Текст книги "Валерия"

Тем временем где-то

Внезапно наступила темнота, и, снова, как и после предыдущего сеанса, Юстас не сразу пришел в себя и понял, что сидит в удобном кресле зрительного зала рядом с господином Ра.

– На сегодня просмотр закончен, – проговорил Архипиус, – я подготовлю все необходимое для следующего раза и сразу же сообщу вам.

– Огромное спасибо, – господин Ра пожал руку хранителю и быстро направился к выходу. Юстас едва поспевал за ним.

Когда они вышли на улицу, было уже темно. Редкие звезды ярко светились на фоне темно-синего неба, а чуть ниже, у линии горизонта виднелся полукруг светло-голубого цвета. Именно так в это время суток выглядела планета Земля.

– Кажется, что она совсем близко, – медленно проговорил господин Ра, когда они вышли с территории парка и направились к центральному району.

– Красивое зрелище, – восхищенной необычной картиной, отозвался Юстас, – я редко бываю на улице в это время.

– Да, сегодня мы запозднились, – улыбнулся начальник, – но ничего страшного, ведь завтра выходной.

– Точно, – воскликнул секретарь, – а я и забыл. Вообще забыл, кто я и где нахожусь. Очень сильно погрузился.

– Я это заметил, поэтому и увел тебя из зала побыстрее. Глубоко погружаться нельзя. Чтобы решить проблему, мы должны быть отстранены и смотреть на все со стороны, без эмоций.

– Как же можно смотреть без эмоций! – воскликнул Юстас, – какой-то подонок зверски убил молодую, прекрасную женщину и ему это сошло с рук! Как же мы можем быть отстранены? Мы должны вычислить и наказать его!!!

– Вот и давай вычислять, – подчеркнуто спокойно произнес Ра, – только логически, основываясь не на чувствах, а на фактах.

– Хорошо, – по тону Юстаса было понятно, что соглашается он лишь формально из уважения к начальнику, поскольку в душе у него по-прежнему продолжали бушевать страсти.

Он готов был прямо сейчас, не заходя домой, ринутся в комитет по переселению, и, захватив с собой первое попавшееся под руку холодное оружие, переместится в нужное время и место, чтобы собственноручно покарать злодея-убийцу.

– Успокоился немного? – спросил господин Ра, подойдя к секретарю поближе и слегка придерживая его за локоть.

Юстас молча кивнул.

– Тебя беспокоит то, что мы отсюда, сверху наблюдаем за происходящим злом и несправедливостью и никак не реагируем на это? – как можно мягче и тактичнее спросил господин Ра.

– Да, конечно, – воскликнул Юстас, – как же мы можем допустить такое?

– Видишь ли, ведь все в мире происходит не просто так. А в нашем эксперименте и подавно. Жизнь каждого из людей-лепестков необходима для того, чтобы развить ту чакру, за которую он ответственен. Нельзя считать, что убийца – плохой человек. Просто здесь и сейчас у него такая задача, он, так же, как и другие, должен помочь нашей гостье гармонизировать себя. В этом и есть суть эксперимента.

– То есть, вы считаете, что можно оправдать убийцу? – не переставая возмущаться, спросил Юстас.

– Убийца – это орудие в руках высшей силы. И если этой силе было необходимо лишить жизни Ирину, значит, настал ее час, значит, она уже все сделала в этой жизни и готова перейти на другой, возможно, более высокий уровень, – терпеливо объяснял господин Ра, – твоя же проблема, мой юный секретарь, состоит в том, что ты судишь о событиях, происходящих на земле с точки зрения землянина, а не с точки зрения жителя нашей цивилизации.

Юстас шел, низко опустив голову и молчал.

– Ладно, оставим пока эту тему, – снова заговорил Ра, – Давай сейчас обсудим другой вопрос. Кто, по-твоему, убийца?

– Или сын ее мужа, или племянник, – не раздумывая, ответил Юстас, – но, скорее племянник. У сына не было мотива, к тому же у него есть алиби, а с племянником вообще ничего не понятно. Странно, что муж убитой никогда его не видел. И с ножом он на Олега бросился, когда тот его узнал. Как вы думаете, он не убьет Олега? А то, как в сериале, оборвали на самом интересном месте.

– Надеюсь, что нет, – на губах господина Ра появилась лукавая улыбка, – а кстати, давай поговорим об Олеге. Очевидно, что это один из наших лепестков.

– Да, я тоже об этом думал. Пока вся история, так или иначе, вращается вокруг него, и мне кажется, что он отвечает за одну из верхних чакр. За Аджну или даже за Сахасрару. Он очень умный и порядочный человек, ответственный, хороший специалист.

– Согласен, – улыбнулся Ра, – я почти уверен, что его миссия – развивать Аджну. И, думаю, для него это будет несложно.

– Расскажите поподробнее про шестую чакру, – немного успокоившись, попросил Юстас.

– Что ж, – улыбнувшись, заговорил Ра, – с удовольствием. Итак, Аджну называют третьим глазом человека, не только потому, что она располагается в середине лба, но и потому, что ее раскрытие дает человеку интуитивное зрение. Перед такими людьми открываются огромные возможности. Это творческое вдохновение, усиленная интуиция и даже экстрасенсорные способности. Эта чакра помогает человеку понимать подсказки Вселенной и правильно реагировать на ее послания. Еще она контролирует баланс между двумя полушариями мозга.

– Как это? – удивился Юстас.

– Видишь ли, у среднестатистического человека эмоции и разум частенько перекрывают друг друга, ведь согласись, часто так бывает, что задумал человек одно, а потом понервничал или поссорился с кем-то и вот, все его хорошие задумки забыты, и действует он только на эмоциях, причем чаще всего на негативных. А бывает и наоборот, душой человек стремиться к чему-то важному и приятному для себя, а ум ему диктует совершенно противоположное.

– Да, да, – обрадовался Юстас, ведь теперь его начальник объяснял сложные истины простыми и понятными словами, – так действительно бывает очень часто. Например, хочет человек поменять работу, ну не нравиться ему то, чем он занимается, а родственники ему внушают, что он совсем не прав, что на этой работе ему хорошо платят, ну и так далее. И логика говорит о том, что они правы, платят действительно много. И он, пересиливая порывы души, остается на опостылевшей работе.

– Совершенно верно, – отозвался Ра, – так вот в задачу шестой чакры как раз и входит контроль за тем, чтобы эмоции и разум не перекрывали друг друга, а были взаимным дополнением. Кроме того, от состояния Аджны зависит физическое самочувствие человека, а также его умение концентрироваться.

– Но ведь если следовать вашей версии о том, что за развитие шестой чакры отвечает Олег, то это означает, что в настоящее время она у него не развита.

– Да, именно так.

– Но тогда он должен обладать определенными качествами человека с недостаточной раскрытой Аджной.

– Естественно, иначе наш эксперимент был бы не нужен. Но я думаю, что в ситуации Олега ситуация благоприятная. Мне кажется, что его шестая чакра не закрыта полностью, скорее всего она несколько разбалансирована и его задача в этой жизни – достичь равновесия между разумом и духом. По-видимому, сейчас Олег воспринимает окружающий мир и жизнь только рационалистически – через логику и интеллект. Он стремится упорядочить свою жизнь, выстроить ее по логическим цепочкам. Берясь за какое-либо дело, он создает четкий план. По любому вопросу ему требуются логические доказательства. Его не удовлетворит ответ «я чувствую, что надо сделать так». Ему важно знать логические причины поступков. Пока он верит только в то, что можно увидеть, потрогать. Но дисбаланс в его случае не очень сильный. Он же не отказывается от чувств и эмоций. Он любит свою жену, сопереживает сотрудникам. Но пока не очень-то верит в духовное, в интуицию и во все, что с этим связано.

– А как он сможет развиваться?

– Вот мы с тобой и подобрались к сути нашего эксперимента, – с улыбкой произнес господин Ра, – Видишь ли, отсюда мы можем влиять лишь на одного человека, на того, кто отвечает за высшую чакру, за Сахасрару. Только этот человек обладает достаточной интуицией для того, чтобы чувствовать и воспринимать информацию, отправляемую нами. Этот человек обладает экстрасенсорными способностями. Вычислив его, мы сможем через него влиять на других людей, помогая им достичь нужного уровня развития.

– Но, это значит, что человек, отвечающий за Сахасрару, должен быть так или иначе связан с каждым из наших неизвестных, – предположил Юстас.

– Конечно, – с доброй улыбкой ответил господин Ра, – я тебе скажу больше, они все связаны друг с другом, я бы даже сказал, переплетены. Поэтому наш самый главный неизвестный может и не быть лично знаком со всеми остальными людьми, ему достаточно знать одного или двух человек, ну а они в свою очередь…

– Постойте, – вдруг воскликнул Юстас, резко остановившись, – подождите, я вспомнил.

– Что вспомнил? – строго спросил господин Ра. Он не привык, чтобы его перебивали и на его лице, обычно добром и спокойном, отразилось недовольство.

– Я вспомнил ее. Да, это совершенно точно была она.

Юстас стоял посреди темной улицы и растерянно смотрел на начальника. Господин Ра выглядел совершенно уставшим.

– Послушай, Юстас, – мягко сказал он секретарю, – мы уже дошли до твоего дома. Отдохни, а в понедельник мы с тобой все обсудим. Видишь ли, сегодня был тяжелый день.

– В понедельник будет поздно, – вскричал Юстас, – пожалуйста, уделите мне всего минуту вашего времени. Прошу вас.

– Хорошо, – обреченно ответил Ра, – только говори быстро и четко, без эмоций, только факты.

– Как обладатель закрытой Аджна чакры, – съязвил Юстас, и тут же добавил, чтобы смягчить свою выходку, – извините, я очень быстро. Это произошло на прошлой неделе, точнее, в прошлую пятницу, точно, потому что народу было мало. По пятницам всегда мало народа. Она была очень красивая, и была очень расстроена. Она появилась во второй половине дня, потому что с утра, когда я выходил в коридор, ее точно не было, я бы не смог не заметить ее. Она сказала, что произошло ужасное и что она расстроена из-за того, что мальчик, так она выразилась, загубил свою душу. Она не о себе переживала, она беспокоилась о душе своего убийцы. Но тогда я ничего не понял. Если б я знал, я бы спросил, кто ее убил. У доктора Грина должны остаться записи. Надо прямо сейчас связаться с ним и с комитетом по переселению, может быть, она еще здесь, у нас.

Он с робостью и надеждой посмотрел на начальника.

– Хоть ты и говорил невнятно, – совершенно измученным голосом произнес господин Ра, – но я тебя понял. Ты считаешь, что та женщина была убитой Ириной Шабановой?

– Да, да, – воскликнул Юстас, – это точно была она.

– Я тебя понял, – медленно повторил Ра, – но спешить нет никакого смысла. У комитетов по переселению сегодня и завтра тоже выходные, поэтому, если она не отправлена назад сегодня, то не будет отправлена до утра понедельника. А теперь – все, домой.

– А если отправлена? – не унимался Юстас, – может быть у доктора Грина остались записи.

– Вряд ли он записал в деле фамилию и имя убийцы, – усмехнулся господин Ра, – все Юстас, иди, встретимся в понедельник и все обсудим.

И он торопливо, словно опасаясь, что неугомонный секретарь снова набросится на него с кучей вопросов, зашагал прочь.

Но Юстас не пошел домой. Он долго бродил по улицам и раздумывал о том, правильно ли устроено мироздание. Если правильно, как считает господин Ра, то почему в их добром и справедливом мире существуют такие вещи, как ложь, измены и даже убийства. И людей, которые это все совершают, не наказывают, а жалеют и помогают им исправиться.

«Наверное, я еще не скоро достигну такого уровня мышления, как у господина Ра», – грустно подумал Юстас, и лишь теперь поняв, что ужасно устал, зашагал к дому.

Он лег в постель, но, несмотря на усталость, сон не шел. Вместо этого у него перед глазами стояла красивая женщина со светлыми волосами, непослушными чуть волнистыми прядями спадавшими на высокий лоб. Ее широко открытые глаза с удивлением и недоверием смотрели вокруг.

Когда неделю назад она появилась в приемной, ему показалось, что от неосторожного дуновения легкого ветерка она вот-вот оторвется от земли и полетит мимо реки, мимо цветущего поля, рядом с барашками светлых, чуть подсвеченных солнцем облаков. От нее исходило прозрачное зеленое сияние, но это сияние было совсем не похоже на цвет, который Юстас видел у других посетителей. Оно было живое, переливающееся всевозможными оттенками, от темно-болотного до ярко-изумрудного.

Он заметил ее, выглянув в коридор почти сразу после обеда и тут же, проигнорировав группу из четырех красных, пригласил ее зайти. Красные недовольно заворчали, что будут жаловаться на него, но Юстас, не обращая на них внимания, пропустил посетительницу и плотно прикрыл дверь.

– Что у вас здесь? – спросила она, опустившись в мягкое кресло, – санаторий?

– Нет, это не санаторий, – ответил Юстас, – я прошу вас немного подождать. Вам сейчас все объяснят.

Он стоял перед ней и говорил дежурные фразы, а сам смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Было что-то в этой женщине необыкновенное, отличающее ее от других посетителей, какая-то грустная доброта читалась в ее огромных глазах. Ему казалось, что он улавливает некую ауру, состоящую одновременно из удивления, огорчения, понимания и всепрощения.

«Кто-то сделал ей зло, – подумал тогда Юстас, – она умерла не естественной смертью, и она переживает за того, кто это сделал и жалеет его».

Тогда-то она и сказала ту странную фразу, которая поразила Юстаса. На ее лице отразилось нечто, похожее на ужасное воспоминание, она вздрогнула и закрыла лицо руками.

– Бедный мальчик, – едва слышно проговорила она, – как он будет жить дальше с загубленной душой?

И тут же, спохватившись, настороженно взглянула на Юстаса, словно испугавшись, что невольно могла выдать своего убийцу. А он смотрел на нее, словно зачарованный, не в силах отвести глаз, и все его существо выражало глубокое сочувствие ее горю. Она, конечно, поняла это и, слегка успокоившись, низко опустила голову.

– Ужас, какой ужас, – снова произнесла она, теперь уже немного громче и отчетливее.

Словно очнувшись от наваждения, Юстас понял, что уже до неприличия долго смотрит на нее. Запинаясь на каждом слове, он подал ей руку и попросил пройти в кабинет доктора Грина.

Когда Юстас проснулся, было уже позднее утро. Призрак Ирины, навестившей его сегодняшней ночью, давно развеялся, за окном ярко сияло солнце, и пели птицы, словно приглашая его сбросить с себя неприятные воспоминания и радоваться теплу, свету и выходному дню. Но Юстас грустил. Два дня ждать, пока наступит понедельник, затем, заручившись согласием господина Ра, просить доктора Грина посмотреть свои записи, связываться с комитетом по переселению зеленых и выяснять там, отправлена ли уже на землю в новое воплощение душа той, которая на земле носила имя Ирины Шабановой. Если же она еще здесь, то сможет, если, конечно, захочет, назвать ему имя того, кто убил ее. Вот тогда-то он, Юстас, наверняка сумеет убедить господина Ра разрешить ему хоть ненадолго телепортироваться на землю и самому, не надеясь на суд, наказать убийцу.

От этих мыслей, не дававших ему покоя все утро, Юстаса отвлекла его подруга. Юнона, подобно вихрю, влетела в его небольшую квартирку как раз, кода он заканчивал пить чай.

– Чай зеленый? – воскликнула она вместо приветствия.

Она очень долго боролась с Юстасом, доказывая ему, как вреден кофе и, в конце концов, он сумел избавиться от привычки, доставшейся ему от земной жизни. Однако пить по утрам зеленый чай, несмотря на все аргументы Юноны, он так и смог себя заставить, поэтому заваривал себе бодрящий черный чай.

– Нет, – угрюмо ответил Юстас, – не зеленый.

– Ну и зря, это очень полезно для здоровья, – весело защебетала девушка, не замечая или не обращая внимания на безрадостное выражения лица обычного веселого и безмятежного Юстаса.

– Пойдем гулять? Как обычно? – стараясь не показывать своего плохого настроения, спросил Юстас.

– Ага, – ответила Юнона, – хотя, нет, давай пойдем на озеро Истины.

– Хорошо, – он ответил механически, не раздумывая, а когда понял, что имеет в виду его подруга, то внимательно посмотрел на нее.

– А зачем нам туда идти? – подозрительным голосом спросил он, – далеко, да и не жарко сегодня.

– А затем, что у тебя проблемы, – Юнона по прежнему была веселой и беззаботной, – и для того, чтобы ты весь день не прокручивал их в голове и не переживал, мы и выберемся на озеро. Сначала искупаемся, потом ты мне все расскажешь, и мы решим, как тебе поступать дальше.

Она смотрела на него огромными зелеными глазами, из которых выпрыгивали с лукавые искорки и радостно улыбалась.

– А я думал, ты не заметила…, – смущенно проговорил Юстас.

– Ты не умеешь притворяться, – рассмеялась девушка, – у тебя все твои тайные мысли написаны на лице.

– И что же у меня написано? – улыбнувшись, спросил он.

– Сейчас прочитаем, – она подошла к нему поближе и откинула с его лба длинную челку.

– На лбу у тебя написано, что ты настроен решительно и готов до конца сражаться за справедливость, а по глазам я вижу, что ты огорчен из-за вынужденного бездействия. Правильно?

Она снова рассмеялась.

– Правильно, – отозвался Юстас, – пойдем на озеро, отдохнем, и я тебе все расскажу. Ты права, сейчас у меня действительно период, когда я ничего не могу сделать.

На озере было безлюдно. Лишь несколько парочек загорали на небольших полянках, закрытых от основного пляжа пушистыми ивами с удивительными светло-зелеными листочками, настолько светлыми, что сложно было понять, то ли это белый цвет, в который художник по неосторожности капнул чуть-чуть зеленой краски, то ли зеленый, но настолько разбавленный, что от основного цвета остался лишь крошечный намек.

– Удивительные листья, – проследив за его взглядом и, как всегда, угадав его мысли, сказала Юнона, – не поймешь, какого они цвета.

Прямо перед ивами расположилась небольшая компания из двух взрослых и трех малышей. Юстас и Юнона с улыбкой переглянулись. Детей в их мире было немного и, вероятно поэтому, их все очень любили и опекали. Согласно здешним законам, дети, попавшие сюда в возрасте до трех лет и готовые остаться, могли существовать только в своем предыдущем воплощении, то есть в виде взрослых людей. Детишки, в возрасте от трех до семи лет, имели право выбора, а старше семи оставались в существующем воплощении, то есть в теле детей и подростков. Чаще всего, люди предпочитали тела предыдущих воплощений, мало кто хотел оставаться в теле ребенка. Но все же, такие встречались. И здесь, у озера, было приятно видеть резвящуюся малышню, двух девчушек, лет пяти в ярких, нарядных платьях и мальчика чуть постарше, в белом матросском костюмчике.

Юстас, не торопясь, с удовольствием окунулся в прохладную воду озера и долго плавал, наслаждаясь легкостью и свободой, слушая пение птиц и шелест листочков. Он вышел на берег другим человеком, действительно освободившимся от всего, что угнетало его, что не давало расслабиться и отдохнуть.

Юнона, уже накупавшаяся, разлила по стаканчикам ароматный сок, и, с нетерпением уставившись на Юстаса, произнесла:

– Ну, теперь рассказывай.

И Юстас рассказал ей все. И про эксперимент, о котором она до этого знала лишь в общих чертах и о посещении бесконечной библиотеки и об ужасном убийстве.

Сказал и о том, что хочет уйти на землю, чтобы рассчитаться с убийцей.

– Ра тебя не отпустит, – внимательно выслушав его, сказала Юнона, – более того, он может решить, что ты не достоин находиться здесь, раз не веришь в высшее правосудие.

– Ну и пусть решит, – воскликнул Юстас, – тогда меня отправят на землю доучиваться и я смогу реализовать свой план.

– Нет, ты что, – воскликнула девушка, – тебя оправят не туда, куда ты хочешь попасть, а туда, где ты сможешь добрать недостающий опыт, в какую-нибудь горячую точку, или в монастырь, смотря, как решит комитет по переселению. А если сбежишь и самовольно переместишься, то, совершив убийство, откатишься назад на несколько уровней. И потом тебе снова придется проживать несколько жизней, чтобы добрать свой нынешний уровень.

– Я об этом не подумал, – смущенно ответил Юстас, – но ты права. Что же мне делать?

– Предоставь жизни течь так, как ей положено. Ты же знаешь, что мы не должны ни во что вмешиваться.

– Но как же та женщина, Ирина! Она такая добрая, такая хорошая, и умерла такой молодой, – Юстас с вызовом посмотрел на Юнону, – она могла бы еще жить, радоваться, родить детей.

– Послушай, что ты, как попугай, повторяешь одно и то же. А как же другие? Те, которые остались здесь? Те детишки, например, – девушка кивнула головой в сторону куста ивы с белыми листьями, где мальчик безуспешно пытался поймать мячик, который девчушки перебрасывали одна другой, – или мы с тобой?

– Ну, это другое, – удрученно проговорил Юстас, очевидно лишь сейчас задумавшийся над словами подруги.

– Почему другое? – возмутилась девушка, – мы ведь тоже умерли молодыми, а есть и моложе нас. Почему ты не рыдаешь над моей молодой загубленной жизнью?

– Потому что ты счастлива, по крайней мере, здесь и сейчас, – ответил Юстас, – и потом, тебя, наверное, не убили.

– Откуда ты знаешь? – голос Юноны прозвучал неожиданно глухо, – ты же никогда не спрашивал меня.

– Но ты тоже… – Юстас замялся, – и потом, здесь это не принято. Здесь все счастливы.

– Да, конечно, – ответила Юнона, отведя взгляд в сторону.

Она подошла к своему рюкзачку и стала складывать вещи, давая понять, что разговор закончен.

– Ты уже уходишь? – спросил Юстас, обрадовавшийся, что есть повод прекратить эту нелепую перепалку.

– Мне пора на работу, – спокойно ответила она.

– Но сегодня выходной, – сказал Юстас, осторожно взяв девушку за руку.

– Это ваших переселенцев держат два дня в карантинном отделении, а мои зверушки нуждаются в заботе каждый день, – ответила Юнона и резко отдернула руку.

– Но раньше ты никогда не работала по выходным.

– Раньше не работала, а теперь Алиса, которая заменяла меня, перешла на другую работу, и кормить моих подопечных, кроме меня, некому. Так что придется трудиться каждый день, пока мне не найдут помощника.

– А на какую работу она перешла?

– На такую же. От нашего комитета выделили новое направление, там будут заниматься мелкими животными. Крысами, ежиками, белками. Еще выделили направление по птицам. Вот девчонки и разошлись кто куда. И теперь я одна занимаюсь кошками и собаками. А их, как ты понимаешь, очень много, гораздо больше, чем других животных. Да и работать с ними интереснее.

В понедельник Юстас прибежал на работу на полчаса раньше положенного времени. По правилам он, так же как и все сотрудники, должен был пользоваться служебным входом в кабинет. Посетители же проходили через другой вход. Раньше Юстас никогда не задумывался о том, где находятся посетители в течение двух дней, когда их ведомство не работало. Но после разговора с Юноной понял, что они просто ждут понедельника. То есть, люди, поступившие к ним в пятницу вечером, попадают на прием лишь в понедельник утром.

– Так вот почему по понедельникам и вторникам так много людей, – сам себе сказал Юстас, – сначала проходят те, кто прибыл в пятницу, субботу и воскресенье, а за это время накапливаются еще те, которые поступили в понедельник.

До начала рабочего дня оставалось еще пятнадцать минут. Трое из докторов уже прибыли и пили в приемной чай, оживленно обсуждая прошедшие выходные. Юстас открыл дверь, ведущую в коридор для посетителей. Он был переполнен. Люди сидели на корточках, стояли, тесня друг друга, лишь нескольким счастливчикам удалось занять несколько лавок без спинок, стоящих вдоль стен. От толпы исходил равномерный гул недовольных и раздраженных голосов.

– Сколько можно тут толпиться, – слышалось из отдаленного угла, где прямо на полу расположилась компания людей, похожих на бомжей.

– О нас, похоже, никто не помнит, мы никому не нужны, – доносилось от лавки, на которой сидела молодая женщина с двумя маленькими детьми. Дети хныкали и терли кулачками глаза.

Юстас ясно увидел ярко-голубое сияние, окружавшее этих посетителей. Ему вдруг стало нестерпимо жаль их. Мало того, что их жизнь прервалась так рано и наверняка трагически, так им еще пришлось сидеть здесь более двух суток. А теперь, согласно правилам, он должен сначала дождаться, когда настанет положенное для приема время, потом принять всю недовольную толпу красных и оранжевых людей сомнительной внешности и пожилого возраста, и лишь затем, хорошо еще, если в первой половине дня пригласить в приемную эту несчастную мать.

– Так, – вдруг громко произнес он, – я прошу тишины. Сейчас вас всех примут доктора наук, и вы будете отправлены в хорошие условия. Надо немного подождать. А дети пройдут вне очереди.

И быстро, не дав никому возможности возразить, подошел к детишкам с голубым свечением и, взяв их за руки, повел к двери приемной. Их мать последовала за ними.

Доктор Грейм пожаловался господину Ра на секретаря лишь в конце дня. И то не потому, что не хотел подставлять Юстаса, а лишь из-за того, что у него совершенно не было на это времени. Юстас теперь не сидел в приемной, впуская по одному человеку в порядке живой очереди, а, подобно ищейке, бегал по коридору, разыскивая людей с разными цветами ауры.

Он, понимая, что нарушает существующие порядки, побоялся подойти к господину Ра и напомнить ему об их договоренности в пятницу. Но зная начальника, Юстас был уверен, что тот не забыл о нем. Так и случилось. Господин Ра появился на пороге своего кабинета ровно в шесть часов вечера. Он только что закончил беседовать с посетителем, имеющим синее свечение, которого Юстас разыскал в самом дальнем углу коридора.

– Ну что, помощник, – иронично улыбаясь, обратился он к секретарю, – натворил ты сегодня дел.

По его тону Юстас понял, что начальник не сердиться и с жаром принялся объяснять ему проблемы, которые, по его мнению, существуют в управлении.

– Ведь многие ждут с вечера пятницы, понимаете, – возбужденно размахивая руками, говорил он, – а там дети, маленькие совсем, как, например, сегодня.

– Да, эта семья с удивительной судьбой. Мать, добрая, терпеливая женщина, много лет прожила с мужем-пьяницей, который не работал, отбирал у нее всю зарплату, пил, изменял. А она все сносила. И однажды он выгнал ее и детей из дома. Сказал, что будет жить с другой. Она забрала детей и ушла. Решила добираться к дальним родственникам в деревню. Не обратилась ни к соседям, ни к сотрудникам. Гордая очень. Не считала для себя возможным просить помощи. Сказала, что лучше умрет.

– И что? Что с ними случилось? – воскликнул Юстас.

– То же, что и со всеми. Они умерли. Замерзли в первую же морозную ночь. Вот так вот.

На лице молодого человека отразились ужас и сострадание.

– Как же это допускают высшие силы? – воскликнул он.

– Высшие силы допускают лишь то, что заслужил сам человек. Они никого не наказывают, – строго проговорил господин Ра, – а ты, видимо совсем забыл все законы и принципы нашего мира. Надо тебя отправить на курсы повышения квалификации.

Юстас долго молчал, низко опустив голову.

– И что с ними будет теперь? – решился спросить он, когда понял, что пауза в разговоре слишком затянулась.

– Теперь их направят в такое время и место, где они должны будут снимать гордыню, – ответил начальник, – и, соответственно, прорабатывать шестую чакру. Так что от самосовершенствования никому не уйти. Если бы эта женщина в текущей жизни смирилась и попросила помощи у друзей, ей обязательно помогли бы. Она и жизнь бы продлила себе и детям и вышла бы на более высокий уровень. А там, глядишь, всего одно воплощение на достижение мудрости и все, и она, и ее дети у нас. А теперь, неизвестно, сколько ей еще по разным жизням мыкаться.

Господин Ра внимательно посмотрел на секретаря.

– Пойми, смысл нашего мира не в том, чтобы всех жалеть, а в том, чтобы каждому помочь, – продолжил он, – именно каждому, а не только людям с высоким уровнем развития. И заметь, красным и оранжевым наша помощь нужна гораздо больше, чем другим. Им тяжелее всех, а ты их, почему-то не любишь. Подумай об этом.

– Хорошо, я подумаю, – сконфуженно ответил Юстас, – но у меня, прямо сейчас, есть много предложений о том, как улучшить нашу работу.

– Отлично, – отозвался Ра, – напиши мне все это, и я обязательно рассмотрю твои предложения. Изменения назрели, тут я с тобой полностью согласен. Ну, а теперь пойдем на просмотр, а то опоздаем.

– Как, прямо сейчас? – воскликнул секретарь.

– Да, уже все готово, – ответил начальник, – и, кстати, по поводу Ирины Шабановой. Она находится в комитете по переселению и в ближайшее время ее не планируют возвращать на землю. Пока ищут подходящее место.

– И с ней можно поговорить? – обрадовался Юстас.

– Конечно, это можно сделать сегодня после просмотра или завтра.

– Лучше бы сегодня!

– Ладно, я договорюсь в комитете, чтобы нас с тобой приняли сегодня, – одобрительно похлопав Юстаса по плечу, сказал господин Ра.

Они вышли из здания департамента и быстро зашагали к парку, где находилась Бесконечная библиотека. На улице было тепло, яркое солнце иногда скрывалось за белыми, похожими на барашков, облаками. Всюду цвела сирень, радуя глаз различными оттенками, от нарядного белого, до темно-сиреневого, почти фиолетового. На зеленой, только что подстриженной траве белым ковром лежали осыпающиеся лепестки черемухи, вишен и яблонь.

«Какая удивительная красота вокруг, и какое спокойствие и умиротворение, – думал Юстас, насколько все же счастливее и правильнее устроен наш мир и сколько горя и зла присутствует на земле».