Текст книги "Роддом. Сценарий. Серии 17-24"

ПАНИН

И вторая!

Снова зажим. Евграфов ножницами перерезает пуповину – очень уверенно. Все его движения в ране хирургически чёткие. Панин передаёт Ельскому девочку. Тот уходит к столику. Плач – уже дуэт, – новорождённых становится громче.

ПАНИН

Последы отделились. Кюретку!

Операционная сестра передаёт инструмент. Панин работает в ране.

ЕЛЬСКИЙ

Отличная гетерозиготная двойня! Мальчишка чуть маловесней.

Панин, прищуриваясь в рану, прикидывая:

ПАНИН

Парень примерно два триста. Девчонка – два семьсот.

ЕЛЬСКИЙ

Точно. Глаз алмаз.

ПАНИН

Скорее: рука – владыка!

Рыба выдаёт всхлип-вздох.

РЫБА

Так только Зильберман мог…

Святогорский бросает на неё взгляд: неуместно! Работай! Панин кладёт окровавленную кюретку на столик операционной сестры.

ПАНИН

Окситоцин!

Как и положено протоколом, сестра передаёт шприц ассистенту – Евграфову. Он берёт и… в движениях появляется неуверенность. Подносит шприц к телу матки – рука начинает дрожать. Его накрывает маревом…

ФЛЭШБЭК. НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД

18-28.ИНТ. РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ФИЗИОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЗИЛЬБЕРМАН, ЕВГРАФОВ, СВЯТОГОРСКИЙ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, АНЕСТЕЗИСТКА, ЕЛЬСКИЙ, САНИТАРКА.)

Операционная сестра подаёт Зильберману кюретку, он начинает работать в ране, произнося:

ЗИЛЬБЕРМАН

Окситоцин…

Операционная сестра подаёт Евграфову шприц, лежащий у неё на столике. Евграфов быстро и ловко колет содержимое в тело матки. Зильберман, положив окровавленную кюретку на столик операционной сестры:

ЗИЛЬБЕРМАН

На углы…

СЕЙЧАС

18-29.ИНТ.РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ФИЗИОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЧЕКАЛИНА, ПАНИН, ЕВГРАФОВ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА, ЕЛЬСКИЙ.)

ПАНИН

(операционной сестре) На углы. (Евграфову) Эй! Пацан!

Марево рассеивается – Евграфов возвращается в реальность. В руке шприц – ходуном, в опасной близости от тела матки, уже сделав несколько кровоточащих царапин на слизистой. Панин отбирает у него шприц, моментально вкалывает в тело матки, вводит окситоцин, возвращает пустой шприц на столик. Бросает недоумённый взгляд на Евграфова. Операционная уже подала Панину иглодержатель с заправленной нитью. Он начинает шить. Евграфов опоминается. Так же чётко, как прежде, берёт Фарабеф – продолжает ассистировать.

ПАНИН

Я тебе говорил!..

СВЯТОГОРСКИЙ

Своих – не пользуют!

ПАНИН

Или ты уколов боишься? В остальном, вроде, как солдат!

Выдаёт короткий смешок. Хорошо, никто не видит выражения лица Евграфова, все заняты работой. Ельский уже обработал и осмотрел на своём столике новорождённых.

ЕЛЬСКИЙ

Заберу в реанимацию. Но так… Как своих и для подстраховки. И Марине контрольная группа нужна. У неё докторская…

Святогорский, Рыба и операционная сестра – хором, с соответствующими лицами, ибо Ельский всех забодал докторской жены:

СВЯТОГОРСКИЙ/РЫБА/ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА

По фето-фетальному трансфузионному синдрому!

18-30.ИНТ. РОДДОМ/ОРИТ НЕОНАТОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЕЛЬСКИЙ, ПАЛЕЙ.)

У Ельского на неонатальном столике двойняшки Чекалины. В руках две тарелки для определения групп крови. Он смотрит то на одну, то на другую. Марина сидит за столом, заполняет неонатальные карты. Об этих людях на работе не скажешь, что они муж и жена. Никаких внеуставных нежностей.

ЕЛЬСКИЙ

Марина Викторовна! У девочки Чекалиной первая группа крови.

ПАЛЕЙ

И?

ЕЛЬСКИЙ

А у мальчика Чекалина – третья.

Чуть раздражаясь, что отвлекает из-за ерунды.

ПАЛЕЙ

И что?!

ЕЛЬСКИЙ

У матери первая группа и у отца первая группа.

Марина поднимает на него удивлённый взгляд. Встряхивает головой.

ПАЛЕЙ

Перепроверь!

ЕЛЬСКИЙ

Уже! Три раза.

ПАЛЕЙ

Нагуляла от третьей? Не наше дело.

Ельский откладывает тарелки, шепчет, перебирая пальцами. Палей замечает, смеётся.

ПАЛЕЙ

Решётку Пеннета рисуешь? Если у матери первая, двойняшки с первой и третьей возможны только от отца с третьей. В случае адюльтера первой со второй – возможна была бы комбинация: первая и вторая.

ЕЛЬСКИЙ

У неё роман с Евграфовым. Был. Но у него – четвёртая!

ПАЛЕЙ

От первой и четвёртой родятся комбинации второй и третьей. Тут первая и третья – мужик был третьей группы крови. Ещё раз: не наше дело! Здоровы?!

ЕЛЬСКИЙ

Да.

Она возвращается к писанине. Ельский – к младенцам, которые крепко сцепились ладошками в кулачок. На лице Ельского – суровое такое мужское умиление. Не оборачиваясь:

ЕЛЬСКИЙ

У нас – один?

Палей, не отрываясь от писанины, ровно, без эмоций:

ПАЛЕЙ

Зато точно твой.

18-31.ИНТ. РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ФИЗИОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЧЕКАЛИНА, ПАНИН, ЕВГРАФОВ, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА, ЕЛЬСКИЙ.)

Все на своих местах, Панин с Евграфовым накладывают асептическую клеевую повязку, затем – манипуляции: согнуть ноги в коленях, вывести мочу. Пока они этим занимаются, Святогорский менторствует, читая Рыбе лекцию:

СВЯТОГОРСКИЙ

Разнояйцевые близнецы, Анастасия Ивановна, как следует из названия, происходят из разных яиц! Не поймите превратно!

РЫБА

Да ну вас, Аркадий Петрович! Я всё-таки оканчивала акушерское училище! У женщины иногда вырабатывается не одна, а две и больше яйцеклеток.

СВЯТОГОРСКИЙ

(как учитель) Почему?!

Смотрит на Мишу. Та молчит. Вступает Панин, не отвлекаясь от работы.

ПАНИН

Большой выброс эстрогенов в нужной фазе цикла. Медикаментозно. Или… Влюблённость, например. Сразу в двоих… Со страстными женщинами это бывает.

Евграфов бросает на него быстрый взгляд, подозревая в ехидстве в свою сторону, но Панин тут без году неделя, его половые страсти интернов не волнуют, он о них не знает, – так что о своём хмурится. Святогорский знает о Панине куда больше Евграфова:

СВЯТОГОРСКИЙ

Вот-вот! Семён Ильич знает, что говорит. Бывают такие страстные…

Панин резко перебивает Святогорского, становясь подчёркнуто-холодным, официальным:

ПАНИН

Кровопотеря – пятьсот миллилитров. Салфетки, инструменты – все. Моча по катетеру светлая, сто пятьдесят миллилитров. Всем спасибо!

Панин отходит от стола, срывает перчатки, выходит. Мрачный. Рыба вопросительно смотрит на Святогорского, мол, что такое? Тот лишь отмахивается. Уже пришла пора его работы. Он склоняется к лицу Чекалиной. Евграфов, забыв обо всём – его сейчас тревожит только любимая женщина, – снимает перчатки, руки слегка дрожат, идёт к головному концу стола.

СВЯТОГОРСКИЙ

Маша! Маша! Мария Леонидовна!

Чекалина открывает глаза.

СВЯТОГОРСКИЙ

У нас мальчик и девочка! Красивые и здоровые! Сейчас я трубочку извлеку – и будем решать, как назовём!

Глаза Чекалиной светятся. Святогорский начинает медленно извлекать тонкую прозрачную трубку у неё из дыхательных путей (изо рта – в виде картинки). Она как бы попёрхивается – извлечение катетера всегда сопровождается рвотными движениями. Извлёк. Она поворачивает к Евграфову, хрипло и тихо, сухими потрескавшимися губами шепчет:

ЧЕКАЛИНА

Алёша…

Он бросается к ней, нежно целует лицо. Несмотря на его всё ещё жёсткое и сдержанное выражение – по щекам его скатываются две слезы. Святогорский тихо делает знак Рыбе и операционной: на выход! Операционная ему укоризненно кивает на инструментальный столик. Святогорский ей раздражённо отмахивает: потом! Выходят, оставляя Евграфова с Чекалиной наедине. На неонатальном столике в штативе стоят две пробирки, наполненные пуповинной кровью, на них бумажные бирки: «Чекалина, муж», «Чекалина, жен».

18-32.ИНТ. РОДДОМ/ОРИТ НЕОНАТОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЕЛЬСКИЙ, ПАЛЕЙ.)

Палей за столом, Ельский манипулирует у кувеза, занят.

ПАЛЕЙ

Ты четыре пробирки пуповинной крови набрал от двойняшек Чекалиных?

Ельский, не отвлекаясь от работы.

ЕЛЬСКИЙ

Да. Для лаборатории и для тебя.

ПАЛЕЙ

И где мои?

ЕЛЬСКИЙ

Чёрт! В разные штативы поставил. В операционной забыл. Чуть позже принесу…

18-33.ИНТ. РОДДОМ/ОПЕРАЦИОННАЯ ФИЗИОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, ЕЛЬСКИЙ.)

Операционная уже убрана. Стол, пол, тазы – всё чисто, протёрто, сверкает. Операционная сестра у раковины занимается предстерилизационной очисткой инструментов (моет их под проточной водой ёршиком, в перчатках). Заходит Ельский. Смотрит на неонатальный столик. Пробирок нет.

ЕЛЬСКИЙ

Любаша, я тут кровь оставил…

Операционная сестра, не отвлекаясь:

ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА

Наверное, лаборанты забрали. Я бы позвонила. Вы знаете, у меня как в аптеке.

Ельский, тьфукнув, выходит.

18-34.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА.ДЕНЬ.

18-35.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КАБИНЕТ ГЛАВВРАЧА. ДЕНЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, БЕЛЯЕВ, ПАЛЕЙ, ПАНИН, МАЛЬЦЕВА, СВЯТОГОРСКИЙ, ЛИДВАЛЬ.)

Все «роддомовские» сидят за «заседательным» столом. Куликовский в кресле за «головным». Хмур и серьёзен.

КУЛИКОВСКИЙ

Наши худшие подозрения подтвердил специалист из НИИ Бурденко. Сегодня вечером жена Петра Александровича…

Сглатывает, напряжённые мышцы лица. Берёт себя в руки.

КУЛИКОВСКИЙ

…отключит его от систем жизнеобеспечения.

У всех – соответствующие моменту лица, Зильбермана все любили. По лицу Беляева текут слёзы, как все невротики – он сентиментален и не в силах сдерживать чувства.

КУЛИКОВСКИЙ

Роддом обезглавлен. Екатерина Алексеевна не хочет…

Бросает на неё взгляд. Скорее исполненный и боли, и понимания ситуации. Поправляется:

КУЛИКОВСКИЙ

Не может вернуться. У неё рабочие обязательства. Официально объявляю вам, что исполняющим обязанности заместителя главного врача по акушерству и гинекологии назначается Беляев Игорь Анатольевич.

Беляев утирает слёзы рукавом, полой халата. Пришёл в себя, надел «важное лицо».

КУЛИКОВСКИЙ

Заведующим отделением патологии беременности и временно исполняющим обязанности зав физиологией назначен Панин Семён Ильич. Заведующей отделением обсервации – Мальцева Татьяна Георгиевна.

Беляев бросает в Мальцеву свирепый взгляд, как мамаша, у которой отобрали ребёнка.

КУЛИКОВСКИЙ

Эти люди «со стороны» – свои люди. Мне стоило больших усилий!.. Во избежание чужих людей со стороны. … И я попрошу вас, Игорь Анатольевич!

Жест в сторону Беляева.

КУЛИКОВСКИЙ

И вас, Семён Ильич!

Жест в сторону Панина. Далее он произносит речь, глядя в одну точку на противоположной стене. Локти упёр в стол, ладони сцепил в кулак.

КУЛИКОВСКИЙ

Обеспечить нормальное функционирование лечебно-профилактического учреждения, которое создал и выпестовал доктор медицинских наук, профессор кафедры акушерства и гинекологии, заслуженный врач и заслуженный деятель науки и техники Союза Советских Социалистических республик, ваш учитель и мой друг…

Несмотря на вроде как кондовый официоз речи – у всех слёзы на глазах, Беляев снова рыдает, аж всхлипывает, по лицу Лидваль тихо катятся слёзы. После паузы Куликовский завершает:

КУЛИКОВСКИЙ

Пётр Александрович Зильберман.

После чего упирается лбом в сжатые ладони. Глухо, не глядя:

КУЛИКОВСКИЙ

Все свободны.

18-36.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.

(ЗИЛЬБЕРМАН, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, РЫБА, ЛИДВАЛЬ, КУЛИКОВСКИЙ, РЕАНИМАТОЛОГ, СЛЕДОВАТЕЛЬ, АНЕСТЕЗИСТКА.)

Зильберман на ИВЛ, подключён к аппаратам гемодиализа и АИК. Лидваль, Куликовский, Рыба – вокруг кровати. Жена Зильбермана у изголовья. Реаниматолог и анестезистка – чуть поодаль.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Прощайтесь.

Первым подходит Куликовский. Жмёт безжизненную руку. Целует в лоб. Уходит. Подходит Лидваль. Просто смотрит в лицо. Отходит. Несмело подходит Рыба – чуть не под одобрительный кивок жены. И тут уж бухается на колени перед кроватью, плачет, целует руку. Жена Зильбермана взглядом обращается к Лидваль. Та подходит к Рыбе, ласково берёт за плечи, помогает подняться, отводит.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Я просила передать Фёдору Михайловичу, но, видимо, он не смог…

Входит следователь. Лицо жёсткое – слишком много противоречивых чувств испытывает. Подходит к постели. Садится на край. Смотрит на друга, будто ждёт ответа на важный вопрос; словно тот сейчас придёт в себя – и продолжит с места паузы… Похлопывает его по плечу. Встаёт.

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

Спасибо, что пришли.

Выходят Куликовский, Лидваль, Рыба и следователь. Остаётся жена Зильбермана, реаниматолог и анестезистка. Реаниматолог садится на край кровати – фиксировать: обхватывает тело Зильбермана. Жена Зильбермана отключает аппараты. Один, другой, третий. Приходит очередь тумблера на аппарате ИВЛ. Жена Зильбермана выключает тумблер. Секунда, другая… Реаниматолог очень плотно прижимает тело Зильбермана двумя руками, работая всей массой своего тела. Анестезистка смотрит с непониманием на эту манипуляцию реаниматолога.

18-37.ИНТ. БОЛЬНИЧНЫЙ ПОДВАЛ-ПЕРЕХОД. ДЕНЬ.

(ВИТЁК.)

Витёк стоит на коленях перед мотором-агрегатом, молитвенно сложив ладони. Наивно-детское просительное выражение лица.

18-38.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.

(ЗИЛЬБЕРМАН, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, РЕАНИМАТОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА.)

Анестезистка смотрит. Вдруг тело Зильбермана изгибается дугой и будто издаёт протяжный выдох. Для непосвящённого: ожил!

18-39.ИНТ. БОЛЬНИЧНЫЙ ПОДВАЛ-ПЕРЕХОД. ДЕНЬ.

(ВИТЁК.)

Мотор-агрегат «ожил», заревел… Наш юродивый изменяется лицом, отказывается верить, отрицает, а затем – гнев: бросается на мотор с кулаками, бьётся об него лицом, в кровь…

18-40. ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.

(ЗИЛЬБЕРМАН, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, РЕАНИМАТОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА.)

Тело Зильбермана бьётся, реаниматолог давит на него, гася конвульсии. Выглядит чудовищно: врач душит живого. Анестезистка падает на пол, в обмороке. Жена спокойна. Наконец Зильберман затих… Реаниматолог убрал руки, распрямился. Выдохнул. Она подходит к мужу, закрывает ему веки – глаза открылись во время спазма. Реаниматолог, глянув на часы на стене:

РЕАНИМАТОЛОГ

Время смерти двадцать ноль пять. …(кивнув на анестезистку) Это они родственникам пациентов врут, что ко всему привыкли… Молодая ещё. Ни разу не видела феномена Лазаря… Да и хрен к нему привыкнешь!

Реаниматолога передёргивает. Анестезистка приходит в себя, поднимается с пола, потирая ушибленную голову. По-бабьи охает:

АНЕСТЕЗИСТКА

Господи!

Жена Зильбермана подхватывает тихо, молитвенно:

ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА

… да святится имя Твое, да придет царствие Твое…

Она не крестится, – просто смотрит на уже упокоенное мёртвое тело мужа, – но впервые за всё время по щекам её стекают слёзы.

18-41.ИНТ. БОЛЬНИЧНЫЙ ПОДВАЛ-ПЕРЕХОД. ДЕНЬ.

(ВИТЁК, СВЯТОГОРСКИЙ.)

У стихшего мотора-агрегата лежит Витёк, без сознания, перемазанный в крови. Идёт Святогорский, куря на ходу, перепрыгивая лужи. Видит Витька, выбрасывает сигарету, бегом к нему, присаживает около него на корточки, щупает пульс на каротидном синусе.

СВЯТОГОРСКИЙ

Господи! Живой!

Ожил мотор – Святогорский слегка вздрагивает. Мотору:

СВЯТОГОРСКИЙ

Да заткнись уже! Толку от тебя! Чего с таким рёвом воздух гонять?!

Поднимает Витька на руки.

18-42.ИНТ. ХОЗПОМЕЩЕНИЕ В ПОДВАЛЕ. НОЧЬ.

(БЕЛЯЕВ, САНИТАРКА ЛИЛЯ, МАРГО.)

(сц. 42-45 – музыка.)

Точно как в 8-й серии, где Зильберман завещал «отпраздновать» его смерть весело (но уже без Зильбермана; и далее – с поправкой на персонажей и проч.): большое хозпомещение в подвале. Свалено старое оборудование, стоят шкафы. В углу – столы, поставленные один на другой столешницами. Стулья в углу. Панцирные сетки от кроватей. На ящике под подвальным окошком сидит Беляев в полнейшей прострации. Заходят Марго и санитарка Лиля. Беляев на них не реагирует. Они подходят к столам, снимают верхний, сдувают пыль, ставят его торцом к Беляеву – он вроде как «во главе стола» получается. Пока всё в такой же прострации. Марго и санитарка Лиля выходят.

18-43.ИНТ. ХОЗПОМЕЩЕНИЕ В ПОДВАЛЕ. НОЧЬ.

(БЕЛЯЕВ, САНИТАРКА ЛИЛЯ, МАРГО, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА.)

Беляев всё там же. Санитарка Лиля, Марго, операционная сестра – расставляют стулья, заставляют столы нехитро сервированной закуской, ставят бутылку водки, пепельницу около Беляева.

18-44.ИНТ. ХОЗПОМЕЩЕНИЕ В ПОДВАЛЕ. НОЧЬ.

(БЕЛЯЕВ, ЛИДВАЛЬ, ШОФЁР АНДРЕЙ, САНИТАРКА ЛИЛЯ, МАРГО, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА, ПАНИН)

Заходят Святогорский, Панин, Лидваль, шофёр Андрей и Рыба. Святогорский с Паниным ставят ещё один стол. Рыба идёт в пыльный угол, сползает спиной по стеночке, роняет лицо в руки, плачет. Панин садится на ящик рядом с ящиком, на котором сидит Беляев. Подходит Лидваль – Панин подвигается, она садится рядом. Беляев, как бы опомнившись, достаёт из кармана сигару. Откусывает гильотиной кончик, протягивает Панину, тот принимает, предлагает Лидваль – она отрицательно качает головой, достаёт пачку сигарет, но рука с пачкой равнодушно повисает. Точно так же повисает рука Панина с сигарой. Беляев откусывает гильотинкой кончик от второй – и его рука повисает с зажатой между пальцами сигарой. Шофёр Андрей становится невдалеке, у стенки, наблюдает.

18-45.ИНТ. ХОЗПОМЕЩЕНИЕ В ПОДВАЛЕ. НОЧЬ.

(БЕЛЯЕВ, САНИТАРКА ЛИЛЯ, МАРГО, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, СВЯТОГОРСКИЙ, ПАНИН, МАЛЬЦЕВА, ЛИДВАЛЬ, ШОФЁР АНДРЕЙ, РАМИШ, СЫТИН, ЕЛЬСКИЙ, ПАЛЕЙ, РЫБА, ЛИДВАЛЬ, ВИТЁК.)

Заходит Мальцева. Затем – Рамиш и Сытин заводят под руки Витька – у него перебинтована голова и ладони, он по-детски ими гордится. Святогорский разливает из бутылки всем, кто подходит. Затем наливает стакан чуть не до краёв, передаёт его Лидваль. (Тут обрывается движуха, шедшая под соответствующую музыку, и сама музыка прекращается.) Все взгляды обращаются к Лидваль.

ЛИДВАЛЬ

Помните, он сказал: «Живые не боятся смерти. Живым не нравится её НЕКРАСОТА»? … Помните, он наказал: «Когда я умру – соберитесь здесь, в подвале. И устройте весёлую пьянку!»?

Все смотрят на неё, ожидая какого-то глубокомысленного заключения – как прежде смотрели на Зильбермана. Лидваль ещё раз оглядывает всех.

ЛИДВАЛЬ

Он умер.

Выпивает стакан до дна в один присест, не морщась. После чего берёт сигарету, Панин подносит ей зажигалку – она прикуривает. Все пьют, не чокаясь, разумеется. Панин и Беляев распыхивают сигары. Лидваль после затяжки принимает второй стакан, поданный как бы из ниоткуда-никем – просто чья-то рука.

ЛИДВАЛЬ

Он не был святым. Но может апостол Пётр пропустит его в рай… По блату. Как своего… Как…

Не может найти нужных слов, Беляев подхватывает:

БЕЛЯЕВ

Как рыбак рыбака!

Лёгкий слегка нервический смешок пробегает по собравшимся.

БЕЛЯЕВ

Когда я был простым смертным субординатором, Петя уберёг меня от большой беды. Поступила баба, ничего такого вроде особенного… А у неё…

Его перебивает Святогорский.

СВЯТОГОРСКИЙ

А я как-то раз не мог заинтубировать сложную гортань. Анестезиолог, тоже мне! Так Петя спокойненько так, как он всегда, и…

Палей перебивает его:

ПАЛЕЙ

Он не был неонатологом, но однажды, когда я уже констатировала смерть…

Начинает фоновый шум, все хотят поделиться своей историей «о том, как их спас Петя». Лидваль, улыбается, хотя по лицу катятся слёзы: всё, как Пётр Александрович хотел. Она оглядывает помещение прицельно: нет Евграфова. Она хмурится: ученик мог бы в первых рядах почтить память.

18-46.ИНТ. РОДДОМ/КАБИНЕТЗАВ ФИЗИОЛОГИЕЙ. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)

Евграфов сидит за столом Зильбермана. Перед ним две пробирки с кровью в штативах с бирками «Чекалина, муж», «Чекалина, жен»; и две – со стабилизатором, прозрачные. Он их словно гипнотизирует. Но вот он достаёт из ящика стола жгут и одноразовый шприц. Затягивает себе на плече жгут, работает кулаком. Зубами разрывая упаковку шприца. В этот момент дверная ручка дёргается – заперто. Ещё раз – сильнее. В дверь начинают дубасить. Евграфов недовольно снимает жгут, прячет шприц. Идёт к двери, открывает. В кабинет заходит следователь.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Так. Слушай. Мы должны пойти. Оба.

ЕВГРАФОВ

Смысл?

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Без смысла. Просто: пойти.

ЕВГРАФОВ

Он сделал меня убийцей.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

А ты сделал меня укрывающим убийцу от правосудия. Будем дальше термодинамику колебать?

Евграфов с непониманием смотрит на следователя. Тот обводит руками круг. Евграфов больше от этого понимать не стал. Следователь, махнув рукой:

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Мы с тобой теперь связаны. Ты – мне, я – тебе. Как факт. Бессмысленный охрененно жёсткий факт. Отдели убийцу от учителя и друга. Не вали в кучу. Проводи – потом страдай. Или не страдай. Дело твоё. Но сейчас: ты – мне. И я говорю тебе: встал и пошёл.

18-47.ИНТ. ХОЗПОМЕЩЕНИЕ В ПОДВАЛЕ. НОЧЬ.

(БЕЛЯЕВ, САНИТАРКА ЛИЛЯ, МАРГО, ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, СВЯТОГОРСКИЙ, ПАНИН, МАЛЬЦЕВА, ЛИДВАЛЬ, ШОФЁР АНДРЕЙ, РАМИШ, СЫТИН, ЕЛЬСКИЙ, ПАЛЕЙ, РЫБА, ЛИДВАЛЬ, ВИТЁК, ЕВГРАФОВ, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)

Атмосфера – как завещал Зильберман. Заходят следователь и Евграфов.

СВЯТОГОРСКИЙ

О! А мы уж думали, вы не явитесь, негодяи!

Им подают стаканы, Святогорский наливает. Евграфов демонстративным жестом отказывается. Шофёр Андрей напрягся, как только Евграфов зашёл. Но: спокойна Лидваль, да и Евграфов не обращает на неё никакого внимания. Следователь идёт пожалеть Витька, а затем – к компании «Беляев-Панин». Лидваль, увидав зашедших, шепчет Беляеву (он отвечает тоже тихо):

ЛИДВАЛЬ

Пост сдал!

БЕЛЯЕВ

Пост принял!

ЛИДВАЛЬ

Дай людям выпустить пар. В целом: не дави. Руководи. И не превращай роддом в лавку.

Беляев хочет что-то сказать, Лидваль обрывает его взглядом: не надо. Хлопает по плечу. Целует в щёку. Идёт на выход – шофёр Андрей за ней. У дверей её перехватывает Евграфов.

ЕВГРАФОВ

Здравствуйте, Екатерина Алексеевна. Поздравляю! Я не знал, что вы стали матерью.

Лидваль слегка смущена, скомкано, слишком торопливо.

ЛИДВАЛЬ

Роды были преждевременные. Тридцать недель. Оперировали. Я же – пожилая первородящая!

Не слишком естественно смеётся. Обрывается.

ЛИДВАЛЬ

А вот и мой муж. Ты его знаешь.

Шофёр Андрей и Евграфов обмениваются мрачными взглядами. Затем всё-таки жмут друг другу руки.

ЕВГРАФОВ

Поздравляю! С прекрасной женой и с…

ЛИДВАЛЬ

Сыном. Егором. Егором Андреевичем! В честь деда, отца Андрея. Спасибо. До свидания, Алёша!

Выходит за дверь, которую ей любезно открывает шофёр Андрей. Евграфов поднимает брови, задумывается. Стряхивает – и так до хрена всего навалилось. Марго подносит ему стакан.

МАРГО

Помяни учителя. Не знаю, что между вами произошло… И что с ТОБОЙ сейчас происходит. … Я, Алексей Григорьевич, оч-чень наблюдательная. И как траванувшаяся идиотка, вот что скажу: смерть ещё надо заслужить.

Евграфов смотрит на Марго стеклянными глазами, ахает стакан до дна. Она свой чуть пригубила. Берёт его рукой за подбородок, смотрит ему в глаза. Его взгляд обретает осмысленность.

МАРГО

А пока жив: принимай то, что не в силах изменить.

ЕВГРАФОВ

Как я могу жить, зная…

Марго прикладывает свой палец к его губам.

МАРГО

Не хочу знать, что ты знаешь. И ты знай поменьше!

18-48.ИНТ. РОДДОМ/КАБИНЕТЗАВ ФИЗИОЛОГИЕЙ. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ.)

Евграфов у стола с пробирками, шепчет, глядя на них, «мантру»:

ЕВГРАФОВ

Знай поменьше! Знай поменьше!

Кидает взгляд на всё ещё стоящий под столом Зильбермана «профессорско-американский» ПЦР-анализатор.

ЕВГРАФОВ

Знай поменьше!

Берёт пробирки из штатива. Идёт к умывальнику. Движение вылить… Тормозит. Открывает воду на полную. Движение – вылить… Уже наклоняет… Вязкая кровь начинает медленно стекать по стенкам к краям пробирок…

ЕВГРАФОВ

Знай поменьше!

Не выключая воду, возвращает пробирки в вертикальное положение, рывком возвращается к столу, ставит пробирки на место, достаёт жгут, закручивает его на плече, достаёт шприц…

18-49.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА. НОЧЬ.

18-50.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ, САЗОНОВ, АНЕСТЕЗИСТКА.)

Сазонов лежит на функциональной кровати, на ИВЛ, в коме. Анестезистка за столом, поодаль, спит, положив голову на руки. Рядом с кроватью Евграфов (в пижаме, на левом локтевом сгибе – пластырь). Евграфов склонился к лицу Сазонова, говорит негромко, но чётко, с дьявольской иронией (он вообще очень взбудоражен, местами сбивается на скороговорку).

ЕВГРАФОВ

Поздравляю НАС, товарищ капитан! У НАС… Нас с тобою! – дети! Мальчик и девочка! … Я сперва решил, что рехнулся. …Куна в детстве читал? «Легенды и мифы Древней Греции». Ификл и Геракл – двойняшки. Ификл от Амфитриона, а Геракл – от Зевса! А мама у них одна, да-а-а! Алкмена!

Выдаёт нервный смешок.

ЕВГРАФОВ

Этот биологический кунштюк, товарищ капитан, называется – суперфекундация! Мифы не на голом месте родятся! Страстные, понимаешь, женщины! Выброс эстрогенов! Любит обоих! Две яйцеклетки. Сперма живёт в половых путях дольше, чем нам хотелось. Ну и вот! Мальчишка – мой. Девчонка – твоя. Баба чья, командир?!

Успокаивается. Смотрит на Сазонова как на боевого товарища. Спрашивает «по-человечески»:

ЕВГРАФОВ

Что делать будем? … Мне, в принципе, по барабану. Мне уже там…

Подбородком – на потолок.

ЕВГРАФОВ

… оптовые скидки. Я сейчас тумблером щёлкну… Нет товарища капитана – нет проблем!

Поднимается, рука на панели ИВЛ находит нужный тумблер.

КОНЕЦ 18-Й СЕРИИ