Текст книги "Город моего детства. Невыдуманные истории"

Мороженое

Мамина сестра Нина, моя тётя, жила со своей семьёй в Узбекистане, в городе Ангрен, что в ста километрах от Ташкента. В конце 60-х годов семья Поповых переехала в Ангрен с Урала по комсомольской* путёвке на строительство бетонного завода и нового, молодого города. Когда мы впервые приехали к ним погостить, мне было, наверное, года три-четыре. Итак: Лето. Жара. Плюс сорок пять в тени. Солнце стоит в зените и палит нещадно.

В сандалиях на босу ногу я иду по мягкому, горячему асфальту, уцепившись за кожаную ручку маминой сумки. Мы возвращаемся с городского рынка. Мама и её сестра Нина нагружены авоськами* с арбузом и дынями, сумками с мясом, фаршем, овощами и фруктами. Им очень жарко – платья прилипли к спинам, по лицам стекают капельки пота, плечи загорели до красна; сейчас они похожи друг на друга как близняшки, несмотря на трёхлетнюю разницу в возрасте. Я иногда их путаю, называю мамой тётю, а она смеётся: «Да какая разница! Раз мы так похожи, считай, что у тебя две мамы!»

Идём по тротуару, стараясь придерживаться тени. Останавливаемся перед пешеходным переходом. Мимо в потоке выхлопов, гудков, реве моторов мчатся машины. На другой стороне улицы – наш дом в ряду таких же новеньких панельных четырёхэтажек, почти до крыши увитый виноградом. Мама с тётей рады короткой передышке, опускают сумки и авоськи на землю, придерживая, чтобы не рассыпались фрукты, о чём-то разговаривают и поглядывают на светофор.

Я стою рядом и с любопытством осматриваюсь по сторонам, как и всю дорогу на рынок и обратно. Мне всё здесь ново, всё интересно, очень многое не так, как у нас дома. Люди вроде обычные, но встречаются странно одетые – в длинных полосатых халатах и каких-то угловатых маленьких шапочках на обритых головах. А некоторые тёти ходят в таких же платьях, как у моих мамы и тёти, но из-под платьев видны пёстрые шаровары. А однажды я видела девочку в длинном пёстром платье и шароварах, у которой было много-много тоненьких косичек на голове. Я ещё подумала, как же долго их заплетать! У меня терпенья не хватает дожидаться, пока мама две заплетёт.

Я провожаю глазами очередную экзотическую тётю и замечаю буквально в двух шагах от нас, в густой тени каштанов, там, где тихо журчит вода в арыке* и веет прохладой, большую белую тележку на колёсиках с надписью «Мороженое». Читать я тогда ещё не умела, но по нарисованному на тележке пингвину и снежинкам не трудно догадаться, чем торгует продавщица в белом переднике.

Я тут же тяну маму за сумку: «Мам, купи мороженку! Ну, пожалуйста!»

«Мамы» переглянулись: они не против, но руки заняты авоськами, кошельки лежат где-то на дне сумок, да ещё какая-никакая, но очередь, а до дома – уже рукой подать. И тут загорается зелёный сигнал на светофоре. «Пошли! – решительно говорит тетя Нина и первая ступает на „зебру“. – Сейчас дома холодный арбуз разрежем!» «Таня, не отставай!» – командует мама и тянет меня за собой вместе с сумками. Раздосадованная, я семеню рядом, сердито надув щёки, но моё недовольство остаётся незамеченным.

Мы переходим раскалённую улицу, огибаем угол дома и ныряем в тенистую аллею из настоящего винограда, которая оканчивается входом в подъезд. Переговариваясь, охая и отдуваясь, мамы (и я с ними) поднимаются на третий этаж, тётя Нина ключом открывает дверь, и мы вваливаемся в узкую, тесную прихожую.

«Таня, не мешай, не путайся под ногами! – говорит мама. – Пойди пока в комнату. Сумки разберём – позовём!»

Как всегда! «Пойди в комнату!» Что я в этой комнате не видела!? В ней только на улицу с подоконника смотреть интересно. Под самым окном – руку протяни и дотянешься – торчат верхушки диковинных деревьев с огромными цветами на ветках. Дома напротив, не как у нас на Урале – красные, кирпичные, с балкончиками, а белые, с ажурными бетонными фасадами, плоскими крышами и большими верандами вместо балконов – лоджия называется.

Я влезла на подоконник и уткнулась носом в стекло. Вон, на той стороне улицы – киоск «Союзпечать» с газетами и «Весёлыми картинками». Мама мне вчера купила там коробку цветных мелков. Возле киоска на складном стульчике сидит мальчишка, перед ним эмалированное ведро с крышкой – он продаёт варёную кукурузу. Кукуруза – это тоже очень вкусно, я уже пробовала! А чуть дальше, за «зеброй», под деревьями – тележка с мороженым! Ой! А очереди-то уже нет!!! Я соскакиваю с подоконника и бегу на кухню, чтобы сообщить мамам эту потрясающую новость.

На кухне во всю кипит работа: тётя борется с холодильником, запихивая в него пакеты с мясом и фаршем, мама чистит в мойке картошку, а на плите уже закипает вода в большой кастрюле. На кухонном столе горой возвышается арбуз, рядом на плоском блюде чернеют огромные сливы и виноград. В другое время я бы с удовольствием пристроилась за столом в обнимку с чашкой винограда, но мне ужасно хотелось мороженого!

«Мам, а мам!» – позвала я. Но за работой и оживлённым разговором сестры меня не услышали и даже появления моего не заметили, на моё «Мам, а мам!» никто даже не повернулся! Я топчусь на пороге кухни, теряя терпение, и тут мой взгляд падает на край стола, где сиротливо лежит потёртый, тощий мамин кошелёк с блестящими защёлками.

А ведь мороженое в любой момент может кончиться! Эта мысль буквально срывает меня с места.

Я решительно надеваю свои стоптанные сандалии и, не менее решительно хлопнув дверью, прыгаю через ступеньки лестничных пролётов и выскакиваю из подъезда, стиснув в кулачке кошелёк. Пробегаю короткую виноградную аллею, огибаю дом, с толпой прохожих перебегаю на другую сторону улицы и направляюсь прямо к мороженщице.

«Мне мороженку!»

Пышнотелая тётенька в белом фартуке, заколотом на груди брошью, с накрахмаленным кружевным колпаком на голове, деловито открывает и закрывает крышку своей тележки, каждый раз выпуская лёгкие облачка пара. Она достаёт покрытые инеем стаканчики сливочного, фруктового или шоколадного мороженого и, пронеся их мимо моего носа, передает в протянутые над моей головой руки. Деньги со звоном сыплются в жестяную чашку, мороженое уплывает над моей головой в неизвестном направлении, а я никак не соберусь с духом, чтобы подать голос. Наконец, продавщица сама замечает меня, вернее, мою белобрысую выгоревшую макушку и курносый нос, торчащие над краем её тележки.

– Тебе чего, девочка? Ты с кем?

– Я сама. Мне мороженку!

– А денежка у тебя есть?

– Вот! – гордо говорю я и, привстав на цыпочки, протягиваю тощий мамин кошелёк.

– Ну, давай посмотрим, сколько здесь… – Продавщица открывает кошелёк и на ладонь падает одна единственная желтая монетка. Она удивлённо поднимает брови, переворачивает и трясёт кошелёк ещё раз. Моё сердце сжимается от нехорошего предчувствия.

– Не хватает у тебя на мороженку, – говорит продавщица, – даже на фруктовое!

Предчувствие меня не обмануло! На мои глаза наворачиваются слёзы и я уже вот-вот готова зареветь от обиды, как вдруг сверху и сзади раздаётся знакомый голос:

– Сколько там не хватает, я добавлю!

Оборачиваюсь – рядом со мной стоит тётя Нина, а за ней – запыхавшаяся мама. Глаза у тёти смеются, губы расплылись в улыбке, а вот у мамы вид заполошный и негодующий: брови сошлись в одну угрожающую линию, глаза мечут молнии. Мне тут же захотелось прыгнуть в открытый люк тележки, захлопнуть крышку и изо всех сил держать её изнутри, но я словно приросла к месту, боясь пошевелиться.

– Вам какое, пломбир или шоколадное? – продавщица быстро сориентировалась в ситуации.

– Ты за каким мороженым бежала, егоза? – смеясь, спрашивает тётя Нина.

– За сливочным, – еле слышно шепчу я, уставившись на носки своих стоптанных сандалий. Ну всё, всыпят мне по полной, если не здесь и сейчас, то дома – точно!…

– Дайте три порции сливочного, – говорит тётя Нина и протягивает деньги.

Как ни странно, меня не наказали и даже не ругали, если не считать пары «ласковых» подзатыльников, которыми мама подгоняла меня через дорогу на обратном пути.

Вечером забрали из детского сада мальчишек, моих кузенов, пришёл с работы дядя Стасик, семья собралась за одним столом на ужин. Рассказывая, как прошёл день, тётя с мамой наперебой, в лицах и красках описывали моё бегство и их погоню за мной, когда они услышали хлопнувшую дверь и обнаружили пропажу меня и кошелька.

Дядя хохотал до слёз, представляя, как я пыталась купить мороженое на три копейки, мальчишки дразнили меня, считая на ладошках арбузные семечки, а я уплетала арбуз, болтала ногами, сидя на высоком стуле и весело смеялась вместе со всеми.

И только перед сном, после обязательного вечернего купания, мама попросила меня больше никогда не убегать без разрешения и не брать в руки ни чьи кошельки. Уставшая от долгого дня и пережитых волнений, досыта накормленная узбекским пловом, южными фруктами, арбузом и мороженым, я охотно пообещала быть послушной и с чистой совестью заснула крепким сном.

Черепаха

Из путешествия в Узбекистан к тёте Нине мы с мамой привезли домой живую че-ре-па-ху! Не помню, кто придумал ей имя, но назвали её Лолита. Черепаха была песчаного цвета, тяжёлая и довольно большая – я еле обхватывала её своими ладошками.

Папа сказал, что черепахи живут триста лет! А возраст черепахи можно определить, пересчитав пластинки-кубики на панцире. Я к тому времени уже умела считать почти до десяти и с удивлением обнаружила, что Лолита намного кубиков старше меня!

Наверно, поэтому она никак не хотела бегать наперегонки со мной, моими куклами, пупсами и машинками, зато могла долго бродить по лабиринту, который мы с братом строили ей на полу из картонных коробок, книжек и деревянных кубиков, ловко забиралась на импровизированные* горки и скатывалась с них! В награду мы подкладывали ей на пути кусочки вареного яйца или мяса. Мне и конфет было не жалко, но она их не ела. А если я пыталась её подгонять и подталкивать, она обижалась, втягивала голову и лапки под панцирь и могла так долго-долго сидеть, как будто говорила: «Я больше не играю!» И тормошить её было бесполезно.

Когда её только привезли и пустили ползать по полу, она бродила несколько дней по всей квартире, а я каждое утро начинала с поисков черепахи. Это была наша любимая игра «в прятки»! Где только я её ни находила! Под диваном в самом дальнем углу, в коридоре под половиками, в папином ботинке, в бабушкином валенке, в корзине со своими игрушками, в ванной комнате за водопроводными трубами. Зачастую в поисках принимала участие вся семья, а найденная черепаха служила наградой победителю.

Но случалось, что «в прятки» выигрывала Лолита! В разгар безуспешных поисков она вдруг объявлялась неизвестно откуда и невозмутимо направлялась к своей кормушке, звучно цокая по полу твёрдыми коготками своих зеленоватых лапок.

После путешествий по всей квартире черепаха облюбовала себе, наконец, тёпленькое местечко под радиатором отопления на кухне. В углу ей поставили картонную коробку из-под обуви с прорезанным сбоку отверстием, куда она заползала, когда хотела побыть одна. Рядом стояла кормушка и блюдце с молоком, как для котёнка. Питалась она любыми овощами, сырыми и вареными, и даже рыбой и мясом, но больше всего она любила есть сочные листья капусты, а летом – цветы и листья одуванчиков. Могла, между прочим, пребольно цапнуть за палец, кусая листок – у неё на челюсти был клюв, острый как коготь.

С прогулок во дворе я приносила Лолите траву и одуванчики, но однажды уговорила маму разрешить мне прогулять Лолиту на улице. Мама разрешила её вынести, но только в коробке.

День был летний, солнечный. Во дворе мои друзья Андрей, Димка и Лёшка в песочнице строили крепость, на лужайке Ира с Леной играли в «Дом». Я выбрала место, где гуще росли одуванчики, поставила в траву коробку, с важным видом постелила своё покрывальце, уселась на него и приготовилась ждать, когда на нас с Лолитой обратят внимание.

Но мальчишки увлечённо рыли совками тоннель, девочки играли в куклы, а черепаха и не думала выходить на свет! Прошло уже целых пять минут, и моё терпение лопнуло!

Я открыла коробку. Лолита зажмурилась от света и, на всякий случай, втянула голову под панцирь. Ну, уж нет, дорогая, гулять, так гулять!

Я поместила черепаху в центре коврика, а перед ней торжественно положила пучок одуванчиков. Лолита ещё продолжала жмуриться и принюхиваться, а вот девочки уже увидели, кого я принесла «играть в дом».

«Смотрите, она от моего одуванчика откусила!»

– Ой, смотрите, живая черепаха! – воскликнула Лена, к ней присоединилась Ира и через минуту вокруг нас с Лолитой собрались все, кто был на детской площадке.

– А можно её потрогать? Ой, какая твердая!

– А можно я её покормлю?

– И я хочу! Смотрите, она от моего одуванчика откусила!

– А она кусается? А как она пьёт?

Меня распирало от удовольствия! Вот она, минута славы! Я подробно отвечала на вопросы, разрешала черепаху гладить всем по очереди, требовала не загораживать ей солнце, потому что она привыкла жить в пустыне, где очень жарко.

Ира и Лена посадили рядом своих кукол с букетиками травы и цветов, споря, к которой из них поползёт Лолита. Черепаха тем временем немного освоилась и сама отправилась за цветами и свежей зеленью, не обращая ни малейшего внимания ни на кукол, ни на детей.

– А где черепаха в пустыне живёт? В своём домике? – спросил Димка.

– Она, наверно, себе норку роет и там ночью прячется, – предположил Андрей.

– А давайте ей в нашей крепости норку сделаем, как гараж! – предложил Лёшка.

– А ещё лучше – лабиринт! – подхватила я. – Я ей всегда дома такой из коробок делаю.

Сказано – сделано! Мы огородили черепаху какими-то прутиками и дощечками, велели Ире и Лене присматривать за Лолитой, а сами дружно принялись уже в четыре совка расширять «гараж» и строить лабиринт.

Работа кипела, мы придумывали всё новые мостики, тоннели и пещеры, кроме мокрого песка в ход шли деревянные дощечки, палочки от мороженого, цветные стёклышки и железные пробки от бутылок лимонада. Наш «замок» со рвом и лабиринтом расширился уже до бортов песочницы, я водрузила на макушку перевёрнутое ведёрко, перелезла через бортик и с гордостью осмотрела нашу работу. Мальчишки стояли рядом, отряхивая грязные ладошки, чумазые и довольные.

На скамейке напротив сидела Ира и с интересом рассматривала наш «замок», по-птичьи склонив голову набок. Рядом лежала её кукла.

– А где Лена? – спросила я.

– Её домой позвали, – беспечно ответила Ира.

– А Лолита?!! – увлечённая строительством, я совсем забыла о черепахе!

– Там! – Ира беспечно махнула рукой в сторону одиноко лежащего коврика.

Я кинулась к огороженной лужайке. Где же ты, где, черепашка моя любимая!? Я в панике оглядывалась по сторонам, сердце гулко стучало в груди. К моему ужасу, черепахи нигде не было!

Громкий рёв на весь двор раздался, как сигнал тревоги! Подбежали ребята, мальчишки с Ирой вместе шарили по траве, ползали на коленках, заглядывали под скамейки, а я стояла на своём коврике и, зажмурившись, ревела в голос!

– Таня, что случилось? – отец кричал с балкона на пятом этаже. Родители безошибочно узнают плач своего ребёнка в общем хоре детских голосов, не смокающих во дворе с утра и до вечера. Размазывая по щекам слёзы грязными кулаками, я смогла, захлёбываясь плачем, прокричать только одно слово: «ЧЕ-РЕ-ПА-ХА-А-А!!!»

Пока папа спускался с пятого этажа (лифтов в наших домах не было), Ира сказала, что ей пора домой, подхватила свою куклу и ушла. Андрюшка и Димка тоже ушли, потому что их «ругать будут», правда, не ясно кто и за что. На лужайке остались только мы с Лёшкой, привычные к выговорам за свои совместные проказы. Я продолжала подвывать и всхлипывать, Лёшка сочувственно сопел рядом.

– Ну, показывайте, где черепаху оставили, – велел папа. Я показала огороженное дощечками место. Рядом в траве стояла закрытая коробка.

Папа внимательно осмотрел лужайку, обошёл вокруг. Подошёл к коробке и тронул её носком туфля.

– Мы ей настоящий дом в песочнице построили, как в пустыне, – рассказывал тем временем Лёшка, – а она потерялась!

– Дом, говорите, построили? – папа присел рядом с коробкой, глядя на нас с хитрецой. – А зачем ей ещё один, когда у неё уже есть целых два, если вместе с панцирем!

С этими словами он открыл коробку, а там… сидела моя Лолита и мирно жевала одуванчик!

Мы с Лёшей изумлённо переглянулись: ни один фокусник не смог бы удивить нас больше, чем папа в тот момент! Ещё момент, и изумление сменилось неописуемой радостью, от безутешного горя не осталось и следа! Мы все трое весело рассмеялись, я с горячей благодарностью обняла папу за шею и чмокнула его в колючую щёку.

Я так боялась потерять черепаху, что в панике даже не заглянула в коробку! А она всё это время сидела там! И молчала!!!

– По-моему, Лолита уже и нагулялась, и наелась. А вы? Вам не пора обедать? – спросил папа.

Мы дружно согласились и, взявшись с Лёшкой за руки, побежали к дому (Лёша жил с нами в одном подъезде, только он на втором, а мы на пятом этаже). В дверях подъезда я оглянулась. Папа шёл следом, держа в руках коробку с черепахой. На один миг мне показалось, что на голове у него цилиндр, в руках волшебная палочка, а за плечами развевается чёрный плащ на красной подкладке! Нет, всё таки, он настоящий волшебник!

Лолита прожила у нас не один год. На зиму она впадала в спячку и почти не выползала из своей коробки или вообще отсиживалась под шкафом. Летом бродила по комнатам, любила выползти на балкон и греться там на солнышке. Она заметно подросла, на её панцире добавились новые роговые пластины. Я рассталась с ней, только когда пошла в школу – подарила любимому детскому саду на память о себе.

На старт, внимание, марш!!!

Дошколята и младшие школьники во дворе разделялась на больших и маленьких не по возрасту, а по степени освоения велосипеда: умеешь кататься на двух колёсах – значит, уже большой (или большая), катаешься до сих пор на трёх – значит, малышня.

У брата был «Подросток», а у меня трёхколёсный трансформер «Школьник», который я успешно освоила в прошлое лето. Колёса у него были большие, посадка высокая, после моего первого дребезжащего трёхколёсного «лисапеда», на котором я ползала по квартире и гордо разъезжала по городскому бульвару лет до четырёх, «Школьник» мне казался высоковатым, сидя на нём я даже до земли ногами не доставала.

Стоял конец весны, городской асфальт давно просох от талых луж, а на газонах зазеленела первая травка пополам с вездесущими одуванчиками. Настала пора готовиться к летнему сезону. Отец с моим старшим братом Вадимом подняли из подвала велосипеды и стали приводить их в порядок. Протёрли от пыли, смазали цепи, подтянули гайки. Даже кожаные сёдла пропитали подсолнечным маслом, чтобы они были мягкими и блестящими. Вадик выкрутил золотники на своих колёсах, поменял нипели, и теперь возился с насосом.

Я с удовольствием уселась на свой велик и удивилась: не такой уж он и высокий, как мне казалось прошлым летом: ногами я спокойно касаюсь пола, а вот руль можно и приподнять немного.

– Папа, смотри, как я еду! – я проехала по комнате, отталкиваясь ногами от пола.

– Что, маловат стал? Ничего, сейчас поправим!

Сказано – сделано! Папа с Вадиком в четыре руки мигом раскрутили стягивающие гайки и отрегулировали руль и седло под мою посадку. А потом принялись за колёса, авторитетно заявив, что их слишком много, и сняли одно лишнее.

Так мой трёхколёсник превратился в полноценный велосипед, как у брата, только чуть поменьше! Ура! Я буду кататься, как большая! Стоп! Но ведь я не умею ездить на двух колёсах!

«Фигня – война, главное – манёвры!» – непонятно выразился брат и быстренько скатал половики. Тренировки начались прямо в квартире, в нашем длинном коридоре, по которому в разное время мы с братом учились ползать, ходить в ходунках, стоять на лыжах. А однажды, когда родителей дома не было, катались даже на коньках!

Вадька прокатился туда-сюда на пробу, задирая колени выше руля и разводя их в стороны. Я не на шутку забеспокоилась:

– Слезь, а то раздавишь! У тебя свой велосипед, вот на нём и катайся!

– И правда, Вадик, не балуйся, – поддержал меня папа. – Пусть Танюшка учится.

Не без робости села я в седло, умостилась, приноравливаясь к педалям. Отец придерживал меня, чтоб я не упала. Брат в это время давал наставления, как держать равновесие. Он утверждал, что чем больше скорость, тем устойчивее конструкция. По нему получалось, что если я с горки пущусь, то велик сам равновесие будет держать, без моего участия. Но пока мне не удавалось даже коридор преодолеть!

Я вцепилась в руль, стараясь удерживать его прямо, но упрямый «велик» никак не хотел слушаться, он вырывался из рук, заваливался и вертелся то в одну сторону, то в другую, а переднее колесо так и норовило «забодать» стену коридора. От каждого шарканья рулём по стене, на голубых панелях оставались чёрные штрихи от резиновых наконечников. Добравшись до одного конца коридора, я неуклюже переставляла велосипед задом наперёд и пыталась ехать в обратную сторону. Хохот, топот, дрызг, визг!

Но тут из ванной комнаты появилась мама с тазиком отжатого белья. Она была решительно против подобного безобразия в квартире.

– Вам что, улицы мало? Нашли, где кататься! – возмутилась она и выпроводила нас во двор, заодно нагрузив нас общественно-полезной работой – половиками.

Пока мы с папой собирались и спускались с пятого этажа, Вадим вынес и аккуратно скатанные половички, и свой велосипед. Все вместе мы дружно перетрясли наши самотканые дорожки, выхлопали их с обеих сторон, после чего Вадька с чистой совестью укатил с друзьями кататься по городу. Брат перешёл уже в седьмой класс, ему родители разрешали на «велике» даже на рыбалку ездить. А мне и в соседний сквер нужно было отпрашиваться! Когда же я перестану быть маленькой!

Свои безуспешные попытки приручить «железного коня» я вынуждена была продолжать под насмешливые взгляды ровесников, гуляющих во дворе, и под безобидные, но от этого не более приятные комментарии соседей, сидящих у подъезда на лавочках в тени тополей. Но если велосипед был упрямым, то я ещё упрямее!

Дорожка во дворе не была ограничена стенами, зато вместо деревянного пола в случае неудачи меня ждал асфальт, о который я прежде не раз до крови обдирала коленки при падении. Поэтому папа придерживал подо мной сиденье и еле поспевал рядом, поучая: «Поворачивай руль в ту сторону, куда „велик“ наклоняется, держи равновесие и не забывай крутить педали – он на месте стоять не умеет!» Мы проехали по асфальту перед домом от третьего подъезда до первого и обратно. И ещё раз. И ещё!!

Я прислушивалась к папиным советам, изо всех сил «мотала на ус», даже язык от усердия высунула. Крутила педали, поворачивала куда надо руль, с восторгом ловила моменты равновесия и то и дело переспрашивала: «Папа, ты меня держишь? Это я сама?»

«Держу, держу», – успокаивал отец, пыхтя где-то чуть сзади и сверху меня.

Вдохновлённая успехом, я с удвоенной энергией налегла на педали, мне казалось, что я почти лечу! «Папа, ты меня держишь?», – в очередной раз спросила я. И сквозь шум ветра в ушах донеслось издалека – «Дер-жу-у-у!»

Я так растерялась, что ноги соскользнули с педалей и я тут же чуть не упала. Велик, почуяв свободу, завилял колесами, как собака хвостом от радости, и… рухнул подо мной. Чудом я успела соскочить и отпрыгнуть в сторону, едва не растянувшись на асфальте во весь рост.

Оглянувшись на папу и соседей, я буквально остолбенела и глазам своим не поверила: я почему-то оказалась возле первого подъезда, на другом конце двора! Отец уже спешил ко мне и улыбался издалека: «Ну, что ж ты испугалась? Ведь уже сама ехала!»

Но это было давно, ещё в мае!

«Папа, ты меня держишь?!» – «Держу-у!…»

Неизбежные ссадины на коленках давно зажили, страх падения остался позади. Я почти не слезала с велосипеда, гоняя на нём во дворе по вечерам после детского сада и целыми днями по выходным.

Подростки во дворе постоянно носились на велосипедах наперегонки между собой и гнали нас, чтобы не путались под ногами. Мы с обидой возражали, что уже большие, а не какая-нибудь малышня, потому что тоже катаемся на двух колёсах, и даже наперегонки можем. «Старшаки», конечно, сначала посмеялись, но потом братья решили нас поддержать и пообещали назавтра устроить настоящие соревнования, если желающих наберётся хотя бы человек пять.

Я вскочила утром «ни свет, ни заря», несказанно удивив маму, наскоро умылась и позавтракала булкой с молоком. Мама заплетала мне косички, а я приплясывала от нетерпения, и уговаривала Вадика поторопиться, ведь именно он и его друзья обещали нам сегодня велогонки!

– Будут вам велогонки, с призами и победителями. Только, чур, не хлыздить, если проиграешь!

– Не проиграю! Я быстрее всех девчонок езжу!

– А соревноваться вы будете вместе с мальчишками! Так что не задирай нос раньше времени!

Наконец, мы собрались и вышли каждый со своим велосипедом.

Спускаясь по лестничным пролётам, я постучала в дверь Лёшке, и на улице мы оказались уже втроём.

– Доброе утро, Вера Фёдоровна! – чуть не хором поздоровались мы с соседкой у подъезда. Она приветливо кивнула нам в ответ.

– Присмотрите, пожалуйста, за велосипедами, пока мы за ребятами сбегаем, – попросил Вадик.

– У нас сейчас соревнования будут! – не утерпела я.

– На велосипедах! – поддержал Алёша.

Вера Фёдоровна заулыбалась и кивнула головой:

– Что ж, соревнования – дело хорошее! Бегите, коли так. А я присмотрю.

Мы кинулись в разные стороны за друзьями: Лёша – за мальчишками, я – за девчонками, брат – за «старшаками». Через час во дворе собралась детвора от мала до велика со своими велосипедами. Желающих оказалось довольно много.

Вадим, Сергей, Олег и Рафик взяли на себя роли тренеров, наблюдателей и судей. Привязанный к палке клетчатый носовой платок прекрасно походил на финишный флажок, а вот стартовый пистолет у нас был настоящий. То есть, он, конечно, был игрушечный, но заряжался пистонами и хлопал очень громко.

Наш двор между двумя пятиэтажками был довольно просторным, с большущим газоном посредине. Летом он служил нам футбольным полем, а зимой стараниями работников ЖЭКа и энтузиастов из числа жильцов превращался в ледовый корт. Асфальтовая дорога плавно обтекала поле газона со всех сторон, образуя почти правильную форму стадиона, правда, значительно уступая ему по размерам. Вдобавок, двор имел уклон от одного дома к другому, поэтому, объезжая его по кругу, приходилось в одном месте пыхтеть и налегать на педали, чтобы одолеть подъём, а в другом притормаживать, чтобы в конце спуска с разгона не врезаться в стену дома. Самый край газона занимала площадка с мусорными баками, там, где дорожка одним краем сливалась с проездом, ведущем в сквер.

Пока девочки цветными мелками выводили на асфальте надписи «СТАРТ» и «ФИНИШ», Сергей и Рафик разделили участников на группы. В первый заезд отобрали самых младших, на трёхколёсных «лисапедах».

Олег и Вадик выстроили малышей вдоль линии старта. Все замерли в ожидании, с напряжённым вниманием глядя на Рафика, поднявшего вверх руку с пистолетом. Рафик скомандовал:

«На старт!» «Внимание!» «МАРШ!!!», хлопнул выстрел стартового пистолета и ребята сорвались с места. Бешено закрутились педали, двор наполнился дребезжанием звонков, болельщики взорвались криками «Давай-давай! Гони быстрей!»

Олег и Сергей побежали рядом с юными велогонщиками, придерживая их на поворотах и помогая на подъёме. Гонщики растянулись друг за другом по кругу и уже преодолели три четверти дистанции, когда лидер гонки прошёл последний поворот и начал стремительный финишный спуск. Конструкция трёхколёсного «лисапеда» для самых маленьких не предусматривала тормозов, а юный гонщик разогнался так, что педали вертелись, как крылья мельницы. Растерявшись, он задрал ноги кверху, вцепился в руль, и отчаянное «А-а-ааа!» огласило двор и перекрыло галдёж болельщиков.

Вадим, стоявший у черты финиша с флажком в руках, кинулся навстречу горе – чемпиону, прихватил рукой за сиденье и помог плавно остановиться за финишной чертой. Остальные участники этого заезда благоразумно притормаживали сандалиями об асфальт, благо спешить было уже некуда.

Дождавшись финиша последних участников, Рафик открыл большую картонную коробку, до сих пор стоявшую здесь же, на одной из лавочек. Как Дед Мороз из мешка, он доставал из коробки сладости и вручал изумлённым малышам. Все маленькие участники первого заезда получили по леденцу на палочке и были несказанно рады. Возможно, у кого-то это был самый первый в жизни ПРИЗ!

Победитель заезда ещё всхлипывал от пережитого волнения, когда ему на шею торжественно повесили «золотую» шоколадную медаль, а в утешение угостили ещё и мороженым.

Суета и шум во дворе тем временем привлекли зрителей: на поле сбились в группки пешие, «безвелосипедные» мальчишки и девчонки, под тополями на лавочке у подъезда соседи оживлённо обсуждали наш импровизированный велотрек. Исполненная гордости от причастности к событиям, Вера Фёдоровна авторитетно поясняла что-то вновь прибывшим, указывая рукой в нашу сторону. Даже с балконов внимательно наблюдали родители и домочадцы, болеющие за своих. Градус спортивного азарта стремительно поднимался!

В следующем заезде стартовали участники на двухколёсных велосипедах, то есть мы с друзьями-подружками. Уже на линии старта в ожидании команды «МАРШ!!!» некоторые привстали на педалях, чтобы уйти в отрыв на первых же метрах гонки.

Хлопнул выстрел стартового пистолета и мы рванули вперёд! Тройка лидеров определилась уже к первому повороту: впереди всех летел Лёшка, я шла за ним след в след, едва не касаясь его заднего колеса, а справа меня обходил Андрей. Мы прошли поворот и скрылись от зрителей за мусорными баками. Алёшка с лёгкостью преодолел подъём и ушёл в отрыв.

В этот момент Андрей стал обгонять меня справа. Он нарочно вильнул колесом в мою сторону, я дёрнула рулём, задела бордюр, а он ещё и толкнул меня рукой в плечо! Я притёрлась колесом о поребрик, потеряла равновесие и шлёпнулась на газон. Хорошо, что не на асфальт! Подскочивший ко мне Сергей – один из наблюдателей – помог поднять велосипед и даже подтолкнул слегка на подъёме, но время было упущено. Впереди меня уже маячили Иркины бантики, остальные гонщики дышали в спину.

Я всё-таки не сошла с дистанции, крутила педали даже на спуске, финишировала четвёртой, и только после этого разрыдалась от обиды и несправедливости.

– Ты что, упала? – озабоченно спросил подъехавший Лёшка, – Ушиблась? Где болит?

– Нигде не болит! Если бы меня Андрюшка не толкнул, я бы вместе с тобой приехала!

– Вот гад! Хочешь, я его поколочу?! – Лёшка уже слезал с велосипеда.