Текст книги "Сердце того, что было утеряно"

Сначала, при первых панических взглядах на всадника, сеявшего смерть длинным серебристо-серым мечом, и на тех невезучих людей, которые оказались на его пути, Порто принял рогатую фигуру за демона, окруженного слугами, пришедшими из ада. Когда же он оттаскивал Эндри к скалам – подальше от приближавшегося отряда, – лидер норнов промчался мимо них, и тогда Порто понял, что демоническое лицо было шлемом, выкованным в форме совиной головы.

Несколько других всадников, скакавших по склону, пытались убить его молниеносными ударами мечей, однако Порто отражал их выпады, приподнимая щит над головой. Второй рукой он удерживал Эндри за спиной, пока они медленно отступали с пути нападавших норнов. В какой-то момент Порто принял сильный удар по шлему, и хотя это едва не сбило его с ног, воин устоял, по-прежнему защищаясь щитом от мелькавших мечей. Через миг почти весь отряд Белых лис промчался мимо него, поднимаясь по пологому склону к руинам. Оглянувшись назад, Порто с облегчением увидел, что Эндри был цел и невредим.

К его изумлению, вновь прибывшие норны не стали уделять внимание передовым отрядам Изгримнура. Они прорвались через их ряды, убив пару дюжин северян и потеряв нескольких своих воинов. Затем они помчались к башне, где их встретили защитники крепости. Град черных стрел помог им оторваться от погони и въехать во внутренний двор замка. Казалось, прошло всего лишь несколько мгновений после того, как Порто увидел их в обрывках тумана, а норнские всадники уже скрылись в башне.

На вершине холма, усеянного телами риммеров, остались только отряды Изгримнура. С вытянутыми от удивления лицами, люди смотрели на закрытые ворота, вновь опечатавшие древнюю башню.

* * *

Генерал сняла шлем, и ее белокурые косы упали на плечи. Она небрежно отбросила их за спину. Ее длинный подбородок и тонкий нос выдавали принадлежность к одному из самых древних семейств хикеда’я. Строгое лицо напоминало лик какой-то древней надгробной статуи.

– Кто здесь командует?

– На данный момент эта честь принадлежит мне, генерал Суно’ку. Позвольте представиться. Яарик сей-Киджада, верховный магистр Каменщиков.

Наставник Вийеки сделал выверенный жест приветствия.

– Мы надеялись на вашу помощь, но не ожидали ее. В последнее время нам казалось, что никакого подкрепления не будет. Наши представители Ордена Эха не получили ответа на свои призывы.

– Любой отклик лишь повредил бы нам, – сказала Суно’ку, ответив магистру самым скудным из ритуальных салютов. – Смертных сопровождает одна из зида’ев, и у нее с собой есть Свидетель. Мы не рискнули прервать безмолвие.

Вийеки смотрел на генерала, как на спасительницу, прибывшую, казалось бы, из ниоткуда. Она напоминала ему героев из древних историй о Саде. Конечно, он знал Суно’ку. Ее знали все хикеда’я. В Ордене Жертв она занимала примерно такую же позицию, как Вийеки в Ордене Каменщиков, являясь старшей помощницей лидера, но линия крови позволяла генералу вращаться в таких высших кругах, о которых Вийеки мог только мечтать.

Пока он зачарованно смотрел на нее, Суно’ку повернулась к одному из своих лейтенантов:

– Позаботься о раненых. Пусть лекари сделают все, чтобы они могли скакать на лошадях.

– А как поступить с тяжелоранеными? – спросил лейтенант.

Она ответила ему спокойным взглядом. Лицо походило на застывший пруд. Затем генерал снова обратилась к Яарику:

– Сколько вас здесь?

– Осталось примерно две сотни, – ответил верховный магистр. – Больше половины из них Каменщики. У нас имеется несколько церемониймейстеров, которых вы видите у гроба маршала. Добавьте к ним полдюжины певчих под управлением Тзайин-Кха и несколько служителей Эха. Остальные – это Жертвы, и они теперь в вашем распоряжении.

– По рангу вы выше меня, верховный магистр, – сказала генерал. – Я не могу пренебречь священной иерархией королевы.

Вийеки знал, что она говорила не совсем искренне.

Суно’ку принадлежала к клану Ийора – клану совы, связанному с легендарным Экименисо, покойным супругом королевы Утук’ку. Ийора были равны Хамакха, и оба королевских клана возвышались над благородным семейством Яарика, как пик великой горы – над площадями и рынками Наккиги. Первенство кланов всегда превальвировало над иерархией орденов – даже таких могущественных, как Орден Жертв и Орден Песни.

Размышления Вийеки и тихая беседа Суно’ку с Яариком были прерваны прибытием бригадного командира Хейяно. Его воины привели трех связанных пленников. Самый крупный из смертных – мускулистый юноша с рыжей бородой – что-то кричал на своем грубом языке. Как и многие Каменщики, Вийеки не знал ни слова на любом из смертных наречий. Ему казалось, крики волосатого северянина больше походили на рев медведя, чем на речь разумного существа.

Суно’ку изогнула губы.

– Как ненавистен мне их варварский лай! Магистр Яарик, можно я убью этих смертных, чтобы в зале снова воцарилась тишина?

Яарик покачал головой:

– Прошу вас не спешить, генерал. Хейяно привел их по моему требованию. Вы не могли бы расспросить пленников о численности противостоящей нам армии? Признаюсь вам, я не силен в их диалектах.

Вийеки был удивлен словами наставника, поскольку его эрудированный мастер говорил на языках смертных лучше любого жителя Наккиги. Он понял, что магистр по каким-то причинам решил проверить умения генерала.

Суно’ку переводила вопросы Яарика на язык смертных и затем делилась ответами.

– Он говорит, его зовут Флоки. Он сын великого тана Бриндура Золотоволосого. Этот увалень говорит, если бы некоторые из его людей не оказались трусами и не бежали с поля боя, он уже прикрепил бы к седлу наши головы и снова сражался во славу рода.

Однако пленник отказался сообщить им численность армии, находившейся за стенами замка, и он не дал никакой полезной информации. Когда после нескольких повторных вопросов Суно’ку поняла, что ничего не добьется от краснолицего смертного или его туповатых товарищей, она обнажила меч – тонкую дугу из серебристого ведьминого дерева, выглядевшую немного длинной для нее. Взгляды смертных будто бы приклеились к клинку. Их глаза расширились от страха.

– Мне кажется, магистр, пришло время использовать более жесткие методы, – сказала беспощадная воительница. – Сегодня мой Холодный корень почти не омылся кровью. Он все еще жаждет испить гноя смертных.

Затем она достала из ножен длинный и острый кинжал, показав два клинка северянам:

– Если же лорд Яарик хочет, чтобы допрос проходил медленно и обстоятельно, я могу использовать Холодный лист, который будет удалять с их тел более мелкие куски.

Генерал пригнулась к стоявшим на коленях пленникам, пока их лица не оказались на расстоянии ладони.

– В любом случае, я растяну это развлечение на долгое время.

Рыжебородый юноша, назвавший себя Флоки, снова начал выкрикивать проклятия. Однако теперь в его голосе чувствовался ужас, которого раньше не было заметно.

– Генерал, ваше славное оружие не научит их тому, что им неведомо, – огорченным тоном сказал Яарик. – Боюсь, мы узнали от них все, что могли.

Суно’ку нанесла резкий удар ногой, сбив Флоки на пол. Вийеки услышал хруст ломавшихся костей. Бородатый солдат, обхватив голень ладонями, перекатывался с боку на бок и от сильной боли ловил ртом воздух.

– Что бы нового они ни сказали, это не изменит природу нашей проблемы, – мрачно произнесла Суно’ку, убирая оружие в ножны. – У вас здесь около двухсот воинов, магистр. У меня примерно вдвое больше. Я собрала в Накакиге почти всех последних Жертв и с большим трудом нашла для них коней. Впрочем, это не важно. Сейчас мы должны подготовиться к отступлению.

– К отступлению?

Яарик был явно удивлен. Вийеки редко видел его в таком состоянии.

– Как мы это сделаем? Туннели под замком заканчиваются тупиками.

Суно’ку покачала головой:

– Туннели? Нет. Мы вернемся в Наккигу. Если понадобится, пробьем себе путь силой. Неужели вы думаете, я мчалась в такую даль, чтобы умереть в разрушенном форте? У меня есть более важная цель.

Яарик кивнул:

– Я понимаю. Вы приехали за телом маршала Экисуно. Он ваш предок. Ваш прародитель.

Суно’ку снисходительно усмехнулась:

– Нет, верховный магистр. Я приехала за вами и вашими Каменщиками. Потому что без вас Наккига будет разрушена смертными. Наши кланы будут вырезаны в темных норах, как кролики.

Не понимая происходящего, рыжебородый юноша снова начал выкрикивать угрозы. Суно’ку подала знак, и один из Жертв, вытащив меч из ножен, ударил смертного эфесом по голове. Флоки больше не издал ни звука. Он тихо лежал на полу, разбрызгивая кровь и извиваясь в конвульсиях боли.

– Я сама убила бы этого варвара, наслаждаясь его смертью, как хорошим блюдом, – сказала Суно’ку. – У нас мало времени, поэтому давайте продумаем план отхода.

Пока генерал совещалась с магистром Яариком и явно смущенным Хейяно, благоговейно внимавшим Суно’ку, Вийеки с интересом наблюдал за ними, почти забыв об осаде крепости. Конечно, он знал Суно’ку, но никогда прежде не находился так близко к великой воительнице. Генерал была известна храбростью, и хотя в Ордене Жертв имелось несколько других женщин-офицеров высокого ранга, никто из них не пользовался таким авторитетом у простых норнских воинов. Она же вызывала всеобщее восхищение.

Странные бледно-серые глаза генерала походили на сумеречные небеса в сравнении с пурпурной полночью зрачков у большинства хикеда’ев. Для своего пола она была высокой, хотя и не чрезмерно – например, Яарик и Хейяно превосходили ее по росту. Быстрые движения этой женщины выделялись почти невероятной грациозностью. В движении она напоминала яркое пламя, подумал Вийеки, не спуская с генерала глаз.

– Прорываясь к нам, вы уничтожили только несколько дюжин смертных, – произнес Хейяно. – У них по-прежнему огромный перевес в численности. Конечно, мы можем подождать и утомить их внезапными вылазками. Они вдали от дома и испытывают большие трудности с доставкой припасов.

– А если к ним придет подкрепление, командир? – спросила Суно’ку.

Хейяно заморгал – возможно, даже вздрогнул.

– Пока мы прячемся здесь в развалинах Замка Спутанных Корней, внешняя стена вокруг Наккиги находится в плачевном состоянии, а главный проход к городу и Башня Трех Воронов остаются незащищенными. Разве вы не видели огромный таран из черного железа, который привезли с собой смертные? Где, по-вашему, он будет использоваться? Естественно, не на этих старых развалинах. Он предназначен для ворот Наккиги, для того, чтобы выбить дверь нашего дома! Северяне могут вломиться в покои королевы – пусть Сад хранит ее вечно – еще до окончания лета.

Она покачала головой:

– Нет. Мы должны прорвать кольцо осады и как можно быстрее вернуться на север. Верховный магистр, вы согласны со мной?

Какое-то время Яарик смотрел на нее, выдерживая паузу.

– Да, я согласен с вами. Если нам следует вернуться в Наккигу, пусть это лучше случится раньше, чем позже.

– Отлично.

Суно’ку опустила шлем на сломанную каменную колонну, плавно закругленную веками пролившимися дождями.

– Тогда позовите сюда всех клановых командиров с их отрядами. Оставьте только несколько дюжин часовых. Если во время сегодняшнего сражения какой-то клан потерял командира, назначьте нового, и пусть он выполняет данные ему приказы. Вы поняли, командир Хейяно?

– Генерал, что мы будем делать с телом вашего предка и его гробом? – спросил Яарик.

Он указал на массивную повозку, рядом с которой на коленях стояли поющие церемониймейстеры.

– Как мы будем перемещать этот саркофаг, удерживая дистанцию между собой и смертными?

– Мы оставим гроб здесь, – равнодушно ответила Суно’ку.

Яарик удивленно поднял брови:

– Вы оставите здесь тело вашего прапрапрадеда?

Она покачала головой:

– Нет, но груз будет не таким тяжелым. Тело маршала привяжем к седельной луке, и я сегодня же начну возносить моему предку молитвы горького раскаяния за проявленное бесчестие. Сам саркофаг, на мой взгляд, бесполезен. Мы не повезем его с собой. Сломайте гроб и сожгите, чтобы он не попал в грязные лапы смертных.

Вийеки наблюдал за рыжебородым смертным, все еще извивавшимся от боли между двумя другими напуганными пленниками. Эти кровожадные захватчики больше не бравировали. Под волосатой кожей северян скрывались сердца напуганных детей.

Затем к нему пришла забавная мысль, но он дождался окончания разговора между Яариком и Суно’ку, после чего скромно поднял руку в смиренной просьбе.

– Если мой мастер и генерал позволят мне высказать…

Яарик повернулся к нему:

– Да, старший помощник Вийеки?

– Я слышал, вы сказали, нас сопровождает старшая певчая Тзайин-Кха.

– Да, – ответил магистр. – Я недавно виделся с ней. А почему ты спрашиваешь?

– Надеюсь, я никого не обижу, отнимая ваше время, – сказал Вийеки, – но у меня появилась идея.

* * *

В этот вечер уставшие солдаты герцога развели небольшие костры – особенно вблизи разрушенной крепости. Порто и Эндри остались охранять катапульту, которая маячила над ними в мерцающем свете огней, как недремлющий дракон.

– Откуда взялись эти Белые лисы? – возможно, двенадцатый раз спросил Эндри.

Порто устал отвечать на его бесконечные вопросы. Он поворошил палкой угли и протянул руки поближе к огню, едва не обжигая их.

– Неужели они действительно призраки? – не унимался молодой солдат. – Почему ночами они крадутся среди нас, а наши постовые ничего не слышат?

– О, благостный Эйдон! Они норны, а не призраки!

Порто чувствовал себя так, словно внутри него сидел какой-то зверь, желавший вырваться на волю, но, убежав, он разорвал бы мир на куски острыми зубами. Это адское место доводило его до безумия.

– Фейри можно убить, – добавил он. – Разве ты не видел их тела, лежащие в снегу? Разве ты не видел их крови? Такая же красная, как у нас. Когда она вытекает из тел, они умирают.

– Ты же слышал того солдата. Час назад он всадил в норна три стрелы, и это не причинило тому никакого вреда. Белый лис просто исчез. Если он не призрак, то кто?

– Кровью Бога заклинаю тебя, парень, перестань скулить! Норны – ловкие воины. Все, кто был в Хейхолте, знают это. Они могут превращаться в тени и создавать голоса в чужих головах, но тени не представляют собой реальной опасности.

– Все-таки я сомневаюсь…

Эндри был почти бездыханным от страха и не мог успокоиться.

– Откуда они взялись…

Внезапно огонь костра вспыхнул, словно на угли подул сильный ветер, но пламя не согнулось, а поднялось вверх, танцуя над их головами. Все остальные костры тоже превратились в качавшиеся колонны пламени. Напуганные северяне наспех вставали на четвереньки и отползали от огня. Порто, который при появлении пылающего столба отклонился назад, теперь сидел на промерзшей земле с раскинутыми в стороны руками и ногами. Ошеломленный Эндри выкатил глаза от ужаса. Некоторые солдаты в изумлении взывали к Богу и к своим матерям. Другие выкрикивали непристойности или вопили, обезумев от страха.

Затем в языках огня перед Порто появилось лицо – оно возникло в каждом костре по всему широко раскинувшемуся лагерю. Огненная маска была покрыта рябью. Ее поверхность изгибалась, словно что-то перемещалось внутри, как сом в глубокой воде. Женское лицо казалось абсолютно нереальным. Вместо глаз и рта виднелись пустые пятна, заполненные пламенем.

– Это королева! – в испуге закричал какой-то солдат. – Королева Белых лис! Она вернулась!

Мужчины отползали от костров и, будто животные, разбегались во всех направлениях.

– Смертные!

Голос шел от каждого костра – от каждого круга мужчин, – холодный, как лед, нараставший на веревках шатров.

– В этом краю вы найдете свою смерть! А мы вернем себе то, что является нашим.

Порто не мог сказать, где именно звучал пугающий голос – в воздухе над кострами или только в его черепе. Увидев, что Эндри вскочил на ноги с намерением бежать куда глаза глядят, он ухватился за лодыжку молодого парня и повалил его в снежную слякоть. Порто не понимал происходящего, но знал, что если он отпустит Эндри, тот побежит в морозную ночь, как обезумевший зверь, и больше никогда не вернется. Молодой солдат отбивался, словно напуганный ребенок, однако Порто обхватил его обеими руками и прижал к земле. Он удерживал друга даже тогда, когда призрачное видение расплавилось в огне и языки пламени уменьшились до прежних размеров. Еще через мгновение костры зашипели и полностью угасли, погрузив весь лагерь в темноту.

Содрогаясь от ужасного голоса, все еще звучавшего в его мыслях, Порто поначалу не сообразил, что слышит новый нарастающий шум. Затем он стал различать крики боли и удивления – короткие и быстро пропадавшие. Порто скорее почувствовал, чем увидел скопление быстро перемещавшихся теней. Оно катилось вниз к лагерю от руин крепости на вершине холма. Люди вокруг него находили внезапную смерть от рук почти невидимых врагов, но Порто не мог отпустить сопротивлявшегося Эндри, чтобы вытащить свой меч из ножен.

– Они здесь! – прошептал он в ухо друга. – Норны здесь, и они пытаются убить всех нас! Будь ты проклят, парень! Вставай и сражайся!

Внезапно Эндри перестал брыкаться, и на миг Порто подумал, что один из невидимых норнов нанес удар мечом и убил юношу прямо в его объятиях. Чуть позже всполох огня на вершине холма озарил лицо напуганного Эндри, который, открыв рот и с гримасой полного недоверия, смотрел на башню замка. Не понимая, откуда исходило алое сияние, Порто повернулся и увидел пламя на краю руин. Огненный столб напоминал ярко-красные колонны над их заколдованными кострами. Он поднимался почти выше деревьев. Сначала горящий объект медленно катился вниз к лагерю по пологому склону холма. Потом, подскакивая на камнях, он – с каждым громким сердцебиением Порто – начал увеличивать скорость. Большие, с человеческий рост, колеса вращались все быстрее и быстрее.

«Это повозка, – мелькнула путаная мысль в его голове. – Гигантская боевая повозка». Догадка была достаточно верной, но не включала в себя главный элемент. Наверху огромной платформы лежал массивный саркофаг. Его крышка была чуть сдвинута, и внутри этого гроба пылала какая-то горючая жидкость, оставлявшая позади повозки огненный хвост и отмечавшая ее ускорявшееся движение на склоне холма. Пока Порто в изумлении смотрел на чудовищный катафалк, из саркофага, отбросив крышку в сторону, поднялась объятая огнем, кричавшая фигура. Ее лицо скрывала маска. Горящие бинты превращали извивающееся существо в пылающий факел, молотивший руками в воздухе, визжавший и издававший самые жуткие нечеловеческие звуки, которые Порто когда-либо слышал в своей жизни. То был непрерывный, свистящий и неартикулированный крик. Люди, остававшиеся на своих местах во время первой атаки воинов-теней, теперь повернулись спиной к крепости и, спотыкаясь в темноте, побежали вниз по склону – подальше от пылавшего и завывавшего трупа в горевшей боевой повозке.

Отряды Изгримнура даже не притворялись, что оказывают сопротивление. Они бежали от огненного призрака, словно думали, что тот может захватить их души, – молодые южане-рекруты и закаленные в боях риммеры. Многие воины падали на землю под градом черных стрел. Порто с трудом различал в темноте мелькавшие тени. Однако целые группы солдат окружались норнами, после чего безмолвно падали в снег с перерезанными глотками и выпущенными наружу кишками.

Внезапно Порто был оглушен ударом в лицо. В припадке безумия его молодой напарник вырвался из крепких объятий и, шатаясь, побежал вниз по склону. Обезумев от страха, он то и дело падал на землю, полз на четвереньках, а затем снова поднимался на ноги и мчался в ночную темень.

Порто не знал, что делать. Лагерь наводняли воины-тени; дюжины его товарищей были мертвы, остальные – рассеяны. Он слышал, как некоторые из них, убегая в лес, молили Бога о спасении. Все случилось невероятно быстро. Казалось, что мощный порыв ветра сдул их армию со склона холма.

Порто поднялся на ноги и побежал следом за Эндри. Он не мог оставаться здесь. Больше спасать ему было некого.

* * *

Когда ее песня закончилась, старшая певчая Тзайин-Кха упала на каменные плиты главного зала разрушенной крепости. Она лежала на полу и, словно рыба, ловила ртом воздух. Ее ноги и сморщенные руки подрагивали в конвульсиях от полного истощения сил. Вийеки направился к ней.

– Нет! – крикнул Яарик. – Не прикасайся к певчей! Огненная сила по-прежнему течет в ее венах. Смотри!

Несколько воинов из Ордена Песни, расправив свои красные мантии, прошли мимо Вийеки и осторожно приблизились к Тзайин-Кха, как будто она была спящим драконом. Один просунул посох под живот старой женщины и перекатил ее на спину. Вийеки отступил назад. Лицо и руки певчей – единственные открытые части ее тела – мерцали под кожей пульсирующим светом. Она казалась такой же уязвимой и бренной, как тонкая восковая свеча.

– Певчая жива? – тихо спросил Вийеки у своего наставника. – Тзайин-Кха – лучшая представительница своего ордена.

– И единственная из тех, кто может говорить с огнем, – покачав головой, ответил Яарик. – Это был мастерский трюк, но он удался. Я впечатлен, что Тзайин-Кха еще жива, хотя тут могут быть свои нюансы. К сожалению, даже восстановившись, она будет бесполезна для нас. Исцелиться от энергетических ран она сможет только в Наккиге.

Он повернулся к певчим, поднимавшим Тзайин-Кха и оборачивающим ее тело в плотное одеяло. Вийеки, стоявший в нескольких шагах от старой женщины, чувствовал жар, по-прежнему исходивший от нее.

– Теперь ступайте, – сказал Яарик певчим. – Увозите ее, пока смертные находятся в смятении. Благодаря усилиям Тзайин-Кха генерал Суно’ку проложила наш маршрут отступления, но вскоре он закроется.

Когда представители Ордена Песни поспешно покинули зал, унося, словно реликвию, дымившееся тело своей предводительницы, Яарик подозвал Вийеки:

– Теперь, когда наши Каменщики находятся в безопасности, мы тоже должны отправиться в путь.

Пока они поднимались вверх по узкой лестнице к наземному уровню башни, лишенному крыши, Вийеки не переставал восхищаться стойкостью своего наставника. В последние несколько дней они почти не спали и не употребляли пищу. А Яарик был настолько стар, что помнил времена, когда хикеда’я овладели горой Наккиги. Тем не менее он поднимался по ступеням, как юноша. Вийеки мог лишь мечтать о том, что в таком же возрасте будет иметь хотя бы половину энергии верховного магистра. Если он вообще постареет, что в данный момент казалось маловероятным.

– Твоя идея была великолепной, Вийеки-тза, – тихо произнес Яарик в плотной темноте последнего пролета лестницы. – Я думал, Суно’ку оставит ее без внимания, но эта воительница исключительно хороша для своего ордена – и, более того, для своего возраста. Признаюсь, она удивила меня. Я рад, что она отказалась от громоздкой повозки и гроба ее прапрапрадеда.

Он тихо засмеялся.

– Кроме прочего, твоя идея повеселила меня.

Яарик редко раздавал похвалу. Хотя они находились в нескольких шагах от разъяренных смертных, вооруженных луками, мечами и топорами, Вийеки испытывал чувство гордости.

– Спасибо, верховный магистр.

И все же он был озадачен.

– Я лишь хотел напугать северян. Почему моя идея порадовала вас?

– Одно дело – сыпать соль на свои раны. И совсем другое – выиграть битву, в которой ты мог потерпеть поражение. Конечно, это малая компенсация за неудачу Короля Бурь, но мне все равно хотелось бы посмотреть на лица смертных, когда на них несся пылающий саркофаг. Наверное, они подумали, что сам генерал Экисуно мчался к ним, желая сжечь всю их армию…

Вийеки услышал, что тихий шелест мантии его наставника затих. Он вытянул руку и коснулся локтя магистра, давая понять, что следует за ним. Мастер перехватил его ладонь и пальцем изобразил знак «Тише». Затем последовал знак «Ждать». Минутой позже Яарик прошептал:

– Они вышли из замка. Слава Саду, что эти смертные шумели, как стадо коров. Не понимаю, как они побеждали нас в прошлом?

Медленно и осторожно он повел Вийеки по раскрошенным ступеням к выходу из замка.

– Может быть, нам стоит поспешить, магистр?

– От поспешности не будет пользы, если нас поймают. Применяй ее только в случае, когда она действительно нужна.

Яарик направился к дальней стороне руин – к тому затемненному месту, где вершина холма нависала над Замком Спутанных Корней. Со склонов ниже крепости доносились стоны раненых солдат. Вийеки презрительно скривил губы. «Грязные животные. Неужели они не могут переносить ранения с достоинством благородных воинов?»

– Как мы узнаем, где искать генерала Суно’ку и остальных? – спросил он.

Яарик не стал оборачиваться, сберегая силы для подъема к вершине.

Его ответ порхнул к Вийеки, тихий и легкий, как мотылек.

– Это будет просто, старший помощник. Суно’ку – истинный потомок своего предка. Нам нужно лишь найти тропу из тел мертвых смертных.

* * *

– Клянусь Дрором, Эйдоном и всеми остальными святыми! Что происходит?

Изгримнур подошел к группе людей, стоявших вокруг обгоревших обломков повозки, которая, промчавшись по склону холма, уничтожила более дюжины его воинов и навела ужас, по крайней мере, на пару сотен солдат, трусливо убежавших в слепую ночную мглу. Герцог боялся, что многие из них уже были убиты норнами, но, моля Бога, он надеялся найти всех уцелевших, когда поднимется солнце. Ночь принесла им настоящее бедствие, а норны, оставив руины крепости, снова направились на север.

Изгримнур принюхался и почувствовал спазм в животе от запаха горелой плоти. Подходя к собравшимся людям, он снова повысил голос:

– Я спрашиваю, что происходит? Почему вы столпились здесь? Слудиг, это ты? Я видел лошадь Бриндура. Где он? Ему приказано преследовать тех подлых и ужасных существ. Мы не должны позволить им уйти. Будем гнать их через пустоши, пока всех не перебьем.

– За ними гонится ярл Вигри со своими лучниками, – донесся из темноты голос Слудига, звучавший хрипло и немного странно. – Тан Бриндур… он…

Изгримнул почувствовал, как все внутри него заледенело. Не обращая внимания на боль в кровоточащих ранах, он поспешил к толпе.

– О, благостный Узирис! Неужели это Бриндур?

Дойдя до круга людей, Изгримнур смог рассмотреть унылые лица Слудига и дюжины скоггейцев. Герцог с изумлением понял, что человек, стоявший на коленях рядом с обломками повозки и огромным вскрытым саркофагом, был таном Бриндуром.

На земле, наполовину вывалившись из опаленного гроба, лежало черное обугленное тело. Тут и там из-под уцелевших бинтов и слоя пепла проглядывали пятна бледной плоти и несколько оскалившихся зубов. Только одна рука, выступавшая из почерневшей сморщенной массы, осталась целой. На ее запястье виднелся толстый золотой браслет.

Бриндур поднял голову и посмотрел на Изгримнура. Красные при свете факелов глаза делали лицо тана старше на пару декад.

– Это принадлежало ему.

Бриндур приподнял обгоревшую руку так, чтобы свет попал на браслет.

– Он добыл его в качестве трофея на Поле Краки, сражаясь с остатками армии Скали… всего полгода назад.

Увидев на лице герцога недоуменное выражение, Бриндур печально моргнул и тихо произнес:

– Это Флоки. Мой сын. Они сожгли его заживо и прокатили на повозке вниз с холма, чтобы напугать нас, как детей.

Он медленно покачал головой:

– Пусть Бог накажет их! Пусть Он проклянет весь их народ!

Через какое-то время тан снова заговорил – на этот раз шепотом:

– Как я расскажу жене о смерти сына? Получится дурацкая история.

– Нет ничего хуже этого, – согласился Изгримнур. – Знаю по себе.

Слудиг коснулся его руки, напоминая, что им предстояло сделать много дел.

– Оставайся здесь, Бриндур, – сказал герцог. – Похорони своего сына… и других наших воинов. Сверни лагерь и, когда сможешь, следуй за нами.

– Ну, а чем мне теперь еще заниматься? – ответил Бриндур.

Изгримнуру не понравилось, как это прозвучало, и он почувствовал почти облегчение, оставляя тана хоронить солдат. Бриндур был хорошим человеком, но, наверное, смерть Флоки сильно повлияла на него. Тем не менее Изгримнур понимал боль мужчин.

– Мы все будем помнить твоего сына, – сказал он. – Пусть Бог прижмет его к Своей груди на небесах. Фокусы норнов и то, как Флоки принял смерть, – все это ничего не значит! Просто еще одна подлость в грубой войне, которую навязали нам проклятые фейри. Парня захватили в бою, и он умер как герой. Других мнений нет!

– Если ты так говоришь, Твоя светлость…

Бриндур опустил руку сына.

Изгримнур больше не хотел смотреть на сожженное тело. Оно выглядело древним злобным существом, пытавшимся принять человеческую форму.

– Это правда, Бриндур.

Лицо тана из Норскога оставалось неподвижным и пустым, как стоячая вода, но в его голосе появились рваные тона, которых Изгримнур прежде не слышал.

– Я не сомневаюсь в твоих словах. Но, Изгримнур, разве тебе не горько видеть, как много наших сыновей превратилось раньше срока в павших героев? Я лучше видел бы Флоки живым… в окружении своих собственных детей…

Герцогу нечего было сказать. Он даже не мог впустить в себя настоящую печаль, поскольку знал, что она сделает его слабым – и именно в тот момент, когда ему требовались сила и скорость в быстрых маневрах. Он и Вигри должны были нагнать норнов на открытом пространстве, прежде чем те успели бы найти другое убежище или, хуже того, ускользнуть в защищенную крепость под горой Пика Бурь. Он похлопал Бриндура по плечу и кивнул Слудигу, приказывая следовать за ним, затем оставил тана горевать над телом сына.