Текст книги "Лучшие хвостатые сыщики (сборник)"

Возвращались домой быстрым шагом.

– Мы куда-то спешим? – спросила Лена.

– Вообще-то у меня есть одна мысль, – ответил Федор. – Мне кажется, что ваш друг не случайно к вам заскочил. Зачем искать убежище там, где он не будет чувствовать себя в полной безопасности? Но с другой стороны, если он бывает у вас крайне редко…

– Он со школы у меня не был.

– Может, потому и надеется, что у вас его искать не будут…

Она вставила ключ в замок и повернула. Дверь открылась.

– Странно, – удивилась Лена, перешагивая порог, – закрывала на оба замка, а теперь заперт только один.

– Погодите, – остановил ее Федор и за руку вытащил обратно на площадку, – сначала мы с Шариком осмотрим все.

Собака первой вошла внутрь и негромко зарычала. Самохина вошла вслед за Федором и замерла пораженная: везде валялись разбросанные вещи. Коробки, стоявшие на антресолях, в которых хранилось все ненужное, были перевернуты. Связки старых книг и журналов, потертые сумочки и туфельки, спальный мешок, запасные стропы для парафойла, Дед Мороз из папье-маше в окружении разноцветных пластмассовых шариков. А в комнате на полу были разбросаны платья и белье…

Лаленкова нигде не было.

– Что и требовалось доказать, – произнес Федор. – Только что он хотел найти у вас?

– Это не Сережка, – возразила Лена, – зачем ему рыться здесь? Кто-то посторонний проник в дом… Вероятно, когда мы ушли, в дверь позвонили, и он открыл.

– Маловероятно, – покачал головой молодой человек, – его могли выследить, узнать, в какой дом он вошел, но как эти люди определили номер квартиры? И зачем открывать дверь квартиры, в которой собираешься прятаться, зная, что, если вернется хозяйка, у нее есть ключи?

Лена достала из сумочки мобильный. Набрала телефон Лаленкова, чтобы спросить, что все-таки произошло… И, ожидая ответа, поняла, что ответа не будет, потому что и с Сережкой могло случиться тоже нечто страшное.

Вместо Лаленкова ответил механический голос девушки.

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны…

Самохина посмотрела на Федора и на его собаку.

– Ну вот, – вздохнула Лена, – и он пропал…

– Кто еще знал? – спросил молодой человек.

Самохина пожала плечами:

– Никто: только я, жена Сергея и, может быть, вы.

– Ну я только час назад об этом от вас узнал. Жена… С трудом верится, но в жизни бывает всякое. Любви нет, достатка нет, мечты не сбываются, от мужа уйти некуда, а тут богатство, которое ни с кем делить не нужно, а если еще любовник имеется – решительный и смелый…

– Зачем так плохо думать о людях?

– Я просто высказал предположение, исходя из того, что вы ни при чем, и я – тоже… Я же последний час был рядом с вами и не мог оказаться здесь и устроить такой беспорядок.

– Ну да, – согласилась Лена.

И вдруг подумала: «Но ты мог позвонить, когда поднимался в квартиру Лешки, позвонить и назвать своим сообщникам адрес… Хотя какой адрес – сообщники наверняка сидели в машине возле подъезда! За сорок минут можно успеть подняться, перевернуть здесь все вверх дном…»

Но думать об этом не хотелось: и без того было страшно. И тут она вспомнила про банк «Евротраст» и набрала номер Труханова. Саша отозвался почти мгновенно.

– Как хорошо, что ты мне позвонила, – произнес он. – Мы как-то невнятно расстались. Я скучаю по тебе, если честно. Все искал предлог, чтобы с тобой встретиться. Хотелось снова заняться с тобой кайтингом, хотя, когда вверх поднимаюсь, у меня внутри все обрывается… Но готов терпеть… Лишь бы тебя видеть…

Голос его был непринужденный и бодрый.

– Давай напрямую, – продолжил Труханов, – с женитьбой глупо как-то получилось. Это как на Западе – не то чтобы династический брак, но мне казалось, что деньги к деньгам должны… Потом рассчитывал, что тесть поможет как-то моему продвижению…

– Не помог?

– Помогает, но он в Москве постоянно, а я здесь. Потом и он понял, что между его дочкой и мною любви нет… Мы, кстати, решили развестись. Вместе уже не живем. Я сказал Алисе, что у меня другая… В смысле, была девушка, которую я любил и продолжаю любить, ну и она призналась, что иначе представляла семейную жизнь…

– Саша, давай как-нибудь в другой раз, – попросила Лена, – у меня тут неприятности…

– Тогда я прямо сейчас готов приехать и помочь, – не дал ей договорить бывший возлюбленный, – ты дома?

– Да, но…

– Я выезжаю! – крикнул банкир и прервал разговор.

Но Лена звонила не для того, чтобы договариваться о встрече, тем более что встречаться с ним вообще не хотелось. И она снова набрала номер Труханова.

– Через полчаса я у тебя, – сказал он.

Вероятно, он уже находился в машине. Он был в ней и полминуты назад, когда они разговаривали, но тогда в трубке был слышен только голос Саши, а теперь гремела веселая музыка.

– Я хотела спросить: тебе не звонили вечером в воскресенье и вчера тоже со странным предложением что-то приобрести?

– Да мне постоянно звонят разные сумасшедшие с разными предложениями. У кого друг гостиницу в Дубае продает, кто-то у себя дома хранит яйцо Фаберже…

– Вот как раз… – попыталась объяснить Лена, но Саша не слушал.

– Достали уже: устал отказывать. Знаешь анекдот про еврея, продающего возле банка сосиски. Его спрашивают: «Банк вам не мешает?» А он отвечает, что у него с банком договор: он не дает кредитов, а банк не продает сосиски… Так же и я: мне болтовни на работе хватает…

И он снова отключил телефон. Перезванивать Самохина не стала.

– С кем вы разговаривали? – спросил Федор.

– Со старым приятелем. Он как раз в «Евротрасте» работает, про который Лаленков рассказывал…

Она замолчала, потому что, где теперь Сергей – непонятно, ясно только одно – ему угрожает опасность. И вряд ли это он рылся в ее вещах.

– Что за банкир? – поинтересовался Федор.

– Да какой он банкир! Просто служащий банка. Не бедный, конечно, но так он – симпатичный, предупредительный, воспитанный…

– Качества, которых мне не хватает, – признался Федор.

– Если вы его подозреваете, то напрасно… Саша – неплохой человек… Я хотела выйти за него, но как-то…

– И правильно сделали, что передумали. От банкиров лучше подальше держаться. Я тоже был с одним знаком. Попросил у него в долг до получки, а он ответил, что не распоряжается кредитами…

– Вообще-то Саша сейчас подъедет.

Лена замолчала, обвела взглядом пространство вокруг себя, подумала даже, что стоит позвонить Труханову и убедить его не подниматься к ней, потому что у нее в доме не убрано… Но с другой стороны, Саша может и помочь. Наверняка у него в банке есть служба безопасности. Труханов вызовет специалистов, она все им расскажет, а те посоветуют ей, как вести себя дальше, и может быть, даже будут ее охранять. Ведь Саша намекал, что неравнодушен к ней до сих пор, а значит, сможет договориться с начальником службы безопасности, а тот договорится с полицией…

– Я понял, – произнес Федор, – нам с Шариком надо уходить. Напоследок давайте поговорим еще вот о чем… Обсудим самое ближайшее будущее, так сказать… Начнем с того, что «Евротраст» – не такой уж надежный банк… Это, разумеется, к нашему делу не относится…

Не прошло и четверти часа, как она осталась одна.

Труханов пришел с большим букетом алых роз. Поцеловал Самохину в подставленную щеку. И только после этого увидел разбросанные вещи.

– Ничего себе! – удивился он. – Что у тебя случилось?

Она хотела ответить, но вдруг сами собой затряслись губы и потекли слезы.

– Мне так страшно, – прошептала Лена и закрыла лицо ладонями.

– Ну-ну, не бойся, – шепнул Труханов, обнимая ее и прижимая к себе, – рассказывай, а я помогу… Я для тебя сделаю все. Ты не чужой мне человек… Может быть, самый близкий и желанный человек… Что тебя так огорчило?

Голос его был мягким, а запах парфюма такой знакомый… И Лена пришла в себя, начала рассказывать… Про остров, про сокровища, про то, что потом произошло. Они прошли на кухню и опустились за стол. Саша слушал не перебивая, а когда она закончила свой рассказ, удивился.

– Никогда бы не поверил, – произнес он, – но вижу твою разгромленную квартиру, вижу твои слезы… Жаль, конечно, людей, пострадавших из-за своей жадности. Только при чем тут ты? Давай вызовем полицию, и ты все расскажешь. Я вызвоню начальника нашей службы безопасности, и он поможет: у него в полиции очень крепкие связи на всех уровнях. Кстати, он сейчас в моей машине. Мы с ним ездили на переговоры, и ты как раз позвонила. Сейчас он поднимется, и ты будешь знать, что для тебя все закончилось. Сегодня будешь спать спокойно… А я останусь у тебя, чтобы оберегать твой сон, а с утра первым делом поеду подавать заявление на развод. Детей у нас с Алисой нет, а потому никаких судов, договорюсь, чтобы оформили быстро и без проволочек… Главное, жена не против, она мне сама предложила – у нее, как оказалось, кто-то есть… А потом мы с тобой поженимся. Ведь ты хочешь этого?

Лена кивнула и только потом поняла, что поторопилась. Она хотела этого, хотела совсем недавно и переживала оттого, что этого не случилось раньше. Саша, конечно, близкий и почти родной человек, она знает его запах, может угадать настроение по легкому оттенку в голосе. Труханов никогда не злится, всегда спокоен… Он не беден, в конце концов, и, вероятно, любит ее… Почему вероятно? Наверняка любит… Только…

Саша достал из кармана мобильный.

– Погоди, – остановила его Лена, – это еще не все.

Она замолчала в раздумье и наконец призналась:

– Дело в том, что Лешка Смирнов, организовавший эти поиски сокровищ пропавшего прадедушки, приходил ко мне вчера. Вечером пришел и попросил оставить у себя некую вещь… То есть вещи. Сказал, что нужно припрятать хорошенько…

– Он тебе принес сокровища? – рассмеялся Саша.

– Да, – кивнула Лена, – только не полусгнивший саквояж, а спортивную сумку. Показал некоторые предметы…

– Это все правда?! – не выдержал Труханов. – Ты их сама видела? А то рассказываешь с чужих слов, и я, если честно, не верил. Яйцо Фаберже с корабликом, алмазы и рубины…

– Все так, – кивнула Лена. – Фаберже я лично держала в руках. А еще видела перстень с голубым бриллиантом. Лешка сказал, что камень он взвесил на аптечных весах – ровно шесть граммов, то есть тридцать каратов. Есть рубин – еще более крупный. Изумруды и сапфиры… Много очень красивых украшений.

Лена посмотрела на Сашу, а тот сидел пораженный.

– И где это?

Лена молчала, а потом объяснила:

– Я обещала Смирнову отдать это только лично ему, кто бы ни просил. Так что извини.

– Но ведь его нет больше, а значит, и обещания нет. Кроме того, ты подумала об опасности, которой подвергаешь свою жизнь, храня все эти побрякушки? Мой совет – отвези все куда следует. Сдашь как находку, получишь свои двадцать пять процентов, и душа твоя спокойна. Кроме всего прочего, ты станешь богатой женщиной…

Он вздохнул:

– Правда, ты станешь не просто богатой женщиной… девушкой, а очень богатой невестой, и тогда шансов у меня на твое сердце будет немного.

– Не говори глупостей, – успокоила его Самохина, – у меня, кроме тебя, никого…

– Ты у себя в квартире это все хранишь?

Лена покачала головой и призналась:

– На своем катере, а он у причальной стенки в яхт-клубе. Там охрана, видеонаблюдение и собаки… Посторонних там нет. Так что самое безопасное место, которое я могла найти.

Саша поднялся.

– Поехали! Сейчас самое время это забрать. У меня в машине, как я сказал, начальник службы безопасности, а еще водитель. Оба вооружены, так что нам… то есть тебе, ничего не угрожает.

Самохина показала охраннику, сидящему в будке, пропуск и сказала, что мужчины идут вместе с ней. Тот кивнул и отвернулся к экрану телевизора, на котором шла очередная серия про ментов. Из собачьей будки вылезла не очень крупная дворняга. Собака зевнула, потянулась и вернулась в будку, звякнув цепью.

– Хорошая охрана! – восхитился Труханов. – Это не яхт-клуб, а проходной двор.

Они спустились к пирсу. Начальник службы безопасности и водитель шли следом. Оба они молчали. Зато Саша много шутил и даже смеялся. Когда подошли к катеру, он произнес с грустью в голосе:

– Какой маленький кораблик! На таком в океан не выйдешь.

Потом обнял Лену.

– Ну, ничего, купишь себе что-нибудь комфортабельное и двухпалубное. Хотя нет… Я тебе куплю. Это будет мой свадебный подарок.

– Хорошо идут дела у вашего банка? – спросила Самохина.

– Грех жаловаться.

– А у меня сегодня был знакомый. И он сказал, что у «Евротраста» отобрали лицензию. Будто бы за незаконный вывод средств за рубеж…

– Это какой еще знакомый?! – возмутился Труханов. – Не потерплю соперника… Нет, дорогая, это все ложь – дела у нашего банка идут как нельзя лучше. Меня, кстати, недавно назначили вице-президентом.

Они по трапу прошли на борт, и Лена сказала:

– Откуда ты узнал, что яйцо Фаберже с корабликом внутри? Я тебе этого не говорила.

– Разве? – переспросил Саша. – Говорила, разумеется. Просто ты забыла об этом. Ну, где тут прячутся сокровища?

Лена открыла дверь каюты, из которой проход вел в рубку.

– Под диваном.

Труханов заглянул внутрь и удивился:

– А это кто?

На диване сидел молодой человек.

– Я тут покемарил немного, хозяйка, – объяснил Федор Лене, – смена долгая была, домой смысла не было ехать: вечером опять вахта.

– Вали отсюда! – приказал ему банкир.

Молодой человек вышел на корму, куда уже заходили двое огромных банковских служащих.

– А вы кто? – обратился к ним молодой человек.

– Не дай бог тебе это узнать, – ответил начальник службы безопасности и добавил: – Давай на берег быстро, а то придется искупаться.

Труханов заглянул под диванчик, там было пусто. Он посмотрел на Лену:

– Где? Что за шутки?

И крикнул своим спутникам:

– Держите этого хмыря!

Федора остановили на трапе и снова втащили на борт. Ощупали его карманы, но ничего не обнаружили.

– Дорогая, – обратился Саша к Самохиной, – не надо так шутить! Времени мало. Твои приятели и так хотели мне отдать то, что им не принадлежит… Наверняка отдали бы, только не знали, где это все находится.

– Так это ты? – удивилась Лена и еще больше поразилась своей наивности.

– Я, конечно, – признался бывший возлюбленный, – жить ведь как-то надо. Так что и ты подумай о себе. Не надо испытывать судьбу, мои друзья ждут от тебя ответа, а потом будут спрашивать уже по-другому. Криков твоих никто не услышит…

Труханов кивнул спутникам:

– Давайте хмыря сюда! Начнем его резать, и она сговорчивее будет.

– Не надо! – закричала Самохина.

Начальник службы безопасности вынул из кобуры, висящей под мышкой, пистолет и сунул его в лицо Федору:

– Проходи внутрь, а то прямо тут замочим!

– Саша! – крикнула Лена. – Отпустите его, сумка в моторном отсеке.

Но Федора пнули уже в спину:

– Пошевеливайся!

Труханов улыбнулся во весь рот:

– Эти ребята шуток не понима…

Банкир не успел договорить, потому что Федор перехватил руку начальника службы безопасности, заломил ее ладонью кверху, выдернул из нее пистолет и тут же ударил ногой в грудь водителя. Ударил так сильно, что тот перелетел через борт и плюхнулся в воду. Через пару секунд следом полетел и начальник службы безопасности.

– Лихо! – оценил Труханов. – Но вы тут оставайтесь, а я, пожалуй, пойду. Пропустите, пожалуйста.

Он протиснулся к трапу и, сходя с катера, обернулся к Лене:

– Прощай, любимая. Только учти: со мной нельзя так…

Он спрыгнул на берег.

– Ты его отпускаешь? – удивилась Лена.

– Нет, конечно, – ответил Федор и крикнул: – Шарик, работай давай!

Тут же из-за эллинга, в котором стояла строящаяся яхта, выскочил огромный лохматый пес и прыгнул на банкира, сбивая его с ног. Потом Шарик поставил на грудь лежащего Труханова мощные передние лапы, посмотрел на хозяина.

– Гав!

Галина Романова
Кошка на окошке

Весенний паводок, обещанный еще на прошлой неделе, снова откладывался. Еще в три часа, когда она была на работе, подул северный ветер. Нагнал снеговых туч, и к десяти вечера город начало посыпать снежной крупой. Она нервно молотила о стекло, засыпала оттаявшие дворы и пешеходные дорожки. Ветки тополей, разомлевшие под полуденным солнцем и обещавшие через несколько дней начать стрелять липкими пахучими почками, испуганно метались. А ее любимый воробей, поселившийся в заброшенном вороньем гнезде напротив ее окон, нахохлился и затих.

Обычно-то он вел себя предерзко, вышагивая по отливу и постукивая клювом по стеклу, чем приводил в состояние нервного ступора ее кошку. Та могла часами сидеть на подоконнике и наблюдать за наглым воробьем, время от времени возмущенно мяукая.

Оля зябко поежилась, плотнее запахнулась в бабушкину пуховую кофту, удобнее перехватила кошку Мусю и вернулась с ней на диван.

– Выходные пропали, Муська, – пожаловалась она кошке, забираясь с ногами в угол дивана, заваленного маленькими лохматыми подушками. – Собирались с тобой за город, и что теперь? Теперь не проеду! Теперь станем сидеть дома, читать книжки, смотреть телевизор и… И скучать!

Муся перспективу остаться дома с хозяйкой восприняла благосклонно. Она тут же свернулась клубком на диване у Олиного живота, прикрыла глаза и ровно задышала. Нет, она все же успела возмущенно фыркнуть, когда услышала «скучать».

Кому, как не ей, знать, что с ее хозяйкой не соскучишься. Кому, как не ей, знать, что если той не удастся выбраться из дома, потому что не любила она водить машину в непогоду, так вот если не удастся выехать за город в шумное драчливое общество ее племянников, то она тут же всех переманит к себе.

Понаедут, разорутся, все перевернут вверх дном. Станут приставать к Мусе, дергать за хвост и уши, таскать ее посуду по всей квартире и заставлять ее есть все подряд. Да Муся бы с радостью провела эти пару дней на этом диване возле Олькиного живота. Хотя живота-то практически не было, кости одни! Вот у Олькиной сестры, там да, там живот был славный – большой, пухлый, мягкий. Муся обожала на нем лежать и подремывать. Ах, если бы не ее дети – два сопливых, вечно орущих близнеца Кеша и Гоша, – можно было бы считать, что жизнь удалась. Они да еще эта наглая мохнатая птица, которая каждый день дразнила ее.

Ну ничего, сейчас ей очень плохо. Очень холодно и неуютно в чужом гнезде, продуваемом насквозь. В чужом жилье всегда неуютно. Всегда! В этом Муся была уверена на все свои кошачьи сто процентов.

Странно, как мирится с этой участью соседская Таврия? Так будто бы называл этот странный человек безучастную ко всему, безобидную молчаливую таксу, недавно поселившуюся в квартире напротив. Как она может мириться с тем, что ее впихнули на старости лет – а такса была старенькой – в чужой дом, в чужой ошейник, да еще в чужие руки?!

Это ведь только ее наивная хозяйка Оленька продолжала верить, что старая молчаливая такса – это Таврия, принадлежавшая Марии Петровне. Муся же не была слепой, она сразу заметила подлог.

Такс подменили! Ту, которую наглядно таскали за поводок по их двору, когда-то называли совсем другим именем. А Таврия куда-то подевалась! Подевалась вместе с ее хозяйкой! Хотя этот странный человек, очень неприятно пахнувший и злобно косившийся на Мусю, утверждал, что Мария Петровна уехала в санаторий куда-то в Карпаты. И попросила его пожить у нее и присмотреть за ее собакой.

Может быть, Мария Петровна и уехала, Муся не могла знать. Может, и лечилась где-то, дышала чистым горным воздухом, кто спорит? Но зачем устраивать эту аферу с собакой, извините?! Кому-кому, а Мусе-то доподлинно известно, что Таврия всегда пахла хорошо. Она пахла точно таким же шампунем для домашних животных, которым купала Оля и Мусю. И еще они дружили с Таврией. Тесно дружили. Всегда, встречаясь на лестничной клетке или на улице, терлись друг о друга носами, говорили на своем кошачье-собачьем языке. А эта старенькая такса, присвоившая себе имя Мусиной подружки, была к ней абсолютно равнодушна. И языка ее не понимала! И пахла премерзко. Так пахло под лестницей в доме у Олиной сестры, где та хранила всякие химикаты. Муся не любила туда ходить.

Ладно, взрослые люди разберутся, как всегда говорила Оля своим племянникам. Пусть и разбираются, куда подевались вдруг Мария Петровна и ее собака. И почему этот странный дядька с противными злыми глазами вдруг поселился здесь и притащил с собой чужую таксу.

– Спишь, Муська? – Олина теплая ладошка легла ей между ушками и нежно погладила. – Не спи, поговори со мной!

Мусе пришлось приоткрыть один глаз.

– Знаешь, что я думаю… – Оля довольно кивнула. – Я думаю, что Мария Петровна никуда не уезжала.

Муся тут же поставила обмякшие было уши торчком.

– Что-то не вяжется как-то. Почтальонша говорит, что за пенсией Мария Петровна не приходила накануне отъезда, а деньги-то были уже в почтовом отделении. И вдруг она уехала. Странно… И с Таврией что-то творится неладное. Она как будто… будто неживая. И почти не подходит ни к тебе, ни ко мне. Может, обиделась? Что скажешь, Муся?

Муся вздохнула и тут же чихнула, вспомнив странный запах, исходивший от таксы. Странно, что Оля его не чувствует. Им, кажется, весь подъезд провонял. А чем в соседской квартире воняет, можно только представить!..

– Левонид, это тебе!

На склоненную макушку Лени Семенова опустился бумажный самолетик. Он поймал его как раз в тот момент, когда тот заскользил к лопаткам. Хотел выбросить в корзину для мусора, но потом обнаружил, что самолетик исписан ровным почерком.

– Это что? Саш, это что такое? – вытаращил Леня голубые глазищи на коллегу, развалившегося в рабочем офисном кресле напротив. – Это же заявление, Саня!

– Ну да, заявление. Я и говорю, что это тебе. – Тот скроил кислую морду, покивал на бумажку в руках товарища. – Ты сначала прочти, прежде чем возмущаться-то.

Семенов начал читать. И через пару минут заржал.

– Нет, ну до такого даже многоуважаемая Аглая Иванна не додумалась бы! – фыркнул он, отбрасывая заявление на стол. – У той мания преследования, и я ее вполне понимаю. Человек прошел лагеря, потом долго воевал с соседями за жилплощадь. К тому же возраст – девяносто четыре года – дает о себе знать. Но тут!!! Кто хоть эта умница? Ольга Глебова… Кто она? Ты заявление принимал?

– Я, – припечатал грудину растопыренной пятерней Санек.

– Но зачем?! Это же бред чистой воды! Смотри, что она пишет… – Леня снова взял скомканную бумагу в руки, расправил ее. – Моя кошка! Нет, представляете себе?! Моя, пишет, кошка фыркает на собаку моей старой соседки и не узнает ее!!! Соседки уже несколько дней нет. И посему эта тетя делает вывод, что с ее соседкой случилась беда. И ее квартиру обманом пытаются захватить. Это же бред сивой кобылы, Санек!!!

– Ну… Я не стал бы так говорить. – Санек свесил голову, томно улыбнулся. – Насчет сивой кобылы, в смысле. Поскольку этой тете от силы четвертак. Ну, может, чуть больше. И эта тетя Ольга Глебова такая красотка, скажу я тебе, что у меня просто язык не повернулся попросить ее уйти. Сказал, что придет новый участковый с ее участка, я заявление-то и передам.

– Но это не мой участок, скотина!!! – возмутился Леня, снова сложил заявление самолетиком и послал его обратно. – Это твой участок! И Ольга эта Глебова твоя, стало быть!

– Ой, Левонид, как бы я был рад, поверь, если бы эта Оленька вдруг действительно стала моей, но… – он выставил на обозрение окольцованный безымянный палец правой руки. – Обязательства не позволяют и все такое. И посему я решил, что…

– Спихнуть на меня эту сумасшедшую?!

– И посему я решил, – настырно и с нажимом продолжил Саня, – сделать доброе дело своему лучшему другу – Леониду Семенову. У которого девушка последний раз была в гостях… Ой, дайте-ка вспомнить… Ой, не помню даже… Года эдак три назад, да?

– Ладно тебе, – обиженно засопел Леня, склоняясь над бумагами. – Не три, а семь месяцев назад, во-первых. А во-вторых…

– А во-вторых, ты скоро так монахом заделаешься, дружище. – Саня упер в стол растопыренные ладони. – И поэтому я решил, что тебе надлежит все же сходить по этому адресу и познакомиться с этой тетей – Ольгой Глебовой. Она очень милая, поверь. И к тому же в твоем вкусе.

– Да ну!

– Вот тебе и да ну, – кивнул Саня и принялся загибать пальцы левой руки. – Высокая, худенькая, как ты любишь. Глазищи вполлица, черные как ночь. Короткая стрижка. Ручки, ножки, попка, у-мм, все в полном порядке. Сходи, Левонид, не пожалеешь! К тому же… К тому же ее соседку я хорошо знаю, она очень приятная особа. Бдительная, всегда помогала мне. Все, в смысле, и про всех знала. Сигнализировала в случае чего. И вдруг… С чего это ей куда-то уезжать, не получив пенсию? Странно, не находишь? Ладно бы на банковском счете деньги держала, а то на почте получала. И вдруг не пришла. Старики, они ведь какие? Им надо свою копеечку под своей подушкой держать. Они никаким банкам не доверяют. А тут не пришла за деньгами, да на почту! Странно… И не помню я у нее никаких родственников. Не упоминала она о них никогда в общении. А тут вдруг приехал какой-то племянник с собакой гулять!

– А почему нет? Она попросила, он и приехал.

– Но собака-то, говорят, другая. – Саня задумчиво уставился в окно. – Я помню ее собаку. Такса… Такая, блин, противная. Вечно норовила меня за штаны схватить.

– Ага, а теперь ее соседская кошка не узнает! Бред, Саня!

– Может, Левонид, бред. А может, и нет, – продекламировал с выражением коллега. Подпер щеку кулаком, глянул мечтательно. – Ты поговори с ней, поговори, Левонид.

– С кем?! С кошкой?! – возмущенно фыркнул Леня. – С ума сошел, да?!

– Нет, с ее хозяйкой. Правильная девочка, Левонид, тебе должна понравиться. Будешь мне должен, дружище.

– Оп-па! Не ты мне, что я тебя выручаю накануне Женского дня и тащусь на твой участок, а я тебе?!

– Да. Именно.

Саня скромно улыбнулся. Наклонился над ящиком стола, выудил оттуда сразу три коробки размером десять на двадцать в ярких шуршащих упаковках. Любовно погладил.

– Вот… Подарочки моим девчонкам. Сегодня вручать буду.

– Праздник-то через три дня, – напомнил Леня.

– Ну и что? Кто знает, где я буду через три дня! Вдруг на дежурстве? График-то до сих пор не утвердили. Нет, сегодня отдам. Они уж меня загалдили. – Он тут же глянул строго на Леню. – И ты хочешь их этого лишить, Левонид?!

– Ладно, схожу, – отозвался ворчливо Леня. – Но будешь должен, Саня! Без дураков!

Очаровательной Ольги Глебовой дома не оказалось. Зато на все голоса визжала ее умная кошка под дверью. Может, она снова о чем-то сигнализировала заблудившемуся на чужом участке участковому, пойди пойми! Он решил пройтись по соседям и навести справки о якобы пропавшей Марии Петровне. А заодно и о молодой соседке ее узнать не мешало бы.

Навестил пять квартир и решил, что хватит. Жильцы наперебой нахваливали Марию Петровну и ее молодую соседку. Хорошие, порядочные, чистоплотные, отзывчивые.

– А как давно вы видели Марию Петровну? – спросил практически у всех Леня.

Некоторые затруднились ответить. Но двое из опрошенных совершенно точно слышали, как Мария Петровна пару дней назад с кем-то говорила по телефону в своей квартире.

– Да, да, ошибки быть не может, – улыбалась Лене пожилая пара, настойчиво приглашавшая его выпить чаю. – Мы как раз спускались на прогулку позавчера. Это как раз была пятница. Да, точно, пятница. Еще завьюжило к вечеру. Мы шли, а Маша говорила с кем-то. Дома она была.

– Успела вернуться из санатория? – удивленно вскинул брови Леонид.

– А она уезжала в санаторий? – супруги переглянулись. – Не слышали ничего об этом. Хотя, возможно, и уезжала. С собакой Маши ее племянник гуляет уже неделю. Да, видимо, она уезжала. И вернулась. Мы слышали ее голос.

– В пятницу? – уточнил Леня и мысленно послал своего коллегу куда подальше.

Он, между прочим, шастает по его участку в свое нерабочее время. Мог бы дома на диване валяться, а не его жильцов опрашивать. И умница-красавица эта! Чего она-то чудит?! В пятницу тетка дома уже была, а она сегодня утром с заявлением пришла в отдел. Зачем?

– Не мелите вздор! – отрезала Ольга Глебова спустя полчаса и полоснула его строгим взглядом черных очей. – Ее нет дома!

– Послушайте, Ольга, – Семенов глянул на нее устало. – Ваши соседи с пятого этажа слышали ее разговор с кем-то по телефону через дверь.

– Два дня назад?! – она нахмурила лоб, растерянно моргнула. – Это была пятница?

– Совершенно верно.

– Но ее точно не было дома! Я заходила к ней после работы. Спрашивала у ее так называемого племянника. Он сказал, что Мария Петровна в отъезде. И вдруг она говорит с кем-то по телефону! Не находите это странным?!

– Нахожу, – кивнул он согласно.

Он находил это странным. Находил Ольгу прекрасной, дом ее уютным, а себя потерянным.

Семенов уже десять минут топтался у нее в прихожей. И боролся с желанием напроситься на чай или кофе. Он видел через коридор огромную охапку мимоз, брошенных на кухонный стол. Слышал мягкое мяуканье кошки, пытавшейся ему на что-то жаловаться, когда он час назад звонил в дверь. Слышал тонкий аромат духов бдительной Ольги. Ловил себя на мысли, что все ее доводы могут оказаться как серьезными, так и пустыми. И не знал, что ему делать.

Гад Сашка устроил ему западню! С одной стороны, надо уходить, поскольку двое из опрошенных соседей подтвердили, что Мария Петровна жива и здорова. С другой стороны, не хотелось обижать хорошую девушку, оказавшуюся в самом деле прехорошенькой. А с третьей стороны, когда он звонил в квартиру напротив, ему никто не открыл, хотя он отчетливо слышал какую-то возню за дверью. Может, собака?

– Еще один повод для беспокойства, – заявила Ольга, когда он ей все изложил. – Мария Петровна никогда не оставляла свою собаку дома одну. Никогда! Послушайте, Леонид, как вас по отчеству?

– Можно без отчества. – Он догадался, что сейчас она пригласит его пройти. – Можно просто Леонид.

– Хорошо. – Ее аккуратно подстриженная головка склонилась к левому плечу, губы тронула милая улыбка. – Понимаю, что это не совсем правильно, у вас, наверное, рабочий день уже закончился, но… Не могли бы вы пройти и подождать немного у меня?

– Кого? – уточнил он, но тут же принялся расстегивать теплую форменную куртку.

– Марию Петровну, конечно! – фыркнула Оля и указала ему на дверной проем кухни. – Проходите туда, будем чай пить с тортом. Купила сегодня к празднику, но… Какой уж тут праздник.

Он не понял. И спросил. А она ответила, что второй год подряд Женский день отмечает в обществе кошки Муси. Сестра с племянниками только вчера уехала к себе. Среди недели приехать не обещала. Сама Оля по такой неприятной мокро-холодной погоде ездить за рулем не любит.

– А друзья? – зачем-то спросил Леня, усаживаясь к столу.

Зачем спросил?! Много у него друзей, желающих развеять его одиночество в праздники и выходные? То-то же. Нет, ему, конечно, бывали рады, когда он приходил. Но только он не бывал рад, наблюдая чужое, бьющее через край счастье. Оно не коробило его, оно его печалило, еще больше обнажая его одиночество и никому не нужность.