Текст книги "100 великих мифов и легенд"

Сказание об Эрешкигаль и Нергале

Вселенная, в представлении древних, делилась на три части: верхнюю – небо, где обитали боги и небесные светила, среднюю – землю, населенную людьми, и нижнюю – подземное царство, мир смерти и темных сил.

В шумеро-аккадской мифологии владыками подземного царства были богиня Эрешкигаль и ее супруг Нергал.

Существует несколько записей мифа о том, как Нергал стал мужем Эрешкигаль. Наиболее ранняя датируется ХIV веком до н.э. Она была найдена в египетском архиве в Телль-эль-Амарне и представляет собой учебный текст, по которому египетские писцы обучались аккадскому языку. То, что миф использовался в качестве учебного материала, говорит о его давнем бытовании и широкой известности.

Эрешкигаль – дочь верховного бога Ану. Ее имя означает «Хозяйка Большой Земли». «Большой Землей» в данном случае называется царство мертвых.

Однажды небесные боги устроили пир. Эрешкигаль не могла принять в нем участия, поскольку по незыблемому закону Вселенной верхний и нижний миры не должны проникать один в другой. Все же боги хотели, чтобы Эрешкигаль отведала пиршественного угощения. Они сказали ей:

 
«Нам к тебе не опуститься,
И тебе к нам не подняться,
Пришли – пусть возьмут твою долю».
 

(Перевод В. Афанасьевой)

За долей Эрешкигаль отправился ее верный посланец Намтар, который обычно являлся за душами умирающих, чтобы увести их в «Страну без возврата».

Когда Намтар вошел в небесный чертог, где пировали боги, все почтительно встали перед ним, и лишь бог Нергал остался сидеть. Нергал, хотя и обитал на небе, был олицетворением злых сил – палящего, губительного солнца, чумы и лихорадки.

Сохранилась запись молитвы некоего Шамашшумукина, в которой он обращается к Нергалу с просьбой об исцелении:

 
«Пусть потоки рыданий моих к тебе устремятся,
Ярое сердце твое да успокоят!»
 

Намтар, вернувшись в подземное царство, рассказал о проявленном к нему неуважении, и Эрешкигаль, обидевшись за своего посланца, потребовала, чтобы боги выдали ей Нергала:

 
«Бога, что пред послом моим не поднялся,
Ко мне пришлите – я предам его смерти».
 

Отец Нергала, бог Эйа, горько пенял сыну:

 
«Отчего ты пред ним не поднялся?
Глаза мои не тебе ли мигали?
А ты отвернулся, как бы не зная,
На меня не взглянул, уставился в землю».
 

Нергал стал собираться в Страну без возврата, где души умерших «света не видят, живут во мраке». Эйа, напутствуя сына, сказал ему, чтобы он не ел хлеба и не пил вина в стране мертвых, не омывался тамошней водой и не прельщался мрачной красотой Эрешкигаль.

Представ перед владычицей подземного царства, Нергал скрыл свое настоящее имя и назвался Эррой. Это объясняется древним представлением о магической связи человека с его именем. Скрыв свое настоящее имя, Нергал надеялся отвести от себя опасность. Следуя наказу отца, он отказался от еды, питья, воды для омовения, но когда Эрешкигаль предстала пред ним в прозрачных одеждах, «как муж жены возжелал ее сердцем».

Шесть дней и ночей провел Нергал с Эрешкигаль, а на седьмое утро, когда богиня еще спала, покинул ее.

Намтар попытался задержать его у выхода из царства мертвых, но Нергал сказал, что Эрешкигаль посылает его с поручением к своему отцу Ану – и Намтар открыл ворота.

По высокой лестнице поднялся Нергал на небо.

Эйа был счастлив увидеть сына, которого считал погибшим. Опасаясь преследования Эрешкигаль, Эйа прибегнул к колдовству: окропил Нергала волшебной водой, отчего красавец Нергал неузнаваемо изменился – стал косоглазым, хромым и плешивым.

Эрешкигаль, проснувшись и не найдя подле себя Нергала, принялась рыдать и рвать на себе волосы:

 
«О, Эрра, сладостный супруг мой!
Я не насытилась его лаской – ушел он!»
 

Верный Намтар вызвался помочь своей горюющей госпоже:

 
«Я пойду и этого бога схвачу я!
К тебе да вернется, тебя да обнимет!»
 

Он поднялся на небо, заглянул в лицо каждому богу, но в хромом и плешивом уроде не узнал Нергала и ни с чем вернулся к Эрешкигаль.

Тогда Эрешкигаль обратилась к своему отцу Ану:

 
«Этого бога пошли мне в супруги,
Со мной да проводит он ночи.
Если же ты бога того мне не вышлешь, (…)
Я выпущу мертвых, что живых поедают,
Мертвецы умножатся над живыми».
 

Страшная угроза нарушить равновесие между миром живых и миром мертвых напугала великого Ану. Он повелел Нергалу вернуться к Эрешкигаль:

 
«Отныне нет ему доли в мире верхнем.
Отныне доля его – в мире нижнем».
 

Местом культа Нергала как бога преисподней был город Куту (современный Телль-Ибрагим), расположенный между Тигром и Евфратом. Иногда Куту называют саму преисподнюю.

Нергал, стоящий на поверженном враге. Оттиск печати. II тысячелетие до н.э.

Сошествие Иштар в преисподнюю

Жизнь и смерть противопоставлены друг другу, но в то же время – неразрывно связаны между собой.

В ассиро-вавилонской мифологии Иштар – богиня плотской любви и производительных сил всего живого – является родной сестрой повелительницы царства мертвых Эрешкигаль.

Имя «Иштар» восходит к нарицательному обозначению богини вообще. Вероятно, в ее образе соединилось представление о многих богинях.

Один из основных мифов об Иштар – история ее сошествия в царство мертвых.

Запись мифа сохранилась лишь фрагментарно, но недостающие части сюжета могут быть восполнены на основе шумерского мифа о богине Инанне, которая обычно отождествляется с Иштар.

Иштар (или Инанна) «к стране безысходной (…) свой дух склонила». Для чего ей понадобилось спускаться в преисподнюю, миф не объясняет, но причины, вероятно, были достаточно вескими, поскольку богиня осознает опасность своего путешествия и принимает меры предосторожности – просит богов прийти к ней на помощь, если она не вернется в течение трех дней.

Спустившись под землю, Иштар громко постучала в ворота преисподней и стала звать сторожа:

 
«Сторож, сторож, открой ворота…
Открой ворота, дай мне войти,
Если ты не откроешь ворот, не дашь мне войти,
Разломаю я дверь, замок разобью».
 

(Перевод В. Шилейко)

Сторож почтительно попросил Иштар подождать снаружи и побежал к своей госпоже владычице преисподней Эрешкигаль доложить, что у ворот стоит ее сестра.

Эрешкигаль, «словно срубленный дуб лицом пожелтела, как побитый тростник, почернели ее губы». Ее испуг объясняется тем, что Иштар, богиня жизни, вторгаясь в царство мертвых, могла нарушить всю гармонию Вселенной.

Тем не менее Эрешкигаль приказала сторожу впустить гостью и поступить с ней «согласно древним законам».

Сторож распахнул ворота перед Иштар:

 
«Входи, госпожа! Ликует Куту!
Дворец преисподней о тебе веселится!»
 

Но чтобы попасть к Эрешкигаль, Иштар пришлось пройти не через одни ворота, а через целых семь, и у каждых ворот привратник просил ее отдать что-нибудь из ее украшений или одежд, потому что в царстве мертвых «такие законы».

Иштар отдала венец с головы, подвески из ушей, ожерелье, запястья с рук и ног, «щиты с грудей», пояс, набедренную повязку. Все эти вещи обладали магической силой. Расставшись с ними, Иштар, нагая и беззащитная, предстала пред своей грозной сестрой.

Эрешкигаль наслала на Иштар шестьдесят болезней – «на всю на нее, на все ее тело», и заточила богиню в подземном дворце. Меж тем на земле без Иштар все живое лишилось своей производительной силы:

 
Бык на корову больше не скачет,
Осел ослицы больше не кроет…
Спит супруг в своей спальне, спит жена у себя.
 

Боги решили, что пора вызволять Иштар. Они создали уродливого карлика Аснамира и отправили его в царство мертвых. Аснамир при помощи заклинаний исцелил Иштар и освободил ее из заточения.

Поклонение Иштар. Оттиск цилиндрической печати. I тысячелетие до н.э.

Но царство мертвых – это «страна без возврата». Попавший туда, будь он человек или бог, может вернуться назад, только оставив кого-нибудь вместо себя.

Иштар избрала таким заместителем своего возлюбленного – бога Таммуза (в мифе об Инанне он назван Думузи).

Таммуз – бог весеннего цветения – изображается в виде пастуха со свирелью в руках. В одном из мифов рассказывается о том, что любви Иштар одновременно добивались бог-пастух Таммуз и бог-земледелец Энкимду – и Иштар предпочла Таммуза. В этом мифе, вероятно, отразилось противопоставление земледелия скотоводству, характерное для древних цивилизаций.

Узнав, что должен безвременно сойти в царство мертвых, Таммуз пытается избегнуть такой участи. Он бежит в чужие края, превращается то в газель, то в ящерицу. Но посланцы Иштар настигают его.

Тогда сестра Таммуза, богиня виноградной лозы Гештиманна, вызывается сойти в преисподнюю вместо брата. Иштар решает: «полгода – Таммуз, полгода – его сестра».

Таким образом, Таммуз становится так называемым «умирающим и воскрешающим богом», уход которого в царство мертвых и возвращение на землю знаменует смену времен года.

Во время священного праздника – начала нового года – в Месопотамии вплоть до Х века нашей эры разыгрывалась мистерия, изображающая историю Иштар и Таммуза. Возможно, сохранившийся текст мифа о сошествии Иштар в преисподнюю является записью такой мистерии. Запись заканчивается радостной песней участников праздника:

 
«В дни Таммуза играйте на лазоревой флейте,
На порфирном тимпане с ним мне играйте,
С ним мне играйте, певцы и певицы…»
 

Сказание о Гильгамеше

Глиняные таблички, на которых были сделаны наиболее ранние записи народных сказаний о Гильгамеше, относятся к середине III тысячелетия до н.э.

Есть основания предполагать, что Гильгамеш был реальной исторической личностью. Его имя сохранилось в списке древнейших царей Шумера. Реальный Гильгамеш правил в городе Уруке в конце XXVII – начале XXVI века до н.э. Сказания называют Гильгамеша сыном урукского царя Лугальбанды и богини Нинсун. Это утверждение не так фантастично, как может показаться, поскольку в древнем Шумере существовал обычай вступления царя в «священный брак» со жрицей, считавшейся живым воплощением богини, которой она служила.

Имя «Гильгамеш» предположительно означает «предок-герой». Существует несколько вариантов записи эпоса о Гильгамеше. Наиболее полной и интересной является так называемая «ниневийская версия», написанная ассирийской клинописью на аккадском языке для ниневийcкой библиотеки царя Ашурбанипала. Эта запись была сделана в VII веке до н.э., но, по утверждению переписчика, представляет собой точную копию с более древнего оригинала. По традиции, автором этого оригинала считают урукского заклинателя Синлике-уннинни, жившего в конце II тысячелетия до н.э.

Ниневийская версия поэмы о Гильгамеше носит название «О все видавшем». Это одно из самых замечательных произведений древневосточной литературы. Разрозненные легенды и сказания приведены здесь к стройному сюжетному единству, характеры героев даны в психологическом развитии, и вcе повествование проникнуто философскими размышлениями о жизни, смерти и смысле человеческого существования.

В начале поэмы Гильгамеш – юный и легкомысленный правитель. Не зная, куда девать свою силу, он жестоко угнетает подданных, а сам предается разгулу.

Доведенные до отчаяния жители Урука обратились с мольбой к богам, чтобы они создали Гильгамешу достойного противника.

Богиня Аруру слепила из глины могучего получеловека-полузверя по имени Энкиду. Энкиду был наделен звериной быстротой и ловкостью, у него были длинные волосы, а тело покрыто шерстью.

До поры до времени Энкиду ничего не знал о мире людей, жил в лесу, питаясь травой, и дикие звери считали его своим.

Однажды Гильгамешу приснился сон, будто с неба упал тяжелый камень, которому поклонились все жители Урука, а сам Гильгамеш полюбил его, словно живое существо, и принес своей матери.

Мать Гильгамеша, мудрая богиня Нинсун, так истолковала сон: Гильгамеш обретет могучего друга, которого будет любить, как родного брата.

Вскоре к Гильгамешу пришел охотник с жалобой, что в лесу появился дикий человек, который пугает охотников и уводит у них добычу, засыпает ловчие ямы и освобождает зверей из силков.

Гильгамеш посоветовал охотнику выманить дикого человека из леса с помощью женщины.

Охотник нанял в городе красивую блудницу по имени Шамхат и отправился с нею в лес.

Блудница соблазнила Энкиду и увела его в Урук. Там он отведал человеческой пищи – хлеба и вина – и тем самым приобщился к миру людей, утратив свою звериную сущность.

 
Смирился Энкиду, – ему, как прежде, не бегать!
Но стал он умней, разуменьем глубже.
 

(Перевод И. Дьяконова)

Через некоторое время Энкиду встретил Гильгамеша. Между ними произошла схватка, но ни один не смог одолеть другого. Они признали, что силы их равны – и побратались. Гильгамеш отвел Энкиду к своей матери Нинсун, и та благословила обоих как своих сыновей.

Несмотря на столь благоприятный поворот своей судьбы, Энкиду «огорчился, сел и заплакал». А когда Гильгамеш спросил его о причине такой печали, ответил:

 
«Вопли, друг мой, разрывают мне горло:
Без дела сижу, пропадает сила».
 

Тогда Гильгамеш предложил вдвоем отправиться в Ливанские горы, покрытые кедровым лесом, и уничтожить обитающее там чудовище Хумбабу.

Энкиду испугался. В своей прежней, лесной, жизни он подходил к жилищу Хумбабы и знал, что «ураган – его голос, уста его – пламя, смерть – дыханье». Кроме того, бог Энлиль наделил Хумбабу способностью, по своему желанию, любого лишить храбрости.

Энкиду стал отговаривать друга от безнадежного предприятия. К нему присоединились мудрецы Урука. Они говорили Гильгамешу:

 
«Зачем пожелал ты – свершить такое?
Неравен бой в жилище Хумбабы!»
 

А мать Гильгамеша, мудрая Нинсун, воскликнула, обращаясь к богу солнца:

 
«Зачем ты мне дал в сыновья Гильгамеша
И вложил ему в грудь беспокойное сердце?»
 

Но Гильгамеш уже принял решение. Он сказал Энкиду:

 
«Я пойду перед тобою, а ты кричи мне:
«Иди, не бойся!»
Если паду я – оставлю имя;
Гильгамеш принял бой со свирепым Хумбабой!»
 

Тогда Энкиду поклялся, что будет сражаться вместе с Гильгамешем, и побратимы отправились в путь.

За три дня они проделали путь шести недель и достигли леса, где обитал Хумбаба.

Чудовище явилось перед ними в окружении «семи сияний», и эти магические сияния вселили в героев неодолимый страх. Но тут сам бог солнца Шамаш пришел на помощь Гильгамешу и Энкиду. Мужество вернулось к героям, они одолели Хумбабу, сразили семь сияний, вырубили волшебные кедры, в которых заключались остатки злой силы, и выкорчевали пни.

После тяжелой работы Гильгамеш искупался в ручье, с «грязным он разлучился, чистым он облачился», и его красоту заметила богиня Иштар. Она спустилась с неба и предложила Гильгамешу себя в жены. Но он отказался ввиду скверной репутации богини:

 
«Какую славу тебе возносят?
Давай перечислю, с кем ты блудила!»
 

Некоторые историки видят в конфликте Гильгамеша и Иштар отражение реально существовавшего конфликта царской и жреческой власти.

Оскорбленная богиня попросила своего отца, бога Ану, создать исполинского быка, который уничтожил бы дерзкого Гильгамеша. Бык появился. Но Гильгамеш с помощью Энкиду победил и это чудовище, и герои со славой возвратились в Урук.

Ночью Энкиду увидел во сне Совет богов. Боги гневались за то, что Гильгамеш и Энкиду убили Хумбабу, находившегося под покровительством Энлиля, и быка, созданного Ану, и спорили о том, должны ли понести наказание оба героя или только один из них. В конце концов боги решили:

 
«Пусть умрет Энкиду,
Но Гильгамеш умереть не должен».
 

Энкиду рассказал свой сон Гильгамешу – и оба они опечалились. Гильгамеш попытался умилостивить богов жертвами, пообещал украсить золотом их кумиры, но боги ответили:

 
«Не трать, о царь, на кумиры злата,
Слова, что сказано, бог не изменит…»
 

По воле богов Энкиду заболел и умер.

Гильгамеш горько оплакивал друга:

 
«Я об Энкиду, своем друге, плачу,
Словно плакальщица, горько рыдаю…
Друг мой любимый стал землею!
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!»
 

Со всей страны созвал Гильгамеш лучших мастеров и приказал им сделать статую Энкиду: тело – из золота, лицо – из алебастра, волосы – из лазурита.

С почестями похоронив Энкиду, Гильгамеш облачился в рубище и бежал в пустыню. Его терзала не только печаль по умершему другу, но и мысль о собственной смертности, которую он только теперь осознал:

 
«И я не так ли умру, как Энкиду?
Тоска в утробу мою проникла,
Смерти страшусь и бегу в пустыню…»
 

Гильгамеш решил разыскать мудрого Утнапишти, единственного бессмертного среди людей, и узнать у него тайну бессмертия.

Много дней шел Гильгамеш и наконец дошел до высоких гор, вершины которых подпирали небо, а основания уходили в преисподнюю. Здесь кончался мир людей и начинался неведомый путь, по которому солнце на рассвете всходило на небо, а на закате уходило во тьму.

Этот путь охраняли люди-скорпионы. Они попытались задержать Гильгамеша:

 
«Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги,
Не ходил никто еще ходом горным…
Темнота густа, не видно света».
 

Но Гильгамеш ответил:

 
«И в жару и в стужу, в темноте и во мраке,
Во вздохах и плаче – вперед пойду я!»
 

Он устремился во тьму и, пройдя через нее, вышел к свету иного мира. Он увидел чудесный сад, где листья на деревьях были из лазурита, а плоды – из сердолика. За садом простиралось бескрайнее море – море Смерти, а на его берегу, на крутом обрыве жила хозяйка богов Сидури.

Узнав, что Гильгамеш хочет найти бессмертие, Сидури не одобрила его намерения:

 
«Гильгамеш! Куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты.
Боги, когда создавали человека,
Смерть они определили человеку».
 

Далее она пытается убедить Гильгамеша, что он должен радоваться жизни, пока жив:

 
«Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно…
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу —
Только в этом дело человека».
 

Но Гильгамеш отказался вернуться в мир людей и продолжал свой путь. Переплыв через темные воды, он предстал перед бессмертным Утнапишти, обитавшим на другом берегу моря Смерти.

Утнапишти так же, как и Сидури, говорит Гильгамешу, что боги определили человеку жизнь и смерть и повелели «жить живому». Мудрый старец упрекает Гильгамеша за то, что он пренебрег долгом правителя и покинул свой народ:

 
«Обрати лицо свое, Гильгамеш, к твоим людям.
Почему их правитель рубище носит?»
 

Затем следует вставной эпизод: Утнапишти рассказывает о том, что во время Великого потопа именно он построил ковчег, спас свою семью и по паре всех зверей и птиц, не дав угаснуть жизни на земле. За это боги наградили его бессмертием.

Сказание о Великом потопе не связано с эпосом о Гильгамеше и было включено в повествование лишь затем, чтобы подчеркнуть мысль о том, что только за исключительный, небывалый в прошлом и невозможный в будущем подвиг человек смог обрести бессмертие, что это – единственный случай.

Гильгамеш впадает в отчаяние:

 
«Что же делать, Унапишти, куда пойду я?..
В моих покоях смерть обитает,
И куда взор я ни брошу – смерть повсюду!»
 

Желая утешить Гильгамеша, Утнапишти рассказал ему, что на дне моря Смерти растет цветок, возвращающий молодость. Добывший его хоть и не обретет бессмертия, но все же удлинит свою жизнь.

Гильгамеш привязал к ногам два тяжелых камня, нырнул на дно моря и сорвал чудесный цветок.

С драгоценной добычей Гильгамеш благополучно достиг мира людей.

Он остановился у озера, чтобы омыться земной водой, но тут из норы выползла змея и похитила чудесный цветок. Змея сбросила старую кожу и обрела новую молодость, а Гильгамеш ни с чем вернулся в родной город.

Но когда он увидел могучие стены Урука, возведенные некогда по его приказанию, душа его преисполнилась гордости.

Конец поэмы с трудом поддается толкованию, но большинство исследователей склонны видеть здесь оптимистическую мысль о том, что истинное бессмертие человека – в его делах, совершенных в течение жизни.

Гильгамеш с побежденным львом. Рельеф на воротах дворца Саргона II. VIII в. до н.э.

Мифология Древнего Египта

На рубеже IV и III тысячелетий до н.э. фараон Мина объединил под своей властью египетские земли и создал Египетское государство – одно из древнейших государств в мире. Но египетская мифология возникла гораздо раньше.

Люди поселились на берегах Нила еще в каменном веке. Плодородную нильскую долину окружали высокие горы, а за ними лежали бескрайние, мертвые пустыни. Как и все древние народы, египтяне обожествляли силы природы, и одним из самых почитаемых египетских богов был сам Нил, орошающий землю и дающий жизнь. Его называли Хапи.

 
Слава тебе, Хапи!
Ты пришел в эту землю,
Явился, чтобы оживить Египет.
Нет таких житниц, чтоб вместили твои дары,
Никому не дано повелевать твоим сердцем.
 

Так пели египтяне в одном из своих гимнов. Египет делился на области – номы, и первоначально каждый ном имел собственных богов-покровителей. Так в Фивах поклонялись богу солнца Амону, его жене – богине неба Мут и их сыну – богу луны Хонсу. В Мемфисе почитали бога Пта – создателя мира, богиню войны Сохмет и их сына – бога растительности Нефертума.

Когда Египет стал единым государством, начал складываться общеегипетский пантеон. Местные боги со сходными функциями превратились в разные ипостаси одного и того же бога. Поэтому многие египетские боги имеют несколько воплощений и имен.

Во главе пантеона встал солнечный бог Хепри-Атум-Ра. «Хепри» – означает «возникающий сам собой». С ним отождествляется юное, утреннее солнце. Символ Хепри – жук-скарабей. Египтяне считали, что скарабей размножается сам по себе, то есть наделен божественной созидательной силой. Хепри часто изображали со скарабеем вместо головы. Ра – зрелый муж – символизировал солнце полуденное, а старец Атум, что значит «совершенный» – солнце вечернее.

Постепенно главным солнечным божеством становится Ра. Его начинают почитать как создателя мира, источник тепла и света, покровителя людей.

Каждый день Рa плывет по небу в золотой лодке, на носу которой стоит его дочь, богиня справедливости Маат. Со своей лодки Ра видит все, что происходит на земле, разбирает жалобы, отдает распоряжения через своего секретаря – мудрого бога Тота. Вечером он пересаживается в другую лодку и ночью плывет по мрачной подземной реке, сражаясь с обитающими там силами зла и тьмы, чтобы утром вновь взошло на небе солнце.

Небесная река – не единственный образ неба в египетской мифологии. Небо представляли также в виде небесной коровы Хатор, брюхо которой усеяно звездами. В некоторых мифах Хатор называют матерью Ра и изображают в виде женщины с коровьими ушами и рогами. Хатор была также богиней красоты, любви, веселья. Греки считали ее египетской Афродитой.

Еще одно воплощение неба в египетской мифологии – богиня Нут. В «Текстах пирамид» – магических надписях на стенах гробниц фараонов – о Нут говорится так: «Могуче сердце твое, о Великая, ставшая небом! Наполняешь ты всякое место своею красотою. Земля вся лежит пред тобою. Окружила ты и землю, и все вещи своими руками». Часто встречается изображение Нут, изогнувшейся дугою над землей и опирающейся на пальцы рук и ног.

Супругом Нут был бог земли Геб, а их детьми – Осирис, Сет, Исида и Нефтида, ставшие героями наиболее значительного из египетских мифов.

Очень почитаем был бог Тот – бог мудрости, знаний, покровитель писцов. Его изображали с головой священной птицы ибис и с палеткой писца в руке.

Многие египетские боги были наделены зооморфными чертами. Бог мертвых Анубис изображался в образе шакала или человека с шакальей головой, богиня Таурт – покровительница женщин и детей, помогающая при родах – в образе беременной самки гиппопотама, бог водной пучины Себек – с головой крокодила и т.д.

Культ животных – самый древний на земле, он предшествовал всем прочим культам. Особенность верований египтян в том, что у них поклонение животным сохранялось и в более позднее время, наряду с поклонением новым, антропоморфным богам.

Небо в образе коровы. Древнеегипетское изображение

Наиболее почитаемым животным в Египте был священный бык Апис. Его реальным воплощением считался черный бык, наделенный двадцатью девятью особыми признаками, которые были известны только жрецам. Рождение нового Аписа становилось общенародным праздником, его поселяли в посвященном ему храме и на протяжении всей жизни окружали божескими почестями. Один раз в год, при начале сельскохозяйственных работ, Аписа запрягали в плуг, и сам фараон вспахивал на нем первую борозду. Когда Апис, состарившись, умирал, тело его бальзамировали и торжественно погребали. Археологами было найдено кладбище, на котором были похоронены шестьдесят четыре священных Аписа.

Почиталась также богиня Бастет в образе кошки. Каждая кошка считалась воплощением божества, внушая почтение и страх. Во время пожара в доме прежде всего спасали кошку. Когда кошка умирала, хозяева погружались в траур, а убийство кошки, даже невольное, каралось смертью. Очевидец рассказывал, что уже на закате египетской цивилизации, когда Египет находился под властью Рима, «один римлянин убил кошку, и сбежалась толпа к дому виновного, но ни посланные царем для уговоров власти, ни общий страх, внушаемый Римом, не могли освободить от мести человека, хотя он и совершил это нечаянно». В египетских захоронениях нередко встречаются мумии кошек.

Огромное место в египетской мифологии принадлежит представлениям о загробном мире.

Египтяне верили, что загробная жизнь – это прямое продолжение и подобие жизни земной, что умершие, как и живые, нуждаются в пище, одежде, внимании со стороны близких. В одном из заупокойных гимнов сын обращается к умершему отцу: «Отец мой, подымись со своего левого бока и повернись на правый к этой свежей воде, к этому теплому хлебу, которые я тебе принес».

В отличие от многих народов, у древних египтян не было культа предков: они не поклонялись своим умершим родственникам, а по-родственному заботились о них.

Важнейшим условием для благополучной жизни за гробом было сохранение тела умершего. Уже в глубокой древности египтяне научились бальзамировать покойников. Изобретателем способа бальзамирования они считали бога Анубиса.

Амон-Ра

По представлениям древних египтян, человек кроме тела – Сах, обладал еще душой – Ба, жизненной силой – Ка, духом – Ах, тенью – Шуит и именем – Рен. Все эти проявления человеческой сущности могли иметь достаточно самостоятельные функции. Так, в одном из памятников древнеегипетской литературы, человек, разочаровавшийся в жизни и решивший покончить с собой, спорит со своим духом, не желающим отправляться в царство мертвых.

Пта

Чтобы умерший достиг блаженной страны, которая называется «Сехет иару», что значит – «поле камыша», и жил там в довольстве и безмятежности, его живые родственники должны были совершать определенные магические обряды. Стены египетских гробниц покрывали росписями, на которых умерший был изображен среди повседневной жизни: на рыбной ловле, в кругу семьи, наблюдающим за сооружением кровати с балдахином и т.д. Благодаря магическим текстам все это должно было превратиться в загробном мире в реальность и создать для человека привычную обстановку.

Тот, Анубис, Бастет

Чудесное «поле камыша» давало небывалые урожаи, но, как и реальное поле, нуждалось в обработке. Чтобы умершему не пришлось самому заниматься сельскохозяйственными работами, в гробницу ему клали «ушебти» – небольшие статуэтки, над которыми произносили заклинание: «Если причислят умершего к работающим в загробном мире, чтобы обходил он берега, насыпал поля, перевозил песок, – «Вот мы!», – скажете вы вместо него. Возьмите себе кирки и мотыги ваши, коромысла и ведра ваши, подобно тому, как делает это человек для господина своего».

Но прежде, чем обрести вечную жизнь, умерший должен был пройти суровое испытание – предстать перед судом небесного судьи Осириса и сорока двух богов, заседающих в Чертоге Истины. «Обозревают они всю жизнь человека, как один час, складываются его поступки рядом с ним, как его имущество», – говорится в одном из древнеегипетских текстов.

В свою защиту человек должен был произнести пространную речь, в которой он клялся, что не совершил поступков, неугодных богам. Эта речь сообщает и о моральных нормах египтян – «Я не совершал несправедливостей против людей; я не был жесток к животным, я не был равнодушен, видя зло; я никого не заставлял рыдать»; и о религиозных предписаниях – «Я не богохульствовал, я не гасил горящего на алтаре огня»; и о правилах общежития – «Я не вредил слуге в глазах его хозяина, я не увеличивал веса гири и не обманывал на весах, я не устанавливал заслонов для отведения воды».

Выслушав умершего, боги клали на одну чащу весов его сердце, а на другую – птичье перо, символ богини истины Маат. В этот драматический момент человек мог говорить со своим сердцем: «Сердце мое, которое я получил от своей матери, не обращайся против меня! не свидетельствуй против меня, как враг! не разлучайся со мной».

Боги Тот и Анубис беспристрастно записывали результат взвешивания. Правдивое и чистое сердце было легче пера, злое и лживое – тяжелее камня. Праведник обретал вечную жизнь, а грешник умирал навсегда, и сердце его пожирало чудовище с телом льва и головой крокодила.

Особенностью древнеегипетских религиозных представлений был культ фараона. Первыми фараонами египтяне считали бога Осириса и его сына Гора, а всех последующих фараонов – их живыми воплощениями.

Фараон воспринимался как магическое средоточение сил природы. Перед разливом Нила он бросал в воду свиток с приказом о начале разлива, весной – засевал первую борозду, осенью – сжинал первый сноп.

После смерти фараон сливался со своей божественной сущностью. «Он улетает от вас, люди, ибо он не принадлежит земле, он принадлежит небу».

Зримыми символами божественности фараонов служили их гробницы – пирамиды. «Глаз не в состоянии охватить их, мысль отказывается воспринять», – писал французский египтолог Э.Ф. Жомар.

Магические тексты на стенах гробниц фараонов – основной источник наших знаний о верованиях, обрядах и мифологии египтян.