Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны"

7

– Как не вовремя перерыв, – сокрушался взволнованный Кианит.

– И не говори, целый час ждать, – подхватил Эгирин, уставший маяться в ожидании.

– Тоже не пойму, зачем Эссантии понадобилось делать перерыв, – раздался капризный голосок. – Можно подумать, за час вы поумнеете, ха-ха-ха.

Друзья с недоумением воззрились на вошедшую Сильвину Пока продолжались выступления, она то и дело прожигала Сентарию с Луной презрительными взглядами, но этого ей, видимо, показалось недостаточно, и теперь она заявилась в шатер участников.

Впрочем, на девушек она больше не обращала внимания. Сильвина приняла самую выгодную позу – в полупрофиль, чтобы тень от ресниц изящно падала на щеки, делая лицо загадочным. Она слегка выставила вперед бедро и протянула с придыханием:

– Аметри-и-ин, ты та-а-акой мужественный. С ума сойти! Я чуть не умерла от страха. Особенно когда в тебя летело это огромное копье. Ах! Сердце так и замерло! А как ты расправился с лучниками… Это было потрясающе!

– Спасибо, – без тени вежливости буркнул Аметрин и демонстративно отвернулся.

Даже его спина выражала возмущение и негодование. Но Сильвину это не смутило. Неслышно обойдя Аметрина, она приблизилась к Эгирину, который смерил ее угрюмым взглядом.

– Удачи тебе, Эгирин. Знай, что с моей удачей ты обязательно победишь, – промурлыкала она.

– До этой секунды я надеялся на победу. А теперь не совсем в ней уверен, – резко бросил Эгирин.

Сильвина, словно ничего не слыша и не видя, широко улыбнулась и подошла к Кианиту. Она положила руку ему на плечо, тот непроизвольно дернулся, сбросил ее ладонь и быстро отошел в сторону Но не успела Сильвина открыть рот, как вмешалась Сентария, которой надоело смотреть на это представление:

– Слушай! Что тебе здесь надо, а? Ты же видишь, никто тебе не рад. Иди откуда пришла.

– Кианит, – прощебетала Сильвина, сделав вид, что ничего не слышала. – Тебе я тоже желаю успеха. Ты должен победить!

– А ничего, что минуту назад должен был победить Эгирин? – усмехнулся Кианит. – Какая ты, однако, кхм-кхм, непостоянная в своих пожеланиях.

– Он не захотел принять мою удачу, – хмыкнула Сильвина, – поэтому я передаю ее тебе.

– Как-нибудь обойдусь, – процедил Кианит. – И Сентария права. Не хочу грубить, но иди уже куда-нибудь подальше. Тебе и правда здесь не рады.

Сентария тем временем набрала полную грудь воздуха, собираясь еще что-то сказать, но Аметрин взял ее за руку и успокаивающе сжал ладонь, а затем добавил, обращаясь к Сильвине:

– Можешь больше ничего не говорить. Никто не хочет тебя слушать. И твои пожелания никому не нужны. Так что да. Лучше уходи.

Сильвина изменилась в лице. Кокетливое выражение словно стерли, и на его месте проступила откровенная злоба. Она сморщилась и прошипела:

– Ну и ладно. Можно подумать, вы сами кому-то нужны. Тем более мне. Да плевать я на вас хотела. Вы должны быть благодарны за то, что я вообще обратила на вас внимание. Вы все сегодня проиграете. Все! В этом году не будет победителя в поединках, потому что там нет меня!

– Да ты!.. – рванулась Сентария, но Аметрин удержал ее и угрожающе нахмурил брови.

Сильвина высокомерно отвернулась и вышла из палатки, чуть не сбив с ног Виолану, которая с болью смотрела на бывшую подругу.

Когда она ушла, друзья несколько минут молчали, окутанные ядовитым облаком враждебности.

– Из-з-звините, – прошептала Виолана; в ее огромных глазах стояли слезы.

– Вот еще придумала, – тут же отреагировал Кианит, подходя к девушке. – Тебе не за что извиняться. Ты-то тут при чем?

– Откуда в ней столько злости? Как я раньше не замечала этого?

– Ты любила ее. А люди, когда любят, слепы. Она же тебе была как сестра.

Виолана вздохнула и сквозь слезы вымученно улыбнулась друзьям. Луна решительно подошла к ней и, взяв за руки, энергично сказала:

– Хватит сырость разводить! И вообще, кто у нас сегодня молодец? Ты молодец! Такое зрелище приготовила!

Друзья наконец-то высвободились из гнетущей атмосферы и радостно заговорили, обсуждая изобретения друг друга. Ядовитое облако злобы еще немного повисело над ними, но, поняв, что его больше никто не замечает, вздохнуло и рассеялось без следа.

Отведенное на перерыв время пролетело незаметно, и вскоре прозвучал сигнал. Еще раз пожелав друзьям удачи, только, в отличие от Сильвины, от всей души, девушки заторопились на трибуны, по пути прихватив Стефана, еще более растрепанного, чем час назад. Он успел обежать немало зрителей и записать их впечатления, пока они еще были свежими.

Дождавшись, когда зрители займут места, Луна объявила о продолжении поединков. На середину площади вышел взволнованный Кианит. Его изобретение было сложным с технической точки зрения. Он представил зрителям аппарат, который доставила в центр площади сотворенная им гигантская волна. Кианит объяснил, что с помощью его изобретения любой сможет совершать погружения под воду.

По конструкции устройство напоминало надутую рыбу фугу[5]5
  Рыба фугу – рыба, способная в момент опасности раздуваться, тем самым в 3–4 раза увеличивая первоначальные размеры. Она заполняет эластичный желудок водой или воздухом (если находится за пределами воды) и приобретает форму шара.


[Закрыть] с вытаращенными глазами, тело которой служило кабиной, а глаза – иллюминаторами. Внутри помещался большой пузырь, наполненный воздухом для дыхания.

Ученые и правители не усидели на своих местах и окружили чудо-машину. Кианит объяснил, что на создание аппарата его натолкнул лунфилет. Если драгомирцы покорили воздух, то почему бы не дать им шанс познакомиться поближе и с водным миром?

В изобретении Кианита обнаружились некоторые недоработки, все-таки он был еще слишком молод и неопытен, однако ученые сошлись во мнении, что идея отличная. Ее можно будет усовершенствовать, и мечта многих драгомирцев увидеть подводный мир осуществится.

Эссантия тоже оценила изобретение Кианита, о чем свидетельствовало вышедшее на пару минут солнце. Кианит был допущен к следующему этапу при условии, что он доработает свой аппарат совместно с учеными Драгомира.

Не успели смолкнуть аплодисменты, как на площади появился Эгирин. У него не было ни стола для экспериментов, ни чудо-аппарата, ни вооруженных воинов. Его не сопровождали всполохи огня, как у Аметрина, струи воды, как у Кианита, с неба не сыпалась сверкающая пыльца, как у Виоланы. Не было ни цветов, ни боя барабанов, ни торжественной музыки, чтобы усилить эффект. Ничего не было. Он был один и немного смущенно остановился перед трибунами.

Глубоко вздохнув, Эгирин оглядел ряды зрителей, которые в предвкушении очередного чуда даже привстали. Но он не двигался. Он просто стоял и, как будто напряженно думая, сжимал и разжимал кулаки.

– Ну же, Эгирин, – поторопила его Цитрина. – Твоя очередь. Продемонстрируй нам свое изобретение.

Эгирин громко вздохнул и попросил принести стул. Организаторы поединков быстро выполнили его просьбу, и вот одинокий стул стоял около не менее одинокого Эгирина. Все это смотрелось странно и нелепо. А где же зрелища, фейерверки, хоть что-нибудь? Вновь повисла неловкая пауза. У Луны от переживаний свело спину между лопатками, а ладони стали липкими. Всем сердцем она была с Эгирином.

Пауза затягивалась. Драгомирцы начали изумленно переглядываться.

«Неужели сын великой ведьмы и серьезного ученого ничего не смог сделать и сейчас провалит этап с позором?» – с тревогой думали они.

Сардер промокнул платком лоб, на котором выступила испарина. Янтария затаила дыхание. Они, как и остальные зрители, не знали, что придумал их внук.

Эгирин вновь вздохнул и тихо сказал:

– Добрый день!

Зрители опять переглянулись. Нашел время здороваться.

– Я заранее прошу у всех вас прощения!

Зрители вперили в Эгирина недоуменные взгляды. По рядам пролетел еле слышный ропот.

– Очень прошу не удивляться тому, что я сейчас сделаю. Вы все поймете. Обещаю.

А это уже интереснее. От любопытства некоторые вскочили и стали криками подбадривать Эгирина, который продолжал нерешительно мяться около стула.

– Давай уже, а!

– Покажи, что ты придумал!

– Хватит тянуть! – полетело с разных сторон.

Пододвинув стул, Эгирин начал медленно раздеваться. Он аккуратно снял белоснежную мантию, оставшись в черных брюках и светлой рубашке. Повисла тишина. Драгомирцы с изумлением смотрели на него. Эгирин еще раз обвел публику взглядом и начал расшнуровывать высокие ботинки. Разувшись, он поставил ботинки у стула, на них сверху водрузил носки. Затем, пытаясь справиться с волнением, скатал носки и затолкал их в ботинки.

– Что он делает? – зрители начали громко перешептываться.

Цитрина поправила прическу и нервно спросила:

– Эгирин! Мальчик мой! Ты точно уверен, что для демонстрации тебе не нужны ботинки?

Эгирин обреченно кивнул и быстро снял с себя рубашку, а затем и брюки, оставшись в черных хлопковых трусах и майке.

Зрители стали посмеиваться, а девушки дружно ахнули. Самые смелые кристаллианки даже взлетели в воздух, чтобы было лучше видно. Они начали кидать в Эгирина цветы и игриво восклицать:

– Вот это да!

– Незабываемое зрелище!

– Чур, я с ним иду на свидание! Прямо сегодня! – одна из молоденьких кристаллианок практически вылетела на площадь.

Луна невольно сжала кулаки. Ей так и хотелось одернуть нахалку. На ее счастье, в дело вмешалась Криолина, одним взглядом наведя порядок.

Эгирин, слыша все это, густо покраснел. Закусив губу, он быстро снял майку. Сардер вскочил и закричал:

– Эгирин, что ты делаешь? Немедленно оденься!

Тот грустно посмотрел на деда и только развел руками.

Быстро взяв из кармана рубашки небольшой шарик, он раздавил его между пальцами над головой и в ту же секунду исчез. Остались только черные трусы, странно висящие в воздухе. Это выглядело так нелепо и необычно, что драгомирцы на несколько минут потеряли дар речи.

Им, конечно, не привыкать к летающим предметам. Они насмотрелись на висящие в воздухе вазы, летающие будильники, передвигающиеся тарелки, которые сами приземлялись на положенное им место. Все это постоянно демонстрировали кристаллианцы, которые не упускали возможности показать свой дар в действии. Но такого они еще не видели никогда. Летающие черные трусы стали для них событием года. Умом они понимали, что внутри них, так сказать, по-прежнему Эгирин и он никуда не делся, а стал невидимым, но отказывались в это верить.

Сказать, что трибуны онемели, значит не сказать ничего. Молчали все: и зрители, и правители, и старейшины, и Луна с Сентарией. Драгомирцы в эту секунду были похожи друг на друга. Приподнятые брови, которые уползли чуть ли не за пределы лба, вытаращенные глаза, приоткрытые рты, силящиеся вытолкнуть хоть какой-нибудь звук, будь то «о-о-о», или «ба-а-а», или сложное «ого». Руки замерли у лиц, крепко прижатые к щекам, а головы синхронно качались влево-вправо. Словно тысячи близнецов пришли на поединки.

Между тем черные трусы немного полетали над площадью, затем Эгирин в обратном порядке начал одеваться. Брюки сами по себе взметнулись в воздух и, словно наполнившись воздухом, приняли форму тела, которое никто не видел. Через минуту рубашка заняла положенное место. Не говоря ни слова, драгомирцы смотрели, как сами по себе застегиваются пуговицы. Надев носки и зашнуровав высокие ботинки, фигура человека без рук и головы церемонно поклонилась и застыла в ожидании, когда зрители придут в себя.

Первым не выдержал Сардер. Стремительно спустившись с трибуны правителей, он практически бегом приблизился к внуку и опасливо ткнул пальцем в то место, где, по его предположению, должна была быть щека. С облегчением он ощутил живое тепло.

– Ай! – возмущенно воскликнул Эгирин из пустоты. Не каждому понравится, когда тыкают пальцем прямо в щеку в опасной близости от глаза.

– Что это такое? – спросил Сардер. – Что ты на себя высыпал? Я видел, как ты раздавил стеклянный шарик.

– Я назвал изобретение «пыльца-невидимка», – ответил Эгирин.

Голос был абсолютно обычным и таким родным, что у Луны даже немного екнуло сердце. Она до сих пор не могла поверить, что внутри одежды Эгирин. Как и большинство драгомирцев, девушка думала, что это какой-то фокус.

– И долго она действует? – не обращая внимания на возмущение внука, Сардер продолжал ощупывать его.

– Двенадцать часов. Я не успел продумать две вещи: как отменить невидимость раньше и что делать с одеждой. На ткань мое изобретение не действует. Только на живой объект.

– Спасибо, что хоть не разделся полностью, – хмыкнул Сардер, который, несмотря на сарказм, был под большим впечатлением.

Правители тоже не усидели на местах, в этот раз к ним присоединились и старейшины. Они окружили невидимого Эгирина, и каждый счел своим долгом ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, что юноша действительно здесь.

– А я думаю, надо было раздеться. Твое летающее белье немного подпортило эффект, – невозмутимо заявила Цитрина.

Лица Эгирина не было видно, но все и так догадались, что он покраснел. Рукава рубашки взлетели в воздух, выражая сожаление.

Александрит попросил правителей и старейшин отойти в сторону и неожиданно окатил Эгирина водой, чтобы все зрители, не имевшие возможности потрогать юношу, смогли убедиться в том, что это не фокус. На мгновение вода обрисовала очертания молодого человека, который поднял руки, защищая лицо, отплевываясь и отфыркиваясь при этом. Одежда намокла, и до людей стало постепенно доходить, что внутри нее действительно живой человек и это никакая не иллюзия. Это настоящее волшебство.

– Хоть бы предупредили, – проворчал Эгирин, ероша невидимыми ладонями невидимые волосы.

– Ничего! Не сахарный, не растаешь! – ни капли не смутился Александрит. – Дорогая, – обратился он к жене, – подсуши его, пожалуйста, а то мальчик немного продрог.

Нефелина, лукаво улыбнувшись, тут же выпустила озорной ветер, который теплом мгновенно высушил одежду, не забыв при этом немного потрепать юношу.

Сардер склонился к внуку и тихонько спросил:

– Мальчик мой, а где все твои записи?

Выслушав ответ, он тут же передал информацию Криолине, которая кивнула и в сопровождении двух придворных стремительно улетела в сторону Смарагдиуса. Эгирин так же тихо спросил у деда:

– Куда это она?

– За твоими записями, – шепотом объяснил Сардер. – Как ты понимаешь, их нельзя оставлять без присмотра.

Пока они переговаривались, Эссантия, признавая величие открытия, сделанного учеником, озарила все вокруг ярким солнечным светом, и трибуны утонули в овациях.

Первый день поединков закончился, и зрители начали потихоньку покидать места, глазея на Эгирина, который по-прежнему стоял без головы и рук. Правители и старейшины взяли Эгирина и, не дав ему даже пообщаться с друзьями, поспешно погрузились в лунфилет и полетели в Манибион.

Они спешили надежно спрятать черновики Эгирина, которые лежали в домашней лаборатории Луны, а потом уже все детально обсудить. Луна с Сентарией разочарованно посмотрели вслед лунфилету, вздыхая, что для них тайна пока останется тайной, и вместе с друзьями заторопились в Манибион пешком. Все как один были под впечатлением от изобретения Эгирина. И, конечно же, хотели попробовать его на себе.

Довольная Эссантия вернулась в Валоремию, чтобы отдохнуть после насыщенного дня. Любуясь золотистыми пылинками, которые, радуясь возвращению хозяйки, плясали в солнечном луче, она и не заметила, что в танце у пылинок появился партнер. Крохотный тонкий завиток, который скручивался в спираль и раскручивался длинной нитью. Незаметной тенью он скользил среди пылинок, и они шарахались от него. Но Эссантия думала, что пылинки просто танцуют. Она не замечала страха, поселившегося среди них.

В это время правители и старейшины закрылись в главном зале советов дворца целителей. Невидимый Эгирин, которого они могли видеть лишь благодаря одежде, стоял в центре. Цитрина медленно подошла к нему.

– Ты хоть понимаешь, какое великое открытие сделал? – спросила она.

Эгирин кивнул, а потом, спохватившись, что его головы не видно, ответил немного севшим от волнения голосом:

– Да!

– Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что рецепт твоего изобретения, в отличие от всех остальных, надо сохранить в полной тайне?

Эгирин вновь кивнул.

– Да, понимаю, – поспешно добавил он.

– Если твое открытие попадет в руки врагов, то Драгомиру придется несладко. Поэтому ты прямо сейчас должен передать нам все записи.

– Конечно, как скажете, – тоскливо согласился Эгирин, которому хотелось продолжить эксперименты.

– А теперь расскажи, как ты к этому пришел.

Эгирин вздохнул и, немного волнуясь, начал рассказ.

На изобретение пыльцы-невидимки его натолкнули, сами того не подозревая, Сентария с Ониксом. Через несколько дней после того, как Эгирин поселился в Смарагдиусе, они провели ему обязательное посвящение в земные чародеи, придуманное старшими учениками.

Идея посвящения родилась после того, как селекционеры вырастили целовальник гостеприимный – цветок с весьма своеобразным характером и одной милой привычкой, о которой новичкам никто, конечно же, не рассказывал. Сардер, знавший об этом, только посмеивался и разрешал использовать целовальник для обряда.

Сентария с Ониксом отвели ничего не подозревающего Эгирина в экспериментальную часть сада и толкнули в объятия гостеприимного цветка, который так обожал гостей, что утаскивал их в свой бутон.

Эгирин был возмущен, что после встречи с гостеприимным цветком ему пришлось ходить весь день перемазанным в сверкающей пыльце.

«Вот бы пыльца была невидимой, тогда я бы не выглядел посмешищем», – эта мысль прочно засела в его голове, и он несколько недель экспериментировал в кабинете Сардера.

Однако ничего не получалось придумать, пока Эгирин случайно не наткнулся в записной книжке отца на описание одной интересной породы рыб, открытой ученым-сафайрианцем.

Ученый принес рыбу Мориону для изучения, и тот с недоумением смотрел в пустой аквариум, не понимая, чего от него хочет взволнованный сафайрианец. Лишь бросив щепотку корма, он вдруг увидел, как в аквариуме появляется настоящая рыба.

После долгого изучения Морион сделал вывод, что в чешуе этой рыбы содержится особый исчезающий пигмент, который в случае опасности делает ее невидимой. Кроме того, чудо-чешуя могла менять цвет в зависимости от обстановки: становилась желтой, если рыба прижималась к песчаному дну, зеленой, если пряталась в водорослях, и прозрачной, если рыба висела в толще воды.

Удивительное морское существо назвали рыбой-невидимкой. Морион сохранил ее высушенную чешую. Теперь неизвестно, что он хотел с ней сделать, так как внезапная гибель не дала ему продолжить исследование.

Эгирин нашел высушенную чешую, растолок ее в глиняной ступке до состояния мелкого песка, а затем добавил к ней пыльцу целовальника гостеприимного. Видимо, чешуе чудо-рыбы такое соседство показалось опасным, и она просто исчезла. Но при этом сделала невидимой и пыльцу целовальника, которая обладала способностью мгновенно покрывать все, к чему прикасалась.

Результат поразил Эгирина настолько, что он даже забыл, как дышать. Потом попытался успокоиться и сделал глубокий вдох, глядя на пустую чашку Он осторожно нащупал невидимый порошок, растер его между пальцами и через мгновение остолбенело смотрел на пустоту, появившуюся на месте большого, указательного и среднего.

Чтобы скрыть пропажу пальцев от любопытных друзей, Эгирин обмотал руку бинтом и сказал, что порезался. Утром он нетерпеливо снял повязку и с облегчением обнаружил, что пальцы стали вновь видимыми. Таким образом он сделал вывод, что пыльца-невидимка действует столько же времени, сколько пыльца целовальника держится на человеке, то есть двенадцать часов.

У изобретения был только один недостаток. Чтобы стать невидимым, нужно было раздеться, так как пыльца не пачкала одежду, а покрывала только кожу. Эгирин пока не знал, как решить эту проблему. Однако правители и старейшины и без того были впечатлены до глубины души.

Все его записи спрятали в надежном тайнике, и Сардер намеревался уже на следующее утро заняться дальнейшей разработкой открытия. К экспериментам решили допустить только самых преданных и проверенных ученых. Кто знает, какие мысли могут возникнуть у людей, видевших сегодняшнюю демонстрацию. Вполне возможно, что найдутся охотники воспользоваться невидимостью для каких-то личных целей. Поэтому состав пыльцы-невидимки должен храниться в глубочайшей тайне.

Когда они добрались до дома, стояла уже глубокая ночь, и Сардер тут же отправил внука спать и набираться сил после тяжелого дня. Силы ему понадобятся, ведь через две недели поединки продолжатся, и никто не знает, что приготовила Эссантия для участников. Второй и третий этапы всегда были сюрпризами даже для правителей.

Эгирин поплелся спать, вздыхая, что не удалось покрасоваться перед друзьями. Накануне он неоднократно представлял себе, как будут изумляться и ахать Луна с Сентарией, и теперь жалел, что сразу после поединков ему пришлось уехать с правителями.

Через пару минут майка и черные хлопковые трусы удобно устроились на кровати, вызвав возмущение Чиру, которая немного побаивалась подопечного в таком виде. Не прошло и пяти минут, как пустая подушка начала издавать мощный храп, от которого хранительница немного подпрыгивала.