Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 2. В тени Обсидиана"

2

Через некоторое время к ней в комнату заглянула Анита. Луна опять порадовалась тому как у нее блестят глаза. Когда они вернулись домой, Анита утратила образ восемнадцатилетней девушки, но при этом странным образом помолодела. ее больше не угнетали тоска по родным, страх за племянницу, жизнь в чужом доме и постоянная работа. В Драгомире Анита стала гораздо красивее. Внимание Мориона тоже сыграло свою роль. Хотя Анита и не отвечала ему взаимностью, но его ухаживание ей льстило.

– Как думаешь, Анита, – спросила Луна, пока та ловко укладывала ее белоснежные локоны в красивую прическу, – Жадеида жива?

Анита задумалась и, взяв из лапок Фиччика, временно назначенного помощником парикмахера, очередную шпильку, медленно ответила:

– Я ничему не удивлюсь. Я ведь знаю Жадеиду практически с детства.

– Кстати, а как вы встретились, если ты из Сафайрина, а она из Смарагдиуса?

– На таком же празднике в честь дня рождения Драгомира. Страшно сказать, почти тридцать лет назад. Ну да, нам тогда было около девяти. Сейчас я понимаю, что ее скорее привлекла не я, а наше фантастическое сходство с Александритом. Жадеида была умной и любознательной девочкой, и ее крайне интересовало все необычное, что она встречала в природе. В отличие от мира по ту сторону земли, у нас здесь практически не бывает близнецов. Они рождаются раз в двести-триста лет, и им прочат великое будущее. Жадеиде было интересно изучить нас, узнать, как мы ведем себя друг с другом. Я теперь вспоминаю многие ее поступки и не понимаю, как раньше не замечала в ней темные черты.

– Например? – заинтересовалась Луна.

– Например, она могла сильно толкнуть меня, сделав вид, что это произошло случайно. А потом побежать к Алексу и спросить, не почувствовал ли он боль минут пять назад. Когда он показывал ей ноющее место на коленке, она, только что видевшая ссадину у меня на том же месте, радостно смеялась.

– Получается, она на вас опыты ставила? Как на лабораторных мышах? – с негодованием воскликнула Луна.

– Получается, что так, – вздохнула Анита. – Но я в детстве не понимала этого. Один раз она меня угостила конфетами с каким-то особым цветочным нектаром. После этих конфет мне стало плохо, и я выпила не одну порцию сиропа из кориункулиса мелколистного, чтобы облегчить свое состояние. Алексу она конфет не дала. Наоборот, угостила меня, когда он отошел. И пока я лежала в лазарете, мучаясь от болей в животе, и ждала помощи от целителей, она крутилась возле брата, наблюдая за его самочувствием.

– То есть она отравила тебя, чтобы удостовериться, что двойняшки чувствуют друг друга?

Анита печально кивнула.

– Потом, когда она перешла на сторону зла, я начала вспоминать все эти события и понимать их настоящую суть. Кроме нас с братом Жадеида обожала экспериментировать на растениях и животных. Часть опытов проводила тайно. Особенно она распоясалась после четырнадцати лет. Ей было жутко обидно, что мы открыли в себе дар целительства и стали ездить на учебу в Манибион, а она осталась у себя. Жадеида еще больше ожесточилась и вымещала злость на живых существах.

– Неужели никто об этом не знал? Никто ее не остановил? – Луна чуть не подскочила от возмущения, Анита вовремя положила ей руку на плечо, иначе бы вся сложная прическа рассыпалась.

– Сначала не знали, – тихо сказала она. – Но потом она, не удержавшись, рассказала мне об одном эксперименте, который, на ее взгляд, отлично получился. Я же пришла в ужас. Она вывела растение, которое могло плеваться парализующим ядом. Причем намеренно сделала этот цветок необычайно красивым и наделила изумительным запахом. Так что он привлекал и насекомых, и животных, и людей.

– Какой кошмар, – прошептала побледневшая девочка.

– Видела бы ты ее торжествующую улыбку, когда она все это рассказывала. Она искренне не понимала, почему у меня так вытянулось лицо. Жадеида даже хлопала себе в ладоши. Во всех подробностях описывала, как корчился заяц, который слишком близко подошел к цветку, привлеченный его запахом. Как мучилась бабочка, севшая на него в поисках нектара. Как потом умирала птица, склевавшая полуживую отравленную бабочку. Жадеида даже вела исследовательские дневники, куда записывала свои так называемые открытия. А трупики несчастных животных она принесла в лабораторию, чтобы препарировать.

– Что? Она хотела их еще и вскрыть?

– Да, ей было любопытно, как яд подействовал на их внутренние органы.

Луна почувствовала, как неприятные мурашки покрыли руки и шею. Нервно потерев затылок вспотевшей ладонью, она с трудом проговорила:

– Меня сейчас стошнит! А ты что? Что ты сделала?

– Я пошла к тогдашнему правителю целителей и все ему рассказала. Вскоре Жадеиде закрыли доступ во Флорессию, отобрали все дневники и запретили заниматься исследовательской деятельностью. Она быстро сообразила, кто рассказал о ее опытах, и перестала общаться со мной. Но Жадеида грезила об Алексе, поэтому ей приходилось терпеть мое присутствие. А когда она узнала, что, согласно летописям, все близнецы оставляют след в истории, она вообще прилипла к нему и ходила за нами как привязанная. Но я с ней практически не разговаривала.

– А что папа? Ему-то ты рассказала? Почему он продолжал с ней общаться?

– Конечно, рассказала. Более того, к правителю предложил пойти именно он.

– Тогда почему он не прогнал ее?

– Ты же знаешь своего отца. Это, наверное, единственное, в чем мы с ним отличаемся друг от друга. Он до последнего видит в людях хорошее. А Жадеида, когда нужно, умеет быть очень убедительной. Она вела себя тихо и больше никаких экспериментов не проводила. По крайней мере, мы не знали об этом. Поэтому твой отец решил, что она исправилась. Но я интуитивно чувствовала, что это не так, что она лишь спрятала свое истинное лицо до поры до времени.

– Как же Морион умудрился на ней жениться? Ведь он же сын Сардера, который тогда уже был правителем Смарагдиуса, а значит, знал о ее проступках.

– Да, Сардер знал. Именно он приказал не пускать Жадеиду в лаборатории, а потом избавлялся от результатов ее экспериментов. Им, кстати, так и не удалось вылечить то несчастное растение. В итоге его пришлось сжечь, чтобы оно не разбросало свои семена по всему лабораторному крылу.

– Так почему же он не рассказал Мориону?

– Мужчины, – пожала плечами Анита. – Им зачастую не хватает прозорливости. Глядя на ее раскаивающийся вид и примерное поведение, они поверили, что она исправилась, а то, что произошло, списали на детский ум, который в своей любознательности не смог по-взрослому оценить последствия экспериментов. Просто сначала некому было направить ее на путь истинный, а когда все стало известно, девочке объяснили, что так делать нельзя, и она поняла. Решив, что Жадеида повзрослела и навсегда оставила попытки сделать что-нибудь ужасное, Сардер дал разрешение на этот брак.

– Все равно! Она ведь такая злая, мерзкая. Это чувствуется за километр!

– Это мы чувствуем, а для них она в первую очередь красивая, умная и образованная девушка. Я же тебе рассказывала, что Жадеида много читала и могла говорить абсолютно на любую тему. С ней было интересно.

– Да… Ну и подружка у тебя была, врагу не пожелаешь.

– И не говори. Но мы с тобой заболтались, пора одеваться и выходить. Скоро начнется представление.

– Да, пора, и спасибо за прическу. Она великолепная. Только вот настроение пропало, – рассеянно проговорила девочка.

Анита огорченно всплеснула руками:

– Извини, я не хотела портить тебе такой день!

– Наоборот, Анита, спасибо тебе! Врага надо знать в лицо. – Девочка крепко обняла и поцеловала тетушку в щеку.

Через некоторое время, одетая в золотое летящее платье, Луна в сопровождении причесанного Фиччика и отца чинно шествовала по исчезающей лестнице вниз, чтобы проследовать на центральную площадь Манибиона.

Представление держалось в большом секрете. По дворцу в последние недели сновали ученые с охапками чертежей. Луна пару раз пыталась подсмотреть, что же в них, но ученые преувеличенно строго грозили ей пальцем и качали головой.

Придя на площадь, девочка ахнула. Прямо посередине возвели огромную сцену, вокруг которой уже собралась толпа. На сцене стояла странная конструкция, прикрытая сверху накидкой.

– Когда только успели ее построить? Ведь я сегодня проезжала здесь, и никакой сцены не было, – удивилась Луна.

– Они здесь и не строили. ее привезли частями, а потом собрали.

– Все равно здорово! Такое гигантское сооружение! Потрясающе!

– Подожди, – рассмеялся Александрит, – ты еще представления не видела.

Они подошли к отведенным для них местам и уселись на стулья. Луна оглянулась в поисках знакомых лиц, но их трибуна находилась чуть в стороне, и на ней присутствовали только старейшины да правители с семьями. Не увидев ни Аметрина, ни Сентарии, девочка разочарованно вздохнула.

На сцене появился представительный сафайрианец с темно-синими волнистыми волосами, в бирюзовом сюртуке с золотыми пуговицами, белоснежных брюках и мантии.

Он прокашлялся, с удовольствием принял все аплодисменты и, сделав знак, призывающий к тишине, начал речь:

– Приветствую вас, дорогие драгомирцы! Вижу, у всех замечательное настроение. Сегодня вас ожидает невиданный сюрприз, который принесет неслыханные эмоции. Это я гарантирую. Иначе можете утопить меня в ближайшей речке.

Народ дружно рассмеялся.

– Как же, утопишь тебя. Ты же плаваешь как рыба!

– Ой, а вы знаете об этом? – комично приподнял брови ведущий. – Тогда разрешаю не топить. Но сюрприз будет, обещаю! И такого вы точно не ждете!

Зрители захлопали.

– А теперь, чтобы не томить вас долгим ожиданием, я умолкаю… И вас попрошу быть тише воды ниже травы! Наслаждайтесь!

И ведущий убежал со сцены.

Заиграла приятная музыка. На сцену выпорхнули две тоненькие воздушные девушки в белоснежных платьях и с помощью белых птиц с причудливым оперением, которых подбросили в небо трое жителей Смарагдиуса, осторожно стащили накидку, скрывавшую таинственную композицию в центре сцены.

Зрители с любопытством привстали с мест и дружно ахнули. Посреди сцены стояла гора, усыпанная переливающимися камнями. Она сверкала так ярко, что многие прикрыли рукой глаза.

– Ого! Они что, собрались показать историю возникновения Драгомира? – выкрикнул кто-то из зрителей.

– Значит, ее сейчас взорвут, – восторженно завопили детские голоса.

Все замерли в предвкушении, и в воцарившейся тишине послышался тихий треск, который становился все громче. Гора задрожала с такой силой, что под зрителями закачалась земля. Раздался оглушительный хлопок, и она разлетелась на мельчайшие камни. Но, повинуясь неведомой силе, камни полетели не куда попало. Напрасно перепуганные зрители прикрывали руками головы. После взрыва все камни зависли над людьми, а потом стали перестраиваться. Зрители, задрав головы, глазели на потрясающее магическое действо. Драгоценные камни мелькали, словно в калейдоскопе, и постепенно выстраивались в четком порядке. Белые и прозрачные, преломляющие лучи солнца, собрались на севере, голубые и синие – на юге, зеленые и коричневые – на западе, красные и оранжевые – на востоке. Оставшиеся камни кружились в причудливом ритме и наконец заняли место в центре. Снизу теперь было хорошо видно, что Драгомир похож на огромное украшение.

К зрителям стал возвращаться дар речи, они восторженно загудели. Но через мгновение все стихло, так как действие продолжалось. Огромная конструкция медленно проплыла над головами драгомирцев, чтобы каждый смог ее разглядеть во всех подробностях. Затем она вернулась на сцену и, зависнув, чуть накренилась к людям, чтобы им стало видно еще лучше.

На голубых камнях начали проступать капельки воды, которые собирались в маленькие лужицы, а затем образовывали водоемы в разных местах Драгомира. Жители стали выкрикивать названия рек и озер, знакомых им с самого детства.

Затем из прозрачных камней образовалось плотное облако, накрывшее всю композицию. Через некоторое время облако рассеялось, но осталась еле заметная дымка.

– Это воздух, – раздался восхищенный шепот.

Огненные камни сложились в искрящийся поток, который вихрем пронесся над поверхностью Драгомира, не пропустив ни одного участка.

Из бурых камней начала появляться почва, которая постепенно скрыла под собой все драгоценные камни.

Из земли стали пробиваться зеленые драгоценные камни, которые прямо на глазах вытягивались и превращались в деревья и кустарники.

Затем из центральной части Драгомира поднялись разноцветные камни. Они слились в сверкающий водоворот. Он кружился, набирая силу, и вот уже бушующий ураган пронесся над Драгомиром. Когда вихрь стих, по земле побежали звери, по небу полетели птицы, в воде заплескались рыбы, а главное – появились люди. Крохотные фигурки стояли во всех пяти частях Драгомира и махали ошеломленным зрителям руками. Ветер развевал их огненные, зеленые, синие, светло-голубые и каштановые волосы.

Композиция дрогнула и плавно опустилась на приготовленный для нее помост. Теперь каждый мог подойти и полюбоваться макетом волшебного мира.

В полной тишине ведущий вышел на сцену и спросил:

– Есть желающие меня утопить? Или я сказал правду? Сюрприз получился?

Зрители закивали, еще не в силах вымолвить ни слова.

– С праздником, Драгомир! – воскликнул ведущий. – С днем рождения!

В ответ раздался громкий рев голосов:

– С днем рождения!

Недалеко что-то грохнуло, и в небе расцвел необыкновенный салют.

Долго еще в Драгомире обсуждали потрясающее зрелище, устроенное лучшими учеными и чародеями. Макет решили перевезти к порталу и устроить там подобие музея, чтобы каждый желающий мог прийти и все внимательно рассмотреть.

3

Проснувшись на следующее утро, Луна поняла, что очень соскучилась по Сентарии, и решила обязательно увидеться с подругой. После праздника девочке дали выходной, чтобы она могла выспаться и отдохнуть от бесконечных тренировок. Перед сном отец еще раз заверил ее, что бояться нечего, отряд воинов прочесал окрестности и не нашел никаких следов ведьмы, так что, скорей всего, она просто исчезла. Однако, несмотря на уверенность в гибели ведьмы, посты все же было решено усилить.

С утра Алекс опять ушел в зал советов, а Нефелину вновь срочно вызвали в лазарет. Луна решила воспользоваться моментом и съездить в Смарагдиус, где не была уже много месяцев.

Выведя из конюшни Джемму, девочка с изумлением увидела молодого воина, который тут же подъехал к ней.

– Господин Александрит приказал сопровождать вас во всех ваших передвижениях, – сказал он.

Луна удивилась. Всех вроде бы уверили, что опасности нет. Но спорить было бесполезно, ведь воины выполняют приказ, отменить который может только ее отец. Не врываться же к нему на военный совет с такими пустяками.

– Я собираюсь в Смарагдиус, – сказала она и вскочила в седло.

Джемма, предвкушая дальнюю поездку радостно затанцевала.

И тут девочка увидела, что с ней отправляется не один солдат, как она сначала подумала, а целый отряд, состоящий из командира и четырех воинов. Ей стало неловко, что им из-за нее придется совершить почти четырехчасовую прогулку. Но останавливаться было уже поздно, и Луна решительно направила Джемму на запад в Смарагдиус, к Сентарии.

Въехав в Смарагдиус, Луна вновь залюбовалась его мягкой красотой. После пламенеющего и шумного Гарнетуса глаза отдыхали, наслаждаясь многоцветием растений, в изобилии растущих вокруг. Девочка пустила Джемму шагом.

Было видно, что воинам тоже нравится здесь.

Птицы, перепрыгивая с ветки на ветку, сопровождали их, наполняя путешествие звонкими трелями.

Луна точно знала, где искать подругу. Сентария все свое время посвящала опытам, поэтому Луна направилась прямиком во Флорессию. Оставив Джемму на попечение сопровождавших ее солдат, девочка вошла в лабораторию. Внутри, как всегда, витал изумительный аромат.

– Луна-а-а! – раздался оглушительный вопль.

К ней, перепрыгивая через несколько ступенек, неслась взлохмаченная Сентария в рабочем халате и защитных очках в пол-лица. Было видно, что с утра она потратила много времени на сооружение замысловатой прически, заплетая все эти косички, которые потом уложила в два больших пучка. Но после всех опытов и беготни по секциям косички расплелись, выбились из пучков, и Сентария походила на сумасшедшего ученого.

– Сентария! Я так соскучилась!

Девочки радостно обнялись и принялись возбужденно тараторить. Каждая старалась рассказать как можно больше.

– Ты вчера была на празднике? – спросила Луна.

– Конечно!

– Жаль, что нам не удалось встретиться.

– Я пыталась к тебе пробиться. Но куда там – столько народу! Зато сегодня мы всё сможем обсудить! Сходим к Древлию, да? Раз уж ты смогла к нам выбраться, надо воспользоваться моментом. До сих пор интересно, что он имел в виду. Может, повезет, и он не будет спать.

– Давай! А по дороге поболтаем.

Девочки вышли на улицу и направились к лужайке, где жил Древлий.

– Почему ты не сказала, что Древлий – источник вашего петрамиума? – спросила Луна.

Сентария вытаращила глаза.

– Я думала, ты знаешь. Прости, я все время забываю, что ты можешь не знать элементарных для нас вещей. Мыто, кажется, прямо с рождения знаем, кто наш источник и хранитель петрамиума. Просто мы спешим обучить тебя магии, а про историю забываем.

– А я-то, как дурочка, глазами хлопала, когда Аметрин утверждал, что я точно знакома с источником Земли. А я такая: «Да нет, что ты, впервые слышу».

– Да, расскажи-ка самое главное! Как продвигаются дела с Аметрином? – хитро прищурилась Сентария.

– Да какие там дела! Он тренер с наклонностями мучителя. Выжимает из меня по два ведра пота каждый день. Так что мне не до романтики, поверь, – устало пожаловалась Луна. – Да и некогда его разглядывать.

– Да что там разглядывать? Он красавчик, ты красавица. По-моему, вы созданы друг для друга.

Луна фыркнула.

– Видела бы ты меня на тренировках. Вся красная, мокрая, всклокоченная. Да и запах, если честно, еще тот. Спорт не пахнет цветочками, к сожалению. Сначала было стыдно, потом привыкла.

– А я так надеялась, так надеялась, – сокрушенно пробормотала Сентария. – Хотя… если он тебя такую терпит, значит, точно что-то есть.

– Перестань. Мы просто друзья.

«Вот ведь романтическая натура, – тепло подумала Луна. – Со всеми готова меня сосватать. Хорошо, что я ей об Эгирине не рассказала. Она бы точно с ума сошла».

Луне было неловко держать такое событие в тайне от подруги. Но она пообещала никому не рассказывать про случайную встречу с Эгирином.

– А сама-то как? Оникс захаживает? – Теперь уже Луна хитро смотрела на подружку.

И было отчего. После случайной встречи в саду когда Оникс помог Луне справиться с заклинанием вызова, он стал под всякими выдуманными предлогами заходить к Сентарии в лабораторию. Хотя Сентария была младше Оникса, она знала множество интересных вещей. Ониксу нравилось общаться с умной и симпатичной девушкой. И они стали все чаще проводить время друг с другом.

– Да ты что! – Сентария замахала руками. – Он мне даже не нравился никогда. Противный задавака!

– Ты же говорила, он исправился.

– Ну да, со мной в лаборатории он вполне нормальный, с ним интересно разговаривать. А вот в школе – такой же. Правда, меня не трогает и друзьям своим не разрешает. Зато над остальными как посмеивался, так и посмеивается. Ничего не изменилось. Прям звезда, куда деваться.

– Жаль, – притворно вздохнула Луна. – А ведь могла бы выйти такая романтическая история! Может, пересмотришь свое отношение?

– Все-все, поняла. Больше никаких разговоров об Аметрине. Вы с ним такие же друзья, как и мы с Ониксом. Кстати, у нас тут есть еще один красавчик в старшем классе…

– Девчонки, что с них взять, – презрительно протянули Фиччик с Серафимом.

Уставшие от трескотни подружек хранители отлетели подальше, чтобы иметь возможность присматривать за девочками и одновременно не слушать их разговоры.

Фиччик, излечившийся от неразделенной любви к Лиссе, сейчас терпеть не мог все эти романтические разговоры, которые вслед за братьями Аметрина называл «розовыми соплями». Едва заслышав их, он выразительно закатывал глаза и затыкал уши.

Подобные фразочки часто слетали с уст Пиритти и Пироппо, которые изводили Аметрина намеками на романтические отношения. Их не останавливали даже подзатыльники, которые тот щедро отвешивал им, устав объяснять, что они с Луной «просто друзья».

Братья вполне были готовы заплатить такую цену за удовольствие поглазеть на Аметрина, красного как маков цвет.

А куда же исчезли пылкие чувства Фиччика к Лиссе? Все очень просто. Вокруг нее постоянно вились ухажеры из Гарнетуса, которые бахвалились своим владением огнем. Кто-то выпускал огненный вихрь из пасти, кто-то высекал пылающие искры из земли, а кто-то и вовсе мог гореть от кончика носа до кончика хвоста. Фиччик же, любивший неустанное внимание к своей персоне, решил, что лучше быть гордым и одиноким, чем болтаться в толпе поклонников, ничем не выделяясь.

После того как он перестал обращать внимание на Лиссу, та, вопреки всякой логике, вдруг заинтересовалась им и старалась держаться поближе. Фиччик только фыркал и демонстративно отворачивал сливовый нос. Он был так сильно обижен, что все разговоры о чувствах его коробили.

Так, сплетничая о мальчишках, девочки дошли до лужайки, где жил Древлий.

– А вот помощники Древлия, – воскликнула Сентария и ловко поймала крохотное деревце размером в несколько раз меньше Фиччика.

Посадив деревце на ладонь, девочка протянула его Луне.

– Мы их называем дети земли.

– Прямо как в Гарнетусе. У их источника есть дети огня.

– Ага.

Луна с интересом разглядывала крохотное растение. Это был не росток, а полноценное деревце, только очень-очень маленькое. Оно суетливо перебирало извивающимися корешками на ладони Сентарии, подпрыгивало и норовило сбежать. Девочка придерживала его двумя пальцами за макушку. Из-за развитых корней дитя земли напоминало маленького осьминожика, у которого вместо головы красовалась густая крона. Сентарии приходилось периодически приподнимать его, иначе оно бы уже сбежало. Зависнув в воздухе, деревце начинало судорожно искать опору. Оно ругалось и махало руками-ветками. Дав возможность Луне разглядеть его, Сентария наконец-то отпустила деревце на землю. Почувствовав почву, оно радостно умчалось по своим неотложным делам.

– Какие шустрые! – восхитилась Луна. – Наверное, поэтому я их раньше не замечала.

– Весь Древлий увешан ими. Они приносят ему информацию со всех уголков Драгомира, а потом висят на нем, как груши. Отдыхают, набираются сил и вновь куда-то несутся.

Подойдя к Древлию, Луна и вправду увидела множество крохотных деревьев, которые сидели на ветках или, зацепившись корнями, висели макушками вниз. Их было так много, что Луна раньше принимала всю эту зелень за мох, наросший на коре Древлия.

К их огромной радости, Древлий не спал.

– Ну здравствуйте, здравствуйте! – важно пробасил он. – Наконец-то вы нашли время меня проведать. Совсем забыли старика.

– Мы приходили, а вы спали.

– Так чего же не разбудили?

– Мы пробовали, не получилось.

– Не может быть! Я очень чутко сплю. Я уже забыл, когда последний раз нормально спал. Так, провалюсь в дрему на часок-другой.

– Да что вы, уважаемый Древлий! Вы очень хорошо спите! Особенно после удобрений! – возразила Луна. – Я кричала, а вы сопели и похрапывали.

– Я? Похрапывал? – изумился Древлий, и его лохматые брови поползи вверх. – Чудеса какие!

– Еще как похрапывали, даже гнезда на ветках подпрыгивали.

Птицы согласно загомонили, подтверждая слова девочки.

Древлий, выслушав птичью трескотню, добродушно рассмеялся.

– Ну, раз говорите, что похрапывал, так уж и быть. А вы зачем пожаловали? – спросил он девочек.

– Помните, когда я приходила к вам в первый раз, вы почувствовали во мне нечто необычное, но так и не рассказали, что именно.

Древлий задумался и прикрыл глаза. Было непонятно, думает Древлий или опять уснул.

Луна осторожно постучала кулачком по коре. Древлий открыл глаза и проворчал:

– Да не сплю я, не сплю.

Положив громадную лапищу-ветку девочке на голову, он начал напряженно слушать. Луна замерла и старалась не двигаться, чтобы не сбить почтенного старца с его мыслей.

Через некоторое время тот глубокомысленно изрек:

– Я чувствую в тебе силу, огромную силу. Еще пока необузданную, дикую…

«Да вы мне уже это говорили!» – хотелось завопить Луне.

Ей не терпелось узнать, что же там такое странное и необычное. И она боялась, что старец опять уснет, так и не рассказав, что увидел.

– Но ты научишься ею управлять, если захочешь. Эта сила превосходит во много раз всю ту силу, которую мне доводилось когда-либо чувствовать. Я могу без преувеличения сказать, что ты будешь самой сильной во всем волшебном мире. Если выживешь…

– Что? Я могу умереть? – испугалась Луна.

Сентария схватила подругу за руку.

– Можешь. И скорее всего умрешь, – мрачно изрек старец. – Я вижу тебя между небом и землей, между тьмой и светом, между горем и радостью, между сушей и океаном, между восходом и закатом, между миром и войной, между жизнью и смертью…

– Что это значит?

– Не знаю, – неожиданно ответил Древлий и открыл глаза. – Правда не знаю. Мои видения всегда размытые и непонятные, но это своей загадочностью превзошло все остальные. Сначала я был уверен, что ты покинешь нас и уйдешь в мир забвения, но теперь понимаю, что не вижу тебя ни среди живых, ни среди мертвых. А что это значит, я не могу сказать.

– А когда это произойдет?

Луна не могла унять дрожь в руках, ладони вспотели, во рту пересохло. Она уже начала жалеть родителей, которым суждено потерять только что обретенную дочь. И Аниту, и Сентарию, и Аметрина, и Гелиодора, и даже братьев Да-иди-ты с Фу-ты-ну-ты, которые тоже привязались к ней. А Фиччик! Тут Луна вообще похолодела. Ведь когда подопечный уходит в мир забвения, хранители просто исчезают вместе с амулетом. Она так сильно прижала к себе Фиччика, что тот протестующе заверещал.

– Скоро. Ты даже не представляешь, как скоро. – Древлий с сожалением посмотрел на девочку. – А теперь прошу меня извинить, я устал. Приходи еще. Если останешься жива.

Древлий утомленно закрыл глаза и стал похож на обычное очень старое дерево.

Потрясенные девочки медленно побрели к Флорессии. Сентария по-прежнему изо всех сил сжимала руку подруги.

– Он ошибается, – уверенно заявила она. – Он же сам сказал, что его видения расплывчаты и непонятны. А из-за силы, бурлящей в тебе, они, должно быть, совсем перепутались, и Древлий неправильно их трактовал.

– Кто знает? – пожала плечами Луна. – В любом случае будем надеяться на лучшее. Даже думать не хочу ни о каких плохих предсказаниях. Чем больше о них думаешь, тем быстрее они сбудутся. Лучше пойдем в твою лабораторию, покажешь, что ты изобрела, пока мы не виделись.