Текст книги "А счастья может и не быть…"

– Все! Хватит! – не выдержала порицаний Анюта. – Да, у меня проблемы. Да, я здесь не по своей воле. Но я не могу тебе всего рассказать, иначе они станут у меня еще больше! Если бы у меня была возможность пойти на обычную работу, я бы не то, что туда пошла, я бы туда побежала! И плевать, сколько там платят! Слышишь, плевать! Но у меня нет такой возможности! Нет! И семьи у меня тоже нет, и не будет никогда! Правильно ты заметил, кому нужна проститутка? И детей у меня, скорее всего не будет, из-за многочисленных абортов. И это не моя работа, – зарыдала Анюта, – это моя каторга.

– Ну ладно, не плачь, – приобнял ее Пол. – Хотя я не знаю, верить тебе или нет. Ты сначала говоришь одно, потом другое. Когда ты меня обманула, тогда или сейчас врешь?

– Ну, какая тебе разница? Какое тебе до меня дело? Какое имеет значение, кто я и что?

– Я просто подумал, что может, тебе помощь нужна, – он убрал руку с ее плеча и поднялся. – Пойдем спать ложиться. Поздно уже, – Пол вышел с лоджии и лег на кровать. Анюта поплелась следом.

Уютно разместившись на просторном ложе, она все еще не могла успокоиться. Мысли перебивались эмоциями и обидой: «Зачем он ее так допрашивает? Зачем он лезет в ее жизнь? Зачем ковыряет и так больные раны? Его попросили? Вряд ли. Вадим говорил, что эти американцы, очень состоятельные люди. Тогда с какой стати, к ним будет обращаться какой-то малозначимый сутенеришка, и просить выяснить у проститутки, стуканет она или нет. А если они не бизнесмены? Вообще бред. Тогда получается, что Вадим попросил кого-то сыграть эту роль, вбухал бешеные деньги в номер, в шмотки… Нет, это точно отпадает. А может все гораздо проще, и этот Пол просто до жути любопытен? А может она ему понравилась, как человек, как женщина…» – при этих мыслях Анюта улыбнулась и, стараясь больше не ломать себе голову этим вопросом, попыталась уснуть. Но как только сладкий сон начал окутывать ее, погружая в объятия Морфея, она почувствовала, как горячая сильная рука мужчины, начала медленно ласкать ее. Затем опять его горячие поцелуи, покрывающие все ее тело. Анюта расслабилась и, поддавшись на его неземные ласки, ответила взаимностью.

Эта была самая лучшая ночь в ее жизни. Проснувшись утром, Анюта открыла глаза и огляделась. Ни борделя, ни Вадима. Как хорошо! Как же ей хотелось остаться здесь, хотя бы еще на один день. Но она ясно понимала, что скоро ей нужно будет опять вернуться к прошлому. А точнее к настоящему и по всей видимости будущему. «Интересно, как скоро ее отсюда заберут?» – успела подумать она и тут же услышала звонок телефона. Пол взял трубку, что-то угукнул и посмотрел сонными глазами на Анюту:

– Одевайся. За тобой приехали.

Анюта, молча, поднялась с кровати и с грустью начала одеваться. Выйдя из спальни, она увидела довольно потягивающуюся Натку, которая была совершенно голая и даже не собиралась одеваться.

– Ты чего сидишь-то? Одевайся, сейчас эти за нами поднимутся. Они приехали уже.

– Ну и что? – зевнула Натка, – Приехали и приехали.

– Ты хоть оденься, или ты их так встречать собралась?

– Ой, да ладно, что они там не видели, – засмеялась подруга и нехотя начала натягивать на себя платье. – Трусы не знаю где, – продолжала улыбаться она, – Куда-то зашвырнули, во время страсти.

Вскоре, Анюта, с повязкой на глазах, снова сидела в машине и думала о том, что сказка закончилась и опять начинается реальность. Эта страшная, больная и несправедливая реальность. Она закрыла глаза, закинула голову на спинку сиденья и почувствовала, как машина тронулась с места и повезла ее туда, куда ей совсем не хотелось возвращаться. Слезы покатились по ее щекам. Анюта сама не понимала от чего. Толи от того, что она наконец-то вспомнила, что такое быть счастливой. Толи от того, что это все так быстро закончилось. Толи от того, что ее везут обратно, из рая в ад.

Вернувшись в ненавистную квартиру, Анюта грустно взглянула на Натку:

– Так жаль, что все так быстро закончилось.

– Да… Жаль… А тебе кто больше понравился, черненький или беленький? – прищурившись, поинтересовалась Натка.

– Оба. Они оба шикарные. Из них сложно выбрать. Но вообще-то ночь я провела с Полом. Натка, ты не представляешь, какой он хороший, – предалась воспоминаниям Анюта.

– Что, прям, настолько хорош? Удовлетворил?

– У тебя все мысли только о постели, – сморщилась Анюта.

– Работа такая, – усмехнулась Натка, и закурив сигарету, мечтательно заговорила: – Мне кстати, мулатик тоже очень приглянулся. Он вроде мужик современный, но в нем все равно чувствуется какая-то первобытность и животность. Жаль, что не попробовала.

– Животности и зверей мне и здесь хватает, – передернула плечами Анюта. – Я не об этом. Не о сексе, понимаешь? Хотя он и там царь и Бог. У меня такого никогда в жизни не было. До сих пор мурашки. Но я о другом. Он человек очень хороший оказался. Спрашивал, как так получилось. Интересовался мной. Даже помощь предлагал.

– А ты что? – взволновано, подскочила Натка.

– Ничего, – грустно опустила глаза девушка. – Я испугалась.

– Испугалась чего?

– Вдруг его специально Вадим подговорил, что бы меня проверить.

– Ну, мать у тебя и фантазия! – разошлась громким смехом подруга. – Два солидных богатых мужика, имеющие бешеное состояние, будут Вадима твоего слушать. Кто они и кто он. – Хотя знаешь, правильно сделала, – уже более серьезным тоном сказала Натка. – От греха подальше. Потом она повернулась и, блеснув глазами, посмотрела на Анюту: – Анька! А хочешь еще кайф продлить?

– Ты взяла их номера телефонов? Или уже договорилась на еще одну такую ночку? – оживленно улыбнулась Анюта.

– Нет. Смотри, что у меня есть.

Натка встала и подошла к своей сумочке. Открыв ее, аккуратно достала оттуда маленький прозрачный пакетик, с белым порошком и шприц.

– Это что, наркотики? – округлила глаза Анюта.

– Ну да. Это самый крутой кайф. Один укол и все.

– Нет, спасибо, такой кайф мне не нужен, – замотала головой она.

– Зря отказываешься. Я всегда этим спасаюсь. Понимаешь, самое главное, что это даст, это спокойствие. Благодаря этому, ты забываешь о проблемах, а точнее они сами отходят от тебя. Это своего рода антистресс. А при нашей профессии, это даже не лекарство, а необходимость.

– Ага, а потом «ломки», зависимость и все оттуда вытекающее. Я лучше на стрессе побуду, чем на наркоте. Потом втянешься, и хрен слезешь с этой дряни.

– Бред полный. Я уже давно периодически ширяюсь и ничего. Во-первых, я не делаю это постоянно. А во-вторых, что бы у тебя начались «ломки» и прям такая сильная зависимость, надо ежедневно колоться и как минимум полгода. А если ты, раз в неделю, после тяжелого дня будешь расслабляться, то не подсядешь.

– Спасибо Нат, но ты меня не убедила.

– Как хочешь, а я себя порадую, – сказала Натка и вышла из комнаты.

Вернулась она уже с набранным шприцом в руках. Перевязав себе руку жгутом, она начала «качать» ее, что бы «вытащить вену». Воткнув иглу в вену, Натка набрала в него немного крови. Кровь перемешалась с жидкостью, и она аккуратно начала вводить получившуюся смесь. Анюте стало неприятно и противно от увиденного. Почувствовав, как к горлу подступает тошнота, она отвернулась. Повернувшись обратно, Анюта посмотрела на подругу. Та сидела на полу, облокотившись о стену, глаза были закрыты, а рядом лежал пустой шприц.

– Эй, – подошла к ней Анюта. – Эй, ты живая?

Натка открыла глаза, и вяло улыбнулась:

– Зря ты отказалась. Так хорошо… А знаешь, что я хочу сейчас больше всего? Трахаться, – не дожидаясь ответа, медленно протянула Натка. – Мне сейчас хоть с десяток клиентов, я только рада буду. Ань, попроси Лукавого, пусть мужика подгонит, ну или сам отымет. Это и есть самое главное. После укола тебе становится плевать, кто и как тебя е…т, ты просто получаешь удовольствие.

Затем Натка закрыла глаза и начала медленно почесываться. Она чесала себя всю: ноги, руки, голову, лицо.

– Какой приятный зуд… – протянула она. – Ань, у меня еще есть, попробуй. Вместе почешемся – усмехнулась она.

– Нет Нат, даже не уговаривай. Я сейчас смотрю на тебя, и не обижайся, прям противно.

– А под незнакомого потного мужика тебе ложиться не противно? Странная ты Лысая. Живешь в полном дерьме, а от других тебе противно…

– Да, я живу в дерьме! – взорвалась Анюта, – Но зачем же себя еще глубже закапывать? Если ты сидишь в дерьме, то это не значит, что им надо поливаться!

– Ага, не надо. Тебя им другие польют, – все также медленно и с улыбкой растягивала Натка. Она смотрела на противоположную стену, вглядываясь в узор на обоях, чему-то улыбалась, продолжая медленно почесываться.

– Смотри, какой забавный рисунок на стене. Интересно, кто придумал эти обои? А рисунки разные, ты только вглядись. Что имел в виду художник, когда рисовал это? Такие необычные завитки. Как будто большие пауки с разными лапами сидят на стене. Как красиво… А ведь в этих узорах есть смысл. Просто ты его не видишь и не понимаешь. Мммм… Как интересно…

Анюта отвернулась к стене и закрыла глаза. Слушать этот бред ей совершенно не хотелось.

На следующий день Натка, действительно, не жаловалась на самочувствие, а даже наоборот прибывала в хорошем расположении духа.

– И чего, правда ничего не болит после вчерашнего укола?

– А что у меня должно болеть? – вздернула бровью Натка.

– Ну, ты же вчера кольнулась. Это же наркотик!

– Аня, ну ты как ребенок, ей Богу! Да ни фига от одного раза не будет. Ни с одного, ни с двух. Ни даже с десяти.

Анюта посмотрела на Наткины руки. Вены были абсолютно чистыми. Был виден только один укол. Только один. Тот, который был сделан вчера.

– Нат, а где другие уколы?

– Какие другие? – не поняла Натка – Аня, как ты меня достала! Я тебе еще вчера объясняла, что не ширяюсь ежедневно. Я уже и не помню, когда последний раз это делала, имею в виду, до вчерашнего. Все заживает. У тебя кровь из вены брали?

– Брали.

– А где след от укола?

– Ну! Когда это было.

– Вот ты сама и ответила на свой вопрос.

Больше девчонки к этой теме не возвращались и ничего подобного Анюта за Наткой не замечала.

Прошло несколько дней. Ничего не менялось. Натка уехала на вызов, а Анюта наносила на лицо яркий макияж, так как скоро должен был подъехать очередной клиент. В комнату заглянул Лукавый:

– Аня, работать.

Анюта посмотрела на себя в зеркало: ярко-красная помада, красные румяна, огромный слой пудры, сильно очерченные черным глаза, красные лакированные шорты, такого же цвета короткий топ, с через чур, глубоким декольте, черные в крупную сетку чулки и туфли на высокой шпильке.

– Натуральная шалава. – усмехнулась она своему отражению.

Выйдя из комнаты, Анюта увидела высокого худощавого и небритого парня, одетого в дешевые старые вещи. «Странно» – подумала она, «Таким как он, жрать-то поди нечего, а они последнее на шлюх спускают». Разглядывая снизу вверх молодого человека, Анюта остановила взгляд на его лице. Сердце ее застучало, дыхание стало тяжелым, а ноги ватными. Оперевшись о стену, она смотрела в эти серые, родные и до сих пор любимые глаза. «Илюша… Илюшенька… Неужели он нашел ее? Неужели узнал, в какую беду она попала и пришел спасти?» – мелькнуло у нее в голове. Анюта опустила голову и посмотрела на свой, через чур, вульгарный вид. Ей стало до боли стыдно и обидно от того, что эта встреча произошла сейчас, вот так. Ведь она миллион раз представляла встречу с ним. И всегда эти встречи, в ее мечтах, были разными: Вот она шикарно одетая, едет на дорогой машине. Останавливается возле остановки, где замерший Илья ждет опаздывающий автобус и предлагает подвезти. А вот она сидит в ресторане, а он подходит с подносом, что бы принять заказ. А вот она на сцене, ее заваливают цветами, аплодируют, а она замирает, увидев в толпе его глаза. Или она идет по улице, в дорогом костюме, разговаривает по мобильному телефону, обсуждая какой-нибудь бизнес план, и случайно задевает его плечом. И все ее мечты заканчиваются тем, что она прощает его. За все прощает. За предательство, за измену, за то, что он просто пользовался ей просто для своей похоти и даже за то, что растоптал ее любовь. За все. Абсолютно за все. И они остаются вместе. Но она никогда не могла даже подумать, что их встреча состоится в таком гадком месте. И не она приглашает его в машину, не она смотрит на него со сцены. А он. Он платит за падшую женщину. А этой женщиной является она…

– Что встала, стену подпираешь? – одернул ее голос Лукавого. – В комнату иди.

Анюта поплелась в комнату. Илья сунул деньги Лукавому и пошел вслед за ней.

Оставшись наедине, они стали смотреть друг на друга. Она с любовью, а он с брезгливой усмешкой.

– Да…, Лысая… Не удивлен, – первый нарушил молчание Илья. Здесь тебе самое место. Какая разница: матрас, притон. Тебе же всегда было все равно, где и с кем.

– Зачем ты так, Илюш? Я же здесь не по своей воле. Я бы сама на такое никогда не пошла, – начала оправдываться она.

– Ахах! – засмеялся Илья. – Никогда бы она не пошла. Ну да, я так и понял. Еще тогда, в детдоме. Никогда бы она не пошла! – разошелся еще большим криком он. – Ну ладно, посмеялись и хватит. Я же сюда не ржать пришел. Давай раздевайся, я тебя оприходую по быстренькому, да пойду. Слушай! А я вот что подумал. А может ты мне, по старой памяти, бесплатно дашь? Может этот матрас, – Илья кивнул в сторону кровати, – Прожечь и на пол кинуть? Если тебе так привычней.

– Зачем ты меня унижаешь, Илья? Ты же прекрасно понимаешь, что самовольно сюда вряд ли кто пойдет. Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти. У меня и так никого близкого нет… Самые близкие кто у меня есть, это только ты да На… – Анюта прикусила губу, не договорив Наткино имя. Она не хотела, что бы Илья и про нее плохо думал.

– Ладно, не ной. Я за тебя заплатил, время не резиновое. Так что давай, делай все как положено и я пойду.

– Что прям так сразу?

– А что ты еще хочешь?

– Ну, поговорить хотя бы…

– О чем? Ну, хорошо, давай поговорим, – сказал Илья, присаживаясь на диван. – Давай только в темпе. Еще раз напоминаю, у тебя оплата почасовая. Я заплатил только за час, и продлевать не собираюсь.

– Как у тебя дела? – не придумав ничего другого, спросила Анюта.

– Не твое дело. Как у тебя, не спрашиваю, и так вижу.

– Вы с Гулей до сих пор вместе? – осторожно задала она, давно мучающий ее вопрос.

– А причем здесь Гуля?! – вскочил Илья. – Какое ты вообще имеешь право про нее говорить?! Ты не достойна, даже имя ее называть! – не на шутку разозлился он.

– Я просто спросила… Я же ничего…

– Заткнись! – заорал Илья, – Не смей о ней говорить! Никогда не смей!

Он сел прямо на пол, облокотился спиной о стену и закрыл лицо руками.

– Нет ее больше, – уже тихим голосом сказал Илья. – Нет ее. Гулечки моей… Моей девочки… – когда он убрал руки от лица, Анюта увидела, что по его щекам текут слезы. Он сидел, смотрел в одну точку и продолжал:

– Ты не представляешь, как я ее любил. Я же с ней жизнь прожить хотел. Детей. Я как из детского дома вышел, так и жил, только мыслями о ней. Я договорился и мне разрешали забирать ее на выходные. Это были самые счастливые дни. Я не трогал ее до совершеннолетия. Я берег ее… Я любил смотреть на нее, любоваться. Все, что я зарабатывал, я тратил только на нее. Цветы, подарки, сладости. Я сам мог не жрать, носить обноски, лишь бы у нее все было… Было! – выкрикнул Илья, ударив кулаком в пол, – В том-то и дело, что БЫЛО! И больше не будет! Никогда! Потому что нет больше моей девочки! Нет! И больше такой не будет. Таких не существует. Она была одна такая. Одна! – Илья перевел взгляд на Анюту:

– Тебе никогда этого не понять. Ты знаешь, какой у нас был первый раз? Нет, не знаешь. У тебя такого не было. Я – то уж точно знаю, – сквозь слезы усмехнулся он, – Да и не будет никогда. Я как всегда забрал ее на выходные. Я украсил всю квартиру цветами, купил шелковое постельное белье, зажег свечи, приготовил ужин, купил вина… Ты знаешь, какими счастливыми глазами, она смотрела на все то? А я любовался ею. Это была не похоть. Мне хотелось целовать ее, смотреть на нее, чувствовать ее… Я боялся сделать что-то не так. Я боялся… – всхлипнув, еще сильнее заплакал Илья, но продолжил:

– Она была такая нежная, такая красивая, такая ласковая. Да, потом я часто устраивал подобные встречи, но первый раз – есть первый раз. Он никогда не забывается. Она была счастлива со мной. Понимаешь? СО МНОЙ! А я С НЕЙ. Сука, опять это слово – была… А потом… Потом я как обычно приехал за ней, а мне… а там… Там мне сказали, что ее больше нет… Нет моей девочки… Якобы она случайно из окна выпала… Я орал, я рвал, я кричал! Я пытался прорваться туда, но меня не пустили. Я был только на похоронах. Она была как живая, красивая, как куколка. Только холодная очень – плечи Ильи затряслись, а из груди вырвался мучительный стон. – А потом мне показалось, что она улыбнулась. Я пытался поднять ее, что бы отогреть, но мне дали этого сделать. Не дали.

Илья был похож сейчас на маленького мальчика, который потерял, что-то очень ценное. Анюта смотрела на него и с трудом сдерживала себя от слез. Слушая о том, какие ночи он проводил с Гулей, она невольно вспоминала то, как Илья проводил их с ней. Ей было больно слушать о том, с каким трепетом он относился к Гуле, и с каким пренебрежением к ней. Сейчас ей было жалко и его, и обидно за себя. Так все нелепо вышло. Анюта любила Илью и хотела иметь с ним семью и детей. А Илья любил Гулю и семью с детьми хотел от нее. А Гуля… А Гули больше нет. В комнате стояла тишина. Илья уже перестал плакать. Каждый думал о своем. Как же все-таки несправедливо. Три загубленные жизни, и два разбитых сердца… И ничего уже нельзя изменить.

Затем Илья встал, подошел к Анюте, и, глядя на нее, каким – то безумным взглядом произнес:

– Слушай, а может это ты ее? Точно! Как же я сразу не догадался. Ты же любила меня и решила таким способом отомстить – схватил он ее за подбородок.

– Илья, ты чего? – попятилась назад Анюта. – Я там вообще не появлялась, я эту историю от тебя впервые слышу.

– Илья смотрел на нее, и у него из глаз вновь потекли слезы. Убрав руку от Анюты, он опять заговорил:

– Не могла она сама, не могла… Знаешь, когда мы с ней были еще близки, я ни разу ей не изменял. И даже представить себя не мог с кем-нибудь другим. Ведь все остальные такие недостойные. Я ждал… Я ЕЕ ждал… Я до сих пор никого не хочу, даже тебя. У меня после нее и не было никого. Я и сегодня пришел просто, по физической потребности. А сейчас смотрю на тебя и понимаю, что не хочу. После королевы в говно…

Последние слова резанули Анюту по сердцу, словно ножом. Она с трудом сдерживала уже скопившиеся слезы: «Когда же этот час закончится» – кружилась от обиды голова: «Быстрее бы…, Быстрее…».

– Ладно, – словно прочитал ее мысли Илья, – Время к концу подходит. Трахать я тебя все равно не буду. Так что будем считать, что я оплатил тебе за излияние души.

– Пока, – сказал он и направился к выходу. Возле двери Илья остановился, повернулся к ней и сказал:

– Начни жить нормально. Ну что ты все время какая-то униженная? Возьми себя в руки, попробуй жить по-человечески. Смотреть на тебя противно. Ладно, давай. Надеюсь, больше не увидимся.

Как только за Ильей закрылась дверь, Анюта дала волю чувствам и зарыдала. Она рыдала в голос. Ей было все равно, слышит ее кто-то или нет. Такого удара судьбы она не ожидала. Да, она врала себе, что ненавидит его. Она просто хотела его забыть. Но не смогла. Ведь где-то внутри, сидела мечта выбраться отсюда, заработать денег и найти его. Его, своего любимого Илюшку. Забыть весь этот кошмар и просто жить с ним. Стирать ЕМУ, убираться для НЕГО и растить ЕГО детей! Она не хочет никого другого! Ей больше никто не нужен! Никто! Так зачем теперь жить? У нее больше нет будущего. Смысл жизни потерян. Все кончено. Анюта заревела еще громче.

– Ты чего ревешь-то? – услышала она голос Лукавого.

– Какая разница?! Тебе все равно не понять! – подскочила Анюта.

– Ты че, оборзела? – округлил глаза от такого тона он. – Ща я твою борзоту быстренько вышибу.

– Давай! Бей! Мне плевать! Мне уже на все плевать! – перешла на истерический крик Анюта. – Убивайте меня! Насилуйте! Избивайте! Режьте! Мне уже все равно! Я ненавижу вас всех! Ненавижу! Вы мне всю жизнь изуродовали! Меня больше нет! Вы меня уничтожили! Сволочи! Ну что, довольны?! – сквозь слезы кричала она, глядя прямо в глаза ошарашенному мужчине. – Довольны?! Что я вам сделала?! Что?! Скоты! Вы загубили невинного человека! Когда я сдохну, я буду сниться вам! Каждому! Я буду приходить каждую ночь и душить вас! Пока вы тоже не сдохните! Звери!!! У меня могла быть жизнь, семья, дети! А теперь не будет ничего! Никогда!

Через пелену слез застилавшие глаза, Анюта увидела испуганную Натку, которая уже вернулась с выезда и смотрела на нее огромными глазами. Анюта ожидала сейчас ударов, оскорблений или еще чего-то болезненного, но к ее удивлению этого не произошло. Наоборот, Лукавый затащил ее на кухню, достал початую бутылку водки, налил полный стакан и протянул его Анюте:

– На, выпей, успокойся.

Анюта взяла трясущимися руками стакан и выпила его залпом. Почувствовав горечь и жжение от выпитого, она сморщилась, закашляла и начала обмахивать лицо руками. От спиртного стало становиться спокойнее. Поставив стакан, девушка, словно в тумане, побрела к себе в комнату. Плюхнувшись на кровать, закрыла глаза и попробовала отогнать от себя все мысли. Но они не уходили, а просто начали переплетаться между собой, становясь все расплывчатее.

Проснулась она от того, что кто-то гладил ее по голове. Уловив аромат знакомых духов, поняла, что это Натка. Открыв глаза, Анюта увидела сидящую рядом подругу.

– Ань, что случилось? Клиент какой-то гнилой, да?

– Да. Гнилой, – прошептала Анюта, вспомнив об Илье. – Ты даже не представляешь, насколько гнилой.

Сердце начал резать вспоминающийся разговор с Ильей, а к горлу опять подступил ком рыданий.

– Нат, это ведь… Это ведь… – Анюта вновь заплакала.

– Что? – непонимающее, но с сожалением смотрела на нее Натка.

– Это ведь Илья был. Понимаешь? Илья! – выдавила из себя Анюта, закрывая лицо руками.

– Какой Илья? Детдомовский?

Натка была единственным человеком, который знал об этих отношениях. Анюта делилась с ней своими чувствами и переживаниями. Ведь именно Натка поддерживала ее, когда они были с Ильей, и успокаивала, когда появилась Гуля. Вот и сейчас она прекрасно понимала Анюту. Только она могла прочувствовать всю боль, которая была у той на душе.

– Натка, я жить не хочу. Не хочу. Прибили бы меня поскорей, да и дело с концом.

– Ань, ты что говоришь-то. Это просто истерика. Нервный срыв. Все пройдет.

Натка обняла ее и стала говорить какие-то утешительные слова, но Анюта их не слушала, а точнее просто их не слышала, а только чувствовала Наткино тепло и поддержку.

Немного успокоившись, Анюта направилась в ванну. Подойдя к зеркалу, висевшему над раковиной, она начала всматриваться в свое лицо. Самое страшное, что она там увидела, это взгляд. В нем не было жизни. На нее смотрел живой человек с мертвыми глазами. И она поняла что делать. Взяв помаду, она написала на зеркале одно единственное слово: «Убийцы». Затем сделала петлю из колготок и принесла из кухни стул. Сделав себе виселицу и встав на стул, она накинула на шею петлю. Но не могла решиться на последний шаг. Оказывается это страшно. Очень страшно, взять и убить себя. Но так будет лучше. Она уже устала мучиться. Нужно сделать последний рывок и все. Всего лишь. И все закончиться. «Раз и все», «Раз и все» – говорила она сама себе. «Раз и все» – сказала Анюта в последний раз и ударила ногой по спинке стула. Стул упал. Резкий рывок вниз и горло сжало с невыносимой силой. Воздуха стало катастрофически не хватать, во рту появился полусладкий привкус, голову давило, ощущение было, что горло поднялось до самого носа. Стало жутко страшно. Руки машинально схватились за плотно-окутывающий шею чулок, пытаясь ослабить хватку, но ничего не получалось. Она болтала ногами, пытаясь найти, хоть какую-то твердую поверхность под ногами. Но стул отлетел далеко и ноги просто перебирали воздух. В глазах начало темнеть… «Это все…» – думала Анюта. «Все… Это конец…»… Затем какой-то шум, крики, грохот…

Очнулась она уже в кровати. Рядом, как и всегда за последнее время, сидела Натка.

– Живая, – улыбнулась та.

– К сожалению, – охрипшим голосом прошептала Анюта. – Зачем вы меня спасли? Я не жить не могу, не сдохнуть, – заплакала она.

– Я тебе больше скажу. Ты теперь вообще ничего не сможешь. Теперь ты под постоянным наблюдением. Ты даже в туалет с открытой дверью ходить будешь. И клиентов обслуживать под камерами. Доигралась? Жить ей надоело! Сейчас возьми себя в руки, так как сюда едет Вадим. Он злой, как собака. Будь готова, выхода у тебя все равно нет. Фантазия у него бурная. Он тебя так наказать может, мало не покажется.

– Да куда уж хуже-то? Хуже уже некуда. Пусть делает что хочет, мне уже все равно, – спокойно и уже без слез ответила Анюта.

Через пару часов приехал разъяренный Вадим. Залетев в комнату, он подскочил к Анюте и, размахивая руками, начал кричать:

– Ты что творишь?! Ты охренела, что ли совсем?! Помирать она собралась! А долг твой кто отрабатывать будет? У тебя нет никого! Если только твоя подруга Наташенька. На нее все свои косяки повесить хочешь? Хочешь, что бы она одна за двоих отдувалась?

– Вадим, прекрати, – все с тем же спокойствием, одернула его девушка. – Мы оба знаем, что ничего я никому не должна. Я вообще понять не могу, что вы от меня хотите. Квартиру отняли. Свободу тоже. Даже будущее умудрились отобрать. Играете мной, как марионеткой. Но это же моя жизнь! Моя! Почему я не имею права распоряжаться ей сама? Вы мне даже умереть не даете. Что ты все время меня пугаешь? Ну что ты мне можешь сделать-то? Смерти я не боюсь. К побоям привыкла. Насилие давно уже стало ежедневным обязательством, Отнять у меня нечего и некого. Мне плевать уже на все. Делай что хочешь, я больше ничего не боюсь.

– Уверена? – усмехнулся Вадим. – Сдохнуть, хочешь? Ну, хорошо, дам тебе такую возможность. Ты правильно подметила, что твоей жизнью распоряжаюсь я. И как ты помирать будешь, решать тоже мне. Как тебе такой вариант: Мы тебя свяжем, закинем в подвал с крысами, и они начнут тебя жрать. А ты их. Я лично тебе буду их в рот запихивать. Они будут ползать по тебе, грызть, размазывать твою кровь своими хвостами… Но мы не дадим съесть тебя сразу. Будем тебя периодически вытаскивать, а потом снова туда. И так до тех пор пока не помрешь. Сколько ты так протянешь? Месяц? Два? Это будет самая медленная и мучительная смерть. Когда ты будешь ощущать этих тварей на себе, чувствовать их укусы, видеть и слышать, как тебя сжирают заживо, то начнешь проклинать сегодняшний день и свои слова, что тебе уже ничего не страшно. Не в том месте и не с теми людьми ты свою борзоту показываешь. Так что собирайся, поехали. Хотя можешь не собираться.

– Куда? – затряслась Анюта.

– На верную гибель. Ты же этого хотела.

Перспектива быть заживо съеденной крысами повергла ее в шок.

– Нет, Вадим, нет. Я передумала. Я больше не буду.

– Ань, это не дело. То хочу, то не хочу. Что за детский сад? Давай погнали, – сказал Вадим, взяв ее за локоть, и потащил к двери.

– Вадимушка, миленький, не надо. У меня просто в голове, что-то перемкнуло. Больше такого не будет, я обещаю. Только не надо в подвал, умоляю. Я работать лучше начну, как ты говорил, с энтузиазмом.

– Ладно. Прощаю, – смягчился мужчина. Но запомни, если я хоть раз еще узнаю, что ты собралась вешаться, сбегать, жаловаться и так далее, я тебе такую жуть устрою. И в твои слезы, сопли и обещания больше не поверю. Все поняла?

– Все поняла, Вадим, все. Я послушной буду, честно.

– Ну, вот и отлично. Будь хорошей девочкой и все будет у тебя хорошо.

Когда Вадим ушел, в комнату вошла Натка и села рядом с Анютой.

– Сильно орал? Не бил?

– Да нет, просто кошмаров всяких наобещал. Нат, а дай мне свое успокоительное, – жалобно взглянула она на подругу.

– Какое успокоительное? – не сразу поняла та.

– Укольчик. Я так устала от всего, хочется просто забыться.

– Ты уверена, что тебе именно это надо?

– Уверена. Тем более ты сама говорила, что сразу привычка не возникает. Хотя даже если и возникнет. Какая теперь разница.

– Смотри сама, – Натка подошла к шкафу. Поковырявшись в нем, достала оттуда все принадлежности. Затем ушла на кухню и вернулась с уже наполненным шприцем.

– Руку покачай, что бы вена появилась, – строгим, как учительница, голосом сказала Натка, присаживаясь рядом.

– Ты сама или помочь?

– Я сама не умею, – Анюта протянула руку и отвернулась, чтобы не видеть, как в нее будут вводить эту отраву. Почувствовав легкий укол, она немного напряглась, но тут же расслабилась, от того что по телу пробежала приятная дрожь. Уловив внутри себя успокоение и равнодушие ко всему, Анюта закрыла глаза. Единственное, что доставляло не удобство, была тошнота. Зато легкость и полная свобода окутали ее тело и мысли. Ощущение спокойствия, легкий приятный зуд… Илюша… Да, она помнила о нем даже сейчас, но только не с горечью и пониманием утраты, а с любовью и радостью. Ей было сейчас хорошо от того, что он вообще есть… она есть… жизнь есть… Ведь жизнь прекрасна! Чтобы не происходило, она прекрасна! Как же она раньше этого не понимала. Какая же она была дура. Ведь каждый момент сам по себе хорош тем, что он есть. Анюта сидела, смотрела в пол, пытаясь понять, почему узор именно коричневый. Что этим хотел показать художник? Наверно то, что коричневый цвет близок к красному, а красный это кровь. И чтобы никто не видел в этих цветах кровь, он сделал их коричневыми. Хорошая идея… «Почему я раньше об этом не задумывалась?» – начала вслух рассуждать она.

– Меня тошнит, – пожаловалась Анюта.

– Это нормально. При первом разе всегда так. Тебя тошнить сегодня целый день будет, с непривычки.

Целый день Анюта провела в состоянии легкости. Ей просто было хорошо. Хорошо от того, что она не думала о проблемах. Точнее она думала, но это не вызывало у нее былых, душераздирающих эмоций. Да и клиенты ей не казались такими отвратительными и мерзкими, как раньше. Даже наоборот, она испытывала наслаждение с ними. Единственным дискомфортом сегодня являлась лишь постоянная тошнота.

На следующий день Анюта чувствовала себя абсолютно нормально. Никаких ломок, желания уколоться и всего того, чем обычно запугивают. Хотя не совсем так, желание еще раз испытать вчерашнюю эйфорию все-таки было. Оказавшись в нормальном состоянии, голова тоже начала соображать трезво, как прежде. И опять страх, опять нежелание жить, отвращение от всего и никакой радости. Только унылость, апатия и давно затянувшаяся депрессия.