Текст книги "Мужская тетрадь"

Улыбка эльфа

На экраны вышел фильм «Поцелуй бабочки». В главной роли – самый любимый (по итогам социологического опроса весной этого года) артист всех россиян Сергей Безруков. Что ж, у нас есть отличный повод поговорить об актерском творчестве.

Самая необходимая и самая опасная вещь для артиста – обаяние. Без него никуда: кого бы ни играл актер, он должен нравиться, привлекать внимание. Но обворожительное излучение, о происхождении которого науке ничего не известно, может заслонить и масштаб таланта, и сущность личности артиста. Разве так не бывает? А вы подумайте хорошенько, нет ли живых примеров перед глазами…

Ровно десять лет тому назад я попала на спектакль «Бумбараш» в студию Табакова, в «Табакерку» (тогда знаменитую). Спектакль меня не увлек, но я обратила внимание на забавного юношу, с насмешливой улыбкой и синими тенями под лукавыми глазками. Он так увлеченно кривлялся в массовке и с таким удовольствием валял на сцене дурака, что не заметить его было невозможно. Фамилия его тогда писалась в общем списке, через запятую – «в спектакле заняты…» – я даже не поняла, как зовут молодого артиста. Лицо запомнила.

Да и трудно этого лица не запомнить – женщины такого не пропускают. Полностью воплощенный рецепт соблазна, но соблазна легкого, летучего. Какая-то красивая испорченность, насмешливая самоуверенность, огромное, неугасимое желание нравиться всем, обманчивый блеск, постоянная игра между трепетом ресниц и уголками губ… Великий писатель Томас Манн называл подобное обаяние – эльфическим, имея в виду нравы сказочных эльфов. Эти прекрасные и злые существа с удовольствием морочат и обольщают людей – и простодушные и корявые жители равнин не могут противиться чарующему дурману, исходящему от фантастической природы эльфа.

То ли эльфы помогли своему собрату, затесавшемуся в люди, то ли симпатичный юноша из массовки «Табакерки» оказался везунчиком, но всего-то через десять лет из анонимных статистов он, прямо скажем, далеко шагнул. Теперь имя Сергея Безрукова – главная приманка для публики. Вот и для «Поцелуя бабочки» Безруков оказался основной, так сказать, пыльцой.

В самом начале, в титрах этой картины красуется гордое: «фильм Антона Сиверса». Какие, однако, нахальные перцы пошли нынче в режиссеры. Обыкновенные ремесленные поделки для массового зрителя подаются как ручная работа мастеров. «Фильм Антона Сиверса»! Можно подумать, новый Тарковский явился. А на самом деле, даже для своего немудреного жанра, «Поцелуй бабочки» слаб, неважно придуман.

Главный герой фильма, программист Орланов, однажды просыпается в постели с незнакомкой, которую подцепил вчера в ресторане. Это изящная китайская девушка Ли. У нее есть два главных женских достоинства – она охотно и с аппетитом занимается любовью, но наутро исчезает и никогда не звонит. Это мужской идеал вообще. В сценарии Аркадия Тигая явно видны следы глубокой мужской тоски по девушкам, которые исчезают наутро и их надо разыскивать, тем самым придавая хоть какую-то ценность обесценившемуся от всеобщей инфляции сексу.

Когда Ли исчезла, программист Орланов поехал на работу – а он передвигается на личном катере, который каким-то образом паркует возле своего дома в центре Петербурга. Внезапно молодой программист понимает, что любит китаянку и жить без нее не может. Небывалая любовь Орланова заставила его нанять частного детектива и узнать, что возлюбленная – член китайской мафии. Ну, и так далее. Пара мордобойчиков, гонка на катерах по каналам, легкий пиф-паф и глупый хеппи-энд.

Ведь то, что Безруков влюбился в китаянку (у нас что на Руси – женщины перевелись?), могла искупить только медленная и мучительная смерть героини. Но в финале герои отправляются куда-то в русские просторы лелеять свою «лубофф». Поверить же в эту «лубофф» невозможно.

Безруков не характерный актер, он не создает некоего отдельного от себя человека. Он, за редким исключением, не меняет своей внешности, не варьирует голос. Поэтому вся нагрузка ложится на истинность и силу переживания. Герой должен «жить, думать, чувствовать, любить, свершать открытья». Актер пытается показать силу чувств тем, что несколько раз отчаянно кричит «Я люблю ее!» Но когда он не кричит, а двигается по сюжету, у него все та же насмешливая улыбка, те же томные глаза, те же манеры вечного любимчика. И видно, что слегка скучающий эльф опять валяет дурака и по привычке морочит людишек.

Обаяние его не покинуло, так когда оно его покидало? И лидер преступного сообщества Саша Белый из «Бригады», и булгаковский Иешуа из «Мастера и Маргариты», и Сергей Есенин, и Бриллинг из «Азазели», и мошенник из «Китайского сервиза» – все эти роли сыграны Безруковым «на чистом обаянии», как повара в богатых домах жарят «на чистом сливочном масле». Улыбка сияет и точно плавает в воздухе, глаза излучают синие туманы, звучит насмешливая колдовская музыка, начинается карнавал, комедия масок, где не разобрать – кто это, Арлекин или Коломбина… А начнешь думать, вникать – что же, собственно, сыграл актер? И не знаешь, что и сказать.

Как раз всяких мошенников и авантюристов в жанровых картинах Безруков играет замечательно – легко, со вкусом и юмором. Но эльфическое обаяние его оказалось неуместным, например, для роли Иешуа. Картинные волнистые пряди падали на хорошо загримированное лицо, актер старался говорить медленно и значительно, и все-таки насмешливый и самовлюбленный эльф то и дело проглядывал сквозь все сознательные усилия. И когда Пилат на лунной дорожке спрашивал – «но скажи, ведь казни не было?», этот Иешуа улыбался так лукаво, так многозначительно и недобро, что в обманчивом лунном свете казался опасным и коварным самозванцем, надменным соблазнителем, а уж никак не сыном Божьим.

А роли идут валом, множатся – вот и Есенин сыгран, а на очереди сам Александр Сергеевич Пушкин. Неужто вся русская культура спешит принять на себя облик Сергея Безрукова, улыбнувшись нам на прощание злой улыбкой равнодушного к людям, насмешливого эльфа?

Не губите артиста

Владимир Вдовиченков – молодой, симпатичный, успешный актер. У него приятная, небанальная внешность, не хуже, чем у какого-нибудь озолоченного голливудского Бреда Питта. Только провинциальное положение отечественного кино мешает всесветной известности нашего Владимира, совершенно отвечающего всем мировым стандартам героя кино. Он много снимается, часто гостит на страницах популярных журналов и на ТВ. Все хорошо. А все ли хорошо?

Вдовиченкова зритель отлично запомнил по фильмам Петра Буслова «Бумер» и «Бумер-2». Так несомненно, уверенной поступью, окруженный восторгом, в кино обычно входит молодой герой своего времени. Так появился Олег Меньшиков, так поразил Сергей Бодров и, казалось бы, так же полновесно и полноправно, в свой час, предъявил себя Владимир Вдовиченков.

Хороший парень плохих времен. Волевой, думающий, чувствующий, живой человек – в невольной роли подонка и убийцы. Герой и жертва, сила и слабость одновременно – самое сокрушительное сочетание в художественном образе, и непростое, обаятельное лицо артиста это сочетание воплотило. Удивительная искренность, честность игры была у Вдовиченкова в этих картинах, та степень непритворства, которая только одна и может завоевать суровые сердца недоверчивых подростков. «Это – наш парень, и это – про нас» – решили миллионы.

Как известно, самые прекрасные киноактеры могут быть никудышными театральными артистами, но пришедших на недавнюю премьеру в Театре имени Вахтангова по пьесе англичанина Теренса Реттигана «Глубокое синее море» (режиссер Павел Сафонов) поджидало приятное удивление: Вдовиченков хорош и на сцене.

В спектакле рассказывается история о мужчине и женщине, которые любят друг друга и при этом категорически друг другу не подходят. Женщине, ради любви оставившей семью, за тридцать, она образованная, сложная по натуре, с притязаниями на творчество и неустойчивой душой (Елена Сотникова). А мужчина по имени Фредди – простой двадцатилетний парень, не обремененный психикой и лирикой, спортивный, веселый, не дурак посидеть с приятелями и отличиться в каком-нибудь лихом состязании. Понимание между героями невозможно, немыслимо, они только мучают друг друга. Ясно, что женской по преимуществу театральной аудитории страдания героини ближе, и зритель готов осудить черствого, невнимательного мужчину. А не тут-то было! Владимир Вдовиченков делает все, чтобы предъявить правоту своего героя. Этого Фредди есть за что полюбить, и он тоже любит, только иначе. Проще и грубее, без задушевных сложностей и чрезмерной экзальтации, но любит – и страдает. При этом он твердо отстаивает права своей личности, свою жизненную позицию и вызывает уважение такой твердостью. Противясь постоянному психологическому шантажу, которому подвергает его возлюбленная, герой Вдовиченкова выражает себя, свое несогласие растворяться в слезливой истерической женской стихии – в танце. Он танцует лихо, зло, упрямо, сердито, как будто кричит и спорит своим ловким танцующим телом – но спорит красиво, артистично. Роль продумана и сделана, и теперь можно уверенно числить Вдовиченкова и театральной величиной.

Но заглянем в беспомощный кинокошмар под названием «Параграф-78», чьей рекламой нас мурыжат уже второй месяц, – там тоже играет наш герой. Однако его просто использовали. Заимствовали для примитивных сюжетных ходов его нервное, интересное лицо и не воспользовались ни одним достоинством актера. Вдовиченков, впрочем, играет даже в этом «Параграфе» лучше всех, потому что он актер высокого класса, потому что у него более тонкий и сложный нервный аппарат, потому, что он глубоко чувствует любую роль и ему вдобавок отпущено море обаяния.

Нет в распределении творческих даров никакой справедливости, и одним достается больше, другим меньше, третьим совсем ничего! Владимиру Вдовиченкову досталось довольно много, и потому хотелось бы видеть его в серьезных, ответственных, творчески состоятельных картинах. А их что-то пока не видно… Нет никакого желания наблюдать, как его обаятельная, оригинальная индивидуальность поглощается миром гламура и превращается в отвратительную маску – «медийное лицо». Взываем к режиссерам: не губите Вдовиченкова! Поручайте ему достойную работу, а не эксплуатируйте полюбившегося людям актера в пустопорожних «проектах», чтобы он своим живым дыханием заполнял их мертворожденное пространство!

Понимаем, что вопль наш смысла не имеет, – зато теперь наша совесть чиста: поддержали талант добрым словом. Тоже, знаете ли, дело.

2008

Михаил Пореченков, друг человека

На экраны вышел – наконец – режиссерский дебют артиста – картина «День Д», которую анонсировали с июля.

Михаил Пореченков – друг человека, особенно если человек является телезрителем. По субботам Пореченков сражается в «Кулинарном поединке», по воскресеньям Пореченков приводит в отечество целую армию экстрасенсов, а в будние дни вы без труда можете отыскать в телепрограмме какой-либо фильм с его участием – уж, во всяком случае, вечно живущий, непревзойденный «Агент национальной безопасности» всегда к вашим услугам.

Смотреть на Пореченкова приятно и полезно. Это актер-антидепрессант. Он выражает не реальность, а мечту, поскольку в реальности никаких таких пореченковых не существует. Вид же улыбающегося Пореченкова вообще вырубает интеллект и наполняет душу теплом и радостью. Поэтому даже самые вредительские телепередачи с его участием «пипл хавает», не проявляя бдительности.

Между тем, включив как-то «Кулинарный поединок», я обнаружила там «певицу» Ирину Салтыкову, которая разводила измельченную в блендере свеклу кетчупом и утверждала, что это – «оригинальный борщ». То есть русский стол из-за таких рецептов оказывался в смертельной опасности, и самое время было бы появиться богатырю и разметать врагов, покушающихся на и без того многострадальный русский желудок. Но нет! Михаил Пореченков, с обычным добродушным видом залюбленного мужчины, поглощал стряпню Салтыковой. С тем же видом, только слегка сощурившись, артист ведет и мракобесную «Битву экстрасенсов». Так что надо все-таки твердо отделить актера от созданных образов. Сам по себе Пореченков – современный человек, и вполне готов, как большинство «современных людей», одной рукой креститься, а другой – считать денежку.

Актер из Пореченкова получился хороший, во всяком случае – гораздо лучший, чем Арнольд Шварценеггер с его застывшим лицом биоробота. Но провинциальное положение нашего кино наглухо отрезает путь к мировой славе наших актеров. Там своих девать некуда, так что русских просят не беспокоится. Тем более что провинциальность нашего кино не выдумана иноземными вредителями, а реальна.

Конечно, обидно понимать, что ты лучше или, во всяком случае, не хуже никого, а мир об этом никогда не узнает. Но тот способ, которым Пореченков решил избыть обиду, трудно признать удачным.

Он снял патриотический боевик с собой в главной роли, причем этот боевик, где наш Ваня порвал за родную дочь эстонцев, японцев и других вражин, является довольно точной копией американской картины «Коммандо» со Шварценеггером. Понятно, что эстетические идеалы формируются у человека в юности, и фильм «Коммандо», торжествовавший в видеосалонах в то время, когда юный Миша решил поступать в театральный институт, произвел на него неизгладимое впечатление. Но возможно ли торжество русского духа в такой странной форме?

Сценарий картины написали модные в позапрошлом году драматурги братья Пресняковы, известные тем, что до сих пор не изобрели ни одного оригинального сюжета и ни одной самостоятельной шутки. Поэтому американский источник остался практически непотревоженным, а Пореченков осуществил без помех свою давнюю фантастическую мечту – он оказался ВНУТРИ американского фильма.

Тем не менее фильм «День Д» получился все-таки с отпечатком личности режиссера – он исключительно живописен и очень добродушен. Действие картины перенесено на Дальний Восток, и похищенную дщерь злодеи держат на одном из островов Курильской гряды. Ни разу в картине не возникает тревоги за судьбу героя, потому что его победоносная мощь не знает никаких изъянов. Он спокоен, как удав, и достигает цели без всяких там вражеских «саспенсов». Замахнулся – вдарил, стрельнул – убил. Похищенная девочка тоже особо не переживает и спокойно ждет, когда придет папа. Запоминается Михаил Трухин в роли дерганого придурка-наркомана, а также Александра Урсуляк, играющая отважную девушку – помощницу героя. У А.Урсуляк прелестная фигурка, а лицом она сильно напоминает юную Валентину Матвиенко. Может быть, это смутило питерских прокатчиков, и «День Д» как-то не слишком дружно вышел на экраны города? Как бы там ни было, я смотрела фильм на обычном сеансе в кинотеатре, и все восемь зрителей были, по-моему, довольны.

Плохо только то, что Пореченков в этой картине улыбается только в конце, что недодает зрителю обычных «пореченковских» витаминов. Он и вообще что-то похмурел в последнее время. На вопрос, что там с чувством юмора и для чего славный наш актер снял, как все повально снимают, американское кино, я ответить не могу. Сама тревожусь!

Вот поступили известия, что Пореченков будет играть в МХТ «Крейцерову сонату» Льва Толстого. Допустим, что эта жутковатая затея осуществится. В зал придет разболтанная, невежественная публика, для которой Пореченков – русский Шварценеггер из «Кулинарного поединка». Придет и увидит дикую проповедь грозного графа, в которой он призывает человека отказаться от половых актов вообще. Каким образом актер сумеет все это произнести, чтоб болтающая по мобилам чернь не ржала и не улюлюкала? Как он, цельный, добрый, сказочный, будет рассказывать чудовищную историю толстовской «Крейцеровой сонаты», где главный герой – психопат? Каким образом заставит себя врубиться в логику сумасшедшего, считающего половое общение с женщиной – главным врагом всего мира?

В голову приходит совсем страшное – а руководство театра вообще читало «Крейцерову сонату»??

Простите мне невольное волненье – судьба актера мне небезразлична. Ведь Михаил Пореченков – друг человека, а у человека всё меньше и меньше друзей на этом жестоком свете!

2008

Альберт, волшебник в изгнании

В московском театре «Школа современной пьесы» прошла «Неделя с Альбертом Филозовым», посвященная прошедшему юбилею артиста. Зрители увидели фильмы и спектакли с участием Филозова и даже спектакль «2 х 2 = 5», поставленный им как режиссером (вместе с О. Гусилетовой) для курса учеников.

Исключительно симпатичная, словно тихо светящаяся, лишенная всякой фальши и притворства личность Филозова любима и теми, кто знает его только по кино и не видел в театре, а это, конечно, большое упущение. В хороших режиссерских руках актер творит чудеса. Театральный зритель мог видеть, как Альберт Филозов, без преувеличения, несколько раз покорял вершины искусства: он сыграл главные драматические роли в прославленных спектаклях Анатолия Васильева «Взрослая дочь молодого человека» и «Серсо», а затем блеснул исключительными комедийными талантами в отличной шутке И. Райхельгауза, спектакле «А чтой-то ты во фраке?». Это была композиция по водевилям Чехова, которую разыгрывали вместе с Филозовым Любовь Полищук и Алексей Петренко, – самый смешной спектакль, который я видела в жизни.

Однако никакой «позы величия» актер так и не нажил. В нем вообще есть что-то сказочное, и недаром он много снимался в сказках («Черная курица, или Подземные жители», «Мэри Поппинс, до свидания» и пр.). Удивительная чистота «внутренней музыки» души, благородство, сдержанность и одновременно человеческая глубина отличают артиста. Никак невозможно сказать, чтобы это существо состояло в родстве с обезьяной. Нет, Дарвин имел в виду других особей, и мы их видим в больших количествах, но наш Филозов тут ни при чем.

Он скорее напоминает какого-нибудь «волшебника в изгнании», жителя неведомого королевства, залетевшего в наш пестрый земной зоопарк. Оттого, наверное, его голубые глаза как будто все время удивлены: что такое? куда я попал?

Кстати сказать, и его первая большая работа в кино была связана с темой потерянности – Филозов сыграл главную роль в картине «Вид на жительство», роль молодого советского ученого, оставшегося на Западе. Эта необычная для советского кино тема, а также участие в фильме актрисы В. Федоровой, вскоре тоже покинувшей СССР, сильно попортила судьбу оригинальной ленты. Ее сейчас нет в активной зрительской памяти, что досадно – впрочем, Филозова вообще трудно назвать «везунчиком». Вот и прекрасную роль в картине «Апокриф», где Филозов играет родственника П.И. Чайковского, широкий зритель не видел – фильм все никак не выйдет в прокат. Что такое! Есть у актера и проблемы с маньяком, которого иначе называют «судьбой», – в прошлом году на актера напали какие-то злобные твари… Нет, единственное место, где «волшебник в изгнании» может чувствовать себя спокойно, – это сцена, и тут все в порядке.

Родной театр полностью уважил своего актера. За «Неделю с Альбертом Филозовым» зритель мог увидеть его в спектаклях «Город» и «Пришел мужчина к женщине», «Холостой Мольер» и «Русское варенье»… Филозов – актер разнообразный, душевно пластичный, играет всякое, вот только тихий свет и удивление во взгляде остаются неизменными в любой роли.

Удивление чистосердечного и деликатного человека – перед загадочными обстоятельствами окружающей жизни, где свет еле-еле пробивается сквозь тьму.

Но ведь пробивается!

2007

Настоящий солдат живописи

В Инженерном корпусе Третьяковской галереи открыта выставка картин знаменитого живописца Дмитрия Жилинского, посвященная 80-летию мастера.

Читателю, наверное, приятно будет узнать, что художник (кстати, двоюродный внук самого Валентина Серова), прославившийся еще в 60-х годах, чьи картины хранятся в главных музеях страны, жив-здоров и находится, как говорится, в полной боеспособности. Младшему сыну живописца – семь лет. На автопортретах разных годов мы видим серьезное, даже суровое лицо художника с бесстрашными большими глазами и упрямо сжатыми губами. Серьезность и упрямство мастера подтверждают и его работы, созданные в самых традиционных жанрах – пейзаж, портрет, натюрморт, картины на библейские и исторические темы.

Когда-то это было нормой, сегодня – убивает наповал. Когда-то Жилинский был участником огромного процесса, активно действующим лицом русской советской культуры. Сейчас он одинок, как дуб из русской песни, который «стоит-растет среди долины ровныя, на гладкой высоте». Быть может, Жилинскому и хотелось бы с кем-нибудь посоревноваться – но в современной ситуации ему сражаться абсолютно не с кем. Так больше никто не работает.

Нынешние критики, презрительно цедя какие-то дежурные слова о «советском академизме», словно снисходительно похлопывают «старикана» по плечу – дескать, вот умора, всплыл мастодонт со своими интеллигентскими советскими заморочками насчет духовности. Но хамский вид нашей «современной» культуры, презирающей всякую серьезность, всякую ответственность и всякое мастерство, сильно подпорчен этой выставкой. Жилинский – тоже современная культура, хоть он не рассказывает в глянцевых журналах о своих интимных связях и не держит персональных галерей своего имени.

Прежде всего – и это важно, раз мы говорим о художнике, – поражает качество живописи. Ее обдуманность и тщательность, ее намеренное стремление к совершенству. Видно, что художник употребляет все мастерство и все силы на всякую картину. Это особенно видно в натюрмортах – «Травы Иордана», «Ирисы», «Букет с испанским блюдом», «Весенний натюрморт». Кажется, лучше сработать невозможно. Жилинский ищет красоту, а не выпячивает ее, в его натюрмортах нет пышности и роскоши – напротив, какие-то сухие былинки, скромные цветы. Ветка черемухи в «Весеннем натюрморте» уже отцветает, лепестки осыпаются, и эта летучая, на грани исчезновения красота и трогает сердце. Собственно говоря, и многофигурное монументальное полотно «Весна Художественного театра» говорит о том же – художник взял момент радости, воображаемой встречи всех мастеров театра в начале века, но этот невероятно цветущий миг культуры обречен в своей красоте и беспечности…

Печаль излучают и знаменитые полотна «Гимнасты СССР» и «На новых землях», где изображены советские герои спорта и целины. В свое время эта печаль не читалась – читалась лишь красота, правда, чем-то словно просвеченная, не торжествующая, странная. Сегодня видно, как зависли над землей эти бесплотные, невесомые силуэты, как строго и скорбно-торжественно смотрят они из своего Небытия. И отец художника из картины «Реквием», посвященной невинно репрессированным советским людям, покорно поднял руки для обыска, столь же прекрасный и обреченный, как ветка черемухи из «Весеннего натюрморта». Эту страдальческую обреченность прекрасного Жилинский не демонстрирует намеренно. Она «просто есть», ее видят суровые глаза любящего, но не влюбленного в жизнь художника.

Как правило, у нас на Руси частенько бывает так – чуть проклюнулась слава, живописец начинает эксплуатировать те черты своей манеры, что приглянулись публике, в точности разыгрывая затем сюжет страшной повести Гоголя «Портрет». И вот уже перед нами забронзовевший генерал от ИЗО, которого странно и представить себе за работой. А Дмитрий Жилинский остался солдатом – настоящим солдатом живописи в ее прямом смысле и назначении.

Его метод – синтетический, основанный на постоянном изучении самых высоких образцов, от византийских икон и живописи Возрождения до русского художества ХIХ-ХХ веков. На этот метод поддается далеко не всякая действительность, а потому художник тщательно ищет свои сюжеты, не впадая, пожалуй, ни в какой соблазн. Ни в авангардизм, ни в китч, ни в концептуализм, ни во что. Он «просто художник», с убийственной серьезностью играющий роль традиционного «просто художника», пишущего людей, цветы, деревья, небо и Бога.

Он может написать портреты датской королевской семьи и увидеть за парадными мундирами живые и забавные характеры. А может создать картину «Одна», где старушка сидит возле печки. И если на датских принцев можно взглянуть с любопытством, то от старушки отойдешь не сразу, разглядывая все тщательно прорисованные детали ее каморки (вплоть до баночек с вареньем) и воображая себе ее горестную судьбу – судьбу миллионов. Я давненько не задерживалась возле картин современных художников долее чем на пять секунд – а на выставке Жилинского провела около часа, проникаясь все большей и большей симпатией к его личности.

Строгость вкуса и чувство меры, ищущее, не самодовольное мастерство, умение увидеть и передать мгновения летучей, обреченной красоты, упорная приверженность традициям – словом, классик, решительный классик.

Отчего же личность Дмитрия Жилинского столь мало востребована? Конечно, он работает – работники такого уровня без хлеба не сидят. Но разве голос подлинного мастера, настоящего классика русской советской и постсоветской живописи, не пригодился бы при обсуждениях важных проблем культуры, облика наших городов, в вопросах образования и художественной жизни? Но, видимо, для активного участия в современности наш «солдат живописи» слишком серьезен. Никакой пены, мишуры, конъюнктуры, мельтешения.

Или, может статься, не тех, кого надо, портретировал – то есть не портретировал тех, кого надо. Эх, ничему особенно жизнь не научила солдатика – а ведь он 1927 года рождения.

Мог бы догадаться.

2007