Текст книги "Дочки-матери"

Выслушав объяснения заявителя, представителя органа опеки и попечительства, заключение помощника прокурора, исследовав материалы дела, из которых следовало, что заявителем созданы хорошие материальные и жилищные условия для несовершеннолетнего, хороший уют и нормальный психологический климат, а Селиванова способна обеспечить несовершеннолетнему полноценное физическое, психическое, духовное развитие, суд посчитал заявление подлежащим удовлетворению в полном объеме.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 194–197 ГПК РФ, суд решил: заявление Селивановой Светланы Николаевны удовлетворить. Закончив чтение резолютивной части решения суда по этому гражданскому делу, я захлопнула папку и вышла из зала, успев, впрочем, отметить ошеломленное, счастливое лицо заявительницы. Светлана Селиванова будто не верила своим ушам. Кстати, в момент оглашения положительного решения суда многие усыновители склонны впадать в измененное состояние сознания, своего рода «обморок». Что ж, все мы в первую очередь люди, склонные проявлять эмоции. А уж когда речь идет о детях…

Впрочем, зная по опыту, я была уверена в том, что после принятия подобного решения все только начинается. К сожалению, случаи отказа от усыновленных детей пусть и нечасто, но встречаются. Мне недавно попадалась на глаза статистика, из которой следует, что в 2021 году 5272 ребенка в нашей стране имели опыт вторичного сиротства, то есть были возвращены в детские дома из новой семьи, при этом по сравнению с прошлым годом их численность выросла. Еще восемь лет назад на сто решений о передаче ребенка в семью приходилось пять решений об отмене, а в прошлом году этот показатель уже равнялся семи.

Конечно, некоторые из таких решений были инициированы органами опеки, которые приходили к выводу, что ребенок живет не в надлежащих условиях, однако пятьдесят девять процентов случаев отмены решения об устройстве детей в семью произошли по инициативе приемных родителей или опекунов. Непростое это дело – воспитывать чужого ребенка.

Любой родитель скажет, что и со своими бывает непросто. Я хорошо помню, как тяжело мне дался Сашкин переходный возраст. Сколько слез пролила моя дочь из-за своих пухлых щек. Даже пыталась на дому сделать пластическую операцию по изменению формы лица. Хорошо, что мы с Таганцевым тогда успели вовремя вмешаться и до беды не дошло[3]3
  История описана в романе Татьяны Устиновой и Павла Астахова «Красотка».


[Закрыть]. И все же даже моя, в принципе, послушная и спокойная дочь периодически отчебучивала такое, что я теряла терпение.

Как бы я себя повела, если бы Сашка была мне неродная? Нет, представить такое я не могла даже в самых смелых фантазиях. Ну хорошо, а была бы я в состоянии стать опекуном другому ребенку? Разумеется да, если бы речь шла о моем племяннике Сене или о сыновьях подруги.

Тьфу-тьфу, конечно, пусть и Натка, и Машка будут живы и здоровы, чтобы их детям никогда не понадобился опекун. А если бы речь шла о совсем постороннем маленьком человеке?

Странно, что до этого я никогда об этом не думала. Впрочем, чего удивляться. Сашку я воспитывала одна, пройдя через все трудности, обычно выпадающие на долю матери-одиночки. Мой бывший однокурсник, волею случая оказавшийся Сашкиным отцом, никогда в жизни дочери не участвовал, ни материально, ни морально. Временами мне было так трудно, что я думала – не справлюсь. Какие уж тут усыновленные дети.

Но к людям, не боящимся взять на себя ответственность за чужого малыша, я отношусь с глубоким и искренним уважением. Поэтому хочется верить, что Светлана Селиванова никогда не пожалеет о том, что судья Кузнецова приняла положительное решение об усыновлении, и мальчик Алекс будет счастливо жить с этой доброй женщиной, которую считает мамой.

До следующего заседания у меня оставалось полчаса. Иск о восстановлении на работе, взыскании заработка за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда. Листая материалы дела, заботливо положенные моим помощником в следующую папку, я подумала, что вполне могу позволить себе следующую чашку кофе. До конца рабочего дня их будет еще семь-восемь. Моя Машка утверждает, что это вредно, и старается пить чай. А я стараюсь не думать о вреде кофе, который очень люблю. Не так уж много радостей в нашей повседневной жизни, чтобы лишаться еще одной.

– Дима, – позвала я своего помощника, – а у нас остались эти волшебные пряники?

* * *

После встречи с Настюшей Натка была тиха и задумчива, что вообще-то было ей несвойственно. Таганцев вел машину, искоса поглядывая на нее, но ни о чем не спрашивал, давая возможность упорядочить скачущие в голове мысли. За это Натка была ему особенно благодарна.

Когда машина остановилась, Натка даже не сразу поняла, куда они приехали. Ах да, это же пляж. Перед глазами расстилалась довольно широкая полоса, засыпанная мелким и очень чистым песком с проложенными пешеходными дорожками. Детские и спортивные площадки, спасательный пост и медицинский пункт свидетельствовали о том, что пляж не является диким. Вот только народу, несмотря на жаркий день, на пляже оказалось немного. Впрочем, вторник, все на работе, чему удивляться.

– Ты посмотри, как все продумано, – выразила удивление Натка. – Отличный пляж, спуск к воде пологий, а вон смотри, и кафе есть, и детские аттракционы, и шезлонги с зонтиками в прокат дают. Такое чувство, что мы не в России, а за границей.

– Скажешь тоже, – Таганцев даже засмеялся, – сейчас повсеместно зоны отдыха оборудуют ничем не хуже, чем за границей. Мне зимой ребята рассказывали, что этот пляж только прошлым летом в порядок привели, и сюда сразу люди съезжаться стали. И из Саратова приезжают, там своего городского пляжа нет, а тут вон сколько места, на всех хватит. А для детей и водные горки, и батуты.

– Как думаешь, а нам разрешат Настю на пару часов погулять взять? Мы могли бы ее сюда привезти, – сказала Натка, у которой из головы не шла белокурая синеглазка с кудряшками.

– Я о том же самом думаю, – признался Костя. – Давай так, мы с тобой сегодня все обсудим, а завтра снова поедем в дом ребенка и опять поговорим с директрисой, чтобы определиться, что делать дальше.

– Она мне так не понравилась, – призналась Натка.

– Кто? Настюша?

– Нет, конечно. Директриса эта. А Настюша – ангел.

– Рано делать выводы. В конце концов, эта женщина нас видит в первый раз в жизни. Точнее, меня во второй, но это ничего не меняет. Она же отвечает за этих детей, поэтому вряд ли должна бежать с распростертыми объятиями навстречу любому визитеру. А вдруг мы проходимцы какие-то. Кстати, надо бы узнать, какие документы нужно оформить, чтобы Настю отпустили с нами погулять. Вряд ли это можно сделать просто людям с улицы, которыми мы являемся. Ладно, с этим разберемся, а пока айда купаться. Жарко.

Впрочем, их надеждам не суждено было сбыться. Пляж действительно был прекрасным, но вот вода у берега выглядела так, словно в нее перевернули гигантскую банку с зеленой гуашью.

– Что это? – оторопело спросила Натка. – Почему вода зеленая?

– Так Волга цветет, – спокойно пояснила стоящая рядом старушка с палками для скандинавской ходьбы в руках. – Вы не местные, да? Иначе бы знали, что это каждый год происходит. Нормальное явление для наших краев.

– Но почему?

– К середине июля вода обычно прогревается и начинает цвести, а к августу эта зелень усиливается. Если через эту полосу пробраться, то дальше можно купаться, вода чистая. Просто вылезать будете, снова испачкаетесь. Но душевые кабинки работают, зелень можно смыть. Она не опасная совершенно. Это просто сине-зеленые водоросли.

– Нет уж, спасибо, – пробормотала Натка, с содроганием глядя на набегающую на берег зеленую волну, оставляющую на песке липкую кашицу. Она представила ее на своей коже и даже передернулась от омерзения. – Как обидно должно быть местным – жить на берегу Волги и не иметь возможности выкупаться.

– Да мы привыкли, – пожала плечами старушка. – Для нас это вполне привычная картина. А вот приезжие и удивляются, и расстраиваются.

– Поехали отсюда, – решительно сказала Натка Константину. – Раз купаться нельзя, то нечего тут делать. Давай лучше разбираться, какие документы нам нужны, чтобы забрать Настю.

– Наташа, так ты согласна удочерить девочку? – спросил Таганцев, когда они снова сели в машину. – Это же очень серьезный шаг, и мне бы не хотелось, чтобы ты считала, что я на тебя давлю.

– Ты на меня не давишь, – пожала плечами Натка. – Ты прав в том, что, глядя на этого ребенка, невозможно не влюбиться. Конечно, я бы предпочла побольше о ней узнать. Кто ее родители, почему она оказалась в детдоме. Ты впервые услышал о ней, когда она попала в больницу. Почему? Может, у нее постоянные проблемы со здоровьем. Согласись, что все это важно знать.

– Я и не спорю, – Костя смотрел на нее с нежностью. – Когда поднялся шум из-за того, что к Насте в больнице никто не подходил и я включился в решение этого вопроса, я успел выяснить, что мать девочки отказалась от Насти прямо в роддоме, вернее, просто сбежала оттуда, не уведомив медицинский персонал. Девочку передали в дом малютки, потом органы опеки вышли в суд с инициативой лишения нерадивой мамаши родительских прав, так как на руках заявления об официальном отказе от ребенка не было, то рассмотреть это дело в упрощенном порядке не представлялось возможным. Матери ребенка прислали повестку в суд, чтобы она официально подтвердила свое нежелание воспитывать Настеньку самостоятельно, но эта женщина на заседание не явилась. Решение было принято в ее отсутствие, но еще полгода по закону отводилось на то, чтобы мать ребенка одумалась и вернулась. Этого не произошло, так что удочерение Настюши по закону возможно.

– Но почему она так поступила?

– Понятия не имею, – пришел черед капитана Таганцева пожимать плечами. – Может, ее материальное положение не позволяло ей воспитывать ребенка. Может, не хотелось быть матерью-одиночкой. Но Настя – здоровый ребенок. Это я выяснил. В больнице она оказалась, потому что просто сильно простудилась. Так бывает, но никаких серьезных хронических болезней у нее нет.

– Кость, давай сегодня поедем в детский дом и снова поговорим с заведующей, – сказала Натка просительно. – Скорее всего, нам придется собрать целую кучу документов, а для этого нужно вернуться домой. Зачем нам тут тратить время? Купаться нельзя, отдыхать не получится, потому что мы оба сильно нервничаем. Лучше все узнать и начать действовать. Ты согласен?

– Согласен, – улыбнулся ее горячности Таганцев. – Хорошо, поехали. Но с Настей тебе надо познакомиться поближе, так что узнаем, дадут ли нам погулять с ней пару часов.

Увидеть их снова заведующая домом ребенка была точно не рада. Интересно, почему? В конце концов, она должна всячески способствовать тому, чтобы ее воспитанники находили себе семьи и любящих родителей. Или это именно Наталья Кузнецова и Константин Таганцев вызывают у нее такое сильное неприятие?

– Что-то еще? – спросила она, увидев парочку на пороге своего кабинета.

– Да, мы хотим официально уведомить вас, что намерены начать процедуру удочерения Насти Васильевой. И еще узнать, можем ли мы, пока идет этот процесс, брать Настю на несколько часов в день, чтобы ребенок к нам привык.

– Это не так просто, – директриса позволила себе усмехнуться, видимо, их наивности. – Для того чтобы оформить гостевой режим для детей-сирот, нужно предоставить в органы опеки по месту жительства следующие документы: заявление по специальной форме, утверждаемой Министерством образования и науки Российской Федерации, копию вашего паспорта, справку органов внутренних дел, подтверждающую отсутствие судимости, медицинскую справку по форме 164/у-96. Справка из полиции действует год, медицинская – полгода, после этого ее придется обновить. Кроме того, вы можете предоставить в органы опеки любые другие документы, свидетельствующие о том, что у вас есть необходимый опыт в воспитании детей, образование и профессиональная деятельность.

– И это все только для того, чтобы сходить с ребенком в парк? – не выдержала Натка.

– А вы как думали? – строго спросила директриса. – Это же дети, за которых государство в моем лице несет полную ответственность. И доверить ребенка невесть кому – значит подвергать его потенциальной опасности.

– Хорошо, мы соберем все справки, что дальше?

– Простите, вы сказали, что в Москве живете?

– Да.

– Ну, если вы будете готовы ради прогулки с Васильевой каждый раз преодолевать расстояние почти в девятьсот километров, – голос Марины Васильевны теперь звучал ехидно, – то в течение пяти рабочих дней орган опеки проверит все предоставленные вами документы и оформит заключение о возможности временной передачи ребенка. Так как постоянного места проживания в нашем городе у вас нет, то забирать Настю вы сможете лишь на время, без ночевок, ну или вместе поехать на отдых. Для этого вы должны будете предоставить мне заявление о временной передаче ребенка в свободной форме, копию паспорта, выданное вам заключение органов опеки, письменное согласие проживающих с вами совершеннолетних, а также детей старше десяти лет.

– Моему сыну меньше десяти, – пробормотала Натка.

Марина Васильевна не обратила на ее бормотание ни малейшего внимания.

– Далее я зарегистрирую ваше заявление и в течение семи дней с даты его подачи приму решение. Если оно будет положительным, то выпускается приказ руководителя детского учреждения, с которым вы должны быть ознакомлены под подпись. Отрицательное решение тоже оформляется письменно с указанием причин отказа.

– И на каком основании вы можете нам отказать, если органы опеки решат, что мы подходим под необходимые требования? – спросил Таганцев.

Директриса посмотрела на него совсем неласково.

– Перед передачей в семью с ребенком говорят психологи, педагоги и воспитатели – если ребенок не захочет ехать, временным опекунам предложат выбрать другого подопечного.

– Настюше три года, как она может что-то захотеть или не захотеть?

– Всякое бывает, – вздохнула Марина Васильевна и вдруг стала похожа не на государственную функцию, а на человека. – Иногда детки при виде некоторых взрослых начинают так рыдать, что сразу ясно, что отпускать их нельзя.

– Мы уже встречались с Настюшей, и она не плакала. Более того, она сразу спросила у Наташи, не является ли та ее мамой, – упрямо сказал Таганцев. – Скажите, а правильно ли я понимаю, что оформить гостевой режим гораздо проще, чем опекунство? И можно временно забрать Настю к себе и уже не торопясь пройти необходимые процедуры?

– Временная передача в семью допустима на срок до трех месяцев, – помолчав, сказала Марина Васильевна. – Но я еще раз напомню вам, что Настей интересуются и другие потенциальные усыновители. И тут для принятия администрацией нашего учреждения положительного решения в вашу пользу будет крайне важно ваше расположение и добровольное сотрудничество.

– Простите, а что именно вы имеете в виду?

Вид у Таганцева стал такой простодушный, что Натка с трудом сдержала улыбку. Костя был опером, сотрудником правоохранительных органов, поэтому вымогать у него взятку, пусть даже завуалированную, представлялось делом рисковым. Смелая женщина эта Марина Васильевна, но ведь она не знает, кто перед ней.

– Я имею в виду спонсорство. – Женщина улыбалась так безмятежно, что становилось совершенно ясно, что ничего она не боится. – Например, нам сейчас очень нужна помощь в оформлении игровой, комнаты психологической разгрузки, а еще требуется несколько компьютеров. Если бы вы определились, с чем можете помочь нашему дому ребенка, то и я бы, в свою очередь, посмотрела, что можно сделать, раз Васильева так вам приглянулась.

У Кости на щеках заходили желваки, и Натка поняла, что он сейчас взорвется. Если они действительно хотят получить девочку, то допускать этого нельзя. Никак нельзя. Она взяла капитана Таганцева за руку, слегка нажала, заставляя успокоиться.

– Мы обязательно подумаем, – елейным голосом ответила она директрисе. – И поступим строго по закону. Сегодня же мы уедем домой, собирать все необходимые документы. Проконсультируемся там с юристами. Поэтому насовсем мы не прощаемся. До свидания.

– Всего доброго, – сказала директриса, кажется, слегка разочарованно.

Выйдя из детского дома, Натка и Таганцев приняли решение, быстро перекусив, выдвигаться обратно в Москву. Нечего им было делать в Энгельсе в данный момент. Заехав в гостиницу, забрали вещи, заскочили в какой-то ресторанчик, где поели, практически не чувствуя вкуса еды.

Настроение испортилось у обоих, хотя, по большому счету, расстраиваться было еще совершенно не из-за чего. Ну, не думали же они в самом деле, что такое сложное дело, как усыновление ребенка, пройдет легко и гладко. Проблем, связанных с этим непростым решением, должно было быть столько, что только успевай отмахиваться, так что негоже сдаваться при первых трудностях, просто из-за неприятного послевкусия, оставленного разговором.

Главное, что Настя им обоим понравилась, да и они девочке совершенно точно пришлись по душе, а все остальное дело наживное. Решится, обойдется, сладится. И они смогут со всем справиться, и Лена наверняка подсобит. В этом Натка была уверена, хотя и не представляла, как построить самый первый разговор с сестрой. Строгая судья Кузнецова привыкла считать свою младшую сестренку немного взбалмошной и безответственной, а потому решение той вдруг взять и усыновить ребенка наверняка встретит с удивлением, сочтет внезапным и не очень обдуманным порывом. Не было ли это действительно так? Об этом Натка старалась не думать.

Домой они приехали уже глубокой ночью. Квартира встретила Натку тишиной, из которой следовало, что кот Венька точно где-то накосячил. Обычно при звуке открывающейся двери он лениво выдвигался в коридор, нагло потягивался, показывая, что прекрасно проводил время в отсутствие хозяев, близко не подходил, ждал, пока хозяева изволят приблизиться сами и наклонятся, чтобы погладить его между ушами.

Сеньке кот радовался активнее, чем Натке, с которой держал фасон. Сенька был его бессменным напарником по шкодам, так что если в доме что-то случалось, то можно было не сомневаться, что к этому приложили руку (и лапу) девятилетний мальчик и кот. И прятались в недрах квартиры после какого-то очередного бесчинства они тоже совершенно одинаково.

– Я надеюсь, он просто опять что-то разбил, а не застрял в оконной раме и задохнулся, – мрачно сказала Натка Таганцеву.

– Ты же закрываешь окна, когда уходишь из дома, причем именно по этой причине, – откликнулся тот.

– Да, но Сашка приходила кормить кота и могла, забывшись, открыть окно. – Натка вдруг заволновалась, потому что вредный кот успел стать членом ее семьи, за которого она отвечала. Конечно, появился он у нее совершенно случайно и сначала она вовсе не пылала восторгом от того, что теперь у них с Сенькой будет домашний питомец, но за полгода привыкла. Венька стал совсем своим, а своих Натка любила и берегла.

Скинув кроссовки, Костя двинулся по коридору, заглядывая в комнаты, чтобы оценить масштаб бедствия. Он вообще был человеком действия и, понимая, что любимая женщина волнуется, вместо слов перешел сразу к делу. Из кухни он вышел молча, что было неудивительно. Наученная горьким опытом, Натка давно уже не оставляла в пределах досягаемости ни чашки, ни съестное, ни случайно брошенные предметы типа спонжей для нанесения косметики. Знала, что все это будет сброшено на пол мягкими лапами.

В гостиной тоже все находилось на своих местах, а вот из спальни раздался веселый голос Таганцева.

– Все в порядке, этот проходимец жив и здоров. Можно не волноваться.

– Что натворил? – уточнила Натка, скидывая босоножки. – Жертв нет, а разрушения?

– Разрушения есть, – отрапортовал вышедший в коридор Костя. – Сорвана штора и с мясом выдернут из стены карниз. Но ты не переживай, завтра утром я все починю.

– Вот ведь негодяй, – вздохнула Натка. – Это он на шкаф залезает, а оттуда прыгает на штору и раскачивается на ней, уцепившись когтями. Я уж его гоняла-гоняла, но его это будто еще больше подхлестывает. А откормился он за эти полгода знатно, вот карниз наконец-то веса и не выдержал.

«Негодяй», услышав ее голос, видимо, понял, что грома и молний не будет, а потому материализовался откуда-то из недр квартиры, с независимым видом выгнув спину и распушив хвост. Мол, ничего страшного не произошло, так, мелкая неприятность.

– Иди сюда, чудовище, – пробурчала Натка. – Есть хочешь или Александра тебя сегодня кормила? Вот заведем тебе еще одного ребенка, он тебе покажет, где раки зимуют, будет дергать за хвост и душить в объятиях. Узнаешь тогда, почем фунт лиха.

Кот блеснул глазами, показывая, что угрозу услышал и оценил. Что ж, «на кошках она потренировалась», теперь предстоит рассказать новость Сене и Лене. Надо признать, это будет совсем непросто – найти нужные слова, чтобы убедить обоих в серьезности своих намерений, а также в том, что привычная жизнь после принятого решения не пойдет кувырком.

– Костя, мы же справимся? – спросила она. Вопрос, заданный вслух, прозвучал невпопад, потому что всю дорогу от Энгельса до Москвы на волнующую обоих тему они не говорили совсем, а из ситуации с содранной котом шторой он не вытекал.

Тем не менее Таганцев сразу понял, о чем именно она спрашивает. Подошел, обнял, надежно спрятав Натку от всех невзгод мира в кольце своих рук, ответил очень серьезно:

– Конечно справимся, Наташа. Иначе даже и быть не может.

* * *

Весь вечер меня не покидало чувство, будто я забыла что-то сделать. Перебирая в голове рабочие моменты, я понимала, что все намеченное на сегодня выполнено, однако внутреннее неудовлетворение то и дело возвращалось, грызя изнутри. Да что ж такое-то.

Сашка, съездившая на пляж Сенежа, давно уже вернулась домой. Сидела в своей комнате, обрабатывая фотографии и сочиняя рекламный текст. Выглядела она полностью удовлетворенной и отдыхом, и жизнью в целом. Еще бы, ее день полностью удался. Машину поводила, в озере накупалась, позагорала в приятной компании, кота к Натке покормить заехала, а сейчас занималась тем, что ей нравится, да еще и за денежное вознаграждение. Мечта, да и только. К сожалению, про себя я никак не могла сказать того же самого.

Спать я отправилась, так и не установив причину своего странного томления духа, и, проснувшись утром, с неудовольствием поняла, что посетившее меня с вечера чувство никуда не делось. Я не выполнила что-то такое, что обязательно должна была сделать, но что именно, я по-прежнему не имела ни малейшего понятия. Ладно, в конце концов, жизнь так устроена, что уж про невыполненные обязательства тебе обязательно напомнят.

Этим утром Сашка еще спала, поэтому завтрак пришлось готовить самой. Особенно заморачиваться я, разумеется, не стала. Сделала горячие бутерброды с сыром и маринованными огурчиками. Если Сашка захочет здорового питания, натрет себе сырой моркови с редькой.

В голове шевельнулось какое-то смутное воспоминание, связанное с вкусной и здоровой пищей, и тут же пропало. Ну и ладно, сторонницей ЗОЖ я никогда не была точно. С этой мыслью я и поехала на работу. Помня о вчерашних базельских пряниках, я забежала в кофейню и купила коробочку корзинок с кремом. Помнила, что этот вид пирожных мой помощник любит больше остальных. Нахлебничество я не признаю ни в каком виде, поэтому сегодня моя очередь «проставляться» к утреннему кофе.

Кабинет встретил меня бодрящим ароматом, поскольку Дима уже колдовал перед кофемашиной. Знал, что начальница вот-вот придет, готовился.

– Доброе утро, Дима, – поздоровалась я, протягивая ему коробку с пирожными. – Вот. Прими благодарность за базельские пряники.

– Корзиночки! – восхитился мой помощник, с наслаждением вонзая зубы в нежный крем. – Спасибо, ЕленСергеевна, знаете вы мою маленькую слабость.

Я внезапно подумала о том, что за несколько лет работы с Дмитрием действительно столкнулась лишь с его любовью к сладкому. Других недостатков у него как будто и не было. И как при таких удивительных качествах он до сих пор не женат? Уму непостижимо, что никакая девушка не догадалась наложить лапу на такое сокровище. Впрочем, вслух я этого не сказала, в нашей профессии важно уметь соблюдать тактичность и некую дистанцию. Юристы не привыкли кидаться словами и всегда следят за филигранностью формулировок.

Первым делом, которое сегодня подлежало рассмотрению, был иск о взыскании пятисот семидесяти тысяч рублей долга. Ответчик утверждал, что никаких денег он не получал, а расписку написал под угрозой насилия. Что ж, надо признать, что у него грамотный адвокат. Согласно статье 808 Гражданского кодекса Российской Федерации, договор займа должен быть совершен в письменной форме, а его оспаривание по безденежности путем свидетельских показаний не допускается, за исключением случаев, когда договор был заключен под влиянием насилия или угрозы. Сделав подобное заявление, ответчик получил единственную возможность использовать свидетелей для доказывания своей позиции.

Судом была допрошена сожительница ответчика, которая пояснила, что ее гражданский муж никогда таких денег домой не приносил, зато жаловался ей на поведение истца, который требует от него возврата несуществующего долга. Однако сам истец предоставил суду убедительные доказательства того, что ответчик не только занимался частным извозом, как говорила его сожительница, но и был директором и учредителем нескольких юридических лиц, о чем женщина просто не знала. Этим была вызвана ситуация, в которой ему срочно понадобились деньги на короткий срок – понадобилось покрыть долги, возникшие именно в бизнесе.

В судебном заседании были также приведены доводы, что показания свидетеля не могут являться доказательством безденежности договора займа, так как свидетель не присутствовала при этом, а знает о происходившем только со слов своего сожителя. При этом в те две недели, когда происходили описанные события, женщина находилась с ответчиком в ссоре, а потому ночевала не в его квартире, а у своей мамы, так что, строго говоря, свидетелем быть и вовсе не могла.

Между тем истец представил доказательство, подтверждающее договор займа, – расписку, выполненную ответчиком собственноручно в присутствии свидетелей. Ответчик же не представил ни надлежащих доказательств безденежности договора, ни доказательств применения в отношении себя насилия при написании расписки, ни факта изъятия паспорта. В правоохранительные органы он также не обращался. По итогу заседания я вынесла свое решение, удовлетворив исковые требования о возврате долга в полном объеме. Если бы я была не федеральным судьей, а сыщиком, проводящим расследование, то сказала бы, что это дело на одну трубку.

Дальше я взыскала в пользу следующего истца сто пятьдесят тысяч рублей за продажу некачественного дивана, поскольку в судебном заседании было доказано, что все выявленные продавцом товара «повреждения» образовались лишь после того, как диван попал обратно в руки продавца, а фактически проданный товар не соответствовал действующему ГОСТу и ТУ, действующим на территории Российской Федерации. А в следующем заседании, третьем по счету, взыскала с крупной страховой компании сумму недоплаченной части страхового возмещения. Что ж, еще одну чашку кофе я точно заслужила.

Поднося к губам чашку с ароматным напитком, я автоматически проверила телефон, который на время заседаний, разумеется, оставляла в своем кабинете. Три непринятых звонка, и все от Натки. Интересно, что такого могло случиться с моей бедовой сестрицей, что она названивает из отпуска в разгар моего рабочего дня. Впрочем, ни малейшей тревоги я не испытывала, рядом с Наткой был Костя Таганцев, а это значило, что никаких серьезных неприятностей он не допустит. За оставленного под нашим с Сашкой присмотром кота беспокоится, что ли? С нее станется.

Чтобы не заставлять Наталью волноваться, я набрала ее номер. До следующего заседания у меня есть еще пятнадцать минут, почему бы и не отчитаться, что у Веньки все хорошо, не считая, конечно, того факта, что он успел обрушить карниз в спальне.

– Твой кот жив, здоров и по-прежнему готов к бесчинствам, – сообщила я, когда Натка взяла трубку. Произошло это после первого же гудка, из чего я сделала вывод, что сестра сидела с телефоном в руках.

– Я знаю, – довольно нервно сообщила сестрица. – Карниз Таганцев уже повесил, причем укрепил так, что в следующий раз Вене придется постараться, несмотря на всю его настойчивость.

– Погоди, ты что, уже дома? – удивилась я.

– Да, мы вернулись вчера вечером. Точнее, почти ночью.

– Но почему? Вы же только в понедельник утром уехали. Что-то случилось?

– Нет, ничего не случилось. Мы просто сделали все, что должны были, и поводов оставаться в этом городе у нас не осталось.

– А что вы должны были сделать? – снова не поняла я. – Ты говорила, что вы едете купаться в Волге, потому что у Таганцева в кои-то веки выдались выходные.

– Оказывается, в Волге в августе невозможно купаться, – вздохнула Натка. – Она зеленого цвета.

– Кто? Волга?

– Ну да, то есть, разумеется, вода в Волге. Она цветет, потому что в ней размножаются сине-зеленые водоросли. Ты даже представить себе не можешь, как это противно выглядит.

– Представляю, – согласилась я. – Но вообще-то умные люди читают о месте, в которое собираются ехать, заранее, чтобы не встретить на выбранном побережье таких вот сюрпризов. Натка, ты не поверишь, но планирование – один из важных инструментов, позволяющих с удобством обустраиваться в жизни.

Я говорила шутливо, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды, и умение планировать свою жизнь у моей сестрицы действительно находится в зачаточной стадии.

– Лена, ты не поверишь, но мне нужна твоя помощь, причем именно в планировании, – услышала я и похолодела.

Та-а-ак, из какой еще передряги в очередной раз придется вытаскивать мою младшую сестру и почему с этим не может справиться капитан Таганцев?

– Натка, признавайся сразу, что опять случилось? – строго спросила я и взглянула на часы. До очередного заседания оставалось всего семь минут. – Только быстро. Подробнее изложишь вечером, а пока самую суть.

– Да ничего не случилось, – поспешила успокоить меня сестра. – Лена, мне нужен твой юридический совет, точнее, целая консультация.

– Ты ограбила банк или пока только планируешь?

– Ты же судья гражданского состава суда, а не уголовного, – отбрила меня сестрица. – А если серьезно, мне действительно нужна твоя помощь. Это очень для меня важно. Речь идет об усыновлении ребенка.

Мне показалось, что я ослышалась. Какое еще усыновление? Или моя младшая сестра наконец решила дать согласие на бесконечные предложения руки и сердца, которые ей делает Таганцев, а Костя, в свою очередь, решил усыновить Сеньку?