Текст книги "«Но счастлив ли я?»: Миллионер Иннокентий Сибиряков"

Авторские заметки о том, как была написана книга
«Благотворитель Инннокентий Сибиряков»

Не нам, не нам, но имени Твоему, Господи, даждь славу!

Обложка первого издания книги «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» (СПб., 2005)

Данные заметки написаны в 2006 году по совету многих людей и по благословению нескольких священников, выслушавших мои рассказы о необычных совпадениях и событиях, происходивших в моей жизни по мере сбора материала и работы над научным исследованием «Благотворитель Иннокентий Сибиряков».

Если бы не ко славе Божией предпринимался труд над заметками, то не стоило бы за него браться. Простите, дорогие читатели, что формально здесь в каждой строчке я буду писать о себе и о событиях, со мной происходивших. Иногда по ходу повествования мне придётся сообщать сведения и о других людях – сведения, которые мне известны достоверно с собственных слов участников событий. Я буду стараться излагать только факты, а выводы делайте сами.

В начале пути

Впервые об Иннокентии Михайловиче Сибирякове я прочла зимой 2002 года. Это была статья Б. Никонова «Незабвенный благотворитель», написанная автором через десять лет после кончины схимника. Перемена, которая произошла с Иннокентием Сибиряковым на пути Богоискательства, так поразила меня, что несколько дней я ходила под впечатлением от прочитанного. И когда появлялась такая возможность, я старалась рассказывать о благотворителе знакомым. А примерно через год мне пришлось подбирать название создаваемому в Петербурге благотворительному фонду, который с тех пор и носит имя миллионера-благотворителя Иннокентия Сибирякова.

Логика предназначения Фонда как организации, призванной к социальному служению, требовала определения основного направления его деятельности. Идей было много, но остановились мы, поначалу, на одной: оказание материальной помощи семьям церковнослужителей, оставшимся без кормильца, а также нуждающимся священникам, вышедшим за штат по возрасту или болезни. С рассказом об Иннокентии Сибирякове и его делах, а также с идеей организации помощи сиротам и вдовам и лицам духовного звания, оказавшимся в стеснённых материальных обстоятельствах, я вышла в эфир на «Православном радио Санкт-Петербурга». Передача, прозвучавшая в Великом посту 2004 года, получила отклик.

Событийно это произошло так: фрагмент передачи с необходимой информацией (суть идеи, контактный телефон) услышал в дороге за рулём православный предприниматель. Он сам позвонил в Фонд, сам приехал к нам познакомиться. Это был первый человек, которого Господь привёл в Фонд «со стороны», без предварительного знакомства. Каково же было наше изумление, когда мы узнали, что основная предпринимательская деятельность раба Божия Бориса связана с золотом. Так впервые я отметила участие Иннокентия Сибирякова в наших делах. И вот уже не первый год через сострадательное сердце доброхота, старающегося творить милостыню в духе Евангелия втайне, Господь помогает жить сиротам, вдовам, а также престарелым батюшкам, прибавляя к их средствам посильную помощь жертвователя. Вторая передача об Иннокентии Сибирякове завершилась тем, что Фонду было пожертвовано радиослушателем украшение из золота, вырученные средства от продажи которого пошли на издание книги «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» (издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 2005).

К исследовательской работе над темой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» Фонд приступал поначалу как бы нехотя, под давлением постоянно возникавшего у людей вопроса – «а кто он – этот Иннокентий Сибиряков?». Университетский диплом об окончании исторического факультета, практический опыт по составлению исторических справок для храмов, а также членство в Союзе писателей России позволили автору этих заметок согласиться с очевидной неизбежностью и приступить к научным изысканиям по заданной теме, ставя для себя очень достижимую цель: вернуть имя Иннокентия Михайловича Сибирякова в историческую память России. А задача моя сводилась к тому, чтобы как можно полнее ответить на вопрос, что же сделал Иннокентий Михайлович Сибиряков как благотворитель?

На этом этапе работы состоялось моё знакомство с Беллой Анатольевной Соловьёвой, работавшей над темой «Род купцов Сибиряковых». Она согласилась поделиться с Фондом имеющимися у неё материалами о жизни И.М. Сибирякова, что позволило мне начать поисковую работу не с нуля. Со временем я стала замечать, что моему поиску явно сопутствует помощь Божия. Самые неожиданные находки там, где они не предвиделись, и тому подобные вещи происходили довольно часто. Кроме того, удивительные совпадения стали проявляться и в моей частной жизни. Опуская многие из этих совпадений, остановлюсь на самых главных эпизодах.

На родине схимонаха Иннокентия

В октябре 2004 года петербургским паломникам из Благотворительного фонда им. И.М. Сибирякова на Афоне была передана частица останков (мощей) от главы схимонаха Иннокентия, имеющей янтарно-медовый цвет (о передаче частицы читайте публикации с участием президента Фонда Валентина Ивановича Боцвина).

Тогда передо мной и были поставлены новые задачи поисковой работы, возникла необходимость найти в Иркутске человека, который мог бы помочь в сборе материалов на родине Иннокентия Михайловича для будущей книги о благотворителе. Таким человеком стала аспирантка Наталья Шевченко. Ей помогали иркутянки Т.А. Крючкова Т.А., Н.С. Пономарёва, О.А. Акулич, Н.Г. Торшина. Были собраны важные сведения об иркутском периоде жизни И.М. Сибирякова и членов его семьи. Но вскоре обстоятельства сложились так, что эта работа по объективным причинам оказалась приостановленной, связь с Н. Шевченко прервалась, и я стала думать, что делать дальше.

Моя командировка на родину Иннокентия Сибирякова в мае-июне 2005 года стала важным этапом в сборе информации об отце Иннокентии, поэтому остановлюсь на этом событии подробнее. Прежде всего, я попыталась заранее найти в Иркутске человека, который бы мог оказать поддержку нашему делу на месте. От моего духовного отца протоиерея Валерия Бояринцева, настоятеля храма Архистратига Михаила в Алупке, я получила адрес знакомой ему жительницы Иркутска Светланы Владимировны Апанасик и написала ей письмо. Светлана Владимировна отнеслась к моей просьбе со всей добросовестностью, но не знала с чего начать, так как никогда прежде к историческим исследованиям отношения не имела. Да и по своей основной работе была очень занятым человеком.

Проходя по набережной реки Ангары и обдумывая поставленную перед нею в моём письме задачу, она решила зайти в Научную библиотеку Иркутского государственного университета. Почему именно туда, объяснить потом она не могла. Войдя в здание, Светлана Владимировна обратилась к сидящей на вахте женщине с вопросом, не подскажет ли она, где в Иркутске можно найти материалы об Иннокентии Сибирякове для фонда его имени, работающего в Петербурге? Оказалось, что заговорила она не с вахтером, как думала, а с заведующей отделом информации Научной библиотеки ИГУ Инешиной Натальей Викторовной, которая спустилась вниз только на двадцать минут, чтобы дать возможность вахтёру пообедать. Она сообщила Светлане Владимировне, что дом, в котором они находятся – родовой особняк купцов Сибиряковых, а она сама интересовалась этой семьёй и собирала о Сибиряковых материалы и готова оказать помощь. Когда обо всём этом Светлана Владимировна сообщила мне по телефону, стало ясно, что в Иркутск надо ехать самой. Дело оставалось за малым – найти деньги на такую командировку. А к кому за такой помощью обращаться, как не к отцу Иннокентию? Вскоре средства на командировку, слава Богу, нашлись.

Признаюсь, не без искушений, из-за которых я чуть не отложила поездку, я вылетела в Иркутск в конце мая, в день Николая Угодника. Светлана Владимировна позаботилась о моей встрече и проживании в Иркутске со всем сибирским гостеприимством: жила я в удобной квартире, каждый день в моём распоряжении в нужные моменты была машина, компьютер, и всё, что мне надо. В тот день, когда самолёт приземлился в аэропорту Иркутска, я сразу поехала в Знаменский монастырь к мощам святителя Иннокентия Иркутского, чтобы отслужить молебен и получить благословение на труды на родине отца Иннокентия. Была середина дня, в храме народа не было, и свечница сообщила мне, что сегодня молебен отслужить уже не придётся, а лишь завтра после Литургии. Испросив разрешение, я стала тихо читать акафист у мощей святителя Иннокентия, и, уже завершая моление, увидела, как к раке с мощами Чудотворца подходит священник, устанавливает аналой и готовится служить молебен для нескольких мужчин, подошедших вместе с ним.

Конечно, я тут же испросила у батюшки благословение написать записочку о здравии, он благословил, и молебен начался. Не чудо ли то, чего никто не ожидал? Я укрепилась духом и поняла, что мой приезд в Иркутск не будет бесплодным. С этого дня и до моего отъезда из Иркутска всё в родном городе отца Иннокентия складывалось наилучшим образом. И хотя я приехала вроде бы не в благоприятный момент, так как архив был закрыт на реставрацию, а редкий фонд Краеведческого музея тоже находился в связках, из Иркутска я увезла намного больше материалов, чем рассчитывала.

Автор заметок в окрестностях Байкала. 2005 г.

А через несколько дней открылось, что же за люди тогда, в день моего приезда, пришли молиться к мощам Иннокентия Иркутского. Оказалось, что это были спонсоры из города на Неве, построившие в Иркутске храм в честь блаженной Ксении Петербургской. Их сопровождал иркутский иконописец Михаил Лутаенко, который мне сообщил об этом, когда через несколько дней мы с ним пересеклись в администрации Этнографического музея «Тальцы».

Одним из неординарных событий в Иркутске было следующее. Есть в Иркутске театр, на постройку которого Иннокентий Сибиряков пожертвовал 30 тыс. рублей. Здание театра и теперь одно из красивейших в городе. Естественным было моё желание посмотреть и внутренний интерьер театра. Но оказалось, что тот день, когда мы в театр собрались, был последним перед закрытием театра на летний период, а билеты уже все распроданы. Все обычные в таких случаях попытки Светланы Владимировны – заядлой иркутской театралки – достать билеты успехом не увенчались. И тогда, в желании показать мне театр во что бы то ни стало, она стала звонить наобум по всем телефонам театрального справочника. После каждого звонка надежд становилось всё меньше, как вдруг в её кабинете раздался звонок, и незнакомый человек, не представляясь, обратился к ней по имени-отчеству, предложил перезвонить по такому-то телефону такой-то и назвать себя, сообщив такой-то, сколько билетов надо. В полном недоумении, Светлана Владимировна всё сделала согласно этого инструктажа. Ей назвали имя человека, которого надо найти в театре перед самым концертом (а был вечер русского романса), назвать себя, и он предоставит места.

Обо всём этом я узнала позже. А в тот вечер, как мы со Светланой Владимировной и договорились, после работы в библиотеке я подошла к театру. К нам в фойе вышла обходительная женщина, которая привела нас прямо в роскошную ложу с маленькой гостиной перед нею. На попытку заплатить за места, она отреагировала так: «Что вы, что вы! Вы – приглашенные!». Оставляя нам ключ на тот случай, если мы захотим закрыть дверь изнутри, она прибавила «Губернаторская ложа крайне редко открывается». Во время концерта напротив себя мы видели обычную ложу, в которой никто не сидел, куда вполне могли бы посадить нас, но почему-то мы оказались в ложе для самых высоких гостей. Раньше её называли царской. Светлана Владимировна так была потрясена, что много раз повторила: «Ты понимаешь, что это тебя Иннокентий Михайлович в царскую ложу посадил?!». На это я ответила: «Это он тебя посадил, чтобы ты поняла, как близок к нам мир святых».

Ещё в самолёте, продумывая в очередной раз примерный план распределения командировочного времени, я вдруг чётко поняла, что ничего планировать не надо, а на предложения о той или иной встрече в рамках моего дела следует отвечать «да», не сомневаясь. По этой причине и приняла предложение директора Центра историко-культурного наследия Иркутской области Надежды Натановны Красной провести для телекомпаний Иркутска и корреспондентов местных газет пресс-конференцию по теме моего визита в Иркутск. Понимая, что на пресс-конференции мне могут быть заданы вопросы, не только касающиеся жизни И.М. Сибирякова, но и более общего характера, я пригласила участвовать в пресс-конференции священника Иркутской епархии о. Александра Абидуева и сотрудницу Музея города Иркутска, к. ист. н., Наталью Игоревну Гаврилову. И хотя журналисты, как нередко бывает, попытались сделать из полученной информации сенсацию, тем не менее тысячи иркутян благодаря этой пресс-конференции узнали о человеческом и духовном подвиге своего незаслуженно забытого земляка.

Не без Промысла Божия состоялось в Иркутске и моё знакомство с известным русским писателем-сибиряком Валентином Григорьевичем Распутиным, незадолго до этого побывавшем в Свято-Андреевском скиту на Афоне. Он сам назначил мне встречу в Доме литераторов и во время беседы искренне сожалел, что только сейчас узнал о схимонахе Иннокентии (Сибирякове), так как уже был опубликован его очерк о пребывании на Афоне. «Знай я этот факт, как он мог бы обогатить мой очерк!», – с сожалением признался Валентин Григорьевич. Позднее с его подачи моя статья о схимнике Иннокентии была опубликована в альманахе «Тобольск и вся Сибирь: Иркутск».

В день моего отъезда из Иркутска, уже перед самым отправлением поезда, мне принесли на вокзал епархиальную газету. Развернув её в поезде, я нашла там статью об операциях святителя Луки (Войно-Ясенецкого) в иркутских госпиталях во время Великой Отечественной войны. Так в Иркутске я неожиданно встретилась с Крымом. Через восемь лет, в 2013 году, митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь поручил мне работу над двухтомным альбомом о Святителе Луке (Войно-Ясенецком). С целью сбора материалов для альбома я побывала в Иркутске, Красноярске, Енисейске, Большой Мурте, Туруханске – местах ссылки епископа Ташкентского, в будущем святого исповедника Луки. В результате этих поездок в 2015 и 2018 годах в Симферополе увидели свет два тома «Да светит всем!: Альбом о земной жизни и небесной славе Святителя Луки Крымского» (автор проекта митрополит Лазарь, автор комментариев и создатель справочного аппарата – Т.С. Шорохова).

Так, Иркутск 2005 года подарил мне опыт духовного единения Церкви небесной и земной, для которой нет времени и расстояний.

Рождение книги

По возвращении в Петербург мне предстояло завершить работу над брошюрой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков», которая планировалась в пакет документов XIII международного Конгресса по благотворительности. К этой конференции Фонд готовился совместно с Санкт-Петербургским государственным университетом уже несколько месяцев. Особую важность работе придавал тот факт, что Конгресс был посвящён 145-летию со дня рождения Иннокентия Михайловича Сибирякова.

Главной темой представленного мною на рассмотрение редактору издательства очерка о жизни И.М. Сибирякова была его благотворительность. Мне тогда казалось, что для первого знакомства читателей с Иннокентием Сибиряковым этого будет достаточно, ведь брошюра готовилась для узкого круга людей – участников конференции, да и носила не популяризаторский, а научный характер. Материал в ней походил больше на статистический отчёт о делах благотворительности отца Иннокентия, духовного аспекта личности Иннокентия Михайловича я касалась очень осторожно и в малом объёме. И хотя главная задача темы – ответить на вопрос, что сделал Иннокентий Сибиряков как благотворитель, – была решена, тем не менее редактор Вера Сергеевна Сдобникова вернула мне рукопись на переработку. Основное требование – показать личность И.М. Сибирякова через призму его эпохи. По существу, надо было написать новую книгу, а времени на это не оставалось: сдача нового варианта рукописи была назначена через неделю. За это время надо было найти «ключ» к теме, то есть определиться, через какую призму рассматривать эпоху русской истории конца XIX века и личность Иннокентия Сибирякова в ней; надо было изучить и «призму», и эпоху, и увидеть в ней место схимонаха Иннокентия. Нужно было время на изучение необходимой литературы, но как раз-то этого времени на изучение и не было!

В эти дни я по особому испытала на себе действие духовного закона, что сила Божия в немощи человеческой совершается. Сначала пришла ясность, что жизнь Иннокентия Сибирякова надо рассмотреть с учётом его поиска Истины, устремлённости к духовному совершенству, что составляло главный стержень его личности. А коль такой поиск происходит в идейном пространстве, то и рассматривать эпоху надо с этой стороны: через противостояние основных направлений русской общественной мысли того времени – западников и славянофилов. Так в моей руке оказался новый «ключ» к написанию исследования об Иннокентии Сибирякове.

Работа на золотых приисках. Эстамп из фондов Иркутского областного краеведческого музея

После этого стоило ли удивляться, что необходимые книги оказались у меня дома на книжной полке. Необходимость ехать в библиотеки на первом этапе работы отпала, и лишь в завершение работы над книгой я обратилась к дореволюционным изданиям, чтобы по первоисточникам проверить цитаты и пополнить работу высказываниями мыслителей, необходимыми мне для расстановки акцентов. Господь по Своей милости продлил мне сроки сдачи рукописи: сначала редактор по своим обстоятельствам перенесла мне встречу на неделю вперед, а потом Вера Сергеевна согласилась дать мне ещё несколько дней для завершения работы.

Таким образом, новая книга вчерне появилась за три недели. 30 предполагаемых страниц брошюры превратились в 140 страниц исследования с мелким шрифтом. Откуда-то при слабом здоровье брались силы трудиться по 18–20 часов в сутки: четыре-пять часов сна, а остальное время – молитва и работа, причём большая часть времени за компьютером, так как на рукописные черновики времени не оставалось, текст приходилось набирать сразу по ходу работы над книгой. Основной молитвой этого времени было прошение: «Господи! Даждь ми мысль благу!». И

решение приходило, выстраивалась логика построения глав, открывались на нужных страницах книги, сопутствующие работе… Конечно, было очень трудно, но книга уже родилась.

Дальше началась работа по «дошлифовке» рукописи. В конце лета приехала ко мне моя Светлана из Иркутска. Но прежде с группой московских паломников Светлана Владимировна побывала на Валааме в день освящения Преображенского собора Валаамского монастыря. Как она сама потом рассказывала, после Литургии, когда Патриарх Алексий II направился к выходу, благословляя монахов, стоящих по обе стороны прохода, почему-то так само собой получилось, что монах, который только что перед нею стоял, отступил в сторону, и Патриарх, благословив Светлану, подал ей руку – приложиться. Паломники удивлялись, не говоря уже о ней самой, как это получилось, что Патриарх Светлану благословил, хотя стена иноков была довольно плотной? Говорили, что это – неспроста, что это – редкость. «За что же мне такая милость?», – думала Светлана Владимировна. Недоумевала она недолго. Как раз сразу после Литургии их группа отправлялась на теплоходе в Воскресенский скит Валаамского монастыря, и первой фразой экскурсовода в скиту было сообщение о том, что скит построен на пожертвования благотворителя Иннокентия Михайловича Сибирякова. Теперь Светлана Владимировна поняла, по чьим молитвам подарил ей Господь такую радость – получить благословение от Патриарха. Для москвичей в таком событии, возможно, и нет ничего особенного, а для жителей русской глубинки – это настоящий дар.

Внучка Нн. Я. Данилевского

Одним из неожиданных событий при работе над книгой стало прикосновение к судьбе внучки выдающегося русского мыслителя Николая Яковлевича Данилевского Татьяны Ивановны Данилевской – в постриге мантийной монахини Игнатии. В начале 2005 года мне сообщили из Крыма, что в окрестностях Алупки жил Андрей Константинович Трапезников – родной дядя по материнской линии схимонаха Иннокентия (Сибирякова). А.К.

Трапезников доводился монахине Игнатии крёстным отцом. Семьи Трапезниковых и Данилевских дружили, так как их имения располагались по соседству: Мшатка принадлежала Данилевским, а поместье Ай-Юри (Святой Георгий) – Трапезниковым. В начале XX века Мшаткой владел сын Н.Я. Данилевского Иван Николаевич.

Мне было известно, что Иннокентий Михайлович Сибиряков бывал в Крыму, в Ялте, а, значит, скорее всего, и в имении Трапезниковых, или, по крайней мере, наведывался туда гостем. Мысль о том, что Татьяна Ивановна Данилевская, 1914-го года рождения, в пору своего детства могла слышать от крёстного отца Андрея Константиновича рассказы о его племяннике – афонском схимнике Иннокентии, побудила меня отправиться в Иоанновский монастырь, где в то время находилась матушка Игнатия. Но оказалось, что доступ к ней (по просьбе родственников) ограничен в силу почтенного возраста монахини. Оставив в монастыре вопросник к матушке в расчёте на то, что, может быть, её келейница услышит от неё нечто для меня ценное, я периодически прозванивала в монастырь, но информации для меня не имелось. И уже в сентябре, когда редактор Вера Сергеевна стала настаивать на чёткой сноске на источник о связях Трапезниковых и Данилевских, я снова отправилась на набережную реки Карповки. В этот раз хотя я с матушкой Игнатией так и не встретилась, но многое узнала о ней от её келейницы матушки Тавифы, увидела фотографии матушки Игнатии и узнала, где можно прочесть о её жизни. Выяснилось, что дочь матушки Игнатии Инна Михайловна Рау публикует статьи о своих знаменитых родственниках в журнале «История Петербурга».

Иоанновский женский монастырь в Санкт-Петербурге

Источник: https://imonspb.ru/vidyi-monastyirya/#jp-carousel-2654

Помню, матушка Тавифа со значением подчеркнула: «Если бы вы пришли вчера, я бы не смогла вам уделить ни минуты внимания, так как матушке было плохо, а сегодня она чувствует себя хорошо». А дней через восемь-десять матушка Тавифа позвонила мне сообщить, что монахиня Игнатия скончалась на 92-м году жизни вечером 4 октября. Я была приглашена на похороны инокини. Там, под сводами Иоанновского монастыря, я смотрела на внучку матушки Игнатии, Татьяну Алексеевну Маковкину – праправнучку Николая Яковлевича Данилевского, которая пришла на похороны бабушки со своим сыном-подростком, чертами лица напоминающими Н.Я. Данилевского в молодости, – и почему-то приходили мысли о судьбах России…

Мне не пришлось побывать в Иоанновском монастыре на панихиде по матушке Игнатии в девятый день, но на сороковой день после её кончины я в обитель святого Иоанна Кронштадтского поехала. Да и как же иначе? Ведь сороковой день со дня преставления матушки пришёлся как раз на следующий день после дня 145-летия схимонаха Иннокентия (Сибирякова). После службы в монастыре, с матушкой Тавифой и узким кругом людей, мы отправились в Вартемяги, где за алтарём церкви святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, находится маленькое монастырское кладбище. Здесь и нашла свой последний приют матушка Игнатия, так дивно связавшая две эпохи русской жизни и приблизившая к нам то время, когда ещё в расцвете лет были люди, знавшие Иннокентия Сибирякова лично. Матушка Тавифа, зная, что я собираюсь в Крым, набрала с могилки матушки Игнатии землю с тем, чтобы я рассыпала её в Кипарисовом зале бывшего имения Данилевских на могилы деда и матери почившей монахини. Такова была воля упокоившейся в селениях праведных инокини Игнатии.

Я смогла выбраться на юг, когда упали сильные крещенские морозы в январе 2006 года. В тот год в Крыму они достигали –27°. В Алупку к отцу Валерию я добралась в последних числах января. На Южном берегу Крыма было морозно, –8°. Гололёд заставил водителей одеть на колеса машин цепи. Но по мере того, как я приближалась на маршрутке к Алупке, погода стала меняться буквально на глазах: выглянуло солнце, дул южный ветер, и дороги на солнечной стороне стали оттаивать. На следующий день, когда мы отправились в бывшее имение Данилевских, кладбище которого территориально располагается значительно ниже современной трассы Ялта-Севастополь, дороги раскисли настолько, что батюшке пришлось даже остановиться и снять с колёс цепи. Добравшись по крутым спускам сначала на машине, а потом пешком, к цели, постояли немного в тишине у скромной могилы русского мыслителя, а потом отец Валерий отслужил литию об упокоении раб Божиих Николая, новопреставленной монахини Игнатии, и всех здесь погребенных, воспев им «вечную память».

После этого рассыпала я северную землю с могилки монахини Игнатии возле могильного креста её деда (теперь здесь установлен памятник), а комочек мёрзлой крымской земли с родового кладбища Данилевских взяла с собой, чтобы попали эти частицы – знаки земного и духовного родства трёх поколений семьи Данилевских – на могилку матушки Игнатии. Уже к вечеру этого дня похолодало, а через день в Крым снова вернулись сильные морозы. При первой же возможности по возвращении в Санкт-Петербург, я передала землю матушке Тавифе для могилки новопреставленной отрасли из рода Данилевских.

Память праведного

Как уже отмечалось, книга «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» готовилась к XIII Международному Конгрессу «Проблемы благотворительности в современном мире», проходившем в Санкт-Петербурге 22–24 ноября 2005 года. В те дни исполнилось ровно сто двадцать лет, как Иннокентий Михайлович Сибиряков – студент Императорского Санкт-Петербургского университета – перешёл в разряд вольнослушателей, а, по сути, из университета ушёл. Потому-то особым содержанием наполнялась и сама конференция по благотворительности, осенённая именем И.М. Сибирякова, и панихида по схимонаху Иннокентию, отслуженная в университетской церкви Апостолов Петра и Павла.

О том, как проходил Конгресс по благотворительности, опубликовано достаточно много информации, поэтому я не буду на нём останавливаться подробно, а лишь отмечу некоторые особенности этого события, связанные с темой этих заметок. В Петербург для участия в работе Конгресса по благотворительности прилетал из Торонто протоиерей Владимир Мальченко, давний почитатель схимонаха Иннокентия. Отец Владимир увёз в Канаду несколько экземпляров книги «Благотворитель Иннокентий Сибиряков», успевшей выйти как раз к Конгрессу. Несомненно, имя схимонаха Иннокентия сегодня вполне может стать одним из символов укрепления братолюбивых связей русских людей, разбросанных лихолетьем по всему миру.

Санкт-Петербургский университет в XIX веке

В сентябре 2005 года, глава Фонда Валентин Боцвин снова оказался на Афоне. У него была с собой распечатка рабочей версии текста книги «Благотворитель Иннокентий Сибиряков». С нею Валентин Иванович и отправился в Свято-Андреевский скит.

Мой Афон

Сложилось так, что в Андреевском соборе Свято-Андреевского скита греческий монах по имени Ангелос приложил эту рукопись к мощам апостола Андрея Первозванного, хранящимся в драгоценном ковчеге (лобная кость апостола Андрея). Теперь освящённая на мощах апостола Андрея рукопись и фотография, этот момент запечатлевшая, хранятся в моём архиве.

Монах Ангелос с рукописью книги «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» у мощей апостола Андрея Первозванного.

Фото – В.И. Боцвин

А 13 октября 2005 года Господь сподобил меня подняться и на символическую гору Афон, но не в Греции, а в Макарьевой пустыне – месте подвига преподобного Макария Римлянина, Новгородского Чудотворца. Накануне здесь освещался престол только что срубленной деревянной церкви Успения Божией Матери. Макарьевская пустынь была полностью разрушена во время Великой Отечественной войны, но паломники посещали это заброшенное место, где сохранился от монастырских времён небольшой холм, теперь увенчанный новым поклонным крестом. Ещё не зная о том, что это уменьшенная модель Святой Горы Афон, устроенная монахами в конце XIX века, я поднялась на горушку и приложилась ко Кресту. Буквально через несколько минут в глухом лесу, уже безлюдной к тому времени пустыни, мне в руки попала газета с материалом о пребывании Президента В.В. Путина на Афоне 9 сентября 2005 года. Сведения об этом пребывании Президента России на Святой Горе я как раз искала. Моё паломничество в монастырь состоялось ровно за неделю до завершения работы над примечаниями к книге «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» и сдачи книги в вёрстку.

Уже после выхода книги, связался со мной в конце марта 2006 года афонский иеросхимонах Ефрем, выходец из семьи русских эмигрантов, проживавших в США, который, по его словам, в течение шести лет подвизался на Каруле в келье Святителя Иннокентия Иркутского и Преподобного Давида Солунского, выстроенной схимонахом Иннокентием и архимандритом Давидом.

Почитатель о. Иннокентия (Сибирякова), о. Ефрем собирает материалы о русских подвижниках Афона, подвизавшихся на Святой горе с царских времён и доживших почти до наших дней. Отец Ефрем рассказал, что последним русским схимником, который жил в келье схимонаха Иннокентия на Каруле, был схимонах Никодим, пришедший на Афон ещё в годы Первой мировой войны и скончавшийся в 1984 году.

Келья на Каруле, построенная Иннокентием Сибиряковым.

Фото – начало ХХ в.

На память о нашей встрече в Петербурге афонский инок подарил мне маленький камушек со Святой горы, формой своей напоминающий рельеф Афона. На следующий день после нашей встречи я села и записала эти заметки, к которым никак не могла приступить, хотя и имела благословение. Пусть драгоценные свидетельства Промысла Божия, так явственно проявившегося в моей жизни, послужат к восстановлению в России доброй памяти о схимонахе Иннокентии (Сибирякове) – да принесёт сей избранник Христов великую пользу народу Божию.

Русский Свято-Андреевский скит на Афоне.

Старинная литография

Щедрый дар

Весь период работы над книгой «Благотворитель Иннокентий Сибиряков» (июль-октябрь 2005 г.) совпал у меня с непростой семейной ситуацией. Не стоило бы о ней и писать, если бы не завершилось для меня решение возникшей проблемы явным чудом Божиим по молитвам к благотворителю-схимнику, возлюбленному о Господе отцу Иннокентию. Вопрос касался квартиры, в которой я жила после маминой кончины, но которая принадлежала не только мне, но и моей сестре Галине Сергеевне.