Текст книги "Не своя жизнь"

– Здрасьте.

– Здравствуй, коль не шутишь, – отозвался мужик. – Ты из магазина? Саша мне звонил только что. Как тебя?

– Денис.

– Давай, Денис, один компьютер ко мне в кабинет, другой – Лешке в комнату.

Мужчина развернулся и отправился туда, откуда вышел.

Приятели переглянулись, Мишка махнул головой: следуй за ним.

Антураж в кабинете тоже походил на антикварный. На огромном, затянутом зеленым сукном столе красовался тяжелый письменный прибор и лампа под старину. Стену возле двери занимал резной книжный шкаф. Денис невольно скользнул глазами по полкам: собрания сочинений, отечественные авторы и иностранные, библиотека всемирной литературы…

– Любишь читать? – заметил его взгляд хозяин кабинета.

– Конечно.

– Я тоже пристрастился в одном интересном месте… Времени там навалом и библиотека есть. Туда ставь, – указал он на простой канцелярский стол в углу.

Денис поставил монитор, вернулся в гостиную, куда как раз поднесли остальную технику, затащил в кабинет еще две коробки и принялся за дело. Хозяин расположился в кресле за своим столом и наблюдал за работой.

– Студент, наверно? – начал он разговор.

– Диплом пишу, – ответил Денис.

– И работаешь. Денег не хватает?

Денис молча пожал плечами.

– Ясно, не хватает. По молодости столько всего хочется: и одеться модно, и девушку погулять. Ничего, заработаешь. Будешь у меня мастером по этой технике – она ж, говорят, нежная, ломается?

– Если правильно обращаться, ломаться не будет.

– Парня моего научишь обращаться. Сын, Леха, четырнадцать лет. А меня Борисом Сергеевичем зовут.

– Очень приятно, – из вежливости откликнулся Денис, на секунду оторвавшись от дела.

Пока он нашел розетку, подключал заранее припасенный удлинитель, распаковывал системный блок и подсоединял провода, Борис Сергеевич делился планами.

– Леху своего тоже в институт определю. Какой у нас самый лучший, университет?.. Пускай на финансиста учится, будет за деньгами следить, чтоб не крысятничал никто. А то денег до хрена, а смотреть за ними некому. Это же на финансовом учат, чтобы реальным капиталистом стать?

– Не в курсе, я технарь, – ответил Денис, а про себя усмехнулся: «Бандиты сынков на капиталистов учат».

– Техника – дело хорошее. Вон сколько ее, техники, нынче развелось! У моей матери только телевизор был, полторы программы показывал, даже холодильника не имела, а я вот сыну компьютер купил. Говорят, скоро все на компьютерах будет?

– На процессорах. Это такие специальные микросхемы. Они способны заменить громоздкие схемы из диодных ламп, конденсаторов и других элементов. Вместо большого ящика – одна маленькая полупроводниковая пластинка, поэтому техника в размерах уменьшается. Столько «мозгов», как в этом компьютере, раньше целую комнату занимали.

– Ну и на что эти мозги годятся?

– Да хоть на что! Можно делать сложные вычисления – мгновенно. Можно сводить вычисления в таблицы. Можно хранить все это, и в нужный момент нужный документ под рукой – бери и распечатывай, если надо. Вместо горы бумаг и папок – один этот ящик, – кивнул Денис на системный блок, к которому уже подключил монитор.

– Так тут ящик главный, а не телевизор?

– Монитор. Это всего лишь экран. Вся информация в материнской плате системного блока и на дискетах. Вот дисковод. А это – дискеты. Я игровые прихватил, но бывают и рабочие, например, «Парус». На дискетах можно сохранить информацию о бухгалтерии целого предприятия или банка.

– О как! – удивился Седой.

– Можно составлять базы данных – хоть адресные или телефонные. Хочешь найти человека, набираешь его имя-фамилию и получаешь адрес.

– Прямо так, сразу?

– Ну да.

– Точно, видел я что-то такое в штатовском фильме. Думал, фантастика.

– Реальность!

– И у тебя есть такая программа?

Денис покачал головой.

– Я вообще не знаю, составили ли такую в Питере. Вряд ли. Пять миллионов фамилий и адресов, по всем паспортным столам сведения собрать…

– А ты говоришь – база… – разочаровался Борис Сергеевич.

– Ну, это пока нет, со временем будет обязательно.

Все подсоединив, Денис нажал нужные кнопки. По синему экрану побежали белые строчки.

– Это что за хрень? – подошел хозяин.

– Загружается, – объяснил Денис. Подождал немного, вставил одну из дискет. – Это игра. По виду простая, но интересная.

Он показал хозяину, что делать, и уступил место. Тот попробовал. Один раз, второй, третий. Но в его руках электронному человечку не удавалось перепрыгнуть через пропасти и избежать падающих сверху камней.

Седой раздраженно откинулся на стуле.

– Ну и в чем тут смысл?

– Смысл? Смысла никакого. Пройдете до конца – перейдете на второй уровень. Он сложнее, третий еще сложнее. Развивает быстроту реакции и координацию. В некоторых играх еще и соображать быстро надо.

– С соображалкой у меня порядок, и с быстротой реакции тоже, уж поверь. Так чего ж не получается?

– Тренировка нужна, как в любом деле. Тут есть игра со стрельбой, вроде тира. Есть покер.

– Карты?

– Ну да. И шахматы есть.

– В шахматах не силен, а в картишки попробую.

Денис установил дискету с карточной игрой, попутно объяснив Седому, как грамотно выключать программу и загружать новую.

– Чего же все по-иностранному? – раздраженно воскликнул тот.

– Я вам значение основных терминов запишу. Нет пока по-русски.

Показав хозяину, как играть в карты, он оставил его у компьютера, а сам отправился устанавливать технику младшему Седикову.

Пока закончил, время перевалило за два часа дня. Выйдя в пустую гостиную, Денис увидел, что дверь в кабинет прикрыта, однако из-за нее доносились голоса. Подойдя вплотную, он услышал приказной голос Седого:

– Продолжай прессовать!

– Думаешь, поможет? – отозвался кто-то басом.

– Думаю, если хорошенько поднажать – он позволит нам скупить акции. А если очень попросим – то и свои отдаст, даром.

– Мужик-то – кремень! Большевик, ё-мое…

– И коммуняка шелковым станет, если яйца прищемить.

– Уж больно этот идейный попался. Ничего не продавал до сих пор, завод целехонький стоит, и даже работает, на удивление.

– Практически в центре города, – недовольно воскликнул Седиков, – там такое устроить можно! Неужели ни одного здания не продал до сих пор? Тогда он просто лох! Давить таких надо.

– Надо – надавим, а не отдаст – раздавим.

– Узнай про его семью. Кто там: жена, дети… Подержим их недельку – сам на пузе приползет. Надо бы успеть до конца лета, пока Васильев на этот кусок рот не разинул.

– Васильев портом занят, ему не до того. Казанские – те могут. Хорошо, Седой, мы поторопимся. Ну, я пошел?

– Погоди, пообедаем вместе.

В кабинете послышалось движение, Денис едва успел отскочить в другой конец гостиной, когда дверь распахнулась. Первым вышел Седой, за ним его собеседник – высокий мужик с мощными покатыми плечами под черной водолазкой. Он подозрительно уставился на Дениса холодными светлыми глазами.

– Компьютерщик, – объяснил Седой, и поинтересовался у Дениса: – Закончил?

Тот кивнул и сказал полувопросительно:

– Ну, я пошел?

– Э, нет! Лешку вот-вот привезут. Ты должен ему все показать, а то порушит эту технику к едрене-фене. А пока пошли, пообедаешь с нами. Ты ж, небось, голодный?

Сидеть за одним столом с бандитами Денису не хотелось, но как отказать «крыше»? К тому же он и вправду был голоден, поэтому кивнул.

– Да, парень, я ведь с тобой еще не расплатился! – вспомнил Борис Сергеевич, сунул руку в задний карман джинсов, достал небольшую пачку тысячных купюр и протянул одну.

– Держи за работу.

«Вот это да!» – мысленно охнул Денис, которому за пятнадцать ночных смен хозяин магазина обещал платить шесть тысяч.

Вслед за мужчинами он направился в другую комнату. Овальный стол в ее центре был сервирован по-царски, но на двоих, и Седой приказал женщине в переднике – похоже, домработнице, – поставить третий прибор. Через минуту она сняла крышку с фарфоровой супницы и принялась разливать по тарелкам борщ.

– Обожаю борщок! – взялся за ложку хозяин, – а ты, Денис?

Тот кивнул, пялясь на супницу. У мамы в глубине серванта стояла похожая, но по назначению ее никогда не использовали – какой смысл переливать борщ из кастрюли на пять минут? Но, видимо, для хозяина и его товарища такая сервировка была обычной. Покончив с супом, они принялись за отбивные, ловко и аккуратно орудуя ножом и вилкой. Борис Сергеевич добродушно рассказывал своему другу, которого так и не потрудился представить, о возможностях приобретенной техники.

– Скоро, Степа, если надо будет разузнать о каком-нибудь человечке, мы с тобой включим компьютер – и готово! Где родился, когда женился, место прописки. Как в ментуре, только быстрее. Ведь так? – обернулся он к Денису.

– Примерно так, если базу составят.

– Мусора составят… – хмыкнул Степа.

– Да сделают, это же удобно, – убежденно возразил Денис. – На Западе давно все базы составлены.

– Мало ли, кто где прописан… Я вон в Тамбове прописан, а живу здесь. Глупости все это. Да и вообще, не доверяю я технике. Сломается она – и что?

– А на этот случай у нас Денис есть – починит.

Седой сказал об этом как о деле решенном, хотя никакой договоренности пока не было. С другой стороны, подумал Денис, это может стать хорошим приработком. Компьютеры, и правда, «летят» в неумелых руках. Пусть почаще сынок Седого ломает технику – если каждый раз папаша будет по тысяче отстегивать, то и плевать, что бандит.

Для свадьбы, намеченной на октябрь, деньги пригодятся. Конечно, у будущего тестя на банкет хватит, но хочется купить на собственные деньги обручальные кольца и подарок Иришке. На себя Денис много не тратить не собирался.

В течение ближайших недель ему еще раз пять довелось побывать в доме Седикова. Предположение о том, что Седой из «тамбовских», подтвердилось, Александр Петрович объяснил, что их район «держит» именно эта группировка.

– Ты, Денис, перед ними рожу не криви. У бандитов теперь сила и даже власть. Другой-то, считай, нет. Да и вообще – в жизни может пригодиться. Надумаешь свое дело открыть…

– Нет, Александр Петрович, я торговлей заниматься не собираюсь, после института на завод пойду.

– Да какие заводы, разваливается все на глазах!

– Некоторые держатся и даже продукцию выпускают.

Как раз накануне Денис ужинал с будущим тестем, Игнатьев приглашал его раз в три-четыре дня.

– Мать сына бросила, так хоть я его подкормлю, – пошутил он, садясь за стол и поинтересовался: – Как она там?

– Нормально.

– У нее в Израиле кто-нибудь есть?

– Из родных – все, кроме меня. Сестра, племянник, двоюродные тоже – кто там, кто в Германии.

– Работу нашла?

– Нет еще. Пока не изучит иврит, официально не устроится. Оформила пособие. Живет у сестры.

– А ты-то не надумаешь за ней отправиться? Имей в виду, я Иришку не отпущу!

– Да что вы, Валентин Артемьевич, мы не собираемся. Я хочу съездить на пару недель, после диплома, посмотреть, как мама. Тетя Соня приглашение прислала, виза оформляется.

– Ладно, посмотреть, может, и стоит – жизнь-то там другая, экзотическая. Только давай договоримся: вернешься, и сразу на работу. Дел полно. Есть идея модернизировать одну линию – нашелся сбыт для наших приборов в Белоруссии, только они просят точность увеличить. Потребуются новые программы для станков.

– Валентин Артемьевич, а правда, что некоторые заводы стали продавать? Как же так – они ведь государством построены?

– Да в том-то и подлость, что строили их годами, всей страной, а теперь мигом в руках у ворюг оказываются, – нахмурился Игнатьев. – Вроде бы правильная идея акционирования: пусть каждый работник владеет долей предприятия. Но ведь еле-еле выживаем, никаких процентов по акциям! Я на годовом собрании за каждую копейку отчитывался, доказывал, что вся прибыль ушла на зарплаты, ремонты, налоги. А народ у нас разный, некоторые не верят. Кому-то хочется денег сразу и много, и такие готовы продать свои акции – плевать, кому. Вот так предприятия и скупают. Появляется на заводе представитель фирмы, у которой есть деньги – ясное дело, ворованные, иначе откуда? – и предлагает продать акции. А какой-нибудь Иван Иваныч Сидоров как рассуждает: «У меня есть акции, но толку от них никакого, и неизвестно, будет ли. Завод на ладан дышит, зарплата за ценами не поспевает, а у сына свадьба на носу, на даче дом не достроен, и вообще – неплохо бы автомобиль купить…» Акций у него на четыре ваучера, а предлагают за них не сорок тысяч, а четыреста, или вообще миллион. Это ж какая выгода! Вот и не устоит Иван Иваныч, продаст. И еще друзьям посоветует. А как только окажется в руках у подлой фирмы 51 процент акций – считай все, хана заводу, они хозяева. Захотят, производство остановят и всех уволят, а корпуса в аренду частникам сдадут, а то и вовсе продадут. Мой снабженец рассказывал, дали ему адрес склада, где нужные нам детали можно приобрести, а склад этот оказался на территории «Светланы». Он говорит, там таких частных фирмочек уже полно. Да я сам заметил, когда проезжал по Тореза: рядом с проходной, в том же здании, парикмахерская появилась. И это – «Светлана», флагман нашего электроприборостроения! Огромное предприятие, тысячи рабочих! – Валентин Артемьевич умолк на секунду, безнадежно покачал головой. – Развалили Советский Союз, и посыпалось… Тебе, Денис, не понять пока, сколько сил уходит на наладку производства, чтобы как в часовом механизме, никаких сбоев. Одного малюсенького винтика с редкого шага резьбой не хватает – и все, прибор не готов. Нет прибора. А винтик раньше делали, допустим, в Казахстане, и тот завод закрылся. Министерство теперь в таких делах не помощник – черт вообще знает, чем они там занимаются! Новых поставщиков приходится искать самостоятельно, потому дельные снабженцы, со связями, нынче на вес золота. Я своего премиями подкармливаю – больше меня получает.

Тирада Игнатьева напомнил Денису о разговоре, подслушанном в доме Седого. Тогда он не очень понял, о чем речь. Получается, хозяйская «крыша» замахнулась на какой-то завод?.. Рассказывать об этом Валентину Артемьевичу он не стал, стыдно было признаться, что подрабатывает в доме бандита. Приработок, конечно, приличный – считай, вторая зарплата, только вот непонятно, как теперь с ними развязаться. Чуть что – кто-нибудь из подручных Седого звонит в магазин, или на домашний, тети Лизин телефон. Приходится ехать, разбираться, что там напортачил бандюганский сынок.

И все-таки Денис решил, что работает последний месяц. Он уже сказал Александру Петровичу, чтобы искал другого человека технику у Седого чинить. Диплом пора готовить…

Калифорния, США, 2014

– Да, стал программистом, – повторил Дэн. – Мама хотела, чтобы музыкантом – она преподавала фортепиано в музыкальной школе. А в детстве я мечтал быть геологом, как отец.

– Твои родители тоже в Штатах?

– Мама живет в Израиле, а отец погиб.

– Прости…

– Не стоит, прошло уже больше тридцати лет.

– А у меня еще никто не умирал. Только баба Лена, но мне было лет пять, я даже как ее хоронили не помню, хотя мама говорит, я очень сильно плакала. Ой, нет, вру! У нас Стерлинг умер – пес, колли. Такой умница! Все детство он был мне лучшим дружком. Четыре года как его нет, – Надя вздохнула. – Знаешь, сейчас колли редко встретишь. Теперь в моде мелкие собачки.

– Лет двадцать назад была мода на ротвейлеров, азиатов, бульдогов… На охранников. Но колли тоже попадались.

И Иришке нравились колли, вспомнилось ему. Завидев красавца с умной остроносой мордой и длинной рыжей шелковистой шерстью, она всегда восторгалась: какая прелесть! Норовила погладить, если разрешали хозяева, считала, что умнее этих собак на свете нет.

Они принялись обсуждать собачьи породы, рассказывали о знакомых собаках, их повадках, характерах, и так увлеклись, что не заметили, как докатили до Окдейла.

– Надо найти местечко, где можно нормально поесть. Терпеть не могу стандартную американскую жратву, – очнулся Дэн и принялся оглядываться, однако по пути попадались только сетевые кафе и рестораны: Макдональдс, Сабвей, Деннис, Тако Белл.

– Почему? – спросила Надя. – По-моему, вкусно.

– Верный способ набрать лишних пятьдесят кило. Тебе, конечно, это пока не грозит, – он невольно кинул взгляд на ее аккуратные грудки и подтянутый живот. – И все-таки увлекаться не стоит. Это опасно, там только генные продукты.

– Генномодифицированные?

– Как ты такое слово выговорила? – улыбнулся он.

– Об этом твердят со всех сторон. Мама говорит, ожирение грозит и России.

– Привычка к обжорству уж точно не то, в чем следует брать пример с Америки, – назидательно проговорил Дэн и свернул к ресторану «Ранчо», на вывеске которого красовалась голова быка в золотой короне.

Ресторанчик не выглядел идеально чистым, зато владельцы не поленились создать оригинальный интерьер. Зал напоминал лавку старьевщика. Вероятно, коллекцию постоянно пополняли, потому что раритеты – допотопные швейные машинки, телефоны, литографии и дагерротипы, глобусы, керосиновые лампы, угольные утюги, медные чайники и фаянсовые тарелки, топоры, пилы, хомуты, деревянные колеса повозок, керосиновые фонари, старинные весы и стиральные доски – украшали не только стены, но и потолок заведения.

Пока ожидали заказ, они осматривались и делились впечатлениями. После посещения дамской комнаты Надя с детской непосредственностью проинформировала:

– У них в туалете такие гравюры классные – я бы их и дома повесила!

Он улыбнулся. Ему все больше и больше нравилась эта милая русская девушка. В том, что решил довезти ее до подруги и ради этого изменил маршрут он нисколько не раскаивался. Девчонка попала в странную и, похоже, опасную историю. Останься она в кампусе, еще неизвестно, чем бы все кончилось, учитывая взрывной характер ее дагестанского знакомого. Обращение к полицейским – тоже не дело. За десять лет сам он сталкивался с ними всего дважды, по случаям пустяковым, но понял, что за видимой оперативностью и деловитостью здешних органов правопорядка скрывается формализм и волокита. Разные люди несколько раз зададут тебе одни и те же вопросы, но объяснений они не ждут, им нужны короткие ответы. На физиономии любого носителя полицейского значка будто написано: «Отвечай, что спрашивают, а выводы я буду делать сам». Узнав, что девчонка согласилась передать кучу наличных долларов, они бы и ее в виноватые записали. То, что в России это в порядке вещей и не считается противозаконным, для них не аргумент. К аргументам и объяснениям здесь относятся своеобразно, чаще просто не желают слушать.

– Хочешь, расскажу, как сдавал экзамен на получение американского гражданства? – вдруг предложил он.

Надя кивнула.

– Говорят, сейчас эта процедура стала сложнее: сотня вопросов о законодательстве и истории США. А в 2005-м вопросов было немного. Экзамен принимала средних лет китаянка или кореянка. Произношение у нее было непривычное для уха, я с трудом ее понимал, но все-таки на вопросы по списку ответил правильно, поскольку подготовился к ним заранее. Покончив с обязательными, инспекторша решила задать еще один вопрос: «Что есть правда?» Я, пользуясь всем доступным мне арсеналом языка, принялся втирать ей об истине, действительности, относительности, о логике суждений и субъективности представлений. Пока я отвечал, узкие глаза дамы становились все круглее и круглее, наконец, она прервала меня: мол, зачем я пускаюсь в философские дебри, когда мне задали такой простой вопрос. Тут уж я выпучил на нее глаза: простой вопрос? Извините, но как же следовало ответить на него? «Правильный ответ: не ложь», – сказала экзаменаторша и предложила пересдать экзамен через три месяца.

– Она что – тупая?

– Нет, возможно, она даже окончила университет. Просто у нее инструкция. На конкретный вопрос должен быть дан только один ответ. Рассуждения, даже если они правильные, не принимаются. Это я рассказал к тому, что, возьмись полиция расследовать кто и почему устроил в твоей комнате разгром, тебе пришлось бы не сладко. Да еще такая сумма наличными…

– Зря я взялась передать этот пакет, – покаянно вздохнула Надя.

– Точно, зря, – подтвердил Дэн.

Ему принесли бифштекс, Наде яичницу с беконом. К чаю они взяли яблочный пирог.

После ланча Дэн устроился покурить на лавочке в тени, Надя присела рядом.

– До Йосемити около двух часов, если нигде не останавливаться. Ты знаешь название отеля, где работает твоя подруга?

Она растеряно взглянула.

– Ну хоть в какой деревне он находится?

Девушка виновато пролепетала:

– Нет… Я ведь собиралась позвонить, Дэби объяснила бы, как ехать. Кажется, туда ходит автобус.

– Куда конкретно? К секвойям? – не сдержал он раздражения, но, опомнившись, спросил помягче: – Ты хоть что-нибудь помнишь? Может, это в Марипосе – тогда нам надо свернуть со сто двадцатой трассы на сорок девятую.

– Нет, только не Марипоса. Это бы я запомнила. В Пало-Альто есть такая улица. Дэби говорила, там водопад недалеко…

– Уже лучше. Пошли, – поднялся он с места.

Он достал из багажника свой лэптоп, и они устроились в кабине.

– Надо смотреть здесь, в горах со связью неважно. Итак, Йосемити, водопад… Ты не знаешь, отель сетевой или частный? Впрочем, в сетевом помощь вряд ли требуется, значит, частный. Отели… – страница обновилась, и Дэн невольно воскликнул: – Да их штук тридцать!

– Что же делать?

Надя чуть не плакала.

Бедная девчонка, подумал он, и понял, что не имеет права ее бросить. Куда она поедет? В Сан-Франциско, покупать билет на самолет до Москвы? Тогда придется отвезти ее и подождать, пока улетит. Горы перед носом – и возвращаться? Потерять, как минимум, день отпуска… А в поисках неизвестной Дэби он его не потеряет?.. Ну и пусть, вдруг решил он. Зато хоть часть пути прокатится не один.

Ему ни разу не приходилось путешествовать так далеко в одиночку. Маршрут поездки обсуждался давно, вместе с Роуз. Она намеревалась заранее забронировать отели по пути, Дэн еле отговорил. Ему легче смириться с неудобствами ночевки в дерьмовом отеле, чем пропустить что-то интересное, и в качестве аргумента он напомнил Роуз их первое совместное путешествие по востоку страны.

Тогда она поступила по-своему, да еще заказала экскурсии в нескольких городах. Ей нравилось таскаться со стадом туристов за знатоком местных достопримечательностей, а Дэн предпочитал остановиться в каком-нибудь не имеющем исторической ценности месте и побродить на свободе: полюбоваться вдруг открывшимся видом, или древним заросшим плющом домом, гадая, кто и как в нем жил в течение ста или даже двухсот лет. Потакая вкусам друг друга, они добирались до очередного отеля ближе к полуночи, а с утра вскакивали не выспавшиеся и неслись дальше, чтобы не опоздать на экскурсию. И все-таки, если отбросить вечную спешку, вспоминать о той поездке было приятно. Они арендовали в Вашингтоне джип, и почти всю дорогу Дэн вел его сам: Роуз не рвалась за руль, говорила, что устает от монотонной езды по хайвею, а ему наоборот, нравилось.

Ровное серое полотно дороги раскатывалось к горизонту, оставляя в стороне провинциальные городки. Была осень, на обочинах бесконечных полей то и дело попадались горы тыкв – предвестниц грядущего Хэллоуина. Леса, радующие глаз разноцветьем листвы, буквально просились на холст пейзажиста. Виноградники растянулись на мили и мили. В небольших городках можно было приземлиться в частном ресторанчике, отведать местной еды, а после вновь усесться в машину и катить дальше, обмениваясь впечатлениями об обеде, утренней экскурсии и открывающихся взору пейзажах. А впереди ждала ночь – пусть короткая, но обязательно бурная. В ту пору чувства еще не остыли в ежедневной рутине, сексу они отдавались с энтузиазмом.

Нынче ему предстоит молчаливое одинокое путешествие – после того, как передаст Надю с рук на руке неизвестной подружке Дэби. Если передаст. А если нет?..

Дэн похлопал девушку по руке, безвольно лежащей на коленке.

– Не расстраивайся. Заглянем во все отели, что поближе к большому водопаду. Авось найдется твоя подружка.

Они тронулись в путь. Впереди уже виднелись горы, федеральная трасса под номером 120 неуклонно тянулась к ним. Чтобы отвлечь свою удрученную пассажирку, Дэн принялся рассказывать о Калифорнийских заповедниках.

Когда к середине девятнадцатого века на отрогах Съерра-Невады нашли золото, в эти края ринулись тысячи авантюристов. Попутно открылись удивительные по своей красоте места, где растут тысячелетние секвойи. Вскоре здесь начала развиваться индустрия туризма, а о неприкосновенности природы на недавно отвоеванных у индейцев территориях позаботился сам Линкольн. Конечно, добраться в горы верхом можно было и по индейским тропам, но дороги строили постоянно. Правда, большая часть из них по полгода не действует – зимой в горах выпадает нешуточный снег, – однако полностью заповедник не закрывается, в доступных местах отели открыты круглогодично.

Незаметно пологие холмы превратились в настоящие горы и вскоре они докатили до въезда в заповедник Йосемити. Зная, что путь его будет пролегать через несколько охраняемых зон, Дэн приобрел годичный пасс. Деньги почти те же, объяснил он Наде, но этот пропуск позволяет в течение года любое количество раз посещать все заповедники США.

Крупная белая женщина на пропускном пункте вручила им пачку буклетов с информацией о правилах поведения, фотографиями достопримечательных мест, картой заповедника. Надя тут же принялась их рассматривать.

Теперь шоссе извивалось серпантином и местами было настолько узким, что встречные машины едва могли разминуться. Дэн умолк, следя за дорогой, Надя то и дело вертела головой.

– Нравится?

– Красотища! – восторженно ответила она.

Девушка уже не выглядела понурой.

«Вот что значит юность! – усмехнулся про себя Дэн. – Вляпалась в плохо пахнущую историю, не может возвратиться в свое общежитие, не знает, найдет ли подругу, и что будет делать, если не найдет – и все равно способна восхищаться горными видами. Или она успокоилась, потому что очень надеется на меня?»

– Впереди стоянка, – заметила знак Надя. – Притормозим?

– Притормозим.

На крошечном пятачке над обрывом, с которого открывался широкий вид на соседние ощетинившиеся деревьями горы, уже стоял «додж-караван». По площадке разгуливала семья с тремя белобрысыми детьми – младшей девочке года три, не больше. Возле парапета отец объяснял что-то старшему сыну.

Надя встала в десяти шагах от них и перевесилась через ограждение. Сердце у Дэна екнуло, он невольно дернулся остановить ее, почти схватил за плечи, но опустил руки. Каменистая осыпь оказалась не слишком крутой, молодые сосенки не дали бы ей скатиться.

– Ты что, не боишься высоты?

– Не-а. Я немного катаюсь на горных лыжах.

– Молодец. Я не умею.

– Зря. Это такой кайф – нестись с высоты, так что ветер в ушах свистит!

Оторвавшись от парапета, Надя двинулась к краю асфальтового пятачка, но вдруг замерла и махнула рукой, подзывая. Дэн подошел и увидел, что среди опавших сучков прямо из безжизненной, измученной зноем почвы пробился крошечный бело-розовый цветок. Он умилился:

– Похож на орхидею. И как он вырос на такой жаре, без полива?

– Да нет, сюда смотри!

В нескольких сантиметрах от цветка, сливаясь с серой землей, распласталась ящерица. Надя сделала еще шаг – ящерица юркнула под ближайший камень.

– Ну вот, спугнули, – распрямилась девушка и огляделась. – А где секвойи?

– Вон парочка, видишь, ленточкой огорожены….

Табличка рядом с несколькими саженцами гласила: «Дайте деревьям подрасти».

– Но это маленькие. А они ведь огромные вырастают. Я видела в Рэдвуде. Мы там на экскурсии были, только я экскурсии не люблю.

– Я тоже. На свободе интереснее.

– Родство душ, – улыбнулась она.

Родство? Да, пожалуй. Наверное, это и не дало бросить девчонку самостоятельно разбираться со своими проблемами. Русская. Очень симпатичная. Только жаль – чересчур молода для него…

Надя склонилась над новорожденной секвойей и осторожно коснулась пальцем верхушки. Футболка задралась, оголив кусочек спины над низкими джинсами. Дэн задержал взгляд на гитарном изгибе талии и коротко вздохнул. Слишком молода!

Они опять сели в машину. Серпантин дороги тянулся в горы, порой пробиваясь сквозь них короткими тоннелями. С одной стороны шоссе поднимался заросший лесом каменистый склон, с другой открывался широкий вид на распадок. Пейзаж менялся на каждом повороте. Покрытые густой растительностью горы местами обнажались до серого гранита. Дальние вершины подернуло легкой дымкой, на горизонте туманное марево сливалось с белесым небом.

На обочине то и дело попадались стрелки начала туристических троп. Сосны, ели становились все выше и толще, появились первые секвойи. Их было легко отличить по коричнево-кирпичным морщинистым стволам.

– Смотри, чем дальше в горы, тем выше деревья. Отчего это?

– Солнце ближе? – высказал предположение Дэн.

Когда они добрались до деревни Йосемити, поставили автомобиль под тремя растущими в ряд соснами, каждая в три обхвата, и ступили на землю, Надя воскликнула:

– Тебе не кажется, что мы попали в страну великанов или превратились в лилипутов?

Дэн только улыбался на ее детский восторг. Он сам был приметлив к чудесам природы, но Надя оказалась приметливее. То она замечала полусгнивший остов дерева, напомнивший ей фильм-сказку «Морозко», то указывала на валун удивительного цвета – откуда он взялся здесь, может, это метеорит, упавший с неба? Или вдруг говорила, что на живописную террасу возле ручья так и просится деревянная избушка: «Золото ведь в ручьях намывали? Значит, старатели должны были построить себе небольшой бревенчатый домик. Он бы здесь чудно смотрелся!» – «Думаю, еще лучше на этом месте смотрелись вигвамы индейцев». – «Да, их истребили, или выгнали… Вообще-то зверство, правда? Жили они, жили, и вдруг – на тебе, американцы объявились и все отобрали». Дэн, в детстве поклонник Гойко Митича и Чингачгука, был с ней полностью согласен.

В единственном отеле деревни Йосемити, который назывался «Дом у водопада», о Дэборе Янг не слышали. Надя заметно погрустнела, водопад был ее единственным ориентиром.

– Не расстраивайся, в горах не один водопад. Но уж коль мы рядом, посмотрим на этот? – предложил Дэн.

Они покатили дальше, сверяясь с картой и стараясь не пропустить поворот к нужной стоянке. Оттуда, уже пешком, по широкой огороженной от леса тропе они двинулись на шум водопада. Перед ним лес расступился, открыв потрясающую картину: в лучах низкого солнца с вершины скалы срывался сверкающий хрустальный поток. Покипев среди камней у подножья, он стремился дальше, постепенно превращаясь в обычный ручей. Туристы спешили запечатлеть эту красоту на свои фотоаппараты и другие гаджеты. Немного полюбовавшись, люди разворачивались в сторону большой дороги. Со всех сторон слышалось: «Закат, скоро закат».