Текст книги "На темных аллеях (сборник)"

Вера выскочила на переход, когда машина была уже в нескольких десятках метров от нее. Появление человека на дороге оказалось полной неожиданностью для водителя кабриолета. Р-раз, и, избегая столкновения, кабриолет нырнул в сторону, выехал на встречку, а потом вылетел в кювет – с той стороны, где был лес. Грохот, потом взрыв, языки пламени… Бензобак, наверное, взорвался, или что там в автомобиле есть.

– Правила дорожного движения соблюдать надо, – мрачно произнесла Вера и вдоль пустой дороги побежала дальше – к конечной остановке автобуса. Еще с Яблонским предстояло разобраться…

Ошибки следствия

Я в тупике. Я загнана в угол!

Если я срочно не приму какое-то решение, то сойду с ума.

Хотя, со стороны, у меня вроде бы все в порядке. Я здорова, не работаю, детей у меня нет пока, мы с мужем живем в собственной квартире. Муж мой, Макаров – святой. Необыкновенный человек. Не пьет, не курит, от меня до сих пор без ума, на работе его уважают. Платят мужу немного, но нам хватает. Ни долгов, ни кредитов у нас нет. Едим мало, шмотки мне безразличны. Словом, у меня все есть. Представьте себе, у меня даже любовник имеется!

А что? Я своего Макарова иногда сутками не вижу. Потому что он все время пропадает на своей дурацкой работе. Я свободная женщина, которая может делать, что душа захочет. По сути, я должна быть счастливой! Но я себя таковой не ощущаю почему-то.

А взять, например, мою подругу, Ромашову. Она одна на себе ипотеку тянет и дочку без мужа воспитывает. А еще у Ромашовой язва желудка, с которой она безуспешно борется уже сколько лет…

Но тем не менее я сейчас завидую Ромашовой. Ведь ее в угол никто не загонял, ее никто перед проблемой выбора не ставил. И голову ломать о том, как дальше жить, – ей не надо!

Иногда Ромашова говорит, что я с жиру бешусь, от скуки. Да, собственно, я и любовника год назад завела только от скуки.

Итак, кто он, мой любовник, какой он.

И десятой части достоинств Макарова у него нет. Характер у моего любовника вредноватый, внешне он не особый красавец… Но зато он, мой любовник, тоже совершенно свободен. Потому что он – рантье. Живет на проценты от вкладов. Нет-нет, он не олигарх, но вполне может себе позволить не работать, ездить на приличной иномарке, покупать хорошую одежду, ужинать в хороших ресторанах и два-три раза в год отдыхать на Гоа. Словом, он ничем не занят и поэтому может посвятить мне много времени. Мы с ним гуляем, ходим в кафе, на выставки, в кино, болтаем, смеемся, занимаемся любовью, ссоримся, миримся… В общем, не скучаем днем. А ближе к вечеру я бегу домой, быстренько готовлю ужин (муж мой в еде неприхотлив) и жду своего идеального Макарова, который ни о чем не догадывается.

И никто не догадывался о том, что я веду тайную, двойную жизнь, до тех пор, пока мы с моим любовником в одном кафе не столкнулись с Ромашовой. Сидим, значит, болтаем, смеемся, поцелуйчиками обмениваемся, а тут она… Пришлось их познакомить, любовника и Ромашову. Но, к счастью, Ромашова и бровью не повела. Сидели за столиком уже втроем, очень мило беседовали.

Но потом, на другой день, Ромашова мне все высказала – как можно было променять Макарова, который душу за меня готов отдать, на какого-то лысого уродца, на бездельника?

Но рантье-то круглые сутки свободен, а Макаров – постоянно на работе крутится! Есть женщины, которым важны материальные блага, а мне, именно мне – хочется все время быть рядом с кем-то. Когда я одна, я умираю… – попыталась объяснить я подруге. «А что, Макаров ничего не замечает?» – осторожно поинтересовалась Ромашова уже после того, как я рассказала ей, как весело провожу время со своим любовником. Я улыбнулась и покачала головой.

Да, мой Макаров не замечал ничего и ни о чем не догадывался.

Мой добрый, милый, доверчивый Макаров. Он не замечал ничего именно потому, что он очень добрый, милый и доверчивый. Ну, и я, в свою очередь, конечно, старалась маскироваться… Ведь не совсем же я совесть потеряла. Никто не знал о моих похождениях – потому что я никому о них не рассказывала. За исключением Ромашовой. Но лучшей подруге можно довериться, уж она-то никогда не выдаст? Она же моя лучшая подруга.

Ну так вот, к делу, чего я вдруг переживать стала, почему почувствовала себя загнанной в угол.

А потому, что недавно мой любовник поставил меня перед выбором – либо он, либо муж. Я, естественно, выбирать не хочу, меня все устраивает. А любовник как с ножом к горлу – уходи от мужа, а нет – так расстаемся. Я тянула с ответом, обещала подумать, кормила «завтраками»…

Однажды мы с любовником сильно поссорились на этой почве, и он перестал отвечать на звонки и сам не звонил.

Я поняла, что мы не помиримся, пока я не брошу мужа. И меня это разозлило, я вообще не люблю, когда мной командуют, когда меня в угол загоняют. (Меня в свое время загоняли в угол, замучили командами; наелась я этих ультиматумов и приказов!) Теперь уже я обиделась на любовника…

Но прошло несколько дней, и я вдруг ощутила, что потихонечку схожу с ума.

Ведь раньше-то мой любовник звонил мне каждый день, раньше мы не расставались часами, я проводила с ним целые дни и забегала домой только перед приходом Макарова. А теперь – я сижу дома, на диване, как дура, уставившись в телевизор.

Неразрешимая дилемма. Я не могу уйти от мужа. Я его люблю и не хочу причинять ему боль. Я также не могу расстаться со своим любовником, потому что мне скучно сидеть целыми днями дома, одной.

Каждый из моих мужчин устраивает меня в своей роли. Макаров, конечно, весь в работе, но я знаю, что ему для меня ничего не жалко. Ради меня он хоть кожу с себя сдерет. Вот он какой! А любовник – хоть с ним и весело время проводить, но человек он вредноватый, авторитарный, я уже упоминала. С ним я хлебну горя, если окажусь в полном его распоряжении. Но в качестве любовника он идеален. Словом, ситуация такова – мне невозможно расстаться с мужем, так же невозможно, как расстаться со своим любовником.

Ох, что же делать…

Я думала, думала и вот что придумала. А ведь неспроста любовник пристал ко мне с этим ультиматумом. Ну прямо как нож к горлу приставил. «Выбирай – или я, или муж». А вдруг он тоже сейчас выбирает? Мой любовник то есть. Между мной и какой-нибудь другой женщиной, тоскующей по семейным узам, которая ну просто спит и видит, как бы за кого-нибудь замуж выйти. Я разведусь с Васькой – любовник со мной пойдет к алтарю, не разведусь – к алтарю он потащит свою новую пассию.

Ситуация ясна. У моего любовника появилась любовница!

И как бы это выяснить? Может быть, попытаться выследить его?

Это глупо, конечно – выслеживать, вынюхивать, заставать врасплох, но меня буквально затрясло от ревности и злости, когда я поняла, что мой любовник меня за нос водит.

Я в этот момент была дома, и Макаров, кстати, тоже. Единственный его выходной… Я сидела в кресле перед телевизором, смотрела очередной сериал. Вернее, делала вид, что смотрела, а на самом деле думала о своем любовнике – где он сейчас, с кем…

В этот момент чьи-то руки легли мне на плечи. Макаров. Милый и добрый. Наверное, он был бы без ума от счастья, если б я желала его так, как желаю сейчас своего любовника. «Не грусти, детка, – сказал муж, – все будет хорошо». Он не знал ничего, скорее всего, он сказал эти слова просто так, проходя мимо и заметив мою расстроенную физиономию. «Какое дурацкое кино…» – пробормотала я, оправдываясь. «Так переключи канал!» – «Ладно», – согласилась я и заставила себя улыбнуться. Все-таки он очень хороший человек, мой Макаров.

А на следующий день я решила отправиться к своему любовнику и сказать, что мы расстаемся. Сдался он мне, этот лысый урод. Пусть живет себе, пусть будет счастлив.

А у меня – есть мой Макаров!

Он меня точно любит. Он душу за меня готов отдать. И я его люблю. Вообще я могу опять, как до замужества, устроиться на работу, чтобы не изнывать дома от тоски. Или (еще лучше!) – я рожу ребенка. У нас с Макаровым будет ребенок, который займет все мое время, заполнит всю мою жизнь.

Господи, как все просто! Как легко стало мне на душе, когда я поняла, что не надо мне никого выбирать!

Мы с мужем будем жить долго и счастливо, пока не умрем в один день. И мой Макаров никогда-никогда не узнает, что я изменяла ему, что я целый год бегала на свидания к любовнику.

Кстати, о любовнике. Надо все-таки сходить к нему и поговорить. Вдруг он вздумает искать меня? Лучше уж расставить все точки над «и».

…Телефон не отвечал, и поэтому я стала дожидаться своего любовника возле дома, где он жил. Села во дворе, где была детская площадка, битых два часа прождала, пока не стемнело… И тут увидела его, своего любовника, под руку с какой-то теткой! Ну вот, так я и думала, что у него другая. Они шли и мило беседовали, склонив головы друг к другу. Потом поцеловались и, точно молодожены, вплыли в подъезд, счастливые и довольные. Меня они даже не заметили.

Но, странное дело, я совсем не ревновала, хотя своими глазами только что убедилась в существовании соперницы. А и пусть будут счастливы… У него эта тетка, у меня мой Макаров. Вот оно само все и разрешилось. Собственно, не надо было даже сюда ходить.

«У Ромашовой была?» – спросил меня дома Макаров. «Да», – солгала я ему. Ложь во спасение, милосердная ложь, последняя ложь. «Уже темно. Надо было позвонить, я бы встретил тебя».

«Прости, милый, я забыла».

На следующий день я набрала номер своей лучшей подруги и сообщила ей торжественно:

«Ромашова, я приняла окончательное решение. Я бросила своего любовника. Я мужа люблю! Для меня теперь существует только Макаров». Пауза. Потом Ромашова выдохнула: «Ты молодец! Давно следовало это сделать!» – «Давай встретимся, подружка. Посидим где-нибудь в кафе!» – «Отличная мысль! Сегодня вечером поболтаем обо всем! Договорились». – «Ромашова… я все-таки люблю Макарова. Очень люблю, – повторила я. – На меня какое-то наваждение тогда нашло, бес попутал… С жиру я бесилась, вот что. Я решила Макарову ребенку родить!»

«Это чудесно… Вечером договорим!»

Милая Ромашова. Как она обрадовалась, когда узнала, что я рассталась, наконец, со своим любовником. Даже прямо выдохнула с облегчением. Я рожу, а она будет крестной ребенка…

Потом я позвонила мужу на работу: «Макаров, привет! Сегодня я задержусь. Пойдем с Ромашовой в кафе». – «Хорошо. Долго не засиживайся». – «Договорились!» – засмеялась я. Положила трубку и представила, как я вечером буду любить Макарова. Как я буду целовать его, обнимать – своего единственного…

* * *

Ромашова стояла перед телефоном, закрыв глаза, стиснув зубы. Только что звонила Настя, подруга, и торжественно заявила, что решила остаться с мужем. «Ну да, поверила я ей, этой Насте… – устало, с бессильным отчаянием подумала Ромашова. – Сегодня она одно решила, а завтра другое. Семь пятниц на неделе!» И боже мой, какая же эта Настя дура… Нашла, наконец, нормального мужа, встретила хорошего человека, и что? Завела себе любовника. Зачем?! Макаров же – золото, какое еще поискать. До знакомства с ним она, Ромашова, думала, что подобные мужчины только в кино и в любовных романах встречаются. Порядочный, умный, без вредных привычек. Честный.

И вот этому мужчине досталась Настя, легкомысленная дурочка. Ну почему, почему жизнь так несправедлива…

«В сущности, даже если Настя и рассталась со своим любовником, то это еще ничего не значит, – продолжала размышлять Ромашова. – Найдет другого хахаля, продолжит мужу рога наставлять. Какая из нее жена, какая хозяйка, какая мать… Наказание одно. Пусть Настя мне лучшая подруга, но она недостойна Макарова!»

Именно поэтому месяца два назад, когда узнала, что у Насти есть любовник, Ромашова отправилась к Макарову и рассказала ему все. Но тот почему-то медлил, тянул, не хотел бросать Настю… И вот сейчас Настя заявляет, что остается с мужем. Да еще ребенка собралась заводить. Но этого нельзя допустить, нельзя.

Если чуть подтолкнуть Макарова, если солгать ему? Чтобы он, наконец, принял единственно верное решение.

Он расстанется с Настей, а потом… А потом нечего загадывать. Но если она, Ромашова, будет все время с ним рядом, если она поддержит его в трудные минуты – разве он, такой честный и порядочный, сможет оттолкнуть ее? Разве он не оценит ее?..

Ромашова глубоко задышала, затем открыла глаза и сняла телефонную трубку.

«Алло. Майор Макаров слушает». – «Макаров, привет. Это Ромашова. Я только что говорила с Настей. Она позвонила мне и сказала, что хочет бросить тебя. Сказала, что давно тебя не любит уже. Что еще Настя встречается со своим любовником сегодня вечером! Она и вчера с ним встречалась, я тебе говорила, и сегодня пойдет». – «Настя сказала, что идет сегодня с тобой в кафе». – «Не будь наивным. Она все время прикрывается моим именем! Она влюблена в этого негодяя, как кошка. Со всем этим надо кончать. Нельзя больше миндальничать. Брось ее первым, Макаров, ты же мужчина, а не тряпка… У тебя профессия такая серьезная, мужская… Ты же следователь! Ты такие дела распутываешь сложные, а с собственной женой не можешь разобраться! Ну сколько можно терпеть! Ведь вокруг столько достойных женщин, способных оценить тебя…» – «Ты говоришь – Настя сказала, что собирается бросить меня?» – перебил Макаров. «Да, – твердо произнесла Ромашова. – И сегодня вечером у нее с любовником опять свидание».

* * *

Макаров отложил телефон, открыл папку с делом. «Обвиняемый Тарасенков, будучи в состоянии алкогольного опьянения…» Нет, не идет ничего в голову. Макаров закрыл папку, отодвинул ее в сторону. В висках стучали молоточки – вечером, вечером, вечером… Вечером жена опять убежит к своему любовнику. «Да, обвиняемый Тарасенков, мне бы твои проблемы!»

…Пару лет назад он познакомился с Настей. Какой-то воришка на улице выхватил у нее из рук сумочку, а Макаров догнал его, схватил, нацепил наручники, потом сдал в руки патрулю, вернул сумочку хозяйке. И – влюбился в потерпевшую.

Потому что никогда еще не встречал таких женщин. Каких? Ну, словно не от мира сего. Нежная, веселая, наивная и ласковая. Красивая… Настя напоминала ангела. И этого ангела надо было хранить и оберегать.

Детство у нее было не из легких – старшая в многодетной семье. Родители пили, поколачивали дочь, заставляли смотреть за младшими. В восемнадцать лет Настя сбежала из дома. Работала на трех работах, чтобы снимать квартиру, чуть не надорвалась. Поэтому, женившись, Макаров разрешил Насте сидеть дома, не гонял ее по хозяйству, ничего не требовал.

Она, конечно, отчаянно скучала в браке, все просила его оставить опасную службу, побольше времени проводить с ней. Наверное, был бы ребенок, она не скучала бы… Но как от нее ребенка требовать – она сама дитя еще по характеру, да и все детство свое возилась с младшими. Конечно, теперь не стремится стать матерью.

Примерно год назад началось. Он, Макаров, не хотел верить, все глаза закрывал, потом пришла та вобла в очках, Ромашова – подружка Насти, и вывалила на него всю правду. У жены – любовник.

Сначала Макаров хотел поймать этого любовника и поговорить с ним по-мужски, потом понял – нельзя, ведь если Настя счастлива с тем человеком… Ведь он, Макаров, – сухарь, зануда. С ним, с мужем, и поговорить не о чем!

Тянул все, делал вид, что ничего не замечает. Думал, может, само рассосется и Настя бросит любовника.

Выходит, нет. Выходит, наоборот, Настя его, Макарова, решила бросить…

А как без Насти? Мир такой грязный, жестокий, серый, тусклый… И только одно утешает, дает силы – рядом есть Настя, солнышко.

Макаров достал из сейфа табельный ПМ, взглядом раздраженно скользнул по вороненой стали. «Дурной каламбур получается, а, Макаров? Макаров с пистолетом Макарова. Но что ж поделать, если он, муж, Насте больше не нужен…»

Следователь приставил пистолет к виску. Надавил пальцем на спусковой крючок.

* * *

Проходящий по коридору молодой сержантик дернулся, а потом замер, услышав за дверью одного из кабинетов выстрел. Очнулся и стремглав затопал прочь, за начальством…

Упала шляпа

Людочка, вспыльчивая и капризная особа девятнадцати лет, сидела на балконе, любовалась панорамой открывающегося перед ней города с высоты последнего, пятнадцатого этажа.

Вдали – другие дома, пониже (район был центральный, старинный) дворы, деревья… Красивые места, еще не испорченные городскими властями.

С балкона видно все как на ладони, далеко – зелень, зелень, да и вон маковки церквушек романтично возвышаются… Релакс.

Страстно светило солнце. Наконец-то настоящее солнце после долгой зимы! Людочка вздыхала, щурилась, томилась в его лучах.

Потом не выдержала и полезла в шкафчик рядом – там Людочкина мама хранила всякое ненужное барахло.

В глубинах шкафа пряталась широкополая соломенная шляпа – ее бог знает в каком году привезла из Сочи покойная Людочкина бабушка.

«А хорошо, наверное, сейчас в Сочи, – подумала девушка. – Хорошо сидеть в шезлонге, на пляже. Под ногами – раскаленная галька, над головой гудит самолет, только что взлетевший с сочинского аэродрома. Плеск волн еще…»

Людочка придирчиво себя оглядела – помимо шляпы, соответствует ли ее наряд пляжному дресс-коду?

И сделала вывод – вполне. На девушке в данный момент красовалось малиново-золотое кимоно (поскольку даже дома кокетка Людочка абы в чем не ходила), на ногах – пробковые легкие туфельки с золотой перепонкой. Да, хоть сейчас на пляж. В этом кимоно, в этих туфельках, в шляпе – вполне можно гулять по какой-нибудь эспланаде, вдоль моря, вечером, в лучах оранжевого солнца.

Кстати, у Людочки еще золотой лак на ноготках, золотые кудри от французского производителя красок для волос… Золотой – любимый цвет. «Гм. А что такое эспланада?» – неожиданно задумалась девушка. Слово было знакомым, но его точного значения она не знала. А идти в комнату, спрашивать маму – лень.

Девушка закрыла глаза и мысленно перенеслась в Сочи. Ветер. Солнце греет кожу. Плеск воды. Ну да, шум автомобилей внизу вполне можно принять за звуки набегающих друг на друга волн…

Внезапно рядом раздался грохот, пыхтение, шуршание…

Девушка открыла глаза и с досадой обнаружила, что на соседнюю, смежную половинку балкона вышел Коля Потапов. Это он испортил Людочке весь релакс.

Коле было лет тридцать. Небритый, в тренировочном костюме. Страшный.

А все потому, что Коля – не в себе с рождения. Диагноз – то ли олигофрен, то ли дебил. Бр-р, смотреть противно – поморщилась девушка.

Коля заметил за железной сеткой, разделяющей балкон, Людочку и просиял. Принялся мычать, махать ей рукой.

Коля Потапов никогда не гулял по улицам. Он гулял на балконе. Все тридцать лет своей жизни. Выходить на улицу он панически боялся, у него там случались припадки.

Из комнаты вышла и его мать – копия Маргариты Павловны из «Покровских ворот», шумная и любезная дама, поздоровалась с Людой. Девушка с неохотой ответила.

– Какая вы сегодня яркая, Людочка. А шляпа – ну просто чудо! Правда, Коля?

Коля восторженно замычал.

«Неприятная тетка. Ведь это в ней какой-то изъян… Потому и сына такого родила. Как же противно жить бок о бок с подобными соседями! Надо балкон застеклить, установить настоящую, непроницаемую перегородку, чтобы не видеть их, не слышать. А то знакомые дразнят – ой, Людочка, опять твой жених на балкон вышел!»

Все родные и друзья Людочки, кто у нее дома бывал и выходил на балкон, знали, что полоумный сосед Коля влюблен в Людочку.

«И Колина мать это знает. Вон с каким умилением она косится на меня… Фу-у».

Наконец Колина мать ушла обратно в комнату, на балконе остался только ее сын.

«Конечно, он ни в чем не виноват. Дурачок. Дитя тридцати лет от роду. И мать его только пожалеть можно… Но все равно противно!» – подумала Людочка, отворачиваясь.

Она попыталась представить, что Коли нет тут. Людочка поднялась со стула, приблизилась к перилам. Наклонилась, рассматривая то, что творилось внизу. А там – дорога, по которой ползет нескончаемый поток автомобилей, и блестят под солнцем их крыши. «Вот если бы у меня была своя машина…» – Но Людочка не успела додумать эту мысль, потому что внезапный и сильный порыв ветра сорвал у нее с головы шляпу…

Шляпа сначала зависла в воздушном потоке.

Она парила прямо у балкона, напротив перил! Людочка, глядя на шляпу, испытала странное чувство – как будто это часть ее висит над бездной. Не сдержавшись, впечатлительная девушка с ужасом ахнула.

Коля взволнованно, тревожно замычал, замахал руками – шляпа висела буквально в метре от него. Дурачок всерьез надеялся поймать ее! Он потянулся, слишком сильно перегнулся над перилами и – полетел вниз.

…На похоронах потом шептались – отмучилась, наконец-то, Колина мать, теперь сможет и для себя пожить на старости лет. И Людочка вздохнула с облегчением – теперь никто не мешал ей сидеть на балконе.

Она была молодой, красивой, очень самоуверенной девушкой. И вокруг себя она тоже хотела видеть только красивых, нормальных, полноценных людей. И они были.

Три раза Людочка выходила замуж. Один раз в любовницах ходила. А счастья все не было почему-то. Пусть полноценные, но корыстные вокруг Людочки кавалеры вились. Когда имущество супругам приходилось делить, то чуть не до смертоубийства иной раз доходило. Вроде клялись в любви Людочке, а сами, все трое ее мужей, – изменяли… И она вроде симпатизировала каждому, а сердце покоя не находило в новых отношениях.

Все не то, не так. Пустая жизнь, пустые отношения. Без любви потому что… Выходит, зря большая, самая лучшая часть жизни прошла.

И все чаще Людочка вспоминала Колю. Нет, упаси бог, не в каком-то неприличном смысле… Она просто вспоминала, с каким обожанием и восхищением смотрел когда-то на нее бедный сосед-дурачок.

Ведь Коля Потапов, если подумать, – единственный человек, который любил Людочку бескорыстно и беззаветно. Безумно. Который и умереть ради нее не побоялся.

Много ли женщин могут похвастаться такой любовью?

Значит, поняла Людочка, все-таки была, была в ее жизни необыкновенная любовь. Та, что сильнее смерти.

«И вообще… Что есть счастье? Это когда тебя окружающие не раздражают, когда во всем хорошее видишь, даже в том, что попервоначалу уродством кажется, – размышляла Людочка. – А ведь кто мне был этот Коля? Никто. Сосед. Мы с ним – чужие. И вообще он умер давно… А кажется, что как будто до сих пор он где-то рядом, смотрит влюбленно!»

Оставшись у разбитого корыта после трех неудачных браков, с печальной, теплой улыбкой Людочка теперь все чаще вспоминала Колю. Ухаживала за престарелой соседкой, его матерью. Пожилая, одинокая женщина плакала, целовала ей руки и признавалась, что есть у нее теперь доченька, родная и любимая.

Хотела Людочке квартиру завещать.

А Людочка отказалась. Из принципа. Она теперь другим человеком стала, прежние капризы и нетерпимость к людям исчезли, растаяли со временем. А уж корысти в ней и не было никогда. Кроме того, Людочка слышала, что у Колиной матери есть двоюродный племянник, моряк, во Владивостоке живет. Инвалид. Травма у него случилась, когда на корабле плавал. Племяннику тому инвалидность дали, он мечтал в Москву перебраться. Вот ему пусть все и достанется.

После смерти Колиной матери, которая умерла на Людочкиных руках, совершенно счастливая – с улыбкой на губах! – в соседнюю квартиру переселился из далекого города Вадим Викторович. У него, как выяснилось, совсем грустная история была – жена после травмы выгнала его. Жил он во Владивостоке в каком-то общежитии, пока вот наследство не обломилось.

А тут квартира в Москве и возможность лечиться в хорошей московской клинике… Сам-то – инвалид на костылях. Хотя не старый еще – сорок лет. Как Людочке. Она ему помогла устроиться на новом месте, в клинику возила на своей машине. А чего, не жалко! Она теперь всем помогала, кому могла, просто за «спасибо», не ожидая никакой благодарности.

Иногда она сидела по вечерам на балконе, а рядом, на соседней половинке – Вадим Викторович. И он смотрел на Людочку с такой любовью, с таким удивлением, радостью… Сказала бы она ему – прыгни, – он бы и сиганул с пятнадцатого этажа, не раздумывая.

«Добрее вас и светлее вас, Люда, я человека не видал. Вы – святая!»

«Да чем же я святая, Вадим Викторович?» – смеялась Людочка.

«А тем, что нет в вас злобы, нет раздражения. Вы всех любите, вы всех понимаете. И вам совсем не жалко себя отдавать…»

Через год после переезда Вадима Викторовича в Москву они с Людочкой поженились. А стену между квартирами прорубили, дверь сделали. Вот так. И сын у них родился, хотя Людочка была уверена, что счастье материнства ей недоступно. Кстати, здоровье Вадима Викторовича значительно поправилось. Он теперь не на костылях передвигался, а спокойно ходил себе с палочкой.

Жили они втроем все в такой любви, что другие люди удивлялись.

Иногда даже Людочка задумывалась – а чем же она заслужила это счастье?.. Ведь не только же тем, что перестала делить людей на полноценных и неполноценных?..