Текст книги "Неутолимая жажда"

– Милая шутка, – заметил Герман, глядя прямо перед собой, вздохнул полной грудью и на некоторое время прикрыл глаза, то ли наслаждался покоем, то ли пытался справиться с разочарованием. Я успела убедить себя, что метки оставил Олег, и теперь беспомощно оглядывалась, пытаясь понять, где продолжить поиски. Последнюю стрелу я видела в нескольких метрах отсюда, указывала она в сторону села, но это явная глупость, пещеры здесь быть не может. Получается, что вырезал метки убийца взамен тех, что оставил Олег… Или это в самом деле лишь детская забава. Пока я размышляла, Герман отправился вдоль оврага и вскоре позвал меня. Я припустилась следом и обнаружила его возле березы, стрела на ней указывала направление. Двигаясь по кромке оврага параллельно селу, мы преодолели примерно километр, сомнений в правильности пути не было, нам попались уже две стрелы. Овраг кончился, поле за ним вновь сменил лес. Я почувствовала усталость, скорее, от напряжения, прошли мы не так много, километров шесть-семь, не больше. Поднялись на пригорок с березовой рощей, взгляд уперся в самое высокое дерево, кора на нем в одном месте была срезана, и на ровной поверхности нацарапана очередная стрела. В первый момент я восприняла это как чью-то шутку: внизу была дорога и поле с редким кустарником по краям, за ним начинался лес, смыкаясь с небом где-то на горизонте.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я, подошедший Герман презрительно усмехнулся, собрался что-то сказать, но вместо этого вдруг замер.

– А это что? – спросил он с сомнением, ткнув пальцем в направлении ближайших кустов, я покачала головой.

– Ничего не вижу.

– Смотри левее.

Я повернула голову и ахнула, а Герман сквозь зубы произнес:

– Ни хрена себе…

Под солнцем поблескивал большой крест, сложенный из белых камешков.

– Это там, – сказала я тихо и вздохнула, уверенная, что это конец моих поисков.

– Приключенческий роман, да и только, – съязвил Герман, но вслед за мной припустился по склону вниз.

Теперь мы бежали, так велико было его желание рассмотреть место, отмеченное крестом. Но очень скоро возникло препятствие. Кусты скрывали ограждение, которое было вокруг поля: железные столбы с натянутой между ними в три ряда колючей проволокой.

– Сможешь пролезть? – спросил Герман, приподнимая ту, что была снизу. Отвечать я не стала, опустилась на четвереньки и без труда пролезла под проволокой. Герман тут же последовал за мной, едва не зацепившись ветровкой за колючки, хотя я и держала проволоку как можно выше.

– Что это может быть? – вслух подумала я, имея в виду ограждение, точнее, то самое место, что пытались уберечь от любопытных вроде нас. – Пастбище? Или какой-то полигон?

– Полигон вряд ли, а огораживать пастбище, по-моему, ни к чему. В любом случае, если здесь прошел Олег, значит, и мы сможем.

То, что мы приняли за небольшой холм, оказалось нагромождением валунов, заросших кустарником. Эта груда камней выглядела довольно внушительно, больше полутора метров в высоту и метров шесть в диаметре. Но, в общем-то, ничего особенного ни в самих камнях, ни в том, как они расположены, не было. Просто камни, сваленные кое-как. Мы подошли вплотную, крест теперь выглядел россыпью светлых камешков. Подобных по соседству в избытке. Трава вокруг была недавно подстрижена, но между камней росла никем не тронутая, оттого со стороны сооружение казалось куда меньше, точнее, просто не привлекало взгляд, небольшой холм, не более того. Несмотря на свой скептицизм, Герман осматривал находку весьма тщательно и очень быстро обнаружил отверстие чуть больше футбольного мяча. Хоть и скрытое большим камнем, проглядеть его было трудно, основание креста как раз указывало на это место.

– Это вход, – сказала я, пытаясь унять волнение. Издевки сейчас нужны мне меньше всего.

– Просто дыра, – ответил Герман подчеркнуто равнодушно. Он не без труда протиснулся к отверстию, достал зажигалку, вытянул руку и теперь старался разглядеть, что там впереди. – Просто дыра, – повторил он через минуту.

– Мы сможем расширить проход? – спросила я.

– Вряд ли. По крайней мере сейчас. Нужен лом или, на худой конец, монтировка, чтобы использовать их как рычаг.

– В сельском магазине наверняка есть инструменты. Хотя заезжать туда неразумно, не стоит привлекать внимания.

Герман кивнул, то ли соглашаясь с тем, что нужные инструменты мы найдем в магазине, то ли с тем, что не стоит привлекать к нам внимания.

Конечно, мне очень хотелось заглянуть внутрь, чтобы убедиться: это именно то, что мы искали. Но я успела научиться терпению. А еще осторожности.

– Нам лучше уйти отсюда, – сказала тихо.

– Согласен. Интересно, что это за местечко?

Мы вернулись к ограждению, легко перебрались на ту сторону и теперь шли вдоль колючей проволоки. Через несколько метров она вывела нас к дороге, вполне приличной, кстати. Впереди был съезд, недавно заасфальтированный, он упирался в ворота из железной рамки, все с той же колючей проволокой, крепившиеся на двух столбах. На верхней перекладине табличка: «Внимание! Частное владение. Проезд и проход запрещены». Герман присвистнул.

– Мы вторглись на частную территорию.

– Хотелось бы знать, кто хозяин.

– Ну, это вряд ли вызовет трудности. Сельские жители обычно словоохотливы.

– Вот только знают ли, что у них под боком? – не удержалась я.

– Задолбала ты своими упырями, дорогая, – хмыкнул Герман и покачал головой.

– Олег был здесь, – заговорила я. – Он оставил метки на деревьях, и этот крест тоже выложил он…

– Допустим, но убили его не за это. Что-то произошло по пути отсюда. – Последние слова он произнес тихо, скорее просто думал вслух.

Дорога делала крутой поворот, а мы продолжали двигаться вдоль ограды. Заросли кустарника, замысловатый изгиб реки, через речку был перекинут мостик. Десяток деревьев, а за ними добротная кирпичная стена, возле которой колючка заканчивалась.

Забыв про запрет, Герман вновь вторгся в частные владения и немного прогулялся, я ждала его, поглядывая по сторонам.

– Там калитка и железные ворота, – сообщил он, вернувшись. – Дорожка посыпана щебенкой, ведет в сторону шоссе. Очень удобно, можно ездить в свое удовольствие, не привлекая внимания аборигенов.

Выходит, хозяин этих владений его все-таки заинтересовал.

Вскоре мы увидели дом, точнее, ту его часть, что виднелась над забором. Сооружение, облицованное темными плитками, с двумя башнями и стрельчатым окном посередине. Выглядел дом довольно мрачно.

– То ли хозяин воплощал свои детские мечты, – заметил Герман, с ухмылкой разглядывая чужую собственность, – то ли у него просто проблемы со вкусом. Похоже на замок Дракулы? – хохотнул он, поворачиваясь ко мне.

– Нет.

– Нет? А по-моему, похоже. Домик одинокого упыря, по ночам он выходит на охоту, а днем спит.

– Нам лучше убраться отсюда, – я кивком указала на видеокамеру, установленную на кирпичной стене. Не дождавшись ответа Германа, направилась по еле заметной тропинке. И вскоре сквозь листву лип, росших здесь в большом количестве, увидела еще один дом. Тропинка вновь вывела к реке, мост через нее был добротным, вполне пригодным для транспорта. Дорога начиналась возле села, которое теперь хорошо было видно, и возвращалась туда же, описав большую дугу, вдоль которой высились особнячки. Только два полностью готовы, другие далеки от завершения, но в настоящий момент ни одной живой души там не наблюдалось. Видимо, участки под застройку начали продавать недавно, три из них были обнесены колючкой, к работам там даже не приступали, границы еще нескольких участков отмечены колышками.

– Цивилизация и сюда шагнула, – хмыкнул Герман и присвистнул: – Ты посмотри…

Посмотреть было на что. Мы миновали очередные заросли и вновь оказались возле реки. На противоположном берегу красовался дом в стиле русской усадьбы: с колоннами и круглым балконом, к дубовым с золотом дверям вела роскошная лестница с вазонами и скульптурами ангелочков. Перед домом фонтан, правда, сейчас он не работал. Ближе к реке одноэтажный домик попроще, наверное, предназначенный для гостей. Еще одна лестница начиналась на увитой розами террасе и вела к небольшой пристани, к которой пришвартована одинокая лодка. Все это богатство было огорожено кованым забором.

– На пару зеленых лимонов потянет, – заметил Герман. – Надо очень любить российскую глубинку, чтобы так раскошелиться. Местечко особо притягательным не назовешь.

– Как для кого, – пожала я плечами.

– Ты опять за свое?

– Мне нужно в город, – сказала я, давая понять и выражением лица, и голосом, что выслушивать критические замечания не расположена.

– Отчего вдруг спешка?

– Ты сам сказал, без инструментов проход не расширить…

– Так ты за инструментами? Не забудь прихватить парочку таджиков, а лучше сразу десяток.

– Мне надо попасть внутрь. С тобой или без тебя.

– Когда ты собираешься это сделать?

– По обстоятельствам. Если хозяин дома здесь, придется ждать ночи.

– Я так и не понял, камни у нас кто будет ворочать? Ладно, – вздохнул он. – Давай заглянем внутрь, хотя особого толка я в этом не вижу. Кстати, Олег ведь в нее попасть не смог, значит, не факт, что это та самая пещера.

– Это легко проверить.

– Легко? Боюсь, это совсем не то слово, учитывая, какие труды мне предстоят.

– Возвращаемся? – спросила я в надежде, что болтать ему уже наскучило.

– Вот что, жди меня в селе, заодно разведаешь обстановку, а я отправлюсь за машиной.

– Может быть, пойдем вместе?

– Боишься, что наш Дракула ночи ждать не станет? – хохотнул он.

– Боюсь, что через лес ты пойдешь один, – сурово отрезала я.

– Приятно, что ты обо мне заботишься… – Тут он нахмурился и заговорил совсем другим тоном: – Ты что, всерьез думаешь…

– Серьезней некуда. Твой друг погиб. Ты забыл?

– Хватит морочить мне голову. И себе заодно. – Он повернулся и, не оглядываясь, зашагал в сторону дома с башнями, а я крикнула вдогонку:

– Когда доберешься до машины, позвони!

Я попыталась разобраться, как побыстрее выйти к селу. Вернувшись к пешеходному мостику, перешла на другой берег и стала подниматься по довольно крутому склону. Отсюда открывался прекрасный вид, а главное, окрестности отлично просматривались. Достав записную книжку и авторучку, я набросала что-то вроде плана местности. Село, река, недостроенный коттеджный поселок. Усадьба и дом с башнями стоят особняком, в стороне от других строений. Дорога огибает село и дальше идет в сторону райцентра. Сунув записную книжку в карман, я отправилась по тропинке к ближайшим домам, гадая, почему Олег обратил внимание на груду камней за колючкой? Чем они показались ему интересными? До сих пор мы вели поиски вдали от обитаемых мест, а все оказалось так просто… слишком просто. Олег что-то обнаружил в старых документах… Но как местные жители могли не знать, что находится у них буквально под боком? Или Олег все-таки ошибся? Ошибся или нет, я узнаю уже сегодня. Если повезет.

Желая сократить путь, я свернула с дороги, то и дело поглядывая на усадьбу. Теперь стало ясно, фасад дома обращен не к реке, а в противоположную сторону, перед домом был большой парк, аллея из молодых лип, но деревья в парке в основном старые, и я подумала: возможно, когда-то здесь действительно была усадьба.

Я поравнялась с массивными воротами, слева домик охраны, стекла зеркальные, есть в нем кто или нет, не разглядишь. Собственно, мой интерес не более чем любопытство. От ворот начиналась асфальтовая дорога, и я зашагала быстрее, прикидывая расстояние до села: примерно километр. И тут услышала шум двигателя. Сошла на обочину, и вовремя, мимо на огромной скорости промчался спортивный автомобиль. Появиться он мог только со стороны усадьбы, выходило, она обитаема. Разглядеть того, кто находился за рулем, я не успела, даже не смогла определить, мужчина это или женщина. Одно несомненно, водитель любил скорость, впрочем, по-другому быть не могло, учитывая, какую машину он выбрал.

Минут через пятнадцать я вошла в село, вдоль дороги трехэтажные панельки, дальше шли деревенские дома, с непременными палисадниками и огородами. Дома хоть и выглядели небогато, но радовали глаз аккуратностью. Вскоре я оказалась на небольшой площади, в центре ее стояла церковь, недавно отреставрированная, прямо напротив здание администрации с триколором на фасаде, между ними слева и справа двухэтажные дома из красного кирпича, построенные лет сто назад, в них расположились магазины. Еще на одном здании вывеска большими буквами «Столовая». С торца застекленная дверь, кафе «Приют». И ни души вокруг. Правда, через несколько минут из магазина «Промтовары» появились две молодые женщины с ребенком, посмотрели на меня без особого интереса и отправились по улочке в противоположную сторону. Некоторое время я прикидывала, куда стоит заглянуть – в кафе или в один из магазинов, и остановила свой выбор на кафе.

Застекленная дверь вела в узкий коридор, который заканчивался еще одной дверью, распахнутой настежь, за тюлевой занавеской угадывалось просторное помещение, оттуда доносилась негромкая музыка. Но людских голосов не слышно. Отодвинув занавеску, я шагнула вперед, быстро оглядываясь.

Кафе произвело самое благоприятное впечатление, вдоль квадратных окон с десяток столиков, застеленных светлой клеенкой, вазочки с цветочками, салфетницы. Шторы на окнах отделаны золотым шнуром, пол из плитки двух цветов, справа стойка из красного дерева, в широком шкафу за стеклом радовали глаз бутылки с разноцветными этикетками. Заведение с претензией на городское. «Интересно, приносит ли оно хозяину доход, – подумала я и сама ответила на вопрос: – Вряд ли особенно большой». По крайней мере, в настоящий момент зал был пуст, я подошла к стойке и громко кашлянула, надеясь привлечь внимание.

В открытой двери, которая находилась за стойкой и вела в кухню, тут же появилась женщина лет шестидесяти, в аккуратном халатике голубого цвета поверх пестрого платья.

– Здравствуйте, – нараспев сказала она и улыбнулась. На румяных щеках две ямочки, яркая помада, в ушах серьги из серебра, мочки под их тяжестью оттянулись. Разглядывая женщину, я слегка задержалась с ответом. – Покушать хотите? – пришла она мне на помощь.

– Да. Если можно… и чаю. Очень хочется пить.

– Вот меню, пожалуйста, – засуетилась женщина, протягивая мне кожаную папку. – Выбирайте, а чай я мигом приготовлю.

Она исчезла в кухне, откуда вернулась через пять минут. С подносом в руках. На нем были чайник, чашка с блюдцем и варенье в вазочке.

– Где сядете? – весело спросила женщина, кивнув в сторону столов.

– Я пока здесь посижу, – сказала я, устраиваясь на довольно неудобном высоком стуле за стойкой и возвращая ей меню. Есть мне не хотелось, но заказ я все-таки сделала, надеясь тем самым заручиться расположением женщины.

– Минут пятнадцать придется подождать, – точно извиняясь, предупредила она, а я заверила, что никуда не тороплюсь, решив провести это время с пользой. Впрочем, вполне возможно, женщина здесь не только бармен и официантка, но еще и повар. Однако и на этот раз она вернулась быстро и замерла неподалеку, облокотившись о стойку.

– Маша быстренько все приготовит. Она у нас такая мастерица, а омлет делает – пальчики оближешь. А вы проездом?

Стало ясно: мне повезло, женщина не против поболтать.

– Машина сломалась, – с улыбкой соврала я. – Муж копается в моторе, а я вот решила прогуляться.

– Машина сломалась? – переспросила женщина с сочувствием в голосе. – У нас здесь шиномонтаж есть, Володя Субботкин держит, и в моторах он разбирается. Хотите, я ему позвоню…

– Нет-нет, спасибо. Муж справится. А кроме мастерской, какие у вас есть достопримечательности?

Она махнула рукой и рассмеялась:

– Шутите? Деревня, она и есть деревня. Хотя теперь повеселей живем. Клуб открыли, три года стоял заколоченный. Вот кафе для культурного досуга.

– Посетителей у вас немного, – заметила я.

– В рюмочной за церковью побойчее будет, – кивнула женщина и опять засмеялась: – Наши алкаши там с утра пасутся. Но и мы не жалуемся. Хозяин у нас мужчина серьезный, сам не любитель этого дела и всякую шелупонь не привечает. Молодежь по вечерам заглядывает. Те, кто мимо едут, конечно, тоже, а так в основном свадьбы да похороны, теперь вот и дни рождения здесь справляют, по-городскому, чтоб дома у плиты не стоять, детские праздники устраиваем… По выходным живая музыка, из города трое ребят приезжают. Очень душевно поют. Так что заглядывайте к нам, коли будете где по соседству.

– Непременно. Правда, от города до вас далековато.

– Да что вы. Как объездную дорогу сделали, совсем рядом стало, всего-то тридцать пять километров. Это раньше моста через реку не было, а сейчас, пожалуйста, от нас до Митина десять километров, а там еще пять – и объездная. Очень удобно. Я теперь сама в город почти каждую неделю езжу, а раньше только по большой необходимости, мученье было добираться с двумя-то пересадками.

– Места у вас здесь чудесные, – прихлебывая чай, заметила я, желая вывести разговор к интересующей меня теме. – У друзей неподалеку дача, вот и мы с мужем присматриваемся.

– У нас два дома продаются…

– Купить дом нам вряд ли по карману. Вот если б землю, чтобы потом не спеша дом построить.

– Землю вокруг всю раскупили, – ответила женщина. – Заливные луга и те продали. Совхоз-то давно развалился, хорошо, хоть фабрика есть в селе, ткацкая, там в основном и работают, а то бы беда. Как дорогу-то сделали, цены на землю тут же взлетели.

– Я обратила внимание на коттеджи, народ, судя по всему, богатый. За рекой настоящая усадьба.

– Так усадьба и есть. Раньше помещик жил. В революцию усадьбу сожгли, вместо дома один фундамент, только аллея сохранилась, в молодости мы там на Троицу гулянье устраивали. Теперь все забором обнесли, не подойдешь, а Упыриха, говорят, дом отстроила таким, каким он был раньше, по старым чертежам, нашли где-то в архиве.

– Упыриха? – насторожилась я.

– Извините, – смутилась женщина. – Местные так хозяйку прозвали. Язык-то без костей… Писательница она. Говорят, известная. Пишет про всякую нечисть, вампиров, оборотней. Я сама-то ее книжек не читала, а дочка моя их очень любит и мне предлагала, а я говорю, почто мне страсти такие читать, потом и не уснешь. Моя-то однажды начиталась, так потом боялась в туалет выйти, пришлось провожать. Разве это дело? Писать про любовь надо, про жизнь хорошую, чтоб читать да радоваться, а тут оборотни… Совсем с ума посходили, компьютеры да страшилки… Тьфу…

– А как фамилия писательницы?

– Да не помню я. Чудная какая-то. Не русская. Дочка говорит, не ее это фамилия, псевдоним. А как на самом деле зовут, никто толком не знает.

– Давно она тут живет?

– Уж года три. Она здешняя. Родилась, правда, в городе, потом в Москву уехала, да вот потянуло в родные края. Живет за забором, ни с кем не общается. Домработница и та из города ездит. Хотя о чем ей с нами говорить, писательнице, да еще известной. Мы ей, понятное дело, не ровня. Даже в магазин не зашла ни разу, продукты тоже из города возят.

– Она что ж, одна в таком огромном доме живет?

– Втроем живут. Парень молодой, то ли сын, то ли любовник. На красной машине гоняет, проскочит мимо, и поминай как звали. И с ними еще женщина. Кто говорит, сестра, кто – вроде секретарши… Живут сами по себе, ни гостей, ни каких иных людей у них не бывает. Дочка говорит, писатели все такие, с чудачествами. Иногда в доме подолгу свет не горит, должно быть, уезжают. Я-то не особо интересуюсь, слышу, что народ болтает, а поболтать у нас любят.

– Я заметила домик охраны, да и за таким парком надо кому-то ухаживать. Вряд ли у хозяйки есть на это время.

– И садовник, и охрана – все из города. Люди иногда машины видят, но им через село проезжать ни к чему, на шоссе можно попасть по проселочной дороге, она рядом с усадьбой. Когда дом только строили, хозяйка сюда часто наезжала, и всегда с народом, по пять штук машин у ворот стояло. Наши еще беспокоились: мол, шумновато будет, когда заселится. А вон как обернулось, сидит за забором, носа не показывает и гостей отвадила. Может, и правильно. Чего людей своим богатством дразнить. Зависти сейчас в людях много, все хотят жить как баре, да не у всех получается. Я вот только думаю, неужто на страшных книжках можно такие деньжищи заработать?

– Ну, если она известная писательница, то, наверное, можно, – кивнула я, прикидывая, кем может быть Упыриха, на ум не приходила ни одна фамилия. Те, что были на слуху, о вампирах не писали, все больше детективы. Впрочем, особо сведущей в этой области я не была. Продолжая разговор с хозяйкой, я перекусила, расхвалила омлет и заказала еще чаю. В кафе так никто не появился, чему я от души порадовалась. Узнала имя собеседницы, звали ее Татьяна Витальевна, и сама представилась. То, что я никуда не спешу, ее вполне устраивало, за беседой время, как известно, проходит быстро, а его у Татьяны, судя по всему, было в избытке.

Я прикидывала, как половчее перейти к расспросам об интересующем меня доме с башнями и его хозяине, но Татьяна сама пришла мне на помощь.

– Так что землица теперь у нас стоит дорого, – вздохнула она. – Дом в селе и то купить будет дешевле. Москвичи к нам потянулись. Скупают все. Деньги, что ли, бешеные? У реки заброшенное пастбище и то купили, хоть место там дурное.

– Болотистое? – подсказала я.

– Нет. Поле как поле, только дурное. Слава у него нехорошая.

– Это в каком же смысле?

– Да пес знает. Старики так говорили. Земляники там всегда было тьма, но никто не брал. Лет десять назад дачница одна пошла за ягодами, что это, говорит, за глупости. Набрала аж два ведра и все над нами посмеивалась. А на следующее лето не приехала, померла зимой от рака. За полгода сгорела, а такая видная женщина была.

– Вряд ли причиной рака стали ягоды, – дипломатично заметила я.

– Ну, это как посмотреть, – пожала плечами Татьяна. – Старики зря не скажут. Уж если дурное место, то нечего и соваться. Его еще до революции стороной обходили, мне бабка рассказывала. Скотина, что там паслась, непременно хворая будет, молока от такой не дождешься. А у людей голова начинала болеть, а то еще хуже, так скрутит, что только святой водой и отхаживали.

– Интересно, – усмехнулась я.

– Думаете, сказки? Может, и сказки, но лично я туда ни ногой.

– Но ведь вы сказали, землю эту кто-то купил.

– Ага. Мужчина там живет, одинокий. Не скажу, что молодой, но еще крепкий.

– Значит, на его здоровье дурное место не повлияло. Может, потому что рассказы об этом месте до него не дошли?

– Да он вроде вас, над бабкиными россказнями посмеивается, говорит, кто в них не верит, того нечистая сила не берет. Должно быть, так и есть. Но, скажу я вам, особо счастливым он не выглядит, хоть человек со средствами, если и землю купил, и дом такой построил. Бледный, точно смерть, а в глазах огонь, словно жжет его что-то изнутри. В общем, верь не верь, а к старикам прислушиваться стоило бы.

– Он тоже живет затворником?

– Иногда в селе появляется, в магазин заходит или вот сюда. Вежливый мужчина, зовут Григорием Яковлевичем. Из Москвы. Болтают, что генерал. Но я спрашивать постеснялась, а он не особо разговорчивый, хотя, когда заходит, непременно о здоровье спросит, ну, и новостями сельскими поинтересуется. Только какие у нас тут новости. Я не удержалась да про землю-то ему и рассказала. Уж очень любопытно, почто ему это поле? Скотину не держит, землю не обрабатывает, огорода и того нет. Три яблони возле дома да кусты сирени. А земли купил два гектара.

– И что он на это ответил?

– Все это суеверия, Татьяна Витальевна, вот что. А землю, говорит, я впрок купил. У вас тут настоящий земельный бум, вслед за известной писательницей народ попер, как на Рублевку, я, говорит, через несколько лет ее по участкам продам и внакладе не останусь. А мне, говорит, и двадцать соток за глаза, только бы соседи шумом не досаждали… Вот люди-то, наперед все просчитывают, а я зятю сто раз говорила, купи земли хоть немного, глядишь, когда-нибудь свой дом построим, а он руками машет. Живут в двухкомнатной квартире, а там то воды нет, то отопление зимой отключат. Свое-то завсегда надежнее.

– Давно генерал здесь обосновался?

– Давно. Дом еще его сын начал строить, и земли тогда у него было немного. Но потом с сыном беда приключилась. Разбился на машине со всей семьей: женой и двумя детишками. Ужас. Григорий Яковлевич вдовец, и этот дом ему вряд ли нужен, уж очень велик для одного, но достроил в память о сыне, вышел на пенсию и уж года два тут постоянно живет. Соседка моя ходит к нему убираться, иногда готовит. А так все сам. Книжки читает, бывает, из дома дня по три не выходит. Или по лесу бродит. Несчастный человек, каково на старости лет одному остаться? Не стоило в таком месте дом строить, – весомо добавила она и поджала губы.

– Но ведь то самое поле он купил уже после гибели сына? – спросила я.

– После. Но дом-то все равно к дурному месту слишком близко стоит.

– Выходит, известная писательница не зря ваши края облюбовала, – усмехнулась я. – Жутких историй здесь немало, есть где фантазии разгуляться.

– Может, и так, – не стала спорить Татьяна. – Хотя я никаких особых историй не слышала. Те, кто мог чего рассказать, уж давно померли, а у молодежи теперь Интернет и россказни всякие не в чести. Да и раньше, я помню, не особо о дурном распространялись, скажут, нельзя туда ходить, а начнешь приставать «почему», все больше хмурятся и молчат. Не буди лихо, пока оно тихо, – со всей серьезностью закончила она.

В этот момент у меня зазвонил мобильный.

– Ты где? – спросил Герман.

– В кафе рядом с церковью.

– Подъеду минут через двадцать. Выходи.

Я бы предпочла еще немного поговорить с Татьяной об одиноком генерале и «дурном месте», но подумала, что мои настойчивые вопросы могут в конце концов насторожить женщину.

Через некоторое время я увидела в окно подъехавший джип, Герман посигналил, а я, расплатившись, попрощалась с Татьяной.

– Заезжайте, – сказала она мне вдогонку.

– Спасибо, омлет и вправду восхитительный, – кивнула я.

Уже садясь в машину, я вновь увидела Татьяну, она стояла возле окна, чуть сдвинув занавеску. И разглядывала нас. От былой приветливости и следа не осталось, взгляд ее был сосредоточенный и даже хмурый, точно она досадовала на свою болтливость. С чего вдруг такие перемены? Или Герман прав и у меня просто развивается паранойя?

– Ну, что интересного смогла узнать? – разворачивая машину, задал вопрос Герман.

– Жители считают бывшее пастбище дурным местом. И никакой конкретики. У меня сложилось впечатление, что они знают куда больше, но предпочитают помалкивать.

– Эдакий заговор молчания? Древние тайны, которые тщательно оберегают? – развеселился он.

– Не буди лихо, пока оно тихо, – процитировала я Татьяну.

– Уверен, что здешний фольклор интересен и даже поучителен, но меня занимает совсем другое. Как видишь, я благополучно добрался до машины. Никаких приключений, даже не заплутал.

– Хозяин дома здесь, нам придется дожидаться темноты, – не слушая его, сообщила я.

– До чего ж ты упряма… мы лишь напрасно потеряем время. Скажи на милость, зачем убивать Олега и при этом оставлять метки?

– Хотя бы затем, чтобы узнать, кто явится вслед за ним. Ночью нам придется быть очень осторожными.

– Черт, – буркнул Герман, то ли мое упрямство его раздражало, то ли предстоящая экспедиция не радовала.

Мы вернулись в дом, который в ближайшее время должен был стать нашим убежищем. Хотелось верить, что надежным. Если Германа злило мое упрямство, меня раздражала та несерьезность, с которой он относился к моим предостережениям. Для типа вроде него наши поиски пещеры не более чем занятное времяпрепровождение, скорее даже глупое и сдобренное мистикой, чтобы было интереснее. Мне он не доверял, впрочем, это неудивительно. У меня тоже не было повода доверять ему. Однако он, как и я, хотел найти убийцу своего друга. Вполне возможно, поиски ему быстро наскучат, или он решит, что следователь справится с этим лучше. Остается лишь гадать, как он поступит в этом случае.

С моей стороны было бы разумнее сбежать или хотя бы попытаться. Но покинуть здешние места я не могла, Олег слишком много для меня значил, и я должна завершить начатое нами, да и куда бежать, если мои паспортные данные Герману хорошо известны, а раздобыть новые документы мне не по силам. Остается надеяться, в конце концов мне удастся убедить его: все, что происходит, к игре в мистику никакого отношения не имеет. К сожалению, Герман не из тех, кого легко в чем-то убедить. Впрочем, пока грех жаловаться, несмотря на весь свой скептицизм, он дал мне шанс, было бы глупо им не воспользоваться. Может, встреча с ним и не очередное везение, и все же я радовалась, что рядом со мной кто-то есть. Пусть изводит меня насмешками в свое удовольствие. По опыту я знала, как тяжело быть изгоем, молчать, когда хочется орать во все горло. И компаньону была благодарна, даже такому сомнительному.

По дороге мы заехали в магазин «Турист», где приобрели кое-что из снаряжения, а потом и в супермаркет. Оказавшись в доме, я сразу же отправилась в кухню готовить ужин, с сытым мужчиной куда легче найти общий язык. Мои намерения вызвали у Германа кривую ухмылку, он устроился тут же в кухне и просматривал бумаги в папке, без спешки и очень внимательно. Когда он закончил, я уже накрывала на стол. Сидя напротив друг друга, мы молча жевали, пока Герман не заговорил:

– Допустим, в этом городе орудует маньяк, допустим даже, племянница Олега стала одной из его жертв, но ваша уверенность, что он питает большое почтение к пещере, какой бы загадочной она ни была, вызывает, мягко говоря, недоумение.

– Я ведь объяснила, – пожала я плечами.

– Грош цена твоим объяснениям. Только труп одной девочки из пропавших за последние годы детей был обескровлен. О тех, что найдены в прошлом веке в пещере, вообще толком ничего не известно. Ты сама сказала: никаких документов, лишь статейки в Интернете.

– Племянницу Олега так и не нашли. Не нашли еще девять человек, мальчиков и девочек. Они бесследно исчезли.

– И ты надеешься обнаружить их тела этой ночью, – хмыкнул Герман.

– Я бы предпочла, чтобы они вернулись домой живыми и здоровыми. Но это вряд ли возможно.

Я поднялась из-за стола, собрала посуду и, включив посудомоечную машину, отправилась в одну из спален. Решив потратить время до наступления темноты с пользой, включила компьютер, прикидывая, как сформулировать вопрос, чтобы ввести его в поисковую систему. Интересовала меня популярная писательница, прозванная сельчанами Упырихой. Через пятнадцать минут я могла поздравить себя с первой удачей, оказалось, что не так много современных российских авторов пишет о всякой нечисти. Внимание привлекла некая Агния Дорт. Татьяна, помнится, говорила, что псевдоним у писательницы довольно необычный. Впрочем, жанру, в котором она работала, имя вполне соответствовало. Звучит как иностранное и с претензией на некоторую таинственность. Заглянув на сайт писательницы, я больше не сомневалась – это она. Родилась в этом городе, где и живет в настоящее время. На ее счету двадцать семь книг. На многочисленных фото, выложенных на сайте, я увидела даму без возраста, в темных очках, с черными как смоль волосами до плеч, длинной челкой. Губы ярко-алого цвета, их полнота намекала на вмешательство косметолога. В биографию напустили тумана, пытаясь придать ей загадочности, но ничего необычного в ней не было. И неизменные очки, и прическа, и даже цвет губной помады просто дань жанру, в котором она работала. Судя по тиражам ее книг, Агнию Дорт совершенно справедливо считали популярной. Суммарный тираж перевалил за пять миллионов. Настоящее имя я узнала без труда, Агния Борисовна Лопухова. О личной жизни никаких сведений, хотя писатели, как правило, интервью дают охотно. Даже о ее семейном положении ничего не известно. Отсутствие достоверной информации скорее всего объяснялось хитрым рекламным ходом. Днем дамочка пишет свои книги, а по ночам летает на метле.