Текст книги "Ястреб Черной королевы"

И Андрей рассказал. Конечно, не все, то, что можно было говорить по зеркалу, пусть даже и защищенному. Но и этого хватило. Боря слушал, затаив дыхание, время от времени восклицая: «ух ты», «не может быть», «магически». А дослушав, сказал с сожалением:

– Это какая-то магическая несправедливость! Целый год мы с тобой вместе везде ходили, и ничего не происходило. А тут только уехал – и пожалуйста, хоть кино про тебя снимай!

– Да это не так весело, как кажется, – пробурчал Андрей.

– Понимаю, – Боря вздохнул и виновато сказал: – Извини.

А Андрей подумал – было бы магически сейчас перенестись к нему. Пусть бы с кем-то другим эта история приключилась, а они с Борей бы ее вместе слушали и восхищались. А потом пошли бы пить чай с Лизиными пирогами. И жечь костер на берегу.

Вот бы здорово так научиться – щелк пальцами – и все так стало, как захотел. Вот это была бы магия. А так… никакого толку от нее, одни расстройства.

– Знаешь, – сказал Боря, – я тут подумал вот чего. У мамы подруга есть, тетя Роза, магическая тетка. Ей тоже мой отчим не нравится, она все уговаривает маму от него уйти. И про психологию иногда рассказывает. Книжку даже приносила, мать ее не открывала, а я прочел, интересно. В общем, там про то, что все проблемы у человека в основном потому, что он не может договориться сам с собой. У него внутри типа много разных личностей, и они все время конфликтуют.

– Это вроде шизофрения, когда так?

– Не, шизофрения, когда уже все запущено, когда разные личности по очереди человеком управляют, а он даже об этом не знает. А тут они вроде как все вместе, но все равно не могут договориться. И чтобы их помирить и жить дальше спокойно, нужно сперва понять, что каждый из них хочет. Там много про это. Вроде, есть внутренний ребенок, которому нужно играть и развлекаться, взрослый, который в целом правильный, но зануда… ну и другие еще. Вот я подумал, эти фамильяры – это же оно самое и есть. Если ты говоришь, что это внутренняя суть мага, воплощенная в подходящем образе. Получается, это, с одной стороны – часть тебя. Но при этом и отдельная личность. И чтобы с ней договориться, тебе нужно сперва понять, чего она хочет. И чего не хочет. Чего боится. И чего ты от нее хочешь. Только по-честному. Может, ты ее зовешь, а на самом деле – и сам не хочешь, чтобы она выходила. И она это чует – она же, это как бы ты и есть – и не выходит. Понимаешь?

– Не очень…

– В общем, ты попробуй не приказывать ей, не звать, не выманивать…и главное – не врать, потому что она чует твое вранье. Честно, скажи, чего хочешь. Договорись с ней. Помирись. Ой, там отчим, кажется проснулся… Слушай, ты когда разберешься с этими магическими штуками, может, сможешь что-нибудь придумать насчет него? Ну, чтоб узнать, маг он или нет, и есть ли на него какая управа… А то он опять на мамку тут руку поднимал, я сказал, что в следующий раз на него Грозу спущу, теперь стремно, а вдруг он ее как-нибудь заколдует? Ну, все, я пошел. Свяжусь с тобой еще, если получится. Эх, жалко, нельзя к тебе приехать, мы бы на месте со всем разобрались…

И Боря исчез, а маг-зеркало потемнело.

Андрей некоторое время смотрел на него, надеясь – вдруг Боря опять появится, но, конечно, не дождался.

Потом, уже засыпая, он задумался над Бориными словами. А ведь это, кажется, правда. Потому что Андрей, конечно, зовет бабочку – как велит Михаил Иваныч – но, если честно, не хочет, чтобы она снова появилась. Потому что в прошлый раз все было очень страшно, и не хочется, чтобы повторилось что-то такое. Потому что он боится на этот раз не справиться. И еще есть такая – глупая конечно, и слабая надежда – вдруг это все было ошибкой, и бабочка вообще больше не появится? И все это закончится…

* * *

На следующий день, обдумав все, что он услышал про фамильяров, что почувствовал сам, когда звал бабочку – и то, что сказал Боря – Андрей решил, что делать.

И попросил Михаил Иваныча оставить его одного. Хотя бы ненадолго.

Не приказывать. Не звать. Не выманивать…и главное – не врать. Честно, скажи, чего хочешь.

Андрей закрыл глаза.

«Я не очень-то рад, что ты появилась, – подумал он, – Я тебя немного побаиваюсь. И того, как из-за тебя изменилась моя жизнь. Но получается, что ты – часть моей души, значит, нам друг без друга никуда. И мы не сможем все время друг от друга прятаться. Потому что мы – не враги. Мы – команда. Но нам надо научиться прятаться от других, иначе мы все попадем в беду. И еще – я хочу с вами познакомиться. С обоими. Мне на самом деле очень интересно, какие вы. Какая у меня суть»

И когда он открыл глаза, бабочка сидела у него на ладони. А черный мангуст свернулся у ног и настороженно заглядывал в лицо. Ему тоже было интересно – кто такой Андрей, какой он?

Михаил Иваныч, узнав, что у Андрея уже получается призывать бабочку и прятать ее, очень обрадовался – и удивился.

– Ишь ты, малец, как оно! Я-то сам вместе с наставником возился целую седьмицу, все не мог сладить со своим медведем. То он характер покажет, то я. И наставник со мной замаялся, оплеухи обоим раздавать. Ну, с бабочкой-то другой подход нужно, ее-то оплеухами уму не научишь. Это ладно, что ты сам догадался, как надо!

* * *

На следующее утро Андрей спустился к завтраку в непривычно шумную, наполненную разговорами и смехом, гостиную. Смеялась в основном, одна девочка, светловолосая и чуть полноватая. Она была самая шумная, веселая и быстрая. Даже слишком, на взгляд Андрея. Он не успел опомниться, как она уже стояла перед ним и протягивала руку:

– Привет! Я – Юля. А ты – дедушкин новый ученик?

– Юленька, я же говорил, что не мой, – поправил ее Михаил Иваныч, который нарезал хлеб для бутербродов. Вторая девочка, темноволосая и молчаливая, в драных джинсах и футболке с птичьим черепом – полная противоположность Юле – ему помогала. Был еще мальчик – беловолосый и светлоглазый, по виду чуть помладше девочек. Он сидел на краю стола и жевал пирожок.

– Да ла-адно, – протянула Юля, хитро улыбаясь, – не хотите, не признавайтесь! А какой у тебя фамильяр?

– Кот, – ответил Андрей, покосившись на Михаил Иваныча, с которым они накануне договорились, как отвечать на такие вопросы.

– А покажи! – никак не могла угомониться Юля.

– Юленька, – укоризненно сказал Михаил Иваныч, – это невежливо.

– Да ла-адно, – Юля пожала плечами, – чего такого? А у меня белка. Я вот могу запросто показать.

– Юля! – Михаил Иваныч подпустил в голос строгости.

– Ну… – Юля насупилась, – некоторым, конечно, неловко показывать своих фамильяров, – тут она покосилась на черноволосую девочку, как показалось Андрею, с некоторым злорадством, – но я лично ни капельки не смущаюсь.

– Если ты про меня, – холодно отозвалась черноволосая, не отрываясь от своего занятия, – я тоже не смущаюсь.

– Да ла-адно, – усмехнулась Юля, – ты свою крысу никогда не показываешь. Ой, извини, – спохватилась она, – может, ты не хотела говорить, что у тебя крыса?

Голос при этом у нее был совершенно не виноватый, а, скорее, ехидный.

– Юля! – уже совсем строго прикрикнул на нее дед.

– Все, молчу-молчу, – Юля закатила глаза, и тут же трагическим голосом пожаловалась Андрею: – в этом доме мне все время затыкают рот!

– А ты трепись поменьше, – посоветовал ей брюнетка.

– Алиса! – обратился Михаил Иваныч теперь ко второй внучке. – Девочки, не ссорьтесь! Вы так давно не виделись, и опять ругаетесь!

Он тяжело вздохнул.

– Дедушка! – тут же подскочила к нему Юля, обняла, поцеловала в щеку. Михаил Иваныч тотчас заулыбался. – Мы не ссоримся! Просто… чего она такая неприветливая?

– Ванятка, а ты чего? – обратился Михаил Иваныч к мальчику, – поздоровался бы с нашим гостем.

– Привет, – немного смущенно улыбнулся мальчик, и потянулся за вторым пирожком.

А когда Андрей сел рядом, сказал ему негромко:

– Не обращай внимания, они всегда цапаются. Пирожка хочешь?

После завтрака, когда Андрей собирался, как вчера пойти в лес потренироваться с фамильярами, неугомонная Юля опять подскочила к нему и спросила шепотом, округляя глаза:

– А ты правда ученик князя Родосского? Дедушка сказал…

– Не совсем, – энтузиазм в голосе Юли Андрею совсем не понравился. – Просто он сказал, что возможно меня возьмет, когда-нибудь. Пока я тут тренируюсь. У меня даже призыв еще не очень получается.

– А хочешь, вместе пойдем потренируемся? Я тебе чего-нибудь подскажу, раз ты новенький?

– Нет, спасибо, – отказался Андрей, – мой котенок еще…э… пугливый… ему пока рано с кем-то еще знакомиться.

– Да лаа-дно, – недоверчиво протянула Юля, – ну, как хочешь.

Кажется, она обиделась.

Андрей решил, что сегодня стоит отойти подальше в лес. И почаще оглядываться. На всякий случай. Слишком эта Юля любопытная.

8. Экзамен

– А куда мы едем? – спросил Андрей, когда Михаил Иваныч, наконец, завел машину. Сивка-Бурка, на этот раз капризничал – то порыкивал и начинал дрожать, то вдруг опять замолкал.

– Давай, Сивушка, – сперва уговаривал его старик, похлопывая по рулю. Потом озлился, прикрикнул:

– А ну не валяй дурака, скотина!

Сивка-Бурка обижено фыркнул, и, наконец, завелся.

– Ишь ты, – пробурчал старик, – тоже волнуется, гляди.

И Андрей понял, что сам он тоже нервничает.

– К князю едем, – сказал Михаил Иваныч. И добавил, бросив быстрый взгляд на Андрея – экзамен он там какой-то придумал. Ты уж постарайся, не подведи старика.

– Какой экзамен?

– Дык, я ему доложился, что сладил ты с фамильяром. Вот, он проверить хочет.

Князь встретил их на пороге музея. Михаил Иваныч, заметив его издалека, тихо пробурчал:

– Ишь, не терпится ему.

Рядом с князем стояли два подростка, с виду ровесники Андрея или чуть постарше. Стройная, потрясающе красивая девушка в голубых джинсах и белой курточке, загорелая и улыбчивая. И высокий, симпатичный, но очень хмурый парень. У обоих были каштановые, с медным оттенком, волосы и синие глаза.

– Дядька Медведь! – радостно воскликнула девушка и повисла на шее у Михаил Иваныча.

– Артемида! – строго окликнул ее князь.

– Пап, ну не виделись же сто лет! – отмахнулась от него девушка. Михаил Иваныч, довольно хмыкнув, крепко обнял ее в ответ.

– Ишь, егоза, – улыбаясь, сказал он, – выросла как! Небось, от парней отбоя нет?

– Отбиваюсь пока, – хмыкнула девушка, – тренирую хук правой, помнишь, ты меня учил?

И сжала в кулак тонкие, но с виду сильные пальцы.

– А как же не помнить, – хохотнул Михаил Иваныч, – Ванятка-то мой сквозь малинник летел так, что ветки трещали. А потом неделю с такой рожей ходил, будто его медведь приласкал.

– Невиноватая я, – хихикнув, сказала девушка, – он сам предложил потренироваться!

– Давайте отложим приятные воспоминания, и сперва зайдем внутрь, – прервал их князь.

– Конечно, ваше сиятельство, – спохватился Михаил Иваныч и загремел ключами, чтобы открыть музейные двери.

Девушка, между тем, повернулась к Андрею:

– Артемида, – представилась она и протянула ему узкую ладонь. Улыбка у нее была такая, что Андрей забыл, как дышать. А от взгляда смеющихся синих глаз у него закружилась голова. Он растеряно и робко пожал теплую ладошку, и услышал, как презрительно фыркнул парень, внимательно наблюдавший за их знакомством.

– Арес, – тихо одернул его князь.

– Для друзей – Диана, – добавила девушка, не обращая на них внимания и продолжая улыбаться Андрею.

– Андрей, – представился он. И решился уточнить: – а мы друзья?

– Надеюсь, будем, – усмехнулась Диана. – Кстати, этот невоспитанный тип – мой брат. Арес, как ты догадался. Временами на него нападают приступы немоты.

Она оглянулась и выразительно посмотрела на парня.

Тот, помявшись, все-таки шагнул к Андрею, неприязненно пробурчал:

– Очень приятно, – и коротко пожал ему руку.

Несмотря на это заявление, знакомство, очевидно, никакого удовольствия ему не доставило.

– Давайте, дети, не стойте на пороге, на нас уже все смотрят, – поторопил их князь и легонько подтолкнул Артемиду и Андрея к приоткрытой двери в музей. Смотрели, конечно, в основном, на Артемиду, но и Андрей поймал пару неприязненных взглядов – мол, что это за шкет рядом с такой ослепительной красоткой? Впрочем, одного приветливого взгляда Артемиды было достаточно, чтобы вся неловкость опять исчезла. Какая разница, что там думают какие-то прохожие.

– Куда дальше? – спросил Михаил Иваныч.

– Египетский зал, – ответил князь.

Опять? – с тоской подумал Андрей. Впрочем, если подумать, в египетском зале как раз ничего плохого в прошлый раз не было. Главное, чтоб князю не пришло в голову зайти снова в тронный зал царицы Софьи. Впрочем, кажется, он сам не особенно туда стремился.

– Специальное хранилище, – добавил князь, когда они всей компанией дошагали до египетского зала.

– Ваше сиятельство? Точно? – дрогнувшим голосом спросил Михаил Иваныч. – Мальчонка-то еще только…

– Открывай, – нетерпеливо оборвал его князь. И обратился к детям: – Артемида, Арес, погуляйте пока где-нибудь сами. Только… аккуратно. И без фокусов. Арес, да?

– Конечно, – хмуро ответил тот.

– Дык это… – Михаил Иваныч нахмурился.

– Арес уже взрослый, глупые шутки остались позади. Верно? – спросил он у сына.

– Я же сказал, – недовольно отозвался тот.

– Ну вот, – сказал князь, – вопрос исчерпан. Андрей, пойдемте, нам туда.

Поворачиваясь в указанном направлении, Андрей поймал сочувственный взгляд Артемиды, и злорадный – Ареса. И подумал, что ходить в это специальное хранилище, пожалуй, не стоит. Но князь его не собирался спрашивать.

В общем, мысль была верная. Его замутило уж тогда, когда Михаил Иваныч с кряхтеньем взялся за черную крышку каменного саркофага.

– Только смотреть, – предупредил князь, сильно сжав локоть Андрея, – понятно?

– А что я еще могу сделать? – удивился Андрей.

– Мало ли, – туманно ответил князь, а Михаил Иваныч покосился на него, а потом на Андрея с явным опасением и, видно, что-то хотел сказать, но после передумал, только недовольно поджал губы и нахмурился.

– Ваша задача сейчас, Андрей, не выпустить фамильяра, – строго сказал князь. – Я слышал, вы научились с ним управляться в спокойных условиях? Сейчас проверим ваши способности в условиях стресса.

Какого стресса? – хотел было спросить Андрей, но не успел. Михаил Иваныч, отодвинул, наконец, крышку.

На Андрея смотрело искаженное мукой лицо. Человек этот, очевидно, умер уже много веков, а то и тысячелетий назад. Темная, высохшая кожа обтягивала кости черепа, на котором сохранились остатки черных длинных волос. В страшном посмертном крике раззявленного рта блестели зубы. Шея была вывернута и вытянута, будто человек, уже умирая, пытался вырваться из удерживающих его пут. Судя по напряженной позе мумии, тело его, видимо, при этом было крепко связано, а возможно, и спеленато бальзамирующими бинтами, остатки которых сохранились на костях. Вытянутые ноги, только немного согнутые в коленях – ими человек, видно, тоже пытался порвать тугой кокон, в который его замотали, но не преуспел. Скрещенные руки, плотно прижатые и, видимо, при жизни, примотанные к груди. Только чуть растопыренные и изломанные пальцы выдавали следы давней борьбы за жизнь.

Перед Андреем на секунду мелькнуло видение – как этот человек, умирая, бьется в своих путах под тяжелой крышкой саркофага. И кричит, срывая голос.

Его замутило. Он попятился.

– Смотрите внимательнее, – велел князь, останавливая его твердой рукой.

Смотреть не хотелось, хотелось зажмуриться и бежать отсюда, как можно дальше. И постараться забыть то, что видел.

Но рука князя держала крепко. И что-то еще… что-то еще держало, притягивало взгляд. Несмотря на отвращение и ужас, Андрею самому нужно было что-то там разглядеть. Что-то важное. Он опять почувствовал уже знакомое жжение в груди. Гулко застучало, заколотилось сердце, будто в нем забилась серебряная бабочка, пытаясь вырваться наружу. Это она хотела смотреть. Ее звал жуткий кричащий мертвец. И Андрей едва справился с этим зовом и едва остановил рвущуюся к нему бабочку.

Тяжело дыша, он выпрямился – и только тогда заметил, что почти висит на руках князя и Михаил Иваныча. Его знобило, по спине ползли струйки ледяного пота. Но, бабочка, кажется, угомонилась.

– Так и знал, что рано такое мальцу, – укоризненно пробурчал Михаил Иваныч.

Князь не обратил внимания на его ворчание, и обратился к Андрею:

– Справляетесь? Или уйдем?

Уйдем – захотел сказать Андрей. И опять почувствовал – пока не болезненное, только щекочущее – движение крыльев бабочки и ее недовольство. Если он сейчас уйдет – она все равно не даст ему покоя. И это будет значить, что он признал поражение, сдался. И когда-нибудь потом это все опять придется начинать сначала.

– Нет, – ответил он, сжав зубы, – нормально. Справляюсь.

– Отлично! – сказал князь, – тогда продолжим. Смотрите и постарайтесь разглядеть здесь второй и третий слой.

Преодолев отвращение и ужас, и не обращая внимание на беспокойство бабочки, Андрей всмотрелся внимательнее. И, наконец, увидел за потемневшими костями и высохшей кожей – настоящее человеческое лицо, искаженное мукой. А еще – антарицитово-черные мерцающие ленты, плотно стягивающие тело мумии. Больше того – примотавшие к нему фамильяра, тускло-серую изломанную тень какой-то птицы.

– Это… это что? – помертвевшими губами пробормотал Андрей.

– Что вы видите? – оживился князь.

– Черные ленты, – ответил Андрей. – Мертвого человека. И мертвого фамильяра… такое бывает?

– Очень хорошо! Что-то еще? – подбодрил его князь.

– …Еще, мне кажется, что они не совсем мертвы… – добавил Андрей, – как будто… как будто они еще здесь, только эти ленты… не дают им шевелиться.

– Отлично! – обрадовался князь. – Теперь давайте выпустим вашу бабочку. Но! – он предостерегающе сжал руку на плече Андрея. – Будьте готовы сразу же, по моей команде отозвать ее обратно. Если вы почувствуете, что что-то идет не так, что она выходит из под вашего контроля – отзываете ее немедленно, не дожидаясь моего знака. Понятно?

– Понятно, – растеряно ответил Андрей.

Он что, хочет, чтобы Андрей… оживил этого древнего мертвеца?

Михаил Иваныч закряхтел неодобрительно, но все же промолчал.

Андрей вытянул руку, призывая бабочку, выпуская ее на свободу. В груди полыхнуло огнем, сердце гулко бухнуло и замерло на миг – и ослепительно сияющая бабочка сорвалась с дрожащей ладони и метнулась к мертвецу. Теперь Андрей знал, как надо – он не отпускал ее одну. Он сам был с ней. Смотрел ее глазами, слышал зов мертвого человека, чуял ее нетерпение и силу и свет серебряных крыльев. Под этим светом неподвижное лицо ожило, дрогнули пергаментные веки, блеснул белок закатившегося от боли глаза, и высохшие губы шепнули: «освободи меня»…

– Назад! – крикнул князь.

Андрей послушался. С неохотой и неприязнью – почти ненавистью – к этому самонадеянному глупцу, который не понимал, что делает, но которому, почему-то нужно было сейчас повиноваться. Позже – пообещал он взбешенной бабочке. Позже, когда мы сами во всем разберемся.

Она послушалась. На несколько секунд зависла в воздухе, бешено молотя крыльями, так, что казалось, серебряные искры сыплются во все стороны. Потом кинулась на протянутую ладонь Андрея, в раздражении больно царапнула его лапками, и распласталась по ней, стекла под кожу серебряным обжигающим светом, который впитался в кровь, потек по венам горячим жгучим потоком, чтобы полыхнуть огнем в сердце и заставить его биться сильно и тревожно.

– Отлично! – сказал князь. Его лицо сияло. – Поздравляю, Андрей! Если вам удалось справиться с фамильяром в таких условиях, думаю, в более спокойной обстановке проблем не возникнет. По крайней мере, теперь можно не опасаться, что ваша бабочка покажется кому-нибудь в неудачный момент. Теперь, пойдемте, обсудим наши дальнейшие планы.

Он по-дружески положил Андрею руку на плечо и повлек его за собой.

– А это… что это было такое? Кто это? И что за ленты? – спросил Андрей, оборачиваясь, чтобы с дрожью взглянуть еще раз на черный саркофаг, который с помощью какого-то хитрого устройства закрывал Михаил Иваныч.

– Это… – князь нахмурился, – в некотором роде, это учебное пособие. Когда ученик заканчивает первый круг обучения магии, мы приводим его сюда. Иногда это требуется сделать раньше. В вашем случае, впрочем, смысл урока был совсем другой, учитывая …э… особенность вашего фамильяра. Хотя и то, что мы здесь говорим обычно ученикам, я вам тоже скажу. Вы видели первый известный вариант запирающих уз. Вероятно, уже в Древнем Египте их применяли к взбунтовавшимся магам. Запирающие узы связывают мага и его силу и запирают его на всех слоях одновременно. Таким образом, он и его фамильяр лишаются возможности двигаться, пользоваться силой и своими способностями, а также – менять слои. И как следствие – они не могут окончательно умереть, поскольку дух и душа – Ка и Ба, как называли их древние египтяне – тоже заперты. Тело постепенно умирает, но дух и магическая суть остается привязанной к нему.

– Это… ужасно, – содрогнувшись, пробормотал Андрей.

– Да, – согласился князь.

– Он, что, тут лежит уже тысячи лет? Живой?!

– Относительно живой, – поправил князь.

– И вы сделали из него учебное пособие?! – Андрей остановился, сбросив с плеча руку князя и посмотрел на него с ужасом.

– Андрей, – князь Родосский взглянул на юношу с печалью и укором: – Вы, что, считаете меня таким чудовищем?

– Но…как же… – Андрей растерялся.

– Этот экспонат, – сказал с нажимом князь, – принадлежит инквизиции. Смотритель музея – в данный момент, Михаил Иваныч – отвечает за него головой. В договоре прописано, что в случае утери этого экспоната, его место займет сотрудник, виновный в пропаже.

– Это, что, правда? – Андрей ошарашено посмотрел на князя, а потом – на Михаил Иваныча, который, заперев дверь спецхранилища, подошел к ним. Его обычно жизнерадостное лицо было бледным и мрачным. На вопрос он молча кивнул. А потом пробормотал:

– Вороны клятые, чтоб им пусто было! Тьфу! Кажен раз, как гляжу на него, сердце стынет. А мне-то старому пню, привычно уже должно быть. А мальцам каково? Эхма…

Михаил Иваныч тяжело вздохнул, похлопал по спине Андрея, заглянул сочувственно в лицо:

– Ну, что малец, оклемался чуток? Пойду-ка тебе чаек заварю успокаивающий, есть у меня тут сбор один…

Андрей посмотрел ему вслед широко открытыми глазами.

– Это что, – спросил он, – если та мумия… пропадет или еще чего… Михаил Иваныч должен будет…

– Будет связан запирающими узами и займет его место в качестве учебного пособия, – договорил князь.

– Но как… как можно было подписать такой договор?

– У инквизиции, – тихо сказал князь, – есть отличные способы убеждения.

– Батюшка медведь! Да что же это такое! – раздался вдруг возмущенный возглас.

Михаил Иваныч стоял у выхода из египетского зала, возле статуи Сехмет, обвиняющее воздев вверх палец.

– Ваше сиятельство, это уже ни в какие ворота! – гневно заявил он. – Полюбуйтесь-ка!

– Опять?! – воскликнул князь. – Краска?!

– Хуже! – Михаил Иваныч поднес палец к носу, принюхиваясь, – таперича – кровь! Еще и человеческая!

– Да что же это такое! Геката! – рявкнул князь, и черная пантера прыгнула из воздуха к его ногам. – Ареса – ко мне!

Быстрым шагом приблизившись к Михаил Иванычу, князь тоже принюхался к его пальцу, скривился и повернулся к статуе Сехмет. На каменных коленях сидящей богини растекалась лужица свежей крови.

– Что это? – удивился Андрей.

– Легенда такая есть, – сказал Михаил Иваныч, осторожно держа в стороне руку с воздетым пальцем и озираясь – видно, опасаясь забрызгать пол и экспонаты. Князь протянул ему белый тонкий платок, старик благодарно кивнул и принялся оттирать палец. – Говорят, мол, как появится кровавая лужица на коленях Сехмет – тут, значится, для Российской империи начнутся бедствия и кровь. Мол, перед бунтами такое бывает, эпидемиями, войной…

– Отец, что случилось? – на пороге египетского зала появился хмурый Арес.

– Это ты мне скажи, что случилось! – рявкнул на него князь. – Думаешь, это смешно?! – он схватил сына за шиворот и подтащил к статуе Сехмет, как нашкодившего щенка.

– Я ничего не делал! – возмущенно крикнул Арес, вырываясь.

– Конечно! – рявкнул князь, – имей хотя бы смелость признать и извиниться! Михаил Иваныч больше тебя не пустит в музей без присмотра – и будет прав! Сколько можно, Арес! Я надеялся, ты повзрослел!

– И то, паря, – укоризненно добавил Михаил Иваныч, – чего ж ты, как дите неразумное. Ладно, в девять годков, да хоть краской. А сейчас чего? И кровью зачем? Боги хоть и старые, но силы в них еще много, а ты кровью их дразнишь… Совсем неладно это…

– Да не делал я ничего!

– Вы чего тут шумите? – спросила Артемида, – пап, твоя Геката тут как ошпаренная бегала, так и надо? Ой…

Артемида разглядела, что происходит, и укоризненно сказала брату:

– Арес, ты опять?!

– Ты еще… – сердито зашипел на нее Арес, – Это не я! Сколько можно!

– Так, – рявкнул князь, – прекратить балаган. Арес, твои детские шалости сейчас особенно не ко времени. Извинишься перед Михаил Иванычем, и отмоешь это все. Сам. Чтобы никто тебе не помогал. Михаил Иваныч, выдайте ему воду, тряпки и что там еще. И сделайте нам чаю, успокаивающего. В директорский кабинет принесите, пожалуйста. И попрошу нам не мешать, ко всем относится, – князь бросил тяжелый взгляд на поникшего Ареса, и, подхватив Андрея за локоть, повел его за собой.

* * *

Захлопнув дверь директорского кабинета, князь повел над замком рукой, видно, опять устанавливая какую-то защиту. Геката, повинуясь его жесту, улеглась возле двери – охранять.

– Отбросим церемонии, – сказал князь, – в приватной обстановке можешь называть меня Дионисий. Когда мы заключим договор на ученичество, уместным будет обращение «наставник». На людях же прошу обращаться по-прежнему «ваше сиятельство» или «князь Родосский». Договорились?

– Да, конечно… спасибо, – кивнул Андрей, а сам подумал: ого, он уже говорит «когда заключим договор» а не «если». Значит, предполагается, что я не откажусь?

– Отлично. Кстати, прошу прощения за глупую выходку Ареса. Иногда…он меня разочаровывает.

– А может, это действительно, не он? – предположил Андрей, вспомнив возмущенное лицо Ареса – и его гневный, но беспомощный взгляд.

– Ему было девять лет, когда я привел его сюда на экскурсию и рассказал эту легенду, – поморщившись, сказал князь, – в следующий раз, когда я оставил его тут побродить и потренироваться одного, он развел красной краски и вылил ее на колени Сехмет. Михаил Иваныч, который обнаружил это первым, очень испугался. Он всерьез верит… в такие предрассудки. Потом он сообразил, что это краска. Несмотря на наказание, Аресу, видно понравилось. Он тут еще много чего устраивал, – князь с досадой махнул рукой, – я надеялся, что он уже повзрослел, но… Они с Артемидой близнецы, но ее поступки уже вполне взвешены и серьезны, а Арес… Впрочем, у него тоже хороший потенциал. Кстати, я бы хотел, чтобы вы подружились, – он пристально посмотрел на Андрея. И добавил: – Надеюсь, со своей стороны, ты приложишь усилия.

– Спасибо за предложение, ваше си…Дионисий, – неуверенно ответил Андрей. Артемида ему понравилась, и даже очень. Хотя, если подумать, нужен ли сам Андрей такой потрясающей девушке, если ей стоит улыбнуться – и прохожие начинают сворачивать шеи. К тому же, она дочь князя, а кто он? А дружба с Аресом, который явно Андрея невзлюбил с первого взгляда, вообще представлялась ему сомнительной.

– Это не предложение, – суховато заметил князь, – а рекомендация. И, замечу, тебе эта дружба нужна куда больше, чем им. В твоем возрасте при выборе друзей обычно руководствуются личной симпатией. Это, конечно, важно, но тебе сейчас придется думать о других вещах. Тебе нужны союзники. И сильные союзники. Прежние, обычные друзья, если они у тебя были, не подходят. Только маги. Ты, наверное, уже познакомился с внуками Михаил Иваныча. На твоем месте я б не терял на них время, – князь еле уловимо поморщился. – У Михаил Иваныча был сильный род, но сейчас – увы. Мальчик – все еще бестолковый щенок, девочки – крысы… Из псов, конечно, получаются стражи, но псов и так полно, а из этого щенка еще неизвестно, кто вырастет и когда. Крысы… могут быть полезны, но на них нельзя полагаться…

– У Алисы, старшей – и правда, крыса, но у младшей, Юли – белка, – поправил его Андрей. Его покоробило, как князь говорит о внуках Михаил Иваныча – будто не о живых людях, а о каких-то функциях, ценность которых только в практической пользе.

– Возможно, – небрежно отмахнулся князь, – да, там была какая-то история с изменением фамильяра… вроде бы девочка сначала под влиянием сильного испуга воплотила крысу – у трусов в стрессовых условиях часто получаются крысы. Михаил Иванович был тогда, помнится, в ужасном состоянии – дети погибли, сам – калека, хорошо, внуков у него не отобрали… Но и внуки… Старшая девочка все еще была без фамильяра – возможно пустышка, у младшей – крыса… Старик тогда извел все накопления на психокоррекцию, хотя мог бы вместо этого попытаться вылечить своего фамильяра. Корректору удалось превратить крысу в белку, но…

– А что, так можно? – возбужденно перебил его Андрей, – может, тогда я бы тоже мог…

– Что?

– Я бы мог избавиться от бабочки? – затаив дыхание, спросил Андрей.

Князь некоторое время удивленно смотрел на него.

– В самом деле? – хмыкнул он. – Впрочем… возможно, я понимаю. Все это слишком неожиданно и сложно для тебя…

Тут пантера вскочила и коротко рыкнула, глядя на дверь.

– Михаил Иваныч? Заходите, – пригласил князь.

Старик принес чай. Расставил на столе чайник, пиалы, миску с печеньем.

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил князь.

Михаил Иваныч хмыкнул, покосился на Андрея и буркнул:

– Мальчонке-то бы отдохнуть, после ваших…экзаменов-то…

– Позже.

– Ну тогда пойду я, а то как бы там опять чего не учудили, – пробурчал старик и, не встретив возражений, удалился, с раздраженным грохотом хлопнув дверью. Должно быть, обиделся, что его не пригласили присоединиться к беседе.

Князь пригубил чай, улыбнулся. Прокомментировал:

– Характер, конечно, у Михаил Иваныча не мед, и даже не сахар, но травяные чаи у него отличные. Нет, Андрей. Ты не можешь избавиться от бабочки. Внучка Михаила Иваныча была тогда еще маленькой – лет девять, кажется, самый ранний срок пробуждения фамильяра, из-за стресса при гибели родителей фамильяр проснулся раньше времени. В таких случаях еще возможна коррекция, магия и психика таких детей еще гибка. Поэтому можно попробовать заставить фамильяра измениться – тем более если выбрать родственный образ. Но все равно такие техники не дают гарантии, в принципе, при определенных обстоятельствах крыса может вернуться. А тебе сейчас сколько, четырнадцать? В таком возрасте вообще уже редко просыпаются фамильяры, а если и просыпаются, как правило они появляются уже взрослыми. Как твоя бабочка. К тому же она уникальна, ее свойства настолько необычны, что ничего подобного нет ни у каких других фамильяров. В какой-то мере, тебе невероятно, сказочно повезло, но, в то же время у этого есть оборотная сторона – приз, который ты получил, теперь нужно как-то сохранить и уберечь. Иначе ты потеряешь не только его, но и свою жизнь. Поэтому я говорил, что тебе нужны союзники. Арес и Артемида – подходят. У Артемиды – молодая пантера, как у меня, со временем, возможно, именно Артемида станет главой рода. У Ареса – жеребенок, возможно, отсюда пока все эти глупые шалости… В детстве я возлагал на него надежды, но увы. Впрочем, лошадь – это фамильяр тоже с интересными свойствами, если научиться им как следует управлять. А Арес, надеюсь, все же скоро, повзрослеет…