Текст книги "Царица Смуты Мария Фёдоровна Нагая"

Все эти бесконечные бунты и заговоры имели своей конечной целью передать управление Россией польской короне относительно мирным путем. В конце ноября глава заговора – князь Андрей Шуйский – был замечен на литовской границе, где под видом охоты вел тайные переговоры с польской стороной. А декабрь 1586 года стал переломным моментом в их борьбе с Годуновым за обладание московским троном. Летописи и донесения польских шпионов отмечают крупные волнения и беспорядки в Москве, зачинщиком которых единогласно назывался князь Андрей Иванович Шуйский. Этот заговор имел своей целью уже не просто устранение Годунова или насильственное пострижение царицы Ирины в монастырь, а свержение самого царя Фёдора в пользу малолетнего царевича Дмитрия, так как впервые в числе заговорщиков были прямо упомянуты царица Мария Нагая и её родственники. Шуйские решились на переворот еще и под угрозой неизбежной, как казалось, войны с Речью Посполитой, так как уже было известно о прошедшем тогда же в декабре заседании польского Сейма, обсуждавшего исключительно технические подробности нападения на Россию. Заговор был подавлен, и в конце декабря на Пожаре отрубили головы шести московским купцам.

Позже, в 1589 году, Годунов в разговоре с австрийским посланником Николаем Варкочем сказал про эту ситуацию: «…душеприказчики (Ивана Грозного) … стремились соединить Москву с Польским государством…»5252
  Николай Варкоч. Донесение австрийского посла о поездке в Москву в 1589 году// Вопросы истории, №6, 1987, стр. 109


[Закрыть]. Таким образом, «измена» боярства, собственно, заключалась даже не в демарше с разводом, который послужил хорошим поводом для расправы над оппозицией царю, а в тайных переговорах Шуйских с польским королем Стефаном Баторием, готовившемся к войне с Россией. В них обсуждались все варианты мирного присоединения России к Речи Посполитой: смена одного царя на другого, полная замена династии, брак царицы Ирины (вдруг и кстати овдовевшей бы) с самим Баторием, переход бояр под власть польской короны добровольно и т. д. Все действия клана Шуйских были направлены на соблюдение в целости и сохранности своих новоприобретенных «землиц» на западной границе, которую и собиралась нарушить Речь Посполитая. Любые военные действия против Московии неизбежно разорили бы эти богатейшие торговые города и привели к уничтожению и насильственному перемещению населения на польскую территорию, что через 20 лет во время Смуты и произошло. Но в тот момент корыстные интересы Шуйских случайно совпали с государственным интересом в сохранении мира на западных границах. Уберегли от войны и разорения, впрочем, не кремлёвские «оппозиционеры», а опять же случай – 12 декабря 1586 года польский король Стефан Баторий внезапно умер. В Польше наступило междуцарствие, и царь Фёдор Иванович из «легкой добычи» для рыцарства Речи Посполитой вдруг превратился в одного из трех реальных претендентов на польскую корону.

Избрание короля было делом весьма непростым, так как положение главы Речи Посполитой только обязывало и ничего, кроме постоянных проблем с сеймом и вечно отсутствующими государственными финансами, не сулило: пример «беглого» польского короля – француза Генриха Валуа, бросившего королевство и тайно сбежавшего во Францию в 1574 году, даже не потрудившегося официально отречься от польского престола, – был еще свеж в памяти. К тому же, ни для кого не было секретом, что польский трон отходил к претенденту, сумевшему больше заплатить, поэтому «аукцион» проводился среди персон как родовитых, так, желательно, и состоятельных – русского царя Фёдора Ивановича, шведского принца Сигизмунда и австрийского эрцгерцога Максимилиана. По каким-то своим причинам Годунов не счёл присоединение Речи Посполитой к России делом стоящим серьезного внимания, и русские послы прибыли на заседание польского сейма… с пустыми руками. Так же обескуражили поляков и требования царя: столицей объединённого государства остаётся Москва, на гербе польскую корону поместят ниже шапки Мономаха и царь всегда будет православным. Естественно, не подкреплённые обильными финансами, эти «кондиции» были малопривлекательны, и, в конечном итоге, на польский престол взошел швед Сигизмунд.

В Москве же 1587 год начался розысками, казнями и ссылками заговорщиков, посягнувших уже на жизнь царя. Мягкий Фёдор Иванович не мог казнить знатную родню, и в январе потенциальный цареубийца князь Андрей Шуйский был выслан… в деревню. К лету уже все князья Шуйские были сосланы в «малую» ссылку – в свои имения – за участие в заговоре. Но даже «опала» никак не повлияла на их маниакальное стремление сместить царя Фёдора с престола. Однако, в стане противников царя не было согласия – по всей видимости, Шуйские начали конфликтовать с кланом Нагих, тем более это противоречие усилилось тем, что в Россию вернулись еще две женщины, которые оказались ближе всех к престолу – «королева Магнусова» с дочерью. Ситуация стала очень напоминать известную аллегорию о пауках в одной банке. Весной того же года находящийся в ссылке в своем селе Лопатниче регент князь Иван Петрович Шуйский, вступил в тайные переговоры со вдовой царевича Ивана Ивановича Еленой Шереметевой – «старицей» Леонидой Покровского монастыря в Суздале. Постриженная царевна даже покидала монастырь и наносила ему ответный визит. «Князь Иван Васильевич (Петрович) Шуйский, первый князь царской крови, пользовавшийся большим уважением, властью и силой, был главным соперником (Бориса) в правительстве, его недовольство и величие пугали»5353
  Джером Горсей, Записки о России. XVI – начало XVI в. М., изд-во МГУ, 1990, Путешествия, стр. 67.


[Закрыть]. Годунов немедленно учинил розыск, в результате которого Шуйского отправили в Кирилло-Белозерский монастырь, где немедленно постригли под именем Иова. А через 4 дня – 16 ноября 1588 г.– он «преставился», будучи удушен едким дымом. Видимо, он пытался осуществить некий план, в котором бывшие жены из царской семьи могли создать немалые проблемы. Скорее всего, именно в 1587 году у князя Ивана Петровича впервые появилась идея о создании «тайного» наследника или наследницы престола от легитимной ветви династии, которую позже подхватил и воплотил в жизнь Гришка Отрепьев. Встреча со вдовой царевича Ивана Ивановича говорила о том, что «наследник» должен был по замыслу «происходить» от законной старшей ветви Рюриковичей (от какого-то сына от первых трех церковных браков царя Ивана Васильевича Грозного в отличие от его «союза» с Нагой). В другом подобном заговоре против царя Фёдора вновь принимало участие семейство Нагих, по всей видимости, находившихся в курсе, что Шуйские задумали создать конкурента-«племянника» царевичу Дмитрию, и потому резко активизировавшихся.

Углические «сидельцы» внимательно следили за новостями из столицы, где у них были свои глаза и уши, а также, как позже выяснится, вполне деятельные руки. Они ждали своего звёздного часа и растили мстителя за свои обиды – царевич Дмитрий уже весьма ловко управлялся с сабелькой, крови не боялся и знал на память поименно люстрационные списки врагов, в которые Шуйские, что не удивительно, не входили. Единственным недостатком было слабое здоровье – даже современники отмечали, что ребенок страдал падучей (тяжёлой формой эпилепсии). Для современного ребёнка эпилепсия – это уже не приговор. 400 лет назад болезнь медленно, но верно вела к специфическому слабоумию. И, надо сказать, гораздо более злокачественному, чем у безвредного старшего брата Фёдора. С чем были связаны такие патологии – вопрос будущих исследований. Представляются наиболее вероятными две версии: тяжёлые семейные генетические нарушения в семье Ивана Грозного (слабоумный дядя Глинский, глухонемой и «простой умом» младший брат Грозного Юрий Углический, слабоумие сына Фёдора, эпилепсия сына Дмитрия); последствия хронического отравления ядами членов царской семьи в нескольких поколениях (трудно даже сказать, кто не был отравлен).

Борьба за трон продолжалась, набирая обороты, стороны постоянно обменивались ударами: в 1588—89 годах угличские Нагие активно распускали «непотребные» слухи о скандалах и неурядицах в семье царя-дурака и попытках «окормить зельем» царевича Дмитрия. Слухи о попытке отравления не кажутся безосновательными. Естественно, «приоритетным» заинтересованным лицом всегда считался Борис Годунов, систематически «обезвреживавший» всех потенциальных претендентов на престол, даже женского пола. Можно даже предположить, что, узнав суть замысла И. П. Шуйского, Годунов начал охоту за всеми, кто был в ближайшем родстве с Грозным, но в этом случае кажется маловероятным проведения официального расследования московским «правителем» против самого себя. А поскольку Горсей утверждает, что розыск все же состоялся и имел какие-то результаты, то нельзя упускать из виду возможности «недобросовестной конкуренции» между потенциальными наследниками первой и второй очереди. Любопытно в этом свете, что Мария Владимировна Старицкая – двоюродная племянница Ивана Грозного – выданная им замуж за датского принца Магнуса, уже три года благополучно жившая в собственном имении, подаренном ей царём Фёдором Ивановичем, была внезапно пострижена с дочерью в Подсосенский монастырь в конце 1588 – начале 89 гг. Дочь вскоре умерла в монастыре (17 или 18 марта 1589 г.). По всей видимости, пострижение Старицкой и её дочери было связано с тем же делом5454
  Одновременно в ссылку отправился Родион Петрович Биркин – видный деятель «особого двора» Ивана Грозного – зять дьяка Андрея Васильевича Шерефединова. По всей видимости, «старые кадры» готовили переворот в пользу «королевы Магнусовой».


[Закрыть], в котором была замешана и одна из ветвей Нагих. Так Афанасий Фёдорович Нагой был арестован одновременно с заточением женщин в монастырь, а его сын Пётр был отправлен в известный тогда своей строгостью Антониев-Сийский монастырь под особый надзор, где и умер 21 декабря 1588 года.

К этому же периоду относятся слухи о попытках «окормить» царевича Дмитрия и его семью зельем – не исключено, что в этом случае могла быть прямая заинтересованность в его ликвидации руками подкупленных близких родственников именно Марии Старицкой, если не в свою пользу, то в пользу собственной дочери. Не избежала преследований и семья князя Василия Ивановича Шуйского, как потенциального наследника престола второй очереди. Его первая жена была насильно пострижена в монастырь вместе со старшей дочерью, а сам Василий Иванович получил прямой запрет на женитьбу5555
  Такие же меры предпринял Василий III по отношению к своим младшим братьям. Из-за запрета жениться бездетными умерли Дмитрий Жилка, Семен Калужский и Юрий Московский, а их уделы вошли в государев.


[Закрыть]. По всей видимости, Василий Иванович знал об охоте на детей-престолонаследников. В монастыре его дочь умерла и была похоронена, но современные раскопки показали, что захоронение было ложным. Она выросла и вышла замуж, и уже ее сын и внук (внук и правнук князя Василия Шуйского) создали немало политических проблем царю Алексею Михайловичу Тишайшему, так как были более легитимными претендентами на престол. В том же 1588 году всё семейство Шуйских было арестовано и отправлено в настоящую «большую» ссылку по обвинению в заговоре против царя.

В чём была суть этого заговора можно понять из ответных мер: на оппозицию Нагих Кремль ответил официальным запретом в 1589 году поминать царевича в церковных богослужениях как незаконнорожденного в шестом браке (законными признавались только три). Так царевич Дмитрий был выведен из числа наследников престола. Все остальные дети-престолонаследники были уже к тому времени мертвы. Самый активный из оставшихся в живых заговорщиков князь Андрей Шуйский был казнён в тюрьме 8 июня того же года. Атака регентов-оппозиционеров на престол была отбита, ситуация начала затихать. Через год какой-то политический компромисс был найден, и в 1590 году Годунов возвратил князя Василия Шуйского с братьями из ссылок и тюрем, вернул конфискованное имущество и восстановил в чинах и в Боярской думе. К 1591 году в Кремле между «партиями» Годунова и Шуйских установилось более-менее прочное равновесие сил. Но ситуация складывалась явно в пользу царевича Дмитрия: царь Фёдор наследника так и не имел, здоровьем был весьма слаб и долго не протянул бы в любом случае. Дорога к престолу, после пострижения Марии Старицкой и смерти её дочери, была почти открыта.

Дворовая потеха

Все рухнуло в одночасье… Из материалов следственного дела о смерти царевича становится известно, что за неделю до гибели у него была целая череда сильных, почти непрекращающихся приступов. Естественно, он был сильно физически истощён. Накануне трагедии ему стало легче, и на следующий же день мать лично повела Дмитрия в церковь стоять обедню – мягко говоря, странный метод реабилитации – но родители всегда лучше знают, что полезно их детям…

15 мая 1591 года стояла настоящая летняя жара5656
  Борисенков Е. П., Пасецкий Е. М. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы, М., Мысль, 1988, стр. 321


[Закрыть] и после воздаяния Богу богова, утомлённая Нагая из церкви пошла сразу в палаты отдыхать и обедать, Дмитрия же отправили не на отдых, а гулять во двор. Там, в компании четырёх дворовых мальчишек и не сильно усердствовавшей в догляде мамки, царевич затеял играть в тычку в кольцо. На этой простонародной и давно забытой русской потехе нам придется остановиться отдельно.

Современному человеку «тычка» или «свайка» как игра почти неизвестна, поэтому в инциденте с царевичем ходовой стала более понятная «версия-лайт» – игра в ножички. Но в этой версии есть существенный недостаток – едва ли можно себе представить способ падения горлом на лезвие ножа, к тому же, каким-то волшебным образом, долго остающимся неподвижным и вертикально стоящим.

Попытаемся выяснить, что это за орудие: «Свайка – заострённый железный стержень длиной около 12 см. Вес свайки мог быть различным: для детей изготавливали уменьшенные свайки весом до 800 г, для взрослых – более тяжёлые – до 2 кг» – любезно сообщает любому желающему Википедия. Солидная длина и вес оказались не единственным достоинством – у свайки была весьма интересная форма. На остро заточенных стержнях красовались массивнейшие гранёные головки с большой и плоской верхней гранью. Основной вес свайки приходился как раз на них. Неудачный бросок или отскок стержня от земли мог легко поставить его вертикально, на эту плоскость. И острие стержня неизбежно, подчиняясь законам физики, смотрело бы вверх.

Свайка из коллекции коломенского Краеведческого музея.5757
  https://sun9-49.userapi.com/impf/c626423/v626423241/5791b/5pvwPu8b9ts.jpg?size=273x364&quality=96&sign=4b100f600f1669d5c15b65093237e222&c_uniq_tag=xaNHdxm6qdP4358CJ-902yQsNhitB6MPRguF15cf1jU&type=album


[Закрыть]

Игра «тычка в кольцо» выглядела следующим образом: толстое железное кольцо с отверстием в центре около вершка в поперечнике (~4—5 см) клалось плашмя на землю, и играющие устанавливали между собой очередь для игры. Игрок брал свайку за острый конец и с некоторой высоты (по договорённости) три раза бросал её так, чтобы она, перевернувшись в воздухе, ушла в землю до головки через кольцо. Затем играющий брал свайку за головку и три раза снова бросал её, чтобы она ушла в землю до головки.

Следующий по очереди подавал свайку предыдущему игроку, и это продолжалось до тех пор, пока играющий не проделает все оговорённые фигуры или до его промаха. По окончании игры один из выигравших брал свайку и с силой бросал её в землю так, что она почти вся входила в неё. Проигравшие по очереди вынимали свайку из земли. Так могло ли это быть опасной игрой? Некоторые варианты сваек имели четко различимые гранёные стороны стержня. Это оказалось отдельной темой, потому что было связано с… холодным оружием. Русская армия почти до первой мировой войны пользовалась игольчатыми штыками, сначала трёхгранными, а с 1870 года четырёхгранными. Эти штыки принесли русскому солдату славу непобедимого в рукопашном бою, потому что раны от таких штыков почти всегда очень тяжелы или смертельны, так как вызывают обширные внутренние кровотечения. По этой причине, кстати, трёхгранный штык был запрещён Венской конвенцией, как негуманное оружие.

Если свайку хорошо заточили (а для игры она должна была быть остро заточена), то она становилась уже вполне рабочим прототипом штыка, способного нанести смертельное ранение. При несильном или неточном броске свайка становилась острием вверх на тяжёлую и плоскую головку. Мог ли царевич избежать трагического исхода – как-то сгруппироваться во время падения, оттолкнуть свайку или чем-то смягчить падение? Или во время приступа он был обречён? Видимо, проявления болезни были различны по тяжести – в более лёгких случаях Дмитрий не терял сознания, но грыз и кусал окружающих за руки и вообще за что попало, когда они пытались его удержать, или предметы в пределах досягаемого. Но 15 мая 1591 года припадок был генерализованный, и мальчик упал, потому что потерял сознание. В руках была свайка… Куда попало острие свайки по следственному делу не ясно, ни один из свидетелей не уточняет, видимо, не считая это либо нужным, либо важным.

Игра в свайку или тычку5858
  https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/b/b3/Svaika.jpg/300px-Svaika.jpg


[Закрыть]

Но была ли его рана причиной гибели? По всей видимости, нет. В Угличе вам с большим удовольствием продемонстрируют «ковчежец» co сгустком крови из смертельной раны на шее царевича, который хранится в церкви св. Димитрия «что в поле». Повреждение магистральных сосудов шеи таким крупным предметом, как свайка, должно было привести к тотальному кровотечению с очень быстрой остановкой сердца. Обескровленный царевич умер бы в течение 2—3 минут. Крови тоже должно было быть очень много, что неизбежно произвело бы впечатление на дворовых «робяток», но никаких упоминаний о сильном кровотечении нет. Ни один из свидетелей не говорит, что царевич истек кровью, только вполне безобидное – «покололся ножичком», «покололся свайкой». Точно так же свидетели характеризуют небольшие колотые раны от свайки, нанесенные царевичем во время припадков другим людям. Зато все единодушно утверждают: «бился долго» в падучей. Смерть не от кровотечения, а от приступа эпилепсии косвенно подтвердил и Григорий Фёдорович Нагой в своих «расспросных речах»: «…а как они (Григорий и Михаил Нагие) пришли, а Царевич ещо жив был и при них преставился»5959
  Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел, Ч. II, М, 1819, стр. 104


[Закрыть]. Следовательно, ранение могло ускорить смерть, но не было её причиной. Царевич мог скончаться от удушья или от остановки сердца. Единственным утешающим фактом может служить только понимание того, что эта смерть была безболезненной. Он просто не пришел в сознание. Прибежавшая на крики детей мамка схватила на руки царевича, и тот, не приходя в себя, умер.

Угличская резня

Далее события понеслись вскачь, прокручивая первый – пока крошечный – круг кровавой российской трагедии наступавшего исподволь смутного времени. Нагая, по описаниям очевидцев, ведёт себя крайне агрессивно и очень мало заботится о погибшем сыне.

Странное поведение царицы после гибели Дмитрия исследовали Л. В. Столярова и П. В. Белоусов6060
  Материалы углического следственного дела о гибели царевича Дмитрия в 1591 г.: новый опыт исторической реконструкции, 2013,http://www.worldhist.ru/News/384/9170/


[Закрыть]. Они выдвинули следующее предположение: «Положение нелюбимой и едва ли не отвергнутой жены должно было сформировать у нее заниженную самооценку. Эта молодая и красивая женщина, скорее всего, была унылой и дисфоричной. Вероятно, постоянная борьба за существование и сознание зависимости от своего единственного, маленького и очень больного ребенка, плюс честолюбивые планы её родственников Нагих – все это способствовало формированию устойчиво-стереотипного поведения. Она неизменно приспосабливала свою жизнь к новым обстоятельствам, принимая их как веление судьбы».

Попробуем сопоставить фактический рисунок деятельности Нагой с предполагаемой депрессивной доминантой в её характере и абсолютной вторичности личности перед внешними обстоятельствами. Другими словами: выясним, была ли Нагая самостоятельна и активна?

Поведение Нагой в первые часы после гибели сына во многом кажется странным. Она не подавлена и не разбита горем, а перевозбуждена, жаждет большой крови и очень деятельна. Действует она решительно и очень жестоко – Нагая, фактически, возглавила бунт. Не обращая внимания на труп сына, она бросается бить мамку. Бьёт только по голове, стараясь, по всей видимости, причинить смертельные увечья – по заявлению на следствии самой Волоховой, её голова была пробита в нескольких местах. Утомившись избивать поленом Василису Волохову, она перепоручает это подоспевшему брату Григорию, деловито уточнив, что бить следует теперь не по голове, а по бокам. От сбежавшейся на крик дворцовой челяди Нагая требует Василису обесчестить (т.е. не позволять ей одеть сорванный головной убор6161
  Для мужчины бесчестием было вырвать бороду.


[Закрыть]) и тут же твердо заявляет, что велит «убити Михаила Битяговского и Михаилова сына, и Микиту Качалова, и Данила Третьякова. А говорила, де, царица миру: то, де, душегубцы царевичю»6262
  Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел, Ч. II, М, 1819, стр. 107


[Закрыть]. Мария с братом Михаилом мечутся, организовывая вовсе не погребение, а как можно более кровавый бунт против московских властей. Именно они отдают приказ бить в набат пономарю Федоту Огурцу, чтобы быстро собрать как можно больше людей в кремль – набатный колокол тогда служил своеобразным оповещением о чрезвычайной ситуации и был сигналом к срочному и всеобщему сбору народа на центральной площади у кремля. Огурец выполнил поручение, но довольно своеобразно – он заперся на колокольне и не выполнил приказ государева дьяка М. Битяговского прекратить звон, а продолжал бить в набат уже во время начавшейся резни. Как становится понятным из дальнейших событий, этот сигнал набата был не совсем обычным, а специальным и для особых людей.

Все простые угличане побежали на набат, потому что «…они чаели, что загорелося»6363
  Там же, стр. 104


[Закрыть], но это были только статисты в давно задуманном спектакле. Была особая часть «черни», которая сразу же явилась на условный сигнал не с пустыми руками: «…а посацкие люди многие на двор (в кремль) мечутца с рогатинами, и с топоры, и с саблями…»6464
  Там же, стр. 110


[Закрыть] – очень странный инвентарь для оказания помощи на пожаре. Дьяк М. Битяговский, прискакавший в кремль на звук набата, тут же заинтересовался ими, «…почал им розговаривати, для вы чево прибежали с топоры, и с саблями и с рогатинами?»6565
  Там же, стр. 111


[Закрыть] В ответ «народные мстители» сразу же погнались за ним. Возбуждённая и вооруженная толпа Марией и Михаилом Нагими была направлена на конкретную задачу: уничтожение «убивцев» – московских дьяков, московских боярских детей и городскую администрацию. Угличане с задором забивали и резали безоружных людей, находя это вполне занимательной забавой: «прохолкали что над зайцем»6666
  Там же, стр. 107


[Закрыть] – горько скажет потом Василиса Волохова о гибели своего сына Осипа. «…а Осипа Волохова привели к Царице вверх к церкве к Спасу, и тут ево пред Царицею убили до смерти…»6767
  Там же, стр. 105


[Закрыть] – юношу забили насмерть прямо в Преображенском соборе перед царицей и по её приказу, в нескольких шагах от тела царевича, которое уже через час после смерти было помещено в церковь, где Андрей Нагой неотлучно сторожил его – «а блюлись от государя опалы, чтоб хто царевича тела не украл»6868
  Клейн В. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия 15-го мая 1591 года. М., 1913. С. 1—7


[Закрыть], не подпуская никого.

Даже если считать, что перед нами просто приступ ажитированной депрессии, то следует признать, что все действия Нагой далеко не хаотичны, не бессмысленны и вполне целенаправленны. Очевидно, существовал давно продуманный план государственного переворота, но, в силу обстоятельств, его пришлось осуществлять в не вполне выгодных внешних условиях. Если в первоначальном плане поводом для бунта должна была стать смерть царя Фёдора (о чем часто расспрашивались ведуны у царицы Марии), то в реальном стечении обстоятельств приходилось исходить из смерти царевича Дмитрия. Первая и самая простая идея была – выдать инцидент за преднамеренное убийство царевича и виноватыми назначить Годунова и его «подопечного» царя Фёдора. Ход был простым и привычным для того времени. Пока в Угличе возбуждённая криками Марии и Михаила Нагих вооруженная толпа рвала на куски «душегубцев» -московских дьяков и грабила их подворья, в Ярославль уже нёсся гонец с вестями к ссыльному дядюшке Афанасию Фёдоровичу Нагому. Ярославль в Москву тоже шлёт, не медля, весточку нужным людям, и через 4 дня, точно в день прибытия комиссии Шуйского в Углич, в Белом городе вспыхнул грандиозный пожар и «воры-мужики» пошли на штурм Кремля.

Внешне кажется, что Нагая просто одержима местью: за её жизненную катастрофу пришлось отдать жизнь ни в чем неповинным дьяку Михаиле Битяговскому с сыном, Осипу Волохову – сыну проштрафившейся мамки царевича, его приятелю Никите Качалову – всего же забили насмерть и зарезали 15 человек. Но за кажущейся бессмысленностью кровавых убийств скрывался чёткий план действий: есть «страстотерпец» – царевич Дмитрий; есть «душегубцы» – московская администрация; есть «заступники» – толпа угличан, совершившие массовые убийства, и есть запуганные свидетели-«послухи» – избитая до полусмерти Василиса Волохова, лишившаяся в резне ни в чем неповинного сына, и готовая теперь подтвердить любые показания или молчать. Кто или что было целью этого многоактного спектакля? Царь Фёдор и его шурин Борис Годунов. При удачном стечении обстоятельств, т.е. удачном восстании в Москве, именно они должны были стать самыми заинтересованными в гибели царевича лицами, а следовательно, и самыми виноватыми. Подтверждением их причастности было бы тело Дмитрия, которое именно по этой причине не собирались хоронить в Угличе, хотя по обычаю это должно было произойти в течение суток. Царевич, как несомненная «жертва» коварного заговора Годунова и своеобразное «знамя» восстанавливающего справедливость переворота (в конечном счете, в пользу польской короны, так как сами Нагие после смерти Дмитрия выпадали из игры и уже не имели никаких прав на трон), должен был быть похоронен в московском Кремле в Архангельском соборе рядом со своим отцом и братом.

Главное в тот момент было, чтобы весть о гибели царевича не достигла ушей Кремля раньше времени, пока московский Белый город ещё не готов к выступлению. Все дороги из Углича на следующий же день были перекрыты заставами, не пропускавшими никого и никуда, тут очень кстати пришлись лошади, «экспроприированные» в пользу царицы у дьяка М. Битяговского. В городе Нагие развязали настоящий террор против инакомыслящих – болтливые простолюдины-угличане поплатились жизнью по приказу Михаила Нагого, потому что ставили под сомнение вину московских дьяков и версию об убийстве, а через два дня после смерти Дмитрия по приказу Марии Нагой была убита юродивая, жившая на подворье у Михаила Битяговского. Она «…хаживала от Михаила к Ондрею Нагому, и сказали про неё Царице Марье, и Царица ей велела приходить для потехи…»6969
  Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел, Ч. II, М, 1819, стр. 107


[Закрыть], таким образом «жонка уродивая» часто бывала в покоях царицы и царевича. Убили её за то, что якобы она «портила» мальчика – хотя, на самом деле, была просто очень осведомлённой свидетельницей и могла наговорить лишнего. Дворы растерзанных «душегубцев» были тщательно разбиты и разграблены, а самое ценное имущество благородное царское семейство забрало себе: девять лошадей с подворья Михайлы Битяговского перекочевало в царицыны конюшни, а дорогую булатную саблю покойного дьяка в серебряных ножнах взял себе в качестве сувенира Григорий Нагой. В тот момент Нагим показалось, что непростую ситуацию можно выправить и скинуть Годунова, да и немощного царя Фёдора с престола, просто силой: в Угличе народ бушует против «убивцев», а в Москве свои люди тайно готовят восстание…

Но все пошло не так. 18 мая в Углич прибыл московский стрелецкий голова Темир Засецкий, и стало очевидно, что Москва обо всём уже знает и последствия не за горами. Странный посыльный провел в угличском кремле всю ночь с 18 на 19 мая в переговорах с Нагими. Уехал утром 19-го, а вечером того же дня в город уже въезжала комиссия из Москвы. Нагие начинают судорожно заметать следы государевой измены – «…как приехал Темир Засецкой, во вторник в вечеру, на Углеч, и Михайло Нагой учал говорити, чтоб ножи собрати, да положити на тех побитых людей…»7070
  Там же, стр. 104


[Закрыть] – была идея выдать жертв резни за казненных народным гневом «душегубцев» «для того, что де будтосе те люди Царевича Дмитрея зарезали»7171
  Там же, стр. 105


[Закрыть]. В ход пошло все холодное оружие, которое удалось собрать «по сусекам». Для пущщего драматического эффекта зарезали курицу, и свежей куриной кровью измазали оружие и сами трупы, брошенные в ров угличского кремля и лежавшие там на жаре уже четвертые сутки. Царица даже вернула ворованных лошадей на разгромленное подворье Битяговского. Выглядели все эти «приготовления» глуповато, но у Нагих ещё оставалась надежда на московский бунт и переворот в Кремле.

Надеждам сбыться было не суждено, но Углич в тот момент парадоксальным образом соединил в себе все «ингридиенты» будущей смуты, подготовив её действующих лиц: Борис Годунов имел в Угличе свой собственный дом с усадьбой, за которым приглядывал его старый знакомый угличанин, сосед и вполне доверенный человек – Лев Отрепьев – родной дядя Юрия Богдановича (Григория) Отрепьева, будущего «царя Дмитрия Ивановича». Непосредственный наблюдатель попытки переворота в Угличе Лев Отрепьев был вхож и к царице Марии Нагой, куда его часто отправляли с поручениями из московского Кремля. Здесь же, в Угличе проживала и семья Марии Ивановны Отрепьевой (в замужестве Шестовой) – будущей тёщи Фёдора Никитича Романова (Филарета). Таким образом, в семьях Отрепьевых и Романовых обстоятельства смерти царевича и её последствия были известны фактически «из первых рук». Это удивительное стечение обстоятельств демонстрирует, что вся история состоит из крохотных и внешне малозначащих событий, которые в своей совокупности вполне могут иметь влияние на судьбы целой страны. Мелочи, от которых иногда многое зависит.

Кто отправил тайную весть в Кремль о смерти царевича и бунте в городе первым – неизвестно, это мог быть и Лев Отрепьев, и городовой приказчик Русин Раков, и ещё кто-то, чьё имя уже восстановить невозможно. Получив все же вовремя известие от каких-то своих людей, «дачник» Годунов мгновенно понял и оценил всю опасность положения. В Углич отправляется следственная комиссия, которая прибывает на место через 4 дня после происшествия7272
  Комиссия явно не спешила с выездом. Горсей сообщает, что за три дня он сумел проделать путь от Москвы до Нейгауза на границе с Ливонией. Расстояние он оценивает в 600 миль, т.е. более 1000 км. Углич же находится на расстоянии всего 250 км от Москвы.


[Закрыть]. Во главе следствия князь Василий Иванович Шуйский – опытный и осторожный царедворец, которого к тому же совсем недавно вернули из ссылки. Складывалась весьма неоднозначная ситуация: князь Василий вместе с «братьей» и видными представителями московского высшего духовенства интриговал против жены царя Фёдора – Ирины Годуновой ещё в 1586 году, а в 1588 попал уже в «большую» опалу и ссылку по обвинению в сговоре с Нагими. В тот момент он был сторонником «партии» Нагих, хотя и поневоле – свои шансы на престол Василий Иванович никогда не сбрасывал со счетов. Шуйские были «принцами крови» и шли вторыми после Рюриковичей в очереди престолонаследия. После гибели царевича Нагие не имели вообще никаких шансов на царский трон, и не исключено, что, начиная бунт в Белом городе, они рассчитывали на поддержку именно от братьев Шуйских, возглавлявших пропольскую партию при дворе. Но Годунов переиграл «партию Дмитрия» – вместо того, чтобы поддержать восстание Нагих в Москве и свергнуть недалекого и немощного царя Фёдора, Василий Иванович Шуйский был назначен главой комиссии и отправился в Углич расследовать дело своих бывших союзников и «подельников». Расчёт основывался на том, что князь Шуйский в своих же интересах постарается провести дело тихо и незаметно, а так же предпримет все усилия, чтобы максимально избавиться даже от воспоминаний о существовании царевича Дмитрия. Так князь Василий преодолевал ещё одну ступеньку на пути к российскому трону.