Текст книги "Обманщик, обманщица"

– Нет, не имеешь, – холодно произнесла Паола. – Это решать мне и маме.

– Ну, так и пусть мама тебя тогда спонсирует…

В лице у Паолы что-то дрогнуло. Она смотрела на своего отчима со странным выражением. Как на какое-то насекомое, что ли. «Она подросток, – напомнил себе Виктор. – Ну что я к ней привязался, в самом деле… Скажу Лизе, чтобы она сходила с Паолой к психологу, который занимается профориентацией, что ли… Я, наверное, не умею разговаривать с детьми!»

В этот момент хлопнула входная дверь.

– Приветики! Поля, ты где?.. А у меня для тебя сюрпри-из…

Виктор взглянул на Паолу и вздрогнул – по лицу падчерицы текли слезы. Она сидела в кресле, бледная; исполненная трагизма поза… Эта перемена в ее облике, поведении произошла мгновенно.

– А, вот вы где все… Поль, ты чего? – вошла в комнату жена.

Паола махнула рукой и убежала.

Виктор же изумленно уставился на жену. Он не узнавал ее. Еще утром Лиза выглядела иначе. Куколкой. Русалкой. Романтичной принцессой… Теперь же перед ним стояла стильная дама с «мальчиковой», очень короткой стрижкой.

– Что это вы, поссорились? – строго спросила Лиза.

– Я не обижал Полю. Я пытался с ней поговорить о ее будущем, – неохотно признался Виктор, одновременно пытаясь понять, нравится или нет ему новый образ жены. – И мы нормально говорили, она даже немного наезжала на меня и дерзила… Но пришла ты, и Поля вдруг расплакалась. Что-то ее все равно волнует! Я думаю, тебе надо сходить с ней к психологу…

– Сам к нему иди, – дернула плечом Лиза. – Я же сказала тебе, не лезь. Мы сами разберемся. Какой еще психолог? Ты просто достал всех своим контролем. Или мы должны тебе в ножки каждый раз кланяться – за каждый твой якобы щедрый жест?

– Она не чужая мне. Ее судьба меня волнует. Ты… ты не даешь мне стать ее отцом. Ты все время ведешь себя так… как будто вы обе отдельно и я отдельно. Мы не втроем, мы не семья, мы – два плюс один.

– Начинается…

– Ладно. Понял. Не буду, – Виктор сделал над собой усилие. – Ничего больше не стану спрашивать. Нужно что – скажи, молча сделаю, дам денег, если надо, с советами лезть не стану. – Он решил сменить тему: – Ты подстриглась?

– Да, – устало произнесла Лиза. Повернулась, давая возможность рассмотреть ее со всех сторон. – Как тебе?

Виктор задумался. Новая прическа шла Лизе. Стильно, дерзко. Пышный затылок, выбритая снизу шея, длинная косая челка на пол-лица… У жены идеальная форма головы, наверное, даже бритая налысо Лиза выглядела бы вполне достойно. Классические черты лица тоже позволяли любые эксперименты.

Но Виктор не понимал таких вот очень коротких женских стрижек.

– Тебе идет, – спокойно произнес он.

– Славно. Я решила пока не краситься. Оставлю свой цвет.

И вправду, корни волос у Лизы темно-серого цвета. Серое и белое – на концах.

– Мир изменился. И я тоже. Вдруг почувствовала себя пошловатой с этой крашеной гривой. Но ты против, я вижу.

– Нет, тебе правда идет, – бесстрастно возразил Виктор.

– Ты все врешь.

– Господи, Лиза, ты не можешь заставить меня чувствовать иначе, так, как тебе надо! – вспылил он.

Жена вдруг заплакала.

Раньше Виктор кинулся бы ее жалеть, умолял бы о прощении, но сейчас ему было почему-то все равно. Он с досадой подумал о том, что всякий диалог с Лизой невозможен. С ней трудно говорить. И вообще… это же бред. Ну ладно Паола, она еще ребенок, ей простительно чуть что – реветь, а когда взрослая женщина вот так, с ходу начинает заливаться горючими слезами, это бесит. Потому что это запрещенный прием. Это тот самый аргумент, перед которым мужчина бессилен. Это не общение равных. Да это вообще не общение, это манипуляция в чистом виде!

Виктор почувствовал, что еще чуть-чуть, и он взорвется, и тогда станет только хуже.

– Я к Оле… – сорвался он с места.

Схватил пальто с вешалки, спустился вниз. Хотел сесть в машину, но она оказалась «припертой» другим авто. Виктор пожал плечами и вызвал такси. Пока ждал его, позвонил сестре:

– Оля, ты дома? Я сейчас приеду.

– Приезжай, конечно, – вздохнула сестра.

…Оля открыла ему дверь, улыбнулась рассеянно:

– Опять поссорились?

– В этот раз – да. Прости, что беспокою. Ох ты… забыл еды купить. Давай закажу сюда, на дом, доставку. Тебе что-нибудь надо?

– Не знаю. Только не пиццу! И не роллы!

Виктор заказал набор готовых диетических блюд на двоих, обещали привезти в течение часа.

– Ты похудел, я тебе говорила? – печально заметила сестра. – Ты сильно похудел, Витечка…

– Спортом стал заниматься.

– Ты молодец, – вздохнула она. – А я вот хочу поехать в конце апреля в Прагу. Хотя я туда каждый год езжу, уже надоело…

– Нет, это отличная идея. Одна поедешь?

– Ну, как одна, с группой… Витя.

– Да.

– Ты ни о чем не жалеешь? – с тоской спросила Оля.

– Опять! Ты о том, что я мог бы стать великим ученым? Ох… не хочу об этом думать.

Он ушел в свою комнату. Через полчаса позвонили по домофону – привезли заказ. Ели на кухне доставленную еду молча. Вернее, ел Виктор, Оля лишь ковыряла морковную запеканку с выражением недоверия и тоски на лице.

Потом Оля сказала, что ей надо писать очередной отчет, и Виктор опять ушел к себе в комнату, лег на диван. «В сущности, сестра права. И родители были правы. Я не должен был бросать институт. Я профукал собственную жизнь, и мне ли теперь давать советы Поле…»

За стеной переливалось трелями фортепиано. Забавная и одновременно грустная мелодия, напоминающая весенний дождь. Виктор слушал ее завороженно. Непонятно почему, но эта музыка утешала, давала забвение. Ну, смысл переживать из-за сделанных когда-то ошибок? Их уже не исправить, так зачем же рвать сердце…

Музыка затихла. Виктор встал, подошел к высокому, в пол, балконному окну. Там, на улице, светило яркое весеннее солнце, даже пригревало как будто. Ближе к концу марта, в двадцатых числах примерно, случаются такие денечки – теплые, почти майские. Снег на газонах уже растаял, обнажилась земля, из которой полезли ярко-зеленые ростки…

Стекло было мутное, в прилипшей к его поверхности серой пыли. «Надо будет клининговую службу вызвать, – подумал Виктор. – Пусть окна помоют, за зиму совсем в печные заслонки какие-то превратились!» Клининговую службу вызывал он несколько раз в год, и полностью оплачивал тоже он, потому что у него есть деньги и он мужчина, а уборщики не решаются спорить с мужчиной-хозяином и халявить.

Мутное стекло мешало смотреть на прозрачное синее небо. Виктор открыл дверь, вышел на балкон. Не холодно, а солнце даже пригревает.

Рядом раздался негромкий треск, стук – это на другую половину балкона тоже кто-то вышел. Виктор повернулся и увидел молодую женщину за железной решеткой. Женщина не замечала Виктора. Закутавшись в клетчатый плед, она стояла с дымящейся чашкой в руках и задумчиво смотрела куда-то вдаль.

– Добрый день, – сказал Виктор.

– Ой… Да, добрый день. Я вас не заметила! – повернулась незнакомка.

Невысокая, кажется, стройная (под пледом не особо разберешь), со светлыми волосами, собранными высоко на затылке в пушистый, большой хвост. Челка не сплошная, а отдельными прядями, по бокам лица тоже пряди, длинные, выбились из прически. Широкие темные брови (сделанные в салоне?). Довольно широкий рот. Белокожая, глаза светло-серые, смотрят спокойно и внимательно.

– Вы брат Ольги? – спросила она.

– Да. Виктор, – представился он. – А вы… это у вас сейчас играли?

Он вспомнил, что Оля говорила о какой-то девочке. Может, дочь соседки? Хотя нет, скорее младшая сестра…

– У нас, – кивнула она. – Это я и играла. – Она помолчала, потом спохватилась: – Яна. Меня зовут Яна. А то как-то неудобно, вы представились, а я нет. Мешает?

– Что мешает?

– Музыка.

– Нет! Нет, нет… Кто автор?

– Шопен, наше, пианистское, всё, кто ж еще! – засмеялась она.

– Вы пианистка?

– Типа того, – ответила Яна. – Учу музыке. Специально под это дело оборудовала комнату, звукоизоляция и всякое такое… Музицирую в дневное время, вроде никто из соседей не жаловался еще.

– Я не жалуюсь. Я восхищаюсь.

– О! Приятно слышать. Спасибо.

У Яны был негромкий, но какой-то очень правильный, отчетливый, звучный голос.

– А дети как, они охотно занимаются музыкой?

– Какие дети? – удивилась она. – Ах, нет, я не детей учу, а взрослых. И не музыке, а… Одной или нескольким мелодиям. Игра «с рук». Я не готовлю музыкантов, я делаю немного другое. Это все очень несерьезно. Люди воспринимают это как развлечение. Хобби.

– А что, так можно, оказывается? – шутливо удивился Виктор. – И даже сольфеджио необязательно изучать? И никаких гамм с утра до ночи?

– Да, да, да.

– Я слышал о таком. Да что музыка, у меня друг, Николай, ходил на какие-то занятия, где учат рисовать за один день. Интересно. Я не специалист в живописи, но в его рисунках что-то было. Я так понял, это несколько хитрых приемов, которые позволяют рисовать «настоящие» картины. То есть которые производят впечатление настоящих. Хотя я неправильно выразился…

– Я поняла вас, – легко согласилась Яна. – Ну вот считайте, что я тоже готовлю за несколько уроков почти «настоящих» пианистов.

– Это здорово.

– Да? Спасибо. Мои коллеги готовы меня убить.

– За что?!

– За то, что я предала святое искусство, – насмешливо произнесла Яна. – Но это долго объяснять, ладно… Кстати, я еще и на волынке иногда играю, а это тоже считается непозволительным для женщин, типа волынка – сугубо мужской инструмент…

«А я ведь, в сущности, тоже предатель. Предал науку… Звучит пафосно, но что поделать!»

– Я бы тоже хотел разучить какую-нибудь мелодию, – сказал Виктор. – Пианино дома нет, но есть синтезатор. Научите меня? Одной или парочке песен…

Яна некоторое время молчала, глядя Виктору прямо в глаза. У него возникло ощущение, что эта девушка видит его сейчас буквально насквозь.

Потом вытащила из кармана визитку, протянула ее сквозь решетку. Рука у Яны была тонкой, крепкой, с короткими без лака ногтями, длинными красивыми пальцами. Белая-белая, плотная кожа, под которой у запястья едва просвечивали голубоватые сосуды.

– Не звоните мне сегодня. Позвоните завтра. Или лучше недели через две даже. Многие передумывают. Загораются, но быстро гаснут. Если желание действительно есть, то оно никуда не исчезнет.

– Я не передумаю, – твердо произнес Виктор. – Всегда хотел, как в том старом фильме, любимом… «Дне сурка». Герой приходит к учительнице музыке просто так, услышав звуки музыки, и в результате…

– Я помню этот фильм, – кивнула Яна. – Позвоните послезавтра. До свидания.

Она ушла, и Виктор тоже вернулся в свою комнату. Передернул плечами – брр, все-таки успел замерзнуть.

Он говорил с Яной сейчас всерьез. Он действительно хотел научиться играть хотя бы одну мелодию. Он не пытался «закадрить» эту самую Яну. Хотя девушка ему понравилась. Серьезная и совсем не кокетка.

…Виктор возвращался домой вечером, в девятом часу. Такси вызывать не стал – перед тем посмотрел информацию в Интернете, есть ли пробки в городе, большинство улиц было расчерчено красным цветом. Поехал на метро.

Когда вышел из вагона на своей станции, то вдруг увидел впереди себя знакомый силуэт. Жена, Лиза. Ну да, точно, она в это время обычно возвращается из своего фитнес-центра. Почему не на машине? Да пробки же…

Лиза со стороны выглядела просто прекрасно, несмотря на то что ей недавно исполнилось сорок восемь лет (как и сестре Оле, кстати).

Лиза была выше среднего роста, очень худенькая, ладная. С прямой спиной и длинными ногами. Длинной шеей, узкой талией и аккуратной, эм-м… филейной частью. Лиза, словно дорогое вино, с годами становилась только лучше. О том, что она старше его на десять лет, Виктор не вспоминал никогда, но не потому, что этот факт пугал его, нет. А потому что Лиза – и внешностью своей, и поведением, и движениями – ничем не напоминала женщину в возрасте. Лиза выглядела всегда молодой, и ее хорошенькое личико (бэби-фейс!) заставляло и окружающих обращаться к ней «девушка».

Вот и сейчас Лиза шла среди толпы, выделяясь своей стройностью и статью. Одета жена была, кстати, очень просто – узкие, чуть расширяющиеся книзу темно-синие джинсы и короткая кожаная куртка-«авиатор» коричневого цвета. Новая, кажется, поскольку Виктор еще этой куртки не видел?..

Короткие волосы, вообще, сама по себе эта дерзкая стрижка Лизе очень шла, и Виктор это прекрасно осознавал. Но вместе с тем Лиза с этой стрижкой казалась другой. Не его Лизой. Виктор привык к длинным волосам жены, чуть вьющимся и густым, а тут… какая-то иная женщина получилась, тоже прекрасная, но незнакомая. Непонятная пока.

Именно поэтому Виктор не окликнул сразу Лизу, а направился за ней следом. Наблюдал со стороны, пытался разгадать эту новую женщину, которую он, безусловно, любил…

Но пока он ее не совсем узнавал, что ли. Умом понимал, что новая стрижка Лизе очень идет, а сердцем – нет. Не его типаж, совсем не его. Прежняя Лиза – нежный, трепетный ангел, которого надо защищать и беречь, а нынешняя – пусть и самостоятельная, очаровательная, но жесткая фемина, способная постоять за себя. И да, это понятно, что прежний образ немного устарел, что ли, но можно же было оставить прежнюю длину волос и просто укладывать их как-то иначе, по-современному… Тогда бы и волки были сыты, и овцы целы. Почему Лиза не стала прислушиваться к его, Викторову, мнению и отстригла свою роскошную гриву?!

Лиза ступила на эскалатор, Виктор – следом, прямо за ней. Но жена мужа не замечала, поскольку шла, уткнувшись в своей телефон.

Лиза держала телефон чуть сбоку, и его экран, большой, с большими, четкими буквами, был хорошо виден Виктору. Лиза переписывалась с кем-то в мессенджере. Хотя почему «с кем-то», вон ясно же указано: с собеседником под именем «Роман Фитнес-центр».

«Динамщица!» – выскочило сообщение на экране Лизиного телефона, и следом посыпалась очередь из улыбающихся смайликов.

«А тебе все и сразу, да?» – и тоже вереница веселых рожиц.

Виктор напрягся – как-то эта беседа не напоминала деловую переписку тренера и его клиентки.

«Да, мне надо все, и чтобы только мое!» – картинка с грозным самцом-гориллой.

Лиза тихонько засмеялась и отправила своему собеседнику картинку с девушкой, крутящейся на шесте.

Тут Виктор не выдержал и протянул руку, пытаясь выхватить телефон из рук жены.

– Ой… – вскрикнула Лиза, ткнув в грудь Виктору острым локтем. – Ты? Что ты делаешь?

– Дай свой телефон.

– Не дам! – возмутилась Лиза.

Это еще сильнее взбесило Виктора.

– Дай свой телефон, я сказал, – стальным голосом произнес он. – Дай, ну…

– Убери руки! Ты что, совсем спятил?! – возмутилась жена.

На них уже оглядывались – те пассажиры, что стояли выше, и те, что на соседнем эскалаторе ехали навстречу, вниз. Но Виктору было плевать. Он рвал из рук жены телефон, а Лиза отбивалась. Потом она побежала вверх по ступеням, Виктор – за ней.

Они завертелись на площадке у выхода, потом Лиза ловко ушла в сторону и побежала прочь. Виктор – за ней. Он хватал, она уворачивалась. Прохожие с изумлением и страхом наблюдали за всем этим действом со стороны.

– Ты спятил…

– Дай телефон, я сказал.

– Убери руки!

– Дай!

Лиза опять бросилась вперед, Виктор – за ней. Так они скоро оказались у своего дома. Он уже почти схватил жену, и тут Лиза упала, вскрикнула. Виктор попытался ее поднять, но опять получил локтем в грудь. Затем Лиза метнулась к подъезду и каким-то образом быстро набрала код, потом скользнула внутрь. Ей повезло – лифт стоял внизу, она заскочила в него и поехала вверх. Виктор бегом по лестнице. Он с яростным отчаянием думал о том, что там, в лифте, Лиза, наверное, стирает все сообщения с телефона. Хотя вряд ли – наверняка ищет ключи в сумочке, чтобы первой вбежать в квартиру и спрятаться где-то там, запереться…

И точно – когда Виктор поднялся на этаж, Лиза уже успела влететь в квартиру. Он не дал двери захлопнуться, ворвался следом. Лиза и в квартире пыталась убегать от Виктора, а он ее ловил, роняя на ходу стулья.

В комнату вошла Паола, нахмурилась. Виктор с Лизой застыли, где стояли.

– Вы чего? – с изумлением спросила Паола. – В салочки, что ли, играете?

– Он спятил! – воскликнула с яростью Лиза. – Пытался всю дорогу у меня телефон отнять.

– Ты переписываешься со своим фитнес-тренером, как… как с любовником!

– Эта обычная переписка, мы просто прикалывались…

– Ну, так дай мне прочитать ее, чего тогда тебе бояться?!

– А то я не знаю, как вы, мужики, способны из мухи слона раздуть…

– Лиза, дай мне свой телефон, пожалуйста. Я ничего не стану делать, никак не буду реагировать. Я тебя и пальцем не трону и словом не оскорблю. Я ничего не стану делать, только дай мне свой телефон…

– И не подумаю, – фыркнула Лиза.

Виктор сделал обманное движение в одну сторону, тут же подскочил к Лизе с другой стороны, выхватил телефон из ее рук и ринулся, сметая мебель на своем пути, в ванную комнату. Там заперся и сел на пол.

– Открой! Немедленно открой! – Лиза принялась кричать и барабанить в дверь что есть сил. – Это не то, что ты думаешь! Ничего не было! Это просто игра, обычный флирт…

Она кричала, но Виктор не реагировал. Он сосредоточенно читал переписку Лизы и ее тренера. До этого момента Виктор не лазил в телефон жены, нигде, никак и никогда – он не искал тайн. Он полностью доверял Лизе, она это прекрасно знала и даже блокировку на экран своего телефона не ставила… И не удаляла сообщений – тех, которые выдавали ее с головой.

Из этой переписки Виктор понял, что Лиза уже несколько недель была любовницей своего тренера. Они договаривались о встречах в каких-то гостиницах, днем, причем обменивались страстными признаниям, и, что хуже всего, эти двое слали друг другу свои фото. Эротические. Не совсем порнография, но… откровенная эротика, да.

Виктор, перелопатив переписку жены с этим Романом, насмотревшись всех этих фото, почувствовал полное опустошение. Силы покинули его. Он просто сидел на полу и смотрел в стену, украшенную голубовато-зеленой мозаикой.

Но не видел ничего и не слышал. Находился в каком-то трансе. Вот Лиза, его жена. Ради нее он пожертвовал многим: своей карьерой ученого и отношениями с родителями. Ради нее он пахал как вол и сколько раз рисковал жизнью, гоняя по молодости большегрузы по стране. Лихо занялся бизнесом – лишь бы любимая не прозябала в бедности.

И что? А ничего. Любимая завела себе любовничка…

Сколько прошло времени, пока он так сидел? Непонятно. За дверью кричала Лиза, что-то зло вещала Паола, как будто отчитывала кого-то. Другие какие-то голоса. Чьи?

Дверь вдруг с треском распахнулась, замок, бессильно раскачиваясь, повис на одном шурупе. На пороге стояли полицейские. Один из них скороговоркой представился, затем продолжил уже более обстоятельно:

– Гражданин Лазарев? Проедемте с нами… На вас поступила жалоба. Что вы избиваете супругу вашу. Сами пойдете или вам помочь?

– Я никого не бил, – с недоумением пожал плечами Виктор.

– Бил, – вдруг вылезла из-за плеча полицейского Паола. – У мамы колени содраны и синяки на руках. Мы с ней сейчас в травмпункт пойдем, фиксировать.

– Ну это ж неправда, Поля! – Виктор не без труда встал, прижался спиной к стене. – Что ты такое говоришь…

– Проедемте, гражданин Лазарев, там разберемся, – добродушно произнес другой полицейский.

– Хорошо, – кивнул Виктор. – Я сам. Сам пойду, наручники на меня не надо надевать. А кто вас вызвал? Соседи?

– А я и вызвала, – вдруг спокойно произнесла Паола. – И попробовали бы они вас не забрать, дорогой Виктор, я даром что несовершеннолетняя, а жалобу точно на них накатала бы!

– За что ты со мной так? – спросил Виктор, чувствуя, как вдоль спины бежит холодок.

– За что?! Да ты достал нас всех! – с ненавистью произнесла Паола. – Ты псих и дурак. И жлоб еще!

* * *

– …И что? – строго спросила мать, Лидия Алексеевна, выслушав Лизу по телефону.

– Он сидит там. В изоляторе. Вроде завтра придется решать, оставлять его там или что-то делать дальше… Какое-то решение должны вынести, я так поняла.

– Ну и пусть сидит, – сказала мать. – Мужикам это на пользу.

– Мам, ну он же ни в чем не виноват! – застонала Лиза. – Это я скорее накосячила… Слушай, но это просто ужасно. Жили мы с ним тихо-мирно, никогда не ссорились, и тут такое.

– Бывает. Ты, Лиз, прям так переживаешь, будто что-то страшное произошло. Обычная жизнь обычных людей.

– Но ты бы видела Полю, она прямо разбушевалась… Полиция ведь не хотела Виктора забирать, из серии – это семейные разборки, лучше не вмешиваться, но Поля им буквально угрожала, если они не отреагируют!

– А за что она его так?

– Говорит, он над ней морально издевается. И вообще, ты знаешь, она же помешана на этой теме, что мужчины притесняют женщин и надо наказывать абьюзеров, ее эта тема всерьез увлекла… И вот, что ты думаешь, воплощает свои идеи на практике.

– Лихая девка! – добродушно рассмеялась Лидия Алексеевна. – Но это и хорошо, значит, не позволит себя никому обижать. А ты-то где была?

– Я там и была… Но я как-то страшно растерялась. Мы с Виктором оба словно не в себе.

– Лиза, ты вот что. Сделай, как я говорю. Пусть посидит там Виктор сколько надо, в этом изоляторе, до упора, а потом ты его оттуда забери.

– Мам, у меня ощущение, что он со мной разведется…

– Перестань. Он тебя любит не знаю как и все готов тебе простить. Побухтит для начала немного, повыделывается, а потом все как раньше будет, – веско заключила Лидия Алексеевна.

– Ладно, мам, поняла… До встречи! – Лиза отключила связь.

Но сердце у нее все равно было не на месте. С одной стороны, муж и в самом деле никогда не обижался на нее. Да, ссорились сколько раз, выясняли отношения, но не всерьез и ненадолго разбегались. Виктор действительно обожал Лизу, мог простить ей все. Посидел полдня у своей сестрицы, да и прискакал потом обратно. Но, с другой стороны, разве любое терпение бесконечно? Кто знает, вдруг Виктора «сломает» столь откровенная измена жены?

Там ведь, в телефоне, была вся переписка с Романом, эти фотографии еще… И Виктор все это увидел своими глазами.

Лиза любила фотографироваться чуть не с самого детства. На ее страничке в социальной сети – бесконечная вереница ее фото, от рождения до сегодняшнего дня. Лиза дома, Лиза в универмаге, Лиза в туристической поездке, Лиза в ресторане, селфи-селфи-селфи – где только можно… Особый раздел – фото с дочерью Паолой. Для этих целей Лиза уже специально заказывала профессионального фотографа. Последняя фотосессия оказалась исключительно удачной. На снимках Лиза и Паола – в различных интерьерах, позах, одежде… Юная дочь и юная прекрасная мать, которая все так же свежа и сексуальна.

Паолу тогда одели специально скромно и неярко, ничем и никак не подчеркивая формы девочки (не то налетят, осудят, обвинят, что из несовершеннолетнего ребенка какую-то Лолиту мать сделала!), а вот Лиза была одета в майку на голое тело и укороченные шорты.

На одном из фото мать с дочерью сидели на фоне полуразрушенной живописной стены из кирпича, увитой виноградом, на деревянном помосте, среди разноцветных подушек, в позах непринужденных и естественных. Паола – на боку, подперев голову рукой, а Лиза, прижавшись к стене и поджав перед собой ноги. Микрошорты позволяли разглядеть многое, не все, конечно, но… Вызывающее фото, и вместе с тем вроде никак и не придерешься.

Подписчики Лизиного блога буквально взорвались лайками и восторженными комментариями. Друзья пели дифирамбы Лизиной красоте, повторяли, точно заведенные, что мать выглядит ровесницей дочери.

Лиза мечтала о новой фотосессии с Паолой, на которой они с дочерью будут уже в новых образах, с этими новыми, короткими стрижками. Но Паола чего-то куксилась, сопротивлялась. Говорила матери, что она, дочь, на этих фото – лишь для интерьера. Для того чтобы подчеркнуть материну красоту. «Глупенькая, доживи до моих лет, когда только и осталось, что одним фотографиям радоваться!» – поддразнивала ее Лиза.

На самом деле Лиза, конечно, лукавила. Но она в то же время не могла жить, не будучи в центре внимания. Ею всегда любовались – и в детстве, и в юности. И в молодости, и даже сейчас, в зрелости. Много, конечно, неприятных моментов, связанных с ее внешней привлекательностью, много всяких идиотов озабоченных попадалось на пути, но что поделать, такова плата. За красоту.

Лиза чахла без внимания. Только тогда она чувствовала себя живой, когда на нее смотрели. А раз ее видят, ею восхищаются, значит, она существует.

Мать говорила, что Лиза могла в свое время найти себя настоящего принца. Не связываться с тем богемным бездельником без кола и двора, падким до запрещенных веществ (отчего и умер рано), что был ее первым мужем и отцом Паолы, не сходиться с Виктором, а выждать более выгодного второго мужа… Но мало кто из мужчин отличается щедростью и бескорыстием. Влюблялись, да, но не любили, обещали – и не исполняли потом обещанного. Кроме того, не все мужчины были готовы принять чужого ребенка, а притеснять свою дочь Лиза не собиралась. Лиза, как хорошая мать, также понимала, сколь опасно жить маленькой девочке в одном доме с чужим мужчиной. Помнила своего отчима-дурака, распускавшего иногда ручонки… Поэтому она уж никак не хотела такой судьбы Паоле и выбрала себе самого «безопасного» мужа. И плюс ко всему никогда не оставляла Виктора надолго с Паолой, не сводила их тесно, всегда держала их на расстоянии друг от друга. Да, они не стали абсолютно родными, Паола и Виктор, но зато и переживать тоже ни о чем не приходилось…

Лиза, выходя за Виктора когда-то, знала, что он ей совсем не пара. В том смысле, что она могла выбрать кого получше – в финансовом плане и внешне даже. Но у Виктора имелось ценное преимущество по сравнению с другими ее ухажерами – он был готов отдать ей все. Кожу с себя содрать ради своей любимой. Поначалу он казался всем окружающим абсолютно бесперспективным как муж – недоучившийся студент, нищий, да еще на десять лет моложе… Но Лиза видела главное – то, что Виктор мог упрямо идти вперед. Так оно и получилось. Несколько не самых комфортных первых лет, когда пришлось ужиматься и терпеть, зато потом – полное благоденствие.

Любила ли она мужа? Ну, как… столько лет же вместе… привыкла. Беспокоилась даже о нем порой. Заботилась о нем.

И она вовсе не собиралась ему изменять. Просто… в какой-то момент Лизе стало вдруг страшно, когда она осознала, что скоро пятьдесят лет, а это дофига как много, и что скоро к ней уже не станут обращаться: «Девушка», а скажут: «Женщина».

Еще не видно ее, этой старости, напрямую, но косметологи уже произносят страшные для красивой женщины слова: «птоз», «Венерины круги», «брыли», «носогубные складки»… Эти проблемы еще не проявились со всей безжалостной очевидностью, но они уже начались. Пока они заметны только специалистам и «вылезают» лишь на неудачных фотографиях, но…

Роман с Романом – вот из-за этого, из-за женских возрастных страданий. Когда внезапно понадобились подтверждения в своей привлекательности и свежести. И эти фото, которыми они с Романом обменивались, – как доказательство Лизиного существования. Она – есть. Она еще живая.

Самое интересное, что Роман тоже был младше Лизы. Не на десять лет, нет, а всего лишь на семь, но и того достаточно, чтобы воспрянуть духом, почувствовать вкус жизни и хоть ненадолго забыть про начинающийся птоз и проявляющиеся брыли.

* * *

Григорий не звонил, не писал Яне вот уже пару дней, а она сама с ним не решалась связаться. Боялась. Словно своим звонком могла нарушить это призрачное, невесомое безвременье, когда ни туда ни сюда. А если вдруг позвонит, то непременно что-то сдвинется, и не в нужную сторону, или вдруг вовсе сломается…

Яна настолько не хотела смерти своей сопернице, что, даже будучи человеком нерелигиозным, отправилась в церковь и поставила свечку за здравие рабы Божьей Марии и чтобы с малюткой Миланой тоже все было хорошо.

Конечно, этим Яна не могла искупить свою вину перед Машей. Да Яна ее, вину, и не чувствовала, скорее долгие годы она ощущала себя пострадавшей стороной. Это у нее, у Яны, увели любимого, если использовать это глупое слово «увели». Никого, разумеется, нельзя никуда «увести», если речь идет о взрослых, дееспособных и вменяемых людях. Но вот так, поскольку других, правильных слов, описывающих это явление, очень мало…

Перевесить всю вину на Григория Яна тоже не могла. Она никому не судья. Она имеет право отвечать только за себя. И виновата она перед собой, и разбираться ей тоже только с собой.

Григорий первым связался с Яной, он отправил ей сообщение в мессенджере, что надо встретиться где-нибудь в центре города. И срочно причем. «Умерла? Маша – умерла?! – с отчаянием подумала Яна. – Нет, невозможно… Но тогда зачем эта срочность?» Задавать Григорию дополнительные вопросы она не решилась. При встрече все станет известно.

Яна договорилась с Григорием встретиться в одном популярном недорогом кафе самообслуживания.

Через час она была уже на месте, чуть раньше назначенного срока. Взяла на раздаче кружку со смородиновым компотом, села в углу большого зала, за деревянный грубоватый стол в деревенском стиле.

Зал постепенно наполнялся людьми – наступило время бизнес-ланча. Григорий внезапно вынырнул откуда-то сбоку, упал на стул перед Яной – в пальто нараспашку, бледный до синевы, измученный и прекрасный. Словно библейский персонаж с картины какого-то известного старинного художника…

Яна молча глядела на своего возлюбленного, а сердце ее в это время выдавало барабанную дробь.

– Что? Рассказывай… – после долгой паузы, не выдержав, прошептала Яна, уже готовая к печальным новостям.

– Ты мне нужна.

– В каком смысле?

– Буквально. В самом прямом смысле! – Григорий отхлебнул из ее кружки. – Мама в больнице – сердечный приступ. Случился сегодня, внезапно… Ничего катастрофичного, обещали вылечить, но… С детьми некому сидеть. До вечера сидит соседка, я ей заплатил, хорошая тетка, но больше она не сможет.

– А… а с Машей что?

– С Машей все по-прежнему. Она в коме, и неизвестно, когда выйдет из нее и выйдет ли вообще.

«Жива!» – выдохнула с облегчением Яна, но потом опять погрузилась в печальные мысли.

– Яна!

– Что? Да-да. Я не понимаю… сочувствую твоей маме, и Маше, и всем… – растерянно пробормотала Яна. – Но от меня-то что требуется?

– Приглядеть за детьми.

– Погоди, погоди… Но почему я?!

– Да потому что помощь нужна уже сегодня. А ты тем более ничем не связана, ты фрилансер. Свободный человек, сама себе начальница. И потом, как я могу позвать в дом какую-то чужую тетку? К своим детям?

– Милый, а позвать в дом любовницу, чтобы она приглядывала за детьми, при живой пока еще жене, – это… это, мягко говоря, не самая удачная мысль, – с тоской произнесла Яна.

– Кто знает, что ты моя любовница? – пожал плечами Григорий и сам себе ответил: – Никто. Детям, ну, и всем прочим интересующимся, я скажу, что пригласил свою знакомую, хорошую, проверенную женщину, альтруистически настроенную по жизни… Таких сейчас много, мне поверят. Нынче время бескорыстных волонтеров! Ну, а потом, возможно, наши с тобой отношения перерастут в нечто большее, тут никто не удивится.