Текст книги "Бог играет в кости"

Глава 7

ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН

Раздался тревожный сигнал, Андрэ поспешно нажал кнопку коммуникатора, послушал несколько секунд и повернулся к Траску:

– Авария в Тихом Океане. Супертанкер продул цистерны и… лодочка перевернулась. – он вернулся к сообщению.

Голос на том конце механически выговаривал слова. Скорее всего, – думал помощник, – сбой системы произошел из-за неполадок в компьютера танкера…

Траск протиснулся вперед и вырвал трубку из рук Андрэ.

– Кто бы ты ни был, начинай рыть себе могилу! – провизжал он в микрофон, радуясь, что есть на ком сорвать злость.

Очередная неудача. Только что он парил на крыльях вдохновения, и вот – лежит разбитый. Если общественность узнает, что половина океана залита нефтью из танкера, принадлежащего Икс-корпорейшн… Репутацию будет уже не спасти. После провала с Марсом и той статьи об оружии… Траск зарычал.

Как они умудрились проморгать эту новую угрозу? Куда смотрел Удильщик? Почему не предупредил?

– Андрэ, нужно действовать молниеносно. Уничтожить всю информацию! Пусть этим займется Удильщик!

– Уже сделано, сэр.

– Ни одно слово об этом не должно просочиться! Никаких спутников, никаких съемок, полное радиомолчание. Ты меня понял?

– Я подключил программу, как только узнал, сэр. Всё будет в порядке, не беспокойтесь.

– Занимайся только этим, Андрэ, я отменяю все предыдущие распоряжения! Дальше я сам…

В глазах вдруг потемнело и он осторожно откинулся на подушки. Салон начал вращаться, воздух сгустился, стал душным… Приступ. Траск упрямо сжал челюсти, не желая поддаваться слабости. Перед глазами замелькали яркие вспышки.

…Белозубая улыбка Деметры. Детское, невыразительное лицо Андре – на щеке, как драгоценные рубины, мелкие капельки крови… Бледное лондонское небо, в которое улетает воздушный шарик – единственный подарок на день рождения… Колин, маленький паршивец, от твидового пиджачка которого вечно попахивало мочой, ударил его по руке и Джон выпустил веревочку…

…Жареные каштаны. Ему так хотелось их попробовать…

…Щербатая улыбка продавца сахарной ваты в парке…

…Смех одноклассников, когда Фергюс подставил ему ножку, и Джон шлепнулся в в лужу. Ранец больно бьет в затылок…

И над всем этим – микеланджеловская улыбка матери… Запах дешевой косметики, кружево лифчика в вырезе халата, который она никогда не запахивала, находясь дома… Мыльная пена и лужица виски на черно-белом кафеле пола…

Траск свернулся на сиденьи в позе зародыша. Перед лицом оказалась деревянная панель двери автомобиля. В нос ударил запах дорогого яхтного лака, которым он приказал покрыть светлый ясень. Этот резкий, живительный дух привел его в чувство.

Салон лимузина продолжал вращаться, вызывая тошнотные позывы, но теперь он мог это контролировать. Замедлить вращение… Остановить… Вот так. Сосредоточиться, прослеживая тонкие прожилки на ясеневой доске…

…Когда мать позволяла себе лишнего, и нужно было просто переждать, сидя под кухонным столом, укрывшись за длинной бахромчатой скатертью от ее ищущего, мутного взора, он прятал лицо в коленях, склоняясь над старыми паркетинами, и, чтобы не было скучно, прослеживал жилки в дереве, одну за другой. К тому времени, как он заканчивал, мать обычно крепко спала в ванне с горячей водой. Пустая бутылка из-под виски, выпав из ее бледной руки, обычно лежала на полу. Он выползал из-под скатерти, спускал воду, а на её обнаженное, распаренное тело набрасывал большую купальную простыню…

…Придя в себя, Траск поднял голову и уперся взглядом в широкое лицо Андрэ. Поморщился, вспомнив кровь… Оказывается, помощник перешел в салон и теперь сидел напротив, очень близко. Его колени, обтянутые твидом в огромную клетку, были у самого лица Траска.

– Вам уже лучше, сэр?

Только ему одному позволялось быть свидетелем слабости. Только ему…

– Всё в порядке. Отодвинься, дай мне место! От тебя воняет!

– Это Глорианна, сэр. У неё течка.

Одежда толстяка всегда пахла кошками. В его квартире на Стрэнде проживало одновременно от шести до десяти кошек. Он подбирал котят в подворотнях, находил бездомных скитальцев на улицах, кормил, заботился, лечил их странные кошачьи болезни…

Траск знал, что Андрэ является попечителем нескольких благотворительных фондов помощи бездомным кошкам. Эта его странная привязанность иногда раздражала, но в целом была безобидной, не считая запаха и шерсти… По сравнению с другими устрашающими привычками. И обходилась значительно дешевле.

– Ты держишь ситуацию под контролем?

– Разумеется, сэр. О танкере не беспокойтесь. Тем же маршрутом шел еще один корабль… Китайский, сэр. Нам удалось списать аварию на него. По счастью, китаец тоже вез нефть.

– Вы его…

– Да, сэр. Не правда ли, получилось очень удачно?

Глава 8

АЛЕКС МЕРФИ

– Ты правда думаешь, что это – хорошая идея? – мы стояли на путях. Мимо грохотали поезда, тянулись товарняки… Приходилось кричать.

Она пожала плечами.

– Здесь электрички притормаживают. Ты вроде ловкий парень, должно получиться.

– А если не получится?

– Да ладно, не ссы… Ты что, никогда зацепингом не ездил? При твоем образе жизни только так и надо…

– Да нормальный у меня образ жизни! Я в универе преподаю! Английскую, мать её, литературу! Никакого терроризма, погонь, контрразведчиков и мафии!

Я орал так, что запершило в горле. Наверное, это поезда. Слишком грохочут… Ассоль подошла и, привстав на цыпочки, сказала прямо в ухо:

– Привыкай, Лёшик.

Похлопала по плечу, и пошла вдоль путей. Я поплелся следом.

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ

Я решил проветриться. В Управлении дышать стало совершенно невозможно. Торжествующие, неприязненные взгляды… Еще бы. Новый «зам» Кремлева облажался! Упустил Фокусника, а тот взял да и опрокинул целый автобус с людьми!

И не сказать, чтобы у нас работали сплошь суеверные, необразованные люди…

Уже год, а я всё не могу привыкнуть. Сначала – операции, лечение, затем – реабилитация, что бы там под ней не подразумевалось… Так называемая «мирная жизнь». В чем-то Константин Петрович прав, я еще не приспособился. Физически – вроде всё на месте, а если и болит – так это даже хорошо. Михалыч говорит, если ничего не болит, считай, ты уже умер…

А вот к интригам, подковерной борьбе, всем этим многозначительным мелочам душа не лежит. Сделали бы меня оперативником, как Михалыча… Но нет. Не повезло…

…Посыпанные солью дороги превратились в бурую грязь, теплый ветер пахнет канализацией. Я шел вдоль площади, надеясь погулять в парке. Посмотреть на детишек с бабулями, на глупых, толстых голубей, на чистое небо, в конце концов… Хоть ненадолго отвлечься. Но трудно не думать о белой обезьяне. Особенно, когда она корчит рожи и бесстыдно показывает красный зад.

Я – далеко не Шерлок Холмс. Не идиот, конечно, но по части распутывания хитрых клубков, до Кремлева, бывшего оперативника, мне далеко. А у Мёрфи есть тайна. Нюхом чую, а объяснить не могу. Вот что он не преступник – могу поклясться. Убийц, психов всяких я насмотрелся…

***

…К кордону подходит дед. С трудом, опираясь на клюку, переставляет ноги в стоптанных ичигах. В темном, заскорузлом кулаке болтаются четки: черные и белые фасолины, нанизанные на нитку… Ребята вышли из КПП, улыбаются:

– День добрый, отец, куда путь держишь? Водички? Сейчас, сделаем…

А у меня свербит: другого слова и не подберу… Как будто под кожей – тысячи муравьев. Грызут, грызут… Гляжу на парней – автоматы скинули, закурили…

У деда лицо коричневое, заросшее белоснежной бородой, чалма по самые брови, руки сухие, с желтыми ногтями… И тут я поймал его взгляд:

– «Аллах Акбар!» – и улыбнулся, показывая крепкие, молодые зубы…

Взрыв разнес КПП, сержанту Курицину оторвало ногу, мальку первого года службы Ухаренко – голову. Один я целым остался. В последний момент, понимая, что уже поздно, что никого не спасти – прыгнул за стенку…

Тогда мне повезло.

Потом уже возненавидел это муравьиное копошение под кожей. Знал: как только оно появилось – всё. Не пронесет. Вот и сейчас: не в полную силу, но…

Я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. Может, парень попал в неприятности и нуждается в помощи? Но зачем тогда бежать?

В то, что это он виноват в гибели пассажиров автобуса, я не верю, и не поверю никогда… И не потому, что проникся необъяснимой симпатией к иностранному гражданину, а потому, что исходя из принципов диалектического материализма, это – невозможно. К тому же, он сам там был, в автобусе…

По мнению некоторых, я должен его ненавидеть. Как же! Такой плевок в карьеру… Легендарный «Орлиный Коготь» не смог применить свои необыкновенные (по слухам) боевые навыки и упустил преступника национального значения…

Телефон названивал уже минуту, но я не обращал внимания. Что? Потеряли? Еще кто-то сбежал, стоило мне отвернуться? Всё же надо ответить…

– Да!

– Воронцов, ты обо мне совсем забыл?

Лилька!

– Прости, котенок. Завал на работе.

– У тебя всегда завал, это не оправдание… И что на этот раз?

– Э-э-э…

– Снова военная тайна?

– Ну… типа того.

– Ладно, вечером свободен?

– Постараюсь.

– Приходи. Мясо по-французски и вино.

На душе потеплело. Хоть кто-то рад меня видеть просто так, без оглядки на должность и награды…

Глава 9

АЛЕКС МЕРФИ

На крыше электрички задувало так, что даже глаза замерзали, пришлось спуститься на смычку между вагонами. Там, в тесном грохочущем пространстве мы и висели, прижавшись друг к другу. Разговаривать было невозможно.

В груди горело, с каждым толчком раскаленный гвоздь всё больнее пронзал ребра. Я думал только о том, чтобы не потерять сознание и не свалиться в завораживающую, быструю пустоту под ногами. Так продолжалось целую вечность.

У девчонки был термос с горячим чаем, она даже умудрилась его не уронить, но пить при такой тряске я не рискнул. Боялся, что вывернет. Похоже, к сломанным ребрам у меня еще и сотрясение…

Наконец, перед остановкой на какой-то станции, Ассоль дернула меня за рукав и махнула рукой.

– Прыгаем! Дальше нельзя, тут всегда проверяют!

Я с облегчением соскочил на землю. Затекшие ноги не слушались, покатился под откос. В глазах потемнело от боли… Да что ж я всё время падаю-то?

– Ты как? – Ассоль помогла сесть.

– Не знаю.

Я закашлялся.

– Надо было тебя в больничку. А то кони двинешь, и что тогда?

– Не двину. – я с трудом встал. – Со мной и не такое бывало.

– Ну… Тогда хотя бы отлежаться? Орел-десантник…

– Времени нет. Как добраться до какого-нибудь частного аэродрома?

Сколько-то денег у меня было. Успел залезть в тайник на вокзале, распотрошил ячейку… Купил теплой одежды – себе и девчонке, как бы в благодарность. В ярких куртках, одинаковых шапках и ботинках мы были похожи, как близнецы.

…У меня созрел план: найти частный самолет и заплатить за полет до Нью-Йорка. То, что Джафар уже шерстит Москву, можно не сомневаться. А ведь с той стороны океана у него тоже друзья… Позвонить отцу? Попросить помощи? Нет. Не настолько еще дерьмово.

Ассоль снова вытащила термос, налила коричневой бурды, протянула мне. Чай был приторно-сладкий и чуть теплый. Замутило.

– Так что насчет аэродромов?

– Фиг знает. Можно в инете пошарить… Но я бы на твоем месте хорошо подумала. Можешь не долететь.

– Но ты не на моем месте! … Извини. Я плохо соображаю. Мне очень надо в Нью-Йорк. Правда.

– Хозяин – барин. Пошли. На станции есть вай-фай.

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ

Изучив папку с документами от заокеанских коллег, я пришел в недоумение. Они что, всё это серьезно? Он у них и впрямь Гудини: то исчезает из-под слежки, то наоборот – выпрыгивает, как чертик из табакерки, и портит все планы. В казино ненормальные суммы выигрывает. Или вот пишут: мистер Мерфи силой мысли заставил агента направить автомобиль прямо под колеса грузовика, мчащегося на огромной скорости…

Бред собачий! Я в гипноз не верю. По мне всё просто: знай, где находишься, и помни, кто ты есть. И никаких «призраков»…

Пройдя по коридору, постучал к Шефу. Странно… Обычно он чуть ли не раньше уборщиц появляется. Ладно, подождем…

Ничего не замечая, вернулся к себе, упал в кресло и продолжил медитацию. Алекс Мерфи не шел из головы.

Зря я вчера к Лильке не поехал. Отдохнул бы по-человечески… Но навалилась текучка, я же – зам. Дурацкие предписания, формуляры – всего не упомнить. И секретарши нет. До полуночи, как последний стряпчий, разгребал завалы. Чуть не застрелился, ей-Богу! Ну не мое это – над бумажками корпеть…

Не сиделось. Хотел выйти на улицу, проветрить голову – на ходу всегда лучше думается, но решил всё-таки дождаться Кремлева.

Через час вновь постучался… Да что ж такое? Уехал на совещание, а меня, зама, не предупредил? У кого бы узнать, чтобы не показаться совсем идиотом? И где эта вобла, его секретарша? Как её? Рита Пална?

Я оглядел приемную. Тишина. Телефоны не звонят, монитор секретарши выключен. Рванул дверь в кабинет «Самого». Пусто…

Уткнувшись лбом в стену, замер, стараясь сосредоточится. Что? Где? Не понимая, откуда идет волна, чуть не заревел, как дикий зверь. Но взял себя в руки, выпрямился, сделал несколько глубоких вдохов… Не ровен час, войдет кто-нибудь, греха не оберёсся.

– Илья Романович…

О! Вобла заявилась. Скроил строгую морду:

– Да? Где вы ходите? Куда девался Кремлев?

– Илья Романович…

Только сейчас заметил, что у неё голос дрожит, как поросячий хвост, и губы трясутся. Подскочил, взял за плечи, встряхнул так, что очки соскочили с узкого носика…

– Что?!

– Кремлев… Константин Петрович… Авария…

Я медленно опустился на стул. Стало невыносимо жарко, ручьями потекло по спине, по бокам, пиджак сделался тесным и колючим. Нашарив в кармане платок, прижал к лицу.

– Он жив?

– Нет. Не справился с управлением. В столб. Подушки безопасности не раскрылись…

Не веря своим ушам, поднял глаза. Секретарша, прижав руки к груди, комкала замурзанный платочек. Кусала губы, но слезы сдерживала. Черт меня подери!

Вскочив, я усадил её на свое место, налил воды, подал. Сам напился прямо из графина, со стуком поставил назад. Сигарету бы…

– Э… Рита Павловна… У вас закурить не будет?

Всхлипнув, она поднялась, пошатнувшись, посеменила к своему столу.

– У меня только с ментолом.

– Да хоть с чертом лысым…

У Кремлева новая машина, прямо с завода. Такая же, как и у меня – по распределению получили… Водитель… Она сказала: не справился с управлением. Я попытался вспомнить: а видел ли я хоть раз, чтобы Шеф водил машину?

– Почему он был без водителя?

– У Феди острый аппендицит… Ночью на скорой увезли, мне его жена только утром позвонила. Константин Петрович сказал, никого не нужно, он сам. И вот…

– Ладно. Успокойтесь, Рита Павловна. Слезами горю не поможешь… Что еще вам известно?

– Почти ничего. Эксперты говорят, нужны тесты… Скорость была за сто…

– В городе?

– Эксперты говорят…

– Ладно, я сам к ним схожу. Где тело? Мне нужно полное медицинское заключение. Проверить на все известные и неизвестные препараты, алкоголь, наркотики… Ну, вы и сами знаете! К вечеру всё должно быть у меня! Я поехал к телу, потом к экспертам.

– Илья Романович… Вы же зам…

– Я знаю!

– Но теперь вы временно исполняющий. До особых распоряжений…

Твою дивизию! Об этом я не подумал. Нужно как-то принять дела…

– Рита Павловна! Оставляю тылы на вас! Хотя бы на сегодня… Вы меня поняли? Вы же знаете, что и как здесь устроено, верно? Очень вас прошу, продержитесь!

Попрошу перевод. То, что не меня назначат на место Кремлева – к бабке не ходи… Я – не функционер, не умею я, как они, и слава Богу, что не умею. Вот в пустыне, с автоматом – другое дело. А работать с кем-то кроме дяди Кости я не буду…

***

…Год назад, приехав на дачу, застал отца с компанией. Удивился. Думал: посидим вдвоем, шашлычку пожарим… Месяц, как я вернулся. Всё дикое, всё в новинку… Женщины без хиджабов – красивые, веселые… Рестораны, громкая музыка, народ гуляет по улицам…

После выжженных песков, черных обугленных танков, пыльных рек и палящего белого солнца, Москва явилась новым Вавилонским столпотворением, вечным праздником, грохотом салюта и треском шутих…

Сидя в своей квартире, за плотно зашторенными окнами – чтобы не слышать не смолкающего ни днем ни ночью городского шума – я пытался привести свое мироощущение в соответствие с действительностью. Смотрел телевизор, читал… Не помогало. Звонил Михалычу – так, услышать знакомый голос: – «Как дела, старшина?» – «По маленьку, командир…» Но старался не злоупотреблять: у Михалыча жена, дочка…

На даче у отца приходил в себя. Двухэтажный особнячок посреди березовой рощи он купил выйдя в отставку, и теперь испытывал несказанное удовольствие, поливая розы по утрам… Мать жила в городе, последние годы они редко виделись.

А тут – гость. Такой же отставник? Не похож. Осанка крупного, сознающего свою силу зверя, стальной взгляд сквозь крошечные, чудом сидящие на мясистом носу очки… Как сквозь амбразуру. Седые волосы по моде пятидесятых: популярная стрижка «полубокс».

– Дядя Костя?

Я его не сразу узнал – лет двадцать не виделись.

– Ну, здорово, брат – боец! Как жизнь молодая?

– Да… Никак.

Устал я бодриться, делать вид, что всё пучком.

– Это хорошо!

Я выпучил глаза. Ожидал, что меня снисходительно похлопают по плечу, заверят, что всё устаканится, заранее приготовил вежливую улыбку…

– Скучно шпаком быть?

– Не то слово, дядь Кость! До смерти скучно!

Отец в разговор не вмешивался…

Глава 10

АЛЕКС МЕРФИ. ПОДМОСКОВЬЕ.

– Слушай, а ты – знаменитость!

Вздрогнув, пришел в себя. Пока Ассоль шерстила интернет, я пригрелся, вытянув ноги на соседний стул, и провалился в сон.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Смотри сам…

Она протянула телефон. На экранчике – моя фотография. Та, которую сделали на Лубянке, и еще – в дурацкой красной шапке… Каждый раз при воспоминании о том автобусе рвотный комок подкатывал к горлу.

– Это ориентировка МВД. Говорят, ты – террорист… – она скептически оглядела меня с ног до головы.

– Это неправда!

– Да кого волнует? Любой, кто тебя увидит, обязан сообщить. Ты попал, Лёшик.

– Меня зовут Алекс!

– Не ори. Люди кругом… Улететь, походу, не удастся. Не контрабандой же тебя отправлять…

– А это возможно?

– Да ты что, совсем? Я пошутила! И вообще… Как ты себе это представляешь? У тебя хоть документы есть?

– Нету.

– Офигеть. И как ты собрался в Штаты? Даже на частном самолете… Они же всё равно заполняют полетный лист, декларируют груз. За провоз нелегалов отбирают лицензию!

– Мне надо, понимаешь? Надо…

Я зажмурился, пережидая приступ паники. Накатила тошнота, в висках застучали молотки, сердце ухнуло в живот.

– Да что у тебя там? Невеста? Любимый песик?

– Мама умерла. На похороны…

Глазам вдруг стало горячо. Я ни разу не произносил этих слов, вообще старался не думать. Всё это сон.

Затрясло. Уткнувшись лицом в колени, чтобы избежать её требовательного взгляда, я затих…

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.

Как он мог не справиться с управлением? Это абсурд! Мысли прыгали, как блохи на сковороде. Что? Почему? Может, враги у него были? Отравили?

Ладно… Сейчас я возьму Михалыча, и поеду: Кто констатировал смерть? От каких повреждений? Где свидетели? Всё, всё нужно самому…

Постоянно звонил телефон: то из Управления, то Лилька, то мать – вспомнила не вовремя, что у неё сын есть… Я его отключил, от греха.

– Вот те крест, Романыч! Чистое ДТП! Несчастный случай…

Знакомый из МВД был искренен, как школьник, прогулявший урок.

– Кто занимался автомобилем? Имя, телефон, адрес!

– Да не могу я! Ты чо, не понимаешь?

– Я-то всё понимаю! Убит начальник Управления ФСБ, а ты мне ваньку валяешь? Трибуналу захотел?

– Ты чо, Романыч, я и так тебе по дружбе… Дело-то сразу закрыли…

– Какая, к свиням собачьим, дружба! Кто посмел?

– Иди ты в жопу, Воронцов! Сам разбирайся, если охота… Официальное заключение таково: человек в возрасте, прихватило сердце – не справился с управлением.

– А подушки? У него же тачка новая!

– А вот это уже не ко мне. Не в курсе я…

Неправда. Чего-то все недоговаривают… По идее, землю носом должны рыть – такое событие… Не мелкая ведь сошка!

На Лубянку вернулся поздно. В коридорах пусто, лампы вполнакала. Все разбежались, хоть шаром покати. А в приемной у Кремлева горит свет – яркая полоска выбивается из-под двери… Я подобрался. Пинком распахнув створку, влетел внутрь, поводя пистолетом.

– Рита Павловна, что вы здесь делаете?

Что-то часто я стал дураком выставляться.

– Вас дожидаюсь.

На пистолет она даже не взглянула.

– Зачем?

Я постарался придать голосу уверенности, которую подрастерял за этот дурацкий, полный недомолвок и нелепостей, день…

– Ну как же? Передать дела!

Я сделал сквозь зубы вдох, досчитал до десяти и только потом спрятал пистолет.

– А разве мы не договорились с вами на завтра?

– Ну… Раз уж вы всё равно здесь, почему бы не сейчас? – она философски пожала плечами.

Железная дама. Успокоилась, привела себя в порядок – только синяки под глазами и губы бледные.

– Сколько это займет времени?

Ни о чем я сейчас не мечтал больше, чем о рюмке водки. Замерз, как собака.

– Да собственно… Дела действительно подождут. Все, кроме одного. – она поднялась, и направилась к сейфу. – Завтра сейф опечатают, бумаги заберут – так что нужно сегодня…

Я ничего не понимал. Что за тайны в родном Управлении?

– Это личные вещи Константин Петровича. – объяснила она, ныряя в железный ящик по пояс. – Точнее, его личные дела…

– Что? Разве он занимался оперативкой?

– Это, скорее, хобби. – секретарша с трудом вытащила стопку папок, я помог перегрузить их на стол. – Дела, которым Константин Петрович посвящал свободное время.

Я удивился. Никогда бы не подумал, что трезвомыслящему и очень занятому контрразведчику придет в голову играть в сыщика.

– Но причем тут я? В конце концов, у меня нет допуска!

– Это закрытые дела, на них уже махнули рукой. Ничего секретного.

Я посмотрел на папки. Тут были картонки с замусоленными веревочками и затрепанными уголками, тетради на скоросшивателях, современные файловые футляры…

– Константин Петрович завещали это вам. – секретарша многозначительно придавила сухими желтоватыми пальцами верхнюю папку. Строго, как учительница, посмотрела поверх очков. – Вы меня понимаете, Илья Романович? – и легонько подвинула всю кипу в мою сторону.

– Как не понять…

– Тогда на сегодня всё. Доброй ночи. – она четко, как на параде, развернулась, и удалилась.

А я никуда не пошел. Устроился в кресле шефа, и открыл первое дело…