ходила, и не только бабы да девки, а и мужики. Однажды, было дело, даже председатель заглядывал, когда кто-то поджег теплицу вместе с дороженным голландским оборудованием. Председателю тогда крупные неприятности светили, и сны стали сниться, как он думал, на нервной почве, а председательская жена считала, что вещие. Вот он и пришел от безысходности. А бабушка послушала, послушала и сразу сказала, что теплицу поджег тракторист Венька Симаков из мести за то, что председатель его за пьянки премии лишил. У Веньки дома тогда и улики нашли, спер из теплицы, гад такой, все вентили и заглушки, хотел, наверное, продать, да не успел. Вот и думай после такого, вещие у людей сны или так – игры подсознания.

У Анюты сон был точно вещий, потому что уж больно странный и яркий. Бабушка про такие сны говорила – стучится кто-то с того света. Вот, похоже, к Алюшиной тоже стучатся… Эх, жаль, бабуля умерла, не с кем проконсультироваться! Хотя почему же не с кем?! Как же это она забыла?! Ведь прямо в Анютином районе есть магический салон. Экстрасенс там работает очень толковый, особенно в вопросах любовной магии. Так Любаше рассказывала гламурная дура Жанка, которая была в том салоне постоянной клиенткой: то привораживала мужиков, то отворачивала. Любаша и сама подумывала наведаться к магу, если котик совсем уж достанет, но как-то стеснялась, а вот сейчас появился вполне благовидный предлог – к лучшей подруге кто-то с того света пытается достучаться. Надо только выяснить, умеет ли маг общаться с потусторонними силами.

На выяснение ушло каких-то несколько минут, Жанка с придыханием и странным томлением в голосе – наверное, была на пике любовных переживаний – сообщила, что магистр Гальяно может все, вот буквально все, но с улицы никого не принимает по причине крайней занятости, но она, Жанка, может поспособствовать в обмен на «ту замшевую юбочку, которая ей, Любе, явно мала». Любаша намек на свои немалые габариты стерпела, юбочку пообещала, но зарубку в памяти сделала, на будущее, так сказать.

Номер магистра Гальяно она набирала не без душевного трепета, даже сама себе удивлялась, а когда в трубке послышался бархатный баритон, и вовсе растерялась.

– Гальяно слушает.

– Мы это… – Любаша откашлялась, продолжила уже решительнее: – Мы от Жанны. Магистр, вы не могли бы нас сегодня принять?

При слове «магистр» безучастно сидящая за столом Анюта саркастически хмыкнула. Хмыкает она, понимаешь! Ночью, когда к ней призрак на огонек ломился, небось не фыркала! Любаша поморщилась и показала подруге кулак.

– Сегодня? – мурлыкнул в трубку магистр. – Хм… сегодняшний день у меня расписан до полуночи, – в трубке что-то зашелестело, наверное, странички ежедневника, – но если дело не терпит отлагательств…

– Не терпит, магистр! – заверила его Любаша. – Нам очень нужна ваша помощь!

– Ну, если так, то я, пожалуй, смогу уплотнить свой график. Подходите к шести вечера. Адрес, я надеюсь, вы знаете?

– Знаем! – кивнула Любаша. Вообще-то адреса она не знала, но не станешь же напрягать магистра белой и черной магии всякими глупостями! Как-нибудь найдут.

– Жду вас к шести. – В трубке послышались гудки отбоя.

– Все, Алюшина, договорилась! – Любаша вытерла вспотевшие ладони о подол юбки и потянулась за сигаретами. – Видно, не врет народ! Голос у магистра Гальяно такой… такой завораживающий…

– Люб, да шарлатан твой магистр, – невесело усмехнулась Анюта. – Вот увидишь.

– Время покажет. – Любаша зажмурилась, пытаясь представить себе обладателя чарующего баритона. – В любом случае, выбора у тебя особого нет, – добавила, приоткрыв один глаз.

Магический салон они искали почти час. Это еще хорошо, что вышли загодя. Кружили, кружили по округе, пока Любаша не наступила на горло своей гордости и не позвонила шкуродерке Жанке. Оказалось, что мимо заветной двери они проходили раз пять, но кто ж мог подумать, что магистр черной и белой магии может практиковать за дверью с невзрачной вывеской «Тату-салон»?!

Стоило только нажать на ручку двери, как с той стороны что-то мелодично звякнуло – видно, колокольчик оповещал магистра о визите гостей. Любаша глубоко вздохнула, а затем решительно толкнула дверь. Внутри царил полумрак, пахло чем-то странным, не то табаком, не то благовониями, вниз в полуподвальное помещение вели деревянные ступеньки, упирающиеся в металлическую трехногую вешалку, над головой, Любаша специально посмотрела, болтались и бренчали металлические трубочки. Точно такие же она видала на днях в сувенирной лавке.

Любаша ухватила за руку уже готовую дать деру Анюту, потащила вниз по лестнице и спросила как можно более деликатно:

– Эй, есть кто живой? Магистр Гальяно, мы…

Договорить она не успела, потому что наконец разглядела хозяина салона. Он сидел, закинув ногу за ногу, за столом, заваленным не то журналами, не то какими-то каталогами. Сказать по правде, в Любашиных ушах до сих пор звучал бархатный баритон, и магистра Гальяно она представляла несколько иначе. Утонченнее и рафинированнее, что ли. Мужчина за столом был довольно молодым и весьма привлекательным. Поджарый, черноволосый, коротко стриженный, в черной футболке и потертых джинсах, но разве ж так буднично должен выглядеть магистр черной и белой магии?! Мало того, он смотрел на них с Анютой, как на привидения. Пялился и молчал, а это совсем уж невежливо.

– Добрый вечер. – И голос у него совершенно не бархатный. Может, и баритон, но какой-то грубоватый, с трещинками…

– Магистр? – еще раз спросила Любаша, пытаясь подавить растущее в душе разочарование. Ну и пусть Гальяно выглядит совершенно не так, как ей представлялось, ну и пусть он больше похож на рок-музыканта, чем на экстрасенса! Главное, чтобы он помог Анюте, рассказал, кто и зачем ее преследует.

– Вам Гальяно нужен? – Парень, казалось, вздохнул с облегчением, и Любаша вздохнула – если она ошиблась и это не магистр, значит, есть еще надежда. И Анюта за ее спиной тоже вздохнула – видать, и ей не пришелся по вкусу рок-музыкант.

– Да, нам назначено на шесть вечера, – сказала Любаша с достоинством и повела плечом в надежде, что рок-музыкант проявит галантность и поможет дамам раздеться. Ведь для чего-то же он тут сидит! Может, он охранник магистра? А что?! Вполне вероятно, времена сейчас смутные, талантливым людям всякая шушера проходу не дает, а Гальяно непременно должен быть талантливым и экстраординарным.

Зря надеялась! Охранник – или кто он там! – не шелохнулся. Да что там шелохнулся, он на Любашу даже не взглянул, пялился на Анюту во все глаза, странно так пялился…

– Гальяно! – Чтобы выйти из ступора, ему понадобилась минута, не меньше. – Гальяно, к тебе посетители!

Это до чего ж нынче персонал пошел невоспитанный: к магистру на «ты», да еще таким фамильярным тоном! Любаша недовольно поморщилась, дернула Анюту за рукав, сказал шепотом:

– Давай разденемся, что ли. А то стоим тут как две клуши.

Анюта послушно кивнула, стала медленно стаскивать с себя куртку. При этом выглядела она странно, присматривалась, кажется, даже принюхивалась, совершенно невежливо вертела по сторонам головой. Вот и думай, кто из них горожанка, а кто деревня необразованная! Или это магический салон произвел не нее такое сильное впечатление? На взыскательный Любашин вкус, не было в салоне ничего особенного и уж тем более потустороннего. Не назовешь же вот тот уродливый иероглиф над кушеткой – магическим атрибутом! Кстати, а зачем магистру кушетка?..

– Громов, ну что ты так кричишь? Я медитирую, а ты кричишь!

Сначала Любаша услышала тот самый, еще по телефонному разговору запомнившийся мурлыкающий баритон, а потом из неприметной двери вышел сам Гальяно, и у нее остановилось сердце. Вот именно так и должен выглядеть настоящий магистр черной и белой магии! Высокий, худой, с длинными белыми волосами и аристократичными чертами лица. Черты лица в полумраке салона Любаша рассмотрела не особо отчетливо, но чувствовала, что они именно аристократические. Магистр замер в дверном проеме, такой мрачный, такой сосредоточенный, что ей вдруг стало страшно и неловко из-за того, что они оторвали его от медитации… На нем не было черного плаща с алой атласной подложкой, как Любаша себе нафантазировала, но одет он оказался весьма эффектно: в элегантный и лишь самую малость небрежный светло-серый костюм и щегольские остроносые туфли. А на шее красовался шелковый платок цвета фуксии. Любаша точно знала, что фуксии, пару раз слышала по телевизору, как именитый модельер с придыханием называл вот такой фиолетовый цветом фуксии.

– Дамы, – мурлыкнул магистр и раскинул в стороны руки, словно собирался заключить их с Алюшиной в объятия, – дамы, вы поразительно пунктуальны.

Он вышел из тени, и Любаша пропала окончательно. У магистра Гальяно были по-испански черные глаза, испанская же бородка и тонкие усики. А как он смотрел на нее этими своими колдовскими глазами! Так смотрел, что на какое-то мгновение Любаша забыла, зачем они с Алюшиной пришли в салон, но, слава богу, ей удалось взять себя в руки и даже кокетливо улыбнуться магистру.

– Точность – вежливость королей. – Любаша понизила голос до чувственного шепота. Такой шепот обычно действовал на мужчин безотказно.

На сей раз тоже подействовал, только не на магистра, а на рок-музыканта, который ни с того ни с сего зашелся придушенным кашлем. А Гальяно улыбнулся мрачновато-загадочной улыбкой и вдруг сказал, глядя прямо Любаше в душу:

– Дорогая моя, он вас не достоин. Такому бриллианту необходима оправа не из плебейского олова, а из благородного золота.

Любаша сразу поняла, что магистр говорит о котике, сама не раз думала, что котик – не ее уровень, но откуда?..

– Ну что же вы стоите на пороге? – вдруг всполошился магистр. – Прошу в мой кабинет! – Он сделал приглашающий жест и добавил, обращаясь к рок-музыканту: – Громов, будь любезен, свари нам по чашечке кофе.

– Кофе кончился, – буркнул Громов и уткнулся в свой журнал. Вот ведь сразу видно, где человек тонко чувствующий, а где быдло!

– Дамы, вы простите меня за эту досадную неприятность? – едва ли не с мольбой в голосе спросил магистр.

Конечно, она простит! Как же не простить такую мелочь такому мужчине! К тому же это ведь не его вина, что охранник забыл купить кофе.

Кабинет у магистра был шикарный, именно таким Любаша и представляла кабинет практикующего мага. Черные обои с золотыми звездами, массивный стол по центру. И не такой, как у хама Громова, а явно старинный, на резных ножках, обтянутый пурпурным сукном. На столе стоял магический хрустальный шар на изящной, с виду серебряной подставке, несколько черных свечей в черных же подсвечниках, с левого края аккуратной стопкой лежали карты таро, с правого – подмигивал голубым дисплеем включенный ноутбук, а в воздухе витал запах самой настоящей тайны.

Магистр Гальяно опустился в роскошное кожаное кресло, предложил Любаше и Алюшиной присесть на неудобные стулья с высокими спинками, невыразимо элегантным жестом зажег одну из свечей и только потом заговорил, обращаясь исключительно к Любаше:

– Ну, милые дамы, чем я могу вам помочь?

– У нас проблема, – пробормотала Любаша, завороженно глядя на пламя свечи. – То есть вот у нее, – она толкнула локтем Алюшину. – Понимаете, тут такое дело…

– Стойте! Не говорите ни слова! – Магистр вскинул вверх руки, и на левом безымянном пальце сверкнул массивный перстень. – Давайте-ка для начала посмотрим, что скажут мне карты.

Вот это настоящий профессионал! Ему даже вопросы задавать не нужно! А взгляд какой магнетический… Любаша глянула на рассеянно рассматривающую интерьер кабинета Анюту и снова толкнула ее локтем, чтобы не отвлекалась от главного.

Магистр тем временем неспешными, отточенными до автоматизма движениями тасовал карты. Несколько невыносимо долгих секунд он всматривался в Анютино лицо, а потом протянул ей колоду:

– Сосредоточьтесь и снимите карты. – Его голос упал до едва различимого шепота, а пламя свечи вдруг дрогнуло, точно от сквозняка, хотя Любаша была готова поклясться, что никакого сквозняка в кабинете нет и в помине.

На Анюту увиденное, похоже, тоже произвело впечатление, потому что, когда она коснулась колоды, рука ее заметно дрожала…

* * *

До чего ж Анне не нравилось происходящее! Этот полуподвальный салон, вызывающий стойкое чувство дежавю. Этот мрачный тип, лица которого никак не рассмотреть, но голос которого казался смутно знакомым. Но главное – магистр Гальяно. Господи, да какой же он магистр?! Шарлатан! Самый обыкновенный шарлатан. Нет, не обыкновенный шарлатан, а присвоивший себе не только имя известного дизайнера, но и его эпатажную внешность. Осветленные волосы, подведенные черным цыганские глаза, гангстерские усики и козлиная бородка. Нет, это даже не Джон Гальяно в чистом виде, это какой-то собирательный образ, этакая помесь Зорро и фэнтезийного эльфа. Анну раздражала его жестикуляция, излишне экспрессивная, излишне манерная, рассчитанная на молодых дурочек и зрелых, но экзальтированных теток. А Любаша… Любаша не относилась ни к первым, ни ко вторым, но смотрела на самопального магистра с совершенно необъяснимым обожанием. И во взгляде этом Анне виделся плохой признак.

Наверное, в сложившейся ситуации самым разумным являлось извиниться и уйти, но она упустила момент, когда еще можно было дать задний ход, позволила увлечь себя в кабинет магистра. Кабинет оказался под стать хозяину, отдающий дешевыми спецэффектами и мошенничеством. И как только здравомыслящая Любаша может верить в таланты этого графа Калиостро?!

– Сосредоточьтесь и снимите карты, – прошипел Гальяно и многозначительно сощурился. На мгновение, всего лишь на долю секунды в его цыганском взгляде мелькнуло что-то такое необычное, что заставило Анну подчиниться.

Карты были теплыми на ощупь, словно магистр Гальяно никогда не выпускал их из рук. Прикосновение к их лаковой, местами потрескавшейся поверхности вдруг вернуло Анне если не душевное спокойствие, то хотя бы способность относиться к происходящему отстраненно. А вот сосредотачиваться она не стала. Да и на чем конкретно сосредотачиваться?

Гальяно молча кивнул и принялся раскладывать карты на столе. С каждой новой картой взгляд его становился все задумчивее и мрачнее. Наверное, это тоже было частью игры. Запугать клиентку с самого начала, деморализовать и превратить в легкую добычу, с которой потом можно без хлопот снимать сглаз и порчу, а заодно стричь бабки. Наконец карты были разложены, а магистр продолжал хмуриться и многозначительно молчать.

– Ну, что там? – не выдержала Любаша затянувшейся паузы. – Что вы видите?

– Вижу. – Гальяно задумчиво кивнул, постучал отполированным ногтем по одной из карт: – Вот эта карта обозначает смерть.

Любаша испуганно ахнула, больно сжала ладонь Анны.

– Чью смерть? – спросила шепотом.

– Это очень странный и очень необычный расклад. Первый раз вижу подобное. – Магистр сдернул с шеи платок, вытер им выступивший на лбу пот, внимательно посмотрел на Анну, а потом спросил: – Вас кто-то преследует?

От неожиданности она не нашлась, что ответить, лишь кивнула.

– Мертвец… – выдохнул Гальяно и снова посмотрел на Анну. На сей раз во взгляде его не осталось ничего плутовского, казалось, магистр шокирован не меньше, чем они с Любашей. – Вас преследует мертвец. И вы в большой опасности.

– Какой мертвец? – всхлипнула Любаша и, покосившись на магический шар, торопливо перекрестилась.

– Мужчина. – Очень осторожно, двумя пальцами, Гальяно взял карту, поднес к зажженной свече, принялся изучать, словно видел впервые в жизни. – Он умер очень давно, а теперь ищет встречи с вами… – Магистр растерянно потряс головой, добавил: – Ничего не понимаю.

– А опасность? – спросила Анна. – Вы говорили о какой-то опасности.

– Огонь. Вам нужно бояться открытого огня! – Он суетливым движением сгреб карты в одну кучу. – На этом, пожалуй, все.

– Но как же, магистр?! – всполошилась Любаша. – Как это – все?! Вы же нам не сказали, что это за мужчина, что ему нужно от Анюты, почему он преследует именно ее? Так нечестно! – Подруга встала, уперлась руками в стол, с упреком посмотрела на Гальяно. – Напугали до полусмерти и умываете руки!

– Я не собирался вас пугать, – тот протестующе потряс головой, – я просто передал вам то, что сказали карты.

– Что-то они у вас не особо говорливые, – хмыкнула Любаша и опустилась обратно на стул. Пару секунд она о чем-то сосредоточенно думала, а потом спросила: – А нельзя ли выяснить интересующий нас вопрос каким-нибудь другим способом, если карты молчат?

– Каким? – вопросительно приподнял брови Гальяно.

– Ну, это же вы магистр белой и черной магии! Вам виднее! – Подруга пожала плечами.

– Есть один способ, – заговорил он после долгого молчания, – но, предупреждаю, для меня он может быть очень опасен.

– Насколько опасен? – деловито уточнила Любаша.

– Смертельно опасен! – Магистр в задумчивости погладил хрустальный шар. – Я мог бы попытаться наладить канал. Возможно, ему требуется проводник…

– Проводник? – Анне вдруг стало не по себе.

– Посредник в общении с вами, – пояснил Гальяно. – Обычные люди не всегда способны расшифровать послания с того света. Вот для таких целей и нужен проводник.

– То есть вы?

– Я! – он кивнул. – Но, повторюсь, спиритический сеанс – это всегда огромный риск для медиума.

– А для клиента? – тут же поинтересовалась практичная Любаша.

– Контактировать непосредственно с вами дух не сможет, для этого случая существуют специальные обряды и заклинания, но ваш покорный слуга окажется на линии огня. Стать, пусть даже и на время, вместилищем для неупокоенной души – это, я вам скажу, испытание, которое выдержит далеко не каждый маг. Мне потребуется довольно длительный и дорогостоящий курс реабилитации, – добавил он с хитрой улыбкой.

Вот теперь магистр снова был похож на самого обыкновенного шарлатана, пытающегося развести клиентов на деньги. Странно, но факт этот Анну неожиданно успокоил. Скорее всего, все, что Гальяно сказал до этого – всего лишь совпадение.

– Сколько? – Любаша решительно хлопнула ладонью по столу, демонстрируя готовность торговаться до последнего.

– Тысяча долларов, – не моргнув глазом, сообщил Гальяно, и Анна чуть не задохнулась от возмущения. Нужно быть последней дурой, чтобы отдать тысячу долларов за откровенный обман. Или нужно быть не дурой, а Любашей…

– Пятьсот! – заявила Любаша и улыбнулась самой стервозной из своих улыбок.

– Люб, у него же на лице написано, что он мошенник! – Анна попробовала остудить пыл подруги, но по решительному выражению лица Любаши поняла – это бесполезно. Теперь придется думать, где достать денег не только на новый мобильник и сумочку, но еще и на оплату услуг этого доморощенного медиума.

– Попрошу без оскорблений! – обиделся магистр. – Если сомневаетесь в моих паранормальных способностях, я вас не держу. Более того, я даже не возьму с вас денег за консультацию.

– Мы не сомневаемся, – заверила его Любаша и тут же добавила: – Пятьсот долларов.

– Восемьсот – и я готов рискнуть своей бессмертной душой на следующей неделе!

– Шестьсот, и рисковать своей бессмертной душой вы будете прямо сейчас. – Любаша многозначительно посмотрела на магический шар.

– Милая барышня, – магистр расплылся в такой искренней и восхищенной улыбке, что даже скептически настроенная Анна почти поверила в ее неподдельность, – ради ваших прекрасных глаз я готов рисковать своей бессмертной душой даже бесплатно. Семьсот долларов – и это мое последнее слово! – добавил он и решительно откинулся на спинку кресла.

Вопреки ожиданиям, Любашу торгашеские замашки магистра ничуть не смутили. Наоборот, она, кажется, получала удовольствие от происходящего. Или дело в пошлейшем и банальнейшем комплименте?

– Договорились! – подвела она итог торгам и протянула Гальяно руку.

– Эх, вьете вы из меня веревки, прелестница! – Вместо того чтобы пожать протянутую руку, магистр приложился к ней в галантном поцелуе, который заставил Любашу покраснеть до корней волос. Никогда раньше Анна не видела подругу такой смущенной и растроганной. Небось, потребуй этот магистр еще триста баксов за риск, она бы отдала деньги, не задумываясь.

– Любаша, у меня такие деньжищи появятся еще очень нескоро, – сказала Анна мрачно.

– Как появятся, так и отдашь, – отмахнулась подруга. Она не сводила взгляда с магистра, и взгляд этот не оставлял ни единого шанса отверженному «котику». – Мы готовы, Гальяно! – сказала она с придыханием и, словно невзначай, расстегнула верхнюю пуговку на блузке.

– А гарантии? – Пусть подруга сейчас и не в состоянии мыслить здраво, но Анна решила до конца стоять на страже Любашиных, да и своих, финансовых интересов. – Вы дадите нам гарантии?

– Помилуйте, какие в таком тонком деле, как спиритизм, могут быть гарантии?! – возмутился Гальяно. – Я жизнью своей рискую, а вы ведете себя до неприличия меркантильно.

– Ничем вы не рискуете! – Анна в нарастающем раздражении мотнула головой. – Никакой вы не медиум… – добавила она упавшим голосом.

– Хорошо, я не медиум, – неожиданно легко согласился Гальяно. – В таком случае, может быть, вы расскажете, что делали на кладбище позапрошлой ночью?

– Я на кладбище?..

Сердце испуганно вздрогнуло, а ладони в тот же момент сделались влажными. Совершенно безотчетным движением Анна провела по стянутым в хвост волосам, точно в них до сих пор была паутина. В мозгу что-то вспыхнуло, завертелось и завьюжило. Эта круговерть едва не сбросила Анну со стула. Или все-таки сбросила?..

…Она пришла в себя на полу. Из подсвеченного золотыми звездами и монитором ноутбука полумрака выплыло испуганное Любашино лицо, следом появился Гальяно. Вид у него был одновременно растерянный и торжествующий.

– Аню-ю-ю-та, – всхлипнула Любаша, – Анюта, ты в порядке?

Нет, она далеко не в порядке, ей не хватало воздуха, и круговерть в голове еще не утихла. Зато она вспомнила! Не все, но многое! Холодный камень надгробия, клочья паутины, темнота, шорохи и покосившиеся кресты в зыбком лунном свете…

– Откуда вы знаете про кладбище? – спросила она срывающимся в истерику шепотом. – Кто вам сказал?

– Откуда я знаю? – Гальяно многозначительно улыбнулся и указал на потолок пальцем: – Оттуда! Вся информация ко мне приходит оттуда, но вы же не верите в мои сверхъестественные способности, вы же считаете меня шарлатаном…

* * *

Ох, как они на него смотрели – эти две цыпочки! Рыжая с восхищением, шатенка с ужасом. Ему нравилось и то и другое, в конце концов, он ведь магистр черной и белой магии, добра и зла ему отмерено поровну.

Но получилось эффектно, ничего не скажешь! Признаться, Гальяно и сам не ожидал, что все так удачно сложится. И семьсот баксов отнюдь не лишние. Пора обновить гардеробчик, а то перед постоянными клиентками уже неудобно. А рыжая хороша! Девица как раз в его вкусе – сочная, страстная! Если бы не финансовый кризис, он бы, пожалуй, и денег с нее не взял…

– Магистр… – Рыжая смотрела на него с обожанием. Может быть, удастся и деньги получить, и ночку с этой знойной красоткой скоротать?

Гальяно улыбнулся ей призывно и успокаивающе одновременно. Такие вот роковые улыбки он очень долго репетировал перед старым зеркалом в подсобке салона, зато на дамочек они действовали безотказно. Сколько их, этих дамочек, стонало и извивалось в его страстных объятиях на кушетке Громова… Кстати, кушетка старовата, скрипит, зараза. Надо бы намекнуть Громову, чтобы заменил. Это ж его инвентарь…

– Вы готовы провести сеанс прямо сейчас? – отвлек Гальяно от приятных мечтаний медовый голос рыжей.

Магистр поморщился, многозначительно помассировал виски и полным жертвенности тоном сообщил:

– Да, я готов! Но нужно кое-что сделать.

На приготовления ушло полчаса, не меньше. Вообще-то, Гальяно управился бы и быстрее, но в тонком деле магического искусства суета неприемлема, особенно в присутствии клиентов.

Сказать по правде, спиритические сеансы Гальяно никогда раньше не проводил, но память услужливо подсказывала, какие именно манипуляции и в какой последовательности необходимо выполнить. Клиент нынче пошел подкованный, поэтому магистр всегда и во всем строго следовал инструкциям. Гадание на картах – вот единственная сфера, в которой он управлялся безо всяких подсказок. И надо сказать, очень ловко управлялся. Предсказания являлись его коньком, и процент попадания был очень высок. Настолько высок, что Гальяно все чаще и чаще стал задумываться о том, что какой-никакой талант у него все же имеется. Конечно, психологическое образование выручало в таком сложном и хлопотном деле, как магия, получше всяких там экстрасенсорных способностей, но все же чувствовал Гальяно в себе огонек чего-то необычного, паранормального…

Вот и сегодня на него, можно сказать, нашло озарение – карты выдали нечто и в самом деле поразительное. А как изменилась в лице клиентка, когда услышала про восставшего мертвеца! И с кладбищем вышло настолько удачно, что девицу теперь приходится водой отливать и в чувство приводить. Запрещенный прием, а что делать?! В этом жестоком мире все средства хороши…

Подготовительный этап подходил к концу. Девицы испуганно жались друг к другу, стоя в центре очерченного мелом круга. Вообще-то без круга можно было запросто обойтись, да и надежность его была весьма сомнительна, но Гальяно всей душой любил Гоголя и оттого позволил себе эту маленькую невинную импровизацию. Сам он нацепил не только черную бутафорскую мантию, которая с незапамятных времен пылилась за ненадобностью в подсобке, но и повесил на шею парочку защитных амулетов, настоящих, а не бутафорских, купленных за немалые деньги у известного алтайского шамана, выключил ноутбук и зажег все имеющиеся в кабинете свечи. Получилось ровно тринадцать – число вовсе не роковое, как кажется обывателям, а вполне себе нейтральное. Хрустальный шар, раздобытый в ближайшей сувенирной лавке и кустарным образом присобаченный на старинную серебряную подставку для чернил, выдвинул на самый центр стола. Вот, кажется, все и готово. Дело за малым – произнести заклинание…