Текст книги "Краткий курс теории смерти"

– Современная наука колдовства не отрицает, – дал оценку декан. – Есть там древние слова?

– Как день заканчивается, так любовь уходит. Как свеча догорит, так Глеб уйдет. Да будет так!

Глава 5

Газеты заполнили вакансии помощника руководителя, это хитрые люди заманивают любопытно-жадных. Но хочется быстро получить аванс, посидеть дома с вином и нормально овладеть женой. Глеб записался к руководителям Татьяне Львовне и Борису Ивановичу, потому что встреча сегодня. «А что? А вдруг!»

В школе Невского района актовый зал, как пасть кита, ловил мелкую рыбёшку.

Радостные плакаты скотчем прилеплены к стенам. Похоже, руководители помогают любопытно-жадным заполнять анкеты. Подлетела улыбчивая активистка.

– Вы под кого легли?

– Под Татьяну Львовну.

– Вон, видите, женщина с добрым лицом стоматолога?

Вдруг зааплодировали, разбудив в Глебе стадное чувство, он тоже хлопнул. На сцену влез упакованный тип с удивлённо разваленным ртом.

– Помню, пришёл из любопытства, как вы сейчас. Сидел вон там и ржал. Честно, от смеха заливался! Ладно, дай попробую. А через три дня – сто двадцать долларов. И пошло-поехало. Вон джип за окном стоит. Больше не смеюсь, даже улыбаюсь редко. Хочу предупредить. Стоит заработать, набегут всякие. Дяденька, займи! Парень, подвези! Пацан, дай кроссовки!

Закрыв удивлённый рот, тип покинул сцену, а жадно-любопытные наклонились к анкетам. Наконец, Татьяна Львовна созвала помощников. И рассказала про чудо, окрасившее серую жизнь. На Кольском полуострове, где романтики ищут Гиперборею, Татьяна Львовна пожизненно сверлила зубы. Но зашумела тайга слухом, врачиха поверила и стала счастлива!

– Вдруг вы отрезали палец или чего похуже? Не особенно торопитесь, успеете. Кладёте член в кастрюлю Цербер и спокойно едете в операционную. Отрубленный палец не портится двадцать дней.

А борщ в кастрюле? Ставили эксперимент, за сколько дней прокиснет? Так не дождались, съели! Цена волшебной кастрюли триста пятьдесят долларов. Продадите, получите сто пятьдесят, сто достанется руководителю.

Главное при продажах доверительность. Начинайте нейтрально. Сосед, угостись! Подруга, не разменяешь? Дядя, не волнуйся! Тембр низкий, успокоительный как горловое пение бурят. Пробуем!

– Угости-и-и-и-сь! – басом заревели помощники.

Нервная женщина не выдержала, подхватила плащ с сумочкой и застучала шпильками прочь. Лицо руководительницы утратило доброту:

– Давайте прямо, по-рабочему! Кому стыдно втюхивать знакомым и родственникам – уходите!

– Аванс будет? – ребром спросил Глеб.

– Вы что, не слушали? На руки только рекламный проспект.

Увы. Свежий ветер понёс Глеба в историческую часть Петербурга. Около бизнес-центра собирал группу Борис Иванович. Ярко вспыхнула стеклянная дверь, приглашая войти. Группа вломилась в логово буржуазии – зал с деловыми бланками на столах.

Борис Иванович показал на доску объявлений, сегодня дополнительно дадут восемнадцать единиц! Он принялся перемножать на бумажке, но сбился. Группа топталась, но цифры у Бориса Ивановича путались.

На эстраду поднялась красивая, дорого одетая дама и провозгласила официальную часть. Создаётся транснациональная корпорация на десятки миллиардов. Производство графического редактора с плавным изменением толщины. Начинаем с вложения собственных средств, за них начисляются единицы. Компания раскручивается и продаётся, деньги делятся согласно единицам. Вложив три тысячи долларов, получишь восемьсот. Тысяч долларов.

– Что за дикая прибыль? – Глеб обозлился, что аванса не будет.

Зашумели прочие сомневающиеся.

– Почему невозможно? – страшно крикнула оборванная тётка. – Я вложу двадцать тысяч!

Вразнобой завопили подсадные, королева бала подняла руку в драгоценностях – внимание! Вложения обязательно надо обдумывать. Но недолго, чтобы успеть. Наберём деньги – и вы опоздаете. Лучше оформить сегодня, бланки на столах.

Глеб поднялся и надел китайский пуховик, наступила тишина. Пошёл к двери, там испугалась огромная баба.

– Может, Юру позвать? – пролепетала она.

– Откройте, или сорву мероприятие! – обозлился Глеб.

Прибежал Борис Иванович и магнитным ключом открыл выход.

– Господа инвесторы! – пообещал Глеб публике. – Весной пойдёт крапива, будет легче!

День потрачен напрасно, вечером жена от супружеских обязанностей отказалась. Страх скрутил радикулитом, что чёрная тень прыгнет снова. Должен, понимать, что домогательство несвоевременно.

На следующий день Глеб изучил редкие вакансии не помощников руководителя.

«Требуется вручитель премий. Представительный вид, грамотная речь, наличие передних зубов. Ежедневно, без выходных и перерыва на обед».

«Дому еврейской культуры требуется астроном – шахматист – повар».

«Чинить утюги, продавать горбыли и доски. Дон Алехандро Родригес».

«Ищем православных грузчиков».

«Суконной фабрике нужны трепачи».

Вакансии не подошли по разным причинам. Трепачами оказались женщины. Две недели Глеб развозил резюме куда – попало. Менеджерам по персоналу платят за их количество. Получив бумажку, они тебя забывают. Ждите, говорят, может позвоним. И тишина.

Осталось идти в киноискусство, так говорил человек из Кемерова.

– Главное – выигрышный сюжет, – учил он. – И такой сюжет есть. Спасение евреев от фашистов.

Глеб писал сценарий три дня.

Еврейскую девочку прячет от гестапо белокурая фрау. Чёрные страдающие глаза ребёнка и великолепная женщина ретро. Соседка, нацистская крыса, следит и подозревает. За окном взрыв, подпольщики убили штурмбаннфюрера! Повальный обыск с собаками. Немецкая овчарка рычит в окно, где на карнизе четвёртого этажа стоит девочка. Гестаповский офицер, знаток лошадей и французских вин, понял слова собаки. Он шантажирует даму сексом, несмотря на культурный уровень. В рамке фото мужа на восточном фронте. Внизу под ботинками девочки брусчатка тротуара. Фрау отворачивает портрет и уступает. Но гестаповец овладевает не сразу. Наслаждается видом тела, цитирует Шопенгауэра и Ницше. Наконец наступает конец. Человек и животное удаляются, и фрау, украсив голой грудью подоконник, подхватывает падающую девочку. В багажнике Опеля адмирала вывозит девочку в Швейцарию к родственникам. Счастливый конец? Отнюдь, товарищ майор. На обратном пути машина останавливается на перевале. Тонкие руки нежно трогают фотографию. И фрау разгоняет Опель в пропасть.

Глеба растрогало придуманное, он посмотрел на жену и отвернулся.

– Фильм понравится всем! – объяснял автор по телефону Ленфильму. – Евреям, потому что девочка спаслась, немцам – потому что фрау великолепная, русским – потому что грудь голая.

На Ленфильме колебались.

– По тренду проходит, ребятки, но мало самобичевания. Не проявляя угрызений, бух в постель? Не зарыдав, бух в пропасть? Так нельзя, ребятки. И финал! Пусть тётка откроет вместительный багажник и зарыдает, что могла вывезти двоих.

Редко, но бывает в Питере солнечный день, случается – автора приглашают на киностудию. Встретивший работник водил Глеба кругами среди декораций, запутывая следы. У столика с коньяком и рюмками разместился в кресле мощный дядя. Глеб тоже сел в кожаное кресло, вобравшее энергию гигантов кинематографа. Окружающее подавляло, пересохшим горлом Глеб представился.

– Возьмусь, ребятки, снимать. И не фильм, а сериал!

Глеб поразился, вот как в жизни бывает!

– Подробности обговорим, но принципиально решено.

Дядя быстро налил две рюмки и чокнулся. Глеб выпил, но не почувствовал. Дядя закусил лимоном.

– Поднимать буду российский кинематограф. Собираю талантливых ребят.

Корифей вновь опрокинул и поблагодарил Глеба за доверие. Глеб поблагодарил за высокую оценку. Корифей предложил пообедать, заодно обсудить погоню презерватива. Глеб потускнел от предчувствия, в сценарии такого не было.

– Как нет? Ну, где презерватив настигает героя?

– Нет. – Услышанное убило Глеба.

Он безнадёжно протянул скреплённые листы бумаги. Жирные пальцы корифея распахнули листы как женские платья.

– Разве это не мультфильм «Приключения сперматозоида»?

Обида залила Глеба, и он выхватил сценарий. Странную вещь он понял, спускаясь на эскалаторе. Больше всего расстроило, что придуманная фрау не оживёт.

* * *

В телевизоре умничал Собчан, отважный Д’Артаньян перестройки. Все за одного три мушкетёра Чурбанс, Почемук и Шахрань. На другом канале олигарх Деризадка и культуролог Записец щурились на студенток. Глеб переключил на фильм, где в главной роли Ян Царапник с лицом несчастной жабы. Кино прервала реклама кандидата в президенты Марта Шахуя.

Что за странные имена, твою мать? Почему командиры прошлого звучали благостно? На трибуну поднимались Брежнев, Андропов, Гришин, Громыко, Кириленко, Мазуров, Пельше, Подгорный и Полянский. Неблагозвучие правящих имён порождает неблагополучие страны или наоборот?

Глеб переключил канал и ужаснулся инкубаторам: как можно животными и птицами набивать клетки! Они не биомасса, а божьи существа, и до назначенной смерти должны жить счастливо. Счастливые коровы с курами должны заполнить луга. Может, тогда вернутся благозвучные имена руководителей. А пока животные – биомасса, народ – такая же биомасса для корявой элиты.

Глава 6

– Ну? Что молчите? – уставился Рывкин на Годунову.

– Вы про талмудизм?

Он сунул газету женщине в лицо.

– Что это, по-вашему?

– Я никуда не писала! – Годунова недоумённо подняла брови.

Марк Владиленович оглянулся на Асеева.

– Не понимает или включила дурочку? – Не получив ответа, Рывкин продолжил: – Не понимать одно, а дурочку изображать не позволим! Отвечайте, я доступно выразился?

У Годуновой прыгнуло давление, она округлила глаза. Рука напряглась дать по морде. Луковский в выглаженном костюме на фоне габаритного Асеева напоминал озабоченного школьника. Что им надо?

– Не стройте глазки, здесь не дом отдыха! – повысил тон Рывкин.

Сучок! Лень вставать с кресла….

Два трёхэтажных здания НИИ лекарств и ядов имени Майрановского соединял кирпичный переход. У наружного здания колонны, лепные потолки и косметический ремонт. Здесь администрация и плановый отдел, остальные помещения сданы в аренду. Второй корпус занят лабораториями, в коридорах ящики с оборудованием, скрипит грузовой лифт, из комнаты поглядывает электрик. Приёмная Асеева на втором этаже отделана по европейскому стандарту. Когда, строго цокая каблуками, вошла плановичка Годунова, учёные поглядели одобрительно. «С возвращением, Марк Владиленович!» А что теперь происходит?

– Меня вызвали для оскорблений?

– Вы не вызваны, а приглашены на деликатное мероприятие! – торжественно уточнил Асеев.

– Кто, наконец, жил в Сибири? – жёстко, не боясь женских слёз, потребовал Рывкин.

Не утихомирился, сучок.

– Ленин! – рассердилась Годунова.

Марк Владиленович снова оглянулся:

– Она издевается! Вы, Годунова, откуда приехали?

– Из Сибири.

Рывкин приблизился и навис, заглядывая под блузку. Ладонь женщины тяжело шмякнула учёную физиономию. Давление пришло в норму, а Рывкин отпрыгнул на расстояние.

– Значит, признаёте? – упрямо потряс газетой.

В начале совещания Рывкин демонстрировал обведённую фломастером статью. Юбилей Казнадеева, огромная эрудиция и глубина знаний, иностранная награда, сильная незаурядная личность, знаменитый эксперимент, темперамент проповедника, зубр классической медицины, космофизик, исследователь здорового человека. Ну и что?

Последовал комментарий Асеева, придавившего ладонями плоскость длинного стола:

– Речь о конкуренции в науке!

Оказывается, академик уплывает вдаль, а мы посматриваем вслед. Не преодолели талмудизм и начётничество. Он надеется, присутствующим не надо объяснять? Годунова скромно просит объяснить.

– Неспособность отрицать собственные догмы. Отрыв от реальности. Нежелание вникать в существо дела.

Она слушала внимательно, спина прямая, попа на краю кресла. И вдруг Рывкин замахнулся газетой, как на муху. С этого началось.

– Признаёте, что муж знает Казнадеева?

– Знает, – удивилась Годунова, – и что?

Рывкин снял пиджак и засучил рукава. Женщина ленивой пантерой наблюдала тощие руки учёного.

– Мне поручено спрашивать, а не вам, – сжал Рывкин костлявые кулаки. – Где работал муж? Быстро!

– В Сибгидро.

Рывкин выпучился поверх очков.

– Где ещё? Быстро!

– Не помню…

– В медицине? Быстро!

– Да. На термографе.

– У Казнадеева? Быстро!

– Наверное. Да.

Учёные переглянулись.

– Ваш муж обосновал факт и обстоятельства смерти известного мертвеца психологическими особенностями. Он гений? Или нахватался? Быстро!

Эти двое находят радость в пустой болтовне?

– Не гений точно! Хотя и обозвал нищей духом.

Дребезжащий смех Рывкина оборвался от каменного взгляда Асеева.

Замдиректора выступил крайне серьёзно.

– Руководство института приняло решение бросить научные силы на преждевременную смерть. И не мы одни. В Питере тему разрабатывает иностранный фонд. Оглядываемся на Сибирь, у Казнадеева лучшая в мире выживаемость. Но не сдвинуть лежачий камень. Надо окольным путём разузнать, как он это делает? И опробовать на своих. Вон электрик, почему жив? И укрепить выживаемость в эксперименте ДОЗ-120. Не дай бог, опять долгожитель умрёт!

– Вспоминайте! – сменил Асеева Рывкин. – Таблицу смерти у мужа видели? Или шаблоны гибели? Накладываешь на электрика, почему током не убило?

Годунова взволновалась и черкнула ручкой в служебном блокноте. Они хотят, чтобы ответственность за великий эксперимент легла на неё сверху. И побудила выведать через мужа секреты Казнадеева.

Почему же Асеев подчёркнуто нейтрален и отстранён, а Рывкин хамит? Думают, честная Маша будет плакать от счастья? Годунова прищурилась на выкаченные глаза замдиректора:

– Оскорбительный тон в отношении меня – ваша идея?

Извинительно поднялась каменная ладонь:

– Марк Владиленович, действительно. Годунова верстает годовой план и помогать науке не обязана. Это бонус, который мы просим.

– Да я что? Конечно! – Рывкин опустил рукава и застегнул пуговицы.

Годунова молчала. Рывкин приподнял зад от кресла и наклонился вперёд:

– Мадам! Виноват, погорячился.

Запоздал с галантностью, сучок. Годунова демонстративно отвернулась, опёршись локтями на подоконник. За окном виднелся уютный дворик между зданиями и одноэтажной котельной. На скамейке курил электрик. А ведь было в прошлой жизни что-то необычное, относящееся к смерти.

– Маски припоминаю.

– Какие? Кислородные? – вздрогнули, как лошади, учёные.

– Нет, простые. Надевают тяжёлым больным, чтобы выжили.

– Ничего себе! А подробнее?

– На фото больничная палата, все в масках. Карнавал и фильм ужасов.

– Почему молчали? – схватился за шевелюру Рывкин. – Это Мексика. А маски разрисованы?

Про рисунки не помнила. Однако, как их зацепило! Оба напряжены, ни тени юмора.

– Сову видно по полёту! – Рывкин погрозил окну кулаком. – Ну, держись, экспериментатор над людьми! Испытывал на больных всё подряд? Деревенских ведьм тащил с электрички? Алтайских шаманов заставил бить в бубен? Докопался до Мексики, а нам кукиш? Нет! Тратил народные деньги – подавай результат! Долой скрытую власть!

Марк Владиленович смолк и побледнел. Не стал продолжать, а схватился за живот и выбежал.

– По традиции медицины Марк пробует на себе, – поглядел вслед замдиректора.

Огромные ладони обхватили грудной отдел специалистки планового отдела, и Годунова оказалась на коленях Асеева. Участились сердечный ритм и дыхание. Почуяв женское таяние, Асеев коснулся уха мясистыми губами:

– Узнай больше про маску и таблицу!

Задание отрезвило Годунову, и она спрыгнула с колен.

– Я тебе женщина или шпион?

– Женщина. Шпион – это бонус.

Пионеркой она переживала, что сыщики в романах – только мужчины. Подружки мечтали встретить волшебницу, а она – раскрыть преступление. Или добыть секретный документ под угрозой провала. Следила за соседями, передвижения шифровала в блокноте. Тренировала незаметность, мамиными тёмными очками прятала глаза.

Дома Годунова переоделась в тёмное, ведь яркие вещи недопустимы. Прекрасно и романтично шпионить за мужем. Добыть атрибуты смерти – настоящее ответственное задание.

Шпионаж, как известно, – это ожидание. Она ждала, когда Глеб уйдёт в пивную. Проверила в глазок: лестничная площадка пуста. И волнение охватило отважную разведчицу. Женские руки обняли скромный чемоданчик, пальцы потрогали замки. Она дёрнула крышку, и чемодан разинул внутренности. Перебирая содержимое, Годунова постепенно хмурилась. Вдруг взяла и вытряхнула чемоданчик на пол. Выпали газетные вырезки, портрет какой-то девицы и немного вещей. Даже нечего отдать татарину. Она разочарованно сгребла всё в кучу и запихала обратно. Оттолкнула чемодан, как приставучего пенсионера.

Правильная охота начинается с ужина. Женщина отправилась на кухню, закурила и принялась готовить.

Затрещал новостью маленький телевизор, на экране крупным планом расстрелянный автомобиль бандита Незабудько. С пулевыми дырами бандита увезла реанимация. Диктор торжественно сообщил, что Незабудько любил и почитал церковь. Корреспондент поведал историю простого парня восьмидесятых. Приехав в Ленинград с одной финкой, он дорос до рецидивиста. В науке это соответствует доктору наук. Незабудько поддерживают воры в законе, продвигают в смотрящие. Вопрос должен перетереть сходняк. Аналог общего собрания академии наук.

Комментатор, очевидно, из учёных. Пристроился в телевизор, а успокоиться не может.

Вернулся из пивной Глеб и уставился на экран с криминальным репортажем. Он глотал ужин, не замечая состояния хозяйки. Шпионаж – это ожидание.

– Бандитов как уток на Неве, а подстрелили этого? – мяукнула Годунова. – Выживет, как думаешь?

Челюсти Глеба остановились. Неужели заподозрил? Он оглянулся, но Годунова успела сделать козье лицо.

– Суицидальное поведение у него замечали?

– Чего? – не поняла Годунова.

– Азарт, ажиотаж, желание улететь? Гонял на машине двести километров в час?

– Да.

– Не выживет.

Пока допивает чай, надо запутать следы. Грамотно выбрать последнюю фразу.

– Правда, что, слыша мат, казак нравственно страдает?

– Да. Особенно есаул. – Глеб поблагодарил и тяжело поднялся.

Годунова усмехнулась в спину и закурила. Азарт, ажиотаж и желание улететь – разве не шаблон? Только не на бумаге, а в голове. Грамотно придумано. Она запела, что где-то далеко идут грибные дожди.

Глеб лежал на тахте, накрыв голову газетой, а Годунова подсела, прижав к мужчине заднюю окружность. Не приуменьшай значение простого касания! Тактильного действия, говоря научно.

– Помнишь, ты вечерами маски больным вешал?

– Такое не забудешь.

Она почувствовала, что в муже напряглось и сдвинулось. Кошкой потянулась, убрала живот и выпятила грудь.

– И они подействовали?

– Да.

Води жалом медленно, учат оперативные руководители. Годунова огляделась, где-то было вино?

– Выпить хочешь?

– Мужик всегда хочет.

Неотесанный мужик в стакан нальёт, конфетой закусит. А женщина должна придать коленкор. Годунова мелко натёрла сыр, перемешала с майонезом и петрушкой. Этой массой покрыла лимонные кружки.

– Пью за науку! – взяла она высокую ноту. – Способную удивить женщину!

– За Сталина! – поддержал Глеб.

Супруги выпили и даже поцеловались. Вторые бокалы обошлись без поцелуя. Муж словно прислушивался к далёким звукам.

– А маски специальные или просто? – повернула к теме Годунова.

– Все перепробовали, даже с острова Борнео.

– И какая подошла?

– Сначала никакая.

– А потом? – выдохнула женщина сигаретный дым.

– Мне даже академик не поверил.

– Ну, говори же, интриган.

– Любая подходит, если цвет красный!

– Ух ты! – удивилась она. – Это ты догадался?

– Я.

Практически, задание выполнено. Паста «Не прилипай!» отбеливает пожелтевший унитаз. Сквозь обычное проступает в Глебе непонятное могущество. Годунова утомлённо встряхнула волосы – странное оно. Жизнь оборудовать не сумел, скоро пойдёт бутылки собирать. Но, походя, зацепил Асеева. Такую матёрую глыбу – и на крюк!

Годунова разлила остаток вина, супруги чокнулись. Алкоголь стегнул женские мозги, и она слегка всплакнула.

– Хочу отдельно выпить за твоё открытие.

– Пройдёмся в круглосуточный?

Уже перед дверью она вспомнила:

– Ты вырезаешь из газет некрологи?

– Посмертные воспоминания. Связываю смерти с предысториями.

Она запуталась, надо ли это руководству?

– Не понимаю, ты правда крутой? Погляжу, ничего в тебе нет!

– А я всё гляжу, глаз не отвожу! Ча-ча-ча! – Глеб обхватил её, одетую в пальто.

И Годунову смутило объятие. Она потрогала усы необычного мужа:

– Ты к чему стремишься?

– Найти работу.

– А максимум?

Глеб нетрезво задумался:

– Работу, приносящую деньги, уважение и новый опыт. Да хрен с ней! Желаю деревенских наслаждений.

Вот что она сейчас делает? Обворовывает одного человека в пользу другого. Отняла себя, пытается отнять квартиру, а теперь и выудить наработанное знание. Лох – разве оправдание? Судьба такая, значит успокойся?

Развлечения продолжились у киоска. Приличного вида мужчина стрелял в окошко из пистолета. Приличная женщина наблюдала. Постреляв, респектабельная пара уехала на иностранной машине. А в синий дым киоска вернулся продавец и протянул бутылку вина.

Она уедет от Глеба на машине. Но он заслужил кусок радости.

– Деревенское наслаждение мы понимаем одинаково? – улыбнулась она.

Лживый секс тоже секс.