Текст книги "Осень&Детектив"

Осень&Детектив

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Марина Крамер
Концерт

Утро началось с неприятности. Даже не так… Утро началось с шантажа. Никогда телефоны не приносили в его жизни ничего позитивного.

– Да, слушаю, – отрывисто бросил мужчина, садясь в постели и натягивая повыше одеяло – в комнате было прохладно.

Свободной рукой он дотянулся до пачки сигарет на тумбочке, поставил пепельницу на подушку рядом. «Странная ситуация, – хмыкнул он про себя. – В доме две женщины, а сплю один».

– Алекс, тебе не кажется, что ты заигрался? Ты должен был убрать ее давно – еще тогда! И что я слышу теперь? Что она мало того что жива, так еще и у тебя сейчас? – чуть высоковатый мужской голос в трубке резал слух. Но не тембр голоса звонившего сейчас волновал Алекса, а его слова.

– Это мое дело, – сухо ответил он, выпуская дым в потолок.

– Нет, дружище. Это наше общее дело. Она знает, кто ты, следовательно, она опасна.

– Я не буду это обсуждать. И не звони мне какое-то время – я же сказал, что очень устал и хочу отдохнуть.

– Именно поэтому привез себе в дом двух телок? – ехидно поинтересовался собеседник, и голос его при этом стал совсем уж бабским, почти визгливым.

Алекс поморщился:

– Не пори чушь. Это другое.

– Да, если учесть, что одна из них твоя бывшая жена. В общем, разберись с этим как-то, хорошо? Не вынуждай меня поручать это кому-то другому.

Алекс совершенно потерял самообладание. Нет, его не испугали угрозы звонившего – он знал, что сумеет в случае надобности противостоять кому угодно и защитить бывшую жену, которая сейчас безмятежно спит в своей комнате, не подозревая, что вновь стала источником его головной боли. Раздражало другое…

Он всегда ревностно относился к своей свободе, и любые попытки загнать его в какие-то рамки вызывали злость и неуправляемую ярость. В таком состоянии Алекс мог сделать все, что угодно, – недаром же имел репутацию лучшего исполнителя в «конюшне», как между собой называли нелегальную контору по прибыльному бизнесу на чужой крови его «собратья» по цеху.

Пробуждение всегда давалось Марго нелегко. Страдая бессонницей, она укладывалась часам к трем, а с утра не могла открыть глаза и заставить себя спустить ноги с кровати. Но желание позавтракать втроем всегда подстегивало ее и заставляло пересиливать утреннюю лень и дремоту. Алекс уезжал из дома около десяти, и к завтраку они спускались в девять, а до этого нужно было еще и привести себя в порядок – не выплывать же в трикотажной ночной рубашке с изображением ослика Иа.

Марго накинула халат и на цыпочках вышла из спальни, подошла к запертой двери через одну от ее спальни и постучала в нее костяшкой согнутого пальца:

– Мэри, просыпайся.

– Я не сплю, – раздался голос подруги, и Марго вздохнула – ну, еще бы! Как можно было заподозрить Мэри в том, что она дремлет! Она вообще не спит в последнее время, почти ничего не ест и много пьет, вызывая у Алекса вспышки гнева. Удивительное дело, но даже он оказался не в состоянии что-то изменить в характере рыжей танцовщицы. Это и ему было «не по зубам».

Марго вернулась к себе и встала под душ. Копна каштановых чуть вьющихся волос требовала много усилий – как издевательски шутила Мэри, «у женщин две проблемы – выпрямить кудрявые волосы и завить «бараном» прямые». Марго смеялась, но продолжала бороться с «мелким бесом», как сама это называла. Она наложила на лицо немного тонального крема, подкрасила ресницы и брови, критически осмотрела себя и скорчила недовольную гримасу:

– Мисс Пигги…

Этот ритуал повторялся изо дня в день вот уже много лет. С самого детства мать внушала ей, что с такой внешностью, размерами и фигурой никто из мужчин никогда не посмотрит в ее сторону с интересом. Парадокс, но крупная, яркая Марго с четырнадцати лет от кавалеров отмахивалась как от комаров на болоте. Однако внутри все равно сидела маленькая обиженная девочка, ужасно неуверенная в себе и ищущая опровержение словам матери.

– Марго, ты скоро?

Она вздрогнула и вышла из ванной. На ее кровати, поджав под себя ногу в черном шерстяном гольфе, натянутом до бедра, сидела Мэри. Вот уж кто не утруждал себя заботой о внешнем виде… Рыжие волосы небрежно сколоты в пучок, отросшая челка почти закрывает глаза («ты мой йоркширский терьерчик», – шутливо говорила Марго, скручивая челку подруги в хвостик и задирая ее наверх), длинный вязаный кардиган поверх трикотажной майки, напоминавшей скорее короткое платье. Мэри постоянно мерзла и кутала травмированные ноги в шерстяные танцевальные гетры. И неизменная пачка сигарет в кармане. Закурят с Алексом после завтрака, он уткнется в газету, а она, отодвинув стул, упрется коленом в столешницу и будет смотреть в большое витражное окно за спиной Алекса. Каждое утро похоже на предыдущее и на последующее…

Мэри иногда говорила, что ее очень подмывает хлопнуть об пол дорогую чайную чашку из лиможского фарфора, чтобы изменилось хоть что-то. Хотя порой они с Алексом здорово цапались за завтраком, после чего он выскакивал из дома и так оглушительно хлопал дверью, что домработница Ингрид вскрикивала от испуга. Мэри же невозмутимо закуривала новую сигарету и констатировала:

– Бэтмен вылетел.

Марго никак не могла понять, зачем Мэри выводит и без того нервного Алекса из себя. Но подруга не объясняла, а Алекс только грозно сверкал глазами.

Именно сегодня за завтраком Марго уговорила их пойти на концерт – ни Алекс, ни – тем более – Мэри не рвались выходить из дома. Он занимался какими-то делами, она писала стихи в своей комнате, пила коньяк и беспрестанно плакала, думая, что Марго этого не слышит. Но та мучилась от бессонницы и потому довольно отчетливо различала за стенкой характерные звуки. «Так нельзя, – думала Марго, лежа без сна в постели, – Мэри непременно нужно что-то делать, иначе она просто сойдет с ума. В идеале ей бы танцевать, но где, с кем?»

И вот пару дней назад Марго совершенно случайно обратила внимание на афишу, рекламировавшую довольно интересный дуэт – виолончелиста и баяниста. В программе значился Астор Пьяццола, которого Мэри обожала с истовостью религиозной фанатички. Эта фамилия и решила все. Марго купила три билета и утром поставила Алекса и Мэри перед фактом, не дав им даже возразить.

Вечером Марго заставила подругу вынуть из шкафа привезенное из Москвы черное коктейльное платье – лаконичное, обтягивающее фигуру танцовщицы и подчеркивающее гибкое тело. Глубокий вырез на груди был замаскирован тонкой сетчатой тканью, что придавало платью вид одновременно сдержанный и сексуальный. Марго сама уложила рыжие волосы Мэри, сделала яркий, почти сценический макияж.

– Ты, Мэрька, перестала себя любить, а зря, – подталкивая подругу к зеркалу, констатировала она. – Посмотри – ну, разве ты отказалась бы так выглядеть каждый день.

Мэри мельком бросила взгляд на свое отражение и равнодушно проговорила:

– Марго, так выглядеть каждый день могут только шлюхи на «Sihlquai strasse»[1]1
  «Улица красных фонарей» в Цюрихе.


[Закрыть].

– Очень смешно! – обиделась уязвленная Марго. – Я обычно красила тебя еще ярче и не помню, чтобы это вызывало какие-то возражения.

– Я не собираюсь танцевать, Марго. А в обычной жизни такой грим неуместен.

Марго кинулась было доказывать свою правоту, но тут со второго этажа в гостиную спустился Алекс.

– Мэ-ри, ты решила подзаработать? – насмешливо поинтересовался он. – То есть – на концерт мы едем вдвоем с Марго?

Мэри бросила красноречивый взгляд на вспыхнувшую Марго и абсолютно спокойно парировала:

– Теперь я буду так выглядеть каждый день. Буквально – возлюблю себя, как советует мне мой стилист.

Алекс только хмыкнул, словно не замечая, как почти до слез расстроилась Марго. Она и так постоянно чувствовала себя едва ли не буфером между этими двоими, сглаживала какие-то острые моменты, смягчала слова Мэри, порой граничившие с хамством, усмиряла гнев Алекса, все чаще выходившего из себя по пустякам. Марго ясно видела – не будь ее, и в этом доме давно бы случилось убийство, причем даже она не могла бы точно предсказать, кто сыграет роль убийцы, а кто – жертвы, потому что оба с одинаковым успехом могли исполнить хоть первую, хоть вторую. Марго жалела подругу, у которой в жизни все пошло кувырком – именно из-за преследований мужа она оказалась здесь, в Цюрихе, в доме Алекса. Да и сама Марго тоже вынуждена была уехать из России как раз благодаря Косте Кавалерьянцу, который в поисках жены явился в Москву к ее подруге. Но Алекс опередил, успел увезти Марго туда, куда перед этим увез и Мэри. Они так и жили втроем в большом доме на самой окраине Цюриха, разбредаясь вечерами по разным комнатам и наматывая там каждый свои мысли.

Марго отчаянно хотела в Москву, сама удивляясь себе. Раньше, когда она жила там, этот город порой доводил до исступления, раздражал многолюдностью, суетой и постоянной гонкой за чем-то, будь то деньги, карьера или что-то иное. Но сейчас ей ужасно хотелось оказаться дома, в своем дворике, сесть на лавку поздним вечером и слушать, как в кустах заливается соловей. Окраина Цюриха раздражала своей размеренностью, тишиной и каким-то первозданным покоем. Раздражал Алекс – вечно нервный, взвинченный, что-то скрывающий, раздражала даже Мэри – своим молчанием, сигаретами и коньяком в одиночестве на подоконнике практически всегда открытого окна. Любые попытки разговорить ее заканчивались одинаково – длинным собственным монологом, от которого потом долго звенело в ушах. Мэри же молча слушала, прикуривая новую сигарету, или черкала что-то на листочках блокнота, или просто на салфетках. Эта манера писать на обрывках бесила Марго – она сама писала стихи и бережно относилась к ним, не понимая, почему подруга с такой небрежностью выбрасывает потом написанное. Если удавалось раньше домработницы Ингрид проверить утром мусорную корзину, Марго разглаживала эти скукоженные клочки и складывала в ящик стола. Но однажды она с удивлением обнаружила там то, чего сама в ящик не убирала, и поняла, что Алекс порой тоже добавляет в эту коллекцию кое-какие пропущенные ею листки.

От скуки Марго взялась за карандаш и начала рисовать. Мэри, застав ее как-то за этим занятием, поинтересовалась:

– Что это? Одинокий петух, как у Астрид Линдгрен в «Карлсоне»?

Марго не обиделась, отложила набросок и, сменив карандаш, быстро начала новый рисунок. На глазах у Мэри внизу листа появился синий петух с бойцовски задранной головой:

– Вот это – одинокий петух. А то был павлиний хвост, меня созвучие красок увлекло.

Но в тот же момент она заметила, что Мэри утратила интерес к разговору, и к рисункам – заодно. Опять смотрела в окно и о чем-то думала. Марго вздохнула – равнодушие подруги ко всему в принципе и к мелочам в частности порой ее очень раздражало. Марго искренне не понимала, как можно с таким холодным лицом смотреть на экран, когда там идет увлекательнейший фильм, как можно с гримасой обреченности ковырять вилкой вкуснейший штрудель в кондитерской или с безразличием перебирать на прилавке россыпи совершенно изумительной бижутерии. Но Мэри – это Мэри, и Марго многое прощала ей и любила даже за очевидные недостатки вроде несносного характера, привычки отвечать вопросом на вопрос и категорично декларировать какие-то вещи. Зато эти черты страшно бесили Алекса – от него просто искры летели, если вдруг вечером за ужином он задавал Мэри какой-то вопрос и тут же получал в ответ ровно такой же, просто заданный в другой форме и высказанный в ироничном тоне. Марго все время ждала, что вот сейчас он взорвется и врежет Мэри по лицу, но Алекс, надо отдать ему должное, умел держать себя в руках.

– Зачем ты злишь его постоянно? – спрашивала она, оставшись наедине с подругой, и Мэри с тем же безразличным выражением лица произносила:

– Только затем, что ему это нравится. Только за этим, Марго. Скучно…

Однако сегодня вечером что-то вдруг изменилось. То ли атмосфера концертного зала так повлияла на Мэри, то ли звуки танго, но она вся подобралась и сидела на самом краешке кресла, словно готова была вот-вот вскочить и выбежать на сцену. Алекс наблюдал за ней с усмешкой, которую маскировал поднесенной ко рту рукой, но Марго видела – ухмыляется. Ей самой же просто нравилась и музыка, и похожий на толстого хомяка виолончелист, и маленький, шустрый баянист в белой шляпе, которую он шутливо снимал после окончания очередного номера. Внезапно виолончелист предложил:

– Господа, если в зале есть те, кто танцует танго, они могут подняться на сцену и продемонстрировать нам свое искусство. Астор Пьяццола, господа, – король танго!

Марго увидела, как на сцену поднимаются совсем молодые парень и девушка в джинсах и водолазках, и толкнула в бок Мэри:

– Не хочешь?

– Танго – танец парный, – процедила та, явно недовольная тем, что подруга так грубо ворвалась в ее мир и отвлекла от прослушивания.

И тут поднялся Алекс и протянул Мэри руку:

– Думаю, я не разучился. Конечно, вам, привыкшим стоять на пьедестале, мой уровень покажется недостаточным, но попробовать стоит, а вдруг?

Мэри смерила его насмешливым взглядом:

– Цюрих смешить станем?

– Иди, Мэри, – шепнула Марго, поняв, что музыканты не начинают, ожидая их выхода на сцену.

И удивительное дело, но Мэри сдалась, встала и пошла вслед за Алексом. Марго знала, что он хорошо танцует, обладая идеальным слухом – все-таки музыкант, но что они будут настолько гармонично выглядеть в танго с Мэри, она даже не подозревала. Вторая парочка танцевала аргентинское танго, это явно были какие-то ученики одной из многочисленных его школ, а Алекс с Мэри кружились по просторной сцене в классическом, что исполняется на конкурсах бального танца. Это настолько отличалось от того, что делали молодые люди, что у Марго перехватило дыхание. Мэри все-таки была профессионалом, она так умело направляла Алекса, что это не было заметно. Когда музыка закончилась, баянист, отставив инструмент на стул, подошел к Мэри и опустился на колено, сняв шляпу и свободной рукой беря ее руку и поднося к губам. Он что-то спросил, и Мэри ответила, Алекс тоже что-то сказал, и баянист, поднявшись на ноги, взял микрофон:

– Мэри Кавалерьянц и Микхаил Боярски, – коверкая русское имя, провозгласил он.

Марго, едва не упавшая со стула от хохота, взглянула на Мэри и по губам прочитала слово «идиот», обращенное к Алексу. Тот шутливо поклонился и подал ей руку, чтобы помочь сойти со сцены. Они вернулись на свои места, и Мэри прошипела, перегибаясь через Марго:

– А что так скромно? Чего не назвался каким-нибудь Дональдом Даком – им это ближе?

Алекс улыбнулся невозмутимо:

– Меня мой псевдоним вполне устраивает. А ты в следующий раз перед тем, как кричать, кто ты, сто раз подумай – вдруг кто лишний это услышит. И не смей называть меня идиотом даже в шутку.

– Слушаюсь, господин мушкетер! – фыркнула Мэри.

После концерта в фойе к ним вдруг подошла молодая женщина в бордовом платье и заговорила по-немецки, обращаясь к Мэри. Та перевела беспомощный взгляд на Марго, но та не говорила и не понимала этого языка, и Алекс, от души насладившись картиной поверженной Мэри, снисходительно перевел:

– Мадам спрашивает, не желала бы ты преподавать в ее школе танцев.

– Скажите мадам, что я не танцую аргентинское танго и прочие изыски. Я – чемпионка России по «десятке», господин переводчик. Это – десять танцев классической программы спортивного направления.

Алекс быстро заговорил по-немецки, а Марго, дернув Мэри за рукав, зашипела:

– Ну, и чего ломаешься, как мятный пряник? Тетка дело предлагает – будешь любимым делом заниматься, все развлечение!

– Не хочу, – отрезала Мэри и, вырвав ладонь, отошла в сторону, как будто разговор ее не касался.

Марго только рукой махнула, понимая, что спорить и убеждать бесполезно. Алекс подошел к ней и спросил:

– И чем наша звезда недовольна на этот раз?

– Ой, отстань от нее! Она просто невыносимая сделалась, депрессия, что ли?

– По-моему, она слишком много пьет, и если так продолжится, ее депрессия будет носить уже другое название, – хмыкнул он, – поехали домой, хватит с меня на сегодня выступлений.

То, что они увидели в доме, повергло всех троих в шок. Все оказалось перевернуто вверх дном, как будто в дом попал снаряд. Вещи во всех комнатах валялись на полу, ящики выдвинуты, шкафы открыты, а из цветочных горшков в кухне даже высыпана земля, покрывшая кафельную плитку ровным слоем.

– Это что еще? – выдохнула Марго, пришедшая в себя первой.

– Погром, – тихо отозвалась Мэри, присев на корточки и поднимая с пола в гостиной ноты, небрежно сброшенные кем-то на пол. – Знать бы еще, в чью честь…

– Вариантов немного, да, Мэ-ри?

Алекс забрал у нее ноты и аккуратной стопкой вернул на крышку рояля.

– Я не думаю… он не нашел бы… – пробормотала она, поежившись.

– Ну, значит, твоей вины нет, спи спокойно, – ровным тоном отозвался он, и от Марго не укрылось, что за этим спокойствием Алекс явно пытается что-то скрыть.

Ночью она не выдержала и пошла в комнату Алекса. Стучать не стала – знала, что не спит, все-таки они прожили вместе год, будучи женатыми, и она успела понять, что ситуации вроде сегодняшней лишают его сна. Так и было – он полусидел в постели, сложив руки поверх одеяла, и смотрел в стену.

– Что ты хочешь, Марго? – спросил, не поворачивая головы, и она, заперев дверь, подошла к кровати и села на край.

– Поговорить.

– Ну, поговори.

– У тебя неприятности?

– А у тебя их нет? – улыбнулся он, отвлекшись наконец от созерцания обоев.

– У меня – нет. Скажи, ты действительно не считаешь, что этот… погром мог быть связан с мужем Мэри?

– Действительно, не считаю. Сама посуди – откуда Косте знать, куда и с кем улизнула из Москвы его обожаемая супруга?

– Тогда я права, и это твои проблемы, – констатировала Марго со вздохом и осторожно взяла руку Алекса в свои.

Ей всегда нравились его руки с гибкими пальцами пианиста, и всякий раз делалось не по себе оттого, что эти самые музыкальные руки с легкостью сжимали приклад и нажимали на спусковой крючок снайперской винтовки. Марго отлично знала, чем, помимо музыки и собственного бизнеса, занимается ее бывший муж. Собственно, именно это и стало во многом причиной их разрыва. Марго не смогла выносить его постоянных отлучек, его возвращений, во время которых от Алекса в буквальном смысле пахло смертью, его измен… Она просто не смогла с этим жить, хотя очень его любила. Он был ее первым мужчиной, самым ярким пятном в ее жизни… Их отношения тянулись уже много лет, сопровождаясь вспышками то нежности, то невыносимой ненависти друг к другу, однако Алекс всегда был готов прийти на помощь Марго, что нередко и делал. Вот как теперь – они с Мэри жили в его доме как раз потому, что обеим в России грозила серьезная опасность.

Марго поглаживала пальцы Алекса и ждала, скажет ли он еще что-то, кроме того, что уже сказал.

– Марго, мы ведь договаривались, что ты никогда больше не станешь лезть туда, куда тебе не нужно. Именно из-за этого у нас с тобой вышла первая размолвка – да? Ты ведь помнишь?

Еще бы ей не помнить! Она нашла в тайнике несколько паспортов с его фотографией, но разными именами и национальностями. Как до этого нашла и упакованную в футляр снайперскую винтовку…

Он так разозлился тогда, что запер ее в подвале дома на долгий срок, но, именно сидя там, Марго вдруг с новой силой потянулась к мужу. Наверное, это было самое романтичное время в их совместной жизни.

Но почему Алекс вспомнил об этом сейчас? Неужели… Догадка испугала Марго. Неужели кто-то из его посредников знает, что она жива и в его доме? Это очень плохо… Алекс ослушался приказа убрать ее, не смог убить женщину, которую любил. Он исчез сам, бросив Марго одну в Лондоне. Как она выжила тогда, Марго даже вспоминать не хотела. А потом Алекс снова возник как ни в чем не бывало и стал делать это с регулярностью, появляясь в самое неожиданное время и в абсолютно любых местах. Ангел-хранитель…

– Алекс, – Марго прижалась щекой к его руке и посмотрела в глаза так, как умела только она – открытым детским взглядом, который совершенно обезоруживал любого собеседника, – скажи – причина… в том, что ты тогда… ну, помнишь?

Алекс не убрал руку, наоборот, погладил Марго по щеке и спросил:

– Скажи, детка, ты по-прежнему не хочешь быть со мной?

– Перестань… – она чувствовала, что колеблется, и это удивляло. Давно решив для себя, что между ней и Алексом все закончилось, Марго все-таки иногда фантазировала на тему «а что, если…», и сейчас ей показалось, что Алекс залез в ее мысли и прочел их.

– Ты ставишь какой-то барьер между нами, Марго… зачем ты делаешь это, милая? Разве нам вместе было плохо? – его голос обволакивал, парализовывал ее и совершенно лишал воли.

Марго вся подалась вперед, к нему, и Алекс уложил ее рядом с собой, укрыл одеялом:

– Видишь, детка, ты и сама не против… и я так долго ждал тебя, Марго… моя Марго…

Его руки будили в ней воспоминания о давно ушедшем времени, о тех часах, что они провели вместе, о тех днях и месяцах, когда они любили друг друга. Марго давно не испытывала такого счастья от близости, она успела забыть, каково это – быть с таким мужчиной, как Алекс. Она понимала всех этих многочисленных женщин, что готовы были на все за минутное внимание. Как, как можно отказать, когда он хочет? Совершенно утратив над собой контроль, Марго с криком выгнулась в его руках и почти потеряла сознание. Она так и осталась в его постели до утра.

Завтрак вышел чудовищным… Разумеется, Мэри со своей бессонницей не пропустила ни секунды из того, что происходило за стеной – комнаты были соседними, и теперь искренне наслаждалась и виноватым лицом Марго, и тщательно сдерживаемым гневом Алекса, который пытался корректно отбиваться от ее колких замечаний. Разумеется, долго это не продлилось – Алекс вскочил и дал Мэри оглушительную пощечину. Та только фыркнула, встала и пошла к себе, не забыв, однако, оставить победу за собой – окурок ее сигареты точным броском отправился в чашку кофе, стоявшую перед Алексом.

– Стерва! – прошипел он, отодвигая чашку. – Марго, скажи – зачем она делает это?

– Она такая, – пожала плечами Марго.

– Я думаю, что она ревнует.

– Мэри?! Тебя ко мне?! Это абсурд. Ты никогда не добьешься от нее таких эмоций.

– А хотел бы, – вдруг сказал он и, быстро поднявшись, ушел из гостиной.

Хлопнула входная дверь. Марго посидела еще какое-то время и решила подняться к Мэри. Хотела объясниться и попросить прощения за отвешенную Алексом пощечину.

– Входи, не заперто, – раздалось из-за двери, когда Марго постучала. Мэри сидела на подоконнике и курила, открыв форточку. Правой щекой, на которую пришелся удар, она прижималась к стеклу.

– Больно?

– Нет.

– Я не понимаю, что вы все время делите! Ну, скажи – что? Это же элементарно – если тянет вас друг к другу, ну, так не противьтесь, будьте вместе! Я отойду в сторону, это вообще не проблема, Мэрик! Я просто поддалась слабости…

Мэри посмотрела на нее каким-то странным, совершенно несвойственным ей взглядом, закурила новую сигарету и произнесла:

– Он хочет, чтобы я в нем видела Бога, Марго. Как ты. Все просто и очевидно. Но я, к сожалению, уже в стольких мужчинах видела Дьявола, что теперь не могу – понимаешь? Не могу ни в ком увидеть этого самого Бога – и Алекс не исключение. И вообще, Марго, – займись своими отношениями, а? – попросила Мэри серьезно. – У тебя появился шанс все вернуть – так используй его. А меня оставь в покое.

Марго на секунду показалось, что Мэри плачет, отвернувшись к стеклу, и она подошла вплотную, сразу заметив, что подруга сжимает в правой руке небольшую плоскую бутылку.

– Ты опять?!

– Слезами горю не поможешь – нужно пить, – подмигнув, Мэри сделала большой глоток прямо из бутылки, чем вывела Марго из себя окончательно.

Она выхватила бутылку и швырнула в форточку:

– Прекрати это! Слышишь – прекрати! Скажи, что не хочешь, чтобы я с ним была, и я больше порога его спальни не переступлю!

– Дура ты, Марго, – с сожалением проговорила Мэри, спрыгнула с подоконника и ушла из дома.

Марго видела, как она удаляется по улице – с прямой спиной, развернутыми плечами и высоко задранной головой, идет, выворотно ставя ноги в замшевых сапогах на скошенном каблуке. Решительная, неприступная, несчастная…

 
  «Привет!..»
  Мэри пишет Алексу письма
  неразборчивым бисерным
  почерком,
  вместо адреса ставятся
  прочерки,
  вместо имени – черный большой
  пистолет.
  «…»Линии жизни пунктирными точками —
  каждая значит «был сложный момент»…
  Мэри ручкой выводит истины,
  хочется много сказать.
  «Думаешь, я не сумею,
  не выстою?
  Я не люблю!»
  Мэри учится лгать.
  «…»Разве любовь сильней одиночества?
  Ведь и она заставляет страдать…»
  Втроем – здесь каждый несчастлив
  по-своему.
  Знаешь, Алекс, нужно что-то менять.
  Мэри пишет грустные письма
  и прячет их под кровать.
  «Однажды все переменится…»
  Мэри учится верить и ждать[2]2
  Стихи Гузель Магдеевой.


[Закрыть].
 

Поставив точку, Марго перечитала и осталась довольна. Сегодняшний побег Мэри вызвал у нее желание залезть в стол и перечитать все, что там хранилось, и именно после этого вдруг родились строчки, отражавшие всю странность отношений между Алексом и Мэри. Убрав блокнот в ящик тумбочки, Марго потянулась и решила, что пришло время выйти на улицу, прогуляться до супермаркета и купить что-нибудь запрещенное ее строгой диетой, а потому особенно желанное.

Она собралась довольно быстро, хотя обычно подобные мероприятия занимали у медлительной Марго довольно большой отрезок времени. Зажав в руке ключи, она закинула на плечо ремень сумки и вышла.

Острый запах от накинутого на лицо платка застал ее врасплох – Марго вставила ключ в скважину, и буквально тут же словно свет выключили. Резкий запах, ударивший в нос, падение – и ничего больше.

– Почему ты сидишь тут вот так… как изваяние, и не делаешь ничего?!

Мэри металась по гостиной туда-сюда, от окна к двери, и бросала гневные взгляды на курившего в кресле перед камином Алекса. Он невозмутимо стряхивал пепел с сигареты и, казалось, не замечал нервного состояния девушки.

– Алекс! Я с тобой, по-моему, разговариваю! – Она остановилась рядом с ним и с укоризной посмотрела в глаза.

– Чего ты хочешь, Мэ-ри?

– Чтобы ты понял наконец – Марго пропала! Ее нет весь день, понимаешь? Куда она могла пойти, почему не сказала ничего?

– Это не повод для беспокойства, – спокойно парировал он, – Марго взрослая, к тому же – прекрасно знает Цюрих и, в отличие от некоторых, в совершенстве владеет несколькими языками. Так что вряд ли с ней что-то случилось. Кроме того, я почти уверен, что она у этого своего Лео.

– Ну да, а как же! – ядовито фыркнула Мэри, вынимая сигареты из кармана. – Вряд ли после бурной ночи с тобой Марго решила сравнить…

– Осторожнее, Мэ-ри! – с угрозой перебил он. – Ты снова заходишь за грань.

– А ты нарисуй ее почетче, эту грань, – язвительно отозвалась Мэри, – а то я что-то стала плохо ее видеть. Неужели ты не понимаешь, что с Марго что-то случилось, а?! Неужели для тебя сейчас тон моих слов важнее, чем информация о том, где находится она?! Я не понимаю!

«Я сам не понимаю, – ответил бы Алекс, если бы мог. – И скорее всего ты права – Марго куда-то влипла. И я даже подозреваю, кто может быть причастен к ее исчезновению. Мне было бы куда легче знать, что она у Лео».

Но вслух он этого не произнес, только головой покачал, а сказал совсем другое:

– Иди к себе, Мэ-ри, от твоего голоса у меня болит голова.

Она только фыркнула, пошла к двери, пнула попавшееся на пути кресло, и оно с грохотом откатилось в сторону.

«Вот и иди, красавица, мне и без тебя достаточно проблем. Нужно как-то действовать, но как? Я не могу с уверенностью думать о причастности моего шефа к исчезновению Марго – но ведь это вполне вероятно? Ведь он звонил мне зачем-то… А этот человек ничего не делает просто так и не бросает слов на ветер».

Алекс поднялся из кресла и точно так же, как недавно Мэри, заходил по траектории от окна к двери. Только наедине с собой он мог позволить себе беспокойство, нервозность и раздражение, потому что демонстрировать все это Мэри совершенно не собирался. Но внутри у Алекса все переворачивалось от тревоги за Марго – ведь неизвестно, где и у кого сейчас его девочка, что с ней происходит. Он опасался за довольно слабое здоровье Марго и ее неустойчивую психику, подобная ситуация могла очень негативно на них отразиться.

– Почему никто не звонит? – пробормотал он. – Почему никто ничего не требует? Если это дело рук Большого Босса, то он непременно должен поставить меня в известность.

Но телефон молчал, и в этом молчании Алексу чудилось нечто совсем ужасное. Наверху в своей комнате что-то уронила на пол Мэри, и Алекс вздрогнул от неожиданного резкого звука.

– Чертова девка, – пробормотал он раздраженно.

Мэри мелькнула в дверях гостиной, и Алекс насторожился – она была в куртке и джинсах, и это ему совсем не понравилось. Не хватало еще, чтобы и с ней что-то случилось!

Он выскочил в прихожую вовремя – Мэри как раз застегнула «молнии» на сапогах и распрямилась.

– Куда собралась? – сдерживая гнев, поинтересовался Алекс.

– К Лео, – с вызовом ответила Мэри, накидывая на плечо ремень сумки.

– Зачем?

– Проверю, не у него ли Марго. Я понимаю, что тебе это не совсем удобно… – она отвела взгляд, но он успел уловить издевку и рассвирепел окончательно.

– Никуда не поедешь! – рявкнул он, схватив ее за капюшон куртки. – Будешь сидеть в комнате и избавишь меня от лишней головной боли, понятно тебе?

Он изо всех сил встряхнул Мэри, которая была значительно меньше и легче его, и она нелепо взмахнула руками, как марионетка в руках кукловода.

По-прежнему держа Мэри за капюшон куртки, Алекс почти волоком утащил ее в комнату, толкнул на кровать и, выйдя, запер за собой дверь на ключ и сунул его в карман. Мэри колотила в дубовые доски каблуками сапог, но выбраться из комнаты все равно не смогла бы.

– Ничего, постучишь, выплеснешь злость, – пробормотал Алекс, спускаясь по лестнице. Захотелось чашку чая, и он направился в кухню, где Ингрид готовила ужин.

Белый конверт без надписей, лежащий на столе в кухне, привлек его внимание.

– Что это? – спросил Алекс у хлопотавшей возле плиты домработницы, и та пояснила:

– Только что принесли.

– Кто?

– Молодая девушка.

– Что сказала?

– Попросила передать вам. Больше ничего.

– Как она выглядела? – предчувствуя недоброе, спросил Алекс.

– Высокая, в свободном плаще синего цвета. И, по-моему, она беременна.

Алекс уже не слушал. Он выбежал в прихожую, схватил с вешалки пальто и, на ходу стараясь попасть в рукава, выскочил из дома.

Понять, куда направилась девушка, труда не составило – их улица заканчивалась тупиком, следовательно, существовал только один вариант. Алекс бежал вперед, пытаясь найти взглядом незнакомку в синем плаще. И нашел ее – она как раз собиралась сесть в припаркованный у кофейни ярко-желтый «Фольксваген Жук». Алекс успел подскочить к ней и ухватить за руку: