Текст книги "Линия жизни"

Глава 3

На следующий день Макс так и не позвонил. Зато позвонила его мамочка.

– Доброе утро, – ледяным голосом поприветствовала меня «мама».

– Кхе-кхе, – от неожиданности я не знала, что сказать. Ведь, попросит сейчас Макса, и что я ей скажу? Что мой муж не ночевал дома? Стараясь улыбаться, чтобы мой голос звучал доброжелательно, я пропела, – Доброе утро. Как ваши дела?

– Мои – нормально. А вот, что у вас происходит, мне неизвестно. Нормальным это не назовешь точно.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего! Кроме того, что Максим просил тебе передать, что пока он поживет у нас. – Моя спина окаменела, – подлец! Да как он посмел, вообще! Не хватало еще, чтобы его родители обо всем узнали.

– А что, сам он это мне сказать не мог? – поинтересовалась я, не обращая уже внимания на то, что голос мой зазвучал ровно как у нее. На свекровь такие мои трансформации впечатления не произвели, и она просто бросила трубку.

– Кобыла! – сказала я в трубку и только после этого швырнула ее на тумбочку.

Все они мужики одинаковые! Посмотрите – ка, на него, – обидели мальчика! Побежал к мамочке жаловаться! Под крылышко к маме – курице, цыпленок ты мой, желторотенький. И гнездышко – то, вроде бы, свое уже свил, и сам – то уже вроде как петухом считается, – вон как гребнем – то трясет, направо и налево расшаркивается – шпорами побрякивает, а все туда же! Чуть что – ко-ко, ко-ко-ко-ко, – и на насест!

Собака такой! Слов нет, чтобы описать, что я теперь чувствую. Мерзавец, – сказала бы моя бабушка, и была бы права. Метеором ворвавшись в душ, я так же стремительно его приняла и побежала на кухню.

– Ну и пожалуйста! Да и ради Бога! – гневно выговаривала я своей турке. Та источала божественный аромат, нагнетая воздушную шапку черной пенки и, понятное дело, внимала молча, – Вы думаете, я расстроюсь? Да как бы ни так! Да я – само спокойствие! Да вывести меня из себя способно разве что цунами, но никак не свекровь со своим благоверным! Э-э-э, с моим благоверным! А со своим сыном! – Чуть не прокараулив закипающее уже кофе, я сняла его с плиты, и, наливая в чашку, продолжила, – Вы думаете, я позволю вам над собой издеваться? Вы что, думаете, я здесь пустое место? Да я… Да я, если захочу, вообще, замуж за президента выйду!

Сев за стол и, скосив глаза на календарь на стене, я внимательно посмотрела на изображенного там мужчину. Немолод… Ха, да это что ли преграда? Зато, какой взгляд жесткий! Поворот головы царственный! А губы так, вообще, круче моей свекрови поджимает. Ну а по части напустить тумана, ему, вообще, цены нет. Куда уж тут моя достопочтимая «мама» попала. Он – то уж, поди, точно перед ней не спасует. Не заблеет, как я, овечьим голосом, и не побежит исполнять любое ее указание. Точнее уж она побежит. А я еще и пинка поддам… Эх, и что я замужем не за президентом?

Мысли о президенте так меня увлекли, что я не успела опомниться, как допила кофе, съела четыре булочки и восемь шоколадных конфет.

– Мама-дорогая, – улыбнулась я. Благо меня сейчас никто не слышал. Лет бы меня на дцать назад, и все, – «В Сибирь, в Сибирь, матушка!».

Тем не менее, настроение более – менее выровнялось и я уже спокойно могла собираться на работу.

– Алло? – ответила я, взяв неожиданно зазвонивший телефон. Это был Иван, – мой дизайнер, со своей командой он сейчас работал на важном объекте.

– Насть, привет, тут сейчас опять приезжал этот Игорь, сказал, что ему срочно надо с тобой поговорить, – мы опять превысили смету.

– Смета – смета… Он что думает, мы отделочные материалы сами изготавливаем? – раздраженно спросила я и вспомнила этого Игоря – экономиста моей клиентки. У той денег – куры не клюют, а Игорек этот за копейку задавится.

С самого первого дня он не понравился мне нисколько. Представился, сказал, что по любому вопросу относительно финансирования я должна обращаться к нему и все, – задушил меня своим скупердяйством. Работать с этим человеком у меня не было уже никаких сил. И самое главное, я не могла понять, такая скрупулезность – это его личная инициатива или у него «отмашка» сверху. Тогда опять же, не вижу смысла вообще нанимать дизайнера, если у тебя нет денег на оплату его услуг.

– Ладно, вы пока продолжайте, – сказала я Ивану, – а я разберусь, как нам быть дальше.

По – моему, пришло время встретиться с моей клиенткой. Это вообще какая – то фигура «икс». Это был первый случай в моей практике, когда я работала, в глаза не видев заказчика. Ее интересы представлял все тот же экономист Игорь.

Впервые мы с ним встретились, когда он приехал в агентство с целью нанять меня на работу в качестве дизайнера для загородного дома для его директора. Он так и говорил: «Наш директор» и «Для нашего директора». Так и сложилось в моей голове, что заказчик – это мужчина. Проект, предложенный мне, был интересен, и я согласилась почти сразу.

Дом был удивителен, мне такие сооружения были всегда по душе. Стоял он в очень удачном месте, на небольшой, аккуратной поляне, почти у самой кромки леса. Из каждого окна открывался восхитительный вид, а сами окна были большими и могли распахиваться на манер ставен хоть вовнутрь, хоть наружу. Дом имел два этажа и пристроенный сбоку гараж. За фасадом дома имелась терраса, которая служила и своеобразным продолжением гаража, окна ее могли, как закрываться на зиму, так и полностью открываться на лето. Сам дом имел г – образную форму, тем самым уютно как бы обнимал собственный дворик. Внутри – ноль отделки, простор для фантазии, и я с огромным воодушевлением взялась за это дело. Заказчик обрисовал передо мной только общую идею: где гостиная, где спальня, где кухня, какие материалы использовать. Остальное – на мой вкус. Мне казалось, что – это рай, – руководствуясь личным вкусом делать любимое дело, да еще получать за это деньги.

Все бы хорошо, если бы не одно но, а точнее, один – он. Игорь Александрович.

– Так – так, милый, сейчас мы и узнаем, разрешал ли тебе хозяин гавкать. – Я порылась в записной книжке, – где – то тут у меня была визитка, по которой когда – то я и поняла, что моим заказчиком выступает женщина. Вот, нашла. Маленькая синенькая полосочка с серебристым тиснением, я постучала ей по столу. Как мне ее вручали?

– Вот вам визиточка, – сказал тогда Игорь Александрович, – тут телефон нашего директора. Если что звоните… Но я вам настоятельно не рекомендую этого делать без особой причины.

Да, именно так, – звоните, но лучше этого не делать. Что ж это за мифический директор такой, уже и меня запугали. Я решительно набрала номер, указанный на визитке.

– Компания Вегатранс, слушаю вас, – ответили мне на том конце.

– Здравствуйте, как бы мне поговорить с вашим директором?

– Простите, – проворковал премилый голосок, по видимому, секретаря, – как мне вас представить?

– Агентство «Злата», Анастасия Ледяева. – В трубке щелкнуло, зазвучала приятная мелодия и буквально через несколько секунд мне ответили.

– Алло? Дарья Алексеевна сейчас не может говорить. Но она может принять вас лично. В 12 вас устроит? – не то чтобы спросила, а больше поставила она меня перед фактом.

– Да, спасибо, устроит, – сказала я и бросила взгляд на часы, – нормально, сейчас девять, как раз успеваю.

Отключившись, я посмотрела на плиту, может быть еще кофе сварить? Время есть, а заполнить его все – равно чем – нибудь надо. Взяв турку, я щедро насыпала в нее кофе, поставила на огонь. Чем мне не нравятся кофеварки, так это бездушностью приготовления. Засыпал, залил, включил – выключил, выпил, – как – то неправильно. То ли дело стоять, глядя на медленно поднимающуюся шапочку кофе, попеременно то снимать, то ставить турку на огонь, помешивать кофе и наслаждаться божественным ароматом, который постепенно начинает заполнять все уголочки твоей квартиры? М – м – м, сказка.

Достав с полки свою любимую чашечку, я налила в нее кофе и села за стол. Эта чашечка – последнее, что осталось от Лидочкиного сервиза. Когда – то она его очень берегла, – китайский, очень изящно выполненный, он действительно вызывал чувство бережного к себе отношения. Стенки его были настолько тонки, что я вообще долгое время боялась брать его в руки, не то что чай из него пить.

– Настенька, – говорила мне в таких случаях бабушка, поднося чашку к губам, – я не понимаю твоего страха. Ты же не слон какой, чтобы раздавить в своих руках чашку. Налей себе чай и сядь за стол. И вообще, привыкай держать в своих руках изящные вещи.

Я посмотрела на свои руки, да,… до того ухоженного состояния, какое имели руки Лидочки, мне было ой, как далеко. Нет, конечно, я за ними ухаживала и вид они имели опрятный, но ногти мои были коротко острижены, сама ладонь была плотной и немного жестковатой. Руки Лидочки, даже весьма в преклонном возрасте, сохраняли светлый тон, хороший тургор и были очень нежными и мягкими. Ногти ее, всегда окрашенные в светлые тона лака, были овальной формы и лишь слегка удлинены. Я покосилась на свои, – они были довольно крепкими, но при всем желании я никак не могла их хоть как – то отрастить, поскольку при моей работе они неизбежно если не ломались, то уж загрязнялись точно.

– Это недопустимо, – выговаривала мне Лидочка. – Твои ногти могут быть не накрашенными, но грязными – никогда.

Ох, как это порой бывает сложно… Сейчас, конечно, я больше работаю за компьютером, или встречаюсь с клиентами, но, тем не менее, если целый день мне приходится работать с краской, клеем и прочим дизайнерским инвентарем, а на следующий предстоит то же самое, то я зачастую попросту ленюсь приводить свои руки в порядок.

Надо пойти хоть скрабом воспользоваться, все – таки встреча с заказчиком. Я бросила взгляд на часы, – время тянулось медленно, наверное, можно и в ванной понежиться. Отставив чашечку с недопитым кофе, я отправилась в ванну. Набрала воды, добавила душистой пены, а мысли мои уносились все дальше и дальше от настоящего. Туда, куда я всегда возвращалась, когда мне было особенно плохо. В прошлое…

1996г.

– Бабуль? – сев на скамеечку возле порога, чтобы переобуться, крикнула я, – ты дома?

– Дома, дома, – раздался голос из кухни, – видишь же, дверь открыта. – Сняв туфли, и погрузив уставшие ноги в мягкие домашние тапочки, я прошла на кухню.

– Привет, – чмокнула я Лидочку в щечку.

– Привет, – подняла она голову от книги, – как дела в школе?

– Нормально, – заглядывая в холодильник, сказала я.

– Ну что ты по холодильникам полезла? – закрыв книжку, встала Лидочка, – на плите суп стоит. Иди мой руки, я сейчас налью.

– А колбаски нет? – заглянула я в кастрюльку, из которой поднимался ароматный парок супа.

– Так! – строго сказала Лидочка, и шлепнула меня по попе, – я сказала, иди мыть руки. А есть будешь, что приготовила.

– Хорошо, хорошо, – засмеялась я, направляясь к рукомойнику, находящемуся в углу комнаты, – у тебя что новенького? Демьяныч не заходил? – наскоро ополоснув руки и вытерев их вафельным полотенцем, я села за стол.

– По – моему, это не твое дело, – стукнула Лидочка тарелкой.

– Да? А что так? – откусывая хлеб, посмотрела я на ее румяные щеки, – я твоя внучка, между прочим. И желаю знать о твоих кавалерах все!

– Настя, не ерничай. Зачем ты мне возвращаешь мои собственные слова? – бабуля примостилась напротив.

– Затем, что в семье должно быть равноправие. Ты контролируешь меня, я – тебя. По – моему справедливо.

– Не справедливо. Ты еще ребенок и за тебя переживать надо. А я уже взрослая, и за меня беспокоиться не нужно.

Я посмотрела на бабушку и решила перепалку прекратить. На самом деле мне и не важно было, заходил ли к ней пресловутый Демьяныч, просто хотелось немного посердить бабулю. И показать ей, что вчера мне тоже был неприятен ее допрос по поводу соседа Мишки, который всего – то лишь и прокатил меня один раз на мотоцикле.

– Ладно, ба, – подперев подбородок, сказала я, – заходил, не заходил, какая разница?

– Вот именно, – буркнула бабуля, делая вид, что поглощена едой, – ешь, давай.

Я еще раз внимательно посмотрела на бабушку, какая же она все – таки у меня красавица! Не удивительно, что этот Демьяныч на нее запал.

Мы познакомились с ним только этим летом, когда он купил домик по соседству с нашей дачей. Неплохой вроде бы мужичок, староват, конечно, так не ко мне же он в женихи набивался! Бабуля с ним практически сразу и познакомилась, – Семен Демьянович оказался заядлым огородником, а это было прямым путем к сердцу бабули.

Странно было видеть, как красивая, вполне себе ухоженная женщина копается на грядках, но факт оставался фактом, – каждое лето, переезжая на дачу, Лидочка днями торчала в огороде.

– Настенька, – говорила она, – женщина, как никто другой должна быть близка к природе. Не надо морщить нос, – это не просто огород, это целое царство.

Фыркать на такие заявления было бесполезно, да и, честно говоря, глядя на Лидочку в огороде, казалось, что она там не работает, а на самом деле отдыхает. Может быть, все дело и было в том, что она любила свою землю? Глядя на других местных женщин, у меня непременно возникало к ним чувство жалости, – уставшие, замученные, вечно недовольные… Бабуля же другое дело, – она будто расцветала, когда приходила весна, и она могла переехать в свой домик, оставшийся ей по наследству от старенькой мамы, – бабушки Стеши. Когда я была еще маленькой, а Лидочка еще работала, она частенько оставляла меня под ее присмотром.

Баба Стеша меня очень любила, и когда Лидочки не было рядом, всегда, гладя меня по голове и целуя в макушку, приговаривала: «Да моя ж ты сиротиночка». Что это означает, я тогда не знала, но нехитрая ласка мне очень нравилась. Потому что после нее обязательно следовал маленький леденец на палочке, извлеченный из кармана фартука, который бабушка Стеша почему – то никогда не снимала.

Мне, честно говоря, тоже очень нравился этот небольшой милый домишко. И пусть до школы из пригорода приходилось добираться на полчаса дольше, зато здесь рядом была и речка, и все мои друзья из детства.

– Кхе – кхе, – раздалось от порога после предварительного стука, – здравствуйте, Настя. А Лидочка дома?

– О! – громко возвестила я, так, чтобы вышедшая из кухни бабуля меня услышала, – Семен Демьянович! Здравствуйте – здравствуйте, проходите, пожалуйста. А мы как раз о вас с бабушкой говорим.

– Да? – смял Семен Демьянович кепку в руках, – что ж, очень приятно…

– А нам – то как приятно! – разулыбалась я. – У нас тут сроду приличных мужчин не было, а тут вы…

– Настя, – оборвала меня недовольная бабушка, – угомонись! Что на тебя сегодня нашло? Здравствуйте, Семен Демьянович. А мы как раз чай собираемся пить, садитесь к столу, – придвинула она ему стул. Демьяныч неуверенно на него сел.

– Да я это… на минутку зашел. Не видно вас что – то с утра было, думаю, зайду, проведаю…

– Так жарко сегодня, спасу нет, я и не выходила еще…

– Ладно, ба, – прервала я своих престарелых голубков, – пойду я на речку схожу. Правда, жарко сегодня, схожу искупаюсь, – и, получив, так сказать, благословение, вышла из дома.

Пока я шла к реке, в моей голове неустанно крутилась мысль, как моей бабушке даже в ее возрасте удается привлекать к себе мужчин. Обаяние у нее, что – ли особенное? Мне вот, к примеру, даже в шестнадцать лет никак не удавалось начать с кем – нибудь встречаться. По мнению бабушки происходило это оттого, что я «без царя в голове», но что это значит?

Значило ли это, что мне надо было быть более практичней? Реалистичней? Но что я могла сделать, если мне на самом деле нравилось читать книги, вместо того, чтобы шляться с так называемыми женихами по ночам. О, конечно же, мне хотелось иметь поклонника, но только такого, который будет мне писать стихи, и только такого, который будет говорить со мной о чем – нибудь интересном, как, например, говорит с бабушкой ее Демьяныч… Может, мне стоило одолжить поклонника у бабули?

Спустившись к реке, я быстро сняла вещи и погрузилась в воду. Плавать я умела с детства, практиковала все стили, и сейчас просто наслаждалась тем удовольствием, что дарила мне вода.

– Как водичка? – услышала я с берега, – теплая?

– Пойдет, – крикнула я располагавшемуся там с удочками дяде Вите. Очень колоритная фигура в нашем поселке. Со слов бабушки я знала, что в 30 лет дядя Витя остался вдовцом. Сейчас ему около 50 и он до сих пор один.

Роста он был невысокого, имел внушительную лысину и увесистое брюшко, однако же, претенденток на его сердце от этого не убавлялось.

Дядя Витя был необыкновенно добрым, приятным мужчиной. «В наше время, – говорила про него бабуля, – таких мужчин больше нет».

Грамотный, начитанный, воспитанный, приятный во всех отношениях мужичок. Он не пил, вел домашний образ жизни и являл собой образчик идеального мужчины. Все местные женщины засматривались на дядю Витю, однако же, тот как был один, так и оставался по сию пору.

– Здрасьте, дядь Вить, – подплыла я к нему, и выбралась на берег.

– Привет. А ты что одна? – не отрывая глаз от поплавка, спросил он.

– Да дома все. Рано еще. – Перевернувшись на живот и, подложив руки под голову, я закрыла глаза.

– Как Лидочка? – раздался через какое – то время вопрос. О Господи, и этот туда же!

– Нормально. С Демьянычем чай пьют.

Ответом мне было молчание. Взглянув украдкой на дядю Витю, я увидела его спокойное лицо и абсолютно безмятежный взгляд… Не через чур ли безмятежный?

Хотя, может быть, он просто так спросил. По – соседски. И надо же было у меня что – то спросить? Хотя бы для того, например, чтобы поддержать беседу…

– А вы что – то к нам совсем не заходите, – решила я, тем не менее, проверить свою догадку, – приходите как – нибудь вечерком, с бабушкой в саду чайку попьете, – у нее там специальный уголок организован. Лаванда даже, знаете ли, растет…

– Да что ж я… без приглашения – то? Приду ни с того ни сего… – выдергивая удочку с каким – то мальком на конце лески, пробормотал дядя Витя. Мне показалось или он покраснел?

В принципе, бабушка ему могла действительно нравиться. Она всем нравилась. По – моему, нет ни одного мужчины, который бы оставался к ней равнодушен. В свои 65 она выглядела лет на 50, не больше. Фигура у нее была стройной, подтянутой, – молодые женщины позавидуют. Лицо – миленькое, морщинки – и те красивые. Не зря ее до сих пор все называли не иначе, как Лидочкой. А не какой – нибудь вам бабой Лидой.

– О! – приподнялась я на локтях, – во – первых, не «ни с того, ни с сего», а по – соседски! А во – вторых, я вас только что пригласила!

– Ну понял, – рассмеялся дядя Витя, – как – нибудь обязательно зайду. Хоть и не очень – то я по гостям… – он замолчал. А меня, как выражалась бабушка, начал «дергать черт» залезть мужику в душу.

– Дядь Вить, – начала я. Тот вопросительно вскинул брови. – А чего это вы у нас такой жених завидный и все один?

– А тебе – то я чем завидный? – посмотрел он на меня, и я покраснела так, что почувствовала сама.

– Ну… я не о себе вообще – то. Я так, за других переживаю…

– Переживать надо за себя, – недовольно сказал он, и отвернулся. Да уж, не ровня я ему, как говорится, что бы такие вопросы задавать. Но я же не хотела, чтобы это прозвучало как – то обидно.

– Дядь Вить, да вы извините. Я не собиралась лезть к вам с дурацкими вопросами. Вы не подумайте, что я от глупости спрашиваю… Я вот просто сегодня весь день думаю: счастье всем дается или только некоторым? – я была серьезна. И когда на меня воззрились недоуменные глаза дяди Вити, я продолжила:

– Мне ведь уже семнадцать лет скоро. Вроде бы и немного еще. Но у нас уже все девчонки с четырнадцати лет с пацанами дружат… А мне не нравится никто. Вообще – то я, как все хочу, чтобы у меня жених был. Но что – то не найду никак… Вы не смейтесь, – заметила я его улыбку, – мне это кажется очень серьезным. Вот моя бабушка, – она ведь старая уже, а все – равно всем нравится. Это хорошо, потому что я ее тоже люблю, и пусть это так и будет. Но ведь я – то молодая! И вроде бы симпатичная, а никому не нужна. Я вот и думаю, может быть это просто не дано мне? Мальчикам нравится?

Дядя Витя молчал. Я видела, что он думает, что мне ответить, и для меня было очень важно, чтобы он понял, о чем я говорю. И что дело тут вовсе не в одних мальчиках.

– Знаешь, – начал он, – когда говорят, что для того, чтобы кому – то нравится надо быть собой, этому не хочется верить… Вот – вот, – посмотрел он на мои передернувшиеся плечи, – и зря ты это! Ты когда – нибудь думала над этой фразой всерьез? – я молчала, а он, насаживая на крючок очередного червяка взамен обгрызанного, продолжил:

– Понятное дело, в семнадцать лет вообще не хочется быть собой. Хочется быть модной, красивой, джинсы носить импортные и жить где – нибудь в другом месте. А ты смогла бы? Смогла бы жить в другом месте? Вот у нас многие в Германию уезжают, за западной жизнью гонятся. Хотела бы там жить? – я кивнула, а он покачал головой, – думай всегда, прежде чем что – нибудь предпринять. Ты когда – нибудь думала о том, что переехать в другой российский город – это одно, а переехать за границу, – совсем другое? Там же все по – другому! Да, там красиво, все аккуратно, чистенько, дома, как на открыточках… Но ты там никто, и звать тебя там будут «Никак». Русскому человеку с его – то менталитетом, там тяжело прижиться. А думаешь, они там деньги большие получают? Да это для нас большие, для России. А там они дворниками работают, туалеты чистят, для местных эта зарплата – копейки. Я уж молчу о статусе… А язык? Понятно, выучишь и все такое. Но ты представляешь, что всю свою оставшуюся жизнь ты будешь слышать только чужую речь? Не нашу родную, а ту, которая принадлежит не тебе, не твоему народу, – ту, что тебе просто пришлось выучить, чтобы быть понятой?…

Я это к чему говорю? Углубился, конечно, но я хочу, чтобы ты понимала, что за осуществлением любого подобного желания стоит целая неудавшаяся жизнь. Та, которая могла бы у тебя быть, если бы ты не принимала неверных решений.

– Первый раз слышу, что исполнение желаний сулит рухнувшую жизнь…

– Настя, ты не передергивай. Начала разговор, как взрослая девушка, а теперь пытаешься сделать вид, что ничего не понимаешь!

– Но если я не понимаю! – я возмутилась.

– Значит, думай лучше! Вообще, на будущее, возьми себе за правило слышать больше того, что тебе говорят.

– Как это?

– Так это! – передразнил меня дядя Витя. – Заведомо думай про себя, что твой собеседник однозначно умнее, чем тебе кажется. Ты же сейчас тоже мне хотела нечто большее сказать, когда про женихов лопотала? Вот – вот! Не смогла все высказать. Так и другие, – многие косноязычные вообще, как собаки: знают, да сказать не могут.

– Ладно, извините. Я постараюсь. Так, что же все – таки о желаниях?

– Тут одно вытекает из другого. Смотри: если у тебя осуществляются правильные желания, естественно, никуда твоя жизнь не рухнет, как ты испугалась. Все будет развиваться гармонично: и ты, и все в твоей жизни. А если ты будешь добиваться исполнения желаний, которые сто лет тебе не нужны, о какой гармонии может идти речь?

– Это ясно, – опустила я ноги в воду по колено, дядя Витя продолжал лицезреть свою удочку, – не понятно только, как узнать, где то желание, исполнение которого для тебя именно нужно, а не просто так.

– Вот оно и начало нашего разговора. Еще раз тебе повторяю: надо быть самой собой. Не морщься! Только в этом случае ты будешь знать, что тебе нужно. Что тебе действительно необходимо, чтобы чувствовать себя счастливой. Вот подумай сейчас: ты хочешь, чтобы у тебя было много поклонников, так? – я кивнула. – А ты никогда не задумывалась, что они тебе просто не нужны?

– Чего-о-о?

– И ведешь ты себя поэтому соответственно, – дядя Витя будто и не заметил моей вытянувшейся физиономии. – С мальчишками серьезна, не флиртуешь, в кулачек не смеешься… Так?

– Ну, так! Но это не потому, что мне никто не нужен. Так просто себя дурочки всякие ведут.

– Дурочки – не дурочки, но они настроены на легкое общение, а ты нет. Попробуй как – нибудь для эксперимента, ты увидишь, что у тебя получится. Вопрос только в том, надо ли тебе это? Пару раз притвориться легко, а как так можно жить постоянно? Ну не твое это! Не станешь ты мальчишкам головы кружить просто потому, что у тебя это получается. Ты за них переживать будешь, виноватой себя чувствовать.

– Ну и что мне теперь делать? Всю жизнь, что ли, в девках сидеть?

– Ой, прям всю, – в 17 лет как заговорила. Когда твой человек найдется, ты сразу это поймешь.

– Ну вообще! А если мне его до старости придется ждать? – такая перспектива меня не манила и я с силой запустила камень в воду.

– Значит жди. Если ты хочешь быть счастливой, придется ждать… Ты еще молодая, Настя, и все – равно попытаешься скоро то с одним подружить, то с другим. Но просто бесполезно строить отношения с человеком, который для тебя чужой.

Посмотрела на подружку, – она замуж выскочила, последовала ее примеру, руководствуясь просто стадным чувством, и все! Зажила чужой жизнью. Не своей, не той, которая у тебя должна была быть. И пошел в твоей жизни совершенно чужой сценарий. И пишет его кто – то, пишет… А тебе не нравится. Не нравится, а живешь, – сама же выбор делала.

Вот и учись, пока не поздно, выбор правильный делать, а не тот, который другие навязывают. А для этого надо собой оставаться: со своими мыслями, со своими желаниями, и именно со своим образом жизни. Нет у тебя никого, и бог с ними, – живи и радуйся…

– Это вы про себя сейчас? – перебила я его.

– Да и про себя тоже. Ты думаешь тяжело мне одному жить? Нисколько. Тяжело без Катеньки моей, а одному – не тяжело.

– Катя, – это ваша жена была? – спросила я дядю Витю. Тот уже отложил удочку, и, достав из тканевой сумочки термос, налил мне в стаканчик холодного кваса.

– Да. Слышала, небось, что до сих пор ей верность храню? – посмотрел он на меня, – я, не отрываясь от кваса, кивнула.

– Это уж бабки попридумывали. Сделали из меня Бог знает кого. На самом деле я ж живой человек. Когда Кати не стало, я, конечно, очень горевал. Знаешь, какая она была? Как ангел! И красивая, и добрая, и голос ее, словно у ангела был. Я таких людей больше никогда не встречал. Пытался, несколько раз пытался, но, знаешь, если планка человеческих отношений изначально высока, то потом ты ее уже никак не снизишь.

– Ну и что, за столько лет прямо никто и не попался? – вставила я.

– Как видишь. Помыкался я помыкался, да и угомонился. Понял, если не такая, как она, лучше вообще никакой. Тут все за глаза говорят, что я шибко перебираю… Но, знаешь, Настя, если нет у тебя рядом с другим человеком душевного комфорта, то и нечего себе жизнь ломать. Живи один, с себя и спрос, если что.

– М – м – м, – покусывала я травинку, – не каждый так, наверное, сможет.

– Что ж, каждый и не должен. Если для тебя это не приемлемо, сделай выбор сама. Но только сама, чтобы тебе при этом не говорили. Вот ты на кого учиться собираешься?

– В пед пойду. Там разберусь на кого, – неопределенно махнула я рукой, а дядя Витя присвистнул:

– Вот тебе и раз! Я ж тебе про что и говорю! Тебе уже профессию надо выбирать, а ты еще не определилась.

– Ну и ладно. Многие еще не определились.

– А ты не будь, как многие. Будь собой… Ты вот скажи, замуж за богатого выйдешь, если позовет?

– Конечно, – не раздумывала я.

– Угу, – покачал головой дядя Витя, – и учебу бросишь?

– А что мне учится, если муж богатый, – рассмеялась я. Но дядя Витя был серьезен. Неожиданно для меня он выдал:

– Ясно, красавица. Такая же балда, как мать.

– Мать? – вскинулась я, – а при чем здесь вообще она?

– Не при чем! – резко оборвал он меня. – Значит так! – Звякнул он ручкой алюминиевого ведра, в котором плескалась пойманная уже рыба, – У меня помимо этого дома еще три квартиры в Москве. А от Кати остались бабушкины бриллианты. Продадим квартиры, драгоценности, и ты выйдешь за меня замуж. Учиться, понятное дело, не будешь, жить будем, где захочешь. Бабушку, если хочешь, тоже заберем. А лучше тут пусть остается. Согласна?

Я открыла рот. Что он только что сказал? Это что за номер вообще? Сдурел он что ли? Старик смотрел на меня, широко раздувая ноздри, он явно был зол. Но что это было? Предложение?

– Вы в своем уме, вообще? – я встала. Уйти или остаться, я еще не знала, сказать что – то гадкое не поворачивался язык, но поверить в услышанное отказывался разум.

– А что такое? Ты только что сказала то же самое.

– Но я не имела в виду вас!

– Хорошо хоть не согласилась и на том спасибо, – отвернулся от меня дядя Витя. – Но кого ты тогда имела в виду? Ты что думаешь, если ты выйдешь замуж за богатого парня, он будет лучше того, что я тебе только что продемонстрировал?

– Так вы пошутили? – облегченно выдохнула я.

– Господи, дурочка ты еще все – таки. Говорили, говорили, а ты так ничего и не поняла. Вообще с тобой и не надо было ни о чем говорить. Иди, купайся.

Дядя Витя полез за новым червяком, а я молча стояла рядом. Ну и чего, спрашивается, он обиделся? Подумаешь, сказала, что выйду за богатого! Да кто об этом не мечтает вообще?

– Дядь Вить, ну что вы, правда… Можно подумать, все богатые плохие. Кому от этого будет хуже, если у меня будет состоятельный муж? Вы – то, поди, своей дочке не посоветовали бы за тракториста выйти?

– Не посоветовал бы. У меня ее вообще нет. Потому и с тобой, балдой, разговариваю, думал, научу чему… – махнул дядя Витя на меня рукой. – И богатые не плохие. Плохи те, кто за них замуж идет, сами из себя ничего не представляя, – он посмотрел на меня так осуждающе, что мне стало стыдно. И обидно.

– Почему вы так говорите? Откуда вы знаете, что я из себя представляю?

– Слышу! По твоим дурацким мировоззрениям. Сейчас ты школьница, интересна парням пока своей молодостью, может и влюбится в тебя какой – нибудь богатей. А потом? Кто из тебя будет без образования? Без профессии? Когда ты изо дня в день начнешь сидеть дома и превращаться в тетёху? Думаешь, он тебя будет просто так любить? За то, что когда – то ты была такой как сейчас?

– По – моему, вы перегибаете. Я буду за собой следить.

– Ладно, – вздохнул он, – иди купайся. Свою голову другому не приставишь. У меня своя логика, у тебя своя. Может, и не прав я…

Он начал ковырять землю в жестяной баночке с червями, выискивая, видимо, того, кто пожирнее, а я, подобрав платье, собралась уходить. Купаться больше не хотелось. На душе остался неприятный осадок. Тем не менее, молодость взяла свое, и легко отмахнувшись от каких – либо треволнений, я вприпрыжку взбежала на пригорок.

– Дядь Вить, – крикнула я напоследок.

– А?

– А бриллианты – то, правда, есть?

– Тьфу ты, зараза! – сердито плюнул он и демонстративно отвернулся, давая понять, что моя персона его больше не интересует. Я рассмеялась и сбежала с пригорка вниз.