Текст книги "Якорь"

С маленьким ребёнком на руках, я столкнулась с полным равнодушием и непониманием. Тогда моя мама, успокаивая, сказала, что иногда так бывает и поначалу многие годы подряд, надо только потерпеть, а потом, вдруг задумавшись, обняла и добавила, что возможно так будет всегда, что это женская доля всё сносить и терпеть. Что равнодушие, это ещё не самое страшное.

Но для меня это было страшней всего, это убивало. Мама тогда всё же сумела убедить меня, что совсем негоже скакать из одного брака в другой, от одного мужчины – к другому.

– Ты доченька, пойми, что в другом браке мужчина может оказаться ещё хуже. Этот не пьёт и не бьёт, – это были главные её аргументы.

– Мама, я не собираюсь больше замуж!

– Что ты понимаешь в этой жизни в свои девятнадцать лет. Живи с тем, кого полюбила. Это был твой выбор.

– Но мне плохо с ним. Он меня не любит, ни во что не ставит. Да, я его люблю, но от его равнодушия мне только хуже.

– Усмири своё эго. Просто люби такого, каким оказался, заботься, не вешайся на шею. Может это поможет. Если разведёшься, рано или поздно природа возьмёт свое, и ты вновь выйдешь замуж, но будешь ли счастлива, вот вопрос. Среди моих знакомых женщин, таких единицы. Остальные как-то приспособились и живут. Не ты первая, не ты последняя.

Это были слишком честные и слишком жестокие слова с её стороны, но я смирилась со своей участью и приспособилась. Поэтому в дальнейшем воспринимала супружескую жизнь, как вынужденную данность, и я, закрыв своё сердце, без особого надрыва несла на себе этот крест, смирившись окончательно, что так и должно быть. Что у большинства людей именно так и устроена семейная жизнь, что в этом нет ничего плохого, пока однажды муж сам не захотел больше жить с нами, оставив меня с дочерью.

Оказывается он много лет уже жил на две семьи, но в этом вопросе я была слепа до последнего, когда меня ткнули уже в это головой, как неразумного котенка, поставив перед неопровержимыми фактами. Причём открыл мне глаза на это безобразие, именно муж, скорей всего устав ждать от меня хоть какой-то ревности и прозорливости в этом деле. Расстались мы тогда с ним без скандалов и истерик, без выяснения отношений, просто муж собрал вещи и ушёл. Ну а я долго, тяжело переживала по этому поводу, виня себя, что не сумела сохранить семью, хотя бы ради дочери, искала причины и даже похудела.

Вроде наш брак был далеко не идеальным в моем понимании, но мои привычки, выработанные за годы жизни с ним, вдруг оказались больше не востребованными и абсолютно никому не нужными. Ели бы меня кто-то спросил на тот момент, люблю ли я мужа, я бы наверно долго размышляла над этим вопросом, взвешивая все за и против, но когда он ушёл от меня к другой, так неожиданно, спонтанно, оказалось невыносимо больно. Я понимала, что любила его по привычке, что так надо, так положено и настолько сама поверила, вжилась в этот образ, что действительно почувствовала горечь от расставания.

Внутри образовалась какая—то пустота, ранее наполненная смыслами, семейными делами, хлопотами и переживаниями. Как бы ни звучало банально, но я воспринимала мужа как некую данность, незыблемость и основу, именно на которой держится вся семья, как фундамент, от которого зависит не только материальное благополучие, но и спокойствие, и уверенность в завтрашнем дне. Теперь же приходилось начинать жить заново, приспосабливаться к новым реалиям, чувствуя весь груз свалившейся ответственности и за себя и за ребёнка. Это как будь-то заново научиться дышать, ходить, а главное весь твой устоявшийся уклад жизни рушился, сметая одни кирпичики за другими, нарушая стойкость конструкции, пока она основательно не рухнула, накрыв меня своими завалами.

Да, пришлось научиться жить заново и у меня это получилось. Это произошло одиннадцать лет назад, и ничего менять в своей одинокой жизни с того самого дня, не было больше никакого желания. Пока жили с дочерью, мне даже и в голову не приходило, заводить романы, искать себе нового спутника жизни. А теперь и подавно, казалось, самое лучшее было уже далеко позади и было ли оно вообще? Боль, что меня оказывается, никогда и не любили, а женились только из-за того, что я забеременела, всплыла горькой правдой тоже только при расставании.

И это слишком позднее осознание, раскаяние, что я многие годы жизни терпела все выходки мужа напрасно, живя в каком-то сплошном самообмане, не понимая по настоящему истинного предназначения женского счастья, не зная о нём, повергло в уныние до такой степени, что порой я горько рыдала по ночам в подушку. И оно до сих пор давало о себе знать. Может кому-то со стороны и кажется, что я веду скучную, слишком простую жизнь, и даже если это окажется правдой, то меня на данный момент времени всё вполне устраивает.

Ну, а сейчас слова моего собеседника о том, что его друг Вадим заинтересовался мной, я восприняла как нечто совершенно невозможное. По-моему я вообще не знаю, что такое любовь, а если это именно то чувство, которое было между мной и мужем, то больше не хочу такого себе, никогда.

– Оля, вы куда-то пропали и надолго.

– Извините, небольшая экскурсия в прошлое, – я улыбнулась, почти наверняка зная, что он за это время не спускал с меня глаз. Наверно какое-то беспокойство отразилось на моём лице, поэтому Алексей и прервал поток моих размышлений о том, почему я не хочу отношений с мужчинами.

– Оля, а вы верите в судьбу?

– Я никогда не задумывалась об этом. Кто может знать точно, в чем состоит наше предназначение?

Алексей вновь очень пристально посмотрел мне в глаза и у меня вдруг по всему телу побежали мурашки, и в который раз начали разливаться благоуханным теплом, заставляя быть с одной стороны нервной, с другой чувствовать себя слабой и желанной. Мы, опять молча, продолжали смотреть друг на друга и даже не замечали затянувшейся паузы, того времени, что между нами в действительности уже с самого начала знакомства что-то происходит. Внезапно подошёл Вадим, громко поприветствовав нас, расцвёл своей широкой улыбкой. Он ворвался энергично, стремительно как ветер, и с ходу взяв бокал, сразу же предложил свой тост: « За нас! За встречу!».

Не заметив наш с Алексеем особый настрой, возбуждённо начал рассказывать о том, что ему сейчас поведали моряки, потом с удовольствием приступил к еде, не забывая шутить. И во многом благодаря его неуёмной энергии наша компания через некоторое время громко смеялась над очередной историей из их детства. У меня от смеха выступили слезы, а они оба хохотали и дурачились, как мальчишки.

Прошло немало времени, прежде чем наш ужин закончился и, конечно же, он удался на славу. Благодаря двум закадычным друзьям, наше настроение оставалось приподнятым и мы все вместе по моей просьбе поднялись на палубу, чтобы посмотреть, как выглядит море ночью.

На небе были видны россыпи звезд, которые ярко отражались на безмятежной водной глади, и от этого передо мной появилась иллюзия бесконечности воды и пространства. Я, глядя на это великолепие, почему-то почувствовала себя всего лишь крохотной песчинкой, крохотной искоркой в этом огромном, очень огромном и стремительно проносящемся мире. Фантазия на мгновенье вдруг погрузила меня в очень яркую нереальность бытия, казалось, что именно сейчас мы несемся на этом корабле по бесконечному космосу между мерцающих в пространстве звезд, и перед нами открываются все пути. От такого ощущения полного полета перехватывало дух, а восторг путешествия за гранью, находясь на стыке миров, приводил в настоящий трепет.

Но стоило мне немного позже, более детально и пристально посмотреть на море, как вся красота, иллюзия невероятного соединения пространства и времени вдруг потерялась, теперь была видна лишь чернота, и всплыла та реальность, которая навевала на меня только страх. Удивившись своим двойственным ощущениям, переходящим от восторга до панического ужаса, я поняла, что всё дело было в моём личном отношении к миру. Все новые впечатления удивляли и радовали ровно до тех пор, пока я не начинала включать свой разум. Именно он подкидывал беспочвенные страхи, загоняя в определённые рамки, которые всегда мешали в полной мере наслаждаться жизнью.

Мужчины, находясь на некотором расстоянии от меня, о чём-то тихонечко беседовали, иногда до меня доносились отдельные фразы и слова, говорившие о том, что тема беседы была связана с тем местом, куда мы сейчас плыли. Подышав свежим воздухом, стало ощутимо зябко, и я постаралась плотнее закутаться в свой платок, но это не спасало. Вдруг заботливый капитан накрыл мои плечи своим бушлатом, задержав на моих плечах руки, и этого лёгкого прикосновения оказалось достаточно для того, чтобы мне тут же захотелось развернуться к нему и обнять, сильно прильнуть к нему всем телом, прижаться, но я вовремя вспомнила, что мы с ним не одни.

Почему-то из-за того, что в данный момент, и именно от переполняющих меня к нему чувства, я как готова была уже первой сделать этот шаг навстречу ему, в непонятную для меня неизвестность, чтобы успокоиться самой и может дать надежду ему. Но сиюминутные обстоятельства не позволяющие проявить себя немедленно, душили из-за невозможности такого близкого счастья, счастья, которое находилось на расстоянии вытянутой руки, только протяни.

Где же взять эту смелость и решиться? Моя скованность и мои предрассудки мешали быть спонтанной, смелой, мешали так сильно, что у меня от всех этих переживаний неожиданно выступили слезы. Так хотелось его объятий, его рук, его губ, которые я почему-то чувствовала на себе, там, когда мы ещё ужинали. Хорошо, что было темно, мои слёзы никто не разглядит и их никто не почувствует, но в это самое время Алексей осторожно взяв меня за руку предложил спуститься в каюту.

– Боюсь, вы простынете, – от этой простой и человеческой заботы я чуть не заревела навзрыд и, не сдержавшись, громко всхлипнула. Алексей подумав, что я окончательно замёрзла, ускорил шаг и мы, молча, прошли в каюту, где стоял бильярд.

Друзья в приподнятом настроении, шутя друг над другом, разбили партию, а так как я в бильярд играть совсем не умела, то являлась всего-навсего сторонним наблюдателем, а может быть и благодарным зрителем. Пусть я и провела последние десять лет как настоящая затворница, но мне сегодня определённо, было интересно и легко в мужском обществе. Хоть они и играли друг против друга, но всё же не оставляли меня без своего внимания и участия, а Вадим даже доверил мне свой кий, чтоб завершить решающий удар.

И тут я, радуясь вместе с ними, поняла, что еще никогда в своей жизни не была одна в мужском обществе, никогда не наслаждалась таким искренним общением и точно не была предметом всеобщей заботы. А здесь со мной два галантных кавалера, это просто немыслимо, я не верила, что это происходит со мной наяву. В результате Вадим победил, ликуя, легко подхватил меня на руки и закружил, а я, глянув на Алексея, поняла, что совсем пропала.

– Оля, я загадал, что если выиграю, то сбудется моя мечта! Ура! – Вадим был похож на мальчишку, который сорвал небывалый куш и от счастья теперь никак не мог остановиться.

– Всё, у меня кружится голова, – он поставил меня на ноги и чтобы не упасть, я вынуждена была ухватиться за него, чувствуя при этом на себе каждой клеточкой обжигающий взгляд Алексея. Ещё этого мне не хватало, пронеслось в моей голове, и немедленно отойдя к столу, постаралась быстро переключить их внимание, банальной фразой, что очень хочу пить. Но это не сработало.

– И каким было твоё желание? – спросил неожиданно Алексей друга.

– Не скажу, боюсь сглазить. Оля, а хочешь, научу тебя играть в бильярд, времени у нас предостаточно?

– Спасибо, может в другой раз. Алексей, а есть такая возможность в это время выпить чашку кофе?

– Конечно, – у Алексея настроение на первый взгляд казалось, не ухудшилось, он улыбнулся, но в его движениях стало читаться напряжение, некая холодность, и мы вновь пошли за ним.

Предложив нам пройти в каюту, он удалился и появился только после того, как матрос принёс сваренный кофе. Вадим продолжал болтать, а Алексей больше не глядел в мою сторону, как будто отгородившись невидимым барьером, просто проводил с нами время. Это обидело, задело и мне непременно захотелось сделать что-то такое, именно назло ему, чтобы он понял, что задеты и мои чувства тоже. Но в голову ничего не приходило. Видимо, для этого нужен некий опыт и дополнительная тренировка, подумала я, досадуя на свою ограниченность в этом коварном женском вопросе.

Время уже приближалось к полуночи, и Алексей, неожиданно для меня пожелав нам спокойной ночи, сказал, что должен идти на свою службу. Я, услышав его слова, подумала, что сейчас разревусь, если позволю ему вот так просто уйти. Выхода не было, и я осмелилась, догнала его почти у самых дверей, позвав по имени. Искренне поблагодарив за чудесный вечер, протянула ему свою руку.

Сейчас мне просто хотелось дотронуться до него, хоть на мгновенье, хоть на самую малость, вновь испытать пережитое блаженство, а выпитое ранее вино может, придавало мне смелости. Он же, казалось, был удивлён, поднял мою руку к губам, и легко поцеловал. В то же мгновенье, по моему телу побежали мурашки, как же сильно хотелось прижаться к нему, быть с ним одним целым. Сегодня я не понимала себя, почему во мне пробудились все эти плотские желания, мысли, чувства, которые всегда считала греховными и низменными. Мне казалось, я была создана из другого теста и хорошо умела обходиться очень многие годы без всего этого. А сейчас действительно не понимала себя. Посмотрев в его слишком серьёзные глаза, я была уже готова расцеловать его, чтоб он, хоть на миг, улыбнулся, чтоб потеплел его взгляд. Но вспомнив о нормах приличия, и про то, что за нами наблюдает Вадим, я просто пожелала капитану хорошей службы и он тут, же ушёл.

Мы с Вадимом остались одни.

– Вадим, а как ты узнал про этот мир? От Алексея?

– Да, ему нужна была помощь. А мы дружим очень давно, и я рад, что смог быть ему хоть чем-то полезен.

– И чем ты ему помог, если не секрет?

– Мне надо было перенести из этого мира одну вещь.

– А он сам не мог? Что это за вещь?

– Какая же ты любопытная. Ну, хорошо, только обещай, что это останется между нами.

– Обещаю…

– Я перенёс какой-то медальон, который имеет для него большую ценность, хотя ничего необычного для меня он не представляет за исключением того, что он не из нашего мира. Это серебряный предмет, похожий больше на прямоугольную пластину, с двумя буквами А и А и двумя звёздами, соединёнными между собой.

– Почему он сам не мог перенести?

– Алексей связан с этим миром обязательствами и если, что-то заберёт отсюда, это закроет портал раз и навсегда.

– Ну и что в этом плохого?

– Если он не сможет вернуться сюда обратно, то умрёт…

– Нет, только не это! – страх сковал моё горло, и я от ужаса больше ничего не могла сказать. Вадим, понял, что сказал лишнее и протянул мне стакан воды.

– Оля, прошу тебя, держи себя в руках или больше ни о чём меня не спрашивай. Я доверяю тебе, но ты женщина, ты эмоциональная и можешь невольно подвести меня. Не хочу терять друга.

– Обещаю, – я и сама жалела уже о своих расспросах, но больше не могла остановиться, тревога за Алексея вынуждала меня знать всю правду о нём.

– Вадим, что это за обязательства, которыми он связан?

– Больше никаких вопросов. Я конечно и так сказал тебе больше положенного, если Алексей бы знал, что за его спиной мы обсуждаем его персону, наверно огорчился. Скажу только, у него в связи с этими обязательствами очень сложная жизнь, и жить на два мира, думаю, слишком тяжело.

– Спасибо тебе, Вадим, – время за беседой пролетело незаметно, и уже давно пора было ложиться спать.

У меня слипались глаза, и он, проводив меня до каюты, вдруг обнял и прижался губами, пытаясь поцеловать. Я моментально проснулась, замерла, как неживая, тогда он, резко отпустив меня, пожелал спокойной ночи, и ушёл. Каюта Вадима располагалась в другой стороне, а я так и осталась стоять у дверей в полном недоумении, вспоминая, что вроде не давала ему никакого повода. Но вспомнив слова Алексея, что я Вадиму нравлюсь, и именно поэтому он пригласил меня на этот корабль, расстроилась. От такого поворота событий у меня бешено застучало сердце, и, зайдя в свою каюту, я ещё долго была подавлена и не могла придти в себя.

Очарование счастливого вечера от этого несчастного поцелуя, было разрушено, и вдруг возникшая между нами неловкость вызвала во мне только беспокойство и глубокое разочарование. Находясь в сильном душевном смятении, я не спеша легла спать. Мне нужен был только Алексей, почему он не проявил ко мне больше никаких действий, или может быть, я просто его не так поняла? По-прежнему огорчённая произошедшим, и тем, что возможно, сама не осознавая, дала повод Вадиму думать обо мне, как о женщине лёгкого поведения или просто свободной женщине, в итоге совсем запуталась. Беспокойно ворочаясь на кровати, поняла, что долго не смогу уснуть.

Уже почти засыпая, я перебирала в уме этот очень странный, сумбурный и даже немного сумасшедший для меня день, чувствуя впервые в жизни какую-то не понятную для меня внутреннюю свободу и влюблённость. И все же я была благодарна Вадиму, за то, что смогла прикоснуться к этому невероятному миру, скрытому от меня за семью горизонтами, благодарна за его настойчивость, которая привела в это самое увлекательное путешествие в моей жизни. Эти новые, абсолютно неведомые для меня впечатления и чувства открывали жизнь с другой стороны. Постепенно усталость брала своё и, засыпая мне, показался легкий стук в мою дверь, но я так и не поняла, снится мене это уже или нет.

Сегодня ночью на корабле мне опять приснился тот же сон. Я, как и в прежних снах бродила по темному лесу, пока, наконец, не вышла на тропинку, которая привела меня до боли знакомому и родному дому. Радуясь во сне своей удаче, бегая, обошла весь дом, но в результате он оказался пустым. Никого нет, разочарованная этим, я почувствовала в нем некую скрытую грусть и теперь стоя у двери, совершенно не понимала, что мне надо было делать дальше. Уходить не хотелось, вернувшись в гостиную, я подошла к открытому окну, вдали увидела широкую реку, и как к берегу причалил большой корабль. Хоть было и необычайно далеко, но всё, же я хорошо видела, что на берег сошел только один человек – мужчина и направился в сторону дома. Он шел быстрым и бодрым шагом, не подозревая, что за ним наблюдают из его же окна. Проходя через ворота, он закрыл их и пошёл в дом.

От страха я не знала, куда мне деться, сесть на диван или спрятаться, а вдруг мужчина разозлится на меня? Перебирая различные варианты в голове, я так и осталась неподвижно стоять у окна, спиной к двери и неминуемо ждала своей участи. Страх прочно сковал моё тело, слыша его шаги и дыхание, я не могла пошевелить даже пальцем. Когда он вошел в гостиную, то сразу подошёл ко мне и молча выдохнув, обнял со спины, прижав к своей груди и поцеловав в макушку. Не зная, кто это, мне вдруг стало так легко, так хорошо и спокойно, было приятно находиться в его обнимающих сильных руках, все страхи куда-то улетели, и постепенно пришло понимание, что я нахожусь у себя дома, что этот мужчина, мой муж и мы, семья.

Доглядев сегодня сон до конца, я проснулась сама, легко и моментально. Вспоминая его, подумала, что наверно это логично, ведь вчера, я весь день провела в компании двух очень интересных мужчин. Получается, что этот сон явился очередной проекцией прожитого дня. Поэтому, не вдаваясь в его подробности и детали, я больше не стала придавать этому никакого значения, хотя сам сон очень понравился.

4

Было ещё очень раннее утро и мне так сильно захотелось увидеть рассвет. Быстро одевшись, я тихонько поднялась на палубу.

Нежно розовое небо и такое же розовое море плавно переходило в лазурь, а потом и в синеву. Это вызывало во мне проникновенный трепет и восторг. Прошло какое-то время, и вдруг на горизонте сверкнул яркий луч, за ним другой. И вот уже целая плеяда лучей мерцала над поверхностью воды, как огненная корона, которая зажигала золотом и сиянием, не только само небо, но и часть моря.

Новый день рождался, ярко и стремительно. Небесная лазурь стала ещё нежней, по воде побежали золотые дорожки, расстилая, прокладывая к кораблю ярко красочную парчу, переливающуюся одновременно и солнечным перламутром. Вот оно – торжественно прекрасное утро! Захотелось от радости закричать, поприветствовать солнце, просторы моря, и потрясающую синеву. У меня, от нахлынувших чувств перехватило дыхание, а сильные эмоции пробудили внутри такую нежность, страсть и любовь. Помахав приветственно солнцу руками, зарядившись его энергией, я готова была летать от счастья, принимая волшебную красоту этого чудесного мира.

Было очень зябко, и даже накинутая ветровка не спасала от утренней прохлады. Руки замерзли, и как бы ни было прекрасно, надо было возвращаться в каюту обратно. Как только я повернулась, чтобы уйти, то увидела, что ко мне приближается Алексей с пледом в руках.

– Доброе утро! – поздоровались мы друг с другом одновременно. Я была смущена, тем, что он скорей всего видел меня скачущую тут от радости, в те трогательные для меня моменты, которые мы не желаем демонстрировать на публику.

Он, молча, укутал меня ещё немного сонную и растрепанную в плед и усадил на лавку, а сам остался стоять. Теперь меня начали переполнять другие чувства, находясь в непосредственной близости от него. Дрожащим голосом, я поинтересовалась, как ему спалось, и он, отшутившись, ответил, что лучше не бывает. Мы оба молчали, а так как я всё ещё никак не могла согреться и дрожала, как осиновый лист на ветру, он, вдруг поставил меня на ноги, и, зайдя ко мне за спину, обнял в кольцо своих рук, тесно прижав к своей груди. Большие ладони накрыли мои озябшие пальцы, тёплое дыхание чувствовалось на щеке, и вдруг от его прикосновения во мне начало разливаться тепло, огонь побежал по моему телу, зажигая и обволакивая всё сильней, дыхание сначала стало прерывистым, а потом сделалось практически неуловимым. Во мне начинало всё меняться.

Видя всю красоту моря, сейчас во мне пробуждалось вместе с солнцем что-то новое и никогда неизведанное. Обескураженная, я испугалась своей мыслей, своих ощущений, но с другой стороны, мне так сильно захотелось, чтоб он меня немедленно поцеловал. Но разве это возможно? Прежняя я даже не допустила бы такой нелепой мысли, может, убежала бы, но новая я развернулась к нему лицом и уткнулась в его бушлат, обнимая в ответ руками.

Алексей, взяв в ладони мою голову, посмотрел в глаза, потом прижал к себе ещё крепче, затем тяжело выдохнув, поцеловал сначала в макушку, потом руки, лицо и наконец, в губы. Моё нетерпение и жгучее желание, наконец, нашли свой выход. Забыв обо всём на свете, я начала растворяться в нём без остатка. Для нас время остановилось, только он и я, непонятно где и в каком мире.

Сначала его поцелуй был нежным, легким, осторожным, приглашающим и дразнящим, но потом, словно разом просунувшаяся и забушевавшая в нём энергия, перешла в самую настоящую страсть, погрузив и меня в этот бездонный водоворот. Его крепкие объятья становились все более требовательным и властным, заставляя постепенно забыть, на самом деле кто я. Ничего подобного в этой жизни мне ещё не приходилось испытывать.

Забывая дышать, я таяла в его руках, испытывая настоящий трепет и своё пробудившееся желание как некий вулкан, который уже не может больше остановиться. Ощущая его крепкие руки, его тело, была потрясена тем, что хотелось большего. Мои руки сами потянулись к его голове, не желая останавливаться ни на миг, обнимали и гладили. Тяжело дыша, он, вдруг отстранился, затуманенным взглядом и хриплым голосом сказал, что команда уже встала, и что ему пора работать. От досады я, застонала, обратно прижавшись к нему, а он, быстро поцеловав в лоб, развернулся и ушёл.

Моментально пришедшее чувство вины, на смену радости и страсти, привело меня в настоящий ступор. Я долго ещё сидела и пыталась понять, что же это со мной произошло, почему так отреагировала на его близость, потрясённая до глубины души нашим поцелуем. Не к месту проснувшаяся совесть сразу стала упрекать за то, что веду себя столь неподобающим образом, навязываясь мужчине.

– Это не я! Не может быть! Когда я стала такой? – твердила вслух, разговаривая сама с собой.

С детства я была воспитана в строгости, в том понимании, что мужчина в семье всегда главный. Что женщина всегда должна подчиняться ему, быть скромной, добродетельной, настоящей хранительницей домашнего очага. И только. Но то, что сама сейчас напросилась на поцелуй, вызывало запоздалое раскаяние и чувство стыда. Мои щеки казалось, пылали огнем и, испугавшись того, что меня кто-то сможет увидеть в таком смятении, поспешила к себе в каюту.

Сидя беспомощно на кровати, вновь вспомнила свой сон, и поняла, что сейчас наяву со мной произошло почти тоже самое. Теперь в моей голове появились предположения, с кем я стояла в своем сне у окна и с кем обнималась. Поцелуй никак не хотел выходить из моей головы, и как бы я сейчас не пыталась упрекать себя за такое, не свойственное мне поведение, на самом деле просто не знала, как теперь буду вести себя при встрече с Алексеем, куда буду прятать свои глаза. Чувство непонятной вины с новой силой обрушилось на меня, что это не правильно, совесть, которая всегда занимала господствующее положение над моим разумом и жизнью, вынесла свой неутешительный вердикт, на душе от этого стало очень тяжело и неприятно.

Но больше всего я боялась, что между нами, это мог быть всего лишь минутный порыв или недоразумение, которое теперь говорило обо мне Алексею, как об очень доступной женщине, пугало и терзало меня. Как ему сказать, что меня сильно тянет к нему и можно ли такое вообще говорить мужчине? Почему любовь всегда такая мучительная и непонятная? Когда до меня, наконец, дошло, что я произнесла мысленно слово любовь, пришло озарение. Неужели я его люблю?

Вот уже в течение получаса я нервно ходила по каюте и никак не могла успокоиться. Практически ничего не зная о нём, не подумав о последствиях, позволила себе такой опрометчивый поступок, который может быть совсем не правильно истолкован им или вообще привести к нежелательным действиям. Мне так хотелось, чтобы Алексей пришёл и снял с меня эту тяжесть, сказав, что его тоже тянет ко мне. Нет, так нельзя, противоречила я себе, необходимо время узнать друг друга лучше. Но когда узнавать, если завтра мы уйдём из этого мира и я его больше никогда не увижу?

Почему я стала такой нервной, почему любить так больно, почему всё так сложно? Тысяча вопросов проносилось в моей голове, не принося успокоения, а наоборот, ещё больше распаляя и взвинчивая мой мозг. Нарушив своё спокойствие, я попала в состояние неопределённости и полного хаоса, в то состояние, которое не позволяло чувствовать себя вполне защищённой. Все, обдумав, мне захотелось вернуться в свою одинокую скорлупу, спрятаться в ней и больше никогда оттуда не вылезать. Сожаление, раскаяние, сколько ещё существует форм угрызений совести, которые в полном объеме обрушились на меня. Сейчас я почти была уверена в том, что из этого ничего хорошего не получится.

– Скорей всего он женат и у него есть семья, дети, – упрекала я себя вслух. И при этом я сама навязываюсь мужчине, это был настоящий позор. Если сейчас, немедленно, можно было бы убежать, я так и поступила, но куда убежишь, если со всех сторон тебя окружает только море и этот, как оказалось, такой счастливый для меня параллельный мир.

С другой стороны, я понимала, что добровольно уже не смогу отказаться от него, те ощущения, проявляющиеся в его присутствии, опьяняли меня, кружили голову, притупляли разум, приводя в состояние, кода становишься безвольным и беспомощным. Эти противоречия любви и хаоса, появившиеся в моей голове, не давали покоя. И эти, ещё ни разу не испытанные мною в жизни чувства, доводили практически до исступления, хотелось плакать. Потихоньку приведя себя и мысли в порядок, я решила всё же сходить позавтракать или хотя бы попить чай.

За столом сидел задумчивый и нахмурившийся Вадим, как бут-то, у него болела голова. Но увидев меня, он вдруг мгновенно преобразился и, пожелав друг другу доброго утра, мы приступили к завтраку. Пока он ел, с воодушевлением сообщил, что парусник скоро зайдет в устье реки и высадит ученых, на место их экспедиции. На воду будут спущены шлюпки, и он хочет воспользоваться этим моментом и немного порыбачить. Всё это он рассказывал с таким азартом, словно заранее знал, что его непременно ждёт очень хороший улов. Подождав меня, когда я доем, мы вместе поднялись на палубу. По дороге он ещё сообщил, что корабль в течение всего дня будет стоять на месте, поэтому у меня будет возможность, как следует отдохнуть и выспаться.

– Вадим, от чего отдохнуть, ещё только утро и я не устала, – заметила я в раздражении.

– Может, тогда пойдёшь со мной на рыбалку?

– В платье? И как это будет выглядеть со стороны? Ну, уж нет, рыбалка и я две несовместимые вещи, уж лучше тогда действительно лягу спать.

– Не скучай, я обещаю тебе сегодня незабываемый ужин.

– Нет, давай, пусть это будет самый обычный ужин.

– Посмотрим, последнее слово будет за мной, и можешь в этом не сомневаться.

– Звучит зловеще, прямо, как предупреждение.

– Именно так, поняла меня с первого раза, – пока я стояла, пытаясь понять, чтобы всё это значило, он быстро обнял меня, поцеловал в щёку и куда-то убежал.

Когда я огляделась по сторонам, оказалось, правда, вдали был уже виден берег. Пройдя ещё примерно с час, команда стала собирать паруса, и корабль, бросив якорь, остановился. Вскоре после этого на воду были спущены шлюпки с людьми, которых Вадим называл учёными, с ними ещё было несколько моряков на вёслах и, конечно же, сам Вадим. Издали он помахал мне рукой, и я ему в ответ тоже. Лодки постепенно удалялись всё дальше и дальше, мне стало не интересно наблюдать за ними, и я не спеша пошла, гулять по кораблю.

Так как рыбалка меня совсем не заинтересовала, я осталась на корабле. Солнце стояло высоко, палуба стала нагреваться, и даже легкий ветер не спасал от жары. В основном я бродила по той стороне палубы, которая находилась в относительной тени и не знала, чем заняться. В каюту идти совсем не хотелось, но неожиданно я вспомнила про свой любимый блокнот, лежащий в сумочке, и решила, что могу с пользой потратить свободное время. Надо было срочно заняться планированием оставшихся дней моего отпуска. Спустившись в каюту и заглянув в телефон, сразу поняла, что он окончательно разрядился, и теперь не подавая ни каких признаков жизни, стал в действительности абсолютно бесполезной вещью.