Текст книги "Привет privet, народ narod! Собрание маленьких сочинений"

Нога как проблема

Я не понимаю, как они это сделали. И учёные молчат. Налицо тайна, а никто не занимается её раскрытием.

«Они» – это женщины. А тайна – откуда женщины если не в массовом, то, во всяком случае, в изрядном количестве взяли длинные ноги. Да, вот эти, с протяжёнными щиколотками, лодыжками и прочими деталями, в совокупности занимающими более трети общего роста женской особи. Длинные ноги, которых сорок лет назад не было вовсе. Да, собственно говоря, длинных ног как устойчивого феномена не было в человечестве вообще никогда.

С точки зрения целесообразности они не нужны. С точки зрения красоты нарушают гармонические пропорции. Тысячелетиями женщины довольно умело распоряжались своими нормальными обыкновенными ногами и никакой беды не ждали. Ноги считались стройными или не слишком стройными, даже вовсе кривыми. Но все недостатки скрывались под юбками. Правда, юбки становились всё короче – но даже в эпоху торжества мини никаких требований от мира насчёт предпочтительности длинных ног не поступало.

Посмотрите на фотографии знаменитых красавиц ХХ века в купальниках. Они беспечно щеголяют отличными ножками, которые сейчас были бы решительно забракованы как неприлично короткие. Ни одна чаровница двадцатых, тридцатых, сороковых и так далее годов не имела бы ни малейших шансов в современном модном журнале.

Несчастье случилось в семидесятых годах. И набрало силу в восьмидесятых. Именно тогда появился запрос на длинные ноги. И женщины в массе своей каким-то неведомым способом принялись их наращивать. Я не говорю о пластических операциях, это отдельная статья. Нет, ноги у женщин стали отрастать естественным образом, повинуясь каким-то загадочным законам спроса и предложения на рынке сбыта женственности.

То, что это явление новое, доказывает хотя бы тот факт, что мы пока не видели длинноногих старушек. Я лично не видела ни одной. Я не против длинных ног, не подумайте, я просто спрашиваю себя: как это могло случиться, с каких щей диспропорция женского организма стала считаться прекрасной и повышающей привлекательность, откуда вирус-то пошёл?

Я делаю предположение. Всего лишь предположение. Мне кажется, суть проблемы в мальчиках, рождённых в шестидесятые годы, в довольно благополучном мире, совершенно залечившим раны мировой войны. Этих мальчиков властно держали за руку прогрессивные свободолюбивые мамы, и мальчики, не знающие войны и голода, смело шли по своим детским делам, вцепившись в мамину ладошку.

Мальчики смотрели на маму снизу вверх.

Мамины ноги казались мальчикам огромными, длиннющими, уходящими, как телеграфные столбы, куда-то в небо.

Мамины ноги воплощали мир, покой, радость, безмятежность, счастье…

А дальше – дело ясное. Мальчики стали вырастать и совершенно бессознательно перенесли образ радости, мира, покоя и безмятежности – образ маминых ног – на другие женские объекты. Для счастья им понадобились длинные мамины ноги, которые являлись оптической иллюзией. Но впечатления детства опровергнуть почти невозможно, вам всякий психолог скажет.

Итак, предпочтение длинных ног можно связать с некоторой инфантильностью мужчин, рождённых в шестидесятые. Последующие десятилетия эту инфантильность только развили и укрепили.

Это ладно. Поражает другое: женщины взяли и воплотили в жизнь… оптическую иллюзию! Как?? Тайна. Молчат учёные!

Полетать с Маргаритой

На днях в санкт-петербургском театре «Мастерская», что под руководством Григория Козлова, состоялась премьера спектакля «Мастер и Маргарита». Он идёт два вечера и вмещает почти что весь текст прославленного романа Булгакова, а играют молодые люди, студенты Козлова, у них средний возраст – двадцать три года. В сочинение гениального автора влилась бурная и шаловливая энергия молодости, отчего роман, и сам по себе блистательный, засверкал по-новому, а вроде бы зачитанное и знакомое наизусть сделалось неожиданным и свежим.

Вот хотя бы сцена сеанса чёрной магии в театре «Варьете». В спектакле «Мастерской» она превращается в шутливую панораму мировой поп-культуры, а её, конечно, на самом деле варганила свита Воланда. На модном дефиле, которое ведут прелестный кривляка Коровьев и озорная ведьма Гелла (подозрительно смахивающие на ведущих «Модного приговора», Васильева и Хромченко), мелькают тени идолов массовой культуры: Монро, Хепбёрн, Твигги… Чёрт и женщина, разумеется, сотрудничают. Это чёрт вручает женщине весь могучий арсенал обольщения и потом хихикает, когда чары развеиваются, а они всегда развеиваются. Однако случай героини – Маргариты – более сложный.

Маргарита – желанная роль для актрисы. Удаётся она редко, ведь сыграть нужно невероятное: и великую вечную любовь, и смену природы с обыкновенно-женской на сверхчеловеческую. Кроме того, хотя Маргарита сделалась ведьмой, душа её для чёрта непроницаема, в ней заключена драгоценная материя любви. Она, как говорится в романе, всё равно «из другого ведомства», королева иного царства…

Юная белокурая актриса из «Мастерской» (не будем портить студентов ранней коварной славой и называть фамилии) не имеет, ясное дело, обширного женского опыта. Однако ей в этой роли удалось сделать что-то главное. Грустная и нежная девушка, эта Маргарита преображается так отчаянно, так мощно и убедительно, что её «полёт» обдаёт душу зрителя забытым уже восторгом. Ведь это театр, тут нет спецэффектов и компьютерной графики, применены чисто театральные средства: музыка, пластика, тени-силуэты за экраном. Но Маргарита, несомненно, летит, став свободной от своей бедной земной участи, преобразившись до неузнаваемости: разве эта экстатическая валькирия, которая с наслаждением ругается и командует, – это та печальная, сдержанная дама в красной шляпке, погружённая в мрачные думы об исчезнувшем возлюбленном?

В отношении читательниц к булгаковской Маргарите есть, я думаю, нота лёгкой зависти. Говоря словами домработницы Наташи, улетевшей вслед за хозяйкой, «и мы хотим жить и летать». На сеанс чёрной магии в «Варьете» нас особо не тянет (охота потом в одном бельишке по улицам бегать!), а вот крем Азазелло… от которого становишься молодой, свободной, с розовой кожей и лихо гарцуешь на метле, да ещё флиртуешь с Воландом, да ещё встречаешь своего Мастера… вот это да! Не унылый быт, а стремительный полёт! Большой соблазн! Зная об этом, театр «Мастерская», имеющий некоторую педагогическую жилку, вводит в свой спектакль дополнительный персонаж. Прототип Маргариты. Жену Булгакова Елену Сергеевну…

Которая не на метле летала и не на балах королевствовала, а трудно жила несколько десятков лет после смерти своего Мастера, любя его и употребляя все свои силы, чтобы роман был напечатан.

Такой был у неё полёт.

Женщины в стиле модерн, ау!

В связи с юбилеем революции на экране появились женщины в стиле модерн – к примеру, балерина Матильда Кшесинская («Матильда») или революционерка Инесса Арманд («Демон революции»). Играющие эти роли актрисы, М. Ольшанска и В. Исакова, хороши собой, пикантны и даже элегантны, но это не то, не то, не то. Когда Арманд полюбила Ленина, у неё уже было четверо детей, а в волосах она носила неизменное красное перо, понимаете? Они были дико оригинальны, эти дамочки. Бесподобные чертовки, невообразимые сегодня прелестницы, женщины стиля модерн, расцветшие в начале прошлого века, источали непостижимый аромат и излучали несказанный блеск.

Дело в том, что они соединили несоединимое.

Предыдущее поколение женщин, отдавшее все силы на борьбу за свои права, за образование и профессию, несколько подзапустило вечные женские дела – грим, костюм, аксессуары. В почёте была (у прогрессивных женщин) монастырская скромность, подчёркнутый аскетизм облика. Вот этот интеллигентский монастырь женщины модерна весело утопили в реке забвения. Они учились, работали, лёгким движением ресниц укладывали штабеля поклонников, рожали трёх-четырёх детей – и оставались упоительно женственными, тщательно по моде одетыми, украшенными драгоценностями, благоухающими, мило болтающими на любые темы – от диалектики до маникюра. Добавьте сюда ещё обязательную, программную чувственность, нервность, психическую подвижность…

Это были универсалы. Мужчинами они вертели как хотели. Танцевали или играли на сцене (как Кшесинская, Спесивцева, Книппер-Чехова, Андреева, Коонен), готовили мировую революцию (Арманд, Коллонтай), писали прозу или стихи (Ахматова, Тэффи), много чем занимались – но при этом всегда выстраивали богатую и причудливую женскую линию. Некоторые никакого профессионального прикрытия не имели и были просто Женщинами (такова Лиля Брик или красотка по прозвищу Соломинка, Саломея Андроникова). Видевшие их даже в старости – не забудут никогда…

Там был секрет, тайна, «изгиб», как говорил о своей Грушеньке Митя Карамазов. Там были магические туманы, которые напустили в публику Блок, Белый и прочие символисты. Там было буквальное явление Вечной женственности – но коварной, опасно-пленительной, странно улыбающейся.

Кстати сказать, если женщины стиля модерн не погибали в юности, они жили ужасно долго, чуть не до ста лет бывало что доходило. До глубокой старости дожили и Кшесинская со Спесивцевой, и Книппер, и Тэффи, и Соломинка и многие, многие… Почему-то все возлюбленные Чехова жили долго-долго, кстати. Вообще живучесть как бы нежных и якобы хрупких этих созданий поразительна, а верность себе беспримерна.

Умница Тэффи, говорят, на смертном одре попросила зеркальце! Единственная в русской литературе писательница-юмористка, нимало не комплексуя, всю жизнь обожала всё откровенно-женское: наряды, духи, украшения, кошек, легкую мистику и так далее.

Так вот, играть таких женщин актрисам демократической «эры опрощения» очень трудно. Единственная удача по этой части – Елена Соловей в давней картине Михалкова «Раба любви», и удача тут, конечно, предопределена личным опытом режиссёра. Его мама Наталья Кончаловская была женщиной стиля модерн. Михалков знал, даже не знал – чуял, в чём фокус, и как передать, вдохновляясь немым кино, дивный аромат давно сгинувшей Вечной женственности.

А сегодня, когда аромат тот из жизни выветрился, каким чудом воплотить эти сверкающие миражи прошлого? Пока что одна Рената Литвинова как будто на что-то намекает…

Долой Афродиту?

«Красивым женщинам позволено многое. Практически – всё!» – заявляла уморительная секретарша Зоечка, персонаж «Тайн следствия». Действительно, казалось бы, красивых любят и желают, они вызывают симпатию мгновенно, у них есть врождённые преимущества при общении, приеме на работу, прохождении жизненного пути. Есть такие области, где красота – явный и бесспорный лидер, и, скажем, некрасивой актрисе прославиться куда как нелегко. Оставим за чертой разговора рассуждения о том, что красота – понятие субъективное, мало ли кто кого считает красивым: пустое это всё. Ясно же, что если кто-то яростно кричит, что не видит никакой красоты в Ренате Литвиновой или Елизавете Боярской, то причины крика скрыты в глубинах психики кричащего.

Но такое впечатление, что в современном мире что-то стало меняться по части старинного культа красоты. Афродиту хотят сбросить с пьедестала, заменить эстетический критерий – этическим. Красота подозрительна! Из-за неё унижают некрасивых и непривлекательных, оскорбляют нестандартных, навязывают ложные представления об идеалах внешности, толкают женщин под ножи пластического хирурга и заставляют несчастных бесконечно покупать косметику и наряды. Тогда как никаких идеалов быть не должно, да здравствует реальность и её героини – обыкновенные женщины, а этот проклятый мир несносных моделей надо разрушить до основанья. А затем…

Да, а что затем? Конечно, до нашего отечества – нашей заповедной патриархальной рощи – волны новой идеологии ещё не докатились в полной мере, так, слышен дальний гром, но ведь докатятся обязательно, такая уж наша судьбинушка. Хотя у нас первый конкурс красоты состоялся в 1988 году, и мы нисколько не наигрались в «красивый мир», да и суровая советская действительность вроде как должна была отучить от унылой замены эстетического на этическое (идея женщины как товарища и соратника). Но общая тенденция такова, что игнорировать её не получится.

Неужели «обыкновенная женщина» с вилами и лопатой приближается к дочерям Афродиты, дабы прекратить тиранию красоты?

Я люблю смотреть на красивых людей, и грустно мне будет в мире, где свергнута красота. Пусть не будет преклонения и обожествления, навязывания модельных пропорций и прочего, но расставаться с красотой я не хочу. Впрочем, естественные стремления обычно побеждают идеологические химеры. В том же СССР, где, разумеется, никакого официального культа красоты не было, в кино снимались изумительно, фантастически красивые актрисы (сёстры Вертинские, Чурсина, Доронина, Мышкова, Ларионова, Светличная, Болотова, Фатеева, Мирошниченко, Завьялова, Варлей, Савельева, десятки других).

Ну, а тем, кто страдает от вида красивых, есть утешение: ни в какой связи не находятся красота и – счастье, благоденствие, процветание и удача.

Об этом надо молить других богов, Афродита тут не при делах.

Заповедные

На очередном витке борьбы с женщиной как сексуальным объектом в Америке на конкурсе красоты отменили дефиле в купальниках. Что ж, логика этого «прогресса» понятна, но нам-то разрешили эти самые конкурсы всего три десятилетия тому назад. А до того наших женщин куда успешнее, чем в современной Америке, освобождали от подлого сексизма. Мы уже это проходили, а они только разворачиваются. Наша женщина семьдесят лет была равноправным товарищем-строителем справедливого общества и участвовала не в унизительных конкурсах красоты, а в социалистическом соревновании. Но у этого подавления естественной склонности женского человека к мехам, бриллиантам и модным журналам была, по крайней мере, чёткая цель. А ради чего сегодня родина конкурсов красоты рубит собственные основы, ради какой химеры? Они там что, тоже решили строить какую-то загадочную абстракцию, новое общество? Смеялись, значит, над знаменитой перестроечной фразой «У нас в СССР секса нет» и досмеялись?

Итак, на Западе встаёт в полный рост могучая женщина-человек, лишённая признаков сексуального объекта. С Востока спешит другая женщина, смиренная служительница своего мужчины с впечатляющим выводком детишек. А мы здесь, на перекрёстке, вертим головой туда-сюда и не совсем понимаем, куда ж нас тянет и чего ж нам самим хочется. Лица молодых женщин сосредоточены и напряжены. Отказаться от «красоты», чья индустрия запущена на наших равнинах так недавно, что в неё ещё не наигрались, невозможно. Даже в Петербурге «Студия красоты» – вторая по частотности вывеска (первая – «Аптека», разумеется). Вычеркнуть из списка мечтаний такой сладкий вариант – жить за счёт мужчины? Да вы, батенька, человеконенавистник и воюете с историей человечества, где такой симбиоз упрямо сохраняется из века в век. И детишки нужны, куда ж без них…

С другой стороны, и свободы тоже хочется, чтоб учиться в престижном вузе, стать квалифицированным специалистом, зарабатывать приличные деньги, путешествовать, громко заявлять своё мнение, самой принимать решения… И чтоб зайти одной в бар хлопнуть рюмочку, и чтоб никто не приставал со своими глупостями. Хочется всего и сразу, с размахом, по-русски.

Поэтому напряжённые молодые женщины наши обдумывают, как бы всё совместить. Дефиле в купальниках с красным дипломом. Выводок детишек с личной свободой. Надёжного мужа с рюмочкой в баре… А если, например, до тридцати пяти лет вести себя по западному варианту, а затем – по восточному? Или наоборот – до тридцати пяти по восточному, а потом…

Вертитесь-крутитесь, заповедные русские женщины. Всё и сразу впихнуть в одну жизнь вряд ли получится – но ведь что-нибудь да получится.

Молодая героиня появляется редко

И на сцене, и на экранах всегда есть известное количество привлекательных девушек – как же иначе. Но молодая героиня – это совсем другая история. Когда на сцене или экране появляется настоящая героиня, зритель чувствует некий укол, ожог, толчок, похожий на любовь, да только ли похожий? Молодая героиня словно несёт в себе послание для публики. В ней есть волнующая тайна и своя собственная мелодия. Даже для изобильного Голливуда настоящая молодая героиня – редкость, и ничего более убедительного, чем Одри Хепбёрн, так и не возникло. Несколько неимоверно пленительных молодых героинь явилось к нам в шестидесятые годы, просто сказочный десант Вечной женственности – Татьяна Самойлова, Анастасия Вертинская, Людмила Савельева… Но вообще это редкость. Особенно на невских берегах. И красивых много, и талантливых, а вот чтобы сердце забилось: она! героиня! – такого давно не было. Тем более театр сейчас в основном режиссёрский, концептуальный, скучный до тошноты – кто будет возиться с девушками-героинями?

И всё-таки не оставил нас Аполлон своим вниманием. У нас есть молодая героиня – настоящая, пронзительная, таинственная и волнующая. Я вновь убедилась в этом на премьере спектакля «Нас обвенчает прилив…» в Молодёжном театре. Раннюю пьесу Жана Ануя поставили Мария Мирош и Семён Спивак, а в главной роли – она, та самая героиня, актриса Эмилия Спивак. Прославиться петербургскому артисту на федеральном уровне нынче можно только одним способом – сыграть в криминальном сериале. И Эмилии это удалось, она известна телезрителю. Но по сути Эмилия Спивак – подлинная театральная актриса, украшение сцены. Красавица, не любующаяся своей редкой красотой, смесь Офелии и Арлекина, рыжая девчонка, не боящаяся быть смешной и нелепой, жаждущая жизни и словно не понимающая сама себя… оригинальная индивидуальность – Эмилия Спивак. В спектакле «Нас обвенчает прилив…» Эмилия играет взбалмошную провинциальную девчонку Жанетту, безудержную во всех порывах. Она в явном родстве с природными стихиями, особенно с морем, она непостижима и дерзка, она и сама ощущает в себе что-то внечеловеческое, грозное, недоброе. А притом – девчонка как девчонка, любит покуражиться, посмеяться, прикольнуться. Выпить лишнего, приврать, подразнить заезжего парня. И вдруг в этой обаятельной девчонке сквозит что-то необычайное, пугающее и огромное. Обречённое – потому что в уютном провинциальном мире этой стихии в человеческом облике места нет. Солнечная жажда жизни и тревожное сознание её обреченности – Эмилия играет такое не впервые, но впервые так остро. Играет с наслаждением, с той пленительной упругостью, когда зритель радуется каждой реплике и каждому движению своей героини. А я смотрю не без грусти.

Всё-таки у нас в Петербурге очень зажатая публика. Она неглупа, она внимательна, но блокирует все свои непосредственные реакции. Глухо молчит и надрывно кашляет. Но надо же как-то реагировать на зрелище живым откликом, а то актёры иной раз вообще не могут постичь – понятно ли то, что они делают.

Не замёрзла бы у нас Эмилия Спивак, редкое сокровище – настоящая молодая героиня, каких, может быть, со времен дебюта Алисы Фрейндлих не было. Такое надо любить, беречь и ценить. Да хотя бы реагировать. Публика, пора раскрепощаться.

Жизнь после весны

Весна – юность года, но и в жизни человека бывает своя весна. Некоторым избранным везёт, и их весну-юность видят многие: я тут давеча рассуждала о молодых героинях – девушках, цветущих на сцене и экране. Но что же потом, когда наступает, так сказать, лето, осень и зима жизни человеческой и артистической? Экран жесток – вобрал в себя девичье цветение и забыл его носительниц. Сколько на свете было судеб, искалеченных этой жестокостью. Даже в изобильном Голливуде актрисам известно: стукнуло сорок лет – пакуй чемоданы. Американки – люди энергичные, предприимчивые, они не сдаются, надавливают на сценаристов и сами пишут сценарии, подстерегают режиссёров, стыдят продюсеров – словом, всячески сражаются за своё право на жизнь после весны. Наши пока так не умеют. К тому же у нас есть развитая система государственных театров, а сцена милосерднее экрана…

Я думала об этом на премьере спектакля нашего Театра Комедии «Энергичные люди» по пьесе В. Шукшина в постановке актёра театра Валерия Никитенко. Комедия Шукшина посвящена советским торговым работникам, их страстному желанию материальных благ, их вдохновенной вороватости и убогой, оправдывающей всё это «философии». Они пока что в результате хода истории победили. Когда-то эту пьесу лихо разыгрывали первачи Большого драматического во главе с Евгением Лебедевым. А сегодня, на сцене Театра Комедии, главную женскую роль, продавщицу ювелирного магазина Веру, которая решила написать заявление в прокуратуру на собственного мужа, играет Ирина Мазуркевич.

Мазуркевич, «чудо с косичками»! Девочка, на которую смотрел на экране влюблёнными глазами сам Высоцкий, а потом молодой Садальский! Чью ромашковую прелесть экран запечатлел так щедро и внимательно… Однако жизнь, как выразился Бродский, «оказалась длинной». И Мазуркевич выпало прожить после весны своё лето и добраться до осени. И зритель видит её теперь в самых разнообразных хара`ктерных ролях. Она выходит бойкой мамашей в «Бешеных деньгах» Островского. Прибывает в городок Гюллен, чтобы отомстить за унижения молодости, в образе миллионерши Клэр в пьесе Дюрренматта «Визит дамы». Сражается с целой компанией проходимцев в «Энергичных людях». Её «жизнь после весны» оказалась не просто долгой, но – содержательной, осмысленной и радующей зрителя. Конечно, как можно догадаться, тут имеется воля и характер, причем с юных лет. Если девочка из белорусского Мозыря в пятнадцать лет приехала поступать в театральное училище города Горький, ясно, что она не робкого десятка. Однако жизнь состоит не только из ярких судьбоносных поступков, но и из длинной цепи будней. И как важно не поддаться их скучным изматывающим ритмам и сохранить себя и своё, не рухнуть, не растеряться, да попросту не спиться…

Желаю нашим актрисам перенять опыт голливудских воительниц и настаивать на том, чтобы и на наших экранах представало пышное разнообразие женских образов «после весны». Актёры – это витрина нации, а разве у нас, в народной гуще, нет изобилия женских лиц и типов? Пусть народные избранницы – там, на витрине – свидетельствуют о мощи и разнообразии русской женщины и летом, и осенью, и зимой!