Текст книги "Свой, чужой, родной"

– Хозяйка просила ее адрес узнать, – соврала я, чтобы избавить себя от объяснений. – Ее сестра со Спиридоновой дружила.

– Да-да, Варвара мне рассказывала об этом несчастье. Я имею в виду, что подруга ее исчезла. И никаких следов. А что твой сосед говорит по поводу убийств?

– Он с нами свою работу не обсуждает.

– Это правильно. Тайна следствия и все такое. Хотя… Мог бы что-то сообщить в утешение.

– В утешение он сообщил, что приложит все усилия…

– Дай Бог, дай Бог, – закивала Эльвира, не уловив иронии.

А я поспешила к выходу. Пробираясь к подъездной двери, вторично налетела на шкаф, а Эльвира, наблюдавшая это с душевным трепетом, напомнила: шкаф дубовый, и выбросить его жалко.

Стоя посреди тротуара, я прикидывала, отправиться ли мне к Варваре сейчас или дождаться вечера. Здравый смысл подсказывал: лучше подождать, но нетерпение гнало к троллейбусной остановке.

Общественным транспортом добираться до улицы Тихонова пришлось минут сорок. Район в самом деле хорошим не назовешь. Слева ветшали корпуса какого-то завода, их потихоньку теснили новостройки. Справа стояли двухэтажные дома, построенные в те давние времена, когда завод не только работал, но и процветал. Теперь запустение пришло и сюда.

Асфальтовая дорожка выглядела как после бомбежки, да и дома были ей под стать. Штукатурка осыпалась, окна первого этажа чуть ли не на асфальте лежат. Деревянная дверь подъезда распахнута настежь. Доски пола прогнили, и шла я, точно канатоходец. К счастью, до первой квартиры идти недалеко.

Я нажала кнопку звонка, призывая на помощь удачу. Только бы Варвара еще жила здесь! Трудно представить, где можно найти жилье дешевле, так что в ее интересах за коммуналку все-таки платить.

Везением, как оказалось, даже не пахло. Я звонила еще дважды и довольно долго ждала, а потом побрела на улицу. В дверях встретила девушку, Варварой она быть не могла ввиду своего возраста, но, по крайней мере, способна была ответить на вопрос.

– Не подскажете, Варвара Спиридонова в первой квартире живет?

Девушка молча кивнула. Уже хорошо.

– А не знаете, где она сейчас?

– На работе, наверное. Она уборщицей работает в магазине за углом, «Каприз» называется.

– Спасибо, – обрадовалась я и пошла искать магазин.

Впрочем, много времени на это не понадобилось. Он действительно находился по соседству. Я увидела вывеску, лишь только свернула за угол.

Продуктовый магазин площадь занимал небольшую. Я вошла и огляделась, выискивая уборщицу. Кроме пышной девицы за кассой, из персонала – никого. Девица была занята покупателями, и отвлекать ее не хотелось. Я решила пройтись по магазину и вскоре возле лотков с фруктами обнаружила грузчика в компании мужчины лет сорока, который отдавал распоряжения. Дождавшись, когда они разложат товар, я обратилась к мужчине:

– Простите, Спиридонова у вас работает?

– А что такое? – нахмурился он.

– Она в нашем доме жила, на Нижней Гончарной, – сообщила я, чтобы придать своим словам достоверность. – В подвале ремонт собираемся делать, там ее вещи остались, вот хотела узнать…

– Понятно, – кивнул он. – Работает она здесь, но в ближайшие дни не появится.

– Она в отпуске?

– Думаю, в запое. С утра позвонила, сказала, что на больничном. У нее знакомый врач в поликлинике, вот она и болеет, – усмехнулся он. – Как запьет, сразу к нему.

– А почему не уволите? – улыбнулась я, дядька мне нравился. Он тоже улыбнулся в ответ, пожал плечами:

– Она особо не наглеет. Заболевает раз в два месяца, не чаще, и пьет дня три от силы. А в остальное время ответственный работник. Везде чистота, и указывать не надо. Хорошую уборщицу еще поискать, а недостатки есть у каждого. Главное, чтобы они не перевешивали достоинства, – подмигнул он.

– Значит, сейчас она, скорее всего, дома?

– Необязательно. Она, скорее всего, с друзьями-подругами. Их в округе немерено. Я бы дал вам два-три адреса, но вряд ли беседа с ней сейчас будет продуктивной. К обеду эта публика обычно лыка не вяжет. Мой совет – заходите дня через два, будет шанс застать ее дома. Отходняк и все такое. А лучше через три.

– Спасибо, – кивнула я, взяла бутылку воды и направилась к кассе.

Домой возвращалась на такси. Температура перевалила за тридцать градусов, и общественный транспорт мог стать серьезным испытанием.

Наскоро перекусив, я хотела сесть за работу, но тут в голову пришла идея, и планы изменились. Устроившись за компьютером, я открыла карту города и распечатала ее на принтере. Красным фломастером отметила места, где обнаружили трупы. Расстояние между ними приличное. Первый труп нашли в городе, второй – в парке, то есть вроде бы никакой связи. Но теперь, после изучения карты, становилось ясно: связь, возможно, есть. Улица, где находился снесенный дом, примыкала к парку, и именно этот дом был ближе всего к ограде. Если я права, чтобы доставить труп в эту точку, не нужно было подъезжать к дому на машине, рискуя привлечь к себе внимание. Гораздо проще подойти с другой стороны, то есть со стороны парка. Там совсем рядом въезд на центральную аллею, где фитнес-центр и парковка. На машину точно никто внимания не обратит. Вопрос, как дотащить труп до ограды, сделав это незаметно. Если в том месте тоже заросли вроде тех, что у реки, это совсем не трудно. Труп не может быть очень тяжелым, учитывая изменения, произошедшие за шесть лет…

Тут я чертыхнулась, прогоняя прочь мгновенно возникшую картину. Основная трудность – преодолеть ограду. Сегодня вечером придется изменить маршрут и заглянуть в эту часть парка. Свернув карту, я сунула ее под бумаги и приступила к работе, напомнив себе об обещании, данном работодателю.

И вскоре так увлеклась, что на часы взглянула, когда уже было шесть. В доме тишина, значит, соседи еще не вернулись. Я готовила ужин, когда зазвонил мобильный. Это оказался Валька.

– Хотел узнать, во сколько встречаемся?

– Я собираюсь отправиться пораньше, чтобы закончить до темноты.

– Хорошо.

– Тогда в восемь на входе.

Мы простились, а я отправилась в общую гостиную, очень надеясь, что соседи появятся до того, как я уйду в парк. Само собой, ждала я Глазкова, рассчитывая на новости. Но не дождалась. На часах было 19:50, а он так и не вернулся. Слегка раздосадованная, я быстро переоделась и вскоре уже бежала к парку.

Против обыкновения, бежала я по левой стороне улицы, словно намереваясь держаться подальше от дома с колоннами. Но, поравнявшись с ним, решила: у меня с головой проблемы, если слова пьяной тетки так подействовали. Перешла дорогу и, равнодушно взглянув на дом, двинулась дальше.

«И на фига эти игры с самой собой?» – подумала сердито, но тут мои мысли приняли другое направление, потому что я увидела Вальку.

Он не спеша прогуливался у входа в парк. Белоснежная футболка в обтяжку выгодно подчеркивала его фигуру. Пресс был такой, что его можно оценить, даже когда он в одежде. Загорелое лицо и эти невероятные глаза… Увидев меня, Валька улыбнулся и пошел навстречу.

«Да он красавец», – в легкой панике подумала я. Нет бы радоваться, однако выходило, что в мешковатом спортивном костюме он мне нравился больше. Может, потому, что казался доступнее и уж точно никакого беспокойства не вызывал. А тут я сразу начала прикидывать, как выгляжу и какую футболку мне следовало надеть. Может, лучше распустить волосы, убрав их под кепку, а не завязывать хвост?… В общем, с десяток вопросов, отвечать на которые как минимум поздно.

– Привет, – сказал Валька, наклонился и легко поцеловал меня в щеку. Боюсь, что я покраснела, а еще подумала: «У нас что, свидание?»

Глупость, конечно. Друзья, бывает, целуются при встрече… Мы не друзья, мы едва знакомы. Есть люди, которые и с малознакомыми целуются, просто потому, что у них так принято.

В любом случае он сделал это очень естественно, и краснеть, а уж тем более лезть к нему с вопросом «С какой стати ты меня целуешь?» совершенно ни к чему.

– Ну что, побьем все рекорды? – весело сказал Валька.

А я зачем-то спросила, должно быть, все еще не справившись со смущением:

– А где твой рюкзак?

– Подумал, после вчерашних событий лучше оставить его дома, не то граждане, чего доброго, решат, что я в нем трупы таскаю.

Я взглянула растерянно, он засмеялся:

– Шучу. На самом деле я подумал, что выгляжу идиотом с этим мешком. Да и гантели, сказать по правде, надоели.

– Ты отлично без них обойдешься, – кивнула я. – С такой фигурой истязать себя ни к чему.

– Можно считать это комплиментом?

– Можно.

– Значит, кое-какое впечатление я произвел.

– Кое-какое – да. – Я засмеялась, и он тоже.

Мы вошли в парк и побежали по дорожке. Я считала, что нахожусь в неплохой физической форме, но до него мне было далеко. Он бежал так легко, точно вовсе не касался земли. Летел, а не бежал. Я бы уже давно отстала, но он сбавил темп, приноравливаясь ко мне, и продолжал двигаться рядом.

– Спортом профессионально занимаешься? – не удержалась я.

– Нет. Занимался всем понемногу, для удовольствия, потом бросил. Когда депрессняк накрыл, стало ясно: придется либо бухать, либо спортом заниматься. Чтобы бухать, надо здоровье иметь, лучше лошадиное, это я выяснил почти сразу.

– Значит, все-таки бухал? – усмехнулась я.

– А то. Русский человек уважает простые решения. Но на деле оно простым не оказалось. В общем, я решил – лучше спорт. А ты?

– Мне нравится бегать.

– Как Форесту Гампу?

– Ты совсем как моя мама. У меня нет проблем.

– Значит, мне повезло. Девушки без проблем – большая редкость. У меня на тебя виды, – засмеялся он.

– Да ты что!

– Ага. Я тебя давно заметил, но все не решался подойти. Ты всегда такая сосредоточенная, такая серьезная.

– Не решался подойти? – переспросила я. – Не очень-то это на тебя похоже.

– Еще как похоже! Нет, познакомиться с девушкой я, конечно, способен, но… Девушка девушке рознь.

– Это комплимент? – спросила я, совсем как он недавно.

– Нет, это просто констатация факта. Ты офигительно красива, у тебя необыкновенные глаза, зеленые, как у кошки… – Тут он посмотрел на меня со всей серьезностью и заявил: – Это, кстати, комплимент.

Мы дружно засмеялись, а я поразилась тому, как на меня подействовали его слова. Я была на седьмом небе от счастья и готовилась подняться еще выше. Точно это был первый комплимент в моей жизни и раньше мужчины никогда не говорили, что я красавица.

Почувствовав крылья за плечами, я понеслась вперед, к некоторому недоумению Вальки. Но, быстро опомнившись, он припустился за мной. И все же, хотя комплимент и придал мне ускорение, о своих намерениях я не забывала, оттого вскоре предложила изменить маршрут.

Мы направились к «Ледяной арене», а оттуда к фитнес-центру, где была парковка.

Поначалу Валька помалкивал, но, оказавшись на парковке, все же спросил:

– Что мы здесь делаем?

– Хочу кое-что проверить.

Оглядевшись, я поняла: моя теория приказала долго жить. Пространство вокруг отлично просматривалось, вдоль ограды росли кусты, но укрыться за ними возможным не представлялось.

– Что именно? – тоже оглядываясь, поинтересовался он.

– Потерпи немного.

Я пошла вдоль ограды, упрямо решив довести дело до конца. Хотя какое там дело? Ясно, что мои догадки гроша ломаного не стоят.

Допустим, убийца приехал сюда ночью. Это вполне возможно, фитнес-центр работает допоздна. И «Ледяная арена» тоже, хотя у нее своя парковка со стороны улицы. Кстати, как и вход в саму «арену». Можно поставить машину, не доезжая до шлагбаума. Но тогда придется тащить труп по открытому пространству довольно далеко. Есть риск, что кто-то обратит внимание и заподозрит неладное. Загулявшие парочки здесь не редкость.

К этому моменту мы вышли на беговую дорожку. В парке их было несколько, этой я никогда не пользовалась, оттого и заинтересовалась. Валька, должно быть, решил, что мы вновь займемся бегом. Намерение похвальное, но осуществить его не удалось.

Через пять минут я начала сверяться с картой, которую достала из кармана.

Мы двигались вдоль ограды, хотя с дорожки ее не было видно из-за высоких деревьев. Но она находилась в сотне метров от нас, и мы приближались к точке, отмеченной у меня на карте.

– А это что? – кивнул Валька на листок бумаги в моих руках.

Мы, естественно, опять остановились, и я подумала: это, наверное, начинает действовать Вальке на нервы. Но, взглянув на него, вздохнула с облегчением – никакой нервозности в нем не ощущалось, только любопытство.

– Ты не против, если мы немного пройдемся, пока еще светло? Обещаю, после этого – никаких сюрпризов.

– Ничего не имею против сюрпризов, но хотелось бы понять, что ты ищешь. Ведь ты что-то ищешь?

– Потерпи еще немного, – попросила я и решительно направилась в сторону ограды.

Валька шел рядом. Вскоре я увидела столбы, на которых держался забор, и тут… Сердце радостно забилось, потому что выходило: мои догадки чего-то да стоили. В этом месте ограду парка не меняли очень давно, возможно, с самого его основания. Два столба не выдержали напора времени и завалились. Восстанавливать их не стали, решив, как видно, что в этой части парка редко кто бывает и потратить денежки можно на другие нужды. Ограничились тем, что между уцелевшими столбами натянули сетку-рабицу, которая успела порваться.

Подойдя вплотную, я увидела площадку на месте недавно снесенного дома. Ее уже расчистили и обнесли с двух сторон забором.

– Это то, что мы искали? – подал голос Валька.

– Да.

– Тогда начинай объяснять.

Оглядевшись, он присел на выступ ограды и похлопал ладонью рядом с собой, предлагая мне присоединиться.

Я села, сняла кепку и принялась вертеть ее в руке. Валька терпеливо ждал, с улыбкой глядя на меня. Мол, давай выкладывай, готов выслушать любую чушь.

– Его что-то связывает с парком, – сказала я, точнее, произнесла вслух то, что уже некоторое время не давало мне покоя.

– Кого? – не понял Валька.

– Убийцу. Человека, который вчера пытался утопить труп.

– Логично, если он сделал это в парке…

– Трупов было два.

Тут Валька слегка насторожился, может, засомневался в моей вменяемости.

– Труп мужчины нашли в доме, который сломали несколько дней назад. Он стоял вот здесь, – я ткнула пальцем себе за спину.

– Думаешь, убийца – кто-то из работников парка? Охранник? Дворник? Администратор? Тот, кто знает парк как свои пять пальцев, отлично ориентируется здесь и может незаметно отлучиться с рабочего места?

Я кивнула.

– Только непонятно, как он труп сюда привез. Ты же видел парковку. Очень мало шансов пройти незамеченным.

– А если он прятал их где-то на территории? Парк огромный. В старой части полно брошенных зданий. Я смотрел в Интернете, парк открыли в пятидесятых, что-то типа ВДНХ областного масштаба. Построили двенадцать павильонов. Потом идея заглохла, павильоны пытались подо что-нибудь приспособить, но не особо удачно. В перестройку здесь все и подавно захирело. Теперь те здания, что еще держатся, распродали. Но не все. Я думаю, в некоторые из них лет по десять не заходили ни разу.

«А ведь точно, – думала я. – Вот и объяснение присутствия на трупе строительной пыли. Этих людей убили несколько лет назад, возможно, здесь, в парке. И спрятали тела в развалинах. Теперь, когда павильон наконец-то решили привести в порядок, убийца испугался, что тела обнаружат, и попытался от них избавиться».

Однако кое-что смущало.

– Если он прятал трупы в павильоне, зачем рисковать, перетаскивая их? Какой в этом смысл?

– Смысл есть, если развалины имеют к нему отношение. Менты начнут задавать вопросы, и неизвестно, что из этого выйдет. Вдруг несколько лет назад у него, к примеру, жена пропала вместе с любовником? – Валька засмеялся, давая понять, что это шутка. – Слушай, а чем ты занимаешься, когда не бегаешь? – вдруг спросил он.

– В смысле где я работаю?

Он кивнул, я объяснила, а Валька удовлетворенно кивнул.

– Ясно. Я подумал, может, к трупам у тебя профессиональный интерес. Оказывается, это хобби.

– Кончай, а? – не выдержала я.

– Ладно, не обижайся. Просто красивая девушка могла бы найти не такое экстремальное увлечение.

– Крестиком вышивать?

– Ну, необязательно. Все-таки любопытно, откуда такой интерес?

В ответ я пожала плечами:

– Как-то все… сложилось. Сама не знаю. Сначала таинственный дом… Людка надо мной потешается, а я чувствую: что-то с ним не так… Ну а потом трупы. Про сестру хозяйки моей квартиры я тебе рассказывала?

Он кивнул.

– И про сестру, и про записку, которую ты нашла. То, что ты это связала, вполне естественно, но… – Тут он почесал бровь, сделал паузу, должно быть подбирая слова. – Логичность построений часто обманчива. Из-за отсутствия сведений, которые не дают полноты картины, и даже из-за простой увлеченности. Версия тебе понравилась, и ты уже не видишь ее недостатков. Я хотел сказать, – засмеялся он, – не торопись с выводами. А трупами вообще-то должны менты заниматься.

Он поднялся, видимо утомившись разговорами, я вслед за ним, и мы отправились к дорожке. Сделали два полных круга по парку. Все это время почти не разговаривали, так как взятый темп этому не способствовал.

– Я тебя провожу, – сказал Валька, а когда мы, выходя из парка, переходили дорогу, машинально взял меня за руку, точно я была ребенком. Этот жест показался мне трогательным, и его руку я не выпускала, даже оказавшись на тротуаре. Валька взглянул вроде бы с удивлением, а потом крепче сжал мои пальцы. – Извини за дурацкие рассуждения, – вдруг сказал он. – Тоже мне, гуру. Советы даю и все такое, – он весело фыркнул.

– Почему дурацкие? Ты прав. С выводами спешить не стоит.

Мы поравнялись с домом с колоннами, и Валька замер напротив калитки. Я, само собой, тоже, раз мы до сих пор держались за руки. Он разглядывал дом не меньше минуты, потом перевел взгляд на меня. В нем читалось сомнение.

– Дом как дом? – спросила я, придя ему на помощь.

– Облезленький… Ставни закрыты. А колонны мне нравятся. По-моему, деревянные колонны – редкость. По крайней мере, в этом городе.

– Стивеном Кингом даже не пахнет?

– Давненько я его не читал… А ты фантастику любишь?

– Страшилки не очень. Ты можешь смеяться сколько угодно, но даже сейчас я чувствую: с этим домом что-то не так.

Улыбка исчезла сначала с его лица, а потом из глаз, и без искорок-смешинок, которые мне так нравились, глаза стали холодными, как вода в реке поздней осенью. И вдруг явилась мысль: назвать его Валькой – полная нелепица. Это не его имя.

Тут он сдвинув бейсболку на лоб, засмеялся и сказал:

– Верю на слово. Говорят, женщины куда чувствительнее мужчин.

– Я опять в гости напрашиваюсь, – когда мы оказались возле моего подъезда, заявил Валька. – Может, сделаем это доброй традицией?

– Отчего не попробовать? – улыбнулась я, доставая ключи.

– Не исключено, что я тебе даже понравлюсь, – поддразнивая меня, продолжил он.

– И не такое случается, – не осталась в долгу я.

Мы вошли и, подняв головы, убедились: соседи уже вернулись. Людка с планшетом в руках сидела в кресле, на столе перед ней стоял бокал мартини. Глазков развалился в кресле, в отличие от Людки он предпочел коньяк. Оба следили за нами заинтересованным взглядом, пока мы поднимались по лестнице.

– Твои соседи? – шепнул Валька.

Я молча кивнула.

– Физкульт-привет! – Глазков отсалютовал нам и протянул руку Вальке, который представился:

– Валентин.

– Тимофей. – Тимка выжал из себя улыбку, появление гостя ему, по неведомой мне причине, не понравилось.

Валькина улыбка, напротив, лучилась дружелюбием.

– Людмила. – Людка тоже протянула руку, которую он аккуратно пожал. – Кто этот красивый мужчина? – повернулась она ко мне.

– Ты же слышала, Валентин.

– И что, такие вот красивые-прекрасивые мужчины ходят по нашим улицам?

– Бегают… И надо обладать отличной физической подготовкой, чтобы их догнать.

– Значит, мне мало что светит. А я уж губы раскатала.

– Присоединяйтесь к нам, – перебил Глазков, обращаясь к Вальке.

– Спасибо, для начала надо душ принять, – ответил он с улыбкой, способной смягчить любой отказ.

– Вы уже душ вместе принимаете? – влезла Людка. – А почему я не знала?

– Душ, к моему великому огорчению, принимаем врозь, – деловито пояснил Валька. – И вещи я пока не перевез. Так что от душа в любом случае толку мало, придется до дома терпеть. Вообще-то я провожатый. В темное время суток девушкам не стоит ходить в одиночестве. А Тина так добра, что угощает меня чаем.

– Не перевелись еще рыцари. Знаете, Валентин, я очень часто хожу одна в очень темное время.

– Отвали, – ласково перебила я, и мы удалились в мою квартиру.

– Твой сосед, по-моему, ревнует, – заметил Валька, когда я закрыла дверь. – Он в тебя влюблен?

– Вряд ли. Если только совсем немного и в обеих сразу. А ты чего вдруг начал оправдываться?

– Мало ли, какие у вас отношения, – пожал плечами он. – Боялся напакостить.

– Ставь чайник, – сказала я, направляясь в ванную, чтобы умыться.

– На кухне можно руки помыть? – крикнул он.

– Можно здесь, – ответила я, и тут мой взгляд задержался на стиральной машинке, после чего сердце ухнуло вниз.

Вчера, поговорив с Тимкой, я сунула записку Эммы в карман домашних брюк, а перед тем как отправиться на пробежку, бросила их в стирку. Записку из кармана вытащила и оставила на машинке с намерением вновь прицепить ее магнитом к холодильнику, чтоб она, чего доброго, не потерялась. Но сразу этого не сделала. А теперь ее на машинке не было.

– Черт! – выругалась я. Подошедший в этот момент Валька посмотрел с недоумением. – Что за черт, а? – жалобно повторила я.

– Что случилось-то? – спросил он.

– Здесь лежала записка… Та самая, с адресом дома. А теперь ее нет.

– Дверь хлопнула, и она за машинку улетела, вот и все. Давай посмотрим.

Он заглянул в узкое пространство между машинкой и ванной, потом выдвинул машинку с намерением заглянуть и за нее, шикнул на меня:

– Возле корзины посмотри.

Я подняла корзину с пола, потом открыла ее и даже потрясла, благо что она была пуста.

Валька выпрямился и вернул машинку на место.

– Что? – спросила я.

– Ничего, – пожал плечами он. – Но она где-то здесь, если ты ее случайно с бельем не засунула.

Стирка уже закончилась, я выложила белье в таз, разумеется, никакой записки не обнаружилось.

– У нее был шанс выжить? – спросила я.

– Смотря какая бумага, – пожал плечами Валька.

– Куда ж она делась, черт возьми?!

Я попыталась вспомнить, как стояла здесь три часа назад, вывернула карманы, положила записку… Чисто теоретически смахнуть ее я, конечно, могла… Может, поэтому и забыла прицепить ее к холодильнику. Она мне просто на глаза не попалась…

– А ты в чем была? Может, в карман ее машинально сунула?

Я проверила карманы. Ключи я оставила в прихожей, и теперь в кармане – лишь сложенный листок с картой, который я брала в парк.

– Нет, я точно помню, что на машинке ее оставила.

– А не мог кто-то из твоих друзей зайти и выбросить ее, решив, что это мусор?

– У нас и свой-то мусор никто не выкидывает… Ладно, идем чай пить. Будем надеяться, что записка в конце концов найдется.

Само собой, мысль о записке не давала мне покоя, и чай мы пили практически в молчании. Поняв, что в собеседнике я сегодня явно не нуждаюсь, Валька, допив чай, вскоре простился. Я вышла из квартиры вместе с ним, он поцеловал меня так же легко и непринужденно, как при нашей встрече, и стал спускаться по лестнице.

– У вас роман? – хмуро осведомился Глазков, лишь только за ним закрылась дверь.

– Пока нет, – ответила я, давая понять, что соседа это по большому счету не касается.

– Но все идет к этому? – тут же влезла Людка.

– Надеюсь, – съязвила я.

– А не староват он для романов? – прихлебывая коньяк, не без ехидства спросил Глазков. – Сколько ему? Уже под сорок?

Сказать, что я о возрасте Вальки понятия не имею, показалось не лучшей идеей, и я слова соседа попросту проигнорировала, тем более что Людка вновь влезла в разговор.

– Да ладно, ему не больше тридцати пяти. Мужчина должен быть старше. И опытнее. Выглядит он роскошно, – тут она показала Тимке язык, заметив, что тот при ее словах поморщился. – Господи, какое тело…

– Когда мужику больше нечем похвастать… – перебил Глазков.

Людка засмеялась:

– Конечно. То ли дело ты. Ни рожи ни кожи, и ума, извини, я в упор не вижу…

Это было несправедливо, Глазков неплохо выглядел, и умом его бог не обидел, ясно, что Людка его просто дразнит.

– Не знаю, каким местом ты на него смотрела, но я бы Тинке советовал быть повнимательнее.

– Я буду, буду, – кивнула я. – Может, мы немного отвлечемся от моего друга? У меня вопрос: ко мне в квартиру кто-нибудь заходил?

– Нет, а что? – насторожился Глазков.

Я рассказала о записке, Людка нервно хихикнула и спросила:

– Надеюсь, нас ты не подозреваешь? Черт, если так пойдет дальше, придется тебя святой водой опрыскивать.

– Ха-ха, – сказала я, устраиваясь в кресле рядом с ней.

– А ты точно ее на машинке оставила? – спросил Тимка.

– Точно.

– И она оттуда исчезла?

– Просто мистика, – кивнула я.

– Вот, – тут же сунулась Людка, – что я говорила! Без нечистой силы никак. И поселилась она в доме с колоннами. Откуда тянет свои когтистые лапы прямо к Тинкиной машинке.

– А лучше бы к твоему длинному языку.

Я сходила в свою квартиру и вернулась с картой. Положила ее перед Глазковым.

– Это что такое? – спросил он без интереса, а вот Людка любопытство проявила.

– План центра города? А фломастером обозначила, где трупы нашли?

– Потрясена вашей сообразительностью. Вот здесь можно беспрепятственно пройти к дому, – ткнула я пальцем в карту. – Ограждения в парке отсутствуют. А вот здесь, если помнишь, заброшенные павильоны, где могли быть спрятаны тела.

– Жаль, что ты раньше не сказала, – вздохнула Людка. – Статью уже видела?

– Нет.

– И ничего не потеряла, – хмыкнул Глазков. – Высосана из пальца. Никакой конкретики, одни глупые домыслы. И это писал человек, обвиняющий тебя в любви к кинематографу, и в частности к Стивену Кингу, не к ночи будь помянут! А у самой-то – ритуалы, сатанисты…

– Не было сатанистов…

– Но были намеки. Застращала так, что мэр срочное совещание собрал. Обыватели в ужасе: маньяки разгуливают по улицам, и это при том, что мы боремся за звание самого безопасного города России!

– Работать надо, тогда обыватели бояться перестанут.

– Если хотите, чтобы я успевала за вашим потоком сознания, давайте по одному, – предложила я.

– Эта чокнутая наваяла статейку, хотя нам вчера ничего об этом не сказала… Сегодня ее напечатали. Стоит признать: наваяла талантливо, при всей фантастичности берет за душу и даже в пот бросает. От страха. Советую попробовать себя в народных преданиях: зомби, вампиры и эти… инкубы.

– А это кто такие? – хмыкнула Людка.

– В Интернете посмотри.

– Редактор сказал: сделай так, чтоб волосы дыбом. Я старалась. Лето, народ впадает в спячку, а у нас тиражи и так дохлые…

– И это наша российская пресса! Мне стыдно, нет, я глубоко возмущен, что приходится делить кров и целебный напиток с такими, с позволения сказать, писателями! – ударение Глазков сделал на предпоследний слог и поспешно допил коньяк.

– Тебе что, от начальства досталось? – забеспокоилась я.

– С какой стати? Этой фантазерке можно сказать спасибо. Отныне делом чрезвычайной важности будут заниматься старшие товарищи. Так что пью я не с горя, как ты, должно быть, решила, а с радости. Жмурики в мешках – теперь не моя головная боль. Большое вам спасибо, Людмила Петровна!

– Жаль, – вздохнула я, – но ты ведь можешь…

– Ничего я не могу, – перебил Глазков, косясь на карту. – У старших товарищей головы больше, ума в них немерено, чего ж мне со своими глупыми догадками соваться? Тем более что они даже не мои.

– Все-таки злишься, – проворчала Людка.

– Не хочу говорить плохо обо всех представителях вашего ремесла, – ядовито начал Глазков, глядя на Людку, – но есть среди них особа…

– Обиделся, – констатировала подруга. – Хотя ничего такого я не писала. Сама можешь убедиться.

Мне их перебранки, которые возникали довольно часто и, как правило, на пустом месте, изрядно надоели.

– То есть теперь ты не в курсе возможных версий и всего такого? – задала я вопрос Глазкову.

– То есть теперь мне в курсе быть без надобности. У меня тоже вопрос: тебе-то зачем все это? Ладно Людмила Петровна, она хоть статейки свои строчит. А ты? Тем более у тебя теперь новая версия: трупы находились в одном из павильонов парка, а значит, твой любимый дом с колоннами побоку. И вместе с ним Стивен Кинг.

Вообще-то Тимка прав. Раньше у меня было хоть какое-то оправдание, записка, например. Теперь записки нет и оправдания тоже нет. Мало мне Людкиных насмешек, не хватает, чтобы еще в полиции надо мной смеялись!

– Ты, кстати, узнал, кому принадлежит дом? – решила я сменить тему.

Глазков слегка смутился.

«Забыл, гад!» – успела подумать я, прежде чем он ответил.

– Извини, времени совсем не было. Начальство задергало… Завтра непременно узнаю. Хотя не могу взять в толк – зачем?

– Удовлетворить любопытство.

– Мило. А мне для твоего удовлетворения людей дергай и трать драгоценное время.

– То есть ничего делать ты не будешь? – уточнила я. Тимка сквозь зубы чертыхнулся.

– Вот соседи достались! Как шуры-муры разводить, так с каким-то мутным типом с накачанным прессом, а я должен совершенно безвозмездно…

– Уже не должен, – отправляясь к себе, сказала я.

– Тинка, – позвал он, но я уже захлопнула дверь и даже ее заперла, чтоб всякие умники не лезли.

Умники начали звонить. Я ответила один раз, коротко сообщив:

– Я работаю.

Они перешли на смс, но их предложения интересными не показались. Работу я закончила довольно рано, после чего отправилась в ванную с намерением умыться перед сном. Вместо этого обыскала ее сверху донизу, но записки не нашла, выдвинула стиральную машину, в нее, кстати, тоже заглянула. Выстиранное белье было подвергнуто тщательному осмотру. Ничего. Я сидела на бортике ванны, оглядывалась и гадала: может листок бумаги бесследно исчезнуть? Без посторонней помощи, я имею в виду. Подозревать Глазкова или Людку глупо. Теоретически записку мог взять Валька, а что? Незаметно поднял с пола, когда я возилась с корзиной, и убрал в карман. Но придумать ответ на вопрос «зачем это ему?» моей фантазии не хватило. Подобные обвинения – продукт беспокойного мозга, как любит выражаться Людка, дальше только масоны с их всемирным заговором и, конечно, тамплиеры. Вспомнив о подруге, я вернулась к компьютеру, нашла ее статью и быстро прочитала. Ничего особенного, в общем, непонятно, с какой стати Тимка лютует. Намеки есть, а также ворох догадок. Обычная статья, когда сказать нечего, а место заполнять надо. Должно быть, начальство Глазкова больно ранил намек на сатанинские ритуалы и осквернение могил. Теперь старушки бросятся к погостам проверять усопших близких, любой мужик на кладбище покажется им подозрительным, и звонками, возможно, замучают. Но пережить надо лишь первую неделю, по статистике, ровно столько длится интерес публики. «Если, конечно, еще труп не найдут», – вдруг подумала я и мысленно чертыхнулась. Большой вопрос: почему меня это все занимает? Слишком много свободного времени? Размеренная жизнь с подсознательной тягой к приключениям? На мгновение все вдруг показалось ужасно глупым, и я пробормотала себе под нос с большим раздражением: