Текст книги "Смыслополагание, смыслы, семиозис в свете философии"

Из сказанного вытекает оценка смыслополагания в качестве пути к «очеловеченному» пониманию окружающего и происходящего. При этом понимание может быть развернуто в разных вариантах, то есть интерпретирование зависит от природы субъекта, толкующего окружающее и происходящее, от общих и частных условий его жизнедеятельности, от уровня его социального и духовного развития. Получается, что смыслы – субъектовизированный, наиболее вочеловеченный вид духовной деятельности.

В смыслах наблюдается сочетание противоположных начал. С одной стороны, смыслы складываются на основе трезвого осознания нажитого людьми опыта, ведь здравое размышление – одно из руководств смыслополагания. С другой стороны, в смыслополагание нередко включен учет идеального в виде долженствования, образцов, идей, идеалов, проектов, регулятивов, то есть фактически включено следование философскому принципу платонизма, чаще всего неосознаваемое. «Дорогу осилит идущий» – этот смысл, конечно, выведен из жизненного опыта людей, а в идеальном плане этого смыслового высказывания находится понимание того, что надо действовать, преодолевая трудности, а не замирать в бездействии, впадая в психологический паралич.

Такие, скажем, негативные смыслы, как «кривое зеркало», «медвежья услуга», предполагают понимание качественного зеркала, доброй и качественной услуги, от противного в приведенных смыслах заложены идеи зеркала, услуги. А в смысловой фразе М. Горького из пьесы «На дне» «Человек – это звучит гордо» заложена идея человеческого достоинства.

При смыслополагании происходит довольно сокровенное увязывание людьми событий и объектов с выношенными ценностными ориентациями, местом и ролью событий и объектов в жизни людей. Смысл может определяться соотнесением характера вовлеченности предмета в общественную и личностную практику, а также соотнесением последствий связи человека с этим предметом с вечными ценностями блага, добра, прекрасного, а кроме того, с представлениями людей о должном, желаемом, об идеалах. Происходящее субъект может увязывать и с экзистенциальными чувствами веры, надежды и любви, что тоже носит смыслообразующий характер.

Смыслы придаются чему-то реальному, но одним из духовных средств их полагания выступает отнесение к идеальному началу, то есть к чему-то виртуальному. Смыслы и твердо реальны, и виртуальны (значит, и вроде бы реальны) в той мере, в какой они увязываются с виртуальной сферой идей.

Как видим, приведение к мерам человека и ценностей проистекает из двух противоположных начал: с одной стороны, учета практически нажитого опыта, с другой – учета долженствующего и/или того, что «по идее». Люди пребывают как в приземленной реальности, так и в виртуальной среде возвышенного понимания реальности. То есть латентно помещенные в смыслах рассуждения часто идут от оценки того, что было, есть и бывает, к виртуальному возвышению реального до идеального, принимающего порой форму мудрого наставления.

Нередко, правда, субъект смыслополагания за долженствующее, за то, что «по идее», выдает просто нужное ему, сильно желаемое им, весьма далекое от чего-то образцового. Тогда на содержание приданного им лично смысла не будут влиять долг, идеал, вырабатываемые в общественном или социально-групповом сознании, что в состоянии разобщать людей.

Со времени Платона принцип платонизма в той или иной модификации, но неизменно как разделение сущего на идеальное и реальное и предпосылание реальному идеального в качестве объекта стремления и предела его становления стал проходить через мировую философию и проходит до сих пор. В отечественной истории философии этот принцип воплотился в философских взглядах П. Я. Чаадаева, философской системе В. С. Соловьева, в понимании идеального Э. В. Ильенковым и в других учениях.

Субъект в своих действиях может исходить из идеальных представлений и/или при помощи их поверять свою активность и ее результаты. Идеальное и реальное – это контрарности, которые в мире человека, с одной стороны, предполагают друг друга, а с другой, их противостояние друг другу может достигать не только несоответствия, но и более или менее резкого противоречия. Поскольку человек есть деятель целеполагающий и проектирующий, в процессах становления общественной действительности либо так или иначе относительно разрешается противоречие между этими контрарностями, либо их противостояние усугубляется. Заложенность в том или ином виде идеального в смыслах может побуждать субъектов к активности с целью приблизить идеальное к яви, сделать его реальным.

Идеально все то, что имплицитно или открыто содержит в себе модель, программу, проект, замысел, образец, которые при определенных условиях благодаря активности людей могут воплотиться в нечто реальное. Или же субъекты продуцирования определенных духовно-идеальных образований лишь полагают, что последние могут реализоваться, а на самом деле такие образования утопичны. И антропный принцип, и гипотеза о генетическоинформационной природе первоначального состояния Вселенной (сингулярности), и предшествование в генетическом коде программы становления реального живого организма, а также более или менее адекватная реализация субъектами в ходе общественной жизнедеятельности некоторых целей, программ, проектов свидетельствуют об относительном разделении сущего на свернутые сущности (нечто программное), то есть на идеальное, с одной стороны, и на реальное, с другой. При этом не все идеальное духовно. Так, генетический код живых организмов недуховен, а модели вообще могут выражаться как в духовной, так и в предметной форме – например, модель самолета нового типа, модель городского района, который предполагается возвести, могут воплощаться не только в описаниях, чертежах и схемах, но и в вещественном выражении в уменьшенном виде. Но и не все духовное идеально – например, положения наук, особенно точных и естественных, если это не инструкции, не предметные и не социальные нормы, неидеальны.

В мир идеальных сущностей люди выносят, в частности, образы ценностей человеческого бытия, которые определенные субъекты стремятся создавать, воспроизводить (если воспроизведение таковых возможно в принципе), сохранять. Почти над каждым артефактом и человеческим деянием духовно возвышается идеал или долженствование, с чем субъект, исходя из уроков нажитого и переживаемого людьми опыта, соотносит и сравнивает произведенное и содеянное, облекая их смыслами. А вслед за этим, раньше или позже, хотя и не всегда, приходит к заключениям о том, что делать дальше.

Как подчеркивает В. С. Степин, у человека помимо биогенетического кода имеются социокоды [см.: 8, с. 42–43]. Среди видов социокодов Степин называет и такой, как функционирование субъектов поведения, общения и деятельности в качестве «семиотических систем», когда их дела становятся «предметом подражания» [8, с. 44]. Если поведение и деятельность субъектов наделяются смыслами подвижничества, героизма, доблести, беззаветного служения долгу, то это свидетельствует о воплощении образцов как вида идеального в активности субъектов. Человеческое поведение, облики личностей, социальные явления, наделенные смыслами антиобразцов, тоже, конечно, семиотически означаются. Так, мы говорим: «нерукопожатный человек», «оборотни в погонах», «дедовщина», «барашек в бумажке» и т. п.

В настоящее время распространена симулякризация – лжесмысловая выдача социально и нравственно отрицательного явления за нечто положительное или даже выдающееся в позитивном смысле. Аннотация, где положительно характеризуется лекарство, порой прилагается к поддельному препарату, а с помпой могут хоронить криминального авторитета, «вора в законе» и т. п. (о симулякризации подробнее ниже).

В смыслообразе идеальное начало может выражаться семиотически непосредственно, что наблюдается, скажем, в скульптурных памятниках, установленных вождям, принимаемых населением в качестве образа образцовых политических деятелей.

Либо идеальное коннотационно стоит за смыслообразом. В живописных изображениях мадонн Рафаэлем неназойливо выражен, как понимается реципиентами, идеал женственности. А за многими художественными образами, выписанными Гоголем, – образами морально уродливых Хлестакова, Собакевича, Плюшкина, Коробочки и др. – от противного просвечивает образ положительной личности. Выявление смыслов художественных образов часто бывает оставлено авторами произведений на долю читателей, зрителей, слушателей, что доступно достаточно образованному реципиенту.

Увязывание смыслов с идеальным началом – еще один философский аспект смыслополагания, конкретизация принципа платонизма.

Введение в информационный материал человеческого и ценностного измерений того, о чем в материале сообщается, превращает соответствующие суждения в смысловые. То, что в духовном мире людей приведено к мере человека и/или ценностей, есть большее, чем просто знание, в котором создается образ объективных или объективированных явлений самих по себе. В смыслах с помощью означений нередко передается не столько гносеологический образ того, что было и есть, сколько то, чем объект представляется субъекту в ценностном или антиценностном, человеческом аспектах. Такую информацию можно считать постижением познаваемого объекта, когда улавливается в числе прочего характер и меры его вочеловечности или, наоборот, расчеловечности.

При этом присутствие в смыслах приведения к мере человека не означает, что любой смысл гуманен. Бытует немало антигуманных смыслов, некоторые из которых очевидно антигуманны, как, например, тот, что заключен в зловещем ориентире «Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы».

Смысл приведенного высказывания не только вопиюще неправедный, но и неправильный, ибо как раз много проблем возникает в связи с уничтожением людей. Одни проблемы встают перед теми, кто их уничтожал (у него «мальчики кровавые в глазах», в его душе – страх возмездия), другие – перед близкими тех, кого лишили жизни, а также перед нацией и обществом. В связи с уничтожением людей возникают проблемы в областях внутренней (в частности, кадровой) и внешней политики, науки, экономики, искусства, демографии, обороны и др.

Смыслы либо придаются, либо задаются. Придание их осуществляется по отношению к явлениям реальным, а задавание происходит по отношению к тому, что ожидается и намечается к созданию и свершению, что целеполагается. Придание и задавание смыслов – виды смыслополагания, их можно обобщить в понятии «наделение смыслами». Смыслы обычно полагаются относительно выделяемых (в положительном, отрицательном или неоднозначном значении) людьми явлений в происходящем и окружающем, произведенном и содеянном, намеченном и ожидаемом. Существует также такой познавательно-постигающий процесс, как смыслосчитывание – обнаружение смыслов в суждениях и текстах, в которых смыслы выражены неявно и крайне своеобразно, витиевато. Смыслосчитывание нередко представляет немалую трудность, в частности тогда, когда смыслы требуется извлечь либо из текстов, составленных в отдаленные исторические времена (например, из летописей), либо из текстов, хотя темпорально близких ко времени работы над ними субъекта смыслосчитывания, но написанных представителями иного менталитета, иной культуры, другого понимания происходящего по сравнению с менталитетом, культурой и пониманием, присущими субъекту смыслосчитывания.

В частности, в смыслах выражалось и выражается правильное, а порой неадекватное (тем не менее часто поначалу выдаваемое за правильное) постижение того, что значат для людей те или иные условия их жизнедеятельности. Так, журналистика демократической направленности наполнена смыслами, в которых характеристики объектов тесно увязаны с отражением нужд, запросов, положения в социальной и экологической средах индивидов и субъектных структур. В России публицистические работы демократической направленности изобилуют проблемными материалами о состоянии социума, конкретных обществ (в первую очередь российского), положении в странах личностей, а также человеческих индивидов неличностного характера – лиц, страдающих даунизмом, глубоко психически больных людей, тех, кто продолжительно находится в коме, и др. В проблемных текстах обычно содержится немало смысловой негативной информации: о бедности, нищете, несправедливости и т. п. Авторы подобных работ нацеливают читателей на вникание в социально злободневные и критические материалы, на посильное участие в гуманном разрешении насущных общественных проблем, стараются увести реципиентов от равнодушия. В проблемных социальных материалах в качестве гражданского смысла утверждается гуманное делание не только ради себя, но и ради других. Демократическая публицистика обращается к личности и как к гражданину, и как к персоне, права и свободы которой должны соблюдаться и защищаться, ею стимулируется гражданственность.

Иного рода ориентация задается в глянцевых журналах, ибо смыслы, которые ими внушаются, – это смыслы иного типа. К основным потребителям глянцевых журналов относятся либо достаточно преуспевшие лица, сумевшие создать собственное дело или удачно отвести себе относительно самостоятельное поле в управляющей, экономической, финансовой, коммерческой или какой-либо иной весьма доходной деятельности, либо читатели, завороженные их «красивой» жизнью и мечтающие обрести статус и обеспеченное положение преуспевающих лиц. На страницах гламурно-глянцевых журналов ярко виртуально демонстрируются, а также рекламируются заманчивые с потребительской точки зрения внешние признаки образа жизни состоятельных особ. Подобная публицистика уводит читателя от негативной социальной информации, тем более что она в какой-то мере развлекательна. В ней то положительно, что ею (хотя бы частично) может сниматься стресс, вноситься (тоже хотя бы отчасти) душевное успокоение во внутренний мир читателя. Не лишены привлекательности и положительного значения содержащиеся в глянцево-гламурных изданиях прекрасно разработанные советы по уходу за собственной внешностью, обставлению дома, поддержке здоровья, заполнению досуга и т. п.

Ценности, на которые в основном ориентируют гламурно-глянцевые издания, зациклены на придании высокого смысла потребительству, личному успеху и гедонизму, приверженцы по преимуществу таких ценностей нередко бывают лишены социальной озабоченности. И не пристало осуждать такие лица и глянцевые журналы, ибо личность многогранна, в ряду присущих ей ипостасей находится и то, что она потребитель, что периодически она нуждается в отвлечении от серьезных дел, что ей нужны и отдых, и развлечения. Конечно, неправильно ориентироваться на чрезмерный консюмеризм, но неверна и ориентация на аскетизм как образ жизни. Глянцевые журналы ценны тем позитивом, который они обрисовывают в сфере потребления и досуга. Они вносят некоторый вклад в привитие индивидам культуры потребления.

Смыслы, естественно, различаются по содержанию, но между ними имеется различие и по месту их «обитания» в духовно-душевной среде. Соответственно, можно выделить эзотеричные и экзотеричные смыслы. Как внутреннее пространство личности, душа человеческая требует эзотерической «пищи», и она заполняется личными соображениями, чувствами, настроениями, усвоенными или приданными самой личностью смыслами. Говоря словами Р. Роллана, не только чувства сами по себе, но и смыслы – а они обычно облачены в чувства – составляют «великое царство внутренней жизни» [9, т. 6, с. 374]. Смыслы почти всегда обладают и душевным (экзистенциальным) аспектом, проистекая далеко не только из трезво составленных соображений, но и из чувств, настроений, влечений, ожиданий, переживаний и даже из человеческого воображения. Люди не могут не иметь внутренней жизни, и никому из психически здоровых людей не суждено уйти от переживаний, которые охватывали их в прошлом и которые они претерпевают в настоящем. В означениях переживаний объективируются экзистенциальные аспекты жизнедеятельности людей. Экзистенции, однако, заполняются не только индивидуальными чувствами, переживаниями, настроениями, соображениями. В них могут рождаться внутренние духовные прозрения и открытия, авторами которых являются носители экзистенций.

Эзотеричны смыслы, не выходящие за рамки индивидуальных сознаний, тогда как экзотеричны смыслы, приобретающие социально-групповое и/или общеобщественное, тем более глобальное звучание. Но отмеченное различие относительно, ибо определенные, в душе отдельного человека пребывающие смыслы могут приобретать экзотерический характер тогда, когда они подвигают субъекта на то, чтобы занимать активную социальную позицию и проводить деятельность, которая является значимой не только лично для индивида, но и влияет на положение в обществе других, содействует или препятствует удовлетворению интересов каких-то участников общественных отношений. Эзотеричные смыслы могут оседать в дневниках, в мемуарах, но отдельные из этих рукописей, становясь опубликованными, приобретают экзотерический характер в качестве духовно-душевных памятников эпохи, а также в качестве рекомендательных путеводителей субъектов по жизни и деятельности. Выдержанные в исповедальном жанре некоторые работы Августина Блаженного, Жан-Жака Руссо, Л. Н. Толстого, А. И. Герцена – эзотерично-экзотеричны.

В свою очередь, экзотерический смысл может стать и эзотерическим – глубоко овнутрённым. Например, массовое почитание лидера часто сопрягается с душевным благоговением перед ним многих индивидов.

И в эзотерических, и в экзотерических смыслах рациональное начало тесно сопряжено с эмоциональным, а здравый смысл – с неожиданной, бывает, и далекой аналогией или с ярким сравнением. Так, аналогично тексту одной из библейских легенд мы словами «вавилонское столпотворение» означаем ситуацию, при которой собирается очень много лиц, желающих вместе решить конкретную сложную проблему, но сколько бы они ни метались в попытке ее решить, им это не удается, так как они не понимают друг друга в силу разноязычия и/или разных убеждений.

2. Понятие «семиозис»

Смыслы объективируются в знаковой форме, выраженной прежде всего в языках, а также в длинном ряду разнотипных означений – церемониях, логотипах, геральдике, наградах, памятниках, ритуалах, знаменах, товарных знаках, салютах и т. д., то есть в семиозисе. В качестве семиотического средства вербальный знак универсален, в нем могут передаваться: а) наименования объектов и субъектов; б) рациональное (умственное) содержание текстов и речи на уровне обыденного или теоретического сознания; в) смыслы (смыслами, например, полны поговорки, пословицы, идиомы, тексты многих художественных произведений); г) технические инструкции, пространственные, временны е направители и указатели; д) названия цифр и названия изобразительных знаков (например, герб, рукотворная звезда, стрелка).

Будучи явлением духовным, смыслы с помощью предметно выраженных знаков оказываются представленными и в мире второй природы, через что, в частности, демонстрируется способность культуры объединять сугубо человеческое (духовное) с природным, субъективное с объективным. Конечно, полной объективации смыслов и вообще духовных миров никогда не происходит, что-то от них остается в социальной и индивидуальной человеческой психике не выведенным вовне, питая порой вызревающие новые духовные феномены. Семиотические образования, то есть означения, в основном служат формальной репрезентации и трансляции содержания смыслов.

Высказывается иногда и такое понимание знаков, согласно которому они эквивалентны последствиям определенных естественных причин, когда по последствиям можно судить о явно не проступающей причине. «Обилие луж на улице – знак того, что совсем недавно прошел дождь», «идущий из трубы дома дым – знак топки печи в доме», – полагают некоторые исследователи. С таким пониманием вряд ли можно согласиться, ибо изобразительный знак – феномен антропогенный, искусственный, конвенционально вводимый людьми. А явления, называемые знаками в вышеприведенных высказываниях, естественны. В качестве естественных последствий конкретно происходящего или происходившего они скорее предстают признаками, чем знаками. Один и тот же смысл нередко можно выразить разными знаками, тогда как определенные природные последствия, например дождя или горения, при равных внешних условиях незаменяемы на иные последствия. То, что детерминированно наступает вслед за определенными общественными событиями, тоже не является именно знаком, хотя некоторые из подобных последствий означаются. Обычно означаются победа или поражение страны в войне, могут вводиться знаки траура по человеческим потерям, означается установление рекордов и т. п.

Конечно, разговорные, народные языки возникают естественно в отличие от искусственно создаваемых языков. Но вряд ли формирование естественных языков можно считать следствием лишь естественных явлений. Человеческие языки возникают в основном в ответ на социальную необходимость. Людям, вовлеченным в процессы добывания средств к существованию, обеспечения доходов, распределения благ, занятым коллективным трудом, участвующим в общении, обменивающимся информацией, распространяющим информацию, налаживающим образование, обеспечивающим передачу предметного и социального опыта от одних поколений к другим, необходимо объективированно выражать мысли, словесно обращаться друг к другу, обладать помимо первой второй сигнальной системой.

Психологическая потребность в словесности, согласно которой лингвистически означаются не только уразумения, соображения, но и чувства, а также смыслы, развивалась на почве социальной потребности в словесных знаках.

Феноменология семиозиса весьма богата и дифференцируется в зависимости от сфер общественной жизни. Приведу виды означений, характерных для некоторых сфер общественной жизнедеятельности.

Производственно-торговый семиозис: ГОСТы, реклама, логотипы, товарные знаки, знаки качества продукции, этикетки и пр.; финансово-экономический семиозис: чеки, денежные купюры, монеты, векселя, акции, сертификаты, облигации и другие ценные бумаги; религиозный семиозис: храмы, часовни, иконы, хоругви, кресты, изображения распятия Христа, полумесяц, статуи Будды, религиозно-культовые действия, облачения священнослужителей и т. д.; политический семиозис: государственные гербы, гимны, знамена, инаугурации, коронации, короны, скипетры, троны, звезды, свастики, награды, шествия (демонстрации, марши поддержки или протеста), пикеты, лозунги, плакаты и т. п.; военный семиозис: приведение к присяге, знаки различия, знаки отличия (ордена, медали, нагрудные знаки), военные билеты, знамена (включая штандарты), спецодежда военнослужащих, военные парады, особые приветствия и формы обращения в среде военнослужащих, георгиевская ленточка, празднования в честь военных побед, памятники героям войн, выдающимся полководцам, памятники, воздвигнутые на местах боевой славы, памятные доски, где зафиксированы имена погибших бойцов, и т. п.; служебно-трудовой семиозис: разряды, звания, ученые степени, спецодежда, почетные грамоты и награды (за трудовые заслуги, за победы на конкурсах профессионального мастерства), памятники героям труда и т. д.

Имеются и различные виды социально-партикулярного семиозиса: классовый, партийный, кастовый, клановый. А символика социальной престижности может выражаться «в одежде, украшениях, архитектуре жилища, развлечениях, стиле и образе жизни и т. п.» [10, с. 32].

Выделяется и личностно-коммуникативный семиозис. К нему относятся: знаки почтительности, приветствия, этикет, дресс-код, званые трапезы, особо оформленные поздравления и приглашения, валентинки. К личностно-коммуникативному семиозису, кроме того, относятся, с одной стороны, ласковые образные обращения, например, родителей к детям («птенчик мой», «кровиночка моя» и т. п.), влюбленных друг к другу. С другой стороны, к такому семиозису относятся злобно-образные именования личных врагов и обидчиков («злыдень», «паразит», «змея подколодная» и др.).

Примечательно, что традиционно уважительное отношение к еде российских граждан получает в современной России семиотическое выражение: продукты питания отливают в бронзе и бетоне и ставят в виде памятников. В Ижевске стоит памятник пельменю, в Астрахани – вобле, в Абакане – арбузу, в Луховицах – огурцу, в Мамоново – шпротам, в Новосибирске – колбасе, в Мариинске – картофелю. Уже намечено установить некоторые другие памятники такого же рода. Создается впечатление, что хроническая озабоченность многих россиян едой (в советском прошлом из-за дефицита многих продуктов, в настоящее время из-за некачественности немалого числа поступающих в торговлю продуктов, а также из-за ограниченности денежных средств у многочисленной российской бедноты) и в то же время их непритязательность в еде проступает в установке подобных скульптур.

Спортивный семиозис – это особые стяги, эмблемы, вымпелы, особые медали и призы, пять олимпийских колец, зажигание и перенос олимпийского огня, спортивные церемонии и парады, спецодежда физкультурников и пр. Весьма ярок игровой семиозис: внешняя выразительность артистического искусства и в связи с ним «ассортимент» художественных номинаций с присущей им символикой. К игровому семиозису относятся еще игрушки, игры, маскарады, розыгрыши, инсценировки на открытом пространстве прошлых исторических действ и т. п. Строгостью отличается правовой семиозис: особый герб (в России в виде щита и меча), означения юридических званий, мантии и головные уборы судей, судейский молоток, обращение «ваша честь» к судье, клятвы свидетелей, форменная одежда работников юстиции и др.

Символикой (стягами и т. п.) и знаками различия обзаводятся и общественные движения – это семиозис гражданской инициативности.

В некоторых социально-гносеологических ситуациях выбор означения протекает как игра, в ходе протекания которой из многих вариантов знакового выражения одного и того же объекта выбирается один вариант. Скажем, на государственно-правовом уровне из числа представленных вариантов утверждаются определенные герб и стяг страны; по итогам конкурса художественным советом в качестве лучшего отбирается из числа предложенных лишь один проект памятника кому-то или чемуто определенному; для представителей определенной профессии или занятия модельер из ряда возможных выбирает один вариант официально-партикулярной одежды. Отбор знакового выражения, осуществляемый игровым способом, редко диктуется лишь пристрастиями и свободным воображением отборщиков, обычно он имеет социальные основания: это прежде всего функциональное назначение означаемого объекта, также основаниями могут быть дух времени, преемственность традиций, базовые ценности общества, конкретная социальная ситуация, например осуществляемый властью неусыпный контроль над отбором архитектурных проектов, достаточные или, наоборот, сильно ограниченные финансовые возможности деятелей и/или государства.

Социальная память семиотически передается разными способами: через вывеску мемориальных досок, воспевание в стихах и прозе определенных событий и деятелей, возведение памятников и мемориалов, установление стен плача и скорби, установку стел, сооружение пантеонов и мавзолеев, увековечивание некоторых событий и личностей в топонимике – названиях городов, улиц, предприятий, аэропортов, пароходов, учебных заведений, больниц и т. п. А метрики, паспорта, дипломы, аттестаты, трудовые книжки, служебные, пенсионные, ветеранские и иные удостоверения, свидетельства о браке, разводе, смерти и другие документы – все это относится к семиотическим средствам социального обставления жизнедеятельности человека от его рождения до кончины. Есть и такого рода означения, с помощью которых количественно выражается оценочное отношение какой-то части населения к определенным личностям и событиям: рейтинги деятелей, данные голосования во время выборов и референдумов, итоги социологических опросов и т. п.

Подытоживая, семиотические образования можно разделить на такие главные группы: вербальные знаки, устно или письменно передающие содержание текстов; цифровые знаки, передающие количественные показатели; художественно-образные означения; знаки-направители; знаковые действия в виде обрядов, церемоний, ритуалов, приветствий, определенных занятий (например, таких, которые репрезентируют престиж); памятные предметные вещи, видом которых являются реликвии; документальные означения; знаковые фигуры – авторитетные личности, чья жизнедеятельность выражает, а кроме того, задает дух исторического времени.

По деятельности знаковых фигур, по тому, что они внесли нового в общественную жизнь в их время, потомки судят об условиях социальной среды в соответствующий исторический период, особенно о том, чего стране, а также жителям не доставало, что было для них весьма желанно и что, хотя бы частично, восполнялось благодаря активности выдающихся личностей. По социальному и индивидуальному облику авторитетных фигур потомки делают выводы и о том, какими были жители в прошедшее время в их главных исторически конкретных чертах и что тогда особенно ценилось в людях. О. А. Лосева полагает, будто бы «способность репрезентировать свое время, свой народ, национальную культуру, социум присуща всем, хотя и реализуется в меру конституирования личности и ее духовного развития» [11, с. 76]. Да, может быть, и всем присуща такая способность, но актуализируется она наиболее явно и выпукло в знаковых фигурах. Ретроградные знаковые фигуры по-своему репрезентируют не только современное им, но и прошедшее время, более того – репрезентировать современное им время они предпочитают в негативном ракурсе, считая его вырождением по сравнению с прошлым общественно-историческим временем. А знаковые фигуры деятелей, смотрящих вперед и способных в немалом предсказать предстоящее, репрезентируют и свое, и, вероятностно, будущее время.

К знаковым фигурам относятся и кумиры, ибо в их личностно-социальных обликах и деятельности кодируются пристрастия и ценностные ориентации вершителей тех или иных политических событий, приверженцев определенных художественных школ и стилей, тех или иных идеологических или научных взглядов, сторонников каких-то религиозных конфессий, поклонников знаменитых спортсменов, деятелей искусства и науки, первопроходцев.

Имеются области общественной жизнедеятельности, которые в их основополагающей части предельно насыщенно семиотичны; смыслы, приданные компонентам этих областей, просто не воспринимаются, если к этим смыслам не подобрано заманчивое и довольно развернутое семиотическое оснащение, пусть даже оно будет в виде карикатуры или «шершавого языка плаката». Среди насыщенно семиотичных явлений в первую очередь назову рекламу – феномен по значению торгово-экономический (в виду не имеется «социальная» реклама как один из компонентов социальной в узком смысле культуры [см.: 12; 13, с. 1409–1410]). А по смыслу реклама – это внушение привлекательности для потребителя определенных товаров, услуг, произведений, работ. И тут уж рекламодателю надо хорошо позаботиться о внешнем выражении своих посылов.