Текст книги "Осень&Детектив"

– Постойте, леди, у меня есть пара вопросов.

Внезапно девица развернулась и с такой силой ударила его свободной рукой под ложечку, что Алекс от неожиданности согнулся пополам, хватая ртом воздух. Однако мгновенно собрался и вцепился в полу ее плаща:

– Так не пойдет! Я еще ничего не спросил, – но девица продолжала отбиваться, а ударить в ответ беременную он не мог.

И вдруг он перевел взгляд и увидел, что рука, которой пытается отбиваться незнакомка, совсем не женская. Это открытие слегка облегчило процесс общения, и Алекс, не раздумывая больше, ударил «девушку» в челюсть. Удар оказался сокрушительным, и парень – а это действительно был молодой человек в женском плаще и с привязанным «животом» – рухнул на асфальт, неловко раскидав ноги в узких джинсах и высоких кроссовках. Идущая мимо пожилая супружеская пара в ужасе шарахнулась в сторону, но Алекс уже не обращал ни на кого внимания – он заталкивал потерявшего сознание противника в его же машину.

– Прошу прощения, у меня не было выхода, – проговорил он громко, обращаясь к пожилым супругам. – Этот ряженый украл у меня кошелек, – это было первое, что пришло в голову, и супруги сочувственно закивали:

– Да, такая неприятность… вы отвезете его в полицию?

– Да, несомненно, – кивнул Алекс, садясь за руль.

Он сделал небольшой крюк и подъехал к своему дому с другой стороны, там, где была небольшая калитка, через которую можно было попасть на задний двор. Заглушив двигатель, Алекс посмотрел на обмякшего на сиденье рядом худого парня в женском плаще, который распахнулся, обнажив приставной живот.

– Что-то я перестарался, – пробормотал Алекс, выходя из машины.

Он вытащил парня и волоком потянул к калитке. «Лишь бы Ингрид не пошла выбрасывать отходы в бак, – думал он, отпирая ворота гаража. – Не хватало еще объясняться».

Алекс втащил парня в гараж и ловко пристегнул его руки к длинной цепи в дальнем углу. Проделал он эту манипуляцию за считаные секунды – опыт был…

Парень начал приходить в себя, заворочался на холодном полу, забормотал что-то по-испански, и Алекс насторожился. В Испании жил муж Мэри, Костя. Неужели все-таки этот шулер ухитрился выследить, куда именно Алекс увез его жену? Нет, этого просто не могло быть. Марго говорила, что Костя после их отъезда звонил ей и угрожал, но ни словом не обмолвился о том, что знает о местонахождении Мэри. Наоборот – старался выведать его у Марго. Значит, вариант с Костей отпадал.

Алекс присел на корточки и похлопал парня по щеке:

– Эй, приятель, очнулся? – заговорил он по-испански.

– Д-да, – с запинкой выговорил тот, моргая большими карими глазами. – Где я?

– Как ты понимаешь, там, куда недавно принес письмо. Кстати, я его так и не прочел, что в нем?

– Я не знаю, – облизывая губы, пробормотал парень, – меня просили только передать…

– А маскарад к чему?

– Я решил, что так легче скрыться…

«То есть ты в курсе того, чем я занимаюсь, – договорил про себя Алекс, – и потому решил сменить внешность, да еще так кардинально. Что ж, умно».

– Кто дал тебе этот конверт и кто рассказал, где и как меня искать?

Парень покачал головой:

– Я забрал этот конверт в ячейке на вокзале, мне позвонили и назвали код. Что в письме – я не знаю. Конверт запечатан. Я просто хотел немного заработать.

«Что-то не похож ты на любителя легких заработков. Очень уж профессионально маскировался, дилетанту это бы и в голову не пришло».

– Ладно, придется тебе пока тут посидеть, – вздохнул Алекс, направляясь к двери, – а я прочитаю письмо и решу, что с тобой делать.

Он запер гараж и пошел в дом. Белый конверт по-прежнему лежал на кухонном столе – Ингрид не решилась прикоснуться к нему. Алекс забрал письмо и сел с ним в гостиной. Казалось бы, чего проще – разорвать конверт и вынуть его содержимое, но он почему-то медлил, словно оттягивал неприятный момент. Но пальцы сами потянулись к ножу для бумаги, ловко вскрыли конверт, и на колени выпал небольшой листок. Алекс взял его и внимательно прочел несколько строк, написанных острым и очень знакомым почерком, и в какой-то момент перестал понимать, что происходит. В письме не было ни строчки о Марго. Ни единой буквы. Зато упоминалась Мэри. Да что там – упоминалась… Это был вполне четкий и конкретный «заказ» на ликвидацию. И приметы Мэри. А почерк принадлежал Маленькому Боссу – второму человеку в их «конторе», занимавшейся устранением людей за деньги. Все запуталось еще сильнее…

Алекс сунул листок в карман, конверт бросил в камин и задумался. Если с письмом все было более-менее понятно, то вот с исчезновением Марго вообще никакой ясности так и не последовало. И этого парня придется отпустить – это простой курьер, он и в самом деле мог только догадываться, к кому идет. Кроме того, он ничего не мог знать о Марго.

Она медленно приходила в себя, в голове гудело, веки сделались тяжелыми и никак не желали размыкаться. Марго с усилием открыла глаза и огляделась. Интерьер показался ей смутно знакомым, но боль в голове никак не давала сосредоточиться. Несомненно, она уже бывала здесь раньше – иначе почему ей так знакомы эти рисунки на потолке? И этот огромный шкаф в углу комнаты, и массивная кровать с балдахином?

Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина.

– Ну что, очнулась, малышка?

И сразу все встало на свои места – голос принадлежал Лео…

– Ты… как ты… зачем?! – с трудом проговорила Марго, еле ворочая непослушным языком.

– Ты перестала отвечать на звонки, перестала приезжать ко мне – что еще я мог сделать?

Лео сел на кровать и положил руку на колено Марго. Она дернулась:

– Не трогай меня!

– В чем дело? Ты не рада видеть меня? – удивился он, но руку убрал.

Марго подобрала под себя ноги, обхватила руками плечи и враждебно спросила:

– А ты думаешь, что я должна быть рада?

– Извини, если испугал тебя, я не хотел…

– Ты говоришь так, словно на ногу в метро кому-то наступил! Подкрался сзади, какой-то дрянью брызнул в лицо… я ведь могла задохнуться и умереть, не подумал?

– Марго, малышка, успокойся. Я ведь извинился…

– Да пошел ты! – взвизгнула она, представив, что Мэри и Алекс сейчас уже хватились ее – за окном было темно, значит, она отсутствует уже довольно долго, и это не могло не насторожить их. – Ты хоть понимаешь, что сделал?

Лео вдруг злобно сверкнул глазами, и она по-настоящему испугалась – а что, если он сейчас ударит ее? Такой ручищей запросто можно снести голову…

– Боишься, что твой бывший расстроится?

– Это не твое дело.

– Это – мое дело! Я больше не намерен делить тебя с ним! – зарычал Лео, став похожим на огромного рассерженного великана из сказки. – Если хочет – пусть приезжает, устроим честный бой!

«Господи, какой же он примитивный, – вдруг подумала Марго, глядя на любовника с жалостью. – Как я вообще могла что-то с ним иметь? Кошмар… как будто пелена с глаз упала…»

Мэри в бессильной злобе металась по комнате от окна к двери. Она слышала, как Алекс вышел из дома, слышала, как спустя какое-то время на заднем дворе припарковалась машина. Слышала и то, как Ингрид бродит по дому с пылесосом, напевая что-то по-французски. Мэри осторожно постучала в дверь, привлекая внимание домработницы, и, когда та подошла к двери, попыталась заговорить с ней. Но Ингрид не говорила по-русски, а сама Мэри не могла ни слова сказать ни на каком другом языке, понятном ей. Попытка освободиться из заключения при помощи домработницы потерпела крах.

Опустившись на кровать, Мэри едва не разрыдалась. Она интуитивно чувствовала, что Марго у Лео – ну, негде ей больше быть, других знакомых в Цюрихе у нее не имелось, но как объяснить это Алексу, раз тот совершенно не хочет слушать? И где он сам?

Алекс тоже думал о Лео. Теперь, когда он прочел письмо и убедился, что Большой Босс не имеет отношения к исчезновению Марго, он утвердился в мысли, что Мэри была права. И это означало только одно – нужно ехать к этому Лео. Только вот как это все будет выглядеть? Меньше всего ему хотелось предстать в роли ревнивого мужа, заставшего жену с любовником – в конце концов, Марго свободная женщина и имеет право на что угодно. Но ведь ночь, которую они провели накануне, не могла не дать ей понять, что он настроен серьезно и вполне готов начать все заново. И Алекс решился.

Адрес Лео он знал, как, впрочем, привык знать все, что касалось Марго. Сев в машину, он подумал, что еще нужно решить что-то с пленником в гараже, но это сейчас не имело первостепенного значения. Посидит, подумает – может, еще что расскажет. Хотя ничего больше Алекс знать не хотел, все и так было слишком уж очевидно – этот человек просто передал ему «заказ». На Мэри. Но думать об этом сейчас он не хотел. Сперва нужно найти Марго.

Оставив машину на соседней улице, Алекс двинулся к дому Лео. Попасть внутрь труда не составило, и он остановился в просторной прихожей, прикидывая, где именно искать Марго. В доме было тихо, и Алекс, стараясь не шуметь, двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж. Ему вдруг показалось, что он слышит голос Марго – она что-то говорила, почти кричала. Да, точно – вот за этой дверью, напротив которой он остановился, явно происходило что-то. Алекс взялся за массивную ручку и осторожно нажал – дверь поддалась. Он сразу же увидел сидящую на кровати Марго с поджатыми ногами, а около нее – Лео. Тот обернулся и с растерянным видом посмотрел на незваного гостя. Воспользовавшись этой растерянностью, Алекс одним прыжком оказался рядом и изо всех сил ударил Лео в челюсть. Необходимо было мгновенно обездвижить его, лишить возможности подняться, потому что по физическим данным соперник явно превосходил Алекса. Эффект неожиданности сработал – Лео не успел отреагировать, пропустив удар, и оказался на полу, и уже здесь Алекс нанес еще один удар по шее, ребром ладони по сонной артерии. Грузное тело Лео обмякло, глаза закатились. Марго, неподвижно сидевшая на кровати, словно очнулась, вскрикнула и кинулась за спину Алекса, уцепилась за его руку:

– Как ты меня нашел?

– Большая тайна… – бросил он. – Пошли отсюда.

Он вытолкнул Марго из комнаты, и в тот же момент пришедший в себя Лео обрушился на него сзади. Они сцепились и покатились по полу, сшибая по пути кадку с огромным фикусом, зеркало в кованой оправе, сбивая ковер… Лео был сильнее, но полученный перед этим рауш давал о себе знать, и его удары не всякий раз достигали цели. Алекс, более верткий и худой, старался уклониться от кулаков разозленного противника и одновременно дотянуться до его горла. Когда же ему это удалось, тонкие пальцы стали сжиматься в кольцо, и Лео захрипел. Марго зажмурилась в дверях, не в силах сдвинуться с места. Она боялась, что Алекс задушит Лео, и ко всем остальным сложностям добавятся еще и проблемы с полицией.

– Отпусти его! – негромко вскрикнула она, когда увидела, что Лео уже не оказывает сопротивления, а изо рта у него появилась кровавая пена.

Алекс услышал ее голос и обернулся – на правом виске кровоточила длинная ссадина, из разбитого носа тоже текла кровь, и вид у него был просто ужасный. Таких бешеных глаз Марго давно не видела…

– Хватит, Алекс, прошу тебя, – взмолилась она, приближаясь и опускаясь рядом на колени, – пойдем отсюда…

Алекс вытер кровь тыльной стороной кисти, убедился, что Лео дышит, но подняться явно не сможет, встал, вздернул на ноги Марго и потянул за собой к двери:

– Зачем? Скажи, зачем ты сделала это?

– Ты не смеешь обвинять меня! – задыхаясь от быстрой ходьбы, выдавила Марго.

– Я не обвиняю… – Алекс закрыл входную дверь и, не выпуская руки женщины, устремился на соседнюю улицу к припаркованной машине.

К счастью, на город уже опустилась ночь, и даже редкие случайные прохожие не могли различить следы крови на его лице. Марго с испугом озиралась по сторонам, словно ожидая, что в любой момент Лео может возникнуть откуда-то и Алексу вновь придется отбиваться. Но вот уже показалась машина, и Марго почувствовала, как напряжение спадает. Только забравшись на заднее сиденье, она позволила себе расслабиться и заплакать.

– Что ты ревешь? – почти с неприязнью спросил Алекс, заводя машину. – Жалеешь, что я ему морду разбил?

– Глупости… не говори глупости, как ты можешь… – всхлипнула она. – Ты что же думаешь – я сама к нему пошла? Да он меня прямо с крыльца уволок, отравил какой-то дрянью, я сознание потеряла…

– Хорошо, что он такой здоровый, а то мог и не дотащить, – совсем уже зло бросил Алекс.

– Что?!

– Что слышала! Надоели вы мне обе – убил бы! Постоянно то одно, то другое! Ты что думаешь – у меня других дел нет, кроме как всякий раз вытаскивать из неприятностей то тебя, то твою подружку, а? Не удивлюсь, если сейчас приедем, а она по простыням из окна спустилась, тебя искать побежала! Спасательница! А сама даже дорогу нормально спросить не сможет, опять в двух улицах запутается, ищи ее потом! – Он повел машину с такой скоростью, что у Марго перехватило дыхание.

Правда, узкая улица не дала Алексу возможности долго продолжать свое ралли, и он вынужден был успокоиться и вести машину медленнее. Марго выдохнула и вдруг тоже подумала о Мэри. Выходило, что Алекс запер ее – раз упомянул про окно и простыни. «А что – с нее станется… Она вполне способна вытворить такое, я-то знаю». Марго охватило беспокойство. Перед глазами замелькали картины одна ужаснее другой. Мэри могла сорваться с подоконника, могла действительно заблудиться, страдая топографическим кретинизмом – даже в Москве Марго иной раз боялась выпустить ее куда-то одну. А уж здесь, в чужой стране, без знания языка, Мэри могла забрести куда угодно.

Машина остановилась у дома, и Алекс, выдернув ключи из замка зажигания, сразу пошел к крыльцу, даже не повернувшись посмотреть, вышла ли Марго. Она тоже поспешила следом. Не сговариваясь, они поднялись по лестнице на второй этаж, и Алекс полез в карман за ключом:

– Будем надеяться, что эта чокнутая по-прежнему курит на подоконнике, а не валяется в кустах.

– Алекс! – взмолилась Марго и, едва дверь открылась, оттолкнула его и ринулась в комнату.

Мэри лежала на кровати в свитере, джинсах и сапогах и смотрела в потолок.

– Мэри! Ты… здесь… – выдохнула Марго, бросаясь к ней.

Мэри мгновенно села и обхватила подругу за плечи, притянула к себе:

– С тобой все в порядке? Где ты была? Я чуть не рехнулась от ужаса!

– Надеюсь, на ближайшие пару часов у вас есть тема для разговора, и вы наконец позволите мне остаться в одиночестве и заняться своими делами, – раздался у них за спиной ехидный голос Алекса, остановившегося в дверях и теперь с усмешкой наблюдавшего за происходившим в комнате.

Мэри вздрогнула и выпрямилась, прищурила глаза и уже готова была выдать какую-нибудь очередную колкость в его адрес, но Марго мягко взяла подругу за руку:

– Не нужно, Мэрик, пусть… – и Мэри промолчала.

«Один: ноль», – констатировал про себя Алекс и ушел к себе. Но спустя несколько минут в дверь постучали. Это оказалась Мэри с флаконом перекиси и упаковкой ваты в руках.

– У тебя кровь, – спокойно сказала она, входя в комнату.

Алекс чуть посторонился, пропуская ее. Мэри деловито распаковала вату, откупорила флакон и, плеснув из него жидкость, повернулась к Алексу:

– Сядь, будь так любезен. Мне не дотянуться.

Он хмыкнул и послушно опустился на кровать. Прикосновений ватного тампона к брови он почти не почувствовал, наблюдая лишь за выражением лица Мэри. Та была сосредоточенна и серьезна, но в движениях чувствовалась уверенность.

– Что – не впервой?

– Нет, – подтвердила она, убирая тампон и осматривая бровь. – Я же тренером работала, а с детьми чего только не приключается на тренировках. И не такое видела.

– Не припомню, чтобы бальные танцы были сродни боксу, – едко ввернул он, но Мэри не приняла колкость:

– Все, теперь порядок.

Прихватив со стола флакон, она направилась к двери.

– Мэри…

– Не надо, Алекс. Я все понимаю, – и, даже не обернувшись больше, девушка вышла.

Ужинали они поздно ночью, в молчании и при зажженных свечах. Так почему-то вдруг решила Марго, больше всего на свете боявшаяся прикасаться к огромным канделябрам. Но сегодня ей вдруг захотелось запаха горящих свечей, маленьких язычков пламени, подрагивающих от любого движения воздуха, и она собственноручно зажгла их – все двадцать четыре. Мэри только ухмыльнулась, но промолчала, а Алекс, догадавшись о причине, только сжал руку Марго под столом, показывая, что все понял.

Глядя на сидящих за столом женщин, он в который раз поймал себя на мысли о том, что уже не представляет своей жизни без них. Пусть и проблем от их присутствия прибавилось, и головной боли стало в разы больше. Но они нужны были ему – обе. И только белый листок бумаги, надежно запертый в сейфе, никак не давал покоя. Муж Мэри не остановится, пока не убедится в том, что она мертва. И он, Алекс, должен сделать все, чтобы этого не произошло. И он обязательно найдет выход, должен найти – иначе какой он ангел-хранитель?..

Татьяна Устинова
Ну началось!

Вот никогда в жизни ничего мы не знали про «молодое божоле» и про то, что это большой праздник там, где то самое вино производят, то есть во Франции!.. Собственно, никаким пристрастием к французскому вину мы в принципе не страдали, и словосочетание «третий четверг ноября» только в последнее время приобрело для нас, нормальных русских ребят, особое значение!

Третий четверг ноября, в этот день пробуют «молодое божоле», вы что, не знаете?!

Нет, уж теперь-то, конечно, знаем!.. Образовались. Оцивилизовались. Оевропеились – можно так сказать?..

Ноябрь давно позади, и, стало быть, «молодое божоле» продегустировано – кажется, в прошлом году было лучше (хуже), а по сравнению с самым удачным урожаем восемьдесят восьмого (две тысячи пятого) нынешнее вообще никуда не годится (превосходно)!..

Ноябрь давно позади, и я так и не научилась сколько-нибудь разбираться во французском вине ни молодом, ни старом, но для меня этот самый третий четверг – начало праздников.

В это самое темное, самое глухое, самое… безнадежное время года, когда даже солнце появляется на небе редко и необязательно, просто для того, чтобы проверить, есть ли мы еще на планете, наши далекие предки придумали себе – и нам! – праздники!

Мы обзавелись электрической лампочкой Эдисона, паровой машиной Уатта, формулой Циолковского, двигателями внутреннего сгорания, елками из полиэтилена, пуховиками из синтетики, гирляндами из Китая, но праздники эти, самые затяжные в году, мы не только не сократили, но даже продлили!

Вот, к примеру, для нас они более или менее начинаются в третий четверг ноября, когда «пробуют молодое божоле», до которого нам нет никакого дела, и продолжаются до середины января, до «Старого Нового года», который теперь «на острие сатиры» у всех без исключения юмористов!..

В том смысле, что мы в отечестве нашем такие дураки, что даже новый год у нас старый!

Нет, не дураки мы.

Ну, потому что самое глухое, самое темное, самое холодное, самое безнадежное время в году!.. Ну, потому что ни Москва, ни Питер, ни Красноярск, ни Екатеринбург все еще по-прежнему и решительно никак не находятся на широте Лос-Анджелеса, что уж говорить про Майами! Ну, потому что солнца нет и не будет до февраля.

Ну, потому что нужно как-то утешать и развлекать себя – и своих детей, и своих собак! – и как-то дожидаться весны, и как-то скакать около елочки, и как-то кататься на саночках. И как-то пироги, что ли, печь, и как-то свечи, что ли, зажигать, отгоняя окружающий плотный холод и мрак.

Ей-богу, мне не жалко на эти праздники ухлопать месяц с лишним!

Ну, потому что – куда же его еще, этот месяц-то?! Ударно работать не получается, красиво прогуливаться тоже не выходит, отбыть в Куршевель никак невозможно, заняться самосовершенствованием нет сил.

Остается только… праздновать.

Изо всех сил. Во все лопатки. Заложив уши. Встопорщив хвосты!..

Мы встопорщиваем наши хвосты в несколько этапов.

Сначала мы наряжаем елочку около дома, и сам черт нам не брат, в том смысле, что хоть дождь с небес, хоть мороз тридцать градусов, мы все равно наряжаем и все равно счастливы!..

Потом мы достаем из гаража лыжи и… осматриваем их, как бы намереваясь немедленно двинуть «на лыжню». Двигаем редко, а вот осматриваем с удовольствием и радостью, как бы предвкушая «зимние забавы», которые эти самые лыжи и символизируют.

Потом мы с сестрицей покупаем свечи – несколько мешков – и расставляем их во всех углах наших квартир. Приходя друг к другу в гости – примерно по три раза на неделе, а как иначе, праздники же! – мы на них любуемся, на свечи-то. Красиво, ничего не скажешь!..

Потом мы притаскиваем елки в дом. У меня их, к примеру, три: одна в ванной, и всем очень там мешает, и стоят они до двадцать пятого января, то есть до Татьяниного дня. Надо заметить, что к этому самому дню выглядят они совсем неважно, но нас это нисколько не смущает.

Да, а еще рецепты!.. Декабрьско-январские рецепты дорогого стоят!.. Рождественская коврижка с изюмом и цукатами. Шоколадное печенье с ореховой крошкой. Салат оливье. Солянка мясная – ей, этой солянке, нужно отдать три часа, иначе ничего не выйдет!.. Гусь с яблоками. Гусь без яблок. Яблоки без гуся – красные, крепкие, зимние в огромной хрустальной вазе.

Созвоны с мамой, созвоны с сестрой. Что мы делаем в качестве «основного блюда»? Жарим индейку или запекаем буженину?.. Принципиальный вопрос!

Да, и «молодое божоле»!.. Куда же без него?!

Оно греется в кастрюльке, туда же добавляется корица, гвоздика, немного толченого коричневого сахара, дольки апельсина, кусочки яблока, и почему-то все это именуется «глинтвейн».

Оно отлично пьется все эти долгие-долгие, темные-темные, глухие-глухие дни, когда закат давно минул, а рассвета еще нужно дождаться.

Конец и начало мира.