Текст книги "Верная. В поисках жениха"

От его спокойствия и умиротворения не осталось и следа: широкое лицо раздулось и щеки, кажется, увеличились раза в два, а и без того полные губы надулись, как у обиженного ребенка. Я бы пошутила, что он сейчас лопнет от гнева, но вместо этого получила болезненный, раздирающий тонкую рубашку и обжигающий кожу, удар хлыстом.

Кто-то в толпе вскрикнул, а я сжала зубы и попыталась прикрыть обнажившуюся грудь, которую забыла перемотать после принятия ванны.

– Женщина…

– Сумасшедшая…

– В мужской одежде…

– Ей конец… – слышалось со всех концов, а я понимала, что испортила все. Не спасла девочку. Подставила Тони. Погубила себя.

И теперь мне никто не поможет.

Глава 7

Что было дальше? Я помню с трудом. Кто-то схватил меня под руки и буквально поволок в сторону той самой прекрасной городской ратуши. Вот только полюбоваться шедевром архитектуры не удастся, зато местную тюрьму мне точно покажут во всех красках.

Я попыталась дернуться, но меня держали крепко и лишь усилили хватку.

– Аршарх дари! – выругался один из стражников.

– Да ладно, посмотри, какая краля, явно не из простых, – раздался второй голос за моей спиной. – Чистенькая небось.

Меня передернуло. Даже такой идиотке, как я, понятно, что на уме у охраны. Как это типично для мужчин Халифата. Если женщина оказалась в их власти, первым делом нужно залезть ей под юбку, даже если она в брюках. Интересно, они все думают исключительно о том, что ниже пояса, или мне так везет?

– Жениться тебе пора, только одно на уме, – гоготнул его товарищ.

– Отпустите меня, или пожалеете! – дернулась я еще раз, но снова безрезультатно.

И я точно знала: ни о чем они не пожалеют. Защитить меня некому. Тони и Гек не станут рисковать всем и штурмовать местную тюрьму, чтобы вытащить оттуда одну безмозглую идиотку.

Мы обошли ратушу сбоку, и меня втолкнули в неприметную тяжелую дверь. Здесь было сыро, мокро и грязно. Пахло землей и гнилью. На какое-то мгновение меня отпустили, а после резким движением прижали лицом к покрытой сырым мхом стене. Несколько горьких ворсинок попало мне в рот, но то, что случилось через секунду, заставило забыть об этом неудобстве.

С меня резко сорвали куртку и вновь прижали лицом к стене. Грубая мужская рука проникла под разодранную рубашку, бессовестно накрывая правую грудь. Я зарычала и дернулась, но незнакомец был сильнее.

– Я пожалею, красотка? – прошипел мужчина мне на ухо.

Я чувствовала, как его тело прижимается к моему, и сдерживала рвотный порыв. Впервые мне было так отвратительно прикосновение другого человека.

– Ты нарушила два священных закона: усомнилась в правосудии и посмела уподобиться мужчине. Это ты пожалеешь, а я сделаю с тобой все, что захочу, и никто меня не осудит. Ты в Халифате, детка! И ставлю месячное жалованье на то, что уже не чистая.

– Это не благородный Халифат, это логово варваров и садистов! – глупо дергалась я, пытаясь оттолкнуть стражника.

– Стэн! Потом! Пообщается с Эдом – будет сговорчивее.

– Он испортит ей тело, но ничего, я не брезгливый. Кровь меня не пугает. В этом есть что-то особенное, – пропел мой мучитель и, напоследок еще раз сжав грудь, отпустил.

Меня трясло от стыда, отвращения и унижения. Аннет Ван Дайк, дочь третьего советника императора Континента, попала в тюрьму Халифата и оказалась в грязных руках извращенцев. Не знаю, как еще назвать любителей так унижать девушек. Но что может быть хуже? Только то, что скоро я получу пятьдесят ударов кнутом, а стадо людей-баранов будет смотреть и считать. Кто-то, наверное, даже позлорадствует.

Камера, которую мне выделили, оказалась недалеко от входа. Меня втолкнули туда грубо и резко, словно я грязная половая тряпка, а не человек. К слову, о тряпках: в углу камеры валялось нечто похожее на засаленную мешковину, из-под которой торчало старое сено. Видимо, здесь подсудимой предлагается спать, или это рассадник крыс для пыток?

– Даже не смотри, детка. Это не для тебя. Для тебя кое-что другое.

Обернулась и встретилась глаза в глаза со своими мучителями. Один из них был, к моему удивлению, немолод и низок. В его седых волосах оставалась всего пара темных прядей, а над верхней губой красовались густые усы. Он держал в руках мою куртку. Вообще, он был бы даже приятным на вид, если бы не смотрел на меня как на кусок грязи, прилипший к его сапогам.

А второй, видимо, и был тот самый Стэн, который прижимал меня к стене. Здоровенный детина с пузом приличных размеров, на которое с трудом натянули форму стража Халифата. Лицо толстяка покрывали разномастные прыщи, а руки, которыми он отстегивал от стены кандалы, явно давно не мыли. Мерзость.

Я думала, что ничего более унизительного, чем ситуация у входа, со мной не произойдет. Ошибалась. Через несколько минут я оказалась скована кандалами, которые крепились к потолку, и не могла опереться ногами на пол. Хуже стало, когда под визги и попытки пинаться с меня стащили штаны и многострадальные сапоги, оставив в длинной, разодранной спереди рубахе.

– Шлюха недостойна носить наряд мужчины! – выплюнул седовласый.

– Так ей больше идет. – Стэн бросил сальный взгляд на мои обнаженные ноги, но, к счастью, больше не прикасался.

– Потом. У нас служба!

Я смогла немного выдохнуть, когда стражники удалились из камеры. Висеть было неудобно – все тело вмиг затекло. Кожа покрылась мелкими мурашками от холода. Есть ли шанс отсюда выбраться? Я попыталась оглядеться, но не увидела ничего, кроме каменных стен и маленького окна с решетками под самым потолком.

В ногу тем временем ткнулось что-то влажное, а после неприятно пощекотало. Глянула вниз и чуть не вскрикнула от неожиданности – это была приличных размеров крыса. Хорошо, что я с детства их не боялась, а лет в тринадцать мы с Декстером их ловили и откармливали, как домашних питомцев. Попыталась отпихнуть зверька ногой, но не вышло.

– Кыш! Кыш! Я невкусная!

Крыса все-таки убежала, но не благодаря моим стараниям, а потому что дверь скрипнула и открылась, впуская в камеру мужчину. Того самого амбала-палача с площади. Глупо, но, увидев его, я подумала не о себе, а о той девочке, которая сейчас, наверное, горько рыдает под присмотром лекарей. Разумеется, если ее кто-нибудь додумался туда отправить. В любом случае дело сделано. Страшное дело, которому я не смогла помешать.

Эта мысль окончательно лишила меня сил и последней надежды на то, что мое путешествие завершится благополучно. Я так глубоко погрузилась в отчаяние, что не услышала слов палача, лишь дернулась, когда он принялся разматывать хлыст.

– Что происходит? Суда не будет?! – выкрикнула я, не понимая, почему меня собираются избить прямо сейчас и в этой камере, а не на рыночной площади.

– Ты глухая или тупая? – проревел мужчина и стегнул хлыстом каменный пол, разминаясь. – Я сказал, градоначальник сомневается в твоем простом происхождении, поэтому публичного наказания не будет. Ты получишь свои плети в темнице, как благородная. С тобой не было опекуна, а закон ты нарушила публично, значит, судебного разбирательства не будет. Получишь наказание – и свободна.

Очередная тонкость законов Халифата. Благородных не порют публично, но порют все равно. Если нет рядом мужчины, в суде у женщины нет права голоса – еще одна «приятная» неожиданность.

– Подождите, но у меня есть опекун! Он живет в гостинице на площади!

«И не придет меня вызволять, потому что я сама виновата в своей беде, а у него гражданская война на носу», – закончила уже мысленно.

– Мне плевать. Я палач, а не судья. На тебя есть приказ, который я должен исполнить. Так что кричи громче, твоим соседям понравится! – оскалился мужчина, а через мгновение мое тело обжег кнут. Затем еще раз и еще.

Я стиснула зубы. Не кричать. Не хочу доставлять удовольствие ему и тем самым «соседям», о которых он говорит. Еще два удара, по спине поползла тонкая струйка крови, другая щекотнула подбородок – я не заметила и прикусила губу.

Еще три удара, и я чуть не потеряла сознание от боли, когда четвертый пришелся на уже кровоточащую рану. Слезы текли по щекам, но я упорно молчала. Если придется, откушу себе язык, но не пискну.

С еще одним ударом я почти лишилась чувств и все же пискнула, как та проворная крыса, что несколько минут назад терлась у моих ног.

Внутри было больнее, чем снаружи. Я одна в чужой стране. У меня нет друзей, нет родственников и власти. Мне никто не поможет. Никто не спасет от унижения. Эти мысли иголками кололи изнутри, перебивая боль от хлыста.

Я сквозь пелену слез увидела, что дверь снова открылась. Вошли две смутно знакомые фигуры, кажется стражники, а следом еще кто-то.

– Именем Великого халифа! Прекратите!

Мне что это, снится? Я потеряла сознание или уже отправилась к праотцам, не выдержав пыток?

– Эта женщина принадлежит законному наследнику Халифата! – Голос Гека звенел металлом. И нет, это был не сон.

Боль прекратилась мгновенно. Я сморгнула слезы и увидела, как палач молча сворачивает кнут и поспешно покидает камеру. Да, он прав. Его дело – карать. Прекратить? Ему несложно и прекратить. Нужно будет добить девушку – сами позовут. Такая вот простая логика.

Наконец смогла рассмотреть вошедших. Гек стоял впереди остальных, за его плечом – невысокая фигура в золотом плаще, расшитом неизвестными черными символами. Мантия наследника? Кажется, нечто такое мне рассказывали о регалиях Халифата. У наследника – мантия и перстень. У Великого халифа – плетеный обруч из трех видов золота: желтого, красного и белого.

Стражники, еще недавно такие смелые и наглые, сейчас были бледны, особенно Стэн. Отвратительные прыщи на его лице стали в два раза ярче.

– Освободите девушку! – скомандовал Гек.

Стэн принялся перебирать ключи, словно не знал, каким именно отпираются кандалы. Кажется, это длилось целую вечность, но хуже всего было, когда он приблизился ко мне. Сама не знаю почему, я дернулась в сторону, не давая ему подойти. Глупо. Но это оказалось сильнее меня. Я боялась, что этот человек снова (даже случайно) коснется меня.

– Пошел прочь!

Низкий голос эхом отразился от стен, словно был усилен магией. Капюшон слетел с наследника Халифата, и я увидела Тони. Точнее, нет – я увидела кого-то другого: сильного, пугающего, способного одной рукой разрушить ратушу вместе с темницей и пойти дальше, оставив после себя лишь руины. Лицо все еще принадлежало Тони, как и растрепанные волосы, поджатые губы и глаза, в которых пылал гнев сотни драконов.

Когда мужчина сделал шаг вперед, я поняла, что и одежда была та же самая, мантия была лишь небрежно накинута на плечи. Всего два шага, и он замер рядом с ошарашенным Стэном.

– Ты прикасался к ней?

В камере повисла пугающая тишина. Мой обидчик хмурился и упрямо молчал.

– Приказываю отвечать. Ты прикасался к ней?

Первым сдался старый страж. Он бросился к Тони:

– Он ничего не сделал, только немного запугал! Ну пощупал немного, так часто делают в тюрьме.

Видимо, старик решил, что признание спасет Стэна. Я не сразу поняла, что произошло. Быстрое, едва уловимое движение Тони – мой обидчик падает замертво. Рассмотреть кинжал толком не успела, мужчина уже спрятал его то ли в рукав, то ли в складки мантии.

– Что вы сделали? Он не нарушил закон! Какое вы имеете право?! – закричал седоволосый страж.

– Право сиятельного! – рявкнул Тони, небрежно подбирая с пола ключи. Он продемонстрировал стражу приличного размера перстень. – Эта женщина принадлежит мне, и никто не смеет к ней прикасаться. Он оскорбил меня, а оскорбление сиятельного карается смертью. И я не хочу разбираться, почему стражники позволяют себе такие вольности с подсудимыми. Этот вопрос я буду обсуждать с вашим халифом.

С каждым словом страж отступал все дальше, пока не уперся спиной в стену и не слился с ней, будто хамелеон. По крайней мере, в моих глазах, на которых вновь выступили слезы, все выглядело именно так.

Меня спасли. Тони пришел.

Если бы люди умирали от благодарности, мое сердце уже бы разорвалось. Но я просто безвольной куклой упала в надежные мужские руки. Последнее, что услышала, – это короткий разговор:

– Гек, помоги снять мантию. Нужно ее укрыть.

– Это же реликвия Халифата, а ты решил испачкать ее в крови. Лучше в мою куртку!

– Помоги снять мантию. У этой тряпки есть два достоинства: она прекрасно убирается в наперсток и легко отстирывается от крови. Кажется, я нашел ей достойное применение…

– Ты сумасшедший!

– Я сделаю все, что потребуется для блага Халифата.

Глава 8

Очнулась под размеренный стук копыт. Просторная карета покачивалась из стороны в сторону и чуть поскрипывала, подскакивая на кочках. Лежа с закрытыми глазами, я на секунду подумала, что снова дома и экипаж отца везет меня в родовой замок, но жгучая боль мгновенно вернула к реальности.

Я чувствовала каждый след от удара кнута так, словно только что опять их получила. Но стиснула зубы и, открыв глаза, попыталась подняться. Чудом успела подхватить ту самую мантию, в которую меня завернули, вынося из темницы. Струящаяся золотая ткань некрасиво помялась и перепачкалась в моей крови, следы были рваными, будто и по мантии кто-то бил кнутом, а она кровоточила в ответ.

Удивительно, но под тонкой материей не было холодно, она согревала, словно была зачарована магией. Я провела кончиками дрожащих пальцев по вышитым черной нитью витиеватым символам. Значит, вот так выглядит мантия наследника Халифата. Тони не просто капитан, а сиятельный, перед которым принято склонять голову.

Несмотря на боль, улыбнулась. А я его и в хвост и в гриву ругаю, как простолюдина. Глупо получилось, но, с другой стороны, он не представился как должно и вел себя большую часть времени как наглый мужлан. Надеюсь, он не везет меня в столицу, чтобы отрубить голову за оскорбление сиятельного.

Прислушалась, размышляя над тем, подать сигнал, что очнулась, или посидеть еще немного в покое. За непослушание мне точно устроят выволочку, и, что самое идиотское, будут совершенно правы.

– И что делаем дальше? – послышался сбоку кареты голос Гека.

– То, что должно. Встретимся с халифом Ту Роном. Раз уж я раскрыл свою личность, воспользуемся этим. Пока я буду заговаривать ему зубы, ты заберешь алмаз. Наемник хоть и ускользнул, но единственный, кто мог заплатить ему столько, чтобы остановиться в самой дорогой гостинице города, – это халиф.

– И ты уверен, что это Ту Рон? Он же тюфяк.

– Да, но исполнительный тюфяк. Думаю, за ним стоит кто-то еще. Кто-то амбициозный, сильный и готовый на все, чтобы самому стать Великим халифом.

– Только не говори, что думаешь на…

– Тсс, если она проснулась, то может услышать, – резко оборвал разговор Тони. – А это не для ее ушей. Не хватало еще втянуть девчонку в политику Халифата.

– Она и без этого слишком активно пытается умереть, – продолжил мысль друга Гек, и, к своему удивлению, я не услышала в его голосе презрения. А если задуматься, это прозвучало с легким оттенком одобрения.

Удивило это не меня одну.

– И что, даже не выскажешься на тему глупости женщин с Континента?

– Не выскажусь. – Гек чуть понизил голос, а я прильнула к обитой бархатом стенке кареты, чтобы расслышать. – Только ей не говори. Но я признаю, у этой девчонки есть характер. Столько ударов хлыстом – и не пискнула. Это достойно уважения. И не побоялась защитить невиновную. Согласись, оборванке на площади повезло, что Аннет оттянула время и нашелся свидетель, а так осталась бы мелкая без руки.

– То есть ты признаёшь, что эта женщина может быть полезна?

– Ее артефакт сработал как надо. Мы же почти схватили наемника, просто он каким-то образом оказался на шаг впереди нас.

– Думаю, на два. Есть подозрение, что наемник следил за нами, наводил справки, и Аннет просто попалась на удочку. Думаю, не просто так тот мальчишка поймал нас у входа в их гостиницу.

– Я предлагал бросить ее и пойти вперед, но ты отказался.

Слушая разговор, я сидела и улыбалась бархатной стене напротив. Столько хороших новостей, даже удивительно. На Гека и его уважение плевать, а вот то, что девочка в порядке, – бальзам на душу, как и решение Тони вернуться за мной. Сама не знаю, почему последнее так обрадовало. Наверное, мне так отчаянно хотелось перестать чувствовать себя одинокой и уязвимой, что я готова была хвататься за каждую соломинку. А Тони во всей этой ситуации оказался бревном в самом лучшем смысле этого слова: раз за разом приходил на помощь, всегда вовремя появлялся рядом. Будто на него и правда можно положиться.

Погруженная в странные мысли, я на мгновение почти забыла о боли, но вспомнила, когда карета дернулась и остановилась. Щелкнул запор на двери, и я инстинктивно плотнее завернулась в тонкую ткань мантии.

– Так и знал, что ты проснулась. Сильно болит? – Тони запрыгнул в карету и плотно закрыл дверь.

– Терпимо. Думала, будет хуже.

Соврала и бровью не повела. На самом деле от боли хотелось выть, и с каждой минутой она становилась все сильнее. Глупо было надеяться, но спросить рискнула:

– В Халифате есть женщины с магией Света? Они такие раны излечивают за минуты.

– Увы. В Халифат не выдают замуж женщин Света. Никто не знает почему, но здесь истончается магическая материя. Тот, кто задерживается в Халифате надолго, теряет любую магию навсегда. Поэтому будем тебя лечить нашими методами. Пока ты была без сознания, я нанес заживляющую мазь. Она блокирует боль, но всего на пару часов.

Меня будто молнией пронзило. Что он сделал?

– Ты меня… трогал? – Внутри все клокотало, пока я подбирала нужное слово. В голове мелькало много чего еще: раздевал, видел почти голой и, драконы раздери, делал все это без моего ведома!

– У меня не было выбора. Не нанеси я мазь, ты бы сейчас мучилась от нестерпимой боли, а твои раны по-прежнему бы кровоточили. Так что не начинай истерику и снимай мантию. Нужно повторить.

– Что?! – У меня сел голос. Повторить? Ни за что!

– Без мази такие раны, как у тебя, заживают около двадцати дней. И, поверь мне, это будет больно. Вкупе с тряской кареты и визитом в столицу Шестого Халифата вряд ли тебе понравится этот процесс.

– А твои руки на моей коже понравятся? – брякнула я и прислушалась к ощущениям.

После всего произошедшего в темницах я не была уверена, что смогу вновь подпустить к себе мужчину, позволить прикоснуться. Слишком грязно было то, что случилось. Слишком больно.

Тони несколько мгновений смотрел на меня пристально и молча, будто пытался понять, что не так, искал надлом в моей душе, и, кажется, смог найти.

– Тебе страшно, – вынес свой вердикт халифатский «лекарь» очень высокого ранга. – Я обещаю, что не буду прикасаться. Мазь очень въедливая, и если раны она заживляет хорошо, то здоровую кожу разъест и оставит кровоточащие язвы. Этот состав наносится специальным скребком.

Он наклонился, нажал на едва заметный выступ под сиденьем и открыл достаточно просторный ящик. Вытащил из него сначала сверток из черной ткани, после – неизвестный мне деревянный ящик, а следом…

– Мой саквояж! – Я чуть не подпрыгнула на сиденье, но тело тут же пронзила резкая боль. Сильнее, чем раньше. Я зашипела и уперлась лбом в стенку кареты.

– Боль будет усиливаться, если я не нанесу мазь. Твои вещи в порядке, я лично все собирал.

– Спасибо. – Еще раз глянула на свой многострадальный саквояж и чуть не прослезилась. То ли от боли, то ли от благодарности за то, что Тони позаботился о моих вещах.

– Раз так благодарна, то отвернись и сними мантию. Мы не можем долго стоять, время все еще поджимает. Нужно прибыть в столицу следом за наемником, иначе план провалится. – Мужчина достал из деревянного ящика, на поверку оказавшегося аптечкой, тонкую лопатку и банку с бледно-зеленой мазью. – Обещаю не прикасаться.

– Хорошо, но ты расскажешь мне, почему вы не поймали его в Артримине.

– Договорились, – усмехнулся Тони и вновь стал похож на того по-мальчишески азартного капитана, которого я встретила на корабле. Вот только пугающего человека из темниц мне уже не забыть, как и тысячу мурашек на своей коже в ту секунду.

В груди что-то болезненно сжалось от мимолетного воспоминания, и я поспешила отвернуться. Невесомая золотая ткань, щекоча кожу, стекла с плеч на алое бархатное сиденье кареты. Едва заметный холодок скользнул по коже живота и плеч. Я поспешила прикрыть грудь руками, хоть в этом и не было особой нужны – Тони видел лишь мою исполосованную спину.

Глянула вниз – на впалом животе и боках тоже остались алые следы от кнута, сейчас на них тонкой голубоватой коркой лежали остатки целебной мази.

Движение сзади – и сиденье кареты мягко промялось, сообщая, что Тони пересел ближе ко мне. Тело напряглось против воли, я приготовилась к чему угодно: к прикосновению горячей руки, к боли, к жжению. Но вместо этого получила холод и вздрогнула.

– Не дергайся, это тонкая работа! – потребовал Тони. – Одна моя ошибка – и станет больнее, чем сейчас.

– Хорошо.

Он несколько минут работал молча, обрабатывая, судя по ощущениям, самые неприятные раны. И только когда перешел к мелким, начал свой рассказ:

– Твой артефакт привел нас к лучшей гостинице в городе и зазвенел. Наемник был внутри, но просто так попасть туда невозможно: отличная охрана, строгий контроль. Пришлось выкручиваться. Пока Гек заговаривал зубы администратору, я попытался проникнуть в гостиницу, но наткнулся на испуганного мальчишку по имени Донни. Он сказал, что на площади женщина в мужской одежде заступилась за дуру-девчонку и ее серьезно накажут. Искал того, кто может помочь. И, какая неожиданность, нашел меня.

– Донни – раб наемника. Я видела его у борделя и заметила у нашей гостиницы. Хотела помочь, но…

– Все пошло не по плану. Точнее, не по нашему плану. Я думаю, у мальчика был приказ попасться тебе на глаза и подставить. Не без твоей помощи, но он справился с заданием. Дальше сама догадаешься, что произошло.

Я не выдержала и задала вопрос, который терзал меня с того момента, как открылась дверь тюремной камеры и вошел Гек.

– Почему? Вы могли меня бросить, забрать алмаз и уехать.

– Не могли, – ровным голосом отозвался Тони.

– Почему? Я не понимаю.

– Две причины. Об одной я тебе ничего не скажу ради твоего же блага, а другая – я решил лично передать тебя Декстеру. С твоим умением влипать в неприятности ты не доберешься до него живой.

– Еще как доберусь! – возмутилась я, но как-то слабовато, скорее из духа противоречия.

– Повернись лицом.

Отлично, сейчас я взгляну ему в глаза, дерзко выскажусь, и он поверит, что я способна справиться сама. Мне не нужна нянька.

План удался. Я обернулась, все еще прикрывая грудь, и встретилась взглядом с наследником Халифата… но слова так и не слетели с губ. Мы оба замерли, словно невидимый маг наложил на нас чары неподвижности. Тони сидел так близко, что я могла ощущать его дыхание и тепло кожи. А она, кажется, была по-настоящему горячей, словно этот мужчина состоял из пламени, а я – изо льда. Таять под взглядом карих глаз было страшно и немного больно.

Не знаю, сколько мы молчали, но первым тишину нарушил Тони:

– Когда ты в сознании, это сложно.

– Что сложно? – отозвалась эхом.

– Не прикасаться.

У меня ослабели руки, я чудом удержала их на месте. Наверное, это нашлись внутри меня вбитые гувернанткой остатки благовоспитанности.

Не прикасаться. Когда замерзла, хочется быстрее согреться, коснуться манящих теплом языков пламени. Но игры с огнем ничем хорошим не заканчиваются. Огонь тоже это знал, поэтому холодная мазь, послушная его руке, легла на следы от кнута. Прежде чем делать новые глупости, нужно пережить последствия старых.

Я сдалась и закрыла глаза, позволяя Тони работать молча. Эту борьбу взглядов мне не выиграть. Что-то в глубине меня понимало – все не просто так. Этот мужчина – наследник Великого халифа, а значит, политик. Скорее всего, он вернет меня Дексу и хорошо на этом наживется, ведь для мужчин Халифата женщина – всего лишь товар.

Эта мысль привела меня в чувство, как и то, что раны перестало жечь. О чем я вообще думаю? Таю, как дурочка, только потому, что он меня спас? Эффектно появился? Лечит мои раны? В конце концов, я Аннет Ван Дайк, а не кисейная барышня, готовая упасть в руки первому встречному спасителю!

– Я закончил. Это одежда. – Мне на колени легло что-то мягкое.

Я открыла глаза и уставилась на тот самый черный сверток.

– Это не моя…

– Из-за ран ты не сможешь носить мужской костюм. Слишком плотная ткань и брюки сильно прилегают в районе спины. Это традиционный женский костюм. Переодевайся. Через пятнадцать минут мы отправляемся в столицу Шестого Халифата.

Он ушел, оставив меня разворачивать новый наряд. Ткань была такой же невесомой, как мантия, и будто состояла из очень-очень мелкой сетки, сплетенной из серебристых и черных нитей. Искусная работа. На Континенте такая халифатская ткань стоит баснословных денег, и здесь, наверное, тоже.

Выбора у меня все равно не было, пришлось примерить одежду варваров. Надеюсь, за это никто не посадит меня в темницу.

Шаровары с плотным поясом сели очень низко на бедра и ран не касались. На мгновение я почувствовала себя неловко, потому что выглядело это не слишком целомудренно даже для дамы с Континента. К счастью, ситуацию исправила свободного кроя туника, доходящая почти до колена. Сначала я подумала, что ткань будет просвечивать, но и здесь мастерицы Халифата не подкачали – внутри оказалась подкладка из мягкой ткани. Она если и прикасалась к ранам, то не раздражала их. Вполне комфортно.

К костюму прилагалось два платка, одним из которых нужно было прикрыть голову, а другим – лицо. Я видела такой наряд на сестре Тони, но не до конца понимала, как правильно это надеть. Без помощи не обойтись.

Хотела выйти из кареты, но замешкалась, глядя на босые ноги. Неужели Тони забыл про обувь? Нет, не забыл. В углу у самой дверцы я увидела невысокие кожаные сапожки в тон костюму. Наследник Халифата удивительно практичен для мужчины.

Выглянула из кареты и удивленно заозиралась. Я видела разные пейзажи, но такого – никогда. До самого горизонта – никаких кустов и деревьев, только выжженная солнцем земля и торчащие как попало не то травинки, не то соломины. По просторам ветер гонял песчинки и перекатывал странные круглые шары из все той же соломы. Безрадостно. Прямо как у меня на душе.

– Я готова, только не знаю, как надеть это, – привлекла я внимание мужчин, стоявших рядом с лошадьми.

Оба подняли взгляд одновременно, и Гек сразу заявил:

– О, теперь ты похожа на приличную женщину!

Тони странным образом промолчал.

Он снова разглядывал меня пристально, будто оценивал, прикидывал, делал какие-то свои, лишь одному ему известные, выводы. Пока наконец не выдал:

– Гек, придержи лошадь. – И сунул поводья лучшему другу.

В три шага Тони оказался рядом со мной и, не забрав из моих рук платки, встал за спиной.

– Во-первых, женщины Халифата не носят абар-дай на растрепанную голову.

Раньше чем я успела пискнуть, распущенные волосы оказались собраны в крепкий мужской кулак. Дернулась, но он меня удержал.

– Я только помогу, – отрезал Тони и, судя по ощущениям, принялся… плести мне косу.

– Ты умеешь заплетать?

Сама не знаю, почему это меня так шокировало. Может, в юности сиятельный Тони, или как там его полное имя, носил косу до пояса. Или из моих волос сейчас сплетут морской канат?

– У меня шесть сестер. Был повод научиться.

– Сколько?! – Я закашлялась от сухого воздуха и осознания, что если все его сестры такие, как Риа, то это уже целая армия.

– Шесть. У высшей знати Халифата принято держать наложниц, поэтому не удивляйся. Детей мы любим, их здесь рождается много.

Меня передернуло. Наложницы. Разумеется. Великий халиф вступает в один законный политический брак, а потом ходит от жены в свой гарем и там уже развлекается с бедными бесправными девушками.

Видимо, Тони почувствовал мое недовольство, даже не видя лица:

– Таковы традиции Халифата, и девушки в гареме живут достойно. Если тебя это беспокоит.

– Ни капельки, – отмахнулась я. – Это ваши традиции. Почему я должна их осуждать? Я уеду из Халифата, забуду ваши ужасные традиции, как страшный сон, и постараюсь не думать о том, каково жене отпускать мужа в объятия других женщин, не иметь права голоса и смотреть, как они рожают ему наследников.

– Да, вижу, совсем не осуждаешь! – хохотнули сзади, и я услышала треск. Это еще что? – Готово.

Когда Тони вновь оказался передо мной, я постаралась улыбнуться и не смотреть на него как на сволочь. Ведь если он наследник Халифата, у него точно есть гарем. Надеюсь, хоть жену он еще не завел, а если и завел, мне искренне жаль бедную женщину. Муж не только изменяет с целым штатом любовниц, так еще и дома не бывает. Брр.

Невольно подумала о себе и Дексе. А чем я лучше? Семь лет не видела жениха, а он вряд ли столько времени хранил мне верность. Мысль склизким червем скользнула от мозга вниз по позвоночнику, потом развернулась, тошнотой подступила к животу и оплела сердце. А что подумает Декс, когда узнает, что я путешествовала с двумя мужчинами, да еще и побывала на корабле Халифата с его законами? Впервые за время моих злоключений я думала, что все зря. У меня давно уже нет жениха.

Тем временем Тони забрал из моих рук платки и потребовал:

– Подними голову.

Я послушалась, все еще чувствуя мерзкие шевеления в области сердца. Мне на голову осторожно опустили черную полупрозрачную ткань. Тони приблизился, приподнял мою тяжелую косу и, заведя концы платка назад, сделал тугой узел.

– Это носят вот так. Запоминай, я не собираюсь каждое утро тебя одевать.

Щеки вспыхнули, когда я представила, что меня каждое утро одевает наследник Халифата. Фантазия получилась какой-то слишком эротичной, наверное, из-за его близости и вновь окутавшего меня пряного тепла.

– А это можешь надеть в городе. – Он взял из моих рук второй платок. На его краях были сделаны зажимы в виде голов золотых драконов, которые открывают свои зубастые пасти, чтобы прикрепить один платок к другому. – Просто цепляешь его к тому платку, который у тебя на голове.

– Хорошо. – Я забрала невесомую ткань обратно.

Я запуталась окончательно, и единственное, чего хотела, – это побыть одной и решить, хочу ли я на самом на деле встретиться с женихом или мне стоит сесть на ближайший корабль до Континента.

– В ящике под сиденьем кареты лепешки, немного вина и небольшой подарок, если ты сможешь его принять. – Тони все еще стоял преступно близко и говорил полушепотом. А после совсем тихо добавил: – Тебе невероятно идет наряд Халифата…

– Нет! – Я дернулась, будто он ударил. Мне не идет наряд Халифата! Мне вообще не подходит Халифат, это варварское место. – Не идет.

Развернулась и сбежала в карету, словно за мной гналась стая хищников. Все, о чем я могла думать следующие полчаса, – это о возвращении домой. Не о Дексе. Не о Тони. Даже не о малышке, которая чудом спаслась от несправедливого суда. Я жевала нежнейшую лепешку с травами и сыром, запивала ее сладким фруктовым вином и думала о том, что совершила ошибку, забыв о чести рода Ван Дайк ради мужчины, который много лет назад исчез из моей жизни.