Текст книги "Некромантия в быту"

Гилиад. Птицы перемен

С тех пор как меня навестил король эльфов, мне стало казаться, что за мной следят. Это ощущение не покидало меня за завтраком, усиливалось в обед, а перед сном становилось просто невыносимым. И даже ванну принять не получалось спокойно. Араун дал мне на разгадку задачи ровно неделю, и я знал, что по истечении срока он доложит Совету волшебников о странных событиях, волной докатившихся до его царства. Я больше не имел права ошибаться и не мог себе позволить упустить «вторжение темных сил» – как окрестила происходящее Адель. В итоге даже она заметила, что я замкнулся в себе. По ночам мне стал сниться сон, в котором король эльфов впрягал меня в упряжку, как лошадь, и заставлял бежать вперед, размахивая морковкой на удочке. За первые три дня расследования мы с Адель проверили все амулеты, убедились в их работоспособности и соорудили парочку новых. Патрулирование города никаких результатов не дало, и мне уже стало казаться, что надо мной просто жестоко подшутили или попытались манипулировать.

Не выдержав, я признался во всем Натану Соломоновичу, но он тоже потерялся в догадках. Его предложение заключалось в ожидании следующих всплесков силы и возможных последствий. На четвертый день мучений я был рад немного отвлечься и выполнить часть своего обещания, показав своей напарнице одну грань нашей работы на посту стражей города.

За завтраком Адель по обыкновению читала газету, которую нам доставляли до почтового ящика на первом этаже парадной. По утрам моя напарница, позевывая, выпускала Арауна на лестничную клетку и ждала, пока он спустится до лестничной площадки с ящиками. Пес зубами доставал плотно свернутый рулон, пахнущий типографской краской, а затем возвращался обратно. Напарница поначалу внимательно прислушивалась к тому, как сотрясалась от мощных шагов Арауна лестница, и опасалась услышать недовольные жалобы соседей. Однако с тех пор, как пару дней назад под громкий визг жительницы с четвертого этажа по всем ступенькам раскатились фрукты и овощи из ее тяжелой сумки, все обитатели квартир предпочли несколько изменить свой график. Теперь они, не сговариваясь, выходили на работу либо чуть позже, либо чуть раньше утреннего забора прессы Арауном и мило улыбались мне, если я показывался без собаки.

Девушка поудобнее уселась в кресле на кухне и перевернула последнюю страницу газеты, внимательно изучая раздел рекламы. Адель с самого приезда в город оказалась одержима его историей и всеми текущими событиями.

– Ну вот, опубликовали обновленный баннер «ЭкоДома». Он выгодно выделяется на фоне остальных рекламных сообщений, – Адель протянула мне листок через стол, – смешнее всего выглядят объявления о риелторских услугах. Смотри – раз, два, три, семь, нет, целых тринадцать объявлений о помощи с продажей и покупкой жилья. Мне кажется, здесь столько квартир не продается, сколько есть компаний, предоставляющих услуги продажи.

Я взял листок и внимательно рассмотрел черно-белый лист, разделенный на аккуратные прямоугольнички с перечислением услуг и номерами телефонов, по которым эти услуги можно было получить. Я только сейчас заметил, как права Адель – в нецветном варианте другие рекламные сообщения и правда выглядели немного уныло и безвкусно. И вообще, своими жирно очерченными рамками напоминали надгробные камни. Как будто кто-то ставил памятник своей деятельности.

– Раз есть столько агентств, значит, и сделки с недвижимостью должны быть востребованы, – предположил я, – ну иначе риелторы бы обанкротились и закрыли свои конторы.

– По сути, среди всех объявлений в газете здесь представлены только мы, риелторы, агентство путешествий, с которым мы делим крыльцо, салон красоты и специалисты-дезинсектиционисты. То есть дезинсектологи.

– А вот это уже наши друзья не-волшебники. – Я съел последний кусочек яичницы в хлебе и отложил сложенный газетный лист на пустой стул рядом.

– Артефакторы, – согласилась Адель. – Я подумала, что Натан Соломонович шутит, когда говорит, что в этом городе всего одна семья хранит у себя древний артефакт. У меня в соседнем доме живет целых пять таких семей. Несколько сотен семей по всему Петербургу…

Я вспомнил, как любили селиться поближе друг к другу не-волшебники. Они часто выбирали дома постарше, с историей, там им легче дышалось, и фамильный артефакт успокаивался, напитываясь окружающей силой. Артефакторы сами силой не располагали, в отличие от некромантов, зато использовали разные магические амулеты, ожерелья, древние книги, да, в общем-то, все, что угодно. Вместилище волшебной силы могло выглядеть по-разному, например, на экскурсии в музее, основанном Советом волшебников, я видел за стеклом чье-то исподнее, наделенное необычными возможностями. Похоже, что чувство юмора у ребят из прошлого было весьма странное. Иногда я представлял, как целые поколения собираются вокруг волшебных портков и используют их не по назначению – позволяя пробраться в мир любовной магии. «Владельцы вещи держали гадательный салон Приворот отворот», – гласила табличка, прикрепленная к музейному стенду. Да, нижнее белье закончило свои годы экспонатом, но лишь потому, что все представители рода умерли и не оставили потомства, – такое встречалось особенно часто после 1917 года.

– Здесь никто не хочет жить, – я вздохнул, – и даже другие Артефакторы отсюда уехали.

Современные некроманты настоящий артефакт создать не могли. Почти все заколдованные вещи так или иначе отнимали часть нашей энергии, постоянно ею подпитываясь. Ловушки для инфернального потребляли больше всего, а меньше всего забирали уже изобретенные человеком и доработанные некромантом сложные механизмы вроде моих детекторов нечисти. Каким-то образом волшебники прошлого смогли обуздать силы природы и пользовались их ресурсами, а не своими собственными, исключая из цепочки передачи силы себя самих. Негласно считалось, что в нашем мире произошло какое-то событие, лишившее волшебников их мощи, и с тех пор больше никто не создал ни одной безделицы, которой подпитка извне была не нужна совсем. В музеях до сих пор занимались исследованием вещей, которые даже после смерти своего создателя продолжали исправно выполнять свою функцию. В любом случае покинутые артефакты без хозяина начинали беситься и выплескивать неконтролируемую силу. Именно поэтому Адель сразу после рассказа короля эльфов решила позвонить своему учителю и уточнить, не пропадали ли семейные или музейные реликвии. Магическим безделицам всегда нужен уход – даже в музеях опытные сотрудники не забывали регулярно разряжать накопленную экспонатами энергию.

– И как тебе семья? – прервала мои размышления Адель. – Не злоупотребляют силой?

– Семья вполне приличная, у них веками хранилась Гамельнская дудочка, но никого крупнее тараканов они ею не выманивали. Держат свой маленький бизнес по устранению насекомых. Да и легенды любили преувеличить – в Средние века Гольштейны один раз изгнали вместо насекомых крыс из Гамельна, и вот уже в воображении людей на поводу мелодии шли не грызуны, а домашние животные. Немного фантазии – и в летописях через несколько десятков лет домашние животные заменились детьми.

– Охотно верю. И все-таки интересно, что вместо красивой легенды о гипнотической музыке, которая очистила город от разносчиков заразы, мы получили назидательную сказку о том, что нельзя обкрадывать музыкантов. Ведь раз мелодия крысолова увела за собой грызунов, то может забрать и детей, если попытаться обмануть дудочника и не заплатить ему обещанное вознаграждение.

Гамельнская дудочка действительно существовала. Она путешествовала по всему миру вместе с хозяевами, оплетая себя не самыми лестными сказаниями, а потом осела в России. Не-волшебники были потомками тех самых могущественных некромантов прошлого, вот только почему-то начисто были лишены силы. Им оставалось пользоваться артефактами своих предков и контролировать разрядку вещей, понемногу выпуская магию в мир. Совет волшебников уважал наследников и не требовал чужого – как мне казалось – отчасти из уважения, отчасти – из опасения, что в потомках могут проснуться могучие силы прошлого. У Артефакторов даже был свой собственный «сезон охоты» – шесть недель поздней осенью и ранней весной, когда можно было вовсю пользоваться силой, спрятанной в безделицах. В этом время в подконтрольном мне городе на дверях парадных начинали появляться объявления в духе: «В вашем доме будет проводиться санитарная обработка от тараканов, клопов, муравьев и блох».

Через окно кухни было видно, как август клонился к концу и, словно переживая душевный кризис по юности и золотому лету, решил зарядить реквиемом из дождей. Было раннее утро пятницы, за окном ливень превращал тропинки в ловушки из коричневой грязи, цепко хватающие случайных прохожих за щиколотки. Даже гончая дикой охоты решила уподобиться всем земным собакам и дремала у входа в квартиру. Я посмотрел на часы и понял, что пора собираться на важное задание, а потому перевел тему:

– У тебя с собой фирменная обувь петербуржца?

– Резиновые сапоги? Всегда!

– Надевай их, сегодня мы идем в лес на твое первое задание. – Я снял с сушилки серый свитер крупной вязки. Такие еще обычно можно встретить на англичанах или на постановочно-романтических фотографиях, посвященных осени, камину и чашкам какао. Мне свитер нравился за свою практичность и наличие высокого, но не сдавливающего ворота. – Одевайся теплее, пожалуйста.

Можно было бы поехать на машине, но Арауну нужна была прогулка, поэтому мы вышли заранее и двинулись в сторону елового леса, казавшегося голубым из-за необычайно густого тумана. Ливень перешел в неясную морось, но Адель все равно не снимала капюшона, накинутого на тонкую шапку. Мы брели мимо района частных домов с резными ставнями и узорами на фасаде. Затейливые деревянные линии окон напомнили о лете в родительском поместье под Гатчиной. У меня был огромный соблазн снять себе жилье здесь, вместе с просторным участком, дровницей и зарослями цветов под окном, но потом я подумал, что моя профессия просто не оставит свободного времени на заботу о доме. А если я замерзну, то не всегда найду время разжечь огонь печи или затопить баню, когда захочу помыться вечером после работы. Не говоря уже о том, что я не выкрою и лишнего часа в день, чтобы разбить свой сад или хотя бы не дать умереть тому, который высадит арендодатель.

Вскоре строения остались позади, и Араун побежал в чащу, обрадованный лесными запахами.

– А что у нас за задание? – спросила Адель. – Я не слышала, чтобы твой телефон вибрировал или оживились амулеты. Что нам предстоит сделать?

Мне хотелось показать и красивую сторону нашей работы. Но все необычные и завораживающие моменты лучше преподносить в виде сюрприза.

– Увидишь.

– Мы что-то ищем? – Напарнице явно не доставало терпения. – Может, потерянный артефакт? Или нужно разглядеть отпечатки в грязи? Мы кого-то выслеживаем?

Я вовремя поймал рукой ветку, которую девушка задела плечом и едва не ткнула себе в глаз.

– Потерпи чуть-чуть.

Под ногами чавкал ковер из иголок и грунта, а я и без всяких карт знал, где остановиться. Знакомая полянка образовывала почти идеальный круг, на котором отказывались расти деревья и кусты.

– А теперь стой здесь. Очень важно, чтобы ты никуда не двигалась – вне зависимости от того, что увидишь. Придется подождать – мы пришли пораньше, чтобы случайно не пропустить важное событие.

По моей просьбе Адель взяла на поводок Арауна и принялась осматриваться.

И когда мне показалось, что терпение напарницы лопнет, на высоте шести метров над землей открылись два портала. Они выглядели как два гигантских кольца, отделенные друг от друга поляной. Я размял пальцы и приготовился действовать. Адель застыла с видом человека, который ждет, что фокусник сейчас вот-вот вытащит из шляпы кролика. Сначала я услышал тихий напевный клекот, а потом увидел огромные крылья в нежно-розовом оперении. Стая птиц, напоминающих крайне крупных фламинго, начала свою миграцию из северного мира в южный. С узорчатых перьев слетали лепестки сакуры, неторопливо кружащиеся в завораживающей балетной партии.

– Говорят, что на этих птицах, Шкитан, держится сразу несколько миров, – я нарушил молчание, чтобы поведать старую как мир легенду. – Пока живы предки фламинго, миры стоят нерушимо. Шкитан почти не оставляют потомства, их дети рождаются едва ли раз за сто лет. Эти птицы – символ жизни и победы над смертью. Но у них есть заклятые враги, олицетворяющие тьму и пустоту, – те, кто желает поглотить Шкитан и установить свой порядок – антижизнь. С самого своего основания орден волшебников-некромантов защищает редких птиц и обеспечивает им комфортный переход из одного мира в другой через наш. До нас Шкитан сопровождали ведуны, а до них – жрецы племен. Два раза в год я прихожу сюда, чтобы выполнить свой долг и не дать тьме поглотить свет.

Еще до того как следом за фламинго появилась стая волков, я услышал их протяжно-натужные хрипы. Гигантские костлявые создания лишь условно звались волками. Чаще их называли Фенриирами, в честь зверя из скандинавской мифологии, убившего всеотца богов. Мне всегда казалось, что Фенрииры больше похожи на скелеты медведей, обтянутые странной бархатно-малиновой шкурой.

– Я слышала эту легенду, – сказала Адель, не сводя глаз с процессии Шкитан, воздушно парящей в сторону второго портала. – Это правда, что птицы уязвимы только в нашем мире?

Хрипы нарастали, и теперь к ним примешивалось жадное клацанье зубов. Я оставил вопрос без ответа и раскинул легкую магическую сеть прямо под линией полета розовых фламинго. Мне потребовалась вся мощь распахнутого портала, чтобы удержать свое магическо-оградительное сооружение. Адель взмахнула рукой и подкинула сгусток своей силы в мою сеть, связывая звенья еще более крепко и надежно.

Из портала вырвалась дикая свора, то сплетающаяся в клубок и грызущаяся, то бросающаяся вверх в диком припадке безоговорочной злобы. Фенрииры раз за разом налетали на мою сетку, сверкающую голубыми искорками электричества, и отскакивали от нее, словно мячики. Под их лапами в грязь втаптывались розовые лепестки сакуры, и поляна из прекрасного сказочного места превращалась в поле боя. Араун посмотрел на хозяйку, смущенный и удивленный. Адель что-то зашептала ему, но ее голос растаял среди гвалта, визга и электрического треска. Волко-медведи скользнули в портал следом за своей добычей, подчиняясь воле вечного круговорота жизни и смерти. Порталы захлопнулись, словно их никогда здесь и не было. Моя напарница выглядела очень довольной, она чувствовала себя одновременно спасительницей, помощницей и стражем своей реальности. Я ощущал, что однажды наш мир проиграет бой тьме, мы канем в Лету, и начнется чужая эпоха. Возможно, и не из-за уничтожения розовых фламинго, а из-за чего-то другого. И совсем иные создания начнут свое бытие во враждебных для меня условиях и чужих для меня временах. Для кого-то моя смерть будет означать жизнь. Я не мог перестать об этом думать и знал, что однажды и Адель все поймет.

– Да, Шкитан уязвимы только в нашем мире. Именно поэтому мы и бережем их переход. И еще интересный факт… – Амулет в кармане нагрелся, предупреждая об угрозе. Я достал один из трех камней, которые звякнули, соприкоснувшись боками. Темно-красный.

Адель посмотрела на руны, аккуратно начерченные моей рукой. Я вспомнил, как выводил борозды вручную, корябая поверхность гладкой плоской гальки.

– Земля. Угроза идет из недр земли, – произнесла Адель задумчиво. – Как глубоко ты поместил маяк?

– Я оставил второй камень в одном из туннелей подземной части города. Я даже не знаю, с чем столкнусь там… Наверно, мне следует пойти одному.

Напарница посмотрела на меня осуждающе и тяжело. Я исправился:

– Если ты пойдешь, то будешь делать ровным счетом то, о чем я буду просить. Если скажу, что дальше ты не идешь, значит, не идешь. Попрошу отнести образцы в офис – значит, возьмешь пса и понесешь. А если какое-нибудь щупальце утащит меня в свои подводные недра и я пробулькаю тебе со дна: «Звони Натану Соломоновичу…» И что ты тогда сделаешь?

– Позвоню Натану Соломоновичу? – усмехнулась Адель.

– Да, но сперва уберешься подальше от ливневки и моих печально выпускаемых на поверхность воды пузырьков. Идем в офис за универсальным магическим ключом.

Девушка отпустила Арауна с поводка и молча покачала головой. На женском языке это означало что-то вроде: «Вот чудак! Ну почему эти мужчины просто не могут быть иногда нормальными?»

– Может, это и есть что-то вроде второго симптома вторжения темных сил? – Изо рта Адель вылетело облако пара.

Я вздохнул и повел нас обратно через лес.

– Я же говорил, что пока рано называть всплеск странной энергии, о котором нам рассказал король эльфов, вторжением темных сил. Возможно, мы имеем дело с очередным проявлением природных и географических особенностей города.

– И все-таки, – возразила напарница, – похоже, что я угодила прямиком в самую гущу событий.

Я начинал думать, что Адель прямо-таки притягивает неприятности.

Адель. Незваные гости

По дороге проехала «газелька», на тенте которой красовался старый, запыленный и грязный логотип компании «ЭкоДом». Мысленно я добавила себе в список задач обновление дизайна грузовой машины и попыталась представить, кому именно сейчас везут заказанные удобрения. Может быть, старушке, которая живет заботами о своем фруктовом саде? Или владельцу загородного дома, который выращивает редкие сорта растений? Но почти наверняка заказ ехал к местным агрофермам с парниками. Только эти ребята и продолжали стабильно закупать продукцию фирмы Гилиада в конце лета, если верить аналитическим таблицам сбыта за прошлые годы.

Мы вернулись уже знакомой мне дорогой и направились вдоль кирпичных пятиэтажек советской застройки по центральной улице города. Вокруг было удивительно пусто, и лишь иногда нам встречались мамы с колясками, вооруженные подозрительными или отсутствующими взглядами.

– Десять часов утра. Почему вокруг никого? Может быть, мы проспали апокалипсис?

– Просто почти все давно на работе, да и сезон отпусков закончился. Те, у кого отпуск еще длится, проводят последние умеренно теплые деньки на даче за городом. Вот и остаются только женщины в декрете.

– И все-таки я никогда не привыкну к тому, что тут рабочий день начинается в семь часов утра. Как-то это бездушно. Мы, кстати, идем в какое-то конкретное место?

– Сначала зайдем в офис – мне там кое-что нужно. Я тебя понимаю. Хотел бы я тебя утешить, что к таким вещам привыкаешь, но на самом деле это не так. Чувства инаковости и отличия от той картины, к которой ты привыкла в мегаполисе, будут только расти и со временем начнут беспокоить своей неправильностью еще больше.

Почему-то люди совсем перестали встречаться нам на пути. Три или четыре квартала мы ни с кем не столкнулись. Я оглядывалась по сторонам и запоминала это сюрреалистическое ощущение – утро, туман, разлитый по разлинованному, словно лист бумаги, шоссе. А вокруг – одна гулкая тишина. На Садовую вырулил одинокий серый автомобиль, который должен был разрушить морок, но он лишь усилил ощущение того, что я попала на какой-то полигон для испытаний сценариев конца света. Араун ткнулся мне в руку, улавливая смену настроения. Заметив, что мне не по себе, Гилиад попытался утешить меня:

– Ты всегда можешь уехать отсюда. И я в любом случае напишу тебе хорошую рекомендацию.

Вскоре показалось крыльцо офиса, с трудом угадывающееся в молочно-сизых декорациях поставгустовского утра. Шторы на окошке квартиры над конторой предательски дернулись, выдавая незримого наблюдателя. Из окон здесь смотрели так часто и так пристально, что я невольно начала ощущать себя как загнанная лань – под постоянным прицелом кого-то, кто прячется в тени. Отогнав ассоциацию с кукловодами и проклятиями, я вошла в офис следом за некромантом. От лап Арауна на полу оставались отчетливые отпечатки, а в своих следах я обнаружила даже пучки травы, воткнутые в клочья грязи.

– Нашел, – сообщил Гилиад и похлопал себя по карману.

Туман начинал быстро рассеиваться и подбирал полы своего сизого платья, словно дама девятнадцатого века, перепутавшая купе в расписном Восточном экспрессе. Волшебник свернул на улицу, ведущую вниз по холмистой местности, и мы двинулись в направлении Старого города. Мне захотелось рассмотреть уже знакомые здания. Я в удивлении охнула.

– По-моему, нам уже не нужно спускаться в подземелья этого города. Мне кажется, я знаю, что не так.

Почти у каждого дома по улице, резко ведущей вниз, была пристройка цокольного этажа, необходимая, чтобы сгладить крен дома. Иначе особо невезучим жильцам, живущим наверху склона, все заглядывали бы в окна без зазрения совести. Весь низ здания оказался облеплен абсолютно некрасивыми крылатыми мошками непозволительно гигантских размеров. Ну, как гигантских… Некоторые насекомые были размером с ноготь моего большого пальца.

Гилиад проследил за направлением моего, безусловно, кислого и недовольного взгляда и уткнулся в армию мошек.

– Это земные создания, – некромант вынес свой вердикт. – Такие существа обычно живут в теплых, влажных подвалах. Но я никогда не видел, чтобы они облепляли фасад дома.

Мы, не сговариваясь, обошли весь дом вокруг, внимательно рассматривая слегка треснувшую штукатурку на стенах. Точнее, ее небольшие участки, проглядывающие среди мохнатых и определенно нравящихся мне все меньше и меньше мошек. Когда мы дошли до узких подвальных окошек, то наткнулись на еще менее приглядную вещь. Из зарешеченного отверстия наружу пробивались вяло шевелящиеся черные слизняки. Заасфальтированная дорожка, прилегающая к дому, тоже оказалась усыпана слабо шевелящимися некрупными червями. Первой моей мыслью было сжечь их всех, вместе с мошками. Второй – взять билет до Петербурга, забыть про несчастную аттестацию, но сначала убедиться, что на подошвах ботинок я случайно не привезу домой одну или несколько таких тварей.

– Тоже земные, – удивился Гилиад, фотографируя стены дома на телефон, – и опять – эти мокрицы не вылезают на холод и предпочитают прятаться от человека. Тоже любят влажность и тепло.

– Да мне все равно, что они там любят! Хоть спать с плюшевым мишкой в обнимку! Я хочу узнать, что же заставило их покинуть родные просторы!

Некромант нащупал в кармане ключ от всех дверей и сжал его пальцами.

– Думаю, нам все-таки стоит проверить наших любимых Артефакторов. Я не знаю, кто еще способен заставить насекомых полезть из всех щелей…

Ключ безвольно опустился на самое дно кармана его пальто.

* * *

Семья Артефакторов Гольштейнов жила в удивительно красивом сталинском доме в исторической части города. В отличие от того дома, в котором Гилиад снял квартиру, лестничные клетки были удивительно просторными, у жильцов был удобный лифт и высокие потолки. На секунду я забыла, что нахожусь не в Петербурге, когда залюбовалась на фасад с башенками, сложенными из кирпича, и аккуратное крыльцо булочной на первом этаже, увитое плющом. Некромант нажал на кнопку дверного звонка, а я обернулась и посмотрела на огромное арочное окно лестницей ниже. Мне сразу представилось, как уютно и тепло здесь жилось людям… Как они выходили в сад, раскинувшийся перед домом, чтобы поесть свежую выпечку на свежем воздухе, или сидели в комнате на широком подоконнике все в подушках, глядя в окуляр телескопа.

Вопреки моим ожиданиям, никто по ту сторону двери не уточнил, к кому мы пришли, а глазок двери так и остался темным, запахнутым и словно спящим.

– Здравствуйте, вы немного рано, но я убрался в квартире на случай, если вы захотите сделать свои фотографии, и… – Юноша в теплых разноцветных носках замялся, увидев моего коллегу, и улыбка сползла с его лица. – Вы не риелтор. Не могу сказать, что рад вас видеть, Гилиад.

– Здравствуй, Максимилиан.

Острый взгляд парня нашел меня рядом с некромантом, скользнул по мне и снова стал радостным.

– О, значит, вы – риелтор!

Я покачала головой. Гольштейн-младший принялся искать кого-то за нашими спинами, и я поспешила помочь ему завершить цепочку выводов:

– И мой пес тоже не риелтор.

– О боже, вы пришли ко мне с обыском! – Юноша схватился за голову, и его лицо с удивительно правильными чертами исказилось тоской.

Словно в подтверждение его слов, Араун залаял и потянул меня в квартиру. Я терпеливо одернула поводок и зашептала слова на языке эльфов: «Стой смиренно!» Какое бы магическое вмешательство пес ни почувствовал, мы не могли войти в квартиру без формального согласия хозяина. То есть не то чтобы на пороге чужого дома некроманты, не получившие дозволения войти, вдруг с визгом рассеялись бы черным пеплом… Просто, вторгаясь, мы теряли часть своих полномочий и прав.

– Мы не представлены друг другу, – я прервала душевные терзания собеседника. – Меня зовут Адель, и я – напарник Гилиада. Мы с неофициальным визитом, ничего такого. Вы можете нас не пускать в дом, разумеется, но через пару дней мы все равно вернемся с заверенным предписанием от суда волшебников. Никому из нас этого не нужно, правда? Давайте вы просто разрешите нам войти и ответите на наши безобидные вопросы.

Максимилиан кивнул, отступая внутрь квартиры. Я едва успела снять ботинки и пальто, а Араун уже с диким лаем потянул меня вперед.

– Извините, мне очень жаль! Он чует все недоброе и неправильное. Наверно, сейчас приведет меня к вашему артефакту.

Однако пес влетел на кухню и необычайно энергично схватил со стола надкусанный бутерброд с колбасой.

– Колбаса уже и правда не та, – со смехом пожаловался Гилиад, появляясь на кухне в компании Максимилиана. – Вот раньше она и правда из мяса делалась, а сейчас – сплошная соя.

Гольштейн-младший вздохнул и предложил нам расположиться за круглым обеденным столом, а сам поставил воду кипятиться.

– Что привело вас ко мне? – не оборачиваясь, спросил юноша. – Рядовая проверка?

Гилиад, позволивший мне взять на себя роль переговорщика, решил нарушить молчание:

– Не совсем. – Некромант стал задумчивым и молчаливым, предлагая собеседнику самому все рассказать.

– Вам нужно воспользоваться артефактом? Официально просите помощи для своего бизнеса?

– Я не знаю, успели ли вы заметить, но в городе все насекомые вылезли из подвалов, канализаций и облепили фасады домов. Мошки, слизни, мокрицы… И это все на улицах! Не представляю, что сейчас творится в домах.

Максимилиан дернулся и потянулся к кухонному ящику. Араун, устроившийся у меня в ногах, заметно напрягся. Гилиад что-то нащупал у себя в кармане. А хозяин дома резко развернулся и положил на стол упаковку мармелада.

– И вы думаете, что это мы сделали? Если честно, моя семья думала то же самое про волшебников. В конце концов, это же не мы выпустили яблочных плодожорок и плотоядных слизней. Я давно перестал удивляться всему, что вижу на улицах.

Печальный свист чайника аккордом оборвался в густой тишине.

– Тогда вы не возражаете, если я осмотрю Гамельнскую дудочку?

Гольштейн-младший махнул рукой в сторону одной из комнат.

– Адель, подожди меня, пожалуйста, на кухне. Если Максимилиан не возражает.

Максимилиан не возражал. Он был спокоен за древнюю реликвию. Тут как в анекдоте: «Знаете, сколько некромантов нужно, чтобы украсть один артефакт? – Не знаю, но еще ни одному не удалось выжить, чтобы об этом рассказать».

Оставшись наедине с невозмутимым юношей, я решила задать вопрос, который меня волновал:

– Скажите, а зачем вам риелтор? С этим домом что-то не так? Ищите более подходящий район?

– Ищем более подходящий город. С этим явно что-то не так. Нам неспокойно здесь, и будет лучше быть поближе к другим Артефакторам. Поэтому отец и позвал риелтора. – Юноша передал мне явно плохо помытую чашку, до краев наполненную черным чаем со странной пленкой. Гилиад говорил, что местная вода богата минералами, но при долгом употреблении вызывает ни с чем не сравнимую боль в почках и раздражение в горле.

– А где ваш отец сейчас? – Я приняла чашку и из вежливости сделала небольшой глоток.

– Отправился выполнять заказы по устранению насекомых в домах и квартирах. На мою семью сейчас свалилось очень много вызовов. То, что ползучих тварей призвали не мы, не означает, что мы не будем предлагать свои услуги и прогонять их старыми добрыми немагическими средствами. По закону мы не можем пользоваться артефактом вне сезона охоты, но закон не запрещает нам зарабатывать круглый год. Тем более в те времена, когда город нуждается в нас.

Если послушать Максимилиана, так их семья чуть ли не Бэтмен с командой супергероев, стоящих на страже Готэма. Впрочем, вспомнив свое отвращение к ползучим тварям, недооценивать вклад дезинсекторов в защиту покоя граждан я не собиралась.

– А где твоя мама?

– Она на других выездах. На тех, на которые не успевает папа. Отвечая на ваш следующий вопрос – мой старший брат занимается активной рекламой и продвижением услуг нашей фирмы. Ведет бухгалтерию, принимает заказы, а сестра тем временем клеит объявле– ния о предоставлении услуг по дезинсекции на дверях подъездов.

Я только сейчас поняла, что сидящему напротив меня юноше не больше восемнадцати лет, просто он рано вытянулся и пришел в атлетическую форму, а еще все время сидел с самым серьезным лицом, отчего казался лет на семь старше.

– Очень жаль, что вы уезжаете. Все-таки каждому городу нужны Артефакторы и их семейные реликвии. Это как-то… неправильно. Пустой город, почти лишенный магии.

Максимилиан наклонился ко мне, не желая, чтобы из соседней комнаты его смог услышать мой напарник:

– Мы пытались продать квартиру сами больше полугода, но ею вообще никто не интересовался. Поэтому мы решили обратиться к профессионалам. Если честно, мы ждем с нетерпением того момента, когда наконец сможем выехать за пределы города. Я бы на вашем месте тоже отсюда уехал. Собрал вещи и возвратился домой под любым предлогом. Не знаю, как это объяснить, но мы все чувствуем себя здесь не в своей тарелке. У нас постепенно пропадает жажда жизни. Мама сама на себя не похожа, отец все забывает и не может ни на чем сосредоточиться. Брат и сестра ссорятся по пустякам, хотя раньше они были не разлей вода. Я… я… – Парень помотал головой и продолжил: – Мы как будто теряем здесь самих себя, оставляем частицы своей души… Этот город что-то с нами делает. Я знаю, что Гилиад не может отсюда уехать, его приговорили отбывать здесь… ну что-то вроде срока. А вам стоит уехать. И собаку возьмите. Даже животным тут не место. – Юноша посмотрел под стол, словно раздумывая, стоит ли гладить Арауна или лучше не тро– гать.

– Я не знала, что Гилиада приговорили к этому городу… к ссылке.