Текст книги "Медведица"

– В городе все тихо. Как я поняла, баба та, у которой ты одежду и деньги стащила, шум не поднимала и в полицию не заявляла.

– Денис ей, видимо, все компенсировал.

– Будет без полиции тебя искать?

– Пока да, – кивнула я. – У него хватит ресурсов.

– Он кто у тебя? Бандит?

– Хуже, – поежилась я. – Он очень влиятельный бизнесмен.

– Ясно, из тех, что мнят себя господом богом, – усмехнулась Любаша.

– Или дьяволом.

– Э, нет, Таюша. Мразь он конченая, а не дьявол. – И после долгой паузы сказала: – Я однажды вот такому дьяволу размозжила башку.

Я удивленно уставилась на Любашу.

– Я ж сиделица. Семь лет чалилась на нарах.

– За… за что? – охрипшим голосом спросила я.

– За убийство. Вот такого же дьявола, как у тебя, прибила собственными руками. Бил он меня крепко. А потом и дочку, Марусю мою, начал поколачивать. Я сначала не знала. Она мне не говорила. При мне-то он ее не трогал. – Любаша затушила окурок и вытащила новую сигарету. – Ну а потом допился до того, что и при мне стал руку поднимать. – Она выпустила кольцо дыма. – Кончила я его, в общем. И знаешь, ни о чем не жалею. Вернуть бы все назад – поступила бы так же.

Мы молчали долго. Любаша окунулась в воспоминания, а я переваривала услышанное. Мне сложно было поверить, что над Любашей много лет измывался муж. Она была из тех женщин, которых побаивались мужчины. Такая и матом покроет, и в глаз вмажет. Будто прочитав мои мысли, Любаша сказала:

– Ты не смотри, что я такая. В молодости я совсем другая была. Маленькая, худенькая. Мухи не обижу. Ну а потом вышла замуж за урода этого. Долго терпела и вот не вытерпела, порешила. А тюрьма… Она кого хошь изменит. Но лучше тебе этого не знать.

Она слезла с подоконника и захлопнула окно.

– Не знаю, как ты в это дерьмо влипла, Тая, но понимаю, почему уйти не смогла сразу.

– Такие не отпускают, – прошептала я.

– Ничего, девочка, – вздохнула она. – Давай-ка с тобой билетик купим на ближайший поезд, и завтра я поеду по магазинам, куплю тебе в дорогу кое-чего.

– Да я не знаю даже, куда мне ехать.

– Есть одно место. Он тебя там не найдет, – пообещала Любаша.

Мне хотелось ей верить, но разве было на этой земле место, в котором он не сможет меня отыскать? Вряд ли. Но, может быть, у меня будет длительная передышка. Передышка, которая была мне необходима больше, чем воздух. А потом я побегу дальше…

– 5–

На своей старенькой «десятке» Любаша отвезла меня в Смоленск к поезду. Проводив до вагона, она вручила мне поясную сумку и сказала:

– Там мобильник и листок с адресом, а также деньги.

– Любаш…

– И не надо корчить из себя благородную и говорить, что деньги ты не возьмешь, – грозно сказала она. – Еще как возьмешь. Дом старый. Я там года два не была. Наверняка придется много чего отремонтировать. Денег тебе на первое время хватит, а дальше видно будет, что делать.

– Спасибо тебе, – со слезами на глазах проговорила я.

О чем-то переговорив с дородной проводницей и сунув ей в руку небольшой сверток, пока я стояла в сторонке, Любаша снова вернулась ко мне.

– Как ехать, помнишь? – спросила она.

– Да.

– Ну, если забыла, то я там все подробно написала, – кивнула она на сумку, которую прицепила мне на талию. – Если Степаныч перезвонит, я ему скажу, чтобы встретил тебя. А не встретит – сама доберешься. Ключи от дома у него же.

– Кто этот Степаныч?

– Мировой мужик. Если нужна будет помощь, любая, не бойся его просить. Ну, давай, с богом!

Мы крепко обнялись, а уже через пять минут поезд уносил меня прочь.

Любаша приобрела мне билет в СВ, выкупив сразу два места, чтобы никто ко мне не подсел ни в самом Смоленске, ни где-то по пути. Так было спокойнее.

В голове я еще раз прокрутила ее инструкции и на всякий случай заглянула в бумажку, где Любаша расписала, как добраться до ее «лежбища». От Смоленска я доеду до Лисок, и там мне нужно будет пересесть на поезд до Томска. Мы решили, что безопаснее будет покупать билет на месте, а не заранее в интернете. Здесь, в Смоленске, Любаша имела кое-какие связи, а потому меня без лишних вопросов посадили на поезд по билету, купленному на Любашино имя. Сделать то же самое на поезде до Томска не представлялось возможным. Там мне придется покупать билет на свой паспорт, а значит, лучше будет сделать это как можно ближе ко времени отправления поезда, чтобы не дать Денису шанса отследить. Не знаю, были ли у него такие ресурсы. Именно для того, чтобы отвлечь его внимание, на второй день после моего исчезновения из больницы Любаша купила еще один билет на поезд до Пензы, с пересадкой в Смоленске. Я надеялась, что если у него будет возможность узнать, покупала ли я билет на свой паспорт, то человек, увидев первый купленный билет, не будет проверять дальше и не заметит билета до Томска. А когда заметит, то будет уже поздно.

Одно я знала почти наверняка: Денис бросится искать меня в Москву. По крайней мере, первое время он будет перерывать столицу до основания. В Москве были кое-какие родственники, друзья. Куда может податься избитая, отчаявшаяся женщина с крошечной суммой на руках? Конечно, она будет искать хоть какой-то защиты у знакомых. Я знала, что он до сих пор считал меня наивной и глупой. Когда-то именно такой я была. Но я быстро учусь.

А еще я надеялась, что Денис будет растерян. При всем его снобизме, при всех его деньгах у него был один очень большой недостаток: он считал себя умнее всех вокруг. Тем более – умнее меня. Я надеялась, что, если он и сможет каким-то образом узнать, что я купила билет на поезд до Томска, то это случится не скоро. А если мне очень повезет, то этого не случится никогда. На такое, конечно, было глупо рассчитывать. Но что мне оставалось, кроме веры?

Был у меня еще один козырь. Я знала, что Денис не объявит о моем исчезновении и не поднимет на ноги полицию. Ведь тогда у журналистов будет шанс докопаться и узнать истинное лицо влиятельного бизнесмена Дениса Королева. Допустить этого он не мог.

Пойти к какому-нибудь журналисту самой и предать огласке все, что делал со мной Денис эти годы? Такая мысль приходила мне в голову, но я знала: этим я подпишу себе смертный приговор. Он ни перед чем не остановится. Поэтому оставалось только одно – сбежать, затаиться, спрятаться на краю света, там, куда не дотянутся его руки.

В такое место меня и уносил поезд. Я снова взглянула на инструкцию, оставленную Любашей.

Когда я окажусь в Томске, мне нужно будет сесть на автобус до небольшого городка Дивнореченска[1]1
  Некоторые названия в книге вымышленные.


[Закрыть], а оттуда найти способ добраться до деревни Усть-Манской. Любаша говорила, что раньше раз в сутки до Усть-Манской ходил автобус. Если мне повезет, я сяду на него, а если нет, придется ловить попутку.

И если до Томска у Дениса был шанс выследить меня, то потом – практически никакого, потому что оттуда я могла уехать в любом направлении, нигде не светя паспорт.

Я чувствовала, как сердце участило свой бег. Впервые за долгие годы я осознала, что если еще не на свободе, то на пути к ней.

Жизнь в небольшой сибирской деревушке меня не пугала. Мне было все равно, в какую дыру забиться, лишь бы знать, что меня в ней не найдут.

Как же все-таки мне повезло в ту ночь встретить Любашу, которая не побоялась мне помочь. А ведь могла просто отвезти в Смоленск, высадить без лишних вопросов и жить своей жизнью дальше.

Я провела в доме Любаши без малого пять дней, но успела понять: иногда чужой человек может быть гораздо ближе того, кто с тобой одной крови, того, кто тебя породил.

Заглянув в сумку, я обнаружила телефон, простенький, но с выходом в интернет. Любаша купила симку на свое имя, но предупредила меня, чтобы я не «шарилась» по соцсетям и не светилась. Лишнее. У меня давно не было аккаунтов в социальных сетях. Как и собственного мобильника. Как и интернета.

Из сумки я вытащила увесистый конверт. Открыв его и пересчитав купюры, я ахнула.

«Не боись, не последнее отдаю. Мне есть на что жить. Да и дочка поможет, если надо будет», – вспоминала я слова Любаши.

Помимо всего прочего, Любаша собрала мне целую сумку вещей: комплекты нижнего белья, штаны и джинсы, свитера, футболки, ботинки и даже добротную парку.

«В Сибири, конечно, в этом холодно будет, но на осень пойдет, а там что-нибудь купишь», – говорила Любаша.

Вдруг в дверь купе требовательно постучали. Сердце тут же ухнуло в пятки.

– Откройте! – раздался резкий мужской голос.

Замерев от ужаса, я смотрела на запертую дверь и не могла пошевелиться.

– Открывайте же!

Что мне делать? Не просижу же я взаперти до конца поездки? В окно не выпрыгну. А тот, кто стоял в коридоре, по-прежнему настойчиво долбил в дверь.

Попытавшись успокоить нервы и набрав полную грудь воздуха, я медленно выдохнула и откатила в сторону дверь купе. На пороге стоял высокий грузный мужчина лет пятидесяти.

– Уснула, что ли, или пьяная? Тетеря! Долблю-долблю! – Он отодвинул меня в сторону и протиснулся в купе. Меня обдало резким запахом пота.

– Что здесь происходит? – раздался голос поспешившей к нам проводницы.

– Заперлась вот, ездят тут всякие. – Мужчина бросил на меня презрительный взгляд.

– Но…

Я хотела было возразить, сказать, что купе полностью выкуплено на мое имя, но вовремя прикусила язык. Сейчас начнут сверять билеты, паспорт и увидят, что билет-то куплен на Любашу, а меня тут вообще быть не должно.

Меня выручила проводница, та самая, которой Любаша отдавала какой-то сверток.

– А вы чего в чужое купе лезете? – рявкнула она.

– Это мое, – возразил мужчина.

– Билетик предъявите.

– Вот, пожалуйста! – Он помахал билетом перед лицом проводницы.

Та прищурилась, вглядываясь в информацию на билете.

– У вас первый вагон! А это двенадцатый. – Она сунула ему билет в руку.

– Как это двенадцатый? – с вызовом спросил мужчина, не желая сдаваться.

– Вот так это. Нумерация с хвоста поезда, – отрезала проводница. – Освобождайте купе и отправляйтесь в первый вагон.

– Это что же, я зря через всю платформу бежал? – раздосадованно сказал мужчина.

– Выходит, что зря. Следующий раз опаздывать не будете! – И кивая на дверь, поторопила: – Давайте-давайте. На выход.

Проводница вытолкала мужчину из купе, извинилась и спросила, буду ли я обедать в вагоне-ресторане.

– Спасибо, ничего не нужно. Я буду спать.

– Тогда принесу вам постельное.

Она вышла, а я снова заперла дверь. Я еще долго не могла успокоить сердцебиение. От мысли, что в купе ломился Денис или кто-то из его людей, сердце взбесилось и билось где-то в горле. Я чувствовала, что меня вот-вот стошнит. Вытащив из сумки бутылку газировки, я сделала несколько больших глотков.

Вскоре вернулась проводница с комплектом постельного белья, одеялом и кружкой горячего чая.

– Вот, – протянула она мне плитку шоколада. – В дороге чай с шоколадом – самое то.

Я поблагодарила и снова закрыла дверь на замок.

Забравшись с ногами на сиденье, я прихлебывала обжигающий чай и ела шоколад. Колеса поезда мерно стучали по рельсам, издавая характерный звук, который я помнила еще с детства. Как давно, оказывается, я не ездила на поездах.

За окном сгущались сумерки, проплывали поля и леса. Мои мысли унеслись в прошлое, к тому дню, который стал для меня точкой невозврата и с которого все началось…

– 6–

– Осторожнее! – только и успела услышать я крик рядом с собой.

В тот же момент кто-то сильно меня толкнул, и я отлетела в сторону. За спиной раздался звук удара, за которым послышались вопли. Через мгновение все вокруг смешалось: сыпалось стекло, кричали люди, раздавался плач.

Тетради с конспектами, которые я по привычке носила в руках, разлетелись по траве. Я чуть не упала, но крепкие руки удержали меня.

– С вами все в порядке?

Я обернулась и увидела человека, который придерживал меня за локоть. Он был высок и красив, одет в стильный дорогой костюм. На меня внимательно смотрели карие глаза. Тут же за его спиной я увидела, во что превратилась остановка, на которой я ждала автобуса: месиво из стекла и металла, обагренное кровью.

В то утро погибли три человека и четверо получили травмы. Я чудом осталась невредима. Моим спасителем стал Денис Королев, довольно молодой и весьма преуспевающий бизнесмен. Он как раз подходил к дороге, чтобы сесть в ожидающий его автомобиль, когда заметил, что к остановке на полной скорости несется Tesla. Мне повезло, что я стояла чуть в стороне, а Денису хватило скорости и силы, чтобы за доли секунды схватить меня и оттащить подальше.

– Спасибо, – шокированно прошептала я.

– Вы точно не поранились? – он стряхнул со своего рукава осколки, которые долетели до нас от лопнувшего на остановке стекла.

– Со мной все в порядке.

К остановке уже устремилась машина «Скорой помощи». Неподалеку слышался вой сирены полицейского автомобиля.

– Тогда давайте уйдем отсюда на более безопасное расстояние, – предложил мой спаситель.

Он взял меня под руку и повел к своему автомобилю, рядом с которым стоял водитель в темном костюме и солнцезащитных очках.

– Мои конспекты! – опомнилась я и бросилась назад. Опустившись на корточки, начала собирать тетради: – Господи, я же на экзамен опоздаю.

– Я вас подвезу, не беспокойтесь, – пообещал мужчина.

Вскоре его черный Mercedes мчал нас прочь от места аварии. Уже позже я подумала, что, может быть, стоило остаться: вдруг наши показания понадобились бы инспекторам ГИБДД для выяснения деталей аварии. Однако Денис убедил меня, что там и без нас присутствовало достаточно свидетелей.

Его водитель подвез меня к центральному входу в университет, у которого столпились мои одногруппники в ожидании начала экзамена. Денис вручил мне свою визитку, и я, поблагодарив его, вышла из машины. Я все еще пребывала в шоке и даже не отреагировала на завистливые удивленные взгляды девчонок и заинтересованные – парней.

Экзамен сдавать мне не пришлось – получила автоматом. Вернувшись домой, я сразу прошмыгнула в свою комнату, чтобы не сталкиваться с матерью. Но она сама заглянула ко мне. Мать была в короткой красной юбке и футболке с неприлично глубоким вырезом. Пережженные осветлителем волосы напоминали паклю. На губах коммунистическим флагом алела помада.

– Вернулась? – севшим от бесконечного курения голосом проговорила она.

– Да, – кивнула я.

– Пожрать сама себе приготовишь, у меня дела.

– Хорошо, – не поворачиваясь к ней, снова кивнула я.

– Хорошо-хорошо! Все у тебя хорошо! Никаких, бл***дь, проблем.

Она вышла, а я облегченно вздохнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Раз мать прихорошилась, значит, ушла на очередное «свидание». Это было хорошо: ее не будет до утра, а может, и весь следующий день. Лучше бы не появлялась до понедельника. Я хоть успею подготовиться к госэкзамену. Четвертый год обучения в аграрном университете подошел к концу. Совсем скоро я смогу полноценно работать, а не довольствоваться нестабильными подработками.

Работа – равно свобода. Свобода от матери, ее вечного недовольства, пьяных вечеринок, сменяющих один другого сожителей.

Хорошо, что сегодня она ушла. Гораздо хуже, если бы ее очередной «возлюбленный» пришел к нам. Укрыться от их «веселья» за тонкими стенами комнаты было сложно. Мать мою учебу не воспринимала всерьез.

– Ну и кем ты будешь? Садоводом? Еще более глупую профессию выбрать не могла? – саркастично усмехалась она. – В проститутки иди – больше заработаешь с твоей-то внешностью. Говорят, эскортницы деньги лопатой гребут. Я б и сама подалась, да только старовата уже, – недобро смеялась она.

В такие моменты я предпочитала молчать, потому что стоило сказать слово – и мать начинала орать так, что слышал весь дом. Чуть-чуть. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

Перед сном я залезла в интернет и увидела в новостях заметку о сегодняшней аварии. По словам журналиста, в остановку врезалась какая-то пьяная девица из числа золотой молодежи. Против нее возбудили уголовное дело, но все мы знаем, как легко родители таких деток отмазывают их от длани правосудия.

Рядом с компьютерной мышкой лежала визитная карточка. Я взяла ее в руки. Денис Королев – так звали моего спасителя. Я вспомнила его внимательный обеспокоенный взгляд. Вспомнила, как крепко его рука сжимала мой локоть. Красивый мужчина. Властный. Обеспеченный. Вон в каком костюме он был. Это тебе не ширпотреб из сетевого магазина. Вышколенный водитель. Сверкающий чистотой автомобиль.

На визитке значился его рабочий телефон, а ниже от руки был приписан номер мобильного. Зачем он оставил мне эту визитку? Звонить ему я точно не буду. Этот мужчина совсем из другого мира: преуспевающий бизнесмен; к тому же намного старше меня, простой двадцатидвухлетней студентки. Его наверняка окружали десятки красавиц. Что у нас могло быть общего? Я была ему безмерно благодарна за спасение, но спасибо я уже сказала. Вряд ли он завтра вообще вспомнит обо мне.

Я скомкала визитку и выбросила ее в мусорное ведро. Легла спать. Перед глазами снова возник образ моего спасителя. О чем ты думаешь, Тая! У тебя скоро госы – вот на что нужно направить все помыслы. После получения диплома меня ждала новая жизнь.

«А ведь она могла сегодня закончиться там, на остановке», – промелькнула неожиданная мысль.

В тот день я и не подозревала, что именно тогда моя жизнь действительно закончилась. Впереди меня ждал ад. Я не знала, что позже почти ежедневно буду жалеть о том, что пьяная мажорка не наехала на меня и не оборвала мою никчемную жизнь.

– 7–

Когда спустя четверо с лишним суток я добралась до Дивнореченска, мне пришло сообщение от Любаши, что ее «мировой мужик» Степаныч ушел в тайгу, а потому встретить меня не сможет, но должен вернуться в деревню аккурат к моему приезду. Что ж, до Усть-Манской мне придется добираться самой.

Мне повезло. Когда я наконец нашла небольшую автостанцию, от которой изредка шли автобусы в нужную мне деревеньку, до отправления оставался еще час. Опоздай я – и пришлось бы добираться на попутке.

Купив стаканчик кофе в автомате, я уселась снаружи небольшого здания автовокзала. Было холодно. Недавно прошел дождь, и небо по-прежнему хмурилось низко опустившимися свинцовыми тучами. Тем не менее я предпочла остаться на улице, а не забиваться в хоть и теплый, но совершенно небезопасный зал ожидания. Мне нужно было видеть, кто сюда направляется, и в случае чего – сбежать. Внутри крохотного помещения, из которого был только один выход, я бы была словно в клетке.

До Лисок я доехала спокойно, позволив себе выспаться и не дергаться от каждого шороха, но стоило мне купить билет до Томска, покой словно покинул меня. Я ждала, что вот сейчас в вокзал влетит Денис, выдернет меня из толпы и увезет прочь, и тогда мне не будет пощады. Я оглядывалась на перроне, пока ждала посадки. Когда я увидела, что со стороны вокзала приближаются трое мужчин в деловых костюмах, вокруг которых толпа расходится волнами, уступая им дорогу, я так испугалась, что готова была прыгнуть на пути и под поездом проползти на другую сторону, чтобы бежать, бежать без оглядки. Однако меня сковал животный страх. Я будто вросла ногами в землю и не могла сдвинуться с места, наблюдая, как эта троица направляется в мою сторону.

А еще через минуту они прошли мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Среди них не было Дениса или кого-то из его охранников.

Меня бил нервный озноб. Даже когда проводница проверила мой билет и впустила в вагон, страх не отпустил. И не отпускал всю дорогу.

Мне досталось место в купе, где помимо меня ехало еще три человека: пожилая пара и их взрослая дочь. Я забралась на верхнюю полку и молча лежала, делая вид, что сплю. Мои попутчики долго разговаривали, нудно обсуждая какую-то Машку и ее отпрысков. В какой-то момент я действительно задремала под их монотонный говор.

В Уфе они вышли, а на их место сели две женщины. Эти тоже были словоохотливы и даже пытались разговорить меня. Дохлый номер. Я была не в том состоянии, чтобы поддерживать беседу с кем бы то ни было.

От каждого шороха, звуков голосов, доносившихся из коридора, шума открываемых и закрываемых дверей соседних купе я дергалась. Нервы напрягались до предела.

Почти трое суток я ехала до Томска и все это время не позволяла себе ни на минуту расслабиться (особенно когда поезд делал длительные остановки в больших городах). Конечно, даже если бы Денис уже узнал, что я взяла билет именно на этот поезд, было глупо предполагать, что он сможет перехватить меня в Самаре или Челябинске. Даже если он закажет частный рейс до одного из больших городов, вряд ли он успеет состыковать все детали. Если уж и бояться встречи с ним, то в Томске. Однако никакие рациональные мысли не позволяли мне хотя бы чуть-чуть успокоиться. Я боялась, боялась бесконечно.

И только в Томске, когда я сошла с поезда и поняла, что меня не встречает здесь ни Денис, ни его прихвостни, а лишь серое безрадостное небо, от сердца чуть-чуть отлегло.

Билет до Дивнореченска можно было купить без паспорта, и когда автобус, глухо ухнув, а потом раскатисто зарычав, отправился в путь, я позволила себе вздохнуть свободно. Теперь меня не найти. Из Томска каждый день уходили сотни автобусов. Я могла уехать куда угодно. Ему не найти меня так быстро.

Мне везло. Все эти дни везло. И это пугало. Даже с автобусом до Усть-Манской повезло: в него набилось много народа – большинство знало друг друга, но на меня никто не обращал особого внимания. Мне было страшно, что кто-нибудь начнет спрашивать, кто я да зачем еду в их деревню. Я зря боялась: никому не было до меня дела. Окончательно вымотавшись, я уснула и проспала те четыре часа, что отделяли меня от конечной цели моего путешествия.

Проснулась я, когда почувствовала легкий удар. В ужасе распахнув глаза, я облегченно выдохнула: это один из пассажиров, проходя мимо моего сиденья, нечаянно задел плечо увесистой сумкой. Я с трудом сдержала стон. Боль эхом отдалась в ребрах и каждой мышце тела. Если мое лицо почти полностью зажило, то синяки на груди и спине все еще давали о себе знать, как и боль в пояснице и в ребрах. Ничего. Все заживет. Лишь бы добраться до Любашиного «лежбища».

Я вышла из автобуса у выкрашенного в зеленый цвет, оштукатуренного одноэтажного здания, надпись над дверью которого гласила: «Д. Усть-Манская. Вокзал».

Опустив сумку на землю, я заглянула в записку Любаши, чтобы еще раз сверить адрес. В этом не было особой нужды: я помнила его наизусть, как и инструкции Любаши.

Деревня раскинулась у широкой реки Маны, по обе ее стороны. Как я поняла, мне нужно было на ту, другую. Там, среди густой поросли деревьев, виднелись крыши домов, выстроившихся одной улицей в длинный ряд. Мне нужно было уйти дальше, до самого конца. Дом Любаши стоял на отшибе и прятался от других в том месте, где река огибала каменный утес. Но сначала нужно будет найти дом Степаныча, чтобы взять у него пресловутый ключ. По словам Любаши, Степаныч жил особняком, вдали от деревни, и его жилье находилось еще дальше, чем дом Любаши.

– Простите, – остановила я какого-то дедка, вышедшего из здания с табличкой «Почта России». – Скажите, а Заречная улица – это та, что на том берегу?

– Она самая, – кивнул дед.

– А как добраться туда?

Он осмотрел меня с ног до головы заинтересованным взглядом и сказал:

– Вот тут обогнешь дома и увидишь мост. По нему и перейдешь.

– Спасибо, – поблагодарила я и, не без труда подхватив сумку, сделала шаг в сторону.

– А ты чья будешь-то? – окликнул меня дед.

Очевидно, мою принадлежность к «не местным» дед определил сразу.

– Я в гости к родственникам, – бросила я и поспешила подальше от любопытного деда.

Мне не нужно было, чтобы о моем приезде прознала вся деревня. Конечно, они узнают, но пусть какое-то время на меня никто не обращает внимания.

Мост показался сразу за поворотом. Он был довольно широкий, чтобы могли разъехаться две машины, и, судя по всему, совершенно новый. Внизу протекала быстрая не очень широкая река, уносящая свои воды в Енисей.

Преодолев мост, я нашла номер близстоящего дома и двинулась в нужную мне сторону. Домики были в основном старенькие, но добротно сложенные. Виднелось и несколько двухэтажных, построенных из современных материалов. Видимо, даже в этих краях были свои богачи.

Не доходя до поворота, за которым, как я знала, должен был прятаться домик Любаши, я свернула на тропинку, убегающую в лес. Подруга говорила, что если пройти по ней до конца, то я выйду к тому самому Степанычу. Правда, Любаша не предупредила, что идти мне придется довольно долго. Дорожка хоть и была отчетливо видна, но, пройдя чуть дальше, я поняла, что не так часто по ней кто-то хаживал. Когда она сузилась, а количество опавших листьев прибавилось, я испугалась, решив, что где-то проглядела поворот. Неужели я заблудилась? Сквозь ветви деревьев, еще густо покрытых листвой, было ничего не разглядеть.

Однако, когда я уже вконец испугалась и собралась повернуть назад, впереди послышался близкий лай собаки. Двух собак. Нет, трех.

Пройдя еще пару метров, я заметила мелькнувшее за деревьями строение, а выйдя на поляну, удивленно раскрыла рот. Дом вынырнул из леса неожиданно, но при этом полностью сливался с ним. Он представлял собой не деревенский сруб, который я ожидала увидеть, а современное шале, органично вписавшееся в окружающий ландшафт. Дерево, стекло, черепица покатой крыши, камень мощеного двора будто являлись продолжением скал и тайги, которые царствовали в округе.

На деревянной террасе дома сидел огромный пес и злобно рычал. На меня. Откуда-то из-за дома доносился лай еще двух псов.

– Волк, молчать! – раздался строгий низкий голос, от звука которого у меня сердце бухнулось куда-то в желудок.

Дверь распахнулась, и на порог вышел мужчина. Высокий. Огромный. Почти голый.

– 8–

Пес, услышав голос хозяина, успокоился: перестал рычать и радостно завилял хвостом. Я же в страхе попятилась, отступив в тень деревьев. Колючая ветка елки ударила по лицу. Из-за дома все еще доносился собачий лай.

– Леся, Дикий, молчать! – крикнул мужчина.

Тут же настала тишина.

Хозяин дома стоял на крыльце в одних трусах. Прежде чем потупить взор, я успела заметить, что всю его правую руку, от самых пальцев, покрывала татуировка. Она тянулась вверх на плечо и переходила на грудь. Рисунок я не рассмотрела – было не до этого. Потому что человек этот выглядел грозно, хоть и был без одежды. Виду бугристых мышц рук, груди и пресса позавидовал бы любой любитель спортзала, такие формы наверняка вызывали немало восхищенных взглядов у женщин. Меня же испугал и громадный рост, и широкий разворот плеч, и заросшее густой бородой лицо, с которого на меня смотрели пытливые глаза.

– Заблудилась? – спросил он.

– Да, кажется. – Я сделала еще несколько шагов назад, совершенно забыв, что шла сюда за ключом от дома Любаши.

Развернувшись, я уже собралась ломануться через лес, не видя перед собой тропинки, но голос мужчины заставил меня замереть.

– Ты Тая?

Почему-то собственное имя на его устах прозвучало для меня приговором и испугало больше, чем весь его устрашающий вид. Первая мелькнувшая в голове мысль – Денис нашел меня, и сейчас этот огромный мужчина схватит меня, запихнет в багажник машины, или еще куда, и отвезет к мужу. Только через несколько секунд я сообразила, что муж здесь ни при чем. Это Любаша предупредила его, что я приду. Выходило, что он и есть Степаныч?

Я удивленно обернулась, а он кивнул на открытую дверь дома.

– Ты не бойся собак, они не тронут. Заходи, а я пойду оденусь.

Он исчез внутри дома, а я еще минуту стояла в нерешительности, полускрытая деревьями. Он, видимо, подумал, что меня испугали псы. Нет, не их я боялась. Наконец поборов иррациональный страх, я сделала несколько шагов к террасе, поглядывая на собаку. Пес, которого хозяин назвал Волком, потерял ко мне всякий интерес и убежал за дом, решив, что в компании двух других собак ему будет гораздо веселее, чем в моей.

Я так и осталась стоять снаружи, не рискнув войти. Стало совсем холодно. Ветер шелестел в кронах, сбивая с ветвей пожелтевшую листву. Вокруг дома и вдоль той тропинки, которая меня сюда привела, в изобилии росли березы и ольха вперемешку с лиственницей; однако дальше, за домом, их почти не было видно: там царствовали сосны, ели и кедры.

На пороге снова показался хозяин. Теперь на нем были черные спортивные штаны и черный свитер. Он успел надеть и обувь. Видимо, из-за того, что он натягивал свитер через голову, густые темные волосы разлохматились, придавая ему дикий вид.

– Проходи в дом, – снова пригласил он.

А я не могла заставить себя сдвинуться с места. Дом – это клетка. Я не знала ни этого человека, ни его жилья. Что, если он запрет дверь? Тогда все пути к отступлению будут отрезаны. Я сделала глубокий вдох, понимая, как глупы мои размышления. Я и так в ловушке. Дом настолько далеко от деревни, что, даже если я буду орать во все горло, меня никто не услышит, а мужчина успеет сделать со мной все что угодно.

– Вы Степаныч?

Мой собственный голос показался мне чужим. Только глухой не расслышал бы в нем панические нотки.

– Степан, – кивнул он. – Друзья зовут Степанычем.

– Дайте мне ключи от Любашиного дома, – попросила я. – Она сказала, что предупредила вас.

– Предупредила. – Темные глаза Степаныча, или Степана, смотрели на меня изучающе и серьезно.

Вдруг в воцарившейся тишине разнесся странный свист, и от неожиданности я вздрогнула.

– Чайник закипел. Давай я напою тебя чаем, а потом отвезу и покажу дом.

У меня была тысяча причин не заходить в дом к этому чужаку, не пить с ним чай, не разговаривать, но все они застряли у меня в горле, а потому я последовала за Степаном и переступила порог.

Я осторожно прикрыла за собой дверь, но не стала ее захлопывать. В доме пахло кедром, а воздух оказался таким теплым, что я тут же почувствовала, насколько замерзла, пока шла сюда.

Вслед за хозяином я прошла в кухню. Здесь было по-современному уютно. Окно-купе выходило на террасу, почти такую же, что и с другой стороны дома, только шире и просторнее.

– Садись за стол, – не оборачиваясь, сказал Степан. – Голодная?

– Нет, спасибо.

– Ну да, конечно. – В его голосе слышалась ирония.

Он заваривал чай и нарезал хлеб, кажется, действительно решив меня накормить. Я все еще с опаской смотрела на широкую спину. Настоящий сибиряк. Про таких говорят – косая сажень в плечах. Огромный. Опасный. Но не настолько, как он. Разве может быть кто-то страшнее его?

Степан поставил передо мной большую кружку чая, взял вторую себе, а на середину стола водрузил две тарелки с нарезанным белым хлебом и колбасой. Рот тут же наполнился слюной, и я поняла, что не ела уже почти сутки. Последний раз я перекусила пачкой чипсов еще в поезде на пути к Томску. Тогда мне было не до еды – меня съедал страх. Однако теперь я почувствовала, что голодна, и, словно в подтверждение этому, мой желудок призывно заурчал.