Текст книги "Знак И-на"

9

Комната Андрея Петровича Морозова оказалась крошечной, не больше девяти метров, самой маленькой в квартире. Полуторная кровать – двуспальная тут даже не поместилась бы. В комнате отсутствовал даже шкаф, потому что его просто некуда было бы поставить, так что вещи, по словам дочери, Морозов хранил в большом раздвижном шкафу в коридоре. Почти все место напротив окна занимал небольшой письменный стол, над ним на стене слева – две застекленные книжные полки. Простой стул, не компьютерный, а деревянный, с подлокотниками. На столе лежали вразнобой бумаги, ручки, стикеры, отдельно у стены – закрытый серебристый ноутбук, никогда раньше Иван его у Морозова не видел. Под столом стоял массивный принтер, валялись шерстяные носки. Иван наклонился к старомодному перекладному календарю и внимательно рассмотрел, пролистал его и сфотографировал все записи. Записей было немного, в основном какие-то цифры, иногда вместе с фамилиями. Были, очевидно, и телефонные номера. Алиса стояла в дверях и молча наблюдала за Иваном, и от ее взгляда становилось не по себе, словно он сам был под наблюдением.

– Ваш отец много работал из дома? – спросил Иван, повернувшись к Алисе.

– Достаточно много, да, – кивнула Алиса. – Я постоянно слышала, как он разговаривает по телефону, а иногда он так зарабатывался, что забывал поесть, и тогда я приносила ему еду.

– А чем он занимался? Я имею в виду, думаете, его дела были связаны с управлением или с чем-то еще? Я знаю, что Андрей Петрович имел отношение к какому-то бизнесу.

– Не смогу ответить вам, я в его дела не лезла. Думаю, и того, и другого понемногу. Бизнес… Да, у папы еще с девяностых есть доля в сети ресторанов, еще есть многопрофильная компания, они торгуют строительными материалами, в основном как посредники. Они же, насколько я знаю, стройматериалы доставляют по всей России и какие-то отдельные виды работ выполняют. К примеру, пару лет назад выиграли тендер на разводку электрики. Но там есть свой управляющий, а папа… Он всегда говорил, что не хочет лезть туда, пока все и так хорошо.

– Ваш папа обычно работал за этим компьютером? – спросил Иван, показав на ноутбук. Про себя он отметил, что для человека, который не лез в чьи-то дела, Алиса знает достаточно много.

– Почему вы спрашиваете? Это же очевидно, – возмутилась она.

– Вы не поверите, насколько мало очевидного в моей работе, Алиса Андреевна. Ваш папа мог использовать этот компьютер для каких-нибудь других целей. Мог играть на нем в «Mortal Kombat», к примеру. У меня в машине лежит ноутбук, на котором я работаю, ведомственный. А дома у меня тоже есть ноутбук, и я на нем вообще не работаю, только играю.

– В «Mortal Kombat»? – удивилась Алиса.

Иван усмехнулся.

– Могу и в него, но я больше в танки. Это я так, к примеру, что это мог быть игровой ноутбук. Или вообще чужой. Хоть бы и ваш. Или он может быть сломан. Мало ли…

– В таком случае, отвечу так: я предполагаю, что папа использовал именно этот ноутбук и именно для работы. Какой конкретно – не скажу, потому что папа, когда работал, всегда запирался и просил, чтобы я ему не мешала. А я и не возражала.

– Вот это хорошо, это другое дело. А телефон управляющего его компании вы знаете? И имя тоже желательно.

– С телефонами не подскажу. Рестораны называются «Старый лес», это такая сеть, русская и европейская кухня. Много банкетов. А компания… кажется «Форсаж Логистикс» называется.

– «Форсаж Логистикс»? – удивился Иван.

– Название давалось еще сто лет назад, не думаю, что оно что-то значит.

– Сто лет назад… Может быть, покупалась готовая фирма с таким названием? – вслух подумал Иван.

Алиса кивнула.

– Возможно, и так.

– Разберемся, уточним. Не знаете, доступ в ноутбук защищен паролем?

– Не знаю, ни разу не пробовала его включать, – покачала головой она.

– Если вы позволите взять ноутбук на анализ, наши специалисты решат этот вопрос. Позволите?

– А вы его потом вернете?

– Да, конечно, – пообещал Иван, как он делал всегда. Если в ноутбуке окажется информация, важная для следствия, он может перекочевать в «вещественные доказательства», откуда уже никогда и ни к кому не вернется. Вещдоки хранятся бессрочно, чтобы в любой момент, в случае необходимости, их можно было достать с полки и использовать в соответствии с задачами. Но если бы Иван говорил людям правду, изъятие предметов стало бы настоящей головной болью. Поэтому Иван обещал, а потом, в случае чего, просто разводил руками и говорил, мол, «кто ж знал».

– Хорошо, забирайте. А можете ответить мне на вопрос, почему вы так уверены, что это не было простым ограблением? – спросила Алиса.

Иван замолчал, подбирая слова. С одной стороны, ни в коем случае нельзя дать девушке ложную надежду или определенную версию, которая бы закрепилась в ее памяти, потому что ему ничего не известно наверняка. С другой стороны, Алиса Морозова наблюдательна, и ее мнение, информация, которой она, сама того не зная, может обладать, имеет все шансы оказаться важной для раскрытия дела. Иван решил рискнуть и продолжить разговор.

– Я не уверен, что это не ограбление, но я не уверен и в обратном. Однако, как вы правильно заметили, мне интересны личные связи вашего отца. Есть обстоятельства, которые заставляют меня склоняться к тому, что простое случайное ограбление тут маловероятно. Скажу вам кое-что, хотя и не должен, но вы же меня не выдадите? – Иван улыбнулся самой доверчивой и открытой улыбкой, на которую был способен. – К примеру, в случайных дачных ограблениях чаще всего в дома попадают через окно, и такие способы проникновения легко заметить. Просто выбивают стекла и влезают внутрь, понимаете? Это же гораздо проще, чем взламывать замки. В случае с вашим отцом ни окна, ни двери не повреждены. Кроме того, грабители редко влезают в дом, где в момент ограбления кто-то есть. Куда проще обнести пустой дом, чем ввязываться в схватку с хозяином. А в Благинине и окрестностях целое море пустых домов.

– Может быть, они просто не знали, что отец в доме? – предположила Алиса.

– Во дворе стояла машина, в доме горел свет. Нет, думаю, это преступление не вписывается в классическую картину дачной кражи.

– Ах да, машина, – кивнула Алиса.

– Я считаю, что сейчас мы должны собрать как можно больше информации и не должны спешить с выводами. Экспертиза даст нам пищу для размышления, потом мы соберем все показания воедино. Много всего нужно учесть. Если это и было ограбление, то оно проходило не самым типичным образом, это все, что я хочу сказать. Но это не значит, что нужно исключить эту версию. Так что… если вы что-то вспомните, что угодно, – сразу звоните мне. – Иван положил на стол визитную карточку, кивнул и улыбнулся одними кончиками губ – просто в знак поддержки. – И вообще, звоните, если вам что-то понадобится.

– Хорошо, я позвоню, – кивнула Алиса.

Иван попросил пакет для ноутбука. Алиса подхватилась, побежала, принесла специальный чехол и тряпичный черный портфель.

– Вот, берите.

– Я не шучу, – еще раз повторил Иван, упаковывая ноутбук. – Не как полицейскому. Звоните мне, как другу вашего отца. В любое время, что бы вам ни понадобилось. Хоть днем, хоть ночью. Обещаете?

– Я обещаю, – кивнула Алиса. Как показалось Ивану, она хотела сказать что-то еще, но потом передумала, тряхнула копной ореховых волос и промолчала.

Иван постучал пальцами по столу, вспоминая, о чем еще он не спросил. Голова работала плохо, усталость брала свое, и нейронные связи в мозгу нарушались. Спать! Ему нужно нормально выспаться, но он и понятия не имел, как это организовать. Иван посмотрел на часы, потом на Алису.

– Который час? – спросил он, и девушка улыбнулась, понимающе кивнула.

– Двадцать два часа тридцать семь… – она подняла вверх указательный палец, – тридцать восемь минут.

– Надо же, прямо точно угадала, – хмыкнул Иван.

– Нет. Я не гадала, – поправила его Алиса.

10

В двадцать два часа сорок семь минут Иван сидел в своей остывшей машине во дворе дома на Мичуринском проспекте и ждал, пока прогреется двигатель. Что делать дальше, после этого, Иван не придумал. Ехать обратно в управление? Да, от дома подполковника Морозова до управления было рукой подать, но два обстоятельства огорчали Третьякова: отсутствие в управлении душа и наличие значительного количества знакомых. Отвечать на их вопросы он не мог, не было сил. Ехать домой? Сыновья, скорее всего, уже спят, они еще в том возрасте, когда планы по поимке Деда Мороза обречены на провал. Ему же, если даже он придет домой, придется сначала выслушать агрессивные объяснения жены, суть которых в том, что в ее измене он виноват сам. А потом ему придется лечь спать в ту самую кровать, где он застал ее с «хорошим школьным другом». Не вариант. Больше вариантов не было, поэтому Иван продолжал сидеть в тихо бурчащей машине и смотреть перед собой – на сугроб с краю тротуара. Согревшись немного, он вдруг понял, что именно хочет сделать. Пристегнувшись, Иван выехал из двора на улицу и принялся кружить в поисках того, что ему было нужно. Он искал круглосуточный магазин – такой, который бы работал в двадцать два часа сорок семь минут, невзирая на Новый год.

Магазин нашелся быстро, и именно такой, который нужен был Ивану – маленький, частный, на первом этаже жилого дома, под названием «Дубравушка». Иван осмотрел двор неподалеку, нашел укромное местечко, запарковался и вышел из машины. В магазине «Дубравушка», как и ожидал Иван, перед телевизором сонно дремал подвыпивший черноволосый прыщавый парнишка лет двадцати.

– Уважаемый, продайте мне праздник, – обратился к нему Иван. – А то так тошно без праздника, что не передать словами.

Парень посмотрел на Ивана с подозрением, оценивающе. Грязный пуховик, потрепанное небритое лицо говорили в пользу Ивана, но на всякий случай паренек все-таки нахмурился и строго сказал:

– Мы праздником только до двадцати двух торгуем.

Иван обезоруживающе улыбнулся.

– Я уверен, что в честь Нового года можно сделать и исключение. Серьезно, брат, ушел от жены. Пропадаю, понимаешь?

– Загулял? – с пониманием отреагировал паренек.

– Ага, загулял, – подтвердил Иван.

Уже через десять минут он вернулся к машине с добычей. Откинув сиденье чуть назад, он подсоединил телефон к зарядке и включил онлайн-трансляцию какой-то новогодней лабуды со скачущими и поющими «звездами». Лабуда раздражала, так что Иван выключил звук, оставив только видео. Он вынул из пакета бутылку водки, поставил ее в отделение для стаканов и открутил крышечку. В машине резко запахло спиртом. Иван взял с соседнего сиденья купленные для Морозова грибы, с усилием отвинтил крышку и принюхался. Пахло гвоздикой и лаврушкой – хорошо. Он вынул из пакета хлеб, половинку черного «кирпичика», нарезку-карбонад в пластиковой упаковке и пачку пластиковых ложек – вилок в «Дубравушке» не нашлось.

– Да будет тебе земля пухом, Петрович, – сказал он и отхлебнул из бутылки.

Иван пил водку из горла и запивал ее томатным соком и курил в тишине, ел хлеб и карбонад. Он был голоден как черт. Наслаждение как оно есть, особенно когда там, за тонкой защитой крашеного металла, зима, холод, и снег. Бензина в машине было достаточно, и можно было спокойно дожить до утра. Наевшись и напившись, Третьяков откинул сиденье на максимум, приладил телефон поудобнее и включил вместо «лабуды» каких-то комедиантов. Он уже спал, когда телефон завибрировал, и не сразу понял, что происходит. Иван дернулся и уставился на экран. На черном фоне горели белые цифры – высветившегося номера Иван не знал. Он бросил взгляд на часы на панели приборов. Половина двенадцатого, черт, кого опять несет? Не бери, пошли они все к чертовой бабушке. Наверняка жена звонит.

Ненавистный внутренний голос прозвучал громко и четко: а вдруг что-то срочное? Иван устало закрыл глаза. Телефон продолжал плясать и звенеть.

– Третьяков слушает, – сказал он максимально сухо и враждебно, проклиная свою профессию. Никакой личной жизни даже в Новый год.

– Алло? Иван Юрьевич? – услышал он бархатный женский голос. Не жена. Уже легче. – Простите, что беспокою вас в такое время, но вы сами сказали, что когда угодно…

– Представьтесь, пожалуйста, – потребовал он.

– Это Алиса. Морозова. Вы сказали… в любое время…

– Алиса Андреевна? Да-да, конечно, – Иван тряхнул головой, пытаясь сбросить сон и неприятную, вязкую пьяную пелену. – Что-то случилось?

– Нет-нет, ничего не случилось. Я вас ни от чего не отрываю?

– Нет, не отрываете… Погодите секунду, – Иван поставил телефон в громкий режим, а сам потянулся за сигаретами. – Говорите, пожалуйста, я вас внимательно слушаю.

– Извините, что побеспокоила.

– Ничуть вы не побеспокоили, – заверил ее Иван с плохо скрываемым раздражением. – Говорите.

– Я вспомнила один наш разговор с папой, только сейчас вспомнила. Не думаю, что это важно, но вы сказали, что угодно может иметь значение, я и подумала, что должна вам рассказать.

– Все правильно, рассказывайте. – Иван сосредоточился и достал из бардачка кусок бумаги – кажется, прошлогодняя техническая карта. – Когда случился этот разговор?

– Это было в начале октября, девятого числа, вечером, в одиннадцать сорок примерно.

– Примерно, да? – ухмыльнулся Иван.

– Точно – одиннадцать тридцать восемь, – строго сказала Алиса.

– Извините, – пробормотал Третьяков, матерясь про себя. – Продолжайте.

– Папа был довольно сильно пьян, с ним такое случается. Он сидел на кухне, когда я вошла, и спросил меня, чего я хочу на день рождения. У меня день рождения в конце января, так что разговор казался преждевременным, но папа очень любит дарить подарки, и поэтому я подумала, что он просто хочет что-то заранее заказать. Я, конечно, сказала, что буду рада любому подарку, хотя, по большому счету, мне было все равно. У меня ведь есть абсолютно все, но он постоянно искал, что бы еще придумать. А тут, тем более, двадцать один год. Настоящее совершеннолетие, как он говорил.

– А почему вы считаете, что это может иметь отношение к его убийству? – влез Иван.

– Я не считаю, с чего вы взяли? – удивилась Алиса. – Просто он тогда вел себя странно.

– Готовить подарок дочери – странно?

– Нет, не в этом дело, – поморщилась она. – Вы дослушайте. Он тогда спросил меня, считаю ли я его хорошим отцом. Он никогда не спрашивал у меня такого, понимаете? Я растерялась, даже не знала, что отвечать. Он всегда был просто идеальным отцом, и я уверена, что он прекрасно это понимал, поэтому-то я и была так удивлена. И потом он сказал, что хочет сделать мне самый ужасный подарок, который я только могу представить.

– Ужасный? – переспросил Иван, подумав, что ослышался.

– Именно так. Я тоже решила, что он просто несет какую-то чушь, с ним такое иногда бывало. Он ведь довольно сильно выпивал, причем ему, к сожалению, даже не нужна была компания. Он мог просто сидеть и пить, сам с собой, на кухне, а когда сильно напивался, мог начать заговариваться, ругаться на кого-то, злиться, материться. Я на такое никогда не обращала внимания. Наутро он, как правило, ничего не помнил. Но такого он мне не говорил. И посмотрел он на меня так странно, что мне стало не по себе. Я, помню, спросила его как бы в шутку: может, он признается, что я не его дочь? На двадцать первый день рождения, как в мексиканских сериалах.

– А он что?

– А он расхохотался и долго смеялся, но таким, знаете, истерическим смехом. Пьяным смехом. Потом вдруг посерьезнел и сказал, чтобы я даже думать о таком не смела. Что я его дочь на сто процентов, я – его смысл жизни и все такое. Тогда я сказала, что если этот подарок будет такой же ужасный, как и тот, на восемнадцатилетие, то не стоит мне его дарить вообще, а лучше купить новый телевизор в шестьдесят дюймов, потому что я с сокурсниками иногда дома смотрю документальные фильмы. Он тогда выдохнул, посмотрел мне в глаза и кивнул. Сказал, мол, договорились. И уснул на кухне. Я говорю об этом, чтобы вы понимали, насколько он был в тот день пьян. Так что это все – ерунда и мелочь и не стоит вашего внимания.

– Определенно не мелочь и стоит внимания, – заверил ее Иван. – Интересно, а что такое ужасное он подарил вам на восемнадцатилетие?

– Он записал меня в кружок по стрельбе ДОСААФ. Решил, что я должна уметь постоять за себя, хотел, чтобы я научилась стрелять. Вы можете представить меня – и оружие? – она усмехнулась. – Отец все мечтал, что однажды я изменюсь.

– Послушайте, Алиса Андреевна, раз уж мы говорим о мелочах, я хотел у вас еще кое-что спросить. Я совсем забыл об этом, когда был у вас. Вы не видели, забрал ваш отец подарочную бутылку виски с собой на дачу в тот день? Мы подарили ее ему буквально накануне.

– Я не знаю. Виски? – переспросила Алиса. – Я в спиртном совсем не разбираюсь.

– Такая выпуклая бутылка…

– Я могу посмотреть, конечно… – растерялась она. – Выпуклая?

– Знаете что? А можно, я к вам сам еще раз зайду и посмотрю?

– Да, конечно. Когда? Завтра?

– Кто знает, чем я буду занят завтра, – вздохнул Третьяков, причем совершенно искренне.

– Сегодня? Ну, хорошо, давайте, если вам не сложно, – удивленно согласилась Алиса.

– Вот и отлично, тогда ждите, – сказал Иван, не заметив, как пепел с сигареты падает ему на свитер. – Вот черт! – Он принялся стряхивать пепел на пол, затушил сигарету.

– Что случилось?

– Нет, ничего… Ерунда. – И Иван повесил трубку.

«Дубравушка», около которой Иван завис, была совсем рядом, он отъехал всего на несколько сотен метров от морозовского дома, так что, учитывая употребленную водку, Иван ехать на машине не стал, пошел пешком. Путь от «Дубравушки» до дома Морозова занял у него всего шесть минут. Увидев удивленное, озадаченное лицо Алисы Морозовой, он сразу все понял, но как объяснить свое практически моментальное появление, не знал. «Да и черт с ним, – решил он. – Пусть думает, что хочет. Тоже мне, принцесса».

– Вы держите алкоголь в каком-то специальном месте? – Тон – максимально профессиональный. Состояние – «убейте меня», к тому же Иван вдруг очень хорошо осознал, что все же пьян. Да, он не допил бутылку, но много ли ему надо после двух бессонных голодных дней? Ивана штормило, и он прилагал титанические усилия, чтобы не выдать это.

– Сказать честно, мы спиртное в доме не держим, оно у нас не задерживается. Но есть несколько бутылок в баре в гостиной. – Алиса говорила холодно, с осуждением. Развернулась, пошла в гостиную, Иван поплелся за ней.

Там, в такой же идеально чистой, уютной комнате, в ореховом секретере стояло несколько бутылок красного вина, начатый шотландский кремовый ликер, запечатанная бутылка алтайского бальзама.

– Интересный набор, – пробормотал Иван.

– Все то, что папа терпеть не мог. Ну что, нету тут виски вашего? А зачем вам понадобилась именно эта бутылка?

– Не могу вам сказать, – вздохнул Иван и тут же пожалел об этом. Нет, дышать в ее сторону не стоит. И вообще, не нужно было приходить.

– Тайны следствия? – презрительно бросила она. – А можно вас спросить, в таком случае, почему от вас самого спиртным пахнет? Вы что, выпили?

– Нет, я просто шел-шел и случайно водкой облился, – разозлился Иван. – В конце концов, сегодня – Новый год.

– Я не совсем понимаю… Я выдернула вас с какой-то вечеринки?

– Ниоткуда вы меня не выдернули. И вообще, вы совершенно правы, – сказал Иван и посмотрел девушке прямо в глаза – зло, с вызовом. – Я нахожусь под воздействием опьяняющего вещества. Я же не знал, в конце концов, что вы позвоните. Хотя все равно не должен был…

– Не должны были – чего? Пить? Или приходить? – уточнила Алиса.

– Хочу заверить вас, что мое состояние никак не скажется на качестве… м-м-м… следственных действий. Мне только нужно было удостовериться, что ваш отец забрал подаренную ему бутылку виски с собой на дачу. Я удостоверился.

– Вы уверены? – хмыкнула она.

– В чем? – не понял он.

– В том, что завтра вспомните, в чем вы удостоверились.

– Послушайте, не нужно меня оскорблять. Я вовсе не так сильно пьян, как вы это рисуете.

– Теперь я точно верю, что вы – друг моего отца.

– Если хотите, можете на меня жалобу написать, – съязвил Иван. – Меня даже могут уволить за это. Все в ваших руках.

– Никуда я не собираюсь писать. Мне вообще все равно, что вы выпили! – заявила вдруг Алиса.

Иван замолчал и окончательно протрезвел от удивления. Девушка кивнула и принялась ходить по гостиной, рассуждая вслух и загибая пальцы.

– Я просто не понимаю кое-что… Вот, к примеру, одежда у вас грязная, в саже. И вы явно усталый. Получается, вы приехали сюда, скорее всего, прямо из Благинина. Так?

– Так, – кивнул он. – То есть почти так. Я еще был в управлении, но там я не пил.

– И сейчас Новый год, а вы здесь, со мной, – продолжала она, не обращая на него внимания. – Но дело даже не в этом. В тот момент, когда я вам позвонила, вы уже были здесь. Или, что еще более вероятно, вы никуда и не уезжали. Почему, зачем вы остались? Есть только один вариант.

– Интересно какой? – Теперь уже Третьяков скептически хмыкнул.

– Вы следите за квартирой. Или за мной? Скорее всего, за мной. Значит, все-таки вы именно меня подозреваете, хотя и не признаетесь. Нет, мне на это наплевать. Пусть и подозреваете, какая разница. Да, у меня нет алиби, но я была дома весь день. Я выходила со своего компьютера в Интернет, и это легко отследить, так как я не использую никакой специальной защиты или VPN, так что все мои выходы зафиксированы. Если этого недостаточно, можно посмотреть, кому я звонила и где. Жаль только, что ваши подозрения означают, что больше никого у вас нет. Вы понятия не имеете даже, с чего начать и где искать убийцу моего отца.

– Хорошая версия, но ошибочная. Нарушение в логике, – сухо сказал Иван, и теперь Алиса услышала и повернулась к нему.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали, что есть только один вариант. Это не так. Вы обязаны исходить из того, что могут быть и другие.

– Думаете, ко мне сюда может прийти убийца отца?

– Нужно мыслить шире. Не стоит ограничивать свои версии. У меня могли быть и другие причины, по которым я оказался рядом с вашим домом.

– Другие причины? Вы живете рядом? – наморщила она лоб.

Иван усмехнулся и кивнул.

– Вот, уже две версии, видите. А где две, там и три. Алиса Андреевна, я не потому сидел около вашего дома, чтобы за вами следить. Да и сидел я не около вашего дома, если уж на то пошло, а около магазина «Дубравушка», знаете такой?

– Знаю, – опешила она. – Но зачем вы там сидели?

– Затем, Алиса Андреевна, что так уж вышло, что именно сегодня ехать мне просто некуда. Я… у меня свои проблемы. Личные проблемы, но вам они не интересны. Главное, никто за вами не следил и никто вас ни в чем не подозревает. Если этот идиот Черток вам ерунду наговорил, я прошу вас – от себя и от всего нашего управления – забыть и наплевать. Договорились?

Алиса Морозова хлопала ресницами и смотрела на Ивана так, словно он говорил на иностранном языке и требовал перевода.

– Я не понимаю, вы сидели в самом магазине? – переспросила она.

– Почему в магазине? Я сидел в машине. В своей машине, – добавил он. – Не в чужой. И не сидел, а лежал, если говорить точно. Спал. Никого не трогал. А вы мне позвонили.

– Вы спали в машине, когда я позвонила? – наконец поняла она.

Иван развел руками и кивнул. Алиса молча приложила ладонь к губам, как делают люди, увидевшие что-то неожиданное.

– Это ничего, это не проблема, поверьте. Вообще не берите в голову, – попытался успокоить ее Иван, но Алиса вдруг развернулась и вышла в коридор. Уже там она обернулась к Ивану и спросила строго, как школьная учительница:

– И что же вы стоите? Идемте!

– Куда? – растерялся Третьяков.

– На кухню, ужинать.

– Что? – скривился он.

– Потом примете душ и ляжете спать. И даже не думайте мне возражать, слышите! Все равно мне не по себе оставаться одной в Новый год. И не советую вам возражать, а то я могу передумать и таки написать на вас эту самую жалобу, о которой вы говорили! – И Алиса Морозова, словно точно зная, что Иван ее послушается, пошла, хромая, в кухню.

Третьяков поплелся за ней.