Текст книги "Промышленные кластеры и их роль в развитии промышленной политики региона"

Таким образом, отраслевой анализ демонстрирует смешанную картину. С одной стороны, блок сырьевых отраслей, который имеет явную тенденцию к росту. В сумме растущие отрасли охватывают около 30 % совокупного выпуска. С другой – перерабатывающие отрасли, которые еле-еле сводят концы с концами, в них начинает прослеживаться тенденция к снижению выпуска. Наконец, особняком стоит нерыночный блок, который олицетворяет «дно» российской экономики. Отрицательные последствия усиленного развития экспортной модели сырьевого комплекса очевидны, кроме того, в настоящее время по прогнозам специалистов ожидать высоких темпов роста в ряде сырьевых отраслей не приходится из-за отсутствия инновационных технологий и относительно низкой производительности труда. Следовательно, необходимо искать другие точки роста, которые позволили бы провести структурный маневр и обеспечить устойчивый промышленный рост. Причем в настоящее время структурные реформы важнее повышения темпов роста.

Основные задачи структурного маневра – преодоление деформации российской экономики и ее диверсификация. Сам по себе структурный маневр не нацелен непосредственно на повышение конкурентоспособности национальной экономики, но он призван создать предпосылки, равные условия конкуренции во всех секторах экономики.

Глобальным институтом Мак-Кинзи США были изучены проблемы низкой эффективности российской экономики на примере состояния 10 отраслей: черной металлургии, цементной промышленности, нефтедобычи, молочной, кондитерской промышленности, жилищного строительства, розничной торговли продуктами питания и потребительскими товарами, гостиничных услуг и производства программного обеспечения [40, 50]. По мнению данных специалистов, главное препятствие для роста российской экономики – неравные условия конкуренции в большинстве отраслей. Основные выводы указанного исследования заключаются в следующих положениях.

1. В России в целом наблюдается очень низкий уровень производительности труда. По оценкам американских специалистов в среднем оно составляет около 19 % от уровня США.

2. Около 25 % мощностей сосредоточено на мелких или морально устаревших предприятиях. Большинство новых предприятий также слишком малы, чтобы использовать новейшие инновационные достижения для роста производительности и, следовательно, эффективности.

3. Положительный эффект интенсивной конкуренции теряется из-за ее неравных условий, что также ведет к низкой производительности. Это следствие неэффективной промышленной политики, которая приводит к тому, что относительный уровень затрат эффективных компаний оказывается выше, в то время как неэффективным компаниям оказывается государственная поддержка. Рост относительных издержек в свою очередь приводит к невозможности даже для высокоэффективных производств вкладывать инвестиции в развитие новых технологий. Более того, неравные условия конкуренции на отраслевом уровне способствуют созданию макроэкономической нестабильности, поскольку ведут к сокращению бюджетных доходов и росту расходов. Макроэкономическая нестабильность в свою очередь служит мощным тормозом для инвестиций.

Таким образом, мы снова возвращаемся к проблеме конкурентоспособности, поскольку именно она и является ключевой в структурной перестройке российской промышленности. Дальнейший анализ раскрывает эту проблему для российской экономики в разрезе микро– и макроуровня.

2.2. Проблемы конкурентоспособности национальной экономики России и подходы к оценке конкурентных преимуществ

Проблема конкурентоспособности российской промышленности, как было отмечено ранее, становится одной из стержневых при обсуждении дальнейших путей развития национальной экономики как на правительственном уровне, так и в стратегиях развития отдельных предприятий. Обоснован вопрос о необходимости увеличения выпуска продукции с высокой добавленной стоимостью для повышения жизненного уровня населения. Представляется, что это чрезвычайно позитивный процесс, т.е. аспект эффективности производства начинает преобладать над соображениями передела собственности и просто поддержания экономики в статике.

Многие эксперты говорят о потере конкурентоспособности российской промышленности, хотя на самом деле это не совсем так: за пределами особых отношений в рамках бывшего СЭВ и связанных кредитов экономической помощи, приведших к образованию огромной задолженности со стороны ряда развивающихся стран, основная масса готовой продукции во времена бывшего СССР была неконкурентоспособной. По самым оптимистичным оценкам, в середине 1980-х гг. к категории конкурентоспособной можно было отнести не более 15 % экспорта этой продукции в страны Запада. По-видимому, настало время подумать о создании конкурентоспособности основной массы несырьевой продукции российской промышленности, но уже на другой, рыночной основе.

Следует различать глобальную конкурентоспособность страны на мировых рынках, конкурентоспособность страны на национальном рынке и конкурентоспособность на микроуровне (уровне фирм) на национальном и мировом рынках [82].

Конкурентоспособность на глобальном (межстрановом) уровне В научных исследованиях глобальной (межстрановой) конкурентоспособности выделяются ежегодные доклады Всемирного экономического форума (ВЭФ) «The Global Competitiveness Report». В соответствии с методикой ВЭФ для каждой страны разрабатывают сводный индекс конкурентоспособности, измеряемый на основе макроэкономических показателей, важнейших для экономического роста и коррелирующих с ним в средне– и долгосрочной перспективе. По мнению авторов доклада, экономический рост страны наиболее тесно связан с ее открытостью в международной торговле, качеством государственной политики, эффективностью финансовой системы, мобильностью рынков труда, уровнем образования рабочей силы, качеством общественных институтов. Главными комплексными факторами конкурентоспособности (КСП) страны считаются восемь (табл. 6): 1) «открытость» (13 индикаторов); 2) «государство» (22 индикатора); 3) «финансы» (24 индикатора); 4) «инфраструктура» (16 индикаторов); 5) «технология» (23 индикатора); 6) «управление» (23 индикатора); 7) «труд» (17 индикаторов); 8) «институты» (23 индикатора) [82].

Таблица 6

Вес главных факторов КСП, количественных и опросных данных по факторным индексам (методика ВЭФ 1999 г.)

Каждому из восьми комплексных факторов КСП придают определенный вес, разрабатывают систему количественных и опросных показателей (см. табл. 6). На базе расчетов 161 основного показателя вначале измеряют восемь факторных индексов КСП, а затем определяют ее сводный индекс, в соответствии со значениями которого все страны ранжируются. Результаты измерений ВЭФ по выбранному нами кругу стран представлены в табл. 7.

Практически во всех расчетах ВЭФ Россия прочно занимает последнее место. С одной стороны, видимо, это справедливо, поскольку им проведена огромная аналитико-статистическая работа. С другой – Россия попадает в рейтинги глобальной конкурентоспособности ВЭФ в кризисный этап своего развития, тем более что факторы конкурентоспособности тесно коррелируют с отрицательными темпами роста ВВП в России.

С нашей точки зрения, существуют накопленные, потенциальные факторы конкурентоспособности, которые недостаточно полно учтены в методике ВЭФ, хотя в ней правильно утверждается, что кратковременные кризисные явления, финансовые коллапсы, девальвации валют и т.п. не могут оказывать решающего воздействия на ранги конкурентоспособности. Тем не менее, ВЭФ выносит России однозначный приговор: в результате реформ последних годов в мировом табеле о рангах конкурентоспособности она опустилась на последнее место.

Анализируя ранги конкурентоспособности 59 стран по главным факторам КСП, в первую очередь следует отметить, что по таким факторам, как «государство» и «институты», Россия, по оценке ВЭФ, занимала в 1999 г. последнее, 59-е место, по факторам «финансы», «инфраструктура», «управление» – 58-е место, по «открытости» – 56-е место, по «технологии» – 55-е место и по фактору «труд» – 25-е место (см. табл. 8). Ранжировав факторы КСП для одиннадцати стран, выбранных нами для анализа, на базе оценок ВЭФ получаем следующий результат (табл. 9): Россия по семи факторам КСП из восьми занимает одиннадцатое, последнее место и по одному фактору «труд» – шестое.

Для получения альтернативных индексов конкурентоспособности в секторе промышленной политики ИМЭМО РАН был разработан краткий опросник с оценкой восьми факторов КСП и интегральной КСП страны в целом по балльной оценке (один балл – низкий уровень фактора КСП, семь баллов – высокий), который был разослан более пятидесяти экспертам Института. Основные выводы опроса можно сформулировать следующим образом: оценки специалистов ИМЭМО РАН в целом близки к оценкам экспертов ВЭФ и совпадают по трем странам – США, Франции и России. Оценки экспертов Института для Японии, Республики Корея и Китая несколько более пессимистичны, чем экспертов ВЭФ, а по европейским странам – более оптимистичны [82].

Таблица 7

Ранг (место) стран по глобальной конкурентоспособности в мировой экономике

Таблица 8

Ранг (место) главных факторов конкурентоспособности 11 стран в выборке из 59 стран ВЭФ (1999 г.)

Конкурентоспособность России на национальном рынке

Концепцию национальной конкурентоспособности в рыночной системе можно определить как способность национальной экономики производить и потреблять товары и услуги в условиях конкуренции с товарами и услугами, производимыми в других странах, при этом результатом конкуренции должен быть рост уровня жизни населения при соблюдении международных экологических стандартов. Ни положительный баланс внешней торговли, ни позитивный платежный баланс, ни рост золотовалютных резервов не могут являться достаточными критериями конкурентоспособности, если нет интерактивных связей роста в сложной системе: образовательный уровень – экономическая инфраструктура – качество жизни. Актуальность проблем реальной конкурентоспособности России на национальном рынке резко возросла лишь в 1990-е годы, когда реформа цен, приватизация собственности и отмена монополии внешней торговли обеспечили необходимые стартовые условия для вхождения страны в мировое экономическое пространство и перехода к жесткой рыночной конкуренции.

Таблица 9

Ранжирование 11 стран по главным факторам глобальной конкурентоспособности исходя из оценок ВЭФ (1999 г.)

КСП страны на национальном рынке может существенно отличаться от ее КСП на мировом рынке, особенно в случае стран с переходной экономикой. Своеобразие конкуренции на отечественном рынке определяется многими социально-экономическими факторами, в том числе низким уровнем и неразвитостью структуры платежеспособного спроса; наличием бартера, квазиденег; все еще сохраняющимся разрывом между внутренними и мировыми ценами на аналогичные товары; отличными от стран –членов ВТО экспортными и импортными пошлинами; более низким качеством макро– и микроконкурентной экономической среды и др. Огромное влияние на КСП отечественных и зарубежных участников российского рынка оказывают монополизм, теневая экономика, коррупция, необоснованные риски. Развивающиеся рынки, к которым относится рынок России, в основном носят топливно-сырьевой характер, в то время как на развитых сегментах мирового рынка значительна доля высокотехнологичной продукции и наукоемких услуг.

Конкурентоспособность российской экономики базируется главным образом на использовании сравнительных национальных преимуществ и механизма ценовой конкуренции. В настоящее время сырьевая составляющая – основа конкурентоспособности российского экспорта. Можно косвенно сопоставить сравнительные и конкурентные преимущества, проанализировав структуру национального богатства России. На начало 1999 г. стоимость основных фондов, запасов материальных оборотных средств и домашнего имущества, то есть национальное богатство в традиционном понимании, составила 2,5 %; стоимость материальных непроизводственных активов равнялась 97,3 % национального богатства в новом понимании (в том числе богатства недр – 87,7 %) и стоимость нематериальных активов – 0,2 %. Парадокс заключается в том, что стоимость наукоемких промышленных технологий и компьютерного программного обеспечения, оригинальных произведений развлекательного жанра, литературы, искусства и прочих носителей интеллектуальной собственности составила всего 0,1 % национального богатства страны. Другими словами, масштабы использования конкурентных преимуществ, связанных с формированием «новой экономики», механизмов неценовой конкуренции, базирующихся на новейших продуктах и уникальных технологиях, т.е. того, что составляет основу конкурентной борьбы в глобальном экономическом пространстве, сегодня в России недопустимо малы.

Конкурентоспособность на микроуровне

В последние годы эксперты ВЭФ приступили к изучению проблемы микроконкурентоспособности стран в глобальном масштабе. Наряду с общим индексом глобальной (межстрановой) конкурентоспособности (МакроКСП) в 1998 г. впервые были опубликованы результаты опросов экспертов стран относительно конкурентоспособности на микроуровне (МикроКСП). КСП фирмы зависит от стратегии ее поведения и от качества микроэкономической предпринимательской среды. Главный вывод экспертов ВЭФ заключается в том, что здоровая микроэкономическая политика не менее важна, чем качественная макроэкономическая политика [82].

Глобальный индекс конкурентоспособности отличается от индекса МикроКСП, поскольку первый включает в себя макроэкономические, в том числе политические и другие факторы (табл. 10). Поэтому место одних и тех же стран может отличаться при их ранжировании по двум индексам.

Обращают на себя внимание Швеция, которая в 1999 г. заняла 4-е место по микроконкурентоспособности и лишь 19-е – по индексу глобальной конкурентоспособности, и Германия, поставившая рекорд в расхождении этих индексов (6-е место по МикроКСП и 25-е – по МакроКСП). Россия по МикроКСП находится на 55-м из 58 мест (табл. 11). В докладе о глобальной конкурентоспособности ВЭФ за 2000 г. таких больших расхождений нет. Россия по индексу микроконкурентоспособности переместилась на 52-е место, что связано с усилением экспортной активности российских фирм в 1999–2000 гг. [82].

Таблица 10

Сравнение индекса микроконкурентоспособности и глобальной конкурентоспособности 11 стран в выборке 59 стран по оценке ВЭФ

Таким образом, на всех уровнях следует отметить достаточно низкую конкурентоспособность российской экономики. В настоящее время особое внимание уделяется мезоуровню. В его рамках рассматриваются, как правило, отрасли в рамках отдельного региона. Исследование конкурентоспособности на данном уровне должно включать в себя элементы структурного и факторного анализа, поскольку на отрасль отдельной территории влияют различные факторы. Анализ такого рода не получил должного представления в экономической литературе.

Оценка перспективности и конкурентоспособности, на наш взгляд, должна осуществляться на основе концентрации отрасли и ее динамики, а также на основе структурных изменений, произошедших в ней. Для анализа структурных изменений возможно использование методики сдвиг-составляющих [96]. Данная методика позволяет выделить влияние следующих факторов:

Таблица 11

Ранг (место) по микроконкурентоспособности 11 стран в выборке ВЭФ по 53 странам в 1998 г. и 58 странам в 1999 г.

• национального;

• отраслевого;

• территориального.

По результатам расчетов можно определить, какой из вышеназванных факторов оказал наибольшее влияние на изменение в структуре занятости экономики любого уровня.

Для оценки самодостаточности и экспортного потенциала отрасли в мировой практике используют метод региональных и отраслевых коэффициентов локализации. Эти коэффициенты показывают, какие отрасли сильнее (слабее) представлены в экономике анализируемой территории. По величине коэффициента локализации возможно деление отраслей на три группы. Первую составляют отрасли с коэффициентом локализации 0,75–1,25, которые производят товары и услуги для удовлетворения потребностей регионального рынка. Вторая включает отрасли с коэффициентом больше 1,25, т.е. отрасли, как правило, связанные с экспортом продукции за пределы региона. Третья группа, куда входят отрасли с коэффициентом локализации меньше 0,75, состоит из потенциальных импортозамещающих производств.

Таким образом, для исследования на региональном или мезоуровне предлагаемая нами методика включает следующие этапы:

• вычисляют коэффициенты локализации, по которым все отрасли делят на группы (отрасли специализации, или профильные, и пр.);

• внутри каждой группы отраслей, выделенных на первом этапе, определяют отрасли, находящиеся в состоянии роста, и отрасли, находящиеся в состоянии спада. В качестве индикатора можно использовать показатели выручки и занятости;

• анализируют причины изменения занятости методом сдвиг-составляющих. В результате выделяют следующие группы: сильные отрасли, которые на региональном уровне растут быстрее, чем на национальном; отрасли, ограниченно развивающиеся, которые растут на региональном уровне, но более низкими темпами; отстающие отрасли, спад которых происходит на региональном уровне, но медленнее, чем на национальном; депрессивные отрасли, спад которых на региональном уровне отмечается и по абсолютным, и по относительным показателям.

Такая группировка в итоге позволит сформировать представление об экономике в регионе, о специализации региона и его конкурентоспособности. В дальнейшем эта методика будет реализована на примере Красноярского края.

Обобщая вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что в начале 1990-х гг. была ликвидирована одна из наиболее мощных экономических мезоструктур в отечественной экономике – структура отраслевого управления. Только к концу десятилетия началось восстановление отраслей как субъектов экономики. За это время между предприятиями, принадлежащими к одной отрасли, возникли существенные различия, причем, как показывают экономические исследования, эти различия связаны не с качеством продукции и не с уровнем издержек, а с различием в уровне преференций, предоставляемых предприятиям разных регионов. Таким образом, региональный фактор оказался сильнее отраслевого. На деле это выразилось в снижении конкурентоспособности всей отрасли в целом. Тем не менее, восстановление прежней отраслевой структуры управления на настоящем этапе нецелесообразно, поскольку к настоящему времени полностью исчерпаны возможности экономического подъема, который произошел в 1999–2000 гг. В тот период промышленный рост обеспечивался в разных отраслях за счет недоиспользованного производственного потенциала и происходил во многом автономно, а роль межотраслевых взаимодействий была снижена. Однако уже к середине 2000 г. потенциал действия факторов роста, связанных с некоторым освобождением отраслевых рынков от импорта и благоприятной внешней конъюнктурой, оказался утраченным [137]. В этих условиях дальнейший подъем в промышленности неизбежно должен быть связан с формированием полноценного механизма промышленного роста. При этом первостепенной становится проблема межотраслевых взаимодействий.

Усиление воздействия структурных факторов на экономическую динамику означает, что роль промышленной политики должна не только возрасти, но и качественно измениться. Ее осуществление должно быть направлено на то, чтобы обеспечить экономический рост, одновременно снизив воздействие структурных ограничений, в данном случае ресурсно-технологических и финансовых. Ресурсно-технологические ограничения связаны в основном с сырьевыми и рядом перерабатывающих отраслей. Они будут проявляться в низких «инерционных» темпах производства, в среднем 1–2 % в год. Учитывая «утяжеление» структуры промышленности в пользу именно сырьевых отраслей, можно сделать вывод о слабых возможностях также и для экстенсивного роста перерабатывающих отраслей. На отраслевых рынках действие структурных ограничений проявится в снижении эластичности предложения по отношению к спросу, повышении цен и частичном замещении отечественных изделий импортными.

Преодоление структурных ограничений потребует не просто поддержания высокой инвестиционной активности, но и соответствующего «инвестиционного маневра», необходимого для расшивки структурных ограничений. В этих условиях особое значение приобретает задача преодоления финансовых ограничений: в свете сегодняшних ценовых пропорций и налоговой нагрузки собственный инвестиционный потенциал отраслей в большинстве случаев критически недостаточен для такого маневра [187].

Учитывая вышесказанное, можно наметить основные цели промышленной политики в области ослабления структурных ограничений.

Во-первых, среднесрочная стратегия экономического развития должна быть дополнена целенаправленными мерами структурной и инвестиционной политики в промышленности. Важно заранее выявить структурные ограничения в отраслях и наиболее эффективные «точки роста» в различных сценариях экономического развития.

Во-вторых, необходимо обеспечить взаимную согласованность отраслевых программ.

В-третьих, нужен анализ инвестиционного потенциала отраслей, опирающийся на разработку их финансовых балансов с учетом динамики цен на продукцию естественных монополий и других затратообразующих факторов.

Таким образом, представляется весьма актуальной задача проведения аналитических исследований, цель которых – раскрытие ключевых структурных особенностей промышленности в рамках сложившейся структуры воспроизводства. При этом разработка промышленной политики предполагает поиск новых, соответствующих задачам аналитических методик и инструментальных средств. В частности, необходим инструментарий выделения и анализа технологических цепочек, более точная оценка взаимозависимостей отдельных отраслевых рынков промышленной продукции, а также взаимосвязи изменений конъюнктуры на различных товарных рынках. Этой цели, на наш взгляд отвечает кластерная модель в экономике.

На уровне экономики в целом идея кластеризации постепенно находит отражение в формировании обособленных групп отраслей и подотраслей, или анклавов, каждый из которых ориентирован на определенного конечного потребителя и характеризуется своей особой динамикой развития.

Рассмотрение промышленности через призму анклавов дает более адекватные результаты как структурного, так и динамического анализа. Кроме того, изучение межотраслевых взаимодействий позволяет увидеть точки роста для преодоления моноотраслевой структуры производства и повышения конкурентоспособности экономики. Анклавы являются также ориентиром для определения кластерных взаимосвязей, которые, как уже указывалось, выступают действенным механизмом обеспечения устойчивого промышленного подъема и роста конкурентоспособности как носители инновационной модели экономического развития.

Дальнейшие исследования в монографии связаны с разработкой методологии выявления кластеров, оценкой их эффективности и проблемами формирования региональной промышленной политики.