Текст книги "Культурный разговор: эссе, заметки и беседы"

Последнее танго интеллигента
О фильме «Географ глобус пропил»

Неимущий, сильно пьющий, с печатью несчастья и отверженности на небритом лице, Служкин этот в первоклассном исполнении Константина Хабенского – настоящий герой-агент, работающий «под прикрытием». Алкоголем, прибаутками и внебрачными связями он скрывает свою нравственную чистоту и душевное благородство, в которые без этой маскировки просто бы никто не поверил. Заявившись в школу преподавать географию, Служкин остается добрым, внимательным и необычайно правдивым человеком – и тупая агрессивная масса 10 «А» класса начинает смутно тревожиться.

Сильно ли изменились ученики со времен, скажем, картины «Доживем до понедельника», когда их вразумляли идеальные учителя в исполнении Тихонова и Печерниковой? Да, изменения колоссальные. Учащаяся масса в прямом и переносном смысле «потеряла форму». Непрочная, уже чисто игровая условность (одни встают в позу учителя, другие еле-еле выдерживают роль учеников) лишь слегка сдерживает атаку толпы на сам принцип обучения, воспитания, расщепления массы на индивидуальности. Перед нашим героем сидит, ощерившись, стая злобных или – в лучшем случае – равнодушных зверей, которых ничем не проймешь и не приручишь – ни профессионализмом, ни строгостью, ни любовью, ничем вообще.

Служкин – интеллигент, загнанный временем в угол, да что там в угол – сваленный в мусорный бак. С усмешкой он рассуждает о том, что на свою зарплату учителя, перестав пить, курить и есть, сможет купить отечественную иномарку через 150 лет работы. Но перед толпой зверенышей он гордо остается самим собой, честным и правдивым человеком. И это уникальное отсутствие лжи завораживает толпу. Сквозь «прикид» пьяницы, бабника и пофигиста просвечивает умное и порядочное лицо – и этот истинный свет всерьез беспокоит массу. Он не нужен, непонятен, но крайне привлекателен.

Наш географ в конце концов преподает группе своих учеников настоящий урок географии по принципу «хочешь убедиться, что земля поката, – сядь на собственные ягодицы и катись». Он ведет их в поход, где они сплавляются по быстрой реке на катамаране и видят сверхъестественной красоты панорамы Пермского края (оператор – Владимир Башта). Во всю силу вступает столь важная для автора романа Алексея Иванова тема Земли, заброшенной и властно требующей не разбойничьего, а религиозного к себе отношения. Служкин удерживается от того, чтобы взять как легкую добычу влюбленную в него ученицу, снова доказывая свою порядочность, задрапированную безобразным пьянством. Но уже расщепленная на личности звериная масса мстит нашему географу – смонтировав ролик, где он в «неподобающем для учителя виде», и, несомненно, самодовольно выставив этот ролик на ю-тьюбе. Ведь нынешние гаденыши не просто делают мерзости – они их гордо выставляют на всеобщее обозрение.

Лучший учитель, а точнее, человек, подобного которому они не встретят более никогда, уволен из школы. Тупыми и пустыми взглядами, в которых чуть теплится смутное чувство вины, провожает 10 «А» своего Географа, ведущего дочурку из детского сада домой. Дома Служкин будет читать ей Пушкина и не обращать внимания на вопли жены о том, что он – безнадежный лузер.

Конечно, он лузер, но виноват ли наш герой в том, что полное отсутствие совести в этом времени – залог преуспеяния? И если он устанет и выбьется из сил, оплеванный и обруганный, кто будет читать детям Пушкина, кто отправится в школу к звериной массе пробиваться к их неразвитым мозгам и зачаточным душам?

Да никто. Это, можно сказать, последнее танго интеллигента. Ему под сорок, он еще хватанул какой-никакой культуры, а дальше – всё, тишина… Или все-таки «и свет во тьме светит, и тьма не объяла его»?

Александр Велединский (сериал «Закон», картины «Русское», «Живой») снял легкий, смешной, умный, обаятельный фильм вполне в современной манере, да только никакие технологии не вылезают и не настаивают на себе. Ему важно «что», а не «как». Превосходно исполнены все роли второго плана (особо отмечу Анну Уколову в роли бесшабашной Ветки, Агриппину Стеклову – завуча и Александра Робака в образе жлоба Будкина). А претензии клуба любителей Алексея Иванова к тому, что, дескать, «в книге всё не так», выдают в них умственный уровень учеников того самого 10 «А» – решительно не понимающих, что такое «художественное кино». Главное дело, и понимать не собираются!

Самому автору романа фильм чрезвычайно понравился. Думаю, что именно «Географа» и следовало бы отправить в этом году на соискание «Оскара». Он рассказывает о России без подражанья и прикрас, с той смесью юмора и печали, горечи и любви, которая безошибочно метит все настоящее, художественно «русское».

2013

Андрей Звягинцев попал в исторический переплет

В прокат наконец-то выходит злосчастный «Левиафан» Андрея Звягинцева, получивший «Золотую пальмовую ветвь» за лучший сценарий в Каннах и «Золотой глобус» в Америке. И бурю негодования – на родной земле. Утонченный режиссер-киноман попал в исторический переплет. Не в цветной, но в черно-красный мир, где царят не законы художественности, а яростная логика войны: ты с кем, ты за кого, ты Плохиш или Кибальчиш, ты вообще, Родину любишь или как?

Странно было бы требовать от обозленного народа, чтобы он смаковал исключительные достоинства операторской работы Михаила Кричмана, наслаждался изящно-напряженным унынием музыки Филиппа Гласса или увлеченно обсуждал, кто играет лучше – Елена Лядова или Анна Уколова (разумеется, великолепная Уколова). На повестке дня вопрос из годов примерно тридцатых– пятидесятых прошлого века – изображен ли на полотне Звягинцева действительный «мрак путинской России», как выражается Дмитрий Быков, или режиссер подло оклеветал родную землю, присоединившись к ее бесчисленным врагам?

Всего лишь три-четыре года назад, когда и снималось это кино, ничего такого страшного «Левиафану» не грозило. Никому же не пришло в голову обвинять предыдущую картину Звягинцева, «Елену», что она клевещет на простых русских женщин. Никто тогда и подумать не мог, что массы сохранили нетронутой способность к предельному обобщению, о которой с ужасом писал еще Гоголь: возьмешь в герои майора – все майоры кричат: «Он нас унизил». Но вот наступили роковые времена, и Валерию Гришко, главному режиссеру Самарского театра драмы, скромно исполнившему в «Левиафане» эпизодическую роль архиерея, местные энтузиасты грозят отрешением от должности. Какой-то прямо стихийный «символизм» – в фильме видят не то, что там есть, а набор символов: дескать, изображается не один мэр, один архиерей и так далее, нет, это режиссер выступил вообще против союза власти и церкви, гибельный для простого человека.

Если бы дело так и обстояло, то есть Звягинцев дорос бы в отрицании до масштабов протопопа Аввакума! По крайней мере было бы за что муки принимать. Но для меня очевидно, что никакого антипатриотического отрицания в «Левиафане» нет. Его «вчитали» негодующие зрители. Если толковать об отрицании, то Звягинцеву подозрительна жизнь в принципе, жизнь как таковая. В его картине «Изгнание», скажем, действие происходит на благополучной буржуазной чужбине, но герои точно так же несчастны и отчуждены друг от друга. Настоящая родина режиссера – это авторское кино, и его он, конечно же, страстно любит. Его чистенькие камерные истории исходят из современного облика жизни, но тонированы в стиле не родимой чернухи, но «скандинавского нуара» высшей марки (Ингмар Бергман, Ларс фон Триер). Пристрастие к любимому кино для режиссера важнее импульсов реальности. Поэтому ни на какую «картину современной жизни» его фильм не тянет, он вообще не жизнью рожден.

Разбирая «Левиафана» с точки зрения элементарного правдоподобия, то и дело натыкаешься на нелепости и нестыковки. Дом главного героя, угрюмого механика Коли (Алексей Серебряков), стоит в десяти метрах от береговой линии, в том месте, где река впадает в море (снимали на Кольском полуострове). Очевидно, дед и отец, которые по заявлению Коли, строили этот дом, были невменяемы – кто же строит в таких местах? Да и законна ли стройка? Об этом история умалчивает. Мы видим, что дом у Коли изымают для государственных нужд, оценивая его в 639 000 рублей, тогда как, по мнению Коли, стоимость куда выше. Так считает и фронтовой друг Коли, московский адвокат (Владимир Вдовиченков), который привозит из столицы тревожную папочку с компроматом на местного мэра (Роман Мадянов). Зачем мэр с упорством бешеного быка отымает собственность у Коли, мы увидим в финале: на месте дома построена церковь. У береговой линии??? Отдельный человек еще может безумствовать и не обращать внимания на разливы-приливы, но церкви всегда строятся на возвышенном месте. Правдоподобие нарушено – ради чего? Да, разумеется, ради красивой картинки. Переселите мысленно героя в центр города в рамках того же сюжета, и «Левиафан» растает, ибо он весь держится на панорамах северного морского пейзажа. «Север» и «море» для режиссера главное, а социальные проблемы – явно второстепенны.

Далее начинается типичный скандинавский нуар из семейной жизни. Друг-адвокат оказывается в постели с женой героя, причем откуда взялась эта преступная страсть, совершенно непонятно и не верится в нее нисколько. Заторможенные немногословные персонажи таят в себе какие-то резервы эротизма, со стороны непостижимые. Произошло ли что-то вообще в номере гостиницы, где возлежат адвокат и жена героя, и на пикнике в скалах, во время которого они куда-то внезапно удалились? Кроме интимной стрижки на том самом месте у актрисы Лядовой и криков мальчика на пикнике «дядя приезжий душит тетю», мы ничего не видим. Видим лишь мрачные утомленные лица.

Непонятно также, кто убил в финале жену героя – или это самоубийство. Нет четкого ответа, и я такие штучки просто ненавижу. Но режиссеру неважно, кто убил. Все тонет в наползающем с моря тумане, растворяется в космической трагедии органической жизни, дотлевающей на мрачном берегу. Социальные проблемы, вроде бы заявленные в «Левиафане», абсолютно заглушены неотвратимой поступью рока. Не в жадном мэре дело, не в равнодушном архиерее, не в подлости друга, не в неудачном стечении обстоятельств. Это сама судьба нарочно привязалась к механику Коле, чтобы его полностью уничтожить. Судьба или Бог? Все-таки Бог? Бог покарал? Но за что?

Если бы механика Колю играл актер вроде Шукшина, мы бы просто кричали от негодования в зрительном зале. Но глядя на озлобленное лицо Серебрякова, заряженного лишь скучной агрессией, невольно склоняешься к равнодушному «да так тебе и надо». Живет с молодой женой, а детей общих не завел. Неудивительно, что бабочка взбесилась. Вообще бирюк, отшельник, куркуль. Недолюбливают его в городе, и не зря. Чего ради за него, как говорится, «вписываться»?

Не слишком понятно, чего ради «вписываться» и за режиссера Звягинцева. Никакой клеветы и «мрака путинской России» я в картине не вижу, действительность изобилует историями куда круче рассказанной в «Левиафане». Но недаром враги фильма криком кричат, а защитники лишь вежливо указывают на художественные достоинства картины. Ее можно ценить, уважать, даже чем-то восхищаться. Ее невозможно полюбить. Она не живая.

Напоследок скажу: еще и в том беда, что у нас катастрофически мало хороших фильмов о современности. Буквально одна-две в год выходят (в 2012 году вот был куда более увлекательный, чем «Левиафан», фильм «Географ глобус пропил»). Неудивительно, что на эти одинокие картины обрушивается непомерный груз общественных упований и претензий. Больше, больше надо снимать, о Севере, Юге, Западе и Востоке русской земли, о людях всех возрастов, разных профессий, о борьбе победной и провальной, о семье и школе, о том, как работают, как любят, как учатся, как строят и разрушают… И потом спорить, обсуждать, возмущаться, защищать. Постепенно наладится культура дискуссий.

Что касается Андрея Звягинцева, попавшего в исторический переплет… Рассказав Западу о русской жизни на понятном тому языке скандинавского нуара, он, конечно, никакого преступления не совершал. Однако когда так смело берешься за темы Рока и Судьбы – будь готов, милый, что Рок вполне может заинтересоваться и тобой.

2015

Могли ведь Россию спасти, гады!

В Санкт-Петербурге, в кинотеатре «Великан Парк» состоялась премьера картины Сергея Снежкина «Контрибуция». Первая ласточка обновленного «Ленфильма» вылетает на большие экраны (называлось поражающее воображение число – 400 кинотеатров). В главных ролях – Елизавета Боярская и Максим Матвеев. Время действия – 1918 год. Зима, Пермь, Гражданская война…

Фильм существует в двух вариантах – авторский длится 2 часа 48 минут, зрительский на час короче. На экраны выйдут оба варианта, так что будьте бдительны и найдите тот, что вам нужен. Я смотрела авторский, без всякого напряжения.

Уровень постановочной культуры «Контрибуции» весьма приличен – основные события происходят в модерновом особнячке, где разместился отбивший Пермь у красных генерал-майор Анатолий Пепеляев. Мебель, одежда, посуда и прочие атрибуты повествования взяты из не расхищенных, как с тревогой полагали многие, но переполненных закромов «Ленфильма». Однако добротная матчасть приходит в некоторое противоречие с основной интригой картины. Она искусственна и фантастична.

Чтобы спасти обнищавшее белое воинство, генерал налагает контрибуцию на пермских буржуев. Одна буржуйка, вдова Чагина (Боярская), заявляется к Пепеляеву ночью, в шубке на голое тело, и предлагает себя и доставшийся от мужа алмаз ценою в 65 тысяч золотых рублей. Генерал алмаз берет, а тело под шубой отвергает – в нем еще живы чувства к бывшей невесте Верочке (Надежда Толубеева). А Верочка с застывшей гримасой отчаяния стоит под окнами, вымаливая помилование своему мужу, служившему следователем у красных (Илья Носков). Когда буржуи приходят утром к генералу, алмаз оказывается похищенным. Генерал поручает красному следователю (это его бывший друг) найти сокровище. Иначе расстрел. Дальше идут навороты этой призрачной интриги, из которой мы узнаем, кто украл алмаз, но многие из нас так и не поймут зачем. Дело в том, что Сергей Снежкин – режиссер простодушный, и детектив – явно не его жанр. Он любит явное, яркое, энергичное, прямое высказывание и такую же актерскую игру (напомню некоторые его фильмы – «Невозвращенец», «Цветы календулы», «Брежнев», «Похороните меня за плинтусом», «Белая гвардия»). Поэтому кто украл – понятно сразу, по плутовскому выражению лица одного хорошего актера. А как и зачем – неведомо. И не в том суть. Суть в отчаянном противостоянии генерала Пепеляева, человека чести, бескорыстного и самоотверженного, – и людей корыстных и бесчестных. Воин – а супротив него торгаши. Совершенно недвусмысленно (помним простодушие Снежкина) картина формулирует грозное обвинение русской буржуазии. Могли спасти Россию, гады! Были у них деньги, были. Заплатили бы контрибуцию белому движению, глядишь, Пепеляев взял бы Вятку и пошел на Москву…

Что ж, у картины образуется живой горячий стержень, но вместе с ним приходят и проблемы. Генерала Пепеляева играет красивый и обаятельный актер Максим Матвеев. Военный, да еще генерал у него получается неубедительно – как говорится, запястья не те. Но это бы не беда. Беда в энергетике, ее совсем мало, актер вяловат, как многие красавчики, и эта роль, как шинель – ему не по плечу. Он играет отдельными кусочками, не держит цельного рисунка образа. А в качестве банды бессовестных торгашей в картине фигурируют лучшие петербургские артисты среднего возраста: Артур Ваха, Константин Воробьев, Евгений Дятлов, Юрий Ицков, Игорь Черневич. Соскучившиеся по серьезной работе в кино великолепные мастера рвут (энергетически) Матвеева – Пепеляева в клочья. Особенно хороши Воробьев (заполошный Каменецкий) и Черневич (невозмутимый Зильберштейн). С ними фильм начинает превращаться в бодрую комедию нравов с недвусмысленной моралью. Никакие сверхценные идеи никогда не убедят капиталиста вкладываться в убыточное предприятие! Каковым являлась белая Россия в 1918 году, и не только белая, и не в одном лишь 1918-м. Тут пафос режиссера очевиден. Прошла пора обольщения всякими гарцующими «олигархами», настало время (пока что – художественное) пристально посмотреть в глаза буржую и с тихой пролетарской ненавистью спросить – «Ну что, гнида, доел рябчика? На выход! Сеня, расстрельные списки у тебя?» Склонность режиссера к буффонным приемам, правда, смягчает жесткость высказывания…

Что до Елизаветы Боярской, то я никак не могу оценить ее профессиональные актерские достоинства – все забивает нечеловеческая ослепительная красота. Причем у Елизаветы всё натуральное, даже на щеке можно разглядеть след от маленького шрама. То, чего Джоли достигла путем десятков операций, Боярская получила даром от мамы и папы. Она сияет, и этого достаточно. Вдобавок в сцене обыска нам предъявляют фигурку Боярской, затянутой в корсет и одетой в роскошное белье. Так какая разница, в самом ли деле Чагина внезапно полюбила генерала Пепеляева, или авантюристка лжет, как это свойственно авантюристкам? Сияй нам, Афродита!

В целом удались все роли второго и третьего плана – а вот с героями (Матвеев, Толубеева, Носков) полноценной удачи не случилось. Сценарий (это гипотеза), видимо, неоднократно переписывался и хранит следы вторжений и вдохновенных вставок из-за смены настроения режиссера, он же сценарист. От первоначального материала, повести Леонида Юзефовича, осталось, думаю, немногое, даже не определимое выражением «рожки да ножки». Но Юзефович – историк, притом с абсолютно трагическим мироощущением, что можно понять из его замечательной книги «Зимняя дорога», посвященной как раз генералу Пепеляеву. А Снежкин не историк, ему надо делать современное кино для кинозалов в торговых центрах. И кино у него вышло – живое, бойкое, заразительное. Но поймут ли его покупатели ТЦ?

Противостояние не белых и красных, но людей чести и бесчестных торгашей – удачный поворот винта в теме Гражданской войны, приближающий «Контрибуцию» вплотную к нашему времени. Однако в торговых ли центрах находятся те зрители, которым эта тема близка? Клеймить торгашей прямо в их капищах – не слишком ли парадоксально? Или наши люди, согласно афоризму «я твои щи съем и тебе в тарелку плюну», готовы охотно пользоваться преимуществами капитализма и при этом страстно его ненавидеть? Очень может быть.

2016

Какая Родина нам нужна?

Закончился показ двух телесериалов, по-разному трактующих тему непростых отношений русского человека и его родины: «Орлова и Александров» режиссера Виталия Москаленко и «Родина» Павла Лунгина. Трудно отнестись к этим работам (да и к самой теме) однозначно; впрочем, могло ли быть иначе сегодня?

Главная проблема «Родины» в том, что это русская копия известного американского сериала – а это старинный промысел драматургов – еще в XVIII веке иноземные пьесы перелицовывали на русские нравы с невинной целью заработка. И тогда нитки и швы торчали наружу, и сейчас торчат – американский исходник никак не удается вполне загримировать. Действительность 1999 года слишком близка, чтобы наш зритель, и так чувствительный к историческим деталям, не отметил: телефончик не тот, телевизор не тот, упоминают «реалити-шоу», а они появились только в начале XXI века, да и вообще – все не то.

Но «не то» у «Родины» одно, и если бы не оно, фильму простили бы все огрехи и просчеты «несоответствия», как простили в свое время «Ликвидации», где был ляпсус на ляпсусе. Однако там был настоящий герой, борец с вражинами, веселый и озорной Леня Гоцман в исполнении Владимира Машкова. А в «Родине» тот же Машков играет внедренную террористами гадину. С виду – офицер как офицер, Машков во всей красе, глаза горят, брови насуплены, напряжен так, будто у него меж ягодиц граната и надо их сжимать до предела, чтобы граната не взорвалась (впрочем, в этом стиле играют почти все персонажи «Родины»). А по сути герой – больная на всю голову тварь. В конце фильма, пытаясь выполнить черный план террориста номер один Бен Джалида, он собирается взорвать Мавзолей с укрывшимися там десятками человек из высшего руководства страны! И ладно бы с высшим руководством – его, образца 1999 года, и многие зрители не прочь были бы мысленно взорвать, но покуситься на Ильича вкупе с шедевром архитектора Щусева – это непростительно. Это, значит, мы 12 серий смотрели на героя и гадали, предатель он или нет, сочувствовали ему, отводили прочь страшные подозрения – и оказались сами эмоциональными пособниками сумасшедшей гадины. Такого позора наши зрители еще не испытывали.

Создается впечатление, что Павел Лунгин увлекся второстепенными задачами, забыв о главных, как если бы автомобилист решил, что его главная задача – проскочить на зеленый свет, а не доехать до места. Режиссера заворожила глобальная остросюжетность сериалов нового типа, построенная на постоянных моральных колебаниях и виртуозной игре в занимательность. Что ж, в этой части ему почти все удалось, и до самого конца было неясно, герой ли герой – или же он предатель и редкостный хитроумный мерзавец. (Хотя когда обнаружилось, что Брагин, уже на воле, запирается в гараже, чтобы сотворить намаз, можно было бы кое о чем и догадаться.) Но главная задача – объяснить зрителю, наследнику по прямой тех русских солдат, которые всего-то век назад давали сдирать с себя кожу, но не отрекались от веры, зачем ему смотреть на такого «героя», – осталась нерешенной. Если тварь 12 серий готовилась взорвать Мавзолей, какая нам разница, кого она любила, кого ненавидела, как выстраивала отношения с женой и деточками, и т. п. Когда обнаружился крах героя, выяснилось, что сочувствовать надо было не ему, а героине (Виктория Исакова), но было поздно, поздно! Зрители с обычной нашей страстностью уже возненавидели ее за эмо-макияж с зачерненными глазами, и тот несомненный факт, что Исакова играет блистательно, ничему помочь не мог.

В тщательно выглаженной и тонированной картинке сериала «Родина» трудно узнать режиссерский почерк Лунгина. И можно отчасти понять его увлеченность моральной вибрацией сериалов нового типа, когда колебания добра и зла переплетены нерасторжимо. Попробуйте посмотреть подряд все фильмы Павла Лунгина и ответить на простой вопрос: это хороший режиссер, плохой или выдающийся? Вас измучают подозрения. Ваши колебания и вибрации, меняясь от картины к картине, доведут вас до нервного срыва. Лунгин покажется вам то великим, то посредственным, то провальным, то хорошим, то уникальным, то беспомощным… Так что в основе «Родины», наверное, лежит что-то глубоко личное, но зрителю от этого не легче.

А вот «Орлова и Александров» – фильм немудреный, но основа его мне кажется добротной. Там, в отличие от лунгинской «Родины», какой-то теплый обаятельный «воздух». Режиссер картины, Виталий Москаленко, снял в свое время прелестную комедию «Китайский сервиз» про шайку очаровательных шулеров (сверхзвездный состав актеров – Янковский, Меньшов, Безруков, Самохина и другие). И в героях «Орловой и Александрова» есть что-то от милых авантюристов, пытающихся переиграть ужасную и мрачную пьесу истории.

В этом фильме, если брать исторические прототипы, никто не похож на никого и ничто не соответствует ничему. Сюжет тянулся-тянулся от одной реконструкции фильмов Александрова к другой, а потом запутался и оборвался – пригласили Олега Басилашвили, тот сказал своим голосом на миллион долларов закадровый текст «от автора», и финита. Но я понимаю режиссера. Продолжи он свой рассказ после «Весны», и пришлось бы говорить о печальных вещах, о старости, забвении, предательстве, распаде. А он хотел создать Легенду о Любви! Рассказать о чудесных людях, о муже и жене, которые выжили, потому что беспредельно, с редкой силой любили друг друга, поэтому победили всё – и время, и обстоятельства истории, и свои слабости. Анатолию Белому и Олесе Судзиловской удалось воплотить эту легенду живо, обаятельно, разнообразно, заразительно. Кроме того, в картине речь ведется о культуре, действуют образованные талантливые люди – режиссеры, драматурги, актеры, певцы (и трудно не отметить редко снимающуюся фантастическую актрису Юлию Рутберг в роли Раневской). Все это как-то утешает, отвлекает и радует. Случай, противоположный «Родине» – если какие-то второстепенные задачи Виталию Москаленко решить не удалось в полном художественном совершенстве, то главную задачу он выполнил.

Показал обаятельных и привлекательных русских людей. В спорах о Родине это довольно весомый аргумент.

2015