Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 2. В тени Обсидиана"

4

Лужайка, по которой они шли, была сплошь усыпана цветами. Луна не уставала удивляться, сколько у растений полезных свойств.

Вот, например, совсем неказистая травка. Крохотный листик на тонюсеньком стебельке. Но этот едва заметный листочек является мощнейшим противоядием, способным нейтрализовать практически любой яд. Помогает он и при обычном отравлении. В Драгомире его называют выручай-трава. Собирать его непросто – листочки тоньше пергаментной бумаги, и малейшее дуновение может разметать их. Поэтому выручай-траву срывают тонким пинцетом и тут же складывают в специальную емкость с плотно закрывающейся крышкой.

А вот готовить лекарство легко: растолочь пару высушенных листочков и смешать с каплей воды. Полученную смесь кладут больному под язык. Выздоровление наступает моментально. Действительно выручай-трава.

– Кто-то едет нам навстречу! – Отец даже немного привстал на цыпочки и приложил руку козырьком к глазам, чтобы лучше разглядеть.

– Я тоже вижу, но не понимаю кто. Ты же говорил, сюда никто, кроме вас, не ездит.

Всадник направил коня в их сторону.

– Кто-то из Смарагдиуса, лошадь зеленая, – определил Александрит.

Вскоре всадник доехал до них и спешился.

– Морион! – удивленно воскликнул Алекс. – Что ты тут делаешь?

– Приветствую тебя, господин Александрит, и тебя, Луна. Рад вас встретить. Иногда я приезжаю сюда в надежде отыскать сына.

– Понимаю, – отозвался правитель. – Но все же прошу тебя больше не ездить сюда одному. Это опасно. Странно, что Сардер тебе позволил, я с ним обязательно поговорю.

Морион замахал руками:

– Пожалуйста, не надо! А то получится, будто учитель нажаловался отцу на проказника сына. Я сам ему скажу, – со смущенной улыбкой добавил он.

– Твоя правда. Некрасиво получится. Но тогда ты сам расскажи. И больше не приезжай сюда один. Ты можешь бывать здесь хоть каждый день, но с кем-нибудь из нас. Мы не против и понимаем тебя.

– Хорошо, услышал. Спасибо.

– Что это у тебя на ладони? – неожиданно заинтересовался Алекс.

– Где? – Морион смутился и попытался сжать руку в кулак.

– На левой, покажи.

Морион нехотя протянул руку и слегка покраснел.

Всю ладонь перерезал уродливый бугристый шрам.

– Где тебя угораздило? Почему к нам не пришел? Порез глубокий, из-за этого шрам такой уродливый. Мы могли бы залечить почти без следа, – внимательно осматривая ладонь, проговорил правитель.

– Неудобно беспокоить вас из-за такого пустяка.

– Это не пустяк.

– Я пользовался мазями, думал, нормально заживет.

– В данном случае этого мало. Надо было рану хотя бы зашить. Шрам получился бы намного меньше и не мешал бы тебе. Ну что это такое, ты практически не можешь согнуть ладонь, – продолжал ругать Мориона Алекс. – Как малое дитя, честное слово. Завтра чтобы явился на прием. Наши лекари подыщут какой-нибудь состав, чтобы размягчить рубец.

– Хорошо, спасибо, обязательно приду. – Морион попытался забрать руку, которую правитель продолжал внимательно разглядывать.

– И где же ты умудрился так пораниться? Края неровные, будто камнем пилил.

– Поплатился за свою неосторожность, – смущенно проговорил Морион. – Полез по приставной лестнице, чтобы повесить кашпо с цветами на крышу беседки. Никого на помощь не позвал. Решил, что сам справлюсь. Лестница закачалась, я потерял равновесие и рухнул с верхней ступеньки. Рукой приземлился на клумбу, которая украшена камнями. Один из них острым краем и распорол мне ладонь.

– Ой, – воскликнула впечатлительная Луна. – Это же так больно!

– Нет, ерунда, – ответил Морион и продолжил: – Идти к вам мне было неудобно. Ну правда, что я как глупый подросток – полез на крышу без страховки, без помощи… Поэтому я решил никому не рассказывать, сам все лечил. Да и не так уж это больно.

– Да уж, не больно, – не согласился Алекс. – Это он храбрится перед нами. В общем, чтобы завтра был у целителей.

Морион понуро кивнул.

– Ладно. Раз уж мы тебя встретили, идем дальше вместе. Может, что-нибудь удастся найти.

Морион с Александритом завели длинный разговор об обмундировании, укреплениях, военных действиях. Луна сначала слушала вполуха. Но ей быстро наскучило, и она, вытащив дремавшего Фиччика из седельной сумки, пошла по лужайке, держа отца в поле зрения.

Луна снова стала повторять то, что ей известно о свойствах растений. Родители настояли, чтобы она в первую очередь прошла обучение именно в Смарагдиусе. Здесь ее должны были обучить навыкам выживания в любом, даже самом диком уголке мира, куда бы ни занесла судьба.

Вторым на очереди был Гарнетус, где Луне предстояло освоить навыки самообороны. А уже потом ее будут учить летать и плавать.

Девочке нравилось в Смарагдиусе, особенно сейчас, когда она наконец прочувствовала единение с природой. И поэтому Луна немного огорчалась, что после того, как она осуществит самые сложные чары по призванию корней, ее обучение закончится. Луна страшилась переходить в Гарнетус. Там все так строго и серьезно – военный порядок и дисциплина. Никаких тебе цветочков, птичек, а главное – задушевной подруги. В Гарнетусе ее обучением займется Аметрин. Думая об этом, девочка краснела и заранее скучала по Сентарии.

Задумавшись, Луна не обратила внимания, что отошла от отца уже на приличное расстояние. Алекс тоже увлекся беседой с Морионом и не заметил, что некоторое время не видит перед собой дочери.

Оглядевшись, Луна заметила, что забрела в небольшую рощицу, которую пересекала извилистая узкая тропинка, уже начавшая зарастать травой. Видимо, ее проложили смарагдианцы, когда высаживали здесь деревья. Теперь тропинка была заброшена и постепенно стиралась под натиском природы. Стройные молодые сосны окаймляли ее, словно часовые, стоящие на посту. Их стволы слегка покачивались от ветра. Между ними густо разросся папоротник, по-хозяйски раскинув широкие узорчатые листья.

Взглянув на него, Луна вспомнила сказку из большой книги, которую Анита читала ей в детстве. Книга была старая и потрепанная, и дядя Руперт приговорил ее к изгнанию на чердак, чтобы она своим видом не портила аккуратные ряды книг в его библиотеке. Анита нашла ее, смахнула пыль и с тех пор каждый вечер читала Луне сказки. Сказка о папоротнике была у девочки одной из самых любимых. В ней героиня хотела найти цветок папоротника для того, чтобы загадать сокровенное желание. Ведь, по преданиям, цветущий папоротник может совершить настоящее чудо.

А вдруг она сейчас увидит этот загадочный цветок? Девочка свернула с тропинки и углубилась в густые заросли.

Пройдя несколько шагов, она вдруг почувствовала, что земля под ней начала странно проседать. Не успев сообразить, что происходит, Луна провалилась под землю. Она не успела даже крикнуть, как рот зажала чья-то рука. Девочка начала отчаянно брыкаться, пытаясь освободиться. Но человек крепко держал ее. Фиччик, придя в себя после падения, немедленно впился острыми зубками в палец нападавшего.

Тот выругался сквозь зубы и тихо, но очень требовательно сказал:

– Луна, молчи. Это всего лишь я. Я тебя обязательно отпущу, только не кричи. Обещаешь?

Ладонь исчезла, и она набрала воздуха, чтобы завопить, но человек рывком развернул ее к себе, прижал к земляной стене и опять зажал ей рот.

– Ты же обещала, – с укором произнес он. – Неужели не узнала меня? Это же я, Эгирин.

Луна перестала сопротивляться и оторопело уставилась на юношу. А ведь мелькнула же у нее мысль, что голос как будто знакомый.

– Теперь не будешь орать?

Луна отрицательно замотала головой.

– Точно? А то ты уже один раз пообещала.

– Ме мубу – нечленораздельно пробубнила Луна.

– Пожалуйста, молчи! Морион с твоим отцом совсем рядом. Не выдавай меня, а я тебя тихонько выведу через другой ход.

Девочка кивнула в знак согласия.

Облегченно вздохнув, юноша отпустил ее.

– И уйми своего хранителя, а то он уже сцепился с моим.

Луна быстрее молнии метнулась в угол небольшой подземной пещеры, в которую так неосторожно провалилась. Там, поднимая клубы пыли, катались по полу Фиччик и непонятный зеленый зверек.

– Фиччик, стой! – Луна попыталась оттащить хранителя за задние лапки.

– Чиру, выплюнь его нос! Быстро! – Эгирин тоже тянул своего зверька.

Наконец им удалось растащить хранителей в разные стороны. Фиччик брезгливо выплюнул клочок шерсти и потер свой уже дважды пострадавший нос, который начал угрожающе увеличиваться в размерах.

– Она первая на меня набросилась. – Фиччик в негодовании ткнул трясущейся лапкой в зверька, который, ворча, устроился на плече Эгирина и с упоением зализывал пострадавшую переднюю лапку.

Это был крохотный грызун, похожий на белочку только с огромными зелеными глазами. Шерстка у него тоже была нежно-салатовая, с голубоватыми переливами. Зализав ранку, он сложил лапки и уставился на Луну. В его глазах, казалось, стояли слезы всего мира. Зверька хотелось немедленно утешить и накормить. Девочка протянула руку, чтобы погладить это трогательное существо, но оно резко зарычало.

– Не стоит, – предостерег Эгирин. – Чиру немного одичала и не любит посторонних.

– Но кто это? – с любопытством спросила Луна.

– Это Птеромис Воланс[7]7
  Pteromys volans (лат.) – белка-летяга обыкновенная.


[Закрыть] Чирухвостый, по-другому – летающая белка. А я зову ее Чиру.

– Какая прелесть, – продолжала умиляться девочка.

– Конечно! А я не прелесть, я не знаю кто, – тут же обиделся Фиччик, баюкая в лапках пострадавший нос. – А она меня, между прочим, покалечила!

– Ну-ну! Ты кинулся защищать Луну, а она – меня, – примирительно сказал юноша. – Все правильно, вы же наши хранители.

Чиру уже успокоилась. Она высунула язычок и умильно скосила глазки, показывая, что зла не держит.

Луна тут же затараторила:

– Как ты здесь оказался? Это что, новый лабиринт? Почему ты не пришел в Драгомир? Зачем ты прячешься?

– Тише, Луна. Тебя уже вовсю ищут наверху. Идем срочно к выходу. Я потом тебе все как-нибудь расскажу. Только никому не говори обо мне. Это очень серьезно, речь идет о сохранении моей жизни.

– Что ты натворил?

– Я? Ничего… Всего лишь имел неосторожность родиться не в то время и не в том месте, – с неподдельной горечью сказал Эгирин. – Мы пришли.

Он подвел Луну к огромному камню.

– А ты не изменяешь своим способам маскировки, – улыбнулась девочка, глядя, как тот откатывает камень в сторону.

– Нет! Но благодаря кое-кому пришлось его усовершенствовать. – Эгирин с укоризной посмотрел на девочку.

– Извини, – покраснела Луна. – Я беспокоилась о тебе, поэтому и рассказала о лабиринте. И мне же нужно было объяснить, кто меня спас и как я добралась до купола.

– Могла бы сказать, что сама…

– Нет, не могла! Я вообще стараюсь не врать.

– И что? Сейчас пойдешь и выдашь меня? – мгновенно ощетинился Эгирин.

Девочка посмотрела на него и тихо проговорила:

– Не выдам.

Впервые она видела лицо Эгирина так близко. Он ей кого-то напоминал. Не чертами, а скорее выражением или мимикой. Где-то Луна видела похожего человека, но никак не могла вспомнить где. Решив подумать об этом потом, в более спокойной обстановке, она взяла его за руку.

Эгирин молча смотрел в сторону.

– Правда, я тебя не выдам, я сохраню твою тайну. Только разреши иногда приходить к тебе, чтобы я не так сильно беспокоилась.

– Вот еще, нашла о ком беспокоиться. Ты не сможешь прийти так, чтобы тебя не заметили. Так что не стоит.

– Я все равно попробую, тем более ты обещал все рассказать. Ладно, я пошла, а то отца сейчас хватит удар.

– Прощай, Луна.

– Не прощай, а до свидания! И еще раз спасибо тебе за все.

Девочка быстро выбралась из круглого лаза. Эгирин вернул камень на место, и Луна, оглянувшись, увидела, что в этот раз он проявил чудеса маскировки. Вход в лабиринт был обвит лианами и ничем не выделялся.

Вздохнув, девочка поспешила к отцу.

– Луна, где ты была? – вскричал он, испугано осматривая ее.

Луна, для убедительности припадая на одну ногу, потерла грязной рукой лицо.

– Я провалилась в лисью нору. Она была такая глубокая, что я с трудом вытащила ногу.

– Но мы же тебя звали, почему ты не отзывалась? Мы тут чуть с ума не сошли!

– Прости, папа, я так грохнулась, что у меня в ушах зазвенело, я, наверное, не слышала.

– Ну ты даешь, – укоризненно протянул отец, облегченно прижимая к себе дочь. – А что у Фиччика с носом? Вроде с утра он не был таким распухшим.

– Я упала на него. Нога провалилась, и я рухнула лицом вниз, прямо на Фиччика, который слетел с плеча, – торопливо объяснила Луна.

Фиччик жалобно прогудел в нос:

– Ага, и всей тушкой придавила меня. Кому-то пора садиться на диету!

– Что? – неподдельно возмутилась девочка. – Мне на диету? Кто бы говорил.

– Ладно, хватит пререкаться. Давайте сделаем привал, быстро перекусим и постараемся наверстать упущенное время. Я хотел за сегодня доехать до побережья.

– Перекусим! – Хранитель стал радостно кружить около корзинки, закрепленной на лошади. – Наконец-то я узнаю, что там за вкуснятина припрятана!

Джемма, увидев распухший нос Фиччика, оглушительно заржала.

Фиччик немедленно обиделся, и только бутерброд величиной с него самого, наскоро сооруженный Луной, смог примирить его с действительностью. Скорчив Джемме гримасу, он с наслаждением впился остренькими зубками в еду.

5

Наконец-то Луна добралась до Смарагдиуса, чтобы попробовать то заклинание, которое у нее никак не получалось. За время учебы в земной школе она уже научилась вызывать небольшое землетрясение, выращивать разные растения, разговаривать с животными. Прошла основы селекции и теперь знала, как получить тот или иной оттенок у цветка или плода, и даже научилась менять их вкус. Они с Сентарией веселились, глядя на выпученные глаза и изумленную мордочку Фиччика, откусившего персик со вкусом редьки или банан со вкусом лимона. А что поделать? Неугомонный хранитель, постоянно совавший нос во все эксперименты, сам вызвался быть дегустатором.

Оставалось научиться главному: призывать из-под земли корни растений, которые во время сражения могли бы стать замечательными союзниками.

В ожидании Сентарии, которая была на уроке, Луна опять легла ничком на землю и попыталась прийти в состояние полной расслабленности.

Она пролежала так минут пять, и голова незаметно наполнилась разными мыслями. Сначала девочка стала думать об Эгирине. Вспомнила, как еще в их первую встречу поразилась его необычной красоте. Он точно был уроженцем Смарагдиуса – изумрудные волосы не оставляли сомнений. А вот орнамент на лице выглядел весьма своеобразно. Если у других жителей этого петрамиума рисунки были нежными, то у Эгирина шею и правую половину лица украшал чертополох. Длинные колючки, прорисованные с потрясающей точностью, могли бы производить отталкивающее впечатление, если бы не одна деталь. На каждой веточке стыдливо алел наполовину распустившийся бутон. Эти шелковистые цветы своей мягкой красотой перечеркивали суровость колючек, и в целом орнамент был по-настоящему красив.

Эгирин обладал благородными чертами лица: высокий чистый лоб, умные глаза, упрямо сжатый рот, длинные темные ресницы, которым Луна, как любая девочка, немедленно позавидовала.

«Нет, он не может быть плохим. Такое доброе и честное лицо, открытый взгляд… Что он такого натворил, что вынужден прятаться ото всех? – мучительно размышляла она. – Если его родители служили Жадеиде, то они уже давно заключены под стражу, значит, ему можно спокойно перебраться в Драгомир. Да и вообще, дети не должны отвечать за поступки родителей!.. Но на кого же он похож? Что-то неуловимо знакомое. То ли в манере пожимать плечами, то ли в повороте головы…»

Луна, наморщив лоб, силилась вспомнить. Что-то начало всплывать в памяти. Еще немного – и она ухватит упрямое воспоминание и вытащит его из закоулков, еще чуть-чуть…

– Простым валянием на траве ничего не добьешься! – раздался насмешливый голос.

Девочка резко вскочила и чуть не сшибла с ног какого-то юношу. Она узнала прилизанного умника из земной школы. В этот раз он был один и, к радости Луны, держался не так заносчиво, как при первой встрече. Тем не менее Луна недовольно фыркнула:

– Как-нибудь обойдусь без твоих советов.

– Ладно, не дуйся, – примирительно сказал юноша. – Признаю, был не прав и вел себя как дурак. Предлагаю начать наше знакомство заново.

Девочка с недоверием посмотрела на него:

– А зачем мне это надо?

– Хотя бы затем, что я могу помочь тебе решить твою проблему.

– Какую?

– Слышал, тебе не дается заклинание вызова. У меня оно отработано на отлично. Так что… Если хорошенько попросить, я мог бы помочь. – В тоне юноши опять зазвучали хвастливые нотки.

– А если я не хочу просить помощи у высокомерных задавак? – Луна приподняла бровь.

– Никакой я не задавака, – тут же стушевался он. – Это я скорей по привычке. Честно, мне ужасно жаль, что я так вел себя в столовой. Чаще всего я сам не понимаю, зачем это делаю. Обидеть тебя я точно не хотел. И я правда могу помочь. Попробуем вместе?

– Я бы не отказалась. Уже которую неделю бьюсь, но ничего не выходит.

– Так все-таки мир? – Он протянул ей руку.

– Давай попытаемся. – Девочка осторожно пожала протянутую ладонь. – Только если будешь задаваться, пеняй на себя. С одним таким задавакой я росла и за тринадцать лет хорошо научилась с ним справляться.

– Я уже убедился в этом. Друзья до сих пор надо мной смеются. Ладно, забудем. Для начала разреши представиться, меня зовут Оникс[8]8
  Оникс – поделочный камень бурого цвета с белыми переливами.


[Закрыть].

– Приятно познакомиться, я Луна.

– Да я знаю. Во всем Драгомире не найдется ни одного человека, который бы тебя не знал. Тяжело, наверное, с такой популярностью? – с неожиданным сочувствием спросил Оникс.

– Иногда, – вздохнула Луна.

– Даже не знаю, хотел бы я себе такой известности. Наверное, тяжело, когда от тебя так много ждут…

– Тут ты попал в точку, – печально согласилась девочка.

– Ладно, хватит о грустном, – энергично сказал Оникс. – Давай к делу. Главное, что тебе нужно, – добиться, чтобы земля приняла тебя за свою. Когда она почувствует в тебе родную душу, она откроется тебе.

– А как это сделать? В прошлый раз у меня почти получилось, я даже ощутила пульсацию внутри земли, но не смогла удержать это состояние.

– Способов много. Кто-то поет земле песни, кто-то разговаривает с ней, кто-то ни о чем не думает, кто-то просит помощи. Тебе нужно очистить разум, и ты почувствуешь, какой способ твой.

– А как его очистить? Не получается! Такое ощущение, что у меня не голова, а какой-то зал заседаний! Стоит закрыть глаза и постараться расслабиться, как сразу появляется тысяча и одна мысль.

– Думаю, это из-за возраста…

– Что значит из-за возраста?! – возмутилась Луна. – Мне целых тринадцать лет! С половиной!

– Все-все, не заводись, – со смехом произнес Оникс. – Я хотел сказать, что ты пока не умеешь управлять своим характером. Ты еще невнимательна и порывиста. Мы это заклинание начинаем изучать в четырнадцать с половиной, а кто-то и в пятнадцать. Именно потому, что оно требует собранности.

– То есть ты хочешь сказать, что я еще маленькая для этого заклинания? – начала наступать на него девочка.

– Не маленькая, а несдержанная. Посмотри, ты сейчас разозлилась совершенно на пустом месте. Глаза сверкают, щеки пылают, ты почти кричишь… А земля такого не любит. Она ценит сдержанность и серьезность.

Луна потрогала щеки – и впрямь горячие. Прислушалась к себе – сердце бьется как сумасшедшее, внутри все клокочет.

– И точно, – согласилась она и, сделав глубокий вдох, постаралась успокоиться.

– Это заклинание требует терпения и выдержки, – продолжил Оникс. – Давай попробуем так. Я буду говорить, а ты будешь слушать и делать то, что я скажу.

– Ага! А ты скажешь попрыгать на одной ножке и похрюкать, – фыркнула девочка.

– Перестань, не такой уж я вредный!

– Ладно, давай попробуем.

– Попробуем что? Похрюкать? – со смехом сказал он. – Ну давай, если тебе хочется.

– А говоришь, не вредный, – рассмеялась Луна.

– Ладно, шутки шутками, а пора и к делу. Предлагаю сначала сесть на траву. Закрой глаза, прислушайся и расскажи, что ты чувствуешь. Именно ощущаешь, а не слышишь.

Луна послушно села, закрыла глаза и сосредоточилась.

– Чувствую, какая трава мягкая и упругая. ее запах… Чувствую, как ветер трогает мои волосы, он теплый и пахнет цветами.

– Хорошо, но это все на поверхности. Попробуй услышать мир изнутри, – тихо сказал Оникс.

– Пчела жужжит… А вот кто-то с треском раскрыл крылья и загудел. Наверное, жук. Муравей бежит по моей ноге… Щекотно!

Луна незаметно для себя увлеклась и с восторгом перечисляла движения природы. Девочка понимала, что только она замерла, а мир вокруг продолжает жить, дышать, двигаться, спешить куда-то по своим делам. Даже самая крохотная букашка не сидит на месте, а торопится в известном только ей направлении.

Луна приложила ухо к земле и вновь попыталась уловить, что происходит там внутри. Через несколько минут она опять с замиранием сердца ощутила движение подземной жизни. Только сейчас все чувства были обострены, и девочке казалось, что она проникла под землю и лично наблюдает за всеми ее обитателями.

– Теперь поговори с землей. Объясни ей, что ты хочешь. Можешь вслух, можешь про себя, – донесся откуда-то издалека тихий голос Оникса.

Луна послушно начала:

«Я не умею говорить умных речей. Я даже не могу объяснить, зачем мне это надо именно сейчас. Я чувствую родственную связь с тобой, чувствую твою силу. Я хочу научиться существовать рядом с этой силой, узнать, на что ты способна, почувствовать себя в безопасности под твоей защитой. А еще я хочу защищать тебя…»

Луна с восторгом ощутила, как земля под ней задрожала. Она словно отзывалась на каждое ее слово. Мелкая вибрация становилась все сильнее, и девочка почувствовала, как что-то мягко поднялось из земли и нежно дотронулось до нее. Приоткрыв глаза, Луна увидела, что обвита корнями с ног до головы. Но ей не было страшно. Наоборот, она чувствовала себя будто в материнских объятиях. Вновь закрыв глаза, девочка отдалась этому непередаваемому чувству. Корни приподняли Луну и стали тихонько покачивать ее, словно в гигантском гамаке или коконе.

– Мне тепло и уютно… Я в безопасности… Я чувствую волшебную силу и энергию…

Говоря это, девочка услышала какой-то противный звук, который настырно проникал в сознание. В тот же миг она с сожалением ощутила, как корни опустили ее и мягко скользнули назад, в глубину почвы.

Приоткрыв глаза, Луна огляделась, чтобы определить источник этого ужасного звука.

– А теперь я слышу только чей-то храп! Фиччик! – оглушительно гаркнула она прямо в ухо уснувшего на солнышке хранителя. – Маленький негодяй! Ты испортил мне урок!

Ошалевший хранитель никак не мог понять, где он находится и кто так трясет его сонное тельце. По привычке он приготовился махать кулачками, но потом наконец-то разлепил сонные глазки и, увидев Луну с облегчением вздохнул.

– Зачем так орать? Чуть заикой не сделала, – проворчал он.

Фиччик принялся усиленно дрыгать лапками и извиваться, чтобы выскользнуть из рук Луны и опять растянуться на мягкой травке.

– Такой маленький, а храпит как настоящий богатырь, – усмехнулся Оникс.

– Спасибо тебе, – сердечно поблагодарила его Луна. – У меня наконец-то получилось!

Ее глаза сияли. В порыве детского восторга она схватила юношу за руки и закружила в танце. Через пару секунд Луна смущенно остановилась и выдавила, покраснев до кончиков ушей:

– Ой, прости… Это я от избытка чувств.

– Можешь не краснеть, – рассмеялся Оникс. – Я сам первый раз радовался, как первоклассник.

Луна с досадой потерла пунцовые щеки.

– Наследие Гарнетуса! Нет бы только цвет глаз от них получить!

– Тебе даже идет, – попытался успокоить ее Оникс.

Но от этих слов Луна смутилась еще больше и начала притворно браниться на Фиччика, который все-таки вырвался из ее рук.

– Луна вот ты где! А я тебя ищу, – запыхавшаяся Сентария подбежала к подруге. – А… ты не одна… И чем же мы заслужили визит вашего умнейшества?

– Не ругайся, – поспешила вмешаться Луна. – Оникс мне помог, научил заклинанию.

– Да ладно? – подозрительно прищурилась Сентария.

– В общем, девушки, вы тут разговаривайте, не буду вам мешать. – Оникс быстрым шагом направился в сторону школы.

– Еще раз спасибо, – крикнула ему в спину Луна.

Оникс, не оборачиваясь, махнул рукой, как бы отвечая, что не стоит благодарности.

– Правда помог? – недоверчиво спросила Сентария.

– Да! У меня получилось! Вот прямо отсюда выбрались корни и обнимали меня.

– Даже обнимали? – Сентария с восторгом уставилась на подругу. – Это большая удача! Значит, сразу признали тебя за свою.

– Обнимали и качали в воздухе, как в колыбели. А что, бывает по-другому?

– Не то слово! Они могут и под землю затянуть, и в воздухе подвесить. А могут вообще перебрасывать человека друг другу, как мячик. И только когда его уже затошнит, отпускают.

– Ничего себе, – прошептала удивленная Луна.

– Так что тебе несказанно повезло. Меня они в первый раз изрядно потрепали. У них, видите ли, было игривое настроение. Но потом мы, к счастью, нашли общий язык… Раз ты закончила на сегодня, предлагаю сходить к Древлию, узнать, что он хотел сказать. А потом в лабораторию, в мою теплицу, у меня там утром наиинтереснейший образец получился. Не терпится тебе показать.

Девочки, взявшись за руки, побежали к Древлию. Придя на полянку, они с разочарованием увидели, что тот опять спит.

– Уважаемый Древлий! Здравствуйте! – крикнула Луна прямо в огромное ухо.

– Хр-хр-хр, – раздалось в ответ.

– Древлий! Проснитесь, пожалуйста, мне очень нужно с вами поговорить, – не сдавалась девочка.

– Бесполезно! – Небольшая птичка села на ветку рядом с ними. – Полчаса назад садовники накормили его вкуснейшими удобрениями, так что спать будет как минимум до завтра. Я тут уже год живу. Все его привычки наизусть знаю. Если хотите с ним поговорить, приходите завтра.

– Опять завтра, – тут же заворчала Луна. – Это завтра преследует меня!

– Конечно, преследует, – засмеялась Сентария. – Оно всех преследует, так как всегда наступает на пятки сегодняшнему дню. Ничего, прибежим завтра.

– Теперь и не знаю, когда прибегу, – грустно сказала девочка. – Я ведь освоила заклинание вызова. Значит, завтра мне уже надо ехать в школу Гарнетуса. Так мы договорились с родителями.

– Значит, у тебя завтра свидание с Аметрином, – хихикнула Сентария и хитро подмигнула подруге, скорчив очень загадочную гримасу.

– Скажешь тоже! – возмутилась Луна. – Просто занятие. Ничего особенного.

– Знаем мы ваши занятия!

На лице Сентарии творилось что-то невероятное. Брови многозначительно поднимались на середину лба, а глаза подмигивали по очереди. Про улыбку можно не говорить, она была просто до ушей.

– Смотри там, когда будешь глазки строить, сильно ресничками не хлопай, а то снесет бедного Аметрина на ту сторону земли. Все-все, я пошутила…

Сентария ловко увернулась от небольшого камешка, брошенного Луной.

– Раз завтра ты будешь в Гарнетусе, бежим скорей в лабораторию, я тебе такое покажу, с ума сойдешь.

Девочки торопливо зашагали к огромному зданию лаборатории, которой гордились все жители Смарагдиуса.

Это была не обычная лаборатория, какую можно увидеть по ту сторону земли, а настоящий мир чудес, сотворенный руками человека. Называлась она Флорессия[9]9
  Flores (лат.) – цветы.


[Закрыть] что означало вечноцветущая. Высокое многоярусное здание в форме гигантской полусферы было построено из особо прочного стекла. Блики шестигранных ячеек, напоминавших пчелиные соты, делали ее похожей на огромный бриллиант. Внутри лаборатория выглядела еще более удивительно. Разделенная на множество секций, теплиц, экспериментальных комнат, она напоминала громадный муравейник. Там всегда было полно людей, которые целый день сновали туда-сюда, нагруженные горшками с цветами, саженцами, мешками с удобрениями, коробками.

Во Флорессии выводились все экспериментальные образцы растений, таких как Целовальник гостеприимный, с которым Луна уже имела честь познакомиться и который когда-то украла Жадеида для своего петрамиума. Здесь кипела (в прямом и переносном смысле) работа над созданием лекарственных отваров. В многочисленных горшочках постоянно что-то варилось, шипело, пузырилось и булькало. Кроме лекарств тут варили мыло, кремы, духи и прочую парфюмерную продукцию. Запах стоял потрясающий. Луне каждый раз чудилось, что она попала в цветочную страну чудес. Она обожала бывать во Флорессии.

Сентария за руку тащила подругу, которая опять вертела головой и вытягивала шею, силясь хоть что-то увидеть на бегу.

– Подожди, дай посмотреть!

– Тебя только отпусти, потом до завтра не найдешь. Опять застрянешь в какой-нибудь секции, где делают что-то интересненькое. А у нас тут везде интересно. Поэтому идем сначала в экспериментальный зал, а на обратном пути можешь смотреть что хочешь.

Дотащив Луну до нужной теплицы, Сентария нетерпеливо подтолкнула девочку к огромному столу и торжественно сказала:

– Смотри!

Та уставилась на стеклянный колпак, под которым, к своему изумлению, увидела Серафима, чинно восседающего на кончике толстой ветки, торчащей из горшка.

– Зачем ты туда посадила хранителя? – недоуменно спросила она.

– Никого я туда не сажала, – загадочно засмеялась Сентария.

– Как не сажала? Я же не слепая, – возмутилась Луна.

– Ты не слепая… А я не дурак, чтобы сидеть под колпаком. Как подсказывают мне мои умнейшие мозговые извилины, сидеть под стеклянным колпаком чрезвычайно вредно для моего хрупкого здоровья.

Заспанный Серафим вылез из рюкзачка Сентарии, залез к ней на плечо и с наслаждением потянулся.

Луна пораженно разглядывала богомола и его двойника, находящегося за стеклом.

– Ничего не понимаю. – Она протерла глаза руками. – Ты сделала себе второго хранителя? Но как? Мне говорили, что они уникальны и невозможно найти ни одного хранителя, хотя бы немного похожего на другого. А твои совершенно одинаковые!

Донельзя довольная Сентария захлопала в ладоши:

– Я так рада, что у меня получилось!

– Но как?

Фиччик, глядя на все это действо, недовольно заворчал:

– Не понимаю, почему это тебе интересно! Не вижу надобности создавать второго такого же, как я. Я должен быть единственным! Зачем тебе два таких? – В голосе Фиччика зазвучали трагические нотки. – Что за ерунду ты придумала, Сентария? А если бы научились создавать таких же, как ты? Тебе было бы приятно? И мне непонятно, почему молчит Серафим? Тут нужно огорчаться, а не веселиться.

– Это не Серафим, – рассмеялась Сентария. – Поэтому он и не возмущается.

– А кто же?

Сентария торжественно приподняла стеклянный колпак.

– Смотрите…

– Это точно не Серафим, – изумленно пробормотала Луна. – В целом похож, только нет такого продолговатого тельца. Как будто он сидит на ветке, поджав лапки под себя. Но погоди, это вообще не насекомое! Это… цветок? Ты создала цветок, похожий на твоего хранителя?

– Ага, – триумфально воскликнула Сентария. – Впечатляет?