Текст книги "Любовь и радуга"

– Кирюша, – тихо спросила Даша. – Ты знал, что Анастасия моя бабушка?

– Скорее, догадывался, – спокойно проговорил Кирилл.

Даша внимательно посмотрела на него.

– Ты знал! – уверенно сказала она. – Я сразу поняла, что с тобой что-то не так, когда мы смотрели фотографии Анастасии. А потом ты решил взглянуть на фотографию моего отца и для этого предложил пойти на дачу родителей. После этого ты уже был точно уверен, что папа – сын Анастасии.

Кирилл молчал.

– Почему ты мне не сказал? – с обидой спросила Даша.

– Потому, девочка моя, что я люблю тебя, – Кирилл не отрывал взгляд от дороги. – Конечно, я понимал, что твой отец не мог быть замешан в этой темной истории с убийством. Но ты-то думала по-другому. Ты считала, что убийца – сын Анастасии.

Даша отвернулась и посмотрела в окно.

– Я что, действительно, так похожа на нее? – спросила Даша, голос у нее дрогнул.

– Нет! – Кирилл ласково погладил ее по щеке. – Она – это она, а ты – это ты. Вы абсолютно два разных человека. Может быть, внешнее сходство и есть, конечно, но ты совсем другая. Я бы никогда не смог влюбиться в нее. Она, несомненно, необыкновенная красавица! Но, чтобы влюбиться в женщину, как влюбился в тебя я, этого мало. В ней нет того, что есть в тебе – чистоты и непорочности. Наоборот, в Анастасии есть какая-то порочность. Единственно правильное высказывание этого Германа, что ты – волшебная фея. Анастасия, очевидно – нет. Я не хочу сказать, что она ведьма, как выразился он, но вы с ней, как день и ночь. Причем день – это ты, – Кирилл быстро взглянул на нее. – Когда я впервые увидел тебя, у меня на душе стало светлее. Понимаешь? Я как будто бы воды из родника напился. Ты своей чистотой заражаешь все вокруг, и мир становится чище, лучше. Представляешь себе, как ты поразила меня тогда, у метро, что я, видавший виды, взрослый мужик, сломя голову, как пацан, помчался разыскивать тебя. Когда я сообразил взглянуть на номер твоей машины, у меня как будто гора с плеч свалилась. Не знаю, чтобы я делал, если бы не твоя машина. Наверное, чокнулся бы. Перерыл бы всю Москву в поисках тебя. Я ведь даже не знал твою фамилию. Так что можно считать, что мне здорово повезло. Я так люблю тебя! – Кирилл прижал Дашу к себе правой рукой и поцеловал. – А Анастасию не суди. Мы не знаем, что и как было на самом деле. Может быть, она совсем и не отрицательная героиня романа, а несчастная женщина. Она, несомненно, притягивала мужиков своей порочностью. Но не всех мужчин это привлекает. Меня, например, нет. Мне нужна только ты! Чистая, как свежий ветер, как морская волна и одновременно, страстная, как разыгравшийся на море шторм.

Кирилл достал из бардачка машины старую тетрадку в клетчатом переплете.

– Возьми, почитай. Я считаю, ты имеешь право. Это ее дневник. Я нашел его вместе с альбомом. Я вспомнил об этом дневнике сегодня ночью, когда окончательно понял, что Анастасия твоя бабушка. Но когда прочитал его, не захотел тебе давать. Теперь я считаю, ты должна его прочитать. Ты ее внучка. Может быть, после этого, ты ее простишь.

Даша с волнением открыла тетрадку. На обложке, с другой стороны, четкими, круглыми буквами было написано:

– У меня есть внучка, дочь моего сына. Но ни он, ни она не знают об этом и считают своей матерью и бабушкой совсем другую женщину. Это трагедия всей моей жизни! Но в этом нет моей вины, или нет – есть. Когда-нибудь этот дневник попадет в руки моей внучки. Я пишу его для нее, чтобы она не судила меня строго. Она чудная девочка, красавица, намного лучше, чем была я! Кроме того, она ангел! Она взяла все самое лучшее от моего сына – его чудесные глаза, и от моей невестки – ее тонкие черты лица, волосы, обворожительные ямочки. Красивее и лучше девушки, я еще не встречала. Но она не просто красива, она еще и красива своей душой. Я не называю имя своей внучки, просто не хочу, вдруг дневник попадет в чужие руки. Итак, я начинаю.

Мне исполнилось восемь лет, и мама отдала меня в хореографическое училище. Говорили, что у меня талант, хорошее чувство ритма и потрясающая гибкость. Учиться было очень тяжело. Мы часами разминались у станка, потом шла отработка танца. Занимались по двенадцать часов в день. Иногда после занятий ноги уже не держали. В училище я подружилась с девочкой, Аленой Новиковой. Она дочка известного генерала, героя войны. Но это не мешало нам общаться. Алена была доброй, славной девочкой. Мы с ней так сблизились, что стали, как сестры. Ее мама – Ирина Константиновна, тетя Ира, как звала ее, я была замечательная, и я очень полюбила ее. Старший брат Алены, Ваня, не особо обращал на нас внимание, но, когда мама Алены просила его позаниматься с нами математикой, никогда не отказывал. Меня часто приглашали к ним на дачу, в Подмосковье, в деревню Горицы. Нас возил туда шофер отца Алены. Отец Алены, Иван Леонидович Новиков – генерал армии, герой Советского союза, куча наград, орденов, словом – настоящий герой. Я редко видела его, потому, что он почти не бывал дома. Но если честно, я была рада, что редко вижу его. Я его ужасно боялась. У него были черные усы, волевое лицо и жесткий взгляд. Когда мне исполнилось двенадцать лет, я удивительно похорошела. Несмотря на ранний возраст у меня уже начались месячные, и мама торжественно объявила мне, что я стала девушкой. Очевидно, именно это и явилось причиной того, что я так похорошела. Мама и раньше говорила мне, что я красавица, но теперь это стали замечать все. Я очень часто ловила на себе посторонние, восхищенные взгляды. Даже старший Аленин брат стал относиться ко мне почтительно, совсем не так, как к подруге младшей сестры. В то лето тетя Ира упросила мою маму отпустить меня погостить к ним на дачу на целый месяц. Мама не очень хотела, но я так умоляла ее, что она, в конце концов, согласилась. Радости нашей, моей и Алениной, не было конца. Мы прекрасно отдыхали, купались, загорали, ходили в лес. Однажды к нам на дачу приехал отец Алены. Я давно с ним не сталкивалась. Раньше он не обращал на меня совсем никакого внимания, как на пустое место. В этот раз он заметил меня. Сначала он с удивлением, прищурившись, рассматривал меня, а потом неожиданно улыбнулся.

– Как ты выросла, детка, – усмехнувшись, сказал он. – Настоящая красавица!

Я в ответ что-то пролепетала, вроде благодарности. Но уже не могла найти себе места. Куда бы я не смотрела, все время натыкалась на его насмешливый взгляд. Мы с Аленой спали в разных спальнях. Моя комната была на первом этаже, в углу. Тот день я запомнила навсегда, он изменил все в моей жизни. После обеда мы с Аленой загорали на пляже, когда туда пришел ее отец. Он предложил нам поплавать на перегонки. Мы с радостью согласились. Мы резвились втроем, веселились, он шутил с нами и вел себя, как мальчишка. В это вечер мы рано разошлись по своим комнатам спать. Мне не спалось. Почему-то все время вспоминался Аленин отец, его взгляд, его крепкая фигура, его сильные руки. Вдруг скрипнула дверь, и он вошел.

– Не спишь, детка? – спросил он и присел на кровать.

– Нет, – смущенно пролепетала я.

– Почему? – он смотрел прямо мне в глаза, и взгляд его стал какой-то твердый, мужской.

Я еще тогда не знала, что означает этот мужской взгляд, но сердце сладко сжалось.

– Жарко, – тихо ответила я.

– Хочешь, пойдем на речку, искупаемся? – предложил он. – Удерем от всех! Хотя, все уже спят. Тетя Ира приняла снотворное и тоже давно спит.

Я не знаю, что тогда случилось со мной, но мне очень захотелось пойти с ним. Мы вылезли из окна, чтобы нас никто не заметил и пошли в сторону реки. Было уже около двенадцати часов ночи. Мы пришли на берег. Я стояла в нерешительности, не зная, что делать.

– Раздевайся! – приказал он.

Я быстро скинула одежду, оставшись в купальнике, и повернулась к нему. Он неожиданно прижал меня к себе и начал целовать. Меня никто еще никогда так не целовал, и никогда мужские руки не касались моего тела. Голова моя пошла кругом. Мы упали на песок. Он распластал меня на песке и овладел мною. Я толком ничего не поняла, мне было больно и сладко одновременно, я только сильнее прижималась к нему и не хотела, чтобы он останавливался. Природа доделала за нас все остальное. Я стала женщиной в двенадцать лет, его женщиной. Я лежала на спине, пялилась в звездное небо и толком не могла понять, что произошло. Он ласково гладил мое тело и целовал его.

– Настя, – тихо сказал он. – Надеюсь, у тебя хватит ума никому ничего не рассказывать, особенно тете Ире и Алене. Я люблю тебя, и сегодня ты стала моей женщиной. Считай, что ты за одну ночь повзрослела. Так бывает, когда мужчина и женщина любят друг друга. А у нас сейчас, именно так! Теперь мы будем с тобой встречаться регулярно, хотелось бы каждый день, но хотя бы три раза в неделю, обязательно. Я без тебя уже не смогу. Я сниму квартиру в Москве, чтобы у нас с тобой было свое любовное гнездышко. Когда тебе исполнится восемнадцать лет, мы поженимся. Кстати, – он, прищурившись, смотрел на мою маленькую, девичью грудь, а потом взял ее в свою руку, – у тебя уже идут месячные? Я испуганно кивнула ему. Он с удовлетворением усмехнулся. – Ну, вот ты уже выросла по всем показателям. Единственно плохо, нам придется предохраняться, хотя бы до восемнадцати лет.

Он был на даче вместе с нами почти месяц. Все это время он приходил ко мне каждую ночь. Иногда мы с ним убегали на речку, и там занимались любовью до звона в ушах, иногда оставались у меня в комнате. И я закрывала рот руками, чтобы не стонать от удовольствия. Его я стала получать очень быстро, практически на второй день. Я боялась, что кто-нибудь услышит мои стоны, и тогда всему конец. Мы стали самыми настоящими любовниками, рухнули в любовь с головой, как в омут. Мне еще не исполнилось тринадцати лет, но я уже постигла искусство любви. Мы с ним занимались любовью везде, как только оставались одни. Один раз после ужина я вызвалась отнести посуду на кухню, он вышел за мной, покурить. На кухне он прижал меня к мойке, задрал юбку и сразу же приступил к делу. Я очень боялась, что кто-нибудь зайдет, но тяга к нему была сильнее меня, и я не могла ему ни в чем отказать. К счастью, все обошлось. Он только успел застегнуть штаны, а я одернуть юбку, как вошла тетя Ира. Она ничего не заметила. А ночью мы вместе с ним смеялись над этим инцидентом. На другой день, на пляже он предложил нам с Аленой поплыть на тот берег. Алена отказалась, мы поплыли вдвоем. Когда мы доплыли, он увлек меня в камыши. Там он набросился на меня, а я на него. Мы оба, как с ума сошли. Мы с ним творили такое, что до этого еще не делали никогда. У меня от стыда горело лицо, но я делала все, что он хотел, и мне, о боже, очень нравилось это! Потом, когда мы приплыли назад, я чувствовала, как болят мои распухшие губы от его поцелуев и от не поцелуев, тоже… А однажды, мы все вместе с его семьей, пошли в лес, за грибами. Нам с ним удалось уединиться. Мы зарылись в стог сена. И пока его домочадцы искали нас, прямо у них под боком, мы занимались любовью, сдерживая стоны, а потом долго хохотали над этим. Ему нравились такие щекотливые ситуации, он говорил, что его это заводит, повышает адреналин в крови. Потом мы с ним уехали в Москву, хотя месяц еще не закончился. Он сам вызвался отвезти меня на машине, сославшись на то, что моя мама срочно попросила привезти меня в Москву. Когда мы отъехали подальше от дачи, в лесу, он остановил машину. Мы занимались любовью в машине весь день, до вечера, полностью обессилив, а только потом поехали в Москву. В Москве он, действительно, снял для нас квартиру. До конца месяца мы жили вместе в этой квартире, практически не вылезая из постели. За это время я научилась всем премудростям любви. Я стала достойной его любовницей, научилась доставлять ему все возможные удовольствия, которые он только желал. Мама думала, что я еще на даче. Когда прошел заветный месяц, мне пришлось вернуться домой. Но мы с ним не расстались, встречались регулярно на этой квартире. Он звонил мне, и я мчалась туда. Сначала мы встречались два раза в неделю после моих занятий, потом он стал звонить чаще – каждый день. Я летела к нему по первому зову, я уже не представляла жизни без него. Мама, конечно, заметила во мне перемены, но она и предположить не могла, что происходит на самом деле. Я звала своего любимого – Иваном, хотя он, конечно, годился мне в отцы, которого у меня никогда не было. Только от одного его имени, меня уже бросало в дрожь и начинало сладко тянуть внизу живота. В доме Новиковых я теперь не появлялась, но удивительно, мне совсем не было стыдно перед тетей Ирой, которая любила меня, и которую, когда-то любила я. Ну и пусть она его жена, а я – любовница и любимая. Она не сможет любить его так, как я! Я молодая, красивая, его тянет ко мне, а она – старая тетка! Так прошло три года. За это время страсть наша не только не утихла, а только разгорелась. Я повзрослела и вошла во вкус, а ему тоже нравились произошедшие во мне перемены. У меня увеличилась грудь до третьего номера, округлились бедра. Я стала восхитительна, и сама это понимала. В шестнадцать лет я неожиданно забеременела. Я очень испугалась. Иван отвез меня к врачу на аборт, решив этот вопрос радикальным методом. Мне было все равно, я хотела не ребенка от Ивана, а его самого. Но после этого случая, Иван охладел ко мне. Он стал звонить сначала раз в неделю, потом раз в две недели. Но мне этого было мало, мое тело уже требовало Ивана каждый день, я уже не представляла жизни без него. Однажды я не выдержала и поехала на нашу с ним квартиру. Ключи у меня были. Когда я тихо открыла дверь, поняла, что здесь кто-то есть. Из нашей спальни раздавались стоны. Точно также я стонала, когда занималась с ним любовью. Иван был потрясающий любовник! Я ворвалась в спальню. На нашей кровати он занимался любовью с молоденькой девчонкой, наверное, лет двенадцати, тринадцати. Она вопила, как резанная от удовольствия, а я стояла, как вкопанная. Неожиданно Иван оглянулся и увидел меня.

– Пошла вон! – рявкнул он.

Я пулей выскочила из квартиры, швырнув ключи на столик в прихожей, у зеркала. С тех пор мы не встречались с Иваном. Он не звонил и не пытался мне все объяснить. Хотя, я и так, все поняла, без слов. Я была для него игрушкой. И игрушка ему просто надоела, я выросла, и он быстро нашел мне замену. Прошло два года. Все это время мы не виделись с Иваном. В восемнадцать лет мы закончили с Аленой училище. Ее взяли в Большой театр, меня – в театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. С Аленой я встречалась редко, домой к ней, понятное дело, я не ходила. Карьера у меня шла неплохо, все ведущие парии в театре были моими. От поклонников у меня не было отбоя, и я умело использовала их. С любовью было покончено навсегда! Она осталась там, в нашей с Иваном квартире, поруганная и растоптанная, у постели, где мой генерал занимался любовью с малолеткой. Я меняла любовников часто, назло себе и Ивану, пытаясь доказать себе, что они лучше его. Но лучше его не было, я понимала это, он был действительно, потрясающий любовник! Я убеждалась в этом каждый раз, меняя одного любовника, на другого. Однажды после премьеры, под дверью гримерной, я встретила брата Алены, Ваню. Он стоял с огромным букетом роз. Букет, естественно, предназначался мне. Он очень смущался, когда дарил мне цветы, а потом пригласил поужинать. С тех пор он старался не пропускать спектакли с моим участием. Мы начали встречаться. Я понимала, что он влюблен в меня по уши, но, когда смотрела на него, видела перед собой только моего Ивана. Мне стало интересно, так же он хорош, как его отец? Вскоре, мы стали близки с Ваней. Он в постели был ничуть не хуже своего отца, к тому же моложе, и я с ним задержалась. Мы встречались больше года, и Ваня сделал мне предложение, а я приняла его. Несмотря ни на что, я все-таки любила своего генерала. Но мне хотелось досадить Ивану, чтобы он понял, кого потерял. Свадьба должна была состояться через неделю. В тот вечер Ваня не смог меня встретить после окончания спектакля. Я вышла из театра и у входа увидела моего генерала Новикова. Он хмуро смотрел на меня.

– Садись в машину! – приказал он.

Ему и в голову не приходило, что я могу отказаться. Я отрицательно помотала головой. Тогда он грубо схватил меня в охапку и засунул в машину, потом сел сам, мы поехали. Я с тревогой поглядывала на него.

– Куда мы едем? – испуганно спросила я.

– Узнаешь! – коротко бросил он.

– Ты хочешь меня убить и выбросить труп в Москву-реку? – язвительно поинтересовалась я.

– Убил бы, если б смог! – рявкнул он. – Дрянь! Скольких мужиков ты через себя успела пропустить?

– Заткнись! – Посчитай своих девок! Надеюсь, ты не изменил своим вкусам? Их возраст все еще в пределах шестнадцати лет? – не осталась я в долгу. – Или они у тебя вперемешку с престарелыми тетками? Уже запутался, со счета, наверное, сбился?

Он замолчал, искоса бросая в мою сторону злые взгляды. Я тоже молчала, предпочитая пустить все на самотёк. Будь, что будет! Мы приехали в какую-то квартиру на Кутузовском. Она была очень дорого обставлена, на стенах подлинники картин, вокруг антиквариат.

– Чья это квартира, съемная? – удивленно спросила я.

– Это твоя квартира, на твое имя. Живи и пользуйся, – мрачно проговорил он. – Все здесь твое. Только жить в ней ты будешь со мной. Я тебя не собираюсь уступать никому, даже сыну!

Он грубо схватил меня и повалил прямо на пол. Прямо здесь мы и начали нашу новую любовную эпопею, длиною почти в двадцать лет. Мы накинулись друг на друга, как два изголодавшихся путника. Я так соскучилась по нему, а он по мне, я чувствовала это! Я выпила его до дна, два года испытывая страшную жажду по его любви, а он проник в меня так глубоко, как никогда. Наконец, я напилась его любовью вдоволь! Я пялилась в потолок и улыбалась сама себе, непроизвольно мои руки блуждали по его мужскому телу. Желание снова пришло почти мгновенно. Я, с улыбкой на лице, начала целовать его плоский живот, опускаясь, все ниже и ниже, мое лицо коснулось его курчавых волос внизу живота. Он все понял правильно, и в предвкушении наслаждения, громко застонал… Потом, мы долго лежали в ворохе одежды, на полу и молчали, прижавшись, друг к другу. Молчание нарушил он.

– Запомни, Настя! Ты, моя женщина! Узнаю, что завела с кем-то шашни, убью, и тебя и его! И не посмотрю, что это мой сын! Поняла? – сурово спросил он.

Я тогда засмеялась.

– Вот теперь, поняла! Нужно было раньше мне все это разъяснить. Можно было бы даже и не на полу, а на кровати, и не в моей квартире, а даже в съемной. Мне не нужна эта дорогая квартира, и мне не нужен никто, кроме тебя! Я люблю тебя!

– То-то же! – удовлетворенно хмыкнул он.

И все! С тех пор мы снова стали вместе. Он приходил ко мне каждый день, не пропускал ни одного дня наших свиданий. Мы страстно набрасывались друг на друга, предпочитая долго заниматься любовью, ужинали, а потом он уезжал к жене, полностью опустошенный и выпитый мною. Но мне этого было мало! Я мечтала владеть им безраздельно, я хотела просыпаться по утрам в его объятьях. Я хотела быть его женой и хотела от него ребенка. В 1965 году мы поехали с Иваном в Крым. Наш отдых был волшебный, и он, видать, потерял бдительность, и я забеременела. Но сейчас я очень хотела этого ребенка, поэтому ничего ему не сказала. Я протянула срок, аборт было уже поздно делать. Он понял это, когда у меня уже полез живот. Это был шестой месяц. Он был в ярости, но ничего не мог изменить. В это время я уже жила в Горицах. Он купил мне дом напротив своего дома, чтобы каждый вечер ходить ко мне, ему это казалось очень удобно. Конечно, тетя Ира уже знала о наших отношениях, но, когда увидела меня с животом, не выдержала и покончила с собой, наглотавшись таблеток. Я была в ужасе, чувствовала себя преступницей, но все равно любила Ивана до беспамятства, и ничего не могла с собой поделать. Рожала я в Яхроме. Ребенок родился мертвым. Это была расплата за все! Но после этого с Иваном у нас снова все наладилось. Однако жениться на мне, он не спешил. Потом у него снова появилась очередная пассия – юная двенадцатилетняя прелестница. Его так и тянуло на малолеток. Я случайно пришла к нему домой и застала его с ней в постели. Я устроила ему грандиозный скандал, кричала, что он грязный, развратный ублюдок, изуродовавший мою жизнь. Он в ответ орал, что я грязная шлюха, из-за которой погибла его жена. Мы чуть не подрались. Я швыряла в него антикварными вазами, которые разбивались вдребезги, и он не остался в долгу – съездил мне два раза по физиономии. На этом мы и расстались. Нас хватило ровно на неделю. Через неделю он пришел ко мне, и мы снова оказались в постели. Он был очень нежен, шептал, что умрет без меня, что я для него стала, как сладкий наркотик, и больше ни одна женщина, кроме меня не попадет к нему в постель. С тех пор мы не расставались до его смерти, хоть он жил и умер в своем доме, а я жила в своем доме, напротив. Я больше не приходила к нему домой, чтобы случайно не столкнуться с его юными любовницами. А, что они у него были, я не сомневалась. Он приходил ко мне сам каждый день. За пять минут перед смертью он признался, что наш сын жив. Я тогда чуть не умерла вместе с ним от горя, что я потеряла его и одновременно от счастья, что я обрела сына. Я долго искала его, много лет. А потом, Ваня, сын Ивана сказал мне, кто это. Я пришла в ужас. Оказывается, все эти долгие годы мой сын был рядом, но я не догадывалась об этом. Иван очень жестоко отомстил мне, отобрав сына, видать, так и не простил смерь своей жены. Теперь, когда прошло столько лет, я задаюсь вопросом и хочу понять кто и что, я была для Ивана? Он был моим первым и единственным любимым мужчиной. Я нарушила все законы морали, когда стала с ним жить. Я предала тетю Иру, Алену, потом Ваню, пожертвовала карьерой, потеряла первого ребенка и лишилась второго. Все это было во имя моей огромной любви к Ивану. Всю жизнь я любила только его! А что сделал он? Он все годы имел меня так, как хотел и когда хотел, при этом оставаясь в семье. Любил ли он тетю Иру, или жалел? Спал ли он с ней, приходя от меня? Мне кажется, нет. Я забирала у него все физические силы, на нее у него не должно было ничего остаться. Тогда почему, он не развелся с ней и не женился на мне? Он жалел ее, а меня? А кто была для него его жена? Как они познакомились с Иваном? Я должна была это узнать! После смерти Ивана, этот вопрос не давал мне покоя. Я решила отправиться к Ване Новикову, только он мог пролить свет на мучавший меня все эти годы вопрос. И вот, что мне рассказал Ваня.

Его мать Ирина Константиновна была дочкой командира Ивана. Отец один воспитывал девочку, ее мать умерла при родах. Ирина Константиновна лишилась отца в двенадцать лет, он погиб в бою. Он был пограничник. Иван служил под его началом. Итак, Ирина осталась сиротой. Но Иван Новиков не захотел определять ее в детский дом и взял все заботы о девочке по ее воспитанию на себя. Она стала жить у него в доме. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, Иван женился на ней, и через два месяца у них родился сын – Ваня. Они очень любили друг друга, и для Ирины Константиновны на первом месте всегда были не дети, а любимый муж. Вот в такой интерпретации изложил мне Ваня историю любви своих родителей. Когда я пришла домой от Вани Новикова, я сопоставила все факты. Иван начал жить с Ириной Константиновной в двенадцать лет, так же, как и со мной, в этом я была уверена. Он был старше ее на четырнадцать лет. То есть, когда ей было двенадцать, ему уже исполнилось двадцать шесть лет. Теперь я не сомневалась, он любил совсем молоденьких девочек. То ли он вошел во вкус после Ирины Константиновны, то ли это интерес был у него и раньше. Именно поэтому, он и поселил у себя двенадцатилетнюю дочь своего погибшего боевого командира, очень быстро превратив ее в свою наложницу. Когда в семнадцать лет она забеременела, ему ничего не оставалось, как жениться на ней. Так у него образовалась семья, потом родилась Алена. Ему бы жить и радоваться. Но видать он не оставил своих пристрастий и не изменил своему вкусу. А вкусом его были двенадцатилетние девочки, которые в силу своего возраста еще не превратились в девушек. От этих мыслей меня затошнило, я едва добежала до ванны. Я рвала минут двадцать. Меня вывернуло всю на изнанку, а вся грязь, которую я накопила за эти годы, казалось, так и не вышла. Как же я ненавидела его в эту минуту! Если бы он был жив, я бы без сомнения убила бы его сейчас. Вот почему, даже после смерти Ирины Константиновны, он не женился на мне! Ему это было просто не нужно, ему нужна была свобода, чтобы, когда сильно приспичит, утолять свою похоть с малолеткой. Где только он их находил? Только один вопрос для меня так и остался не выясненным. Зачем он расстроил нашу свадьбу с Ваней? Что он любил меня – не верю! А может быть, и любил, вот такой уродливой любовью, вперемешку с любовью к малолеткам? Теперь этого уже не узнает никто. Я прощаю Ивана за все! Все эти годы я любила его до потери сознания, до беспамятства и ненавидела, одновременно. Ненавидела за свою искалеченную душу, за то, что он в двенадцать лет заставил меня играть не в куклы, а в любовные игры, со взрослым мужчиной, за то, что лишил меня детства, за то, что я из чистой девочки превратилась в похотливую дрянь, шлюху, мечтающую только о постели с ним.

Я знаю, кто мой сын, часто вижу свою внучку. Слава богу, она не такая, как я! У нее было хорошее детство. Она чистая, непорочная девочка! Иногда мне страшно хочется прижать ее к груди, но я понимаю, что этого делать нельзя. Это расплата за мою грешную любовь и за предательство по отношению к тете Ире и к Алене, за все. Прости меня, внучка! Я видела твоего жениха, он мне очень понравился. Кажется, его зовут Кирилл? Я поняла по его глазам, что он любит тебя. Скажи ему, что он получил бриллиант чистой воды, что ему невероятно повезло с тобой. Будьте счастливы с ним. Я благословляю вас! Твоя бабушка.

Даша давно закончила читать и смотрела перед собой, ничего не видя. Кирилл искоса наблюдал за ней. Слезы катились по Дашиным щекам, и она даже не пыталась их вытирать. Последний абзац в дневнике был написан совсем недавно, очевидно, после встречи с Дашей и Кириллом. Об этом говорил другой цвет шариковой ручки.

– Кирюш, ведь когда девочке двенадцать лет – это, так мало! – с дрожью в голосе проговорила Даша. – Я помню себя в двенадцать лет. Я еще играла в куклы и прыгала на скакалке. Боже, какой ужас! – она закрыла лицо руками.

Кирилл мрачно кивнул.

– В двенадцать лет девочка еще совсем ребенок. Ублюдок! – скрипнул он зубами. – Я себе даже этого не представляю. Убил бы мразь, если бы сейчас он попался мне на пути!

Он вытер ладонью слезы на Дашиных щеках и прижал ее к себе.

– Нашу дочку, я буду водить за руку до семнадцати лет, как хочешь, – неожиданно проговорил он.

– Какую дочку? – растерялась Даша.

– Будущую дочку, – уверенно сказал Кирилл. – У нас будут два сына и дочка, ну, в крайнем случае, сын и дочка.

– Нет, до семнадцати, наверное, не надо, – задумчиво проговорила Даша. – Меня папа не водил за руку до семнадцати лет. Ему, просто было некогда. И как видишь, я выросла не такая уж и плохая.

– Ты самая лучшая на свете, – Кирилл с нежностью смотрел на Дашу.

Он прижал ее к себе еще крепче и прошептал.

– Я буду с тобой всегда, любимая моя! Я никогда тебя не оставлю! Ты самое дорогое, что у меня есть на этой Земле. Ни за что на свете, я не соглашусь расстаться с тобой!

Когда они вернулись домой, за окнами уже потемнело, верный Пират сидел и ждал их у калитки, он с радостным лаем бросился к ним, едва они вошли. Пират порвал веревку, которой Даша привязала его, когда пришел Герман, но не мог перепрыгнуть через забор. Даша присела и погладила Пирата.

– Мой верный друг, ты тоже испугался?! Ты хотел бежать, меня спасать? Теперь все хорошо, завтра приезжают родители, – проговорила она, целуя Пирата. – Ты ночуешь здесь последнюю ночь. А утром я отвезу тебя к родителям.

– Что значит, ты отвезешь Пирата? – удивился Кирилл. – Почему не мы отвезем? Тебе не кажется, что мне не помешает познакомиться с твоими родителями? – поинтересовался он. – Так, на всякий случай! Как не странно, я все-таки твой муж!

Даша густо покраснела.

– Кирюш! – пробормотала она. – Познакомишься, конечно, куда же ты денешься? Только не завтра. Мне нужно подготовить маму. Если мама узнает, что я вышла замуж, она меня убьет. А если узнает, что это случилось через три дня знакомства с тобой – убьет еще раз. Я не знаю, что делать? – с отчаяньем сказала Даша.

Кирилл обнял и погладил ее по спине.

– Дашка, маленькая моя, – он поцеловал ее волосы, – ты же у меня отважный котенок! Нужно сказать маме всю правду, какой бы она не была. А потом, по-моему, я не такая уж плохая партия. Как ты думаешь? Или твоей мама нужно, чтобы твой будущий муж был преуспевающий предприниматель, как там ты говоришь, «денежный мешок»? – усмехнулся он.

– При чем здесь это? – обиделась Даша. – У меня замечательная мама! И ей плевать на деньги моего будущего мужа. Она хочет, чтобы я была счастлива. А счастлива, я могу быть только с любимым человеком, то есть с тобой, – улыбнулась Даша. И она не будет против тебя, если поймет, что я тебя люблю. Просто у нее есть принципы. Она никогда не поверит, что можно узнать и полюбить человека за три дня. Она считает, чтобы выйти замуж, нужно встречаться с человеком хотя бы год, как они с папой. Родителей не было десять дней, то есть десять дней назад у меня на горизонте и близко не наблюдалось никакого парня. Теперь они приезжают и бац – я замужем! Как я это должна ей это объяснить?

– А любовь с первого взгляда? – Кирилл приподнял ей подбородок и посмотрел в глаза. – Ты знаешь, Дашка, когда тебя похитил этот урод, я понял, что мне ничего не нужно в этой жизни, да и жизнь, в общем-то, не нужна, если тебя не будет рядом. Я воевал, видел много смертей, никогда особо не ценил жизнь, как таковую – ни свою, ни чужую, но твоя жизнь для меня тогда оказалась бесценна. Если бы он потребовал миллион долларов в обмен на твою жизнь, я бы продал все, что у меня есть: бизнес, квартиру. А если бы не хватило, я бы их украл. Можешь не сомневаться!

Даша провела пальцем по сросшимся суровым бровям.

– Я так люблю тебя, Кирюшка! Я завтра же скажу маме, что у меня есть любимый мужчина. И представлю тебя, как мужа. Это тебя устроит?

– Устроит! – Кирилл поцеловал ее. – Я все понимаю, любимая. Просто ты трусиха! Хоть и отважный котенок! – он улыбнулся. – С моими родителями мы тоже отложим знакомство? Тоже трусишь?