Текст книги "Кровь. Царство химер"

Генерал поколебался, потом все же медленно отъехал от своего отряда подальше.

Томас вынул кресало, поджег фитиль длиною в два фута и дал ему сгореть до половины, после чего тронул с места своего жеребца. Он погнал его прямо на солдат, швырнул в них мину и резко повернул направо.

Дымящийся мешок шлепнулся посреди отряда, и солдаты инстинктивно бросились искать укрытия.

Но укрытия не было.

Со страшным грохотом мина взорвалась, разбросав их во все стороны. Горячая волна ударила в лицо Томасу, отчего он на мгновение задохнулся.

Генерала снесло с лошади. Он вскочил на ноги и уставился на последствия взрыва. По меньшей мере полсотни солдат погибли. Уцелевшие почти все были ранены. Невредимыми остались лишь несколько человек.

– А теперь слушайте! – крикнул Томас. – Вы все еще сомневаетесь, что при помощи этого оружия мы обрушим на вас скалы?

Генерал не дрогнул. Трусость в Орде никогда не приветствовалась, тем не менее стойкость этого человека впечатляла. Ответа Томас не дождался.

Тогда он поднял рог и протрубил.

– Что ж, взгляните еще раз! Но для вас он будет последним. Коль не отступите, погибнете сегодня все до единого.

Фейерверк вновь начался с дальнего конца каньона, только теперь с южной стороны. Вся надежда была на то, что получится еще хотя бы один взрыв. Еще одно слабое место в разломе, еще один тлеющий мешок с порохом…

Бабах!

Часть скалы начала падать.

Бабах! Бабах!

Еще два взрыва! Внезапно откололась почти треть скалы и полетела на отчаянно вопивших Паршивых. Огромный каменный пласт, способный накрыть разом тысячу человек, ударился о землю, медленно отскочил и повалился на солдат. Земля содрогнулась. Упал еще кусок скалы. Пыль завесила небеса. В ужасе ржали, вставая на дыбы, лошади.

Страха Паршивые не ведали, но и самоубийцами не были. Паническое бегство началось за несколько секунд до того, как генерал отдал приказ отступать.

Ошарашенный Томас молча наблюдал за бегущим, подобно откатывающейся морской волне, вражеским войском. Под обломками скалы погибли тысячи солдат. А может, и десятки тысяч. Но главной победой был страх, который отныне поселился в их сердцах.

Его собственные воины опасливо толпились на краю северной скалы. Вернее, того, что от нее осталось. И смотрели вниз так же ошарашенно, как он сам. Пора было добивать Паршивых стрелами – их как раз подвезли, но Лесные Стражники об этом словно забыли.

Через несколько минут остатки Орды исчезли в пустыне. Как велел их обычай, Паршивые, отступая, добивали раненых.

Пищи шакалам и грифам в этом каньоне теперь хватило бы на год.

Томас одиноко восседал там на своем скакуне, шокированный размерами опустошения, произведенного им во вражеском стане. В стане врагов Элиона.

Все его войско собралось наверху – семь тысяч человек, считая и тех, кто прибыл ночью. И вослед бегущей Орде понеслась победная песнь:

– Элион! Элион! Элион!

Но вскоре зазвучала другая. Другое имя, распеваемое все громче, разнеслось над рядами воинов с запада на восток, пока не заполнило весь каньон:

– Хантер! Хантер! Хантер!

Томас медленно развернул коня. Пора было возвращаться домой.

8

Кризис – странная штука. Иногда он объединяет людей, иногда разъединяет.

В этот раз он заставил некоторых представителей вашингтонской элиты забыть о политических разногласиях и подчиниться президенту, потребовавшему немедленной встречи.

Вирус, судя по всему, не был ни демократом, ни республиканцем.

Именно по этой-то причине Томас и сидел тут, в заднем ряду, чувствуя себя неуютно в обществе ведущих руководителей – не потому, что сам таковым не был, а потому, что его опыт руководства слишком уж отличался от их. Сила духа и физическая мощь – это не политические интриги. А именно интриги здесь главенствовали – в этом он не сомневался.

Он разглядывал собранных президентом в конференц-зале Западного крыла мужчин и женщин – всего двадцать три человека. Перелетев Атлантику, в Вашингтон Томас из-за смены часовых поясов прибыл только в полдень. Здесь Мертон Гейнс его покинул, заверив, что вскоре к нему обратятся с вопросами. Пока же на его собственные вопросы будет отвечать ассистент Мертона, Боб Стентон. Боб устроился по одну сторону от него, Кара – по другую.

Чудно как-то с Карой… Старше он ее сейчас или по-прежнему младше? Тело осталось двадцатипятилетним, что да, то да. А разум? Она-то на него сейчас смотрела скорее как на старшего брата. И пока он рассказывал, какую победу одержал благодаря пороху, слушала его с почти благоговейным выражением лица.

– Задерживаются, – сказал Боб. – Пора бы начинать.

Мысли Томаса вернулись к ущелью Наталга. Там он был признанным лидером, закаленным в боях военачальником, которого боялась Орда и любили подчиненные. Мужем и отцом двоих детей.

Пятнадцать лет вполне удачного командования. Хотя, конечно же, и ошибки случались – о них ему вечно поминал Уильям.

В ушах еще звучала хвалебная песнь. Хантер, Хантер, Хантер!

А здесь он кто? Двадцатипятилетний мальчишка, чудак, сны какие-то потусторонние видит. Вырос на Филиппинах… Родители развелись, мать страдает маниакальной депрессией… Колледж не закончил, связался с воровской шайкой… Да уж. Есть с чего умом тронуться и начать бредовые сны видеть. Но раз президент Роберт Блэр хочет, чтобы он их видел, значит, надо продолжать. С президентами не спорят.

На сцену поднялся высокий седой мужчина с крючковатым носом, уселся за уставленный микрофонами стол. Вслед за ним места заняли еще трое. Затем вошел президент Роберт Блэр, направился к центральному стулу. Все это напоминало пресс-конференцию.

– Слева – Рон Крит, начальник штабов вооруженных сил, – объяснил Боб. – Далее – Грэхем Майерс, министр обороны. Фила Гранта из ЦРУ вы знаете. А это – Барбара Кингсли, министр здравоохранения.

Томас кивнул. Сплошь шишки. В переднем ряду виднелись смутно знакомые лица. Тоже члены кабинета. Сенаторы. Конгрессмены. Глава ФБР.

– Нечасто в одной комнате увидишь столько сильных мира сего, – сказал Боб.

Рон Крит откашлялся:

– Благодарю вас всех, что прибыли сюда. Как вы знаете, примерно четырнадцать часов назад в Госдепартамент пришло по факсу послание, в котором нашим гражданам угрожают вирусом под названием штамм Рейзон. Копии этого факса и другие относящиеся к делу документы вы найдете в папках, которые вам раздали.

Стало ясно, что факс читали не все. Часть присутствующих открыла папки и зашелестела бумагами.

– Президент пожелал лично обсудить с вами эту тему, – Крит взглянул на Роберта Блэра. – Прошу, сэр.

Томас подумал, что Роберт Блэр похож на Роберта Редфорда. Веснушек только поменьше, а в остальном – просто копия актера. С лицом сосредоточенным, но спокойным президент наклонился к своему микрофону и отрегулировал его.

– Спасибо, что откликнулись на приглашение. – Голос прозвучал сипло, и Блэр прочистил горло. – Я долго думал, как вести разговор, и решил, что буду вполне откровенен с вами. Я отвечу на все ваши вопросы, но сначала позвольте мне обрисовать ситуацию и подвести итог. – Он глубоко вздохнул. – Группа необычных террористов, которую, как мы полагаем, возглавляет швейцарец Вальборг Свенсон, рассеяла вирус в разных городах по всему миру. Среди них – шесть наших городов, и число их, по всей вероятности, возрастает с каждым часом. Наличие штамма Рейзон подтверждено в Чикаго, Нью-Йорке, Атланте, Лос-Анджелесе, Майами и Вашингтоне.

В зале стояла такая тишина, что можно было расслышать чье-то тяжелое дыхание.

– Штамм Рейзон – это аэрогенный вирус, который распространяется с беспрецедентной скоростью. Согласно сделанным подсчетам, им будут заражены в течение двух недель триста миллионов американцев.

Казалось, ахнула сама комната, столь дружной была реакция.

– Что… что вы говорите?

– Я говорю, Пэгги, что если десять минут назад находящиеся в этом зале люди и не были заражены, то сейчас это, скорее всего, уже случилось. И еще я говорю, что, если мы не найдем способа справиться с вирусом, через четыре недели умрут все живущие между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом.

Повисла зловещая пауза.

– Вы сознательно подставили нас под его действие? – раздался голос.

– Нет. Вы подставились сами, раньше чем вошли в это здание, Боб.

И тут все зашумели. Все громче и громче. Кто недоумевал, кто возмущался.

Слева от Томаса поднялся пожилой господин:

– Но вы, конечно, не можете быть в этом уверены. Подобные заявления вызывают панику.

В весьма экспрессивной форме его поддержала почти половина присутствующих.

Президент поднял руку:

– Пожалуйста, Чарльз, помолчите! Сядьте. Помолчите все!

Господин немного поколебался и сел. В зале воцарилась тишина.

– Единственный способ разобраться во всем – это сосредоточиться на проблеме. Я сдал кровь на анализ. Результат теста на штамм Рейзон – положительный. Мне осталось жить три недели.

«Молодец, – подумал Томас. – Заставил их заткнуться, хоть и ненадолго».

Президент взял лежавшую в стороне стопку бумаг и, держа ее обеими руками, поставил стоймя.

– Последние новости ничуть не лучше. Второй факс пришел в Госдепартамент менее двух часов назад. Нам предъявлены многочисленные и подробные требования. «Новая лояльность», как они назвали свою группировку, предлагает антивирус, способный нейтрализовать штамм Рейзон. Но сначала они хотят получить, помимо многого другого, наши основные системы вооружения. Список весьма конкретный, настолько конкретный, что я потрясен. Требуемое должно быть доставлено в течение четырнадцати дней в то место, которое они укажут.

Он отложил бумаги.

– Такой же ультиматум получили все страны, владеющие ядерным оружием. Мы, леди и джентльмены, имеем дело не с кучкой детишек или каких-нибудь полоумных. Это тщательно подготовившаяся группировка, которая намерена в последующие три недели радикально изменить существующий мировой порядок и расстановку сил.

Он умолк и окинул взглядом зал. Все словно остолбенели.

Мужчина из переднего ряда высказал вслух то, что вертелось на языке у каждого:

– Но это… это невозможно.

Президент промолчал.

– Неужели возможно?

Боб наклонился к Томасу:

– Это Джек Спейк, из руководства демократов.

– Что возможно?

– Перевезти наше оружие за две недели.

– Это мы сейчас анализируем. Но они… кажется, они предусмотрели все.

– И вы хотите сказать, что, имея блестящих ученых и выдающихся профессионалов в области здравоохранения, мы не можем справиться с этим вирусом?

Президент переадресовал вопрос министру здравоохранения:

– Барбара?

– Разумеется, мы над этим работаем. – Микрофон взвизгнул, и она слегка отодвинулась от него. – В нашей стране примерно три тысячи вирусологов, достаточно компетентных, чтобы заниматься проблемами подобного уровня. Их содействие нам гарантировано. Но поймите – речь идет о мутации вакцины, спроектированной генетически, а это буквально биллионы пар ДНК и РНК. Поиски антивируса могут потребовать больше времени, чем у нас есть. Фармацевтическая компания Рейзон, создавшая вакцину, которая мутировала в вирус, предоставила нам все свои данные. Но на то, чтобы разобраться только с этой информацией, уйдет как минимум неделя. Даже при участии специалистов, работающих в компании. К несчастью, пропал их главный генетик, отвечающий за этот проект. Мы думаем, что Монику де Рейзон похитили те же самые террористы.

Собравшиеся начали осознавать уровень проблемы.

Вопросы посыпались со всех сторон, и президент попросил соблюдать некое подобие порядка. Залп вопросов – один ответ.

Существуют ли другие способы лечения? Как действует вирус? С какой скоростью распространяется? Когда люди начнут умирать?

Барбара отвечала с профессиональной сноровкой, восхитившей Томаса. Она продемонстрировала всем компьютерную симуляцию, которую он видел в Бангкоке, и, когда экран погас, вопросы иссякли.

– Так, значит, эта… эта штука сама по себе не исчезнет, и способа с нею справиться не существует? Через три недели мы все умрем, и ничего – абсолютно ничего – невозможно сделать. Вы это хотите сказать?

– Нет, Пит, не это, – ответил президент. – Мы хотим сказать, что не знаем способа справиться. Пока не знаем.

С правой стороны поднялся темноволосый круглолицый мужчина:

– А что произойдет, если мы согласимся на их требования?

Боб прошептал:

– Дуайт Ольсен. Руководитель большинства в сенате. Ненавидит президента.

Роберт Блэр взглянул на министра обороны, Грэхема Майерса.

– Об этом не может быть и речи, – отрезал Майерс. – Мы не вступаем в переговоры с террористами. Передай мы им системы вооружения, которые они хотят, Соединенные Штаты останутся без защиты. Мы полагаем, что эти люди работают как минимум на одно независимое государство. За три недели это государство завладеет таким количеством оружия, что сможет навязать свою волю кому угодно. И, по существу, поработит мир.

– Наличие оружия еще не позволяет контролировать мир, – сказал Ольсен. – СССР им владел, но не использовал.

– У СССР был противник с неменьшим количеством вооружения. Эти же люди намерены разоружить всех, кто способен их остановить. Поймите, они требуют бомбы, ракеты и даже авианосцы, черт побери! Может, они не смогут тут же укомплектовать обслуживающий персонал, но этого им и не понадобится. Они требуют также подтверждений, причем очень детальных, тому, что мы выведем из строя системы раннего предупреждения и локаторы дальнего действия. Как сказал президент, это не бойскауты. Они знают, чего хотят.

– А если кто-нибудь все же согласится передать им свое оружие? – предположил кто-то.

– Мы сделаем все, чтобы этого не случилось.

– Но в таком случае мы все умрем, не так ли? И никаких альтернатив нет, – снова встрял Дуайт Ольсен.

Президент помедлил:

– Смерть грозит нам в любом случае. И единственная альтернатива, которая, на мой взгляд, чего-то стоит, – это добраться до них прежде, чем вирус доберется до нас.

– Вирус до нас уже добрался.

– Пока еще нет. Возможно, мы сумеем найти заговорщиков и антивирус в течение трех недель. Сейчас это единственное, на что имеет смысл направить силы.

– И, смею уверить, мы по-прежнему над этим работаем, – добавил Фил Грант. – Отложили на время остальные дела, а их больше девяти тысяч, и бросили все силы на поиски этих людей.

– И каковы шансы на успех? – спросил Ольсен.

– Мы их найдем. Главное – чтобы у них был антивирус.

Президент придвинулся к микрофону:

– Считаю нужным предупредить, что это строго конфиденциальные сведения. А пока… Нам нужны свежие идеи. Я готов выслушать все, что вы сможете предложить. Каким бы бредом это ни казалось.

И весь следующий час в зале царил форменный хаос. «Все выглядят такими деловыми, но вряд ли они здесь чем-то управляют, – размышлял тем временем Томас. – Это хаос управляет ими».

Он с увлечением следил за словесными схватками. Не слишком-то они отличались от тех, которыми сопровождались его военные советы. Развитая цивилизация, но представители ее ведут себя точь-в-точь как его подчиненные, предлагая и отвергая идеи, сражаясь не мечами, а языками – острыми как мечи.

Его уже не интересовало, кто спрашивает и кто отвечает, но сами вопросы и ответы он обдумывал тщательно. Американцы, когда прижмет, становятся на самом деле необыкновенно изобретательными.

– Похоже, мы могли бы потянуть время, замедлив распространение вируса, – заметила красивая женщина в темно-синем деловом костюме. – Время – одновременно и враг нам, и союзник. Давайте перекроем возможности переездов.

– И вызовем всеобщую панику? Вы же знаете, что в такие моменты люди проявляют свои наихудшие качества.

– Но можно предложить им другое объяснение, – не унималась она. – Допустим, угроза очередного теракта. Все решат, что речь идет о какой-нибудь бомбе. Закройте аэропорты, запретите поездки между штатами. Все что угодно, только бы замедлить распространение вируса. Ведь для нас важен даже один лишний день, не так ли?

– Технически – да, – отозвалась Барбара, министр здравоохранения.

Возражать никто не стал.

– Но лучше бы нам и впрямь сосредоточиться на антивирусе и способах его распространения в короткие сроки. Раздать вакцину шести миллионам людей – дело нелегкое.

– Но вы сказали, что здесь, предположительно, все уже заражены? – спросил кто-то. – Не следует ли изолировать войска, чтобы они не заразились? И держать их на карантине, сколько потребуется.

– Может, и правда? – отозвался еще один голос. – Должен быть какой-то способ. Дезинфицировать помещения. Посадить военных на корабль и отправить на космическую станцию.

– А смысл? Зачем нам генералы на космической станции, если вымрет весь мир?

– В таком случае нужно изолировать ученых, которые работают над антивирусом. Или отправить на космическую станцию шифровку с заданием сбросить парочку бомб на террористов, если вы их когда-нибудь найдете.

А смысл? Томас сидел и только диву давался. Перед лицом смерти – одна пустая болтовня. Дебаты зашли в тупик.

– Мы правим этой страной и умрем с этой страной, если придется, – подытожил наконец президент. – Но против изоляции части войск, военного руководства и ученых я не возражаю.

Хаос постепенно сменился напряженным размышлением. Кризис порой разъединяет людей, порой объединяет. Сейчас объединил.

Во всяком случае на время.

Совещание длилось уже два часа, когда наконец был задан вопрос, который позволил Томасу выйти на первый план.

Задала его женщина в синем. Умница.

– А вправду ли у них есть антивирус?

Ответа не последовало.

– Может, они блефуют? Если у нас уйдут месяцы на его создание, как могло случиться такое, что у них он уже появился? Вы сказали, что штамм Рейзон – вирус абсолютно новый, появился всего неделю назад как результат мутации вакцины Рейзон. Каким же образом они получили антивирус за неделю?

Президент взглянул на Томаса, затем кивнул заместителю госсекретаря Гейнсу. Тот встал и подошел к свободному микрофону. За время дебатов он вступал в разговор всего несколько раз, предоставляя участие в нем своему начальнику, госсекретарю Полу Стэнли, – из соображений политкорректности, как решил Томас.

– Есть кое-что, о чем мы еще не говорили. Того, что произошло, изменить оно не может, но может помочь нам… необычным, скажем так, образом. Я не без колебаний открываю этот ящик Пандоры, но, учитывая ситуацию, думаю, лучше все-таки это сделать.

Томаса вдруг покинуло последнее желание разговаривать с этими людьми. Политик из него как из какой-нибудь крысы…

– Примерно две недели назад в один из наших офисов позвонил человек и сказал, что видит очень странные сны.

Томас закрыл глаза. Да. Именно так все и началось.

– Он сделал вывод, что эти сны – реальность будущего, поскольку в них имеются древние книги, в которых записана история Земли. Из этих книг он узнал, в частности, какая лошадь выиграет дерби в Кентукки в этом году. Узнал до начала скачек, заметьте. Поставил на нее и не ошибся: заработал больше трехсот тысяч. Информация в исторических книгах оказалась достоверной.

Никто почему-то не засмеялся, и Томаса это удивило.

– В офис же наш он обратился по той причине, что узнал нечто пугающее, а именно – что в течение недели по всему миру начнется распространение страшного вируса, который называется штамм Рейзон. Обратите внимание – звонил он почти две недели назад, еще до того даже, как штамм Рейзон вообще появился на свет.

Странно, но Гейнса слушали.

– Никто ему, конечно, не поверил. Еще бы! И тогда он отправился в Бангкок и взял дело в свои руки. На прошлой неделе он засыпал нас доказательствами, рассказав о различных событиях до того, как они произошли.

Гейнс сделал паузу. Никто не шелохнулся.

– Вчера по просьбе президента я вылетел в Бангкок, – продолжил Гейнс. – То, что я видел там собственными глазами, вас просто поразило бы. Как и я, вы, вероятно, решили, что наши сограждане сейчас в крайне скверном положении. Ситуация кажется безнадежной. И если есть на свете человек, который может спасти нашу страну, леди и джентльмены, то, возможно, это – Томас Хантер. Томас, прошу!

Тот встал и вышел в проход между рядами. Поднялся на сцену, чувствуя себя скованно в черных слаксах и белой рубашке, купленных в дешевом магазинчике по дороге из аэропорта. Должно быть, он выглядит странновато. Вот человек, который видел конец света. И он так же чужд этой реальности, как Халк или Человек-Паук.

Он прикрыл микрофон рукой.

– Не думаю, – начал вполголоса, – что из этого выйдет хоть какой-то толк.

Президент смотрел на него не отрываясь.

– Заставьте их поверить, Томас, – сказал Гейнс. – Пусть задают вопросы. – Затем улыбнулся и отошел.

Томас повернулся к залу. На него смотрели двадцать три пары глаз, в которых были те же смущение и растерянность, какие испытывал он сам.

На лбу выступил пот. Если эти люди почувствуют его неуверенность, они не услышат его. Он должен их убедить. Неважно, как к нему отнесутся, за кого примут. Лишь бы выслушали.

– Я понимаю, что некоторым из вас – а может быть, и всем – я покажусь сумасшедшим. Но мне все равно. – В полной тишине голос прозвучал громко. – Меня зовут Томас Хантер, и я знаю кое-что об этой ситуации. Не имеет значения, откуда я это знаю, и неважно, что все это выглядит неправдоподобным. Если вы прислушаетесь к тому, что я скажу, у вас будет шанс. Если нет – вы, скорее всего, умрете максимум через три недели.

Прозвучало это весьма уверенно. Даже нахально. Но иначе было нельзя.

– Я продолжаю?

– Конечно, Томас, – раздался у него за спиной голос президента.

Томасу полегчало. Что правда, то правда – сейчас он может предложить своей стране больше, чем любой из присутствующих в этом зале. И не потому, что жаждет взвалить на себя такую ответственность. Просто не имеет права упустить ни одной возможности. Как и все остальные.

– Благодарю вас.

Томас сдвинулся было вправо, но вспомнил про микрофон и вернулся, всматриваясь в сидящих в зале. У него всего одна попытка, поэтому нужно изложить суть так, чтобы хотя бы встряхнуть их.

– За прошедшие две недели я прожил целую жизнь. И кое-чему научился. Понял, в частности, что большинство людей плывет по течению, которое несет их в пучины моря, навстречу гибели. Против течения выплывают только сильнейшие – разумом и духом. Отдает философией, возможно, но так говорят там, откуда я пришел, и я с этим согласен.

Он сделал паузу. Встретился взглядом с женщиной в синем костюме, после вопроса которой на сцену вышел Гейнс.

– Всех вас затянет в пучину, если вы не будете очень и очень осторожны. Вам кажется, я пытаюсь взять на себя роль духовного наставника? Это не так. Я просто говорю, что знаю. А знаю я вот что…

Женщина чуть заметно улыбнулась. Поощрительно или недоверчиво – Томас не понял, но это его сейчас не волновало.

– Если антивируса у террористов пока и нет, то будет обязательно. Так сказано в исторических книгах. Часть человечества выживет. А без антивируса это невозможно.

Томас перевел дыхание, пытаясь понять реакцию. Но различить, потрясены они его знаниями или его наглостью, было трудно.

– Еще я знаю, что Соединенные Штаты уступят в конце концов их требованиям и передадут оружие. Весь мир им уступит, и все равно половина человечества умрет, хотя, какая именно, я могу только догадываться. Это приведет к великим бедствиям.

Томас вещал как пророк или директор школы, поучающий нерадивых учеников. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, но в каком-то смысле он и был пророком. Возможно, ему даже было предназначено выступить тут сегодня…

– Уступив Свенсону, вы пойдете той дорогой, которая описана в исторических книгах. Вас затянет в пучину. И единственная надежда заключается в том, чтобы противостоять людям, пытающимся вас подчинить. Или вы найдете способ изменить историю, или поддадитесь течению и погибнете – как записано.

– Простите! – подал голос Ольсен, черноволосый демократ, враг президента, по словам Боба. Он нехорошо усмехался.

– Да, мистер Ольсен?

Тот захлопал глазами. Не ожидал, что назовут по имени.

– Так вы медиум? Президент теперь консультируется у медиумов?

– Я в них даже не верю, – сказал Томас. – Я всего лишь человек, который знает о некоторых вещах больше, чем вы. Например, о том, что ваша смерть через три недели будет вызвана обширным кровоизлиянием в сердце, легкие и желудок. От появления первых симптомов до смерти пройдет меньше двадцати четырех часов. Слышать такое, конечно, неприятно, но, полагаю, времени на игры у нас нет.

Самодовольная усмешка слетела с лица Ольсена.

– Я подозреваю также, что через неделю вы выступите с предложением согласиться на требования Свенсона. Об этом в книгах не написано, это мое собственное мнение. Если не ошибаюсь, вы как раз из тех, кому все остальные, здесь собравшиеся, должны противостоять.

Гейнс нервно улыбнулся:

– Полагаю, Томас несколько преувеличивает. Это уникальный человек… и умный, как видите. Есть еще вопросы?

– Вы это серьезно? – спросил Ольсен у Гейнса. – Смеете развлекать нас в такое время цирковыми фокусами?

– Серьезней некуда! – В голосе Гейнса появились металлические нотки. – Сегодня мы собрались здесь потому, что не выслушали этого человека две недели назад. Он рассказал нам, что произойдет, где произойдет и по какой причине, а мы проигнорировали. Поэтому теперь я советую вам воспринимать каждое его слово как если бы оно исходило из уст самого Господа Бога.

Томас поежился. Но, может, так и надо? Ведь они все еще не понимали, как к нему относиться.

– Так вы узнали все это из каких-то исторических книг в другой реальности? – уточнила женщина в синем.

– Как вас зовут? – спросил Томас.

– Клэрис Мортон, – ответила она, взглянув на президента. – Член конгресса.

– Ответ – да, мисс Мортон. Узнал из книг. И факты подтвердились. О штамме Рейзон я знал еще неделю назад. Сообщил в госдепартамент и в Центр контроля заболеваний. Не добившись толку ни тут ни там, полетел в Бангкок сам. И с отчаяния, вполне понятного, похитил Монику де Рейзон – возможно, вы об этом слышали. Попытался ей объяснить, как опасна ее вакцина. Стоит ли говорить, что теперь она это понимает.

– Вам удалось ее убедить еще до того, как произошли все эти события?

– Она потребовала от меня специфической информации. Я ее предоставил. Тогда она поверила. А потом Карлос меня застрелил и забрал Монику. Сейчас они наверняка заставляют ее работать над антивирусом.

– Вас застрелили?

– Это слишком долгая история, мисс Мортон, чтобы рассказывать ее сейчас.

Гейнс спрятал усмешку.

– Что ж, если это правда, если вы способны получать сведения о будущем как о свершившемся историческом факте – а я готова поверить, что способны, – скажите, можете ли вы узнать, что произойдет дальше?

– Если найду исторические книги – да. Могу.

Она снова взглянула на президента:

– И, узнав, что произойдет, мы сумеем понять, как этому воспрепятствовать, не так ли?

– Да, сумеем. При условии, что историю можно изменить.

– Мы должны считать, что изменить ее можно, иначе все это теряет смысл.

– Согласен.

– Что ж, может быть, в таком случае вы узнаете, что будет дальше?

Томас понял, к чему она клонит, и сердце его сжалось. Ведь до исторических книг было уже не добраться. Пятнадцать лет он прожил в этом убеждении, хотя и ходили слухи, что где-то они все-таки существуют. Но до сих пор у него не было причины их искать. Главными его заботами были защита лесов от Орды и празднование Великой Любви. А теперь… причина появилась. Книги и впрямь могли помочь выпутаться из этой страшной ситуации, как разумно предположила Клэрис.

– На самом деле исторические книги… сейчас недоступны.

По комнате пробежал ропот. Казалось, что эта информация их и впрямь взволновала. Разозлились? Как удобно! Книги потерялись. Разумеется, а чего вы ждали? Так оно обычно и бывает.

Но, может быть, это разочарование? Ведь кто-то все же хочет ему верить?

Вот и верили бы. Разумные люди должны понимать, когда им не лгут.

– Абсурд какой-то! – выпалил Ольсен.

– Что ж, боюсь, я склонен к абсурду, Дуайт, – сказал президент. – Томас заслужил право голоса. И, думаю, Клэрис предлагает нечто дельное. Сумеете ли вы разузнать для нас побольше, Томас?

Сумеет ли? Ответил он настолько же осторожно, насколько честно:

– Возможно.

Ольсен что-то проворчал, но Томас не расслышал.

Президент закрыл свою папку:

– Все. Леди и джентльмены, пожалуйста, любые мысли и предложения пересылайте мне через моих помощников. Всего вам доброго. И да сохранит Господь наш народ.

Он встал и вышел из зала.

Возобладало обратное действие кризиса – разъединять.

– Еще шесть городов, – сказал Фил Грант, бросив папку на кофейный столик. Темно-бордовый шелковый галстук болтался петлей у него на шее. Фил пальцем ослабил его еще немного. – Включая Санкт-Петербург. Русские на стенку лезут. Будет чудо, если они удержат это в секрете.

– Это… это кошмар, – сказал его помощник, Демпси, подходя к окну и отрешенно выглядывая из него. Томас проводил его взглядом. – У русских большой опыт по удерживанию в секрете чего угодно. Меня волнуют Штаты. Готов поспорить, Ольсен уже болтает вовсю. Сколько всего, вы говорите?

– Двадцать. Через аэропорты. С точностью часового механизма.

– Разве мы не закрываем аэропорты?

– В ЦКЗ, по последним данным, создали новую модель. И считают, что это уже ни к чему. С того времени, как вирус попал в Нью-Йорк, внутри страны было совершено больше десяти тысяч перелетов. По самым скромным подсчетам, заражена уже четверть населения.

Грант уперся локтями в колени и сложил пальцы домиком. Руки у него дрожали.

Демпси отошел от окна. Подмышки его светло-голубой рубашки потемнели от пота. В ЦРУ уже окончательно осознали ужасающую реальность того, что должно было произойти с Соединенными Штатами Америки.

Грант доставил Томаса в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли сорок пять минут назад.

– Вы уверены, что психолог нужен? – спросил Томас. – По-моему, это пустая трата времени.

– Наоборот, попытки заглянуть к вам в разум – единственное, чем стоит заняться, – ответил Грант.

– В память – возможно. Но то, что происходит, – происходит не только у меня в голове, в этом я не сомневаюсь, – возразил Томас.

– И памятью займемся. Если вы и впрямь дали Карлосу характеристики антивируса, как вам кажется, эта информация должна была сохраниться. Если повезет, доктор Майлс Бэнкрофт стимулирует воспоминания. У вас нет никаких сведений о том, где мог бы обосноваться Свенсон?

– Никаких.

– А где он держит Монику?

– Думаю, она там же, где и он. Единственная зацепка – факсы, посланные из квартиры в Бангкоке. Ее нашли шесть часов назад. В ней – никого и ничего, кроме ноутбука. Свенсон на одном месте не задерживается. Последний факс был прислан из Стамбула. И таких мест у него, как нам известно, сотни. Сколько мы искали Бен Ладена? А этот тип еще изворотливее. Но в ближайшие несколько дней это значения не имеет. Как вы сами сказали, он работает не один. Возможно, на какую-то страну. Рано или поздно вы узнаете, на какую именно.