Текст книги "Летний рай"

Лорда корова весьма впечатлила, он сел, постукивая хвостом о землю и наклоняя голову из стороны в сторону, с умилением и восхищением рассматривал это великолепное создание.

– Война и немцы… – тихонько пробормотала я.

– А? – раздался голос из-под каски. – Чё ты говоришь?

– Я говорю: «Хозяйка, немцы в деревне есть?»

Надежда перестала двигать руками, изумлённо уставившись на меня.

– Тьфу на тебя, Сашка, напугала. Я думала это сноха.

– А ты-то меня как напугала, с тобой всё в порядке, что это ты на башку напялила?

– А кроме каски тебя ничё не смущает? – язвительно поинтересовалась она.

В ту же секунду, взметнувшийся коровий хвост, с глухим стуком ударил по каске, и я увидела, что на кончике хвоста, где должны быть длинные пряди, помогающие корове отбиваться от гнуса, торчат неровно выстриженные клочки, и грязно-розовая култышка.

– Один раз! – Надежда отставила ведро в сторону, достала из кармана баночку с вазелином и смазала дойки, подхватила одной рукой стульчик, другой ведро и выбралась наконец из-под коровы. – Один единственный раз, попросила сноху подоить корову! Вот! – женщина негодующе указала подбородком в сторону коровьего хвоста, – результат! Она, видите ли, ей по лицу хлестнула хвостом. А я теперь корову ни подоить нормально не могу: она этой культяпкой как молотком по голове бьёт, ни в стадо выгнать, её же там овода съедят!

– Надь, а ты когда просила ее корову подоить, показала ей как это вообще делается? Сказала что хвост подвязать можно?

– У самой ума что ль нет, где так грамотные…

– Ну ты даёшь, она же городская у вас, откуда она должна всё это знать!

Надежда поджала губы, повесила стульчик ножками на забор, сняла свой экзотический головной убор, повесила его рядом, и наклонившись к кадушке с водой, помыла руки.

– Постой, постой… – неприятная догадка поразила меня, – так ты это нарочно… Чтобы она не справилась, накосячила, и у тебя был повод её пилить! Фу, Надя, как некрасиво.

– Ой, да на фига мне повод искать, она же ни хрена не умеет! Вот ни за холодну воду! Что ни скажу сделать – все за ней переделывать приходится…

– Так, стоп! Ну-ка вспомни, дорогуша, как ты ко мне через огороды бегала, на свекровь жаловалась. И то она нарочно сделает и это, лишь бы тебя перед Сашкой унизить, а теперь сама так делаешь?

Надежда сердито засопела, и уселась на край вкопанного в землю тракторного колеса.

– Что, так тяжело видеть, что ты уже не главная женщина в жизни сына? – судя по изменившемуся выражению её лица, я попала в точку. Даже Лорд, до сих пор вежливо молчавший, осуждающе тявкнул и отвернулся. – Ты бы хоть о Женьке подумала, вы же его на части рвёте, каково ему? И потом, ты же знаешь: ночная кукушка дневную всё равно перекукует. Смотри, потеряешь сына…

– Ты, Сашка чё пришла? – Надежда встала, и сердито стряхнула с подола синего замызганного халата соринки. – Указывать, как мне со снохой обращаться?

– Да нет, конечно, это я так… я к тебе по делу. – я мысленно отругала себя за то, что неправильно повела себя в разговоре с Надеждой, теперь она, даже если и знает где Маргарита, точно ничего не скажет.

Мои опасения подтвердились: обиженно поджав губы, женщина сухо процедила, что давно не видела золовку, и понятия не имеет где она может быть. И нам с Лордом ничего не осталось как убраться восвояси.

Алёнка всё ещё сидела на скамейке, и старательно делала вид что всё её внимание занято планшетом.

– До свиданья, Алёна. – я развернулась чтобы уйти, ни минуты не сомневаясь, что девчонка подслушивала.

– Она врёт. – прозвучало у меня за спиной.

– Что, прости? – я обернулась, изобразив на лице непонимание.

– Мама-Надя врёт, – девчонка тряхнула головой в сторону заднего двора. – ну, про тёть Риту.

– Подслушивала! – я опустилась рядом с ней на скамейку. Лорд тяжело вздохнув, улёгся на землю и затосковал по своей, оставленной дома без присмотра, вкуснейшей сахарной косточке.

– Ага. – ничуть не смущаясь, подтвердила она.

– Нехорошо, – неубедительно попыталась я пристыдить девчонку, в душе, однако, радуясь этому факту.

– Сама напросилась, – она мстительно стрельнула глазами за забор, – всей деревне уже растрепала про этот несчастный хвост.

– Ладно, давай про хвост потом, ты мне про Маргариту расскажи, пожалуйста, это очень важно.

Алёнка с опаской оглянулась.

– Вы же сейчас домой пойдёте? – она решительно захлопнула футляр от планшета и встала, – в парке меня подождите, я через пять минут приду, а то, если мама-Надя услышит, вообще меня со свету сживет.

Мы с Лордом, к его великому огорчению, дойдя до парка, снова уселись на скамейку. Не понимая причины такой долгой прогулки, он грустно вздыхал и жалобно смотрел мне в глаза. Я потрепала его за ушами.

– Потерпи немножко, домой придём, я тебя чем-нибудь вкусненьким побалую.

Алёнка плюхнулась на скамейку и сходу затараторила.

– Короче, тёть Рита приезжала к нам в понедельник ночью. Я случайно узнала, вечером селёдки наелась, потом пила всю ночь, как не в себя, ну и… в общем в туалет мне надо было. Слышу в веранде разговаривают… – она вдруг смутилась и замолчала.

– И что же ты услышала? – осторожно поинтересовалась я, моральный аспект вопроса интересовал меня сейчас меньше всего.

– Вы не думайте, что я всегда шпионю и подслушиваю, тогда случайно получилось, это только сегодня я нарочно, допекла она меня, – Алёнка вздохнула и продолжила, – тёть Рита сказала, что у неё большие проблемы и ей нужно где-то на время затаиться. Вроде бы у неё есть такое место, где она может переждать неприятности, но ей нужна их помощь.

Алёнка размахнулась, и звонко хлопнув себя ладошкой по щеке, продемонстрировала мне распластанного в красной лужице комара. Я порылась в сумке, вытянула из упаковки бумажный платок и протянула ей.

– Спасибо. – она поплевала на платок и принялась оттирать кровь со щеки, – больше я ничего не слышала, боялась что застукают и пошла спать. Но, после этого, свёкор два раза уходил из дома поздно вечером, а приходил утром. – Алёнка потёрла платком ладошку и, скатав его в шарик, метко запульнула в чугунную урну. – И, я думаю, что он ходит туда, где прячется тёть Рита, потому что полный рюкзак еды с собой берёт. Вот. Больше я ничего не знаю.

Алёнка замолчала, почесала укушенную комаром щёку, а я задумалась. И кое-что мне всё это напоминало. Но об этом я подумаю дома за чашкой кофе. Главное, что Марго в безопасности.

– Только… вы же не никому не скажете, что они её прячут? – кажется девочка начала испытывать угрызения совести. – Я просто злая на свекровь, но навредить им не хочу… они же моя семья.

– Да Бог с тобой, детка, Маргарита моя приятельница давняя, я просто беспокоилась куда она пропала, – успокоила я ее, – Что, достаётся тебе от Надежды?

– Ещё как, иногда прям в волосы ей вцепиться хочется, или высказать всё, что я о ней думаю, да Женьку жалко. Он переживает сильно когда мы скандалим, вот и терплю.

– Надо же, – искренне изумилась я, – пигалица совсем, а мудрости больше, чем у взрослой женщины, ты молодец! А знаешь, я тебе помогу. Надежда, она ведь неплохая, просто к ней приноровиться надо, показать, что ты ей не соперница а наоборот. Тут надо немножко схитрить.

– Как хитрить-то, если она сама кого хочешь перехитрит.

– Нас не перехитрит! – я подмигнула немного опешившей девчонке. – Вот например, тебе нужно как можно чаще хвалить Женьку в её присутствии, и желательно делать это в такой форме, чтобы она почувствовала, что это только её заслуга. Для любой матери это как бальзам на душу. Или, что тебе стоит за обедом похвалить её стряпню? Тем более, что она действительно хорошо готовит. А ещё, в домашнем споре или конфликте, ненавязчиво принять её сторону? Тебе ничего не стоит, а она задумается. Советуйся с ней по любому поводу, дескать, она лучше знает как правильно, свекрухи это любят. Так потихоньку, знаешь как говорят: капля камень точит.

Алёнка задумалась, а я продолжила свои наставления.

– Ещё можно что-нибудь конкретно для неё сделать. Допустим торт испечь, или подарить что-нибудь, что она любит. Ты умеешь печь торты?

– Умею, только она меня к плите близко не подпускает… – Алёнка вдруг оживилась, – я крючком вязать умею, кофточку ажурную ей свяжу, она всё на мою поглядывает. Только… – загоревшиеся ненадолго Алёнкины глаза, снова поскучнели. – бесполезно это всё, она мне эту корову никогда не забудет, так и будет всем рассказывать.

– Ну значит надо сделать так, чтобы она это не в обиду тебе, а как анекдот рассказывала!

– И как же это сделать, вы знаете? Я, например, понятия не имею. Мне уже в магазин зайти стыдно, все чуть не пальцем показывают, – в глазах девчонки заблестели слёзы.

– Есть у меня одна идея, но я не совсем уверена что сработает, – я достала телефон из сумки, – мне надо проконсультироваться.

С чувством глубокого удовлетворения я отключила телефон и повернулась к слегка обалдевшей Алёнке.

– Всё поняла? Сейчас идёшь, и украдкой, чтоб свекровь не видела фотографируешь корову, чтобы цвет более или менее подходящий подобрать. Потом едешь в город, вот адрес салона, – я вырвала из блокнота листок, нацарапала на нём адрес и название салона красоты, где постоянно привожу в порядок свою голову, и сунула бумажку ей в ладонь. – Спросишь Илону, это хозяйка салона, моя хорошая знакомая. Она подберёт тебе прядки, из выбракованных, корове всё равно без разницы, и научит как их приклеить. Прядки бери с запасом, чтобы по ходу подклеивать, корова хвостом машет, дай Бог каждому, могут отвалиться, – я плотоядно ухмыльнулась. – И клеить надо, когда Надюха уснёт, то есть ночью. Женьку попроси, одна ты не справишься. Хотела бы я видеть её лицо утром, когда она придёт корову доить!

Алёнка заливисто рассмеялась и вскочила со скамьи. Мы с Лордом тоже поднялись, теперь можно и домой, косточку сахарную погрызть, кофейку выпить, и обдумать полученную информацию.

– А я вам покажу, если всё получится! Не поленюсь, встану пораньше и попробую снять на телефон. – она снова прыснула, и порывисто обняла меня. – Вы такая классная, спасибо вам огромное!

– И тебе спасибо, ты мне тоже помогла. – вернула я благодарность, и мы довольные собой, и друг-другом разошлись по домам.

Едва мы с Лордом подошли к дому, я поняла, что мечта о сахарной косточке и кофе снова отодвигается на неопределённое время, и всё из-за зелёных вонючих тварей.

Нет, они исправно все подохли, или почти все, но теперь эти гады, омерзительным зелёным ковром устилали всю землю вокруг куста. Смотреть на это безобразие не было никаких сил, поэтому я, надев маску и резиновые перчатки, вооружившись метлой и совковой лопатой, принялась за дело.

Размышляя о том, что в последнее время мне приходится слишком часто иметь дело с трупами, я смела их в кучу, потом лопатой наполнила мерзкими тварями два больших ведра. Прихватив бутылочку с жидкостью для розжига углей, я понесла вёдра за сарай, и высыпала их в большую железную бочку, в которой мы сжигаем всякий хлам.

Жуки горели, весело потрескивая, а я отошла к забору, чтобы не дышать трупным дымом, хотя, надо заметить, что при жизни они воняли куда более омерзительно. Отворачиваясь от дыма, я повернулась в сторону проулка. По дороге, от автобусной остановки, сгибаясь под тяжестью рюкзаков с городскими гостинцами, шли сын и внук моей соседки бабы Зои. Они оба помахали мне руками, а я смотрела на них и думала, что кажется, знаю где прячется Маргошка.

Итак, что мы имеем? Я отхлебнула из чашки глоток горячего свежесваренного кофе, устроила поудобнее на подушке, разнывшуюся с новой силой, пятку, и принялась размышлять.

В понедельник ночью, Маргошка появляется у брата, и просит помочь спрятаться. Во вторник мы с сестрицей находим труп, ранее замеченный Инкой в обществе Марго. В среду мы обнаруживаем в её квартире полный разгром и гоблина, которого анонимно сдаем в полицию. Напрашивается вывод, что Марго прячется от убийцы нашего трупа, и ей грозит серьёзная опасность.

Далее, выгуливая Лорда, я замечаю типа с рюкзаком, совершающего ночные прогулки в сторону озера, который возвращается утром с, чудесным образом, опустевшим рюкзаком. Ещё, меня терзают смутные сомнения, что тип этот мне знаком. Что, косвенно и подтвердила Алёнка, рассказав мне о ночных вылазках свёкра. Остаётся найти Маргариту, и выяснить, что её связывает с нашим трупом. Для этого надо проследить за Сашкой Поспеловым, и проверить мою догадку.

Позвонил Макар. Усталым голосом сообщил, что задерживается на неопределённое время, в ожидании его юриста. Оказывается, Антон не остановился по требованию ДПС, попытался удрать, а когда его всё же остановили, кинулся драться. И теперь вся надежда на адвоката, к счастью, он у Макара достаточно опытный.

Я обругала Антона олухом и идиотом, пожалела мужа, попросила его не нервничать – у него давление, и опечаленная пошла варить себе кофе. Но печаль моя тут же развеялась: как только я уселась в плетённое кресло в беседке, звякнула калитка и лёгкие ножки зацокали каблучками по асфальтированной дорожке.

Фрося, вальяжно развалясь в траве и лениво жмурясь, помахивала хвостом. Лорд ловил его лапой, пытаясь таким образом наладить контакт. Заслышав шаги, кошка резво вскочила и задрав хвост, перепрыгивая через островки ромашек, понеслась к своей любимице.

Пёс немного подумал, подвигал ушами, и нерешительно двинул за ней. Не дойдя пары шагов до Полечки, гладившей довольно урчащую кошку, он остановился, в ожидании аудиенции. Доченька оторвалась от кошки, и подняв глаза, потеряла дар речи. А пёс, мелко перебирая передними лапами, вытянул их вперёд и склонил голову в почтительном поклоне. Ей-Богу, не вру. Со стороны это выглядело именно так, и я с отвисшей челюстью, начисто забыв об остывающем кофе, наблюдала за происходящим.

– Эй, ты кто? – дочь осторожно шагнула вперёд.

Пёс выпрямился, тоже шагнул навстречу, затем сел и протянул лапу. Я же, все еще пребывала в шоке. Подумать только, нам достался «вундерпёс»! Как же так получилось, что его хозяин, вложив всю душу в воспитание пса, а такие манеры можно привить только с любовью к животному, вдруг взял и бросил его? Я поставила чашку с остывшим кофе на столик, и по примеру животных, пошла к доченьке прямо по траве.

Полечка, тем временем, гладила пса за ушами и приговаривала подрагивающим от волнения голоском.

– Ты чей же это, такой славный? Ты к нам в гости пришёл? Какой красивый, умный, замечательный пёс… интересно, с кем ты пришёл. – она покрутила головой и увидела меня. – Мам, это кто, чей он?

И столько восторга было в её голосе, столько надежды, что этот чудесный пёс ничей, то есть теперь наш, что я в который раз похвалила себя за правильно принятое в темном коридоре жилконторы, решение.

Я рассказала доченьке грустную историю Лорда, а она гладила его черную шелковистую голову, и прозрачные хрустальные капельки, срываясь с тёмных пушистых ресниц моей доброй девочки, падали ей на руку, и на чёрный кожаный нос пса. Он слизывал их горячим шершавым языком, и смотрел ей в глаза своими умными, цвета горького шоколада, глазами. А я поняла, что у них любовь с первого взгляда, и что теперь уж точно Лорд стал нашим.

После обеда объявилась сестрица.

– Сань, я тут не удержалась и кое-что разузнала по нашему делу. – таинственным шёпотом сообщила она в трубку мобильника.

– А какое, интересно, у нас дело? – съязвила я, прекрасно зная, что она имеет в виду под «нашим делом», – и почему, позволь спросить, ты шепчешь – тебя окружили враги, или может ты сидишь в засаде?

– Димочка спит, Сань, кончай придуриваться, а не то, не скажу что я узнала. – пригрозила сестра.

– Ну конечно, – не поверила я ей, – это ты-то не скажешь. Да я буду убегать, ты меня поймаешь, привяжешь к стулу, и не отпустишь пока всё не расскажешь, – по сопению в трубке я поняла, что Инка дозрела, – ладно, рассказывай, что ты там узнала, и когда ты только успеваешь, называется за больным ребёнком она ухаживает.

– Александра, не гунди, Димочка уже здоров совсем, и вообще, я даже из квартиры не выходила, а всё узнала. Кто молодец? Я молодец!

– Инна!

– Всё, всё, рассказываю. В общем, я всё думала, думала про Марго, квартиру её, и Гоблина этого. Вот откуда он взялся и что ему от Маргошки надо. Я решила, что он следил за квартирой, увидел как мы вошли, и подумал что это она нас послала, и мы выведем его на неё, – Инка замолчала, подогревая мой интерес.

– И до чего же ты додумалась?

– Я подумала, что было бы неплохо побольше о нём разузнать, всю голову сломала, как бы нам разжиться информацией, и придумала. Кто может владеть полной информацией о человеке, которого мы с тобой сдали ментам?

Я посчитала вопрос риторическим и отвечать не стала.

– Менты! – радостно сообщила Инка, – то есть эти… полицейские. Ну и, совершенно случайно, я вспомнила одного знакомого полковника или генерала, не важно, важно то, что этот полковник-генерал служит в полиции каким-то начальником. Я ему позвонила, мы так мило побеседовали, он меня на ужин пригласил…

– Инн, ты б не отвлекалась от темы, – нетерпеливо перебила я сестру, – давай про Гоблина.

– Да, точно, про Гоблина. Он по своим каналам пошерстил, сама понимаешь при его звании и должности, ему это не составило большого труда…

– Инна! – я чувствовала, что терпение моё на исходе.

– Ой, ладно, нервная ты какая-то стала, Саня, тебе бы попить чего-нибудь успокаивающего. Короче, выяснилось что Гоблин этот, вовсе даже не Гоблин, а Маргошкин сосед сверху. Шёл к себе, увидел открытую дверь, якобы, знал что Марго на некоторое время уехала из города, поэтому решил проверить что происходит. Увидел разгром в квартире и тебя под столом, и подумал что это ты устроила весь этот макаронный фейерверк, поэтому и тыкал в тебя пистолетиком. – Инка перевела дух. – А теперь сядь, Саня, сейчас будет самое интересное: он бывший полицейский, ушёл в отставку после ранения, служит в охране каких-то секретных объектов. Разрешение на пистолетик, всё как положено. Как думаешь, Сань, какие такие секретные объекты имеются в нашем захолустье?

– Вот это да! – я действительно, хоть и с небольшим опозданием, опустилась на диван, – ой как нехорошо получилось, он значит Маргошкин знакомый, а мы его шкафом по башке и в полицию. Хотя, с другой стороны, – я решительно встала и направилась на кухню варить кофе, – мы же не знали, да и шкаф его сам ударил, без нашего непосредственного участия, как ты думаешь?

– Ну, я наверное, немного всё-таки поучаствовала, – замялась сестрица, – если бы я не заорала, что буду мочить его в сортире, он может и не встретился бы со шкафом так стремительно.

Но Инкино недолгое раскаянье было незамедлительно вытеснено праведным гневом:

– А нечего было в тебя пистолетиком тыкать, я же испугалась! А я, когда пугаюсь, себя не контролирую, могу всё что угодно вытворить.

– Да действительно, мог бы сначала вежливо поинтересоваться кто мы и чего нам надо под столом, в чужой квартире, – согласилась я с сестрой, пытаясь заглушить чувство вины, – потом бы и размахивал своей пукалкой, если ему что-то не нравится, а то с порога пистолетом под ребро…

Чувство вины заглушаться не желало. Более того, оно желало искупления, причём немедленного. По выразительному молчанию сестрицы, было понятно, что и она терзается угрызениями совести.

– Сань, как ты думаешь, может стоит съездить к нему, извиниться, а заодно про Маргошку расспросим, может он знает куда она так спешно сорвалась.

– Ага, а он нас или пристрелит или в полицию сдаст.

– Думаешь? – с сомнением в голосе пробормотала сестрица.

– А чего тут думать, – заверила я, – связи в органах у него наверняка остались, скажет, что те же самые тётки что у Маргошки бесчинствовали, вломились к нему домой. Как пить дать пристрелит в порядке самообороны, и ещё медаль получит, за ликвидацию особо опасных рецидивисток.

– Да нет, Сань, думаешь он всем, кто к нему приходит, с пистолетом в руках дверь открывает? – не поверила сестра, – а мы не будем ждать пока он за пистолетиком сбегает. И потом, это глупо убивать нас на пороге собственной квартиры, не разобравшись в чём дело.

– Что-то я сильно сомневаюсь, что он захочет разбираться. Кто знает, что у него в башке творится после встречи со шкафом.

– Тогда я пойду одна, меня же он не видел, поэтому сразу палить не начнёт, а когда я ему всё объясню ты и подтянешься.

– Ну уж нет, одну я тебя к нему не пущу, пристрелит так пристрелит, значит судьба такая.

Я судорожно всхлипнула, вспомнив что не оставила волеизъявлений детям и мужу, на случай моей безвременной кончины, а теперь уж и не успею. Вот так живёшь, живёшь, ни о чём таком не думаешь, и в один прекрасный день… собственно, почему прекрасный? И для кого, интересно, он прекрасный? Уж не для меня это точно…

– Саня, ты там заснула что ли? – прервал мои грустные размышления в духе ослика Иа, противный сестрицын голос. – Я говорю, давай сегодня, а потом вместе в деревню. А?

– Ладно, часам к пяти подъеду… – сдалась я.

Мы стояли перед добротной, крепкой такой дверью, с загадочно темнеющим глазком, в золочёной оправе. Инка сжимала в одной руке бутылку дагестанского коньяка с лихим названием «Лезгинка», в другой – в нарядной картонной упаковке, «Киевский» торт, по поводу которого у нас с сестрой возникли серьёзные разногласия. Я считала что Гоблины тортов не едят, а сестрица надеялась на то, что ничто человеческое не чуждо и Гоблинам.

– Звони. – Инка повела подбородком в направлении звонка, – видишь, у меня руки заняты.

– Иннусь, а может не надо? Может, ну его?..

– Это почему же не надо, да ещё и ну меня? – поинтересовался сиплый басок у нас за спиной, – в кои-то веки на пороге моей холостяцкой берлоги появились дамы, и вдруг «ну меня»!

Мы с сестрицей, как по команде, развернулись на голос, и остолбенели. Прямо на меня смотрели светлые, почти прозрачные глаза, с жёлтой крапиной. Волосы на моей голове зашевелились, и я от макушки до кончиков ногтей прочувствовала фразу: «кровь застыла в жилах». Передо мной стоял наш Гоблин, собственной персоной и во весь свой гоблинский рост.

– Вы? – отшатнулся он, и добродушное выражение, сползло с его физиономии как маска, сменившись изумлением вперемешку со страхом.

– Мы… – выдохнула я, с трудом отодрав язык от нёба.

– Поговорить надо. – отчаянно пискнула Инка, выставив вперёд коньяк и торт.

– Ну… если поговорить… – Гоблин переступил с ноги на ногу, потрогал место встречи затылка со шкафом, поморщился, и бочком протиснулся к двери. – Тогда лучше пройти в квартиру.

– А вы своим пистолетом мне в ребро тыкать не будете? – осмелела я.

– А вы? – он перевёл взгляд с меня на сестру и обратно, – в сортире меня мочить?

– Нет-нет, сегодня не будем, – радостно заверила Инка.

– У Инны сегодня пистолетика с собой нет, – добавила я для убедительности.

Гоблин похлопал себя по карманам, как будто в поисках сигарет и зажигалки, щёлкнул языком и огорчённо сообщил:

– Вот и у меня нет. Дома лежит, в сейфе, как положено. А ваш где?

– Так и наш дома. Упаковала в коробку, обернула подарочной бумагой, ещё и бантом красиво перевязала. – и не дожидаясь вопросов пояснила: – я же его внуку, Димочке, в подарок купила, а тут вы в Саньку пистолетом тычете, пришлось воспользоваться.

Гоблин, вставив ключ в замочную скважину и провернув его на один оборот, остановился, даже отнял руку от ключа и, зачем-то, снова потрогал голову.

– Внуку?

– Ну да, – радостно кивнула сестрица.

– Пистолет? – Он встал спиной к двери, и я поняла, что пора вмешаться, иначе в квартиру он нас не впустит.

– Да он ненастоящий, Инка его, как раз в тот день, в детском мире купила, внуку на день рождения, ему в августе четыре года исполнится.

Гоблин шумно выдохнул, и потряс головой.

– Ну вы даёте, дамочки. – он отпер-таки дверь, и посторонившись, жестом пригласил нас войти.

Мы с сестрой протелепали в направлении, указанном нам хозяином и оказались в просторной и весьма уютной кухне. Планировка очень сильно отличалась от Маргошкиной, видно он основательно потрудился, обустраивая свою «холостяцкую берлогу».

Инка решительно подошла к столу и выставила наши скромные подношения.

– Вот. – довольная собой, она уселась на шикарный, обтянутый коричневой кожей диванчик. – Это вам. В качестве, так сказать, извинений и возмещений морального ущерба.

Я, скромно примостившись рядом с сестрой на краешке дивана, ожидала реакции хозяина. Он взял в руки коньяк покрутил его, зачем-то посмотрел на свет, поставил обратно на стол и негромко пробормотал:

– Timeo Danaos et dona ferentes…

Я повернулась к Инке, чтобы убедиться, что её челюсть находится там же где и моя, а именно – на полу! Бывший полицейский, а ныне Гоблин, цитирующий великого Гомера, в латинском варианте Вергилия, это, согласитесь, не такое уж частое явление…

– Ааа-хри-неть! – внятно, по слогам, выругалась сестрица, совершенно забыв о своём педагогическом прошлом.

– Значит я не ослышалась… – ошеломлённо прошептала я.

– Не, Сань, не ослышалась. Представляешь? – Инка восхищённо покивала и с восторженным блеском в глазах уставилась на Гоблина, который, скрестив руки на могучей груди, стоял и, в свою очередь, с откровенным любопытством разглядывал нас. И сестра поспешила развеять его подозрения на наш счёт.

– Да вы не сомневайтесь, самый настоящий коньяк, никаких даров данайцев, всё от чистого сердца, что вы ей-Богу!

Сестра попыталась осенить себя крестом, но будучи продуктом советского атеистического времени, запуталась с выбором руки и, оставив эту затею решительно встала.

– Несите посуду, я отопью, чтобы вы не думали, что мы этого «троянского коня» клофелином или ещё какой гадостью начинили. Ну! Чего стоите, несите рюмки что ли! – она с силой толкнула Гоблина ладошкой в грудь а я зажмурилась.

Грохота не последовало, я осторожно открыла один глаз, не поверив ему открыла второй, и с ужасом подумала что теперь он нас живыми не выпустит. Инка стояла, уперев руки в бока, вперив требовательный взгляд в Гоблина, а он, ухмыляясь, ждал чем всё это закончится.

– А может лучше чаю? – робко подала я голос. – с тортом, а? А то я за рулём…

– Ну чаю, так чаю. – разочаровано буркнула сестрица и уселась на место.

А Гоблин, фыркнув, щёлкнул тумблером электрического чайника, достал из шкафа небольшие белые чашки, и такие же, белые тарелочки. Уверенными и неторопливыми движениями, он сноровисто сервировал стол, а мы настороженно наблюдали за ним, стараясь не пропустить момент, когда в его руках появится пистолет. Но он, так же, не торопясь, положил рядом с тарелочками десертные вилочки, и достал из ящика длинный нож.

Я вжалась в спинку дивана и замерла, не решаясь выдохнуть. Инка, наоборот, встрепенулась и бросилась грудью на амбразуру, а именно забирать нож.

– Это ещё зачем? – негодующе воскликнула она.

– Торт разрезать, – невинно улыбнулся он, – а вы что подумали?

– Да что мы только не подумали уже… – усаживаясь на место, проворчала сестра. – Всё-таки надо было коньячку хряпнуть, нервы ни к чёрту.

– Да расслабьтесь, дамочки, сегодня я не буду вас резать. – он вонзил нож в середину торта. – Но только если я услышу от вас убедительную историю от том, что вы искали в квартире моей соседки.

– Мы искали? – снова взвилась Инка, – мы, между прочим, к Маргарите пришли, а у неё дверь настежь, и там чёрте что происходит, а потом вы с пистолетом, и Саньке под ребро…

– Про ребро я слышал уже, скажите-ка мне лучше, зачем вы к Маргарите пришли? – Гоблин, не мигая, вперился в Инку своими светлыми глазами.

– Навестить… – заёрзала сестра. – приятельница она наша.

– Допустим, почему именно в тот день?

– Да совпало просто, мы откуда знали что у неё тут происходит?!

– Совпало, значит? Вот что, дамочки, кончайте мне голову морочить, я двадцать лет в органах оттарабанил, и в такие совпадения не верю.

Он многозначительно постучал ножом по столу, с его кончика бесшумно свалилась меренговая крошка, мы с сестрицей синхронно вздрогнули и переглянулись. По Инкиному лицу я поняла, что она закипает. Сестра моя, человек очень импульсивный, зная её всю мою жизнь, я, тем не менее, никогда не могу даже предположить, что она выкинет под воздействием эмоций. Поэтому решила взять инициативу в свои руки.

– Послушайте, да всё так и было, до банального просто, – я отхлебнула из чашки, чай оказался очень горячим и крепким, – у меня уже месяца два болит пятка, и в тот день мы с сестрой поехали в поликлинику. Но, вы же знаете нашу бесплатную медицину, как всегда, нужного специалиста не было: один на больничном, другой в отпуске, а у третьего всё расписано до нового года. Вот мы и заехали к Марго в аптеку, думали она мне мазь какую-нибудь присоветует, сил нет терпеть, так болит.

Я сделала ещё глоток и поморщилась – не люблю чай, сейчас бы кофе выпить.

– А в аптеке Маргошку уже несколько дней не видели и на звонки она не отвечает. Мы забеспокоились. Мы ведь правда с детства дружим, сестра не врёт, – Инка, в подтверждении моих слов покивала, и предприняла ещё одну, безуспешную попытку перекреститься, – ну и заехали к ней, тем более что нам по пути было… дальше вы знаете, про ребро, и всё такое.

Гоблин снова почесал место встречи с дверцей шкафа, перевёл взгляд с меня на Инку и обратно, я поняла, что сегодня он нас убивать не будет, набралась наглости и вежливо поинтересовалась:

– А у вас случайно кофейку не найдётся?

Особо разжиться информацией нам не удалось. Гоблин, у которого, как это ни странно, имелось вполне человеческое, я бы даже сказала скучное имя Андрей Петров, поведал нам о том, о чём мы уже и без него догадались. Маргарита в последнее время очень нервничала, а потом наскоро собралась, сказала ему что ей необходимо на пару дней уехать, и исчезла. Больше не появлялась и не звонила. Зато появились мы, и разгром в квартире…

Пока мы с сестрой играли в детективов, в деревню приехал мой сыночек. Видимо, Полечка уговорила его отложить все планы. После ужина все уютно расположились в беседке, мы с сестрой пили кофе, а мои дети возились с Лордом. Игнат подавал команды, пёс их с энтузиазмом выполнял, а Полечка, повизгивая от восторга, поощряла его вкусняшками.

Я за день так набегалась, что не хотелось даже двигаться, хотелось раскачиваться в кресле и наблюдать за детьми и собакой. Но мой телефон не знал усталости, и разразился бодренькой трелью в кармане старенького, растянутого кардигана. Номер был мне незнаком. Под любопытным Инкиным взглядом я поднесла телефон к уху, и услышав приглушённый шёпот, не сразу сообразила кто это.

– Тёть Сань, походу свёкор сегодня опять пойдёт, рюкзак набитый под завязку в веранде стоит, – Алёнка, а это была она, перевела дух и продолжила, – ну, вы просили сказать когда он соберётся, как начнёт темнеть он и пойдёт значит, – она хихикнула, – а я подожду немножко, как мама Надя уснёт, пойдём с Женькой хвост клеить. У меня прям руки чешутся, я вам потом расскажу как всё было, – и не дожидаясь ответа отключилась.