Текст книги "Феникс – птица угорелая"

Татьяна Игоревна Луганцева
Феникс – птица угорелая

© Т.И. Луганцева, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Сухой закон для Диониса

Глава 1

Кто не был знаком с Яной Карловной Цветковой, тот многое потерял в жизни. Хотя ее подруга Ася Кудимова, адвокат по уголовным делам, считала по-другому. Она была уверена, что тот, кто не общался с Цветковой, сохранил не только душевное спокойствие, но и драгоценную жизнь. А все дело в том, что Яна вечно оказывалась в эпицентре каких-то происшествий – от нелепых до самых что ни на есть криминальных, и проходила как свидетельница уже по сотне уголовных дел. Правда, следователь по особо важным делам Виталий Николаевич Лебедев поначалу думал, что именно Цветкова – главная злоумышленница, которая каким-то непостижимым образом всякий раз выходит сухой из воды и получает от этого несказанное удовольствие. В чем однажды и имел смелость признаться Яне.

– Так я в твоих глазах просто маньячка какая-то! – удивилась Цветкова. – Но это же комплимент!

– Неужели? – ухмыльнулся Виталий Николаевич. – Я думал, что женщины любят, когда им говорят: «Какая ты, милочка, красивая, какая ты, душечка, добрая…»

– Сразу видно, что ты не знаешь толк в женщинах! – скептически посмотрела на него Яна, и Виталий Николаевич поежился под острым взглядом ее голубых глаз. – Если я одна все это организовала, провернула и против меня нет никаких доказательств, то каким же умом я должна обладать? Конечно, я считаю, что это комплимент.

Естественно, Виталий Николаевич думал про Цветкову так нехорошо только первое время, пока не познакомился с ней поближе. А когда узнал ее лучше, то понял, что Яна просто ходячее недоразумение, к которой, как мухи на мед, липнут все неприятности. Яна стала для следователя своеобразным проклятием, своего рода «черной меткой», и он решил, что должен до конца своих дней помогать ей, вытаскивая из разных передряг.

Следователю Лебедеву было сорок пять лет. Выглядел он не очень презентабельно – одежда неопрятная, пуговицы кое-где оторваны. Опытный взгляд сразу бы определил, что он мужчина бесхозный, то есть холостой. Когда-то давно, в ранней молодости, Виталий Николаевич был женат, но недолго, а потом словно завязал с этим делом. С Цветковой они были знакомы уже десять лет, и именно это обстоятельство, по мнению Аси, было главной причиной одиночества Виталия Николаевича долгие годы.

Однажды у Яны по поводу отношений с Виталием состоялся разговор с ее давней подругой Асей.

Яна пригласила подругу в кафе, и они заняли лучший столик у окна. Была ранняя весна, солнце заливало светом ярко-зеленую травку с вкраплениями желтых одуванчиков и кроны деревьев, протянувших тоненькие веточки к ласковым лучам.

– Как у тебя дела с Виталием? – поинтересовалась Ася, кивком поблагодарившая официанта, поставившего перед подругами кофе и мороженое.

– Какие у нас могут быть дела? – рассеянно ответила Яна, слизывая с ложечки холодное лакомство. – Он же занят постоянно.

– Между прочим, занят он делами, в которые ты его втягиваешь.

– Я? Ну ты это преувеличиваешь.

Ася пригубила ароматный кофе.

– Дура! Все эти годы он любит тебя!

Яна подняла на нее удивленные глаза.

– С чего ты взяла? С ума сошла, что ли? – Яна даже отодвинула креманку с разноцветными шариками.

– Это ты с ума сошла, если ничего не замечаешь, не чувствуешь! Мне кажется, сначала Лебедев и сам не осознавал своего чувства к тебе, а потом, думаю, смирился.

– С чем? – оторопела Яна.

– С тем обстоятельством, что ты никогда не ответишь ему взаимностью! Сама подумай – то за одного выскакиваешь замуж, то за другого, а сама при этом еще выглядываешь, не показался ли очередной рыцарь на белой лошадке на горизонте, – пояснила Ася.

Яна надула губы, отказываясь верить, что слова подруги о чувствах следователя могут быть правдой.

Она давно знала Виталия Николаевича и относилась к нему очень хорошо, но по-дружески. Как мужчину своей мечты Яна его и не рассматривала. Ей даже в голову такое не приходило, и Цветкова очень надеялась, что подруге это показалось. Иначе как теперь вести себя со следователем? Одно дело – друзья, и совсем другое – если ты понимаешь, что человек ждет от тебя чего-то большего, а ты не готова да и просто не можешь дать ему никаких чувств, кроме приятельских. Слишком разные они были с Виталием Николаевичем, слишком не подходили друг другу.

Яна была яркой, экстравагантной, непредсказуемой женщиной. Очень и очень необычной. Может потому, что родилась в не совсем обычной семье? Мать Яны много лет служила в театре юного зрителя, была ведущей актрисой, примой, а вот отец в том же театре был рабочим сцены, плотником. Более не подходящих друг другу людей сложно себе представить. К тому же Карл Цветков был запойным пьяницей, хотя мастером хорошим. По причине беспробудного пьянства из театра его после бесконечных проработок все-таки уволили, и он последние годы трудился на кладбище, сооружая гробы, по его собственному определению, как папа Карло. Там же он страшно и нелепо погиб: в сильный ливень, находясь «под мухой», поскользнулся на мокрой глине и свалился в свежевырытую могилу. Он не смог из нее выбраться, потерял сознание и захлебнулся.

Таким образом, детские годы Яны протекали между театральной сценой и кладбищем, и еще не известно, что оказало большее влияние на формирование ее личности.

На кладбище Яне не было страшно, она бегала и играла между могил, разглядывая искусственные цветы, венки с лентами и фотографии на памятниках. Яна всматривалась в лица умерших на керамических овалах и иногда даже разговаривала с ними. И только от детских могилок по спине Яны пробегал неприятный холодок. Она понимала, что когда умирают дети – это несправедливо, так не должно быть. Вот Яна в их же возрасте жива-здорова, а они молчат и тоскливо смотрят на нее с холодных могильных плит.

Много позже, когда у Яны закрутился бурный роман с чешским князем, тот искренне недоумевал:

– Только у вас в России к могильному памятнику прикрепляют фотографию покойного. Я не понимаю, зачем? Усопшие что, в гробу такие же, как на фотографии? Или они когда-то вернутся, и это для того, чтобы не забыли, как они выглядят? Бред какой-то! Для человека главное – память о покойном, а фотография на памятнике – это ужас.

– А у нас принято сидеть у могилки на скамеечке, поминать покойного и разговаривать с ним, – пояснила Яна.

– Везде у вас, русских, посиделки! – всплеснул руками чех.

Как ни странно, но бывать у мамы за кулисами было для Яны гораздо драматичнее. Впечатлительной девочке было странно, что воздушная принцесса из сказки в гримуборной превращалась в пожилую тетку, которая курила вонючие сигареты и грубо разговаривала по телефону, а Баба-Яга и вовсе оказывалась не очень трезвым мужиком, который, кряхтя, высвобождался из корсета и предъявлял совсем не сказочному миру объемный живот, а сняв лохматый парик – лысину. Сказочный принц, которого на сцене так любила принцесса, вдруг начинал нервно материться и просил у гримерши налить ему водочки. Видимо, именно тогда Яна и разочаровалась в принцах.

Да, определенно у отца на работе было намного спокойнее.

С личной жизнью у Яны тоже все складывалось не очень ладно. Она была замужем четыре раза. Как любила говорить сама Цветкова: первый брак был ошибкой юности, второй – ошибкой молодости и мог закончиться весьма плачевно. Дело в том, что второй муж Цветковой, узнав, что она стала наследницей крупного состояния, чуть не убил ее, но все обошлось. А вот последние два раза Яна выходила замуж за одного и того же человека – Ричарда Алисова, бизнесмена из Москвы. И этот факт красноречиво свидетельствовал, что эти отношения были совсем не простыми. От Ричарда Яна родила единственного сына.

Горячая любовь, кипящая бурными страстями, с шумными ссорами и не менее шумными примирениями длилась ровно до того момента, как Яна посмотрела в глаза молодому и красивому чешскому князю Карлу Штольбергу. Тогда Яна еще не знала, что в его жилах течет голубая кровь. Она просто поняла, что погибла окончательно и бесповоротно. Тщетно стараясь побороть это внезапно нахлынувшее на нее чувство, Яна, как честный человек, призналась в измене мужу. Они разошлись, но Ричард еще долго не отпускал ее из своего сердца. Все понимали, что для него эти отношения особо мучительны. Ася как-то даже мрачно пошутила: «Первый брак – это я подстрелила Ричарда, а второй – контрольный ему в голову».

Молодой князь Карл Штольберг никогда не был обременен узами брака, красивый как бог, богатый, он, ко всему прочему, обладал очень покладистым характером. Всю жизнь занимался благотворительностью. Конечно, они с Яной были очень разными, но их объединяла любовь. Казалось, ничто не может помешать их счастью. Но когда умер Штольберг-старший, Карл был вынужден заняться семейными делами как единственный наследник древнего рода. Он стал официальным лицом своей страны.

Карл сделал Яне предложение, и вот тут-то она и поняла, что наделала – снова вскружила голову хорошему парню и снова оказалось, что зря… Они не могли быть вместе. Яна категорически не хотела покидать не то что пределы России, но и Москвы. А национальное достояние Чехии, естественно, должно было проживать в Чехии и трудиться на благо своей родины. Кроме того, Яна не планировала снова становиться матерью, а Штольбергу нужен был наследник. Да и не представляла она себя в роли «придворной дамы». Светские мероприятия, деловые приемы, вечеринки и прочие мероприятия… Холодные отношения… А Яна была, пожалуй, последним человеком на земле, который мог бы вписаться хоть в какие-то рамки. Конечно, Ася возразила тогда Яне, что самое главное в жизни – это любовь и ради нее можно преодолеть все что угодно.

«Только не то, что я хочу оставить Карла без детей», – решила для себя Яна, потому что для нее, несмотря на все трудности в их отношениях, этот аргумент был самым главным.

– Я делаю лучше для Карла! – заявила она Асе.

– Только ты его забыла спросить, – ответила подруга.

Карл очень долго был один, потом у него появилась молоденькая невеста, но он все равно приехал в Россию и попросил Яну вернуться. Ее сердце, истекающее кровью, чуть было не дрогнуло, но тут она узнала, что невеста Штольберга беременна. Тогда Цветкова порвала с Карлом окончательно и бесповоротно. Он тоже попрощался с мечтой жить с любимой женщиной. Их пара словно воплотила в жизнь слова всем известной песни: «Все могут короли… но… жениться по любви не может ни один король…»

Со временем Яна узнала, что даже рождение наследника не спасло этот брак, но род Штольбергов продолжился, и это было самое главное.

Карл Штольберг хорошо знал Яну и больше не искал с ней встреч, прекрасно понимая, что этим ее унизит.

Периодически в жизни Цветковой случались какие-то романы, но все они рано или поздно заканчивались. Яна уходила, и уже ничто не могло ее вернуть. Жила она с домоправительницей Агриппиной Павловной, которая досталась ей от Ричарда. Просто когда они расходились, сын Вова был еще маленький, и Агриппина Павловна осталась с Яной, чтобы ей помогать. Сейчас Вова учился за границей, но Агриппина Павловна по-прежнему жила с Цветковой. Один раз Яна ей даже в сердцах сказала:

– Дорогая моя, Агриппина Павловна, ты же мне все уши прожужжала, какой Ричард святой и какая я «редиска», что бросила его ради заморского принца. И вот наконец-таки свершилось чудо, и он встретил святую женщину Людмилу и обрел с ней семейное счастье. К тому же у них родился ребенок. Так почему ты здесь? Почему не поможешь своему любимому Ричарду?

– Дура ты, Яна! – вздохнула Агриппина Павловна. – Куда я от тебя денусь? С тобой же жизнь шевелится! А с этой Людкой что? Не интересно мне с ней… Она же как рыба мороженая.

– Вот это поворот! Вот это откровение! – рассмеялась Яна. – Я рада, что ты со мной! Что бы я делала без твоих замечаний и колкостей?

– А без моих плюшек? И так кожа да кости! – согласилась Агриппина Павловна. – Нет, Яна… я тебя не брошу!

– Очень хорошо! Я только за! – Яна обняла и поцеловала весьма колоритную даму.

Говоря про «кожу да кости», Агриппина Павловна ничуть не покривила душой. Яна была высокая и действительно очень худая. И если говоря про кого-то, употребляют слово «телосложение», то в случае с Яной куда больше подошло бы слово «теловычитание». Длинные руки и ноги, узкие бедра и талия, белые, словно седые, волосы почти до талии. Глаза выразительные, голубые в пол-лица, небольшой нос и тонкие губы. Движения у Яны были резковатые, как у подростка, женственности в ней было маловато. Из одежды она предпочитала ровно все то, что предпочитали девицы легкого поведения, как всегда говорила ее подруга Ася. Короткие юбки, совершенно немыслимые аляпистые цвета, высоченные каблуки и обилие дорогих украшений составляли основной гардероб Цветковой. Золото, серебро, полудрагоценные и драгоценные камни висели на Яне килограммами. В ушах качались огромные серьги, на тонких запястьях лязгали браслеты. Яна даже как-то отметила:

– Всех нормальных детей по легенде приносит аист, а меня маме с папой, по всей видимости, подкинула стая сорок. Меня постоянно тянет на все блестящее!

Яна была владелицей не большой, но весьма прибыльной стоматологической клиники. Денег было не то чтобы очень много, но вполне достаточно на достойную жизнь. Кроме того, Ричард, несмотря на неудовольствие Яны, сына обеспечивал.

– Не хочешь, чтобы я помогал тебе, считай, что это Вове, – повторял он.

Так и жила Яна Карловна Цветкова: дом – работа, работа – дом, периодически впадая в депрессию. Подруга Ася даже шутила:

– Ты тонешь в депрессии, даже когда у тебя все нормально. Тебе явно не хватает экстрима и движения вокруг себя! А еще мужика тебе не хватает! Доразбрасывалась принцами, а теперь сидишь у разбитого корыта и локти кусаешь!

Глава 2

– Яна Карловна, к вам посетитель! – заглянула в кабинет директора секретарша Виктория.

– Ой, я сегодня уже закончила прием… Мне надо уйти пораньше.

– Я не пациент, – выглянул из-за плеча Вики мужчина. – Я по делу…

– Ой, Виталий Николаевич, проходите, пожалуйста!

– Чего это ты так официально?

– Это я с перепугу. Викуся, принеси нам кофейку, – попросила Яна.

– Сейчас сделаем. – Секретарша упорхнула, оценивающим взглядом окинув посетителя.

Виталий Николаевич посмотрел на свой помятый плащ и залоснившиеся джинсы, затем аккуратно, боясь нарушить царящий в кабинете порядок, уселся в кресло.

– Здесь стерильно, прямо как в операционной, – произнес он.

– Потому что милые, хорошие девушки все время убирают в кабинете доброй отзывчивой начальницы, – пояснила Яна. – Каким ветром к нам? Неужели все-таки зубы полечить?

– Нет, Яна, у меня хорошие зубы. Не дождешься!

– Это потому, что они у тебя вставные, товарищ майор! Ведь вас же учат ловить пули зубами!

Виталий Николаевич от удивления даже привстал с кресла.

– Да шучу я… шучу…

– Шутница… – Лебедев вытер пот со лба.

В это время в кабинет впорхнула Вика с подносом.

– Кофе, сахар, молоко, шоколадные конфеты, на любой вкус, угощайтесь, пожалуйста. Я могу помешать вам, – промурлыкала она.

– Чем помешать? – не понял Виталий Николаевич.

– Ложечкой, конечно! – кокетливо улыбнулась Вика.

– А… – покраснел следователь. – Нет, я сам.

– Как скажете. А вы не хотите снять плащ?

– Нет, а зачем? – поежился следователь.

– Возможно, он мешает…

– А я вам не мешаю? – искренне поинтересовалась Цветкова. – А то, может, я пойду?

– Нет, я к тебе! – Лебедев даже испугался, что Яна оставит его с Викторией наедине.

– Но если что… – напомнила секретарша, лаская майора полиции взглядом.

– Мы тебя позовем, – заверила ее Яна.

Вика, тяжело вздохнув, закрыла за собой дверь.

Виталий Николаевич посмотрел на Яну, словно извиняясь.

– Ты же знаешь, что я в вынужденном отпуске… – начал он.

– Конечно! Как такое забыть! – тряхнула конским хвостом Яна, вспоминая бессонную ночь в больнице, куда Виталий Николаевич поступил с огнестрельным и ножевым ранениями. Его прооперировали, потом он долго лежал в реанимации.

– Да ладно! Какое там ранение! – махнул майор рукой. – Так… вскользь прошло.

– Как же! – округлила глаза Цветкова. – Про тебя даже в новостях говорили. Русский Рембо! Сражался в одиночку с целой бандой!

– С тремя негодяями! – поправил Виталий Николаевич.

– Три человека против одного! – горячилась Цветкова. – Просто супермен! Откуда только что и взялось?! – Она окинула взглядом вроде как не очень мощную, совсем не атлетическую фигуру следователя. И ее взгляд очень отличался от взгляда, которым одаривала майора минутой ранее Виктория. – Нет! Главное, один бандит тебя ранил ножом, а ты продолжил драться! Второй выстрелил, но и это тебя не остановило, и ты его вырубил! Ты не Рембо! Ты – Терминатор!

– Яна, ты меня смущаешь…

– Как я за тебя переживала! Думала, неужели никто мне больше не скажет в трубку: «Цветкова, когда ты звонишь, у меня давление повышается и мороз по коже идет! Я ведь только гадости от тебя жду! Ну и что ты мне приготовила на этот раз?» Пуля-то у тебя вскользь прошла! Ребра только повредила, но это же боль какая! А вот нож задел легкое. Хорошо, что его удалось сохранить. Так ты почему опять заговорил об этом? У тебя какие-то осложнения? – испугалась Яна.

– Нет! Сколько можно уже лечиться? Сначала в больнице, потом в военном госпитале, да еще двадцать дней в санатории, – пожаловался майор.

– Так это же хорошо. – не согласилась Цветкова. – Со здоровьем не шутят!

– Да я опух от лечения! Извини, конечно, но у меня попа от уколов болит. Словно говорит: «Мне уже и витамины не в радость!»

Яна вытаращила на следователя глаза.

– Серьезно? Так и говорит? – задумалась она. – И давно ты разговариваешь со своей задницей? Ты не помнишь, вообще, у тебя часто травмы головы были? Кстати, пирожок хочешь? Меня Агриппина Павловна забрасывает пирогами словно снарядами и все жалуется, что не в коня корм. Но я не могу их поглощать с такой же скоростью, с которой она их печет!

– От пирожков Агриппины Павловны никогда не откажусь. Мне даже все равно, с какой они начинкой. Ее тесто – поэма! – потер руки Виталий Николаевич в предвкушении удовольствия.

Яна вынула из шкафа и положила на стол объемный пакет с пирожками.

– Вот, налетай! Продолговатые с ливером, круглые с вишней или клубникой, как повезет.

– Я прямо сейчас попробую, – не удержался следователь. – До дома терпеть не буду.

– Ешь на здоровье! – Яна пригубила кофе и закашлялась.

В кабинет без вызова вплыла Виктория, не отрывая взгляда от Лебедева. Казалось, еще немного, и она прожжет в следователе дыру. В облике секретарши произошли разительные перемены. Во-первых, на ее лице обозначились ярко-красные губы, словно две сочные пиявки, а вырез на блузке стал заметно глубже этак на две пуговицы сразу.

– Как вам кофеек? Может, добавку? Тортик? Я могу сгонять в магазин, – предложила Виктория, и ее рука легла на плечо Виталия Николаевича.

Тот вздрогнул.

– Господи, да что же вы такой напряженный? Хотите массаж?

– Нет, – подавился пирожком следователь, и Виктория принялась то ли стучать ему по спине, то ли гладить. – Мы не договорили, – сказал он, стараясь не смотреть на Викторию.

– Я у себя, если что, – правильно поняла его слова Виктория и не спеша удалилась, покачивая бедрами.

– Да… – протянула Цветкова, задумчиво глядя вслед секретарше, – вот так работаешь с человеком много лет бок о бок и даже не догадываешься о его скрытых желаниях. И похоже, что эти желания в ней пробудил ты – наш мачо.

– Честное слово, не хотел, – перекрестился пирожком следователь.

– Не знаю, не знаю, что ты там сделал с Викторией в приемной, – прищурилась Яна. – Ма-чо!

– Ты уже определись, кто я – Рембо, Терминатор или ма-чо? – передразнил ее Виталий Николаевич.

– Ты – супермужчина! – рассмеялась Яна. – Так что с твоим ранением?

– Да скорее не с ранением, а с затянувшимся отпуском. Я отупел от безделья, а начальник ни в какую – отдыхай еще месяц, и все!

– Так что ты от меня-то хочешь? – не понимала Яна. – Чтобы я тебя на этот месяц чем-то заняла? Впервые ты не ругаешься, что я во что-то ввязалась, а даже сожалеешь, что все тихо и спокойно? Ну, извини, в данный момент я не прохожу ни свидетелем, ни подозреваемой ни по одному делу. Криминальная невезуха отвернулась от меня, – вздохнула Яна, разворачивая обертку и отправляя шоколадный трюфель в рот.

– Я не это имел в виду, – сказал Виталий Николаевич. – Очень хорошо, что ты ни во что не вляпалась. Я сам нашел чем заняться.

– Это интересно, – облизала губы от шоколада Яна.

– Обратился ко мне один очень хороший знакомый с просьбой. Ты его не знаешь. Так вот, у него есть друг Иван Капустин, и он постоянно попадает в какие-то нелепые ситуации и передряги. Когда мне его так представляли, так я сразу же о тебе и подумал…

– Только не говори, что решил нас познакомить, если, следуя твоей нездоровой логике, мы так похожи, – сказала Яна.

– Я даже не думал ничего подобного! – честно признался Виталий. – Я совсем не об этом хотел сказать. Это очень богатый человек, уникальный в своем роде…

– В чем же его уникальность? – вполне искренне заинтересовалась Яна.

– Профессор. Лауреат всех известных и неизвестных премий. Член-корреспондент и… – бестолково стал объяснять следователь и взмахнул руками, словно хотел обнять всю Вселенную разом.

– Царь?! – ахнула Яна.

– Хватит юродствовать. Он, это… агроном, селекционер… Ну… в общем, очень умный.

– Кто бы сомневался? Все ботаники очень умные, – пожала плечами Яна.

– Ты не понимаешь. Этот человек – гений! Он лучший винодел в России! Лично исследует химический состав почвы, наличие вредителей, что-то там еще… Прошел сотни километров своими ноженьками по нашей необъятной родине в поисках земель, годных для выращивания виноградников. Обследовал не только почву, но и воздух, устанавливал приборы, улавливающие энергию Солнца на квадратный метр почвы… Короче, он один заменяет целую группу ученых и представляет собой целую лабораторию. Это человек, который к любой проблеме подходит комплексно и имеет потрясающий профессиональный опыт и научное чутье.

– Ну хорошо, ты меня убедил, что он гений. Дальше-то что? – не понимала Яна.

– Так вот, мой знакомый обратился ко мне, чтобы я поработал телохранителем у этого агронома. Мало того, что наконец-таки работа, так он еще и платит огромные деньги… Вернее, – Виталий Николаевич задумался, словно вспоминая что-то, – он их не просто платит, он ими сорит направо и налево. И они у него все не кончаются и не кончаются, да и не кончатся никогда! Такие отчисления идут со всего мира! Вот один из случаев… В Аргентине стали погибать королевские виноградники. Из собранного на них урожая получали элитные вина – на стол президенту страны и на экспорт. Чего только они ни делали, все было бесполезно. И вот за большие деньги вызвали Ивана Сергеевича Капустина. Так он на государственном уровне категорично заявил, что виноградники гибли в результате изменения климата, и единственное, что он смог сделать, так это сохранить несколько лоз и пересадить их в другое место. Перед этим он неделю колесил по стране и искал место с благоприятным климатом. В конечном итоге королевский сорт винограда был спасен!

– У меня уже голова болит, – нахмурилась Яна, – а еще я резко захотела выпить именно вина. Причем уже все равно – розового, или красного, или белого. Ты меня замучил рассказами о виноградниках и этом… винотье.

– Чего? – не понял Виталий Николаевич.

– Ну, если есть шоколатье, то я подумала, что есть и винотье, – ответила Цветкова.

– Давай лучше называть его виноделом. Так как-то привычнее, – не согласился с ней следователь.

– Бу-бу-бу! Так я пошла? – спросила Яна.

– Я уже заканчиваю. В последнее время Ивану Капустину несколько раз угрожали. Поэтому мой знакомый обратился ко мне с просьбой, чтобы я охранял Капустина.

– А что, правоохранительные органы, находящиеся не на больничном, не могут официально оберегать этого гения? – спросила Цветкова, косясь на часы.

– Иван Сергеевич такой жизнерадостный и несерьезный человек, что не обратил внимания на эти угрозы и не сохранил ни одну улику. Письма выбрасывал, послания стирал. А обмолвился об этом просто в разговоре с моим другом.

– Высшая степень безалаберности, – прокомментировала Яна. – Жизнерадостный, говоришь? Так он и умрет жизнерадостно…

– Типун тебе на язык! Для этого я с Иваном и буду находиться, чтобы его не убили.

– А почему ты здесь? – спросила Яна. – Может, в это время твоего винодела того… уже пришили?

– Типун тебе…

– Хватит мне уже типунов! – оборвала его Цветкова. – Сам, главное, рассказывает и меня же обрывает! Ты же телохранитель!

– Сейчас Иван находится дома, там ему вряд ли что угрожает, – пояснил Виталий Николаевич. – А вот предстоящая длительная поездка меня напрягает. В дороге с ним может случиться всё что угодно. И поэтому я обязательно буду сопровождать нашего ценного научного работника в путешествии.

– А что за путешествие? – подняла брови Яна.

– О, это очень интересное мероприятие! Дело в том, что каждая климатическая зона уникальна, поэтому и существует столько сортов вин, причем в каждом регионе оно получается свое, даже из одного и того же сорта винограда. Давным-давно, еще в царские времена, французские виноделы подарили нашему царю лозы своего уникального винограда. У нас, в Краснодарском крае, были найдены условия, по климатическим параметрам повторяющие место на юге Франции, где выращивали этот сорт винограда. Уникальный виноградник прижился, и в мире стало два места, где произрастал этот самый лучший, со слов французских виноделов, виноград. А потом у них случилась какая-то трагедия, я точно не знаю какая, и все виноградники погибли. Французы объявили национальной программой – возрождение своих уникальных виноградников. Тут-то они и вспомнили, что когда-то сделали шикарный подарок царю великой России, и обратились к России за помощью в восстановлении своего достояния.

– Бесплатно? – спросила Яна.

– Почему тебя это интересует? – удивился Виталий Николаевич.

– Я бы сорвала сейчас большой куш! Припомнила бы им войну двенадцатого года.

– А ты алчная, Цветкова! Я даже и не предполагал… Сорт этого винограда, кстати, называется «Наполеон».

– Вот именно! – еще больше окрепла в своих материальных помыслах Цветкова. – Как это звучит из их уст? – «Верните нам Наполеона! Он же наш!» Кто спорит? Вот ведь хитрецы! Они не смогли захватить нашу страну во главе с императором Наполеоном, так захватили наши земли сортом винограда «Наполеон»! Молодцы, ничего не скажешь. А теперь верните нам его назад…

– Яна, мы с Францией дружим, – напомнил следователь.

– Дружба у нас только какая-то односторонняя, – прищурилась Яна. – Как с нас взять что-то – так пожалуйста. А как нам «Мистрали» поставить, так нет, санкции. Извините, мы же в НАТО. Мы ваши навеки, но мы в НАТО. Интересные друзья!

– Ты еще и политизированная такая! – удивился Виталий.

– Я патриотка, – пояснила Яна.

– В общем, сумму сделки я не знаю, может, это будет подарок России Франции, но всем участникам этого мероприятия платить будут очень хорошо.

– Поздравляю! Когда уезжаешь? Надеюсь, тебе не придется своим телом в буквальном смысле закрывать этого члена-корреспондента. Я не хочу терять блат в правоохранительных органах.

– Понятно, я могу тебе еще пригодиться, – усмехнулся Виталий Николаевич. – Представляешь, на передачу лоз французской стороне приглашено очень много людей. Там будут и представители посольств двух стран, и знаменитые виноделы со всеми мира… Такой ви-ай-пи уровень.

– Странно это слышать от тебя, – скользнула Яна взглядом по мятому плащу Виталия Николаевича.

– Мне самому странно оказаться в таком обществе, – поежился он, стряхивая невидимую перхоть с плеч. – И у Ивана проблемы…

– Какие у Ивана проблемы? – удивилась Яна. – Ты говорил, что у него «всё в шоколаде».

– Ему по статусу необходимо прибыть на это мероприятие с супругой. Это не обязательное условие, конечно, но желательно. И что? И ничего! – развел руками Виталий. – Иван не женат. И вот тут я и подумал…

– Можешь больше не продолжать! – оборвала его Яна. – Сразу – нет! Ты с ума сошел, что ли?

– Яна, я тебя никогда ни о чем не просил!

– И с учетом того, что ты для меня сделал, я, естественно, не смогу отказать. Очень подло с твоей стороны напоминать об этом! – побагровела Цветкова.

– Яночка, ну послушай меня! – взмолился Виталий Николаевич.

– Ты никогда меня так не называл! Все Цветкова да Цветкова! Не пугай меня! Ты точно хорошо себя чувствуешь? Столько ранений… Они, наверное, не проходят даром.

– Еще скажи, что я стал старым и сентиментальным, – хмыкнул следователь. – Просто пойми, без тебя мы пропадем. Ты нам нужна!

– Нам? – переспросила Яна.

Но Лебедев будто не слышал ее, продолжая уговаривать:

– Во-первых, ты сама отдохнешь, там море, прекрасный климат… Ты когда отдыхала в последний раз? Вот именно, даже не помнишь! А тут совместишь приятное с полезным! Во-вторых, мне нужен твой совет, я никогда в таком обществе не вращался, мне с тобой будет спокойнее, – пояснил Виталий Николаевич.

– Давно ли ты стал таким щепетильным? И чтобы тебя так волновало общественное мнение? Сегодня для меня просто вечер откровений! – хлопнула в ладоши Яна, звякнув золотыми браслетами.

– По статусу Ивану положено прибыть с женой. Ты сыграешь ее роль! – невинно хлопал ресницами майор.

– А ты будешь нашим сыном? – уточнила Цветкова.

– Ну почему сыном? – смутился Виталий Николаевич. – Я друг семьи или этот…

– Кто?

– Тоже ученый из России…

– Точно! Профессор кафедры животноводства, – кивнула Цветкова. – С кем ты в основном по жизни имеешь дело? Правильно, с преступниками и негодяями, которые совершили преступление и затаились. Конечно! А кто захочет признаться в содеянном мерзком поступке? Кража… убийство… За это же в тюрьму. Никто не хочет ограничения своей физической свободы, даже если в мыслях они уже давно преступили все законы и свободы. А потом, хорошо грабить и насиловать обычных людей, лохов, так сказать… А тут тебя вырвут из этого благодатного общества и посадят к таким же волкам, где этих овец уже будет не найти. И вот тут на передний план выходят такие люди-герои, как ты! Кто должен найти этих преступников, которые часто неглупые люди, найти улики, доказывающие их преступление, и изолировать их? Ты – герой, Виталик! И как ты можешь стесняться какого-то «светского общества», находясь в этом дерьме, которое люди делают своими руками. И в то же время ты и есть истинный герой, дающий этим людям жировать в свое удовольствие. Иначе их давно бы обокрали, а то и лишили жизни! Поэтому ты должен ходить там с высоко поднятой головой и знать себе цену! – высказалась Цветкова.