Текст книги "Гусеница на диете"

Глава 4

Вот уже два года Лавров и Абрикосова существовали в своем театре с Аллой Перовой, молодой и знающей себе цену особой.

Александр впервые ошибся в своих суждениях о человеке – все оказалось значительно хуже. Новенькая оказалась не просто стервой и гадиной, а буквально гиеной в человеческом обличье. Подлее ее было не найти. Алла совершенно никого не уважала, а Варвару так просто возненавидела. Это была жгучая черноглазая брюнетка с красивой улыбкой, очень охочая до мужчин. Она не отказывала никому, с удовольствием спала и с богатыми поклонниками, и с охранниками театра, получая удовольствие от секса во всех его проявлениях.

И дело было, конечно, не в том, что она балерина. Подобные женщины – в народе их называют «гулящими» – встречаются и среди продавщиц, и среди медсестер, и среди руководящих работников. Вот и у них в театре появилась такая Аллочка, и все уже про это знали. А кому надо было, с ней переспали.

Она была очень талантлива, однако с коллегами чрезвычайно груба, обслуживающий персонал вообще за людей не считала и постоянно всем хамила. Могла на чистый, только что вымытый пол в гримерке специально просыпать тальк или нарвать бумажек, лишь бы намусорить. И так по нескольку раз в день, со злорадством наблюдая, как пожилая уборщица ползает на карачках возле ее красивых ног. И главное – никакой мотивации. Вот зачем она так делала? Да просто так! Из вредности.

Для партнеров на сцене она была сущим наказанием. Все внимание должно было концентрироваться только на ее персоне, на ней одной. Женщин она сразу же пыталась заслонить собой, а о партнерах-мужчинах вообще не думала. Совершенно не помогала им при поддержках, валясь в руки бетонным мешком, как будто лишь о том и мечтала, чтобы танцоры вывернули себе плечи и надорвали спины. На сцене она брала ярким темпераментом и, безусловно, молодостью и хорошей техникой исполнения.

Лавров так и не встал с ней в пару. «Боже упаси мне с ней танцевать! Я уже старенький для такого напора! После Вари мне ее точно не вынести», – говорил он.

Служащие театра стали перешептываться:

– Вот ведь стерва! А мы еще на нашу Варвару бочку катили… Да она просто строгая и справедливая. А эта… Как только ее земля носит? – Возмущению людей не было предела.

Репертуарные спектакли у Абрикосовой не отняли, но вторым составом поставили Перову. И Варя прямо-таки чувствовала горячее дыхание соперницы себе в затылок. Черные глаза Аллы, казалось, следили за каждым ее движением, за каждым словом, как будто та ждала, когда с Варварой что-то случится. Могло, между прочим, что-то серьезное – травма на репетиции или неудачное падение на скользком кафеле дома. И тогда сразу же на сцену выйдет Аллочка, станет блистать, уж такого шанса не упустит. Задвинуть назад ее будет невозможно, и спектакли придется танцевать в очередь: на первой неделе месяца, к примеру, солирует Алла, на второй – Варвара. Поэтому Абрикосова старалась всеми силами не получить травму. Ей даже порой мерещилось, что у нее началась паранойя, а Перова только того и добивалась – хотела свести ее с ума.

«Хорошо, что у меня партнер отличный, я со стопроцентной уверенностью знаю – он меня никогда не уронит. Можно быть спокойной», – думала Варвара.

На такие вещи, как женское недомогание, высокая температура, кашель или еще что-то подобное, она вообще не обращала внимания и выходила на сцену, даже если нездоровилось. Раньше-то Варя могла попросить директора отменить спектакль, но сейчас, когда в спину дышала соперница, нельзя было такое позволить.

– Угробишь ты себя, – как-то раз заметил чуткий Александр после очередного спектакля, заметив бледность партнерши и темные круги под глазами.

– Ты же видишь, какая ситуация. Может, мне и правда пора? На покой, я имею в виду, – вздохнула та.

– Опять начала? Не смей! Не сдавайся! Вот увидишь, мы все равно докажем, что мы лучшие!

– Да, да, конечно… Вот только стало тяжело, что мне наступают на пятки. И я стала нервная, раздражительная, – пожаловалась Варя. – Здоровья и сил это не прибавляет, уж точно.

– Я заметил. Хочешь бренди? – внезапно предложил Александр.

– Нет, спасибо.

– Уверена? – Было видно, что Саша искренне переживает за подругу.

– Да. Знаешь, о чем я тут недавно подумала? После того как к нам в труппу пришла Алла, у меня не появилось ни одного нового спектакля. Каждый год премьера, но вот уже две премьеры танцует Аллочка.

– Мне тоже такая мысль приходила в голову.

– У меня не забрали прежние спектакли, но и нового ничего не дают. А старые постепенно сходят со сцены, у меня уже минус одна роль. Что дальше? У Аллы каждый год будет премьера, а у меня все сойдет на нет? Старушка Варя тоже сойдет на нет? Это так противно! Так не должно быть! – воскликнула она.

– Варя, будь благодарна нашим зрителям, они как ходили на тебя, так и ходят. У тебя всегда аншлаг и без премьер.

– Все равно, мне стали сниться страшные сны, – пожаловалась Варя. – Как будто Алла танцует, танцует… а я смотрю, стоя за кулисами…

– Сложный спектакль тебе все равно не станцевать, – буркнул Александр.

– Что?! Мне не станцевать?! Как ты можешь так говорить! Это просто удар в спину! Вот уж не ожидала от тебя! Нет в мире ничего, что я не смогла бы станцевать! – взвилась Варвара.

– Да ты не поняла…

– Все я поняла! Не хочу тебя слушать! Вставай с ней в пару и радуйся! – закричала балерина, схватила свой плащ и сумку и выбежала, прежде чем Лавров успел ее остановить.

– Варя, подожди! Варвара! – кричал он ей вслед. – Ты не так поняла!

Но Абрикосова не останавливалась. И партнер не мог броситься за ней вдогонку, потому что еще не переоделся, в отличие от нее. Вечно Саша копался, как барышня…

Глава 5

Варя выскочила на улицу, окрашенную в серые цвета сумерками. Невысокие, темные, требующие реставрации дома, мокрый от недавно прошедшего дождя асфальт и тусклый свет от моросящего тумана-дождя. Промозглый, хмурый московский вечер. Сразу же стало очень холодно в легком плащике. Утром, когда она спешила в театр, было теплее. Варя быстро простучала высокими шпильками по переулку, вышла к троллейбусной остановке.

Варвара не водила машину. Не умела и не хотела. Часто ее подвозил Саша, иногда она брала такси. А вообще-то от театра, находящегося в Центральном округе, до ее дома шел троллейбус. Минут пятнадцать – и она у себя в квартире. Вот только ждать его иногда бывает утомительно. На сей раз Варе повезло, троллейбус прикатил быстро, и люди, находившиеся на остановке, гурьбой вошли в салон. Народа было не очень много, Варя продвинулась в середину и схватилась за поручень. Ее душили слезы обиды и злости. Все накопившееся за последние два года словно прорвалось в эту минуту. Ее буквально трясло, в висках пульсировало. Саша впервые в жизни нанес ей очень болезненный удар по самолюбию. Сказать ей, что она не сможет что-то станцевать! И такое заявил не кто-нибудь, а ее партнер, ее друг, которому она доверяла!

«А может, Саша прав? – вдруг кольнуло неожиданное предположение. – Просто я при своей заносчивости не допускала мысли, что чего-то не могу. Но почему именно теперь, когда в театре появилась эта змея подколодная, наступающая мне на пятки, ко мне пришло понимание этого? Наверное, я неудачница. Тоже мне, прима! Семьи нет, любимого мужчины нет, друзей нет… Был один друг, и тот отказался от меня. Предупреждала меня мама, что рано или поздно придется уйти из театра. И что тогда у меня останется? Ничего! Полная пустота!»

Скорее всего, если бы Варвара не пребывала в состоянии нервного напряжения, она бы не почувствовала едва ощутимое движение в своей сумке. Но сейчас ощутила. Взглянула на сумку и похолодела, увидев в ней чужую руку. Она ахнула:

– Ты что делаешь, паразит?! Люди, помогите! Вор залез в мою сумку!

Молодой человек быстро отдернул руку и стал протискиваться к дверям.

– Стой! Держите его! Он вор! – кинулась за ним Варвара, вцепившись в рукав ветровки парня.

Тот попытался вырваться и резко толкнул ее, не оборачиваясь. А троллейбус как раз начал замедлять ход перед остановкой, и Варя, не удержав равновесие на тоненьких высоких шпильках, повалилась на пол, больно стукнувшись спиной и затылком. В голове загудело, она слышала какой-то шум и ругань. Раздался пронзительный женский крик:

– Водитель, двери не открывайте, в троллейбусе вор! Девушку ограбил и чуть не убил! Да помогите же ей подняться!

Варю подхватили чьи-то крепкие руки, поставили на ноги. Ее шатало, несмотря на то, что троллейбус замер на месте.

– Его взяли ребята с задней площадки и милицию уже вызвали. Все будет хорошо, – успокаивали ее пассажиры.

– Хорошо уже ничего не будет! – зарыдала Варвара, все еще думая о своем, о том, что наболело. Словно чаша терпения переполнилась и вода полилась через край.

Попавшийся вор-карманник хмуро сидел между двумя парнями, зажавшими его по бокам и периодически отвешивающими тумаки и подзатыльники. Все двери в троллейбусе были закрыты, пассажиры терпеливо ждали приезда милиции. На полу между кресел валялся кошелек Варвары. Она хотела было его поднять, но чей-то голос остановил ее:

– Не надо, пусть лежит. Это – улика. Сейчас приедут менты, мы все им покажем и расскажем. Они отпечатки снимут. Граждане, ничего не трогаем на месте происшествия! Вот преступник, вот жертва, а кошелек – предмет преступления!

Варвару усадили на диванчик под надписью «Места для инвалидов и пассажиров с детьми». Кто-то сунул ей в рот таблетку, пояснив:

– Успокоительное.

Балерина пребывала в растерянности и проглотила лекарство безоговорочно. Но у нее так ломило спину, что хотелось бы еще откушать и обезболивающего.

Она смотрела на свой бедный кошелек, валяющийся в грязной луже на черной рифленой резиновой подстилке, лежащей на полу салона троллейбуса. «У меня же там фотография, кое-какие документы, деньги, кредитки, это же все испортится… Отчего же я такая невезучая? Вот и я так же валяюсь на отшибе жизни…»

Варя перевела взгляд на карманника и попыталась понять, что движет людьми, которые идут на воровство. Перед ней был парень, которому можно было бы дать от восемнадцати до двадцати восьми лет. Среднего роста, худой, бледный, с тонкими длинными пальцами. «Такими руками на фортепьяно бы играть, а не кошельки у женщин воровать!» – справедливо отметила про себя Варвара. Светлые волосы, карие глаза. Взгляд какой-то отрешенный, погруженный в себя, словно ему было ни до чего и ни до кого. Поникшие плечи, смиренно сложенные на коленях руки.

А в троллейбусе наблюдалось всеобщее ликование и единение. Никто даже не возмущался, что троллейбус стоит, что люди, наверное, опаздывают. Все с удовольствием ждали приезда милиции, объединенные общим делом. Ну как же, они поймали опасного преступника и теперь жаждали почестей за проделанную работу, а также ожидали справедливого возмездия вору.

– Говорят, их трудно поймать, карманников-то. Они как ужи! Если что-то утащат и это заметят, то сразу же сбрасывают украденное. И ничего не докажешь. Но тут все просто. И доказательств достаточно, и отпечатки пальцев могут взять с кошелька. Так что, голубок, попался! – ликовала девушка, по виду студентка.

– Таких надо сразу расстреливать! – трясся какой-то старик. – В годы войны тоже находились уроды, воровавшие последнее, и к ним применялись законы военного времени. Вот бы и сейчас так же – просто убивать мерзавцев на месте! Почему они думают, что имеют право взять то, что другой человек заработал нелегким трудом? Да еще и хвастаются, мол, не хотят и не будут работать. Такая вот у них философия. Гады, паразитирующие на нашем трудовом, пролетарском теле!

Варвара подумала, что старик трясется от злости, но позже выяснилось, что от какой-то болезни.

– А давайте его здесь и линчуем? – предложил здоровенный детина, у которого просто чесались кулаки.

По салону пронесся гул то ли одобрения, то ли отрицания, а может, того и другого вместе. Варвара обратила внимание на то, что сам вор даже ухом не повел, не шевельнул ни одним мускулом. Как будто ему было все равно, убьют его или оставят в живых.

– Смотри, сидит не шелохнется… Обкуренный, наверное, – заметил пассажир с портфелем.

– А в Турции времена были! Украл – отрубали руку. Оставляли одну, чтобы вор штаны снять и надеть мог.

Украдет еще раз – и вторую руку долой. Вот это методы! – неистовствовал трясущийся дед, поражая воображение Вари незапамятными временами и нравами. «Где он такого набрался? При царе Горохе? Руку отрубать, зверство какое… А как же шанс на исправление? – подумала балерина. И поразилась виражам судьбы: – Пожалуй, скоро я здесь окажусь единственной, кто заступится за парня. Потому что мне плохо и ему, похоже, тоже… Только я и способна его понять».

– Отрубать нельзя, еще из-за воришки в тюрьму пойдешь. А вот пальчики поломать можно. Будто он убегал, упал и случайно сломал… – загоготал верзила, у которого «чесотка кулаков», видимо, было непроходящее состояние.

Слава богу, его планам не суждено было осуществиться – подъехала милицейская машина. Тут же молодому сотруднику сбивчиво, во много голосов было рассказано о произошедшем. Как ни странно, тот сразу понял, о чем идет речь. Страж порядка всех успокоил. Записал данные нескольких людей, вызвавшихся быть свидетелями, а затем повез Варвару и воришку в отделение. Кошелек балерины был упакован в полиэтиленовый пакет и приобщен к делу как улика.

– Потом вернем в целости и сохранности, – пообещал мент.

В отделении следователь с простой русской фамилией Иванов помог Абрикосовой составить заявление.

– Все? – спросила Варя.

– Все… Вас теперь вызовут в суд.

– А с парнем что будет? – поинтересовалась она.

– С воришкой-то? – переспросил Иванов. – Суд решит. До суда, скорее всего, выпустят под расписку, а там уж не знаю. Вроде бы это первый эпизод, на котором он попался, возможно, получит снисхождение.

– Понятно.

– Вы выглядите устало, – внимательно посмотрел на потерпевшую Иванов.

– Да, я очень устала. К тому же стукнулась спиной и головой…

– Может, вам в больницу надо? Заодно и отягощающие обстоятельства для вора будут. Мало что кошелек выкрал, так еще и грубую физическую силу применил, нанес вам вред.

– Ладно, я разберусь. Парень просто вырывался, когда я его за рукав схватила. Уверена, он не хотел причинить мне вреда. Кроме материального, конечно. – Варвара вздохнула.

– Как знаете. Но выглядите вы неважно, – зачем-то повторил следователь.

Варвара вышла из отделения и попыталась вдохнуть. Не получилось – мешала боль в грудной клетке.

– Вот ведь черт! Совсем разваливаюсь на кусочки! Если бы она тогда знала, что неприятности только начинаются…

Глава 6

Габриэль пил уже целую неделю. Ведь после того, как приняли его отставку, ему не надо было больше ехать на службу. Вообще-то жил он в загородном доме с мамой, но сейчас специально переехал в одну из своих квартир, чтобы Светлана Ивановна не видела сына в таком состоянии. В данный момент подполковник в отставке лежал на кровати в небоскребе на самом последнем этаже и в буквальном смысле смотрел в небо, то есть в стеклянный потолок.

«А наверху никого, только звездное небо… – медленно ворочались мысли Габриэля. – И я один во Вселенной…»

Сотовый он отключил, обычный телефон тоже. Еду заказывал по Интернету. Много раз стучали и звонили в его дверь, но Габриэль даже не встал с кровати. Так и валялся, потеряв счет времени и ориентацию в сутках. Он никогда еще так не напивался, но сейчас хотел только этого. О том, чтобы видеть кого-то или слышать, не могло быть и речи. В просторной квартире-студии было все перевернуто вверх дном. Кругом – разбросанная одежда, пустые коробки от ресторанной еды, обертки и прочий мусор. А уж сколько красовалось на полу пустых бутылок – и не сосчитать.

Габриэль нахмурился и протянул руку к одной из них и поморщился – даже капли живительной влаги не наблюдалось.

– Вот ведь дьявол…

Следователь, теперь уже бывший, открыл переносной компьютер, начисто проигнорировал пришедшую и непрочитанную почту в количестве ста писем и снова зашел на сайт доставки еды. Ресторан находился рядом, и заказ привозили очень быстро.

– Девушка, я уже заказывал у вас… мой адрес…

– Да, ваше имя есть в базе данных. Что желаете? – ответил приветливый голос.

– Мне бы пиццу с грибами, ящик минералки с газом, ящик водки… – начал перечислять Габриэль.

– Мы ящиками не возим, – прервала его девушка-оператор.

– По десять бутылок тогда того и другого.

– У нас ресторанная наценка. Может, вам лучше в магазине купить? – предложила девушка.

– Я вас не прошу читать мне нотации! Мне удобнее заказать! – взорвался Габриэль.

Он не знал, который в данный момент час, но судя по темному окну – отнюдь не белый день. Идти никуда не мог и не хотел. И меньше всего хотел слышать чьи-либо советы. А круглосуточно можно купить спиртное только в ресторане.

– Хорошо, как скажете. Что-то еще желаете? – тут же исправилась девушка.

– Салат какой-нибудь из свежих овощей, корзину фруктов, соков свежевыжатых из цитрусовых. И ананас. О, придумал: прямо вот отожмите мне все ананасы, что у вас есть… Со льдом. Пить хочу! Цена меня не интересует…

– Я поняла. Заказ будет собран и доставлен по вашему адресу в ближайшие полчаса. Оплата наличными курьеру. Подберете без сдачи?

– Спасибо, сдачи не надо.

Габриэль отключил компьютер и, чтобы хоть немного прийти в себя, поплелся в душ.

Голова уже не болела, просто была налита свинцом. Он сунул голову под холодную воду, и это привело его в чувство. Замотав вокруг талии махровое полотенце, вернулся к дивану, больше походившему на разрушенную, раскуроченную берлогу медведя. Наконец в домофон позвонили.

– Ваш заказ…

На экране мелькнул мужчина в спецовке и бейсболке ярко-оранжевого цвета.

– Входите.

Габриэль уселся в кресло, зажал в кулаке пульт от телевизора и прищурился, предвкушая появление воды и водки. В дверь постучали.

– Открыто!

Дверь скрипнула.

– Оставьте заказ у входа. Деньги на столике, там без сдачи! – крикнул Габриэль, не поворачивая головы.

За спиной послышалось какое-то движение, кто-то присвистнул, и знакомый голос произнес:

– Хорошие чаевые, ничего не скажешь! Заказ тоже неплохой… Я фрукты, овощи и минералку взял, а вот водочку назад отправил. Ты не против? Отжатые ананасы… Шикуешь?

– Костя? Твою мать! Что ты тут делаешь? – встрепенулся Габриэль.

– Ты еще спроси, как я сюда попал. Тебе самому-то не стыдно? Хоть бы о матери подумал! Бедная женщина бьется в твою дверь безрезультатно уже неделю. Твоих, что ли, вызывать, чтобы квартиру взломали? Вот бы посмотрели на тебя бывшие сослуживцы, в каком ты состоянии… Опозорился бы на всю жизнь! Я-то знал, что, когда закончится водяра, ты закажешь себе еще. Дождался курьера и так попал к тебе. Не беспокойся, доставщику я заплатил. Как же тебе не стыдно!

– Слушай, хватит стонать и причитать. Я потому и не отвечал на звонки – вы бы вместе с маменькой заклевали меня. Не желаю вас слушать! Моя жизнь, что хочу, то и делаю!

Габриэль схватил бутылку минералки и припал к горлышку.

– Отличная позиция! – похвалил друга Костя. – Совести у тебя нет! Подумаешь, с работы его уволили… Мы с твоей мамой умереть тебе не дадим, даже не надейся!

Константин сел и поставил на стол еще одну бутылку с минеральной водой.

– Спасибо! – гаркнул Габриэль.

– Не за что.

– А вот от водки зря отказался.

– Хватит уже, возьми себя в руки, – произнес Костя. – Пора уже выходить из сумрака. Заняться тебе нечем? Деньги по супермаркетам капают, и ладно? На тебе ответственность – сотни рабочих мест! Или это тебя совсем не заботит? – продолжал стыдить Константин.

– Я в порядке. И за моим бизнесом присматривают нужные люди, у которых все полномочия. Я им полностью доверяю. Главное для отдыха босса – правильно подобранная команда.

– Именно поэтому ты и этим людям по телефону не отвечаешь? – уточнил Костя.

– Вся Москва, что ли, одновременно хочет меня видеть и слышать? А может, человек на неделю в отпуск уехал? Что, нельзя? – Габриэль открыл вторую бутылку минералки и залпом выпил ее.

– Ага, в отпуск он уехал… В аут ты вылетел! Как будто кроме работы в милиции и нет ничего в жизни. Хочешь экстрима? Займись хоть чем-то! Прыгни с парашютом, в конце концов! – ругался Константин.

– Прыгал уже…

– Еще прыгни! Ну хорошо… Спустись под воду тогда, займись дайвингом.

– Занимался уже…

– Еще займись! Хочешь, полетим с тобой куда-нибудь? Например, на Красное море. Поплаваем там… – предложил друг.

– Посмотрим, – вяло ответил Габриэль.

– Хочешь, отправимся на сафари, сыграем в пейнтбол. Да что угодно! Жизнь не закончилась! Все равно рано или поздно ты бы ушел со своей работы. Ты уже столько сделал для людей, поэтому тебя так долго и держали в нарушение всех правил и норм. По судьбе, значит, хватит.

– Да что ты заладил одно и то же? Понял я уже все! Испортил мне каникулы. Первый раз в жизни расслабился, так нет, заявился, застыдил… Не бойся, соберусь. Я от смерти ушел, так что увольнение меня не сломает. Просто депресняк напал. А ты вместо того, чтобы прийти с пивом, ворвался с нотациями. – Габриэль зябко повел голыми плечами.

– Надо бы прибраться здесь, – оглянулся по сторонам Константин.

– Вызову службу уборки, – буркнул Габриэль, у которого на все был свой ответ и специальные люди.

– И прачечную заодно, – посоветовал Константин. – А я ведь к тебе зачем зашел…

– Как зачем? Меня разозлить, – напомнил ему Габриэль.

– Это было не главным в моей миссии. Я пришел рассказать про сказочный секс.

– Что? Ты серьезно?

– Забыл, что это такое? – засмеялся Костя. – Ладно, успокойся, шучу. Я про другое. Помнишь, мы были в клубе?

– Мы с тобой много раз бывали в разных клубах.

– Ну, в последний раз, я там еще обратил внимание на очень гибкую девочку, которая просто фантастические кульбиты показывала. Хрупкая брюнеточка, но все при ней!

– Да помню я. Ты даже вроде заказал ее по крейзи-меню и повез куда-то кататься.

– Ага, и укатал. – Костя захохотал. – Девочка немного поломалась, но пачка твердой валюты убедила ее в том, что она не зря поехала со мной. Утро мы встретили в гостиничном номере. Просто фантастика! Вот сколько баб у меня было, а такой не было. Мало того, оказалось, что она самая настоящая балерина, танцует на профессиональной сцене, в театре. Но развращенная особа, любит секс. Подрабатывает стриптизом и обслуживает богатых клиентов. И я с ней договорился о тебе! – ошарашил приятель.

– Обо мне? Ты с ума сошел!

– Неужели я тебя не заинтересовал? Ты же пользовался услугами проституток. А что, очень удобно – заплатил, и все ясно и понятно.

– С моей внешностью теперь только и остается, что ими пользоваться, – усмехнулся Габриэль. – Да и вообще все в этом мире продается!

– Ну, так бери и пользуйся. Говорю, на всю жизнь запомнишь. Деньги немалые, конечно, отдашь, но удовольствие получишь, – не унимался Костя.

– Ладно, договорились. Она со мной постоянно будет? – спросил Габриэль.

– Ты пугаешь меня… Депрессия уже переходит в психоз. Ну да, женщины ведь всегда сами вешались на тебя.

– Когда я бизнесмен в основном. И реже, когда я следователь. – Габриэль хмыкнул.

– Ты всех женщин готов обвинить в корысти после своей сумасшедшей жены, – ответил Костя. – Вот ведь вляпался по молодости!

– Я уже не думаю о ней.

– Может, и не думаешь, но осадочек-то остался. Короче, я тебе скину эсэмэску с адресом театра и временем, когда балерина будет тебя там ждать.

– Только не сегодня! – сразу же сказал Габриэль.

– Какое там сегодня… Ты на себя-то посмотри! С тебя денег в два раза больше возьмут – за моральный ущерб. Ты же неделю не брился, сидишь тут, как медведь в берлоге…

– Ну и как зовут твою балерину?

– А… а… – Константин вроде бы растерялся, начал даже заикаться.

– Что?

– Ее зовут… Вот черт, забыл! Да как-то не до имен нам было… – почесал затылок Константин под смешок друга.

– Казанова, твою мать!