Текст книги "Любовь дороже денег"

– Все это, – Тина обвила руками круг в воздухе, – остатки «проклятого прошлого», в смысле буржуазного прошлого. Бабушка нашей бабушки была из бывших. Она была княгиня.

Максим присвистнул.

– Ого! Да ты у нас оказывается голубых кровей! Кто бы мог подумать?

– Это что, плохо? – насторожилась Тина.

– Ну, почему плохо, наоборот, – пожал плечами Максим. – Ты, наверное, поэтому такая красотка! Или потому, что свежая пролетарская или крестьянская кровь смешалась с княжеской, голубой кровью? Твой дед был пролетарий или тоже из бывших?

– Не знаю, – улыбнулась Тина, – мой дед вообще-то, был военным моряком и служил в городе Балтийске.

– Где-где? – ошарашенно переспросил Максим.

– В Балтийске, а что? – немного напряглась Тина. – Бабушка с дедушкой там жили. После его гибели, бабушка переехала снова в Москву, в эту квартиру, которая теперь стала Риткина, то есть, сюда. А почему ты так удивился?

– Да, потому, что Балтийск в сорока километрах от Калининграда. А славный город моряков, Калининград, все время попадается нам на пути. Очень много совпадений. Тебе не кажется это странным?

– Не знаю, – Тина покусала нижнюю губу. – Я не вижу здесь ничего странного. И это, действительно, может быть просто совпадение.

– Ты веришь в совпадения? – усмехнулся Максим. – Так, Кристинка, давай-ка рассказывай все про свою бабушку и про дедушку моряка, вспоминай, что знаешь про родословную твоей бабушки. Тина опустилась в одно из старинных кресел.

– Садись, – предложила она Максиму и кивнула на другое кресло. – Как говорила моя бабушка, «в ногах правды нет». Но, учти, я ведь много чего не знаю. Поэтому, рассказ будет очень коротким.

Максим кивнул и устроился в кресле напротив.

-5-

– Фамилия моей бабушки Крушевитская, то есть это мой дедушка был Крушевитский. А бабушкина девичья фамилия Голицына. Отец бабушки – Голицын Иван Николаевич, профессор МГУ. А фамилия его бабки или прабабки, в девичестве была Щербакова. Бабушка всегда с гордостью сообщала, что знаменитый Евгений Яковлевич Чаладаев, их родственник по материнской линии. Его мать была из рода князей Щербаковых. Родители Евгения умерли, когда ему едва исполнилось три года. Мальчика забрал родной брат его матери, и Евгений воспитывался и вырос в семье Щербаковых. Евгений Чаладаев – легендарная личность, герой Бородинского сражения, блестящий офицер, поэт, философ. В общем, удивительный человек! Он даже состоял членом масонской ложи «Великая ложа Астрея». Она была учреждена в России после победы над Наполеоном в 1815 году. Великим масоном ложи тогда был граф Мусин-Пушкин-Брюс. Мне это тоже рассказывала бабушка, а больше я ничего не знаю. Вот такая родословная моей бабушки. Про деда рассказывать?

Максим слушал с интересом, курил сигарету и задумчиво рассматривал Тину.

– Про деда, немного погоди, детка, – он прищурился, – давай поговорим о твоих далеких предках. – Эти фиалковые глаза тебе видать достались, как раз от той самой княгини Щербаковой. Нереальные глаза! Да и ручки у тебя совсем, непролетарского происхождения. Ты знаешь, мой отец говорит, чтобы понять, течет ли в барышне «голубая кровь», нужно просто посмотреть на ее руки. Значит, твой далекий предок был масон! – неожиданно проговорил Максим, продолжая разглядывать Тину. – Очень интересно! А что ты знаешь о масонах, детка?

– Ничего, – Тина подняла на него удивленный взгляд. – Знаю только то, что учила в школе, кажется, первая «масонская ложа» была организована в Англии. Так?

– Да, – согласился Максим, последний раз затянулся сигаретой и потушил ее. – Ну то, что основная версия масонства считается версия о средневековых строительных гильдиях каменщиков, ты тоже, конечно, знаешь. Кстати, название «масон» переводится от названия «вольный каменщик».

Тина кивнула.

– Но существует версия о более древнем происхождении масонства, связанная с Орденом тамплиеров. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Тамплиеры? – Тина нахмурилась. – Рыцарский Орден?

– Рыцарский, – подтвердил Максим. – Тамплиеры – это Орден белых рыцарей Христа. В 1099 году рыцари первого крестового похода захватили Иерусалим. В Средневековье Иерусалим имел огромное значение. Это был священный центр сразу трех религий: иудаизма, христианства и мусульманства. Контроль над этим городом означал божественную власть. Вот тогда и появились тамплиеры-крестоносцы – хранители храма Соломона и великой тайны христианства. Они держали город под контролем. По большому счету, они защищали католическую церковь. Это был очень богатый Орден. И свое богатство тамплиеры сколотили на паломниках. В те годы богатые паломники отправлялись в Иерусалим, к святым местам. А тамплиеры охраняли их от разбойников, кроме того, они перевозили большие суммы денег паломников через враждебные территории. А чтобы обезопасить паломников, они придумали ростовщичество. Деньги паломники передавали тамплиерам в городе отправления, подтверждая этот факт документами. По прибытии в Иерусалим, паломник передавал документ местным тамплиерам, и они отдавали ему деньги, естественно беря за этого определенный процент. Идея защитить паломников скоро переросла в потребность один за другим организовать крестовые походы, опустошающие города и села, которые встречались на пути к Земле Обетованной. Благодаря этому Орден накопил достаточное количество денег, которые превращал в сокровища. Орден настолько разбогател, что мог финансировать целые армии государств, для ведения войн. О богатстве тамплиеров ходили легенды. Орден возглавлял Великий Магистр, который находился под Папой Римским. Богатство тамплиеров не давало покоя королям Европейских государств. Они сговорились с Папой, и в 1307 году тамплиеров отлучили от церкви, а в 1314 году на костре сожгли последнего Великого Магистра. Многие тамплиеры погибли, некоторые ушли в подполье и унесли с собой тайну сокровищ. Но до сих пор легенды о скрытых сокровищах Ордена тамплиеров будоражат умы «искателей приключений».

– О-ч-е-е-е– н-ь интересно, протянула Тина, – экскурс в историю средних веков. Не думала, что ты такой эрудированный. Но зачем ты мне все это рассказываешь?

– А затем, что после уничтожения Ордена, тамплиеры примкнули к тевтонам. Сечешь? – Максим подмигнул Тине. – Погоди, что-то меня насторожило, когда я только вошел в этот кабинет. Дай вспомню.

Он встал, обошел кабинет, подошел к комоду и стал внимательно рассматривать его верхнюю столешницу с мудреным черно-белым орнаментом в виде мозаики.

– Опа! – он присвистнул. – Кристинка, иди сюда скорее, – он ткнул пальцем в столешницу. – Видишь? Это пиктограмма тамплиеров.

Тина подошла ближе и наклонила голову, рассматривая комод. В центе орнамента была изображена пятиконечная звезда в круге, а по углам – белые, мальтийские кресты. Сам орнамент, если присмотреться, представлял собой стилизованные белые розы, в виде треугольников, переплетенные черными треугольниками – стеблями. Острые углы треугольника символизировали шипы. Тина молча разглядывала комод, как будто видела его первый раз. Она никогда не заморачивалась на этом рисунке. И теперь для нее это стало самым настоящим открытием.

– Ну, что скажешь? – Максим серьезно смотрел на нее. – Этот комод тоже твоей бабушки?

– Кажется, – с сомнением проговорила Тина, – сколько я себя помню, он стоял здесь. – Максим, – позвала она, наблюдая, как он сосредоточенно исследует рукой столешницу, – комод, конечно, старинный и что? Мало ли антикварной мебели!

– Пока не знаю, – Максим уже переместился к боковым стенкам и ящикам комода. Он надавил сильнее на правую боковую стенку, и она неожиданно утопилась, образовав нишу. Максим быстро нырнул туда рукой, пошарил и осторожно извлек старый, желтый бумажный пакет. Казалось, что этому пакету больше ста лет. Тина смотрела на него во все глаза. Максим неторопливо открыл пакет и достал оттуда старинный пергамент. Осторожно развернул его на письменном столе и включил настольную лампу. Две головы склонились над старинным манускриптом.

– Что это? – почему-то прошептала Тина. – Говорить громко она боялась. Казалось, звук ее голоса разрушит ауру тайны, которая уже повисла в комнате.

Максим выпрямился и с победоносным видом, сверкнув глазами, посмотрел на Тину.

– Эврика! – кажется, так воскликнул Великий Архимед. Кристинка, это же старинная карта, – он взъерошил свои короткие волосы. – Охренеть!

– Карта, чего? – испуганно спросила Тина.

– Сейчас, подожди, маленькая, – Максим что-то быстро набирал на смартфоне. – Точно! Смотри.

Тина взглянула на его смартфон. На экране высветилась карта Калининградской области.

Максим положил телефон на стол рядом со старой картой.

– Узнаешь? Видишь, это Балтийское море, а вот этот длинный аппендикс – Балтийская коса.

Тина ошалело переводила взгляд то на карту, то на экран смартфона.

– Ты хочешь сказать…

– Да, – оборвал ее Максим, – на карте Калининградская область, а вот здесь, – он ткнул пальцем в карту, – крест. Как ты думаешь, зачем на старинных картах помечают кресты? А я тебе скажу. Это очевидно место, там, где спрятаны сокровища или что-то в этом роде. Обрати внимание, по форме – это мальтийский крест, то есть крест тамплиеров. Ничего удивительного, что карта была спрятана в тайнике комода твоего прапрадеда. Ведь он был масоном, то есть потомком тамплиеров. Нам нужно узнать о нем поподробнее. Да-а… Вот тебе и связь Севы, который родился в Калининграде и бредил сокровищами тевтонов, и твоей Ритки, которая была потомком известного масона. Может быть, Ритка показывала ему карту? Они связали сокровища с Калининградом и поэтому часто туда ездили? Они что-то искали. Но вряд ли нашли потому, что ездили туда с завидной регулярностью. Кто-то узнал об этом, и тевтонские сокровища ослепили этого человека. Он убил Севу, чтобы добыть карту, а вместе с ней и сокровища.

Тина с нескрываемым страхом смотрела на Максима.

– Ты хочешь сказать, что Ритке грозит опасность, ее тоже могут убить?

– Не знаю, – пожал плечами Максим, – возможно. Но твоя сестра, к счастью, сейчас на Кипре, и до нее убийце не так просто добраться. У нас есть некоторое время для маневров. Нам нужно постараться найти убийцу. Тогда мы сможем спасти твою Риту.

– Как? – в отчаянье воскликнула Тина. – Как можно к нему подобраться?

– Ты не переживай, – усмехнулся Максим, – это и не понадобится. Он подберется к нам сам, когда поймет, что мы подхватим Севино упавшее знамя «искателей приключений».

– А мы его подхватим? – с надеждой спросила Тина.

– Мы уже его подхватили, – уверенно сказал Максим, – но мало его подхватить, главное удержать знамя, пробираясь к победе.

Тина глубоко вздохнула и посмотрела Максиму прямо в глаза.

– А ты не боишься?

– Чего? – удивился Максим.

– Не чего, а кого, – прошептала Тина, понизив голос, как будто боялась, что их услышат, – убийцу.

– Боюсь, конечно. Но, «волков бояться – в лес не ходить», – весело подмигнул ей Максим. – Но тебе, Кристинка, бояться не нужно, – он приобнял ее за плечи. – Если ты всегда будешь рядом со мной, я смогу тебя защитить. Так что завтра и начнем «копать».

– С чего начнем? – Тинина голова вынырнула из-под его руки.

– С биографии твоего замечательного предка, Чаладаева. Вот завтра, прямо с утра и отправимся в Российскую государственную библиотеку.

– А как мы туда попадем?

– Попадем, – пообещал Максим.

-6-

Максим действительно не соврал. Как ему удалось договориться, чтобы они с Тиной попали в самую главную библиотеку страны, которая раньше именовалась Ленинской, она так и не поняла. Но когда они вошли в апартаменты «Святая святых», Максим кому-то позвонил. Через пять минут к ним спустился худощавый мужчина с совершенно седой, как у Деда Мороза, роскошной шевелюрой волос и глазами профессора, которые просто вцепились в лицо Тины. Он оторвал от Тины взгляд, улыбнулся Максиму и крепко пожал ему руку.

– Леонид Сергеевич Овербух, – представился он Тине. – А как вас зовут прелестное дитя? – его молодые, профессорские глаза, совсем не гармонирующие с седыми волосами, смеялись.

– Тина, – осмелев, проговорила она, – но Максим зовет меня Кристина, ему так больше нравится, – Тина оглянулась на Азарова.

– Максим, значит? – Овербух хитро прищурился и многозначительно переглянулся с Максимом.

Леонид Сергеевич взял Тинину руку и неожиданно поцеловал, чем вызвал у нее легкий шок, и яркий румянец мгновенно залил ее щеки.

– Как вы замечательно краснеете! – с удовольствием проворковал он. – Правда, Максим? – и Овербух неожиданно раскатисто захохотал.

– Заканчивай цирк, Леонид, – недовольно буркнул Максим, – хватит смущать девчонку. А ты, Кристинка, не обращай на него внимание. Господин Овербух у нас известный шутник и дамский угодник. Ни одной красивой девчонки не пропустит.

Леонид Сергеевич уже добродушно рассмеялся.

– Проехали! Я нашел, что ты просил. Хотя работки ты мне подкинул, будь здоров, братишка! Пойдемте, проведу вас в запасники.

Он повел Тину и Максима за собой по лестнице, на второй этаж и завел в маленькую каморку в самом конце коридора. Тина оглядела комнату, стеллажи с книгами до потолка, у окна старый стол, покрытый зеленым войлоком и сверху стеклом, два колченогих стула. На столе горка старинных книг. Овербух кивнул в сторону стульев.

– Присаживайтесь. Я тут для вас в книгах, сделал кое-какие закладки, посмотрите. Отметил то, что заказывали. Здесь и о Чаладаеве и о масонах в России.

– Большое спасибо, Леня, – кивнул Максим.

– Большое пожалуйста, Максим, – усмехнулся Овербух, сделав ударение на последнем слове и загадочно сверкнул глазами. – Разбирайтесь, закончите, звони.

Леонид Сергеевич удалился, бросив напоследок на Тину заинтересованный взгляд.

– Максим, – позвала Тина, – он какой-то странный, этот Овербух, и чего-то недоговаривает. Я ему не понравилась? Чего он на меня так пялился?

– Наверное, наоборот, понравилась, – не повел даже бровью Максим и нетерпеливо потянулся к книгам. – Забей!

Он устроился на одном из стульев, открыл первую закладку Овербуха и начал читать.

– Очень интересно! Слышь, Кристинка, оказывается, масонство в России началось с Петра I. Предание гласит, что Петр I стал масоном в 1699 году, путешествуя по Англии. Хотя, документально это не подтверждено. А вот достоверные сведения о первой масонской организации в России относятся к 1731 году. Гроссмейстер Великой ложи Лондона лорд Ловель назначил капитана, некого Джона Филипса провинциальным великим мастером для России. Так, ладно! Смотрим дальше. Сначала большинство членов русских лож были иностранцами, то есть, офицерами на русской службе и купцами, но, – Максим понизил голос, – уже в 1750-х годах в Санкт-Петербурге работала ложа под руководством графа Романа Илларионовича Воронцова. – Опа, Кристинка! Членами масонской ложи преимущественно стали молодые гвардейские офицеры, многие со значимыми впоследствии для истории именами: князь Щербаков, Болтин и другие, – он ошарашенно посмотрел на Тину. – Кристинка, как ты думаешь, это случайно не родственник тех самых князей Щербаковых? Сто процентов, уверен, что, да! Так, дальше!

В 1772 году провинциальным великим мастером становится сановник Иван Перфильевич Елагин, он реорганизовал существовавшие к тому времени в России ложи и слил в единую систему. Итак, под управлением Великой Ложи, возглавляемой Елагиным, в первой половине 70-х годов XVIII века уже работало 14 лож. Ничего себе! А общее число членов елагинских лож составляло приблизительно четыреста человек. Ух, ты! Елагин был близок с Калиостро! Оказывается, секретарь Елагина дал Калиостро пощечину за обман. Тот якобы обещал Елагину превратить свинец в золото. Но облом, ничего не получилось. Т-а-к, смотри, что отметил Овербух, – второй основной пункт Елагинской системы, кстати, наиболее ценный для русского общества. О, как звучит! «Необходимость самопознания и нравственного самоусовершенствования и исправления всего человеческого рода». Значит, Великий мастер Елагин решил усовершенствовать род человеческий? Прямо Всевышний, «бляха муха», – усмехнулся Максим. – Так, дальше. В 1815 году все Великие ложи Европы были уведомлены об образование на Востоке Санкт-Петербурга «Великой ложи Астрея. Великим мастером этой ложи стал граф Василий Валентинович Мусин-Пушкин-Брюс. Кстати, он был соратником Чаладаева. Твой предок был его правая рука, значит, был в курсе всех тайн масонов. Просуществовала ложа не долго, всего семь лет. А 1 августа 1822 года Александра I издал указ «О уничтожении масонских лож и всяких тайных обществ». И 11 августа 1822 года Мусин-Пушкин-Брюс известил петербургского военного генерал-губернатора, что Великая ложа «Астрея» и восемь зависящих от неё в Петербурге масонских лож отныне закрыты. Так! Масонские ложи были закрыты, официально, естественно. Но это не значит, что масоны исчезли. Ну, а что ж твой предок, господин Чаладаев? Так, сейчас посмотрим. Он мог бы дослужиться до очень высоких чинов, стать генералом, министром, но предпочел иную судьбу – судьбу масона. На этом поприще он достиг высоких степеней, уехал в Англию, где продолжил деятельность масона в одном из шотландских монастырей. Когда Евгений Яковлевич покидал шотландское, масонское «братство» в 1828 году уже имел восьмую степень посвящения. Знаешь, что удивительно? – Максим задумчиво почесал бровь, – твой предок, скажем так, сделал блестящую масонскую карьеру, но неожиданно все прервал и вернулся в Россию. Что его туда тянуло? Кстати, тут написано, что он был не женат, но был влюблен в свою кузину, княжну Щербакову. Уж не твоя ли это прапрабабка? Кстати, он в Италии заказал для нее удивительной красоты комод, инкрустированный мозаикой. Голову даю на отсечение, что это как раз этот самый комодик. Именно поэтому там и была карта. Он, очевидно, любил эту женщину, и перед смертью не мог никому доверить тайну масонов, кроме нее. Значит, Чаладаев, смертельно больной, доверил тайну сокровищ тамплиеров твоей прапрабабушке, или кто там она тебе приходится. Она, возможно, передала тайну своей дочке или сыну.

– Нет, – покачала Тина головой, – бабушка никогда не упоминала ни о чем подобном.

– Это вовсе и не обязательно, – пожал плечами Максим. – Кому она должна была все это рассказывать? Тебе, соплюшке или твоей Ритке, шалаве, западающей на каждого богатого мужика?

– Зачем ты так о Ритке? – нахмурилась Тина. – Ты же ее совсем не знаешь!

Максим только махнул рукой и углубился в чтение.

– Бинго! – издал он боевой клич. – Здесь написано, что глава семейства Щербаковых в 1828 году проиграл в карты казенные деньги. Он заложил имущество, оставив тем самым свою дочку без приданного, но это не дало никакого результата. Сумма была огромная, кроме того, это был позор для всей семьи. Неожиданно вернулся из-за границы Чаладаев и закрыл все долги непутевого родственника. Такой суммы у него просто не могло быть. Ходили слухи, что он сделал это за счет масонского братства. А вот в этот книге, – Максим, – открыл еще одну закладку, – прямо написано, что Чаладаев расплатился с долгами отца своей любовницы по приезду из Англии, предварительно отбыв в Восточную Пруссию, в город Кенисберг, где пробыл около месяца. Ты понимаешь, что это значит? – Максим горящими глазами взглянул на Тину.

– Что? – почему-то прошептала Тина.

– Это значит, что он отправился за сокровищами в Калининградскую область, как раз туда, куда ездили с завидной регулярностью Сева и твоя сестра.

– Значит, там нет сокровищ? – разочарованно спросила Тина.

– Сокровища тамплиеров – это святыня. Он не мог взять все, возможно он достал оттуда несколько дорогих камней и продал, – предположил Максим. – Он наверняка понимал, что делать этого нельзя, но он хотел спасти честь любимой девушки. После этой поездки Чаладаев серьезно заболел и вскоре умер. Здоровье у него всегда было отменное, так отмечают историки. Почему же он так скоропостижно скончался, непонятно? Легенда гласит, что сокровища тамплиеров – это неприкосновенная святыня. И тот, кто посягнет на нее, непременно умрет.

– Значит, искать сокровища тамплиеров опасное занятие? И если мы вдруг найдем сокровища, тоже умрем? – фиалковые глаза широко распахнулись. Тина была такая трогательная, красивая, похожая на маленькую, испуганную пичужку.

Максиму почему-то захотелось прижать ее к себе покрепче, согреть, спрятать на своей широкой груди от всех бед и напастей, которые могут свалиться на их бедовые головы.

Он подавил в себе это нахлынувшее желание и одобряюще улыбнулся.

– Все! Хорош, пугаться, маленькая. Мы с тобой будем жить долго и умрем в один день, – неожиданно для самого себя выдал Максим и добавил, – возможно.

Они так увлеклись чтением, что не заметили, как настал вечер. Максим взглянул на часы и легонечко присвистнут.

– Ничего себе! Т-а-к! Пора закругляться.

Он вышли из библиотеки, и не успели сделать двух шагов, как ливанул дождь. Он шел стеной, и пока Максим и Тина добежали до машины, промокли насквозь. Максим щелкнул пультом.

– В машину, быстро! – приказал он.

Тина юркнула на переднее сидение и перевела дух. Максим занял водительское место, повернул к Тине голову, хотел что-то сказать, и остолбенел. Ее тонкая блузка намокла, прилипла к телу, соблазнительно обрисовав высокую грудь с торчащими от холода сосками-пуговками. Он сглотнул и быстро отвел от девушки взгляд.

– У нас в холодильнике есть что-нибудь съедобное? – хмуро спросил Максим, не повернув в ее сторону голову, сосредоточенно глядя вперед.

– Кажется, есть, – ответила Тина тихим голосом, не понимая, что произошло, почему он злится? А что он злится, было видно невооруженным глазом.

– Приготовить сможешь? – снова вопрос и не одного взгляда в ее сторону.

– Смогу, переоденусь только, – Тина незаметно покосилась на Максима, – и, все-таки, чего он злится?

Дальше, до дома Ритки, они ехали в полном молчании. Дождь так и не прекратился, может быть, только чуть-чуть уменьшился. Максим подъехал к самому подъезду.

– Давай бегом в подъезд, я пока машину отгоню на стоянку, – отрывисто проговорил Максим.

– Может тебе с балкона зонтик сбросить? – робко предложила Тина.

– Обойдусь! – резко бросил Максим, даже не взглянув в ее сторону.

Тина заскочила в подъезд, стуча зубами от холода, пронеслась вверх по лестнице, и уже отдышавшись у квартиры, застывшими руками еле-еле открыла дверь. Уже стоя под горячим душем, она попыталась проанализировать его поведение. Что она сделала не так? Чего он злится? И не найдя ответы на свои вопросы, быстро переоделась и отправилась на кухню, попытаться соорудить хоть что-нибудь съедобное на ужин. Когда Максим вернулся, Тина уже накрыла на стол. Быстро нарезала салат, ветчину с сыром и сделала восхитительный, воздушный омлет. Максим молча все съел, сказал: «Спасибо» и удалился в кабинет, сославшись на то, что устал. Тина в полном недоумении осталась одна. Она убрала со стола и тоже отправилась спать.

-7-

Максим стоял на кухне у окна и курил. Он стоял так уже довольно долго, спать совсем не хотелось, и на душе было так паршиво, хоть вой. Вся жизнь пролетела перед глазами. Ему уже тридцать пять, он прошел горячие точки, был ранен, смог пережить все, поднялся, создал бизнес, прошел «огонь, воду и медные трубы». У него за плечами было столько романов и связей, что сосчитать невозможно. А спроси его сейчас: «Был ли он счастлив хоть раз?», он совершенно определенно ответит: – «нет». Не было у него ни любви, ни счастья, ничего такого, чтобы как-то затронуло его суровое, мужское сердце. Трахал баб, забывая их имена уже на другой день, обещал позвонить и тут же выбрасывал их номера телефонов. А тут увидел эту Кристинку, которую до этого видел тысячи раз, в промокшей насквозь блузке, облегающей ее тело, и у него перехватило дыхание, сердце остановилось. Черте что! И чего он завелся? Баб что ли голых никогда не видел? Ну, такую офигенную, точно не видел. Хороша зараза! Даже сама не подозревает, как хороша! Тонкая, нежная, с красивыми фиалковыми глазами, как у сказочной принцессы. И грудь у нее, оказывается, восхитительная, по-девичьи высокая, такая, как он любит, троечка примерно. Он раньше и особого внимания не обращал. А вот сейчас он врет! Сам себе врет, конечно, обращал, но старался об этом не думать. Ведь девчонка же совсем, кроме того партнер по расследованию. А с партнером, как известно, не спят. Потом, им дело нужно делать, а он с этими глупыми мыслями! Интересно, если взять ее грудь в руку, поместится? О, господи! Он, что? Совсем рехнулся? Она же, действительно, еще девчонка!

– Хотя, – он усмехнулся, вспомнив, как соблазнительно торчали соски в промокшей насквозь блузке, – какая к черту девчонка! Ей двадцать лет, в самом соку. В этом возрасте, ее далекие предки, княгини Щербаковы, наверняка не только уже вышли замуж, но и имели по несколько детей. Девушки тогда выходили замуж в шестнадцать лет. Да и у моей мамы в двадцать лет уже был я.

И неожиданно он вспомнил маму в молодости, не в двадцать лет, конечно, а, наверное, в двадцать четыре, в двадцать пять. Он мысленно перенесся в детство.

Он помнил себя примерно с четырех лет. Они тогда жили с родителями в большой коммуналке, на Арбате. Соседями у них были старушка, бабушка Настя и разбитная молодуха Лидка. Чья это была квартира он сейчас и не вспомнит, наверное, родители снимали. В общем-то, у них была одна комната, правда довольно большая, примерно двадцать пять квадратных метров. Настолько большая, что отец разделил ее фанерной перегородкой, и получилось две комнаты. В маленькой спал Максим, а родители – в большой. Двери в комнату были двухстворчатые. Максим помнил, как распахиваются две половинки дверей, и отец, едва переступив порог, подхватывает в свои огромные руки маму и Максима. Максим визжит, и мама счастливо смеется. Это папа приехал из командировки. Мама стройная, красивая с темными волосами и синими глазами, совсем, как у этой пигалицы, Кристинки. Может быть, она ему поэтому так нравится? Это было замечательное время, когда все были счастливы. А потом… Потом, однажды Максим с мамой шли по Гоголевскому бульвару. Кажется, была осень. Да, точно осень, потому, что Максим поддевал своими маленькими ботиночками желтые листья, и они так замечательно шуршали под ногами. Мама что-то рассказывала ему, а он почти не слушал ее. Неожиданно мама замолчала. Максим оторвался от своего занятия и поднял глаза. Прямо перед ними стол отец с какой-то молодой девушкой. Максим с восторгом бросился к отцу и повис у него на шее. Тогда он так и не понял, почему молчит мама, почему так смущен отец, и почему эта чужая тетя держит папу под руку и прижимается к его папе. Мама оторвала Максима от папы, и они ушли. А Максим не хотел уходить, все время оглядывался на растерянного отца. Тот стоял и долго смотрел им вслед, а девушка возле него, что-то быстро говорила ему. А потом Максим и мама переехали к бабушке, в гости, как сказала тогда мама, примерно на полгода. Эти полгода показались ему вечностью. Он страшно скучал по отцу, который приезжал на выходные, и они гуляли по городу. Папа водил его в кафе, в парк, в цирк. Даже когда они жили все вместе, папа так часто не водил Максима в кафе. И Максиму казалось, что папа все время чувствует какую-то вину перед ним. Это сейчас Максим понимает, что у отца был роман или интрижка, как сказала тогда бабушка. Максим так и спросил бабушку: «Что такое интрижка»? Та только горько махнула рукой. Так, наверное, родители и развелись бы, если бы Максим не упал с велосипеда и не загремел в больницу с серьезным переломом ноги. Это, как не странно, объединило родителей, вместе они просиживали ночи у его кровати. Отец просил маму вернуться. Оказывается, после той памятной встречи на Гоголевском бульваре, он расстался с этой женщиной, но не знал, как вернуть жену и сына. Максим лежал на кровати и делал вид, что спит. А отец просил у мамы прощение. Он говорил тихо, но Максим слышал каждое его слово.

– Я люблю вас, и тебя, Света и сына. Я понял, что только вы – моя семья, самое дорогое, что у меня есть на этом свете. И жить без вас я уже не могу. Мне нужно было вас потерять, чтобы понять эту прописную истину. А главное, Света, я понял, что не просто хочу тебя, как мужчина женщину, хотя это конечно, понятно. Я хочу безраздельно владеть твоей душой. Хочу, чтобы ты принадлежала мне полностью, и телом и душой. Только мне! Я скрежетал зубами, когда представлял, что какой-то другой мужчина может занять мое место. Ну, нет! Ты моя женщина! Самая лучшая! Женщин на свете много, и красивых, тоже, но нужна мне только ты! Ты и наш сын! Я не знаю, что мне теперь сделать, чтобы ты поверила мне?

– Если человек предал один раз, он обязательно предаст еще, – тихо произнесла мама. – Это тоже прописная истина. Ты со мной не согласен?

– Дай мне еще один шанс, и ты не пожалеешь, – настаивал отец. – Я никогда, слышишь, никогда больше не предам вас, не смогу. Эти полгода стали для меня тяжелым испытанием. Я многое понял, Света. Мужчина только раз в жизни может встретить свою судьбу. Другие женщины – это, как попутчицы в поезде, встретил и забыл. Только со своей судьбой можно пройти по жизни, от начала и до конца, до конечной станции. Ты моя судьба, я понял это. Пожалуйста, поверь мне! Давай попробуем начать все сначала, хотя бы ради нашего сына. Ты же знаешь, мальчику нужен отец. Иначе, он во взрослой жизни перенесет эту модель семьи на свои отношения с женщинами.

– А ты хочешь, чтобы он перенес на свои взрослые отношения ложь и предательство? Пренебрежение к женщине и легкие, доступные отношения?

В палате повисла гнетущая тишина. Отец переваривал услышанное. Максим затаил дыхание. Ему очень хотелось, чтобы отец что-то сказал в ответ, но тот молчал. А еще Максим боялся, что отец сейчас встанет и уйдет, и они с мамой уже никогда не помирятся.

– Я виноват, Света, очень виноват, – наконец проговорил отец. – И не столько перед тобой, как перед сыном. Как я мог минутное удовольствие променять на вашу любовь! Ты прости, меня. Хотя, я знаю, что простить это невозможно. Я подлец! И прекрасно понимаю это. И поделом мне! Еще раз прости и прощай. Поцелуй за меня сына. Я ухожу, но знай, я очень люблю вас!

Скрипнул стул под тяжестью мужского тела. Это отец, наверное, поднялся. Максим услышал его шаги. Отец шел к двери. А Максим боялся раскрыть глаза. От отчаянья ему хотелось заорать: «Папочка, стой, вернись». Но он упрямо молчал. Как будто подул свежий ветерок. Максим приоткрыл один глаз. Мама вихрем взметнулась и бросилась вслед отцу. Максим уже открыл оба глаза и наблюдал, как они у самой двери самозабвенно целовались.