Текст книги "Исследование авторитарной личности"

Средоточием комплекса узурпатора стал Рузвельт; само его имя провоцирует глубокие различия между высокими и низкими показателями в материалах интервью на политико-экономические темы. Как мы и предполагали, все суждения о покойном президенте носят личностный характер. Связанные с ним политические вопросы проявляются исключительно как свойства самой личности. Его критикуют или хвалят, потому что он таков сам по себе, а не потому, что он отстаивает те или иные идеи. Самое ужасное обвинение – поджигатель войны; часто оно принимает форму поиска выдуманных заговоров, что весьма характерно для комплекса узурпатора.

М664с, Н, отбывающий за подлог годичный срок в тюрьме Сан-Квентин, признается, что раньше был сторонником Рузвельта:

Черт возьми, на тех (выборах) я был целиком и полностью за Рузвельта, у нас была жуткая депрессия, и одну вещь он сделал для страны – он с ней справился… Но война была не нужна. (Как мы в нее вступили?) Это началось с того, что послали оружие в Японию, а потом помогали Англии…

Идея «красного» Рузвельта характерна для того же рода возражений и параноидных преувеличений политических антипатий. Но хотя гораздо более распространены среди респондентов с высокими показателями по Е и РЕС, иногда их можно обнаружить и у представителей с низкими показателями. Отметим мнение F140, молодой сотрудницы детсада (низкие показатели по Е, но высокие по A-S и РЕC). Вначале ссылается на отца:

(Ваш отец против Рузвельта?) О, конечно. Он совершенно с ним несогласен. Это все коммунизм, говорит он. (А что вы об этом думаете?) Ну, я не знаю. Мне кажется, он прав. Он вроде должен знать. Он может думать только о политике.

Иногда подозрение в том, что Рузвельт был другом России и поджигателем войны, основывается на представлениях о законности, на мнении, что Рузвельт во время войны нелегально покидал страну.

F101, женщина, у которой высокие показатели по всем шкалам, несколько заторможенная студентка колледжа, отмечает, что ее отец «явный противник Рузвельта». На вопрос «почему?» она ответила:

Президент не имеет права покидать страну, не получив согласия конгресса. А он ездит, когда ему вздумается. Это уже немного по-диктаторски.

Говоря о внутренней политике, F359, бухгалтер в государственном учреждении, уже упоминавшийся выше, весьма четко и определенно указывает на противоречие, которое характеризует антирузвельтовские настроения.

Интервьюируемой не нравится Рузвельт из-за WPA (Помощь безработным). Эта организация создает класс лентяев, которым лучше получать 20 долларов в неделю и не работать. Ей кажется, что Рузвельт не закончил то, что наметил, – поднять уровень жизни беднейших классов.

Представления о коммунисте, интернационалисте и поджигателе войны близки к тем, что уже приводились выше – снобистским представлениям. Точно так же, как фашистский агитатор, упрямо смешивает радикалов и банкиров, говоря, что банкиры финансируют революцию, а радикалы жаждут прибыли, так и здесь противоположные идеи ультралевых и личности, ставящей себя вне общества, объединяются антирузвельтовскими настроениями. Можно предположить, что эти крайности сходятся: разочарованные представители среднего класса негодуют против тех, кто представляет идею счастья – независимо от того, хотят ли они счастья для других или для себя. Понять эту иррациональность можно скорее на уровне личности, чем идеологии.

М1223h из морского училища, имеющий средние показатели по шкалам Е и РЕС, но высокие по F, Рузвельта не любит: «Один из десяти тысяч наверху захватил слишком много власти». То же говорит имеющая высокие показатели замужняя женщина F117, 37 лет, работает в министерстве здравоохранения; она считает,

что Рузвельт не знает, как обращаться с деньгами, он уже родился богатым. Теперь он их разбрасывает – «миллионы туда, миллионы сюда».

Это совершенно противоположно тому, за что респонденты одобряют Дьюи: его более скромное происхождение как будто должно гарантировать экономность.

«Демократические одежды» псевдоконсерватора – это убеждение в том, что нельзя одобрить заботу о народе; тот, кто заботится о народе, сам не происходит из народа, и поэтому в определенной степени не имеет права действовать от его имени, следовательно, он – узурпатор. Можно подумать, что истинные выходцы из народа должны сами умирать с голоду.

Мнение, что покойный президент был слишком стар и болен, да и Новый курс был преждевременным, занимает основное место среди аргументов против Рузвельта. Сбылись мрачные пророчества о его смерти. Однако здесь можно предложить психологическое объяснение: страх чьей-либо смерти часто является причиной того, что ее желают. Кроме того, представление о его преклонном возрасте связано с комплексом незаконности: он должен уступить дорогу другим – молодому поколению, «свежей крови».

Это похоже на то, как германские нацисты с презрением относились к престарелым руководителям Веймарской республики, а итальянские фашисты превозносили идею молодости. Наконец, наши клинические исследования могут пролить некоторый свет на все, что связано с возрастом и болезнью президента. Они свидетельствуют о том, что наши респонденты с высокими показателями склонны считать превосходными качествами физическое здоровье и энергию своих родителей, в особенности матерей¹⁷. Это связано с общей «конкретизацией» ценностей, невосприимчивостью предубежденных лиц, которые постоянно боятся болезней. Если есть некоторая взаимосвязь между некоторыми синдромами высоких показателей Н и психотической предрасположенностью, то можно подумать о непропорциональной роли, которую играет забота о своем здоровье у многих шизофреников. Этот феномен связан с механизмом деперсонализации¹⁸, представляющей крайнюю степень отчуждения эго от Оно у субъектов с высокими показателями Н. Напомним, какую большую роль сыграли в фашистской идеологии такие идеи, как физическое здоровье, чистота крови, сифилисофобия.

Примером этого может служить M104, Н, раньше он учился на инженера, а теперь изучает право:

опрошенный голосовал за Дьюи. Политика Нового курса в целом устарела, стала застойной и себя изжила. Он считает, что Рузвельт сделал несколько хороших вещей, некоторые из его экспериментов были прекрасным средством от депрессии, но сейчас настало время смены партии, время нового президента, молодой крови.

Как обычно, у этого аргумента есть и «рациональный аспект» – правительство Рузвельта было у власти дольше, чем любое другое правительство в американской истории. Однако жалобы на то, что оно управляло «слишком долго», высказывались только ради «смены караула», а не во имя конкретных прогрессивных идей, которых ждут от молодых людей.

Неприязнь к старикам имеет психологический аспект, возможно, связанный с антисемитизмом. Можно предположить, что некоторые респонденты переносят свою враждебность к отцу на всех пожилых в целом, как будто на стариках стоит клеймо смерти. В соответствии с этим образ еврея представляется в виде старика, тем самым высвобождая подавленную враждебность по отношению к отцу. Не случайно иудаизм воспринимается как религия отца, а христинство – как религия сына. Наиболее распространенный стереотип еврея – обитатель восточного гетто, бородатый старик в поношенной одежде.

У враждебности к старикам, кроме психологического аспекта, есть также социологический мотив: старики, которые не могут работать, – люди бесполезные и ненужные. Но эта идея, подобно другим, непосредственно не связана с личностью Рузвельта; скорее это результат перенесенной против него агрессивности. Именно так осознается универсально амбивалентная роль президента как фигуры отца.

У тех, кто одобряет Рузвельта, есть два основных четких мотива, почти прямо противоположных мотивам противников Рузвельта. Человек, «который слишком много думает о себе и стремится к власти диктатора», получает одобрение как сильная личность; левака и инициатора Нового курса любят как друга бедных и несчастных.

М711, интервьюер на госслужбе, N с типичными чертами мягкости и нерешительности, также обнаруживает в своих взглядах мотив «сильной личности»:

(Рузвельт?) Это, может быть, единственный человек в стране, который оказался в состоянии квалифицированно справиться с этой задачей (войной)… Я бы сказал, что его умение ладить с людьми способствовало объединению нашей страны.

Молодая женщина, F126, с низкими показателями по шкалам A-S и Е, средними по F и высокими по РЕС. Она изучает журналистику, а также интересуется литературным творчеством. Она утверждает,

что ее зять находит много тем для критики, и, конечно, их много. «Но я думаю, что президент за бедных, а я всегда была за бедных».

Имеющий высокие показатели М102, студент-сейсмолог, который пошел в колледж, потому что не хотел, чтобы «его принимали просто за электрика», высоко оценивает талант Рузвельта:

Ну, если какой-то другой кандидат мог сравниться с Рузвельтом, я бы выбрал его. Но никто не мог сравниться с его способностями.

M106, также Н, который стремится к социальной мобильности, настроен прорузвельтовски по противоположным причинам, чем группа критиков, хотя и он не лишен комплекса «дряхлости»:

Рузвельт проделал великолепную работу, но сейчас нам нужен молодой. Рузвельт стабилизировал национальную валюту, справился с безработицей, достиг больших успехов во внешней политике. Он нормальный человек, любит рыбалку и хороший отдых – все это мне нравится. Миссис Рузвельт также ведет активную политическую и общественную жизнь.

То, что этот респондент, полный предрассудков и одержимый идеей власти, отвергающий евреев, якобы стремящихся к власти, расходится в этом вопросе с общей позицией всех Н, отчасти объясняется тем, что он «сам перенес детский паралич, и поэтому понятно, что сделал Рузвельт».

Можно прийти к выводу, если одного и того же политика они одобряют как «обычного человека», а другие клеймят как «выскочку», то эти суждения отражают скорее субъективные оценки, чем объективные факты.

Престиж президента США, несомненные успехи Рузвельта и, кроме того, его огромное воздействие в качестве символической фигуры отца на уровне бессознательного, приводят к тому, что псевдоконсерваторы не могут в полной мере использовать комплекс узурпатора, смягчая его некоторым комплексом вины и допуская только слабые нападки.

Однако никакой пощады не заслужили те лица, с которыми Рузвельт должен был разделить свою власть. Все они оказались узурпаторами, ничего не знающими о народе паразитами, которых надо заменить «достойными людьми». В наших интервью можно найти всевозможные высказывания, направленные против бюрократов и политиков. Большинство, но отнюдь не все из них принадлежат людям с высокими показателями Н. Их можно рассматривать как образчики политической идеологии, которая не определяется четкими границами между правыми и левыми.

В рамках данного исследования мы не можем установить, как велико в Америке недоверие к профессиональным политикам. Нельзя отрицать, что чрезвычайно разбухший бюрократический аппарат, разросшийся во время войны, избавленный от критики, приобрел отталкивающие черты, и этот механизм стал сам по себе все укрепляться и развиваться. Но при тщательном анализе этих распространенных критических высказываний обнаруживается очень мало точных наблюдений, настоящих доказательств некомпетентности бюрократических учреждений. Невозможно избавиться от впечатления, что с помощью некоторой части прессы и некоторых радиокомментаторов слово «бюрократ» стало магическим; это «козел отпущения», которого без разбора обвиняют во всех бедах и который чем-то напоминает антисемитский образ еврея, причем часто их объединяют и смешивают. Во всяком случае, частота и интенсивность антибюрократических инвектив выходит за рамки любого возможного опыта. Неприятие, вытекающее из «отчуждения» политической сферы в целом, которое мы обсуждали в начале этой главы, направляется против тех, кто ее представляет. Бюрократ – это олицетворение непонятной политики, персонификация обезличенного мира.

Поразительные примеры такого отношения со стороны Н представляет собой среди других опрошенных М359, менеджер кожевенной фабрики, убежденный антисемит¹⁹.

Иногда выпады против политиков заканчиваются тавтологией: политика слишком «политична».

М1230а — молодой сварщик, который хочет стать инженером, у него высокие показатели по Е и низкие по f и РЕС.

(Что вы думаете о современных политических тенденциях?) Ну, они очень разные. Мы обсуждаем их подолгу, и многое не нравится. Администрация слишком погрязла в политике… Умение управлять совершенно потеряно… Нельзя верить тому, что читаешь в газетах. Мы их читаем, главным образом, чтобы посмеяться…

Этот пассаж характеризует отчуждение от политики, которое выражает себя в полном, но не вполне оправданном недоверии к любым новостям, процеженным через фильтр контролируемых средств коммуникации. Это недоверие, однако, направлено в сторону «козла отпущения» – бюрократа и политика, обычно атакуемого той же прессой, которую опрошенный читает, чтобы посмеяться.

FI20, Н, проводит различия между Рузвельтом и бюрократией²⁰:

(Рузвельт и Новый курс?) Я восхищалась им и на самом деле голосовала за него, хотя и не одобряю многое в Новом курсе. Все эти бюрократы… Я не возражаю против расходов, если они идут на помощь людям. Но я терпеть не могу ненужной возни и особенно дорогих контор, где сидят бездельники, бюрократы.

М1214b, имеющий средние показатели, курсант морского училища, аполитичный в традиционном смысле и еще не определивший своих взглядов:

«Нет у меня никакого уважения к политикам: кучка болтунов. Они пытаются все выведать у народа и на этом выдвинуться». (Это прямо противоположно обычному аргументу, согласно которому политики слишком независимы. Это несоответствие может указывать на осознание слабости представителей формальной демократии.) «Это не искренние слуги общества. Рузвельт, Линкольн, Джефферсон и Брайан – исключения. Вильсон тоже казался серьезным». К Гардингу и Кулиджу опрошенный относится без уважения.

Наконец, пример одного N, М112, спрошенный о политике, просто сказал:

Мне она не нравится, мы можем без нее обойтись. Не думаю, что люди должны быть просто политиками. У них должна быть обычная жизнь, только они должны выполнять свои обязанности. Не надо учиться политике, нужно знать, чего хотят люди и делать это, а не стремиться к собственной выгоде и контролировать все и всех.

Тон этого обвинения значительно отличается от фразеологии Н. Этот человек действительно озабочен тем, что бюрократия может стать самоцелью вместо того, чтобы в демократической форме выражать волю народа.

Мотивация критиков N, направленная на бюрократов и политиков, имеет серьезные отличия, но феноменологически (по существу) она так сильно напоминает критику Н, что возникает опасение, что многие аполитичные N в критической ситуации могут примкнуть к фашистскому движению.

Вершина политического мышления Н проявляется в их отношении к последней политической проблеме – концепции «идеального общества». Их взгляды охватывают не только способы его построения, но и конечную цель этого общества. Мышление, являющееся предметом нашего анализа, неутопическое и, по правде говоря, не может быть таковым потому, что нужно быть «реалистами». Однако под реализмом не принято подразумевать необходимость судить о вещах на основании их объективного понимания. Он есть постулат, суть которого сводится к тому, что изначально признается подавляющее превосходство бытия над индивидом и направленностью его сознания; к отстаиванию его приспособленческой позиции, выражающейся в отказе от какого-либо реального прогресса; к отказу от того, что называют фантазиями и классифицируют как придаток социального механизма. В общественном мнении этот постулат отражается, поскольку изначально из политики исключается любая мысль о возможности сущестования идеального общества.

Об этом антиутопическом комплексе охотнее говорят в своих интервью представители N, а представители Н более сдержанны в своих оценках. Возможно, это связано с тем, что N более склонны признаваться в своих собственных опасениях и в меньшей мере руководствуются «официальным оптимизмом». То, что точки зрения Н и N касательно идеального общества здесь расходятся, кажется, подтверждает исследование «Психологические детерминанты оптимизма касательно последствий войны», проведенное Занфордом, Конрадом и Франком²¹. Официальный оптимизм, или так называемый «keep smiling», связан со скрытым презрением к природе человека. Он выражается в кластере цинизма на шкале F, что делает более наглядным это расхождение во взглядах Н и N. С другой стороны, N охотнее выставляют напоказ минусы в целом и особенно свои, так как они меньше подвержены влиянию принятой общественной точки зрения, что все «превосходно». Но они в принципе больше верят во врожденные возможности человека. Кратко можно было бы так сформулировать различия психической динамики: Н отвергают утопию, так как их в конце концов пугает реализация этой идеи. Антиутопические высказывания N являются продуктом отрицания официальной идеологии о «благословенной Богом земле». Они настроены скептически потому, что всерьез намерены осуществить эту утопическую идею. Именно поэтому само бытие, в котором они видят под давлением господствующих отношений угрозу человеку, на силы которого они полагаются в глубине души, еще не является объектом их критики.

М345 — это Н из университетской группы повышения квалификации. У него высокий балл по Е и РЕС, однако низкий по F. На вопрос, что он думает об идеальном обществе, он отвечает:

Я не верю, что такое вообще возможно сделать без глобальных изменений, включая людей. Всегда будут очень богатые и очень бедные.

Этот ответ во многих отношениях справедлив. Отрицание идеального общества базируется на обязательном условии изменения всего. Вероятно, это представляется Н неприемлемым. Изменение всего будет означать разрушение основ бытия. Лучше уж пусть мир останется таким несовершенным, какой он есть. Аргумент – «прежде чем изменять мир, надо изменить сначала людей» – является давнишним оружием против сторонников утопии. Это ведет к порочному кругу, так как при имеющихся внешних условиях подобное изменение внутренней структуры невозможно, и те, которые приводят этот аргумент, не используют его возможности, а следуя схеме цинизма, описанной нами в главе о F-шкале, приписывают вечную и внутреннюю испорченность человеческой природе. Но богатство и бедность – явные продукты социальных условий, в то же время Н воспринимает их как ипостась, как будто они есть врожденные и природные свойства. Тем самым общество оправдывается, и одновременно укрепляется представление, что оно неизменно. Отсюда и отрицание утопии. Мы отважимся выдвинуть гипотезу, что краткое замечание этого испытуемого представляет собой новый образец мышления, который чрезвычайно распространен, но лишь немногие решаются говорить так лаконично и открыто, как М345.

Уже упомянутый M105, который, как никто из опрошенных, по своим высказываниям является сторонником открытого фашизма. Его убеждение, что врожденные качества исключают возможность создания идеального общественного строя, находится в непосредственной взаимосвязи с острой проблемой отмены войн.

Конечно, мне больше всего нравится Америка. Вопрос, стоит ли она того, чтобы мы отменили войну ради мировой торговли. Японцы производят дешевый товар и сильно сбивают нам цену. То, чего я боюсь, так это общепринятой системы одалживания на время и сдачи в аренду. Если мы торгуем с другими странами, то это должно приносить наличные деньги. Мировая торговля не сможет препятствовать развязыванию войны. И когда-нибудь инстинкт убивать возьмет верх.

Примечательным в этом высказывании является так называемый «инстинкт убивать», который, вероятно, никогда не исчезнет, который каким-то сверхъестественным образом сочетается с экономическими выгодами, наличностью, с вопросом, надо ли подавлять в себе его? Между прочим, речь идет о том самом мужчине, который высказывается против теперешней войны, так как «не знает, что он будет иметь с этого».

Противоречивой является также позиция F340 со средним баллом, секретаря, находящегося на государственной службе. Структура ее характера, как и ее высказанные ранее политические убеждения, имеет сходство с типом Н. К такому заключению можно прийти, прочитав ее опросный лист. Официально она хотела бы быть «идеалисткой». По своим специфическим реакциям она очарована «реализмом», культом бытия:

Мне не нравится внешняя политика, проводимая нами в этом регионе. Она недостаточно последовательна и идеалистична. (Что больше всего Вам не нравится?) Ничего неопределенного: создается впечатление, что у нас вообще нет никакой внешней политики. (Какой должна быть, по Вашему мнению, внешняя политика?) Я хотела бы осуществить четыре свободы согласно Уставу Организации Объединенных Наций, которые уже реализованы в других странах. Потом следует трезво отдавать себе отчет в том, что мы должны стараться быть идеалистами, т. е. постепенно воплощать в жизнь наши идеалы.

В этом высказывании есть что-то патетическое. И утверждение, что нужно быть «реалистами», чтобы наконец воплотить в жизнь идеалы, попадает в самую точку. Однако оно звучит несколько абстрактно, без специфического представления, как достичь этого. Будет ли правда превращаться в ложь, которая только констатирует, что «ничего нельзя поделать», в то время как совестливый индивид хочет быть только счастливым, если это, конечно, возможно.

Психологи утверждают, что антиутопическая схема политического мышления пронизана садомазохистскими стремлениями. Они проявляются очень отчетливо в точке зрения М622А, Н, заключенного из тюрьмы Сан-Квентин, который олицетворяет собой синдром «хулигана», исследованный нами в главе «Типы и синдромы». На вопрос: «Как выглядит идеальное общество?» он отвечает: «Это когда достаточно работы для каждого и нет забастовок».

Для этого наивного мужчины, который, конечно, относит себя к самым бедным слоям, картина существующего общественного порядка настолько незыблема, что он даже не может представить себе социальную систему, в которой благодаря рациональной организации каждый сможет работать меньше. Его идеал, чтобы каждый мог работать, не заключает в себе не только удовлетворение элементарных потребностей, но и усилий, от которых сегодня можно было бы легко отказаться. Мысль о том, что нам нужно строгое общество, овладела им настолько, что утопия вместо общества, где не нужно будет бастовать, может быть только одной, при которой забастовки не будут больше допускаться.

Случается также, что происходит обратное искажение всеобщего отрицания утопизма, когда, например, опрашиваемые говорят об Америке:

…я считаю, что Америка отчасти потому стала самой выдающейся страной в мире, что наши мечты здесь еще сбываются.

Конечно, здесь в первую очередь речь идет о мечте, измеряемой в центах и долларах, которые может заработать любой человек. Однако нельзя забывать, что среди идеологических основ американского либерализма также присутствует элемент утопии, который при определенных условиях прорывается и преодолевает евангелие мнимого реализма.

Очевидно, антиутопист чувствует себя в своем «реализме» неуютно и старается найти выход, приписывая реальности, с которой он себя настойчиво идентифицирует – своей стране, – некоторые утопические свойства, которые для него в другой ситуации не представляют никаких ценностей.

Только убийца из Сан-Квентина, М628В, с баллом между низким и средним, в ожидании исполнения смертного приговора кратко говорит:

Эта страна воспитывает людей, но на так называемый американский манер… Я верю, что Америка – самая лучшая страна. Возможно, в материальном отношении… я бы не стал оценивать свою жизнь по критериям материализма…

Фаталистское смирение, напоминающее случай с М619, является основной мыслью этого высказывания. Сами N, не являющиеся антиутопистами, вряд ли смогут воспринимать утопию иначе, чем фаталистски, будто нечто предшествовавшее, раз и навсегда определенное; то, на что можно «взглянуть», вместо того чтобы об этом поразмыслить и самому реализовать. М711 говорит:

(Что есть идеальное общество?) Это достаточно трудный вопрос. Не оно ли основывается на четырех свободах?