Текст книги "Роддом. Сценарий. Серии 17-24"

17-32.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КОРИДОР ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.

(РЫБА, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)

По коридору идёт красивая стройная блондинка элегантного возраста (жена Зильбермана). Женщина, что называется, с породой и классом. (Рыба со всей её молодостью рядом – серая мышь.) По коридору ей навстречу идёт Рыба, не разбирая дороги. Хлюпает носом, лицо заплаканное. В руках штатив, полный пустых пробирок. Со всего маху натыкается на жену Зильбермана, штатив вылетает из рук, пробирки разбиваются. Рыба ахает. Проходящий персонал смотрит неодобрительно. Отскакивает пациент.

РЫБА

Что я наделала!

Начинает плакать. Жена Зильбермана спокойна, лицо сочувственное.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Успокойтесь. Это всего лишь пробирки.

Рыба садится. Жена Зильбермана присаживается на корточки, помогает собирать осколки.

РЫБА

Что вы! Я сама! Ещё порежетесь!

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Я боли и крови не боюсь.

Жена Зильбермана поднимается, выбрасывает собранные осколки в стоящую тут же урну. Внимательно смотрит на Рыбу, на опухшие глаза, косу. Мягко:

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Анастасия Ивановна Рыбальченко, если не ошибаюсь?

Поднимается и Рыба, глядя на жену Зильбермана, как зачарованная. Жена Зильбермана ласково сочувственно гладит девушку по плечу. Идёт дальше. Рыба смотрит ей вслед.

17-33.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КОРИДОРУРОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЧЕКАЛИНА, МЕДСЕСТРА, 1-Я ЖЕНА САЗОНОВА, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)

Чекалина стоит на посту, перебирает истории болезней. К ней подходит медсестра (старая, опытная).

МЕДСЕСТРА

Мария Леонидовна, вы бы шли домой.

Чекалина, не отвлекаясь от историй болезни.

ЧЕКАЛИНА

Где клиренс креатинина Потапова?

МЕДСЕСТРА

Лаборатория принесёт – сразу вклею. … Или к мужу.

Чекалина поднимает на медсестру глаза.

ЧЕКАЛИНА

И что я буду делать дома или у мужа? Сходить с ума?

Снова утыкается в истории болезней.

МЕДСЕСТРА

И в вашем положении… Вы уже в декрете по закону!

ЧЕКАЛИНА

Я интерн. Собираюсь стать врачом. А не гнездующейся самкой. Дети не должны мешать ни работе, ни жизни…

В этот момент к ним приближается неопрятная заплаканная женщина, явно махнувшая на себя рукой, ровесница Сазонова. И без предисловий падает перед Чекалиной на колени. Персонал и пациенты останавливаются, с любопытством наблюдают.

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Умоляю вас как мать!

Медсестра, моментально сориентировавшись в ситуации, поднимает 1-ю жену Сазонова, отвлекая любопытных, бодрым голосом:

МЕДСЕСТРА

Ничего страшного! Небольшое головокружение! Сейчас глюкозки с аскорбинкой уколем!

Кивает Чекалиной: за мной! Увлекает 1-ю жену Сазонова в сторону дежурки.

17-34.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ДЕЖУРКА УРОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЧЕКАЛИНА, 1-Я ЖЕНА САЗОНОВА, МЕДСЕСТРА, КАБАН.)

В пустой дежурке работает телевизор. Кадры из всё той же «Санта-Барбары». Первой заходит Чекалина, раздражённо выключает телевизор. За ней – медсестра под ручку заводит 1-ю жену.

ЧЕКАЛИНА

Спасибо, идите.

МЕДСЕСТРА

Может… помочь?

Чекалина бросает на медсестру выразительный взгляд.

МЕДСЕСТРА

Хорошо!.. Я тут…

Жестом за дверь, мол, неподалёку, если что. Выходит. 1-я жена Сазонова смотрит на Машу умоляюще.

ЧЕКАЛИНА

Я уже всё сказала вашему гонцу, Ираклию Ревазовичу. Если мужчина настолько взрослый, чтобы взять в руки пистолет и выстрелить – он достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки.

1-я жена Сазонова снова падает перед Чекалиной на колени, рыдает, хватает за руки, пытаясь чуть ли не лобызать.

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Жизнь ломать… Из-за глупости! В сложном возрасте остался без отца.

Чекалина вырывается, с ненавистью:

ЧЕКАЛИНА

Это вы остались без мужа! Его никто не оставлял!

Входит в раж, чуть не кричит.

ЧЕКАЛИНА

Вам всё равно, что отец ваших троих детей при смерти?! Ваш сын – без пяти минут убийца! Подлый, трусливый, гадкий, жадный…

Во время яростной отповеди 1-я жена Сазонова встаёт с колен и в конце Машиной реплики тоже преисполнена гневом, даёт Чекалиной пощёчину. Та даже не охает. С ненавистью смотрят друг на друга.

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Когда МОЙ муж был при смерти – я день и ночь сидела у его постели!

Чекалина становится очень злой и гадко-язвительной.

ЧЕКАЛИНА

Вперёд! Посидите у постели! Когда! И если! – он придёт в себя – у вас будет шанс упросить его отмазать вашего щенка!

Смотрят друг на друга с такой ярой ненавистью, что вот-вот – и 1-я жена Сазонова поколотит Чекалину. В дежурку вваливаются Кабан с медсестрой; медсестра явно пытается его удержать.

КАБАН

(медсестре) Да угомонись ты!

Становится между женщинами.

КАБАН

Стоп-кран! (1-й жене Сазонова) Так, вышла! Я предупреждал: без самодеятельности! (медсестре) Выведи её!

Медсестра выволакивает 1-ю жену Сазонова чуть не за шиворот. На пороге та оборачивается и шипит Чекалиной:

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Проклинаю тебя и твоё отродье!

МЕДСЕСТРА

Батюшки святы!

Медсестра выталкивает 1-ю жену Сазонова. Чекалина сверлит Кабана, всё ещё в запале. Вдруг ахает, схватившись за живот.

ЧЕКАЛИНА

Чёрт! Никто же не предупреждал, что схватка – это… схватка!

Поднимает взгляд на Кабана – на глазах слёзы, но находит силы рассмеяться. У Кабана – глаза перепуганного мальчишки.

КАБАН

Что?! Началось?! Надо Скорую!

ЧЕКАЛИНА

Мы в больнице!

Он жестами: «вот, блин, я мудак! Ну да!» Хочет схватить её на руки – она, смеясь сквозь выступившие от боли слёзы, отодвигает его.

17-35.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГОРОДА.ДЕНЬ.

17-36.ИНТ. КОММУНА/КОМНАТА ЧЕКАЛИНОЙ. ДЕНЬ.

(ЕВГРАФОВ.)

Разгром. Спит на полу, в одежде. Пустая бутылка водки. Открывает глаза. Встаёт, как солдат – ни тени похмелья, сонливости, усталости. Поводит головой: что-то изменилось в пространстве. Взгляд на Машину фотографию. Идёт к двери.

17-37.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА.ДЕНЬ.

17-38.НАТ. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ.ДЕНЬ.

(МАРГО, ПАНИН, ЧЕКАЛИНА, КАБАН, ЕВГРАФОВ, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)

Марго и Панин (уже в «блатной» зелёной пижаме) курят на ступеньках. Марго немного кокетничает. Он – «в своих мыслях».

ПАНИН

Неизвестная в коме. Лихо вступил в должность, ничего не скажешь.

МАРГО

На белом коне!.. Вы простите за операционную пижаму.

Марго слегка смущена, чуть краснеет, вспоминая торс Панина. Он заметил, лишь слегка улыбнулся. Снова весь – по делу:

ПАНИН

Ментов вызвали?

МАРГО

Позвонили.

ПАНИН

И?

МАРГО

Как будто вы не знаете их песни: очухается, опомнится, муж-сожитель найдётся, сорок восемь часов не прошли, это вообще не наше дело.

Увидела приближающуюся «группу товарищей». Кабан ведёт охающую Чекалину к приёмному. Обращается с ней, как с хрустальной вазой – она шутливо отмахивается. Марго указывает в их сторону сигаретой. Скороговоркой:

МАРГО

А вот и любимая женщина Петиного интерна. Врач-уролог. Жена владельца казино, вчера вечером подстреленного собственным сыном.

ПАНИН

Нифига себе у вас тут Санта-Барбара!

Чекалину и Кабана нагоняет Евграфов.

МАРГО

А вот и интерн! … Марлезонский балет.

Тушит окурок в стоящей на парапете жестяной кастрюле, надевает гостеприимное радушное лицо, идёт навстречу трио, уже подходящему к ступенькам.

КАБАН

Привет, пацан!

ЕВГРАФОВ

Какой я тебе пацан!.. (Чекалиной) Ты как?

МАРГО

Мария Леонидовна, давно хватает?

ЧЕКАЛИНА

Только началось…

Панин тушит окурок. Узнаёт Евграфова.

ПАНИН

Привет, пацан!

ЕВГРАФОВ

Какой я тебе…

ПАНИН

Вам! Семён Ильич Панин, заведующий отделением патологии беременности.

Благожелательно протягивает Евграфову руку. Тот, через секундную заминку, протягивает свою.

ЕВГРАФОВ

Евграфов Алексей Григорьевич. Врач-интерн.

Смотрят друг другу в глаза. У Панина – добрая смешинка. Евграфов смягчается. Благодарит за вчерашнее:

ЕВГРАФОВ

Спасибо.

ПАНИН

Всегда пожалуйста!

МАРГО

Идёмте, Мария Леонидовна. (Кабану) Посторонним вход воспрещён!

КАБАН

Я не…

Марго становится к нему лицом к лицу. Он, наткнувшись на её колючий взгляд, жест руками «сдаюсь», очень уважительно смотрит.

17-39.ИНТ.РОДДОМ/ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ. ДЕНЬ.

(ПАНИН, МАРГО, ЧЕКАЛИНА, ЕВГРАФОВ.)

Марго сидит за столом, заводит Чекалиной историю родов. Чекалина лежит на кушетке, Евграфов выслушивает сердцебиения плодов (сперва сердцебиение одного, затем – второго, без суеты). Чекалина спокойна, обращается к Панину.

ЧЕКАЛИНА

Моя обменная карта у Петра Александровича в кабинете. Двойня бихориальная биамниотическая. Разнополая. Головное предлежание обоих плодов.

ПАНИН

Эталон нормы.

МАРГО

Ух ты! Девочка и мальчик. Сразу и отстрелялась!

ЧЕКАЛИНА

Я не хочу, чтобы роды вёл Беляев. О вас, Семён Ильич, прекрасные отзывы.

Панин чуть шутовски кланяется Чекалиной. Обращается к Марго.

ПАНИН

Поднимайте на пятый.

Вопросительно смотрит на Чекалину, кивая головой на Евграфова. Она улыбается.

ЧЕКАЛИНА

Алексей Григорьевич – мой друг. … И больше некому присутствовать. Вы же не хотите, чтобы я вами стены родзала околачивала.

ПАНИН

Что-то подсказывает мне: вы умеете держать себя в руках. … В отличие от некоторых…

Панин бросает красноречивый взгляд на разбитые пальцы Евграфова.

ЧЕКАЛИНА

Мы не пустим его на потужной период. Но во время раскрытия пусть будет. Со мной.

17-40.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА.ДЕНЬ.

17-41. НАТ.ГЛАВНЫЙ КОРПУС/БОЛЬНИЧНЫЙ СКВЕР. ДЕНЬ.

(КАБАН, 1-Я ЖЕНА САЗОНОВА, ПЕРСОНАЛ, ПРОХОЖИЕ.)

Кабан и 1-я жена Сазонова сидят на скамейке. Она окаменевшая. Он – с выражением лица: «как же вы все мне дороги, чтоб вас!»

КАБАН

Я сказал, что сделаю всё возможное! Сказал?! Вот и не мешай мне делать всё возможное. Чуток посидеть в «обезьяннике» ещё никому не вредило. Особенно забалованному полудурку, у которого крышу снесло от вседозволенности. … И от твоих накруток!

Она кидается Кабану на грудь, рыдает, сквозь слёзы:

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Если с ним что-то сделают…

Кабан мягко отстраняет её от себя, перебивая:

КАБАН

Сериалов насмотрелась?! … Иди, знаешь, в церковь. Свечку поставь. За здоровье этой девчонки помолись. За свой злой язык покайся. В таком вот аспекте. Оч-чень помогает!

Она беспомощно смотрит на него. Он одобрительно кивает.

КАБАН

Я серьёзно. Иди.

Она встаёт, всё ещё смотрит на него. Он понукающее делает ручкой: иди, иди!

КАБАН

И от души молись, а не для проформы!

1-я жена уходит. Кабан, крякнув, упирается в колени, встаёт. Идёт в противоположную сторону – ко входу в главный корпус.

17-42.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.

(САЗОНОВ, РЕАНИМАТОЛОГ, КАБАН, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)

Сазонов лежит на функциональной кровати, на ИВЛ, без сознания. Реаниматолог и Кабан стоят у его постели.

РЕАНИМАТОЛОГ

Я не делаю скоропалительных выводов, но… Не хотел озвучивать при Маше… Я вынужден констатировать: пациент в коме. Третья кома за сутки по больнице. Но у двух первых хотя бы есть причины…

Кабан перебивает врача, собравшегося разглагольствовать на темы комы.

КАБАН

Что нужно, чтобы он пришёл в себя?

РЕАНИМАТОЛОГ

Патофизиологическое и симптоматическое лечение…На данном этапе…

КАБАН

Александр Иваныч, ты мне можешь просто сказать: что делать?!

РЕАНИМАТОЛОГ

Не могу. Пока не выясним главный медицинский вопрос: кто виноват.

Кабан смотрит на него, мимика-жест: ну и кто-что?!

РЕАНИМАТОЛОГ

Я же вам объясняю, Ираклий Ревазович. Ещё Гиппократ отмечал сОпор (именно сопор, НЕ опечатка! Термин: «сопор») безо всяких видимых причин… Возможно, его мозг отказался принять тот факт, что в него стрелял родной сын. И отключился. Погрузился туда, где нет ровно ничего, что причиняло бы беспокойство.

Кабан смотрит на реаниматолога несколько мгновений. Подходит к Сазонову, склоняется к лицу. И тихо, затем всё громче обращается к нему. К концу реплики – фактически орёт. Кулаки сжаты.

КАБАН

Эй! Сазан! Твоя жена рожает! Это не причиняет тебе беспокойство?! Встань, и разберись со своими бабами и детьми!

Реаниматолог оттаскивает Кабана.

РЕАНИМАТОЛОГ

Тише, тише… Это не метод.

Кабан успокаивается, шумно вдыхая-выдыхая.

КАБАН

Если ты не знаешь причины – ты не знаешь и методов. Так что: попытка – не пытка.

На реплике Кабана в палату заходит следователь.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Резонно. У них в медицине это называется ex juvantibus(экс ювАнтибус). Что в переводе на русский означает: «если случайно повезло – это не случайно!»

РЕАНИМАТОЛОГ

Шутник вы, Фёдор Михалыч!

Жмут друг другу руки.

17-43.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КАБИНЕТ ГЛАВВРАЧА. ДЕНЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)

Взволнованный Куликовский расхаживает: то рот откроет, то закроет, то рукой отмахнётся. Жена Зильбермана спокойно сидит в кресле мягкого уголка, пьёт кофе. Смотрит на главврача.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Миша, я конечно десять лет уже не работаю. Но когда-то была неплохим терапевтом и…

На столе у Куликовского звонит внутренний телефон – он бросается к нему, как к спасательному кругу, хватает трубку:

КУЛИКОВСКИЙ

Да?! … Конечно!

Кладёт трубку, смотрит на жену Зильбермана как бы совсем забыв о чём они говорили, весь на иголках. В дверь заходит следователь. Главврач радостно кидается к нему.

КУЛИКОВСКИЙ

Фёдор Михайлович!

Жмёт ему руку до степени: лихорадочно трясёт.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Виделись, Михаил Александрович.

КУЛИКОВСКИЙ

Да?! Да…

Отпускает руку следователя, тот идёт к жене Зильбермана, садится рядом с нею, в «журнальном уголке», на диван.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Елена… Их нашли. Задержали.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Будто это может хоть как-то…

На столе у Куликовского снова звонит внутренний телефон, он снова срывается, хватает трубку:

КУЛИКОВСКИЙ

Да?.. Нужна искусственная почка?.. Так подключайте!.. Не знаю! Снимайте другого, и подключайте!

Шандарахает телефонной трубкой. Вопросительные взгляды жены Зильбермана и следователя. Он мгновение смотрит на них. Затем, издав утробное гневное раненое «иэх!» – срывается из кабинета.

17-44.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА.ДЕНЬ.

17-45.ИНТ. РОДДОМ/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.

(БОМЖИХА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА.)

Бомжиха на функциональной кровати, на ИВЛ, Святогорский заправляет капельницу. Заходит Рыба, всё такая же нервно-заплаканная, закрывает за собой дверь, прислоняется к ней затылком, закрывая глаза. Святогорский неожиданно раздражён и даже зол.

СВЯТОГОРСКИЙ

Я тебя на полставки анестезисткой взял не для того, чтобы ты Шекспира ломала! У нас баба в коме!

На слове «кома» Рыба срывается, несётся к Святогорскому, обнимает его, начинает рыдать. Он, некоторое время побыв ещё замороженным, гладит её по спине, увещевает.

СВЯТОГОРСКИЙ

Рыба, ну хватит! Всем плохо. Не ты одна его любила…

Всхлип Рыбы.

СВЯТОГОРСКИЙ

Любишь! Я хотел сказать: любишь! То есть, тебе его не надо любить. Как мужчину. Как учителя – да. Как человека!

Выражение лица у Святогорского: «господи, совсем запутался». Отстраняет от себя Рыбу.

СВЯТОГОРСКИЙ

Анестезистка должна быть на посту.

РЫБА

Я видела его жену!

СВЯТОГОРСКИЙ

Мы все видели его жену.

РЫБА

Почему никто мне не сказал, какая она… какая она… красивая! Я ей в подмётки не гожусь!

СВЯТОГОРСКИЙ

А то, что все тебе говорили: «С женатым человеком спать грешно!» – это что? Да и вообще… Это разве соревнование? Конкурс красоты?!

Берёт её за руку, подводит к бомжихе.

СВЯТОГОРСКИЙ

Здесь сейчас твоё место. Ты хочешь подзаработать, мне нужна анестезистка. Там без тебя найдётся…

Махнув рукой, идёт к двери. От дверей оборачивается.

СВЯТОГОРСКИЙ

Покинешь пост – уволю!

17-46.ИНТ. РОДДОМ/КОРИДОР РОДЗАЛА ФИЗИОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЧЕКАЛИНА, ЕВГРАФОВ, АКУШЕРКА, ПАНИН.)

За столом сидит равнодушная акушерка Светлана (та, что пришла здесь на смену Рыбе). Пишет что-то. Чекалина с Евграфовым прогуливаются по родзалу под ручку. Боль Чекалина переносит стоически.

ЕВГРАФОВ

Я почувствовал, что у тебя началось…

ЧЕКАЛИНА

Я почувствовала, что у тебя вчера что-то случилось…

Евграфов усмехается.

ЕВГРАФОВ

Случилось. Наркоман воткнул нож в Зильбермана.

ЧЕКАЛИНА

Это все знают. … Ты не сказал «в Петю», «в моего учителя». Ты не сказал… … Что между вами произошло?!

Останавливается. Смотрит Евграфову в глаза. Её настигает схватка.

ЧЕКАЛИНА

Ох ты ж!..

Кривится, но не перестаёт смотреть Евграфову в глаза.

ЕВГРАФОВ

Больно?!

ЧЕКАЛИНА

(саркастично) Что ты! Роды – это так естественно! … Да не то слово!

Смеётся. Обрывается, жмурится, мускулы шеи и скул контурируются. Сквозь зубы:

ЧЕКАЛИНА

Это так естественно для человека – переносить боль!

Глубокий вдох-выдох: отпустило. Снова начинают идти, в другой конец коридора.

ЧЕКАЛИНА

Что?! Вчера?! Произошло?!

ЕВГРАФОВ

Сейчас это не важно. Ты рожаешь.

ЧЕКАЛИНА

Но что-то изменило тебя. Я чувствую. Что-то… Что даже хуже… Даже хуже меня!

Евграфов усмехается. Уже – иронично-печально. Говорит с любовью:

ЕВГРАФОВ

Хуже тебя ничего быть не может.

ЧЕКАЛИНА

Шутками не отделаешься. Там паломничество. … Все. Кроме тебя. Любимого ученика.

В коридор родзала со стороны отделения заходит Панин.

ПАНИН

Идёмте на кресло, Мария Леонидовна!

Акушерка встаёт, так же равнодушно – просто заходит в двери смотровой. Панин подходит к Чекалиной, гладит её по пояснице.

ЧЕКАЛИНА

Хочу, чтобы акушеркой у меня была Рыба, а не это…

Кивает в сторону ушедшей акушерки. Но тут же поправляется вдогонку.

ЧЕКАЛИНА

Нет! Не Рыба! Не сегодня! Маргарита Андреевна.

Панин кивает. Приглашает Чекалину жестом в смотровую. Евграфов следом. Она его тормозит.

ЧЕКАЛИНА

Ещё чего! Мы ещё не до такой степени… друзья!

Панин взгляд на Чекалину, на Евграфова – Чекалина уже зашла в двери смотровой. Он склоняется к застывшему Евграфову, подмигивает ему и тихо, но очень серьёзно, несмотря на шутовское подмигивание, шепчет:

ПАНИН

Ох, если б ты знал, пацан, как я тебя понимаю!

Скрывается в смотровой.

17-47.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА.ДЕНЬ.

17-48.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КОРИДОР ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)

Главврач чешет с крейсерской скоростью, со зверским выражением лица. Персонал его обтекает. Поравнялся с дверью дежурки – оттуда доносятся приглушённые звуки заставки к «Санта-Барбаре». Резко тормозит, распахивает дверь дежурки.

17-49.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ДЕЖУРКА ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, 1-Й САНИТАР, 2-Й САНИТАР.)

Санитары сидят за столом, перекусывают. Не обращая ни малейшего внимания на работающий телевизор. На пороге всё тем же «каменным гостем» появляется главный врач – и идёт к тумбочке, выдёргивает шнур телевизора. Санитары тут же подскакивают. Куликовский хватает телевизор. С натугой хрипит.

КУЛИКОВСКИЙ

Окно!

Один из санитаров быстро соображает, открывает окно. Куликовский идёт к окну и выбрасывает телевизор.

КУЛИКОВСКИЙ

Вот так!

Идёт на выход, громко возмущаясь:

КУЛИКОВСКИЙ

Аппаратов гемодиализа не хватает! Аппарат искусственного кровообращения – один! А они на телевизоры скидываются! Олигофрены!

Санитары переглядываются, пожимают плечами. Смотрят за окно. Хоть и первый этаж, но телевизор, естественно – в хлам.

17-50.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, РЕАНИМАТОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА, ЗИЛЬБЕРМАН, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА.)

Такая же палата как та, в которой лежит Сазонов. Тот же реаниматолог. Кровать не видно. Влетает сердитый Куликовский, обращается к реаниматологу:

КУЛИКОВСКИЙ

Я снял пациента с гемодиализа. Можете подключать! … Как он?!

РЕАНИМАТОЛОГ

Без изменений. Глубокая…

Куликовский подскакивает к реаниматологу, воздевает палец у его носа, перебивает.

КУЛИКОВСКИЙ

Чтобы я не слышал! Это прикидочная шкала, умники! На глаз! Ничего не значит! Просто… Просто…

Реаниматолог как бы выскальзывает из-под пальца Куликовского, пятится к кровати. На кровати на аппарате ИВЛ (мерно работает, благодаря чему грудь пациента совершает дыхательные экскурсии) лежит Зильберман, бледный, обескровленный. У его кровати с другой стороны стоит перепуганная таким поведением главврача анестезистка. Рениматолог успокоительно-примирительно.

РЕАНИМАТОЛОГ

Кома. Просто кома.

Куликовский, спокойней, но снова – лицом к лицу к реаниматологу, шипит, будто опасаясь, что его услышат на небесах:

КУЛИКОВСКИЙ

Он – всего лишь без сознания. Потому что ваша глубокая… означает… означает…

На этих словах в палату входит жена Зильбермана. Моментально оценивает мизансцену. Обращается к реаниматологу.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Александр Иванович, вы повторно сняли энцефалограмму?

Реаниматолог кивает. Протягивает руку анестезистке. Та подаёт ему ленту ЭЭГ. Он передаёт ленту жене Зильбермана. Она разворачивает, смотрит. Обращается к Куликовскому:

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

И зачем ты ради трупа срываешь с искусственной почки живого человека?

КУЛИКОВСКИЙ

Он не труп! Это же Петя! И потом… Диагностические критерии так несовершенны! Кто дал нам право…

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Быстрая массивная кровопотеря. Сложное оперативное вмешательство на фоне длительного интраоперационного воздействия мощных наркотических веществ… Его мозг умер.

Подносит Куликовскому ЭЭГ. Он не смотрит в неё, демонстративно зажмуривается, отворачивается, жест ладонью: убери! Я отказываюсь верить!

КУЛИКОВСКИЙ

Но даже после диагностированной смерти мозга можно выжить!

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

То есть мы способны поддерживать бессмысленное существование массива плоти.

Куликовский как бы опоминается, радостно выкрикивая:

КУЛИКОВСКИЙ

Сердце! У него бьётся сердце!

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

После того, как через электролит, коим является человеческое тело, пропустили ток – двигатель завёлся. … Миша, пиши диагноз – и я отключу его от аппаратов.

Оглядывает Куликовского и реаниматолога.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Можете не присутствовать. Чтобы никто из вас не упал в обморок, если возникнет симптом Лазаря.

Куликовский становится жёстким. Жене Зильбермана:

КУЛИКОВСКИЙ

До утра. Я ничего не напишу до утра. Или до следующего утра. Или…

Поворачивается к реаниматологу, и тут позволяет себе кричать:

КУЛИКОВСКИЙ

Что хотите, делайте! Как хотите, де… Хоть дьявола вызывайте!

Выскакивает из палаты. Жена Зильбермана всё так же спокойна. Обращается к реаниматологу, который не совсем в своей тарелке, мягко трогает его за предплечье:

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Александр Иванович, я знаю: сделано всё возможное.

17-51.НАТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/БОЛЬНИЧНЫЙ СКВЕР. НОЧЬ. (БЕЛАЯ)

(ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)

Жена Зильбермана сидит на скамейке. В руках – развёрнутый лист, рукописный, почерком Зильбермана. Подходит следователь.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Лена…

Она вздрагивает.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Умеешь ты подкрадываться!

Он садится рядом. Смотрит перед собой. Она протягивает ему лист. Он принимает, пробегает. Складывает, возвращает.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Кто бы сомневался, что он не хотел аппаратов. … Воля мужа – закон. … Ты как?

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

А ты как думаешь?

СЛЕДОВАТЕЛЬ

По тебе не скажешь.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Потому его всегда и тянуло к бабам поживее.

Следователь встаёт, кладёт ей руку на плечо. Сжимает.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Таким, как мы с тобой не стоит заводить пару… Мы неспособны любить.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Может, только такие как мы и способны.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Я пойду. Попросили зайти в роддом. Неизвестная поступила. В коме.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Не такая редкость. Эпидемиология комы: пять процентов поступающих в интенсивные терапии крупных больниц. … Передай его акушерке, что я не против её присутствия в палате и на похоронах.

Следователь кивает. Смотрит ещё раз на жену Зильбермана. Та спокойной мимикой: я в порядке. Он уходит по дорожке в сторону родильного дома.

17-52.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА.НОЧЬ.

17-53.ИНТ.РОДДОМ/КОРИДОР РОДЗАЛА ФИЗИОЛОГИИ. НОЧЬ.

(ПАНИН, ЕВГРАФОВ.)

Евграфов мнётся в коридоре у дверей предродовой палаты. Выходит Панин.

ПАНИН

Велела тебе не говорить.… Асинклитическое вставление. Дам медикаментозный сон.

У Евграфова перепуганное лицо. Панин чуть иронично:

ПАНИН

Точно Зильберман учил? Асинклитизм при двойне – норма.

17-54.ИНТ. РОДДОМ/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.

(БОМЖИХА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА, СЛЕДОВАТЕЛЬ, ЕВГРАФОВ.)

Бомжиха на кровати, на ИВЛ, Рыба пытается заполнять историю родов – глаза на мокром месте. Заходят Святогорский со следователем.

СВЯТОГОРСКИЙ

Вот, Фёдор Михалыч. Как есть наша милиция… Так мы воспользуемся кумовством, так скать.

Следователь подходит к кровати. Внимательно смотрит бомжихе в лицо, без признаков узнавания – как на абсолютно незнакомую личность. В палату заходит взбудораженный Евграфов. Даже весёлый и радостный. Как человек, принявший важное решение.

ЕВГРАФОВ

Товарищ Достоевский, поговорить. Срочно!

Все с удивлением на него оглядываются.

17-55.НАТ. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)

Выходят из роддома, причём создаётся впечатление, что Евграфов тащит следователя: быстрей, быстрей! Он на эйфоричном подъёме.

ЕВГРАФОВ

По идее я должен испытывать муки. А есть злость. Ярость. Гнев. Ненависть. Зачем он?.. Нашёл себе священника! Я, Фёдор Михалыч, неправильный человек!

Следователь внимателен, неспешно достаёт сигареты, спички. Пытается прикурить.

ЕВГРАФОВ

Моя любимая женщина рожает. Не всё гладко. Я в бога не верю. Но, чёрт его знает! … Карма. Физика. Ну и я… Типа: жертвоприношение.

Спички сырые, у следователя никак не получается прикурить. Евграфов, говоря, достаёт свои, одной рукой лихо зажигает спичку, подносит следователю:

ЕВГРАФОВ

В общем так, гражданин следователь! Я убил тех двоих отморозков. Это ты догадался – но вот тебе моё чистосердечное признание. А потом я убил Лидию Иванову, невестку Зильбермана. …Фу-уф! Ха!

Следователь застывает перед зажжённой спичкой. Она прогорает. Евграфов выбрасывает её, даже не охнув от ожога. Спокойно зажигает вторую, тем же манером, подносит следователю. Тот прикуривает, затягивается, внимательно смотрит на Евграфова. Евграфов прикуривает, глубоко затягивается. Выдувает дым в небеса с видимым облегчением.

КОНЕЦ 17-Й СЕРИИ