Текст книги "Империя Тигвердов. Танго в пустоте"

Глава 11

На следующее утро я поднялась ни свет ни заря. Известила всех, что выхожу на работу. Денис успел вчера подогнать мою машину и заодно поучаствовать в общей панике по поводу моего исчезновения. Что касается Феликса, то мы решили, что пока он поживет с родителями, а я буду приезжать ночевать в деревню.

– Чем ты хочешь заниматься? – спросила я у приемного сына за завтраком.

– Не знаю, – был классический ответ.

– Тогда всего понемножку. – И я выложила ему план занятий.

У него округлились глаза. Я обрадованно закивала. Что я – зря сидела до ночи в Интернете, поднимала свои знакомства и искала ему хороших репетиторов и нормальные курсы?

– Ты же учишься сейчас экстерном?

– Да, – кивнул он, не зная, как ко мне обращаться.

– Рэм зовет меня «миледи Вероника», – посоветовала я. – На людях – матушкой. Но иронично. Можешь попробовать. Надо ж меня как-то называть.

Феликс улыбнулся. Я залюбовалась. Мальчик был симпатичный, тот же типаж, что и у Паши с Рэмом. Светловолосый, сероглазый. Только более нескладный, узкоплечий. И скрюченный.

– Как я понимаю, – продолжила я, а в голове сформировалась еще одна мысль, – раз ты учишься экстерном, то учителя относятся к твоим знаниям более чем лояльно.

– Не без этого.

– То есть особо ты не напрягаешься.

Он кивнул.

– Я же тебе предлагаю заняться своим развитием. Заодно времени не будет мысли разные мыслить. Все полезно. Кстати, сама собираюсь заняться тем же самым.

– Могу я спросить?

– Конечно.

– Миледи Вероника, а кто такой Ричард?

– О как… Ну, во-первых, не Ричард, а милорд Верд, даже принц Тигверд, а во-вторых… Это Паша с Рэмом вчера мою личную жизнь обсуждали?

Он густо покраснел.

– Это мой несостоявшийся жених. Я так понимаю, и Паша, и Рэм лелеют относительно него грандиозные планы вызвать его на дуэль.

– Только Рэм. Пауль уже сомневается.

– Уже хлеб.

– Это чем-то грозит… нам всем? Просто я так понял, это сын императора. И если от нашей семьи будет исходить угроза…

– Не переживай. Мы с семьей еще не доросли до того, чтобы от нас исходила угроза. А к тому времени, как это случится, я думаю, мы как-нибудь угомоним Рэма. Он просто болезненно относится к вопросам, связанным с защитой моей чести.

– Но ведь он прав?

– Возможно. Но я бы предпочла, чтобы он не вмешивался в мои отношения. Теперь относительно тебя. Пусть господин Ирвин, как появится, свяжется со мной. Будем и тебе физкультуру вводить потихоньку.

Я потрепала его по голове и уехала. Город оглушил меня шумом, толчеей и большим количеством народу. Все это было… странно и уже непривычно.

Это привело меня в хорошее настроение – и я широко улыбнулась. На кафедре меня встретили как родную. От щедрости души отдали заочников со следующей недели. У них как раз начиналась установочная сессия второго семестра.

– Как ты с ними работаешь? – возмущалась коллега, которой отдали моих любимцев в первом семестре. – Зыркают, возмущаются. Ничего не учат. Все пытаются мне объяснить, насколько им все это до фени. Это я цитирую. И что им только диплом нужен.

– О! Мой любимый материал! – хищно улыбнулась я. Как раз мне под настроение. Вот группам повезет! Все историю родной страны знать будут. Это уж я им обещаю.

Кроме того, завкафедрой обрадовал, что нам в этом году повезло и именно кафедра истории отвечает за студенческую научную конференцию в рамках нашей Академии. Но про это как-то все подзабыли. А теперь остались всего две недели, и сразу после каникул – вперед, на танки. Так что надо быстренько. Но хорошо. И, главное, успеть обрадовать студентов, которые еще сдают экзамены и зачеты. А то разбегутся – ищи их потом. Поскольку у меня пары массово только со второго семестра, то есть через эти самые две недели, то мне и поручается все это безобразие организовать.

Помнится, меня когда-то такое страшно раздражало. Сегодня я только улыбнулась блаженной улыбкой соскучившейся по дурдому идиотки и понеслась. И по кафедрам – радовать, что завтра они мне дают списки, кто и по какой теме выступает. И по знакомым студентам – напомнить, что они жаждут выступать. Еще я обзвонила бывших студентов – сообщила, что они выступают у меня на научном обществе. Связалась со знакомым профессором в Большом Университете. Попросила выступить у нас. Он как раз собирал материал для своего словаря жаргонов. Осенью я обещала ему поднапрячь знакомых в полиции относительно реального материала. Потом я исчезла – идея заглохла. Но теперь… Мне обещали помочь – я обещала помочь. Не жизнь, а сказка! Никогда не думала, что после бала во дворце с принцем буду потом с таким удовольствием преподавать в Академии МВД… Кому рассказать – ведь не поверят…

Вечером, после работы, – в бассейн. А потом, ближе к одиннадцати, заявиться к родителям, покатавшись вволю на машинке. И все. Никаких снов. Никаких Ричардов. Никаких мыслей. Никаких сожалений. И это я еще себе для бодрости духа учеников на вечер не искала. Все – спать!.. Красота!

Утром я повторила все снова – только предупредила родителей, что останусь ночевать в городе. Паша радостно закивал – ему одной поездки из Санкт-Петербурга вечером да по пробкам вполне хватило.

Когда вечером, придя с работы, я распахнула знакомую дверь, то поняла – это была не лучшая идея.

Казалось, все это было тысячу лет назад. Или с другими людьми. Или в другой реальности.

Раскрытый ноутбук, разбросанные мобильники. Помнится, Денис категорически запретил их брать с собой. Перевернутая вверх дном кладовка – мы с Пашей никак не могли найти наши спальники.

Слой пыли, перекрытые краны с водой.

И главное, ощущение совершенно нежилого помещения. Словно людей, которые тут жили, действительно не стало.

Я мысленно надавала себе оплеух и решила в войне со своей меланхолией применить старинное оружие, всегда рекомендуемое моей маменькой, – генеральную уборку.

Так… Одежду попроще, музыку погромче… И вперед. Ударим доблестным трудом по дурным мыслям! Ура!

Я домывала коридор, самозабвенно подвывая любимому Кипелову:

– Тысяча сто!!! Тысяча сто-о-о!!!! Смерть в лицо нам дышит!!

И тут услышала настойчивый звонок в дверь.

– И кто это там так не вовремя! – проворчала я и пошла открывать.

За дверью оказался милорд Милфорд.

– Добрый день, – поздоровался со мной вежливый начальник имперской контрразведки.

«Мы летим к земле, как молния, поминая всех святых. Жаль, в будущем безмолвии нет этой высоты…»[4]4
  Музыка В. Холстинина, слова М. Пушкиной.


[Закрыть] – ответили ему колонки.

– Добрый, – и я посторонилась, давая ему пройти. Выключила музыку и вопросительно уставилась на аристократа. Он оглядывался молча. Видимо, моя среднегабаритная двухкомнатная квартира с кухней в почти девять квадратных метров произвела впечатление на его неокрепшее имперское сознание. Или растрепанная я со шваброй? Или ведро с грязной водой посредине небольшой прихожей? А может, он никогда пылесоса не видел? Дикие они там, в империи Тигвердов…

– Хотите чаю? – вежливо спросила я. – Могу сделать бутерброд.

– Спасибо.

– Спасибо – да?

Милорд Милфорд кивнул. И тут я потрясла его еще раз. Я протянула ему комнатные тапки. И мне все равно, что в империи они – в смысле аристократы – такого не носят. Или уличные туфли, или домашние. Переобуваются, кстати, пройдя через весь дом – в гардеробной. У меня такого безобразия не будет – зря я, что ли, полы намывала?

– Я в вас верю. У вас получится, – серьезно сказала я. И, оставив растерявшегося вельможу наедине с непонятной ему обувью, пошла выливать ведро, мыть руки и заваривать обещанный чай. Тем более что сама проголодалась.

– Надеюсь, вы прибыли не для того, чтобы заниматься со мной магией? – поинтересовалась я.

– Нет, – улыбнулся он. – Мне показалось, а его величество согласился, что я – плохой учитель.

– Не думаю. Просто материал для обучения попался очень неподатливый, – рассмеялась я.

– Его величество беспокоится о вас. Вы практически беззащитны.

– И вам приказано приглядывать за мной?

– Именно так. Кроме того, я должен известить вас о том, что завтра в пять часов вечера у вас состоится аудиенция у его величества императора Фредерика.

– А это еще зачем?

– Миледи! – укоризненно заметил милорд Милфорд.

– Я вот собиралась в бассейн.

– Миледи Вероника! – прорычал имперец.

– Это деспотия!

– Извольте быть.

– Хорошо. Только вопрос – а как я попаду в империю?

– А как вы в нее изначально попали?

– С помощью кулона, который мне дал Рэм.

– А что вам мешает сейчас поступить так же?

«Вредность характера!» – чуть было не сказала я вслух. Но в последний момент удержалась.

– Видите ли, милорд, – захлопала я ресницами. – Если я буду переноситься с помощью артефакта, то окажусь в каком-то городке, что находится в нескольких часах пути от столицы. Его величество не сильно разгневается, если я прибуду утром?

– Вы издеваетесь, – пришел к выводу Милфорд.

– Еще как, – кивнула я.

– А зачем?

– А зачем мне аудиенция у его величества?

– Миледи Вероника, это приказ императора. И локоны – обязательны. И одежда, приличествующая статусу.

Милорд поднялся, поблагодарил меня за угощение и удалился.

– И вот как вы себе представляете всю эту бодягу? – поинтересовалась я у пустоты. – У меня пары до трех!

На следующий день, когда я прибыла домой часа в четыре, то обнаружила в квартире целую делегацию. Нет, дверь мне не взламывали. Коварный начальник контрразведки договорился с Пашей. И сын меня сдал. В смысле, запустил имперцев в квартиру.

– Скорее, миледи, – торопила меня счастливая Оливия, размахивая атласным шуршащим платьем. – Я вам платье подобрала цвета слоновой кости. Вам пойдет. Мы локоны должны успеть сделать, а то милорд Милфорд прав, негоже такой красавице и как служанке ходить. Вы все-таки принцесса.

– Вот с чего это я вдруг принцесса? – ворчала я, пока меня вытряхивали из моего любимого серого костюма.

– Ой, а какие у вас чулочки интересные! – восхитилась Оливия.

– Это колготки. И ваше нижнее белье я надевать не буду!

– Только корсетик, миледи. Я не сильно затяну! И чулочки вместо ваших колготок.

Как обычно, служанка приводила меня в порядок практически молниеносно. Высокая прическа с локонами образовалась словно сама собой.

Но когда горничная протянула мне темно-синий футляр – именно в таких мне приносили сапфиры – камни, что положено было носить женщинам рода Рэ, я взбунтовалась.

– Нет. Не надену.

– Миледи, это приказ императора. К тому же это просто жемчуг.

Я открыла футляр. Просто жемчуг – как же. Золотистые жемчужины сияли, казалось, собственным блеском. А через каждые три из них находился еще и бриллиантик. С таким же отливом.

– Этот жемчуг покупал милорд Верд? – захлопнула я крышку.

– Ожерелье прислал император, – опустила голову Оливия. – Миледи, но вы не можете показаться при дворе без драгоценностей.

– Да зачем мне вообще там показываться!!!

Тем временем проворные пальцы Оливии уже застегнули ожерелье. Затем быстро, не дав мне опомниться, служанка подала перчатки. Длинные. По локоть. Помогла натянуть. Поверх надела мой браслет, уже ставший родным.

– Готово! – крикнула она.

И в мою комнату ворвался милорд Милфорд.

– Миледи, – оглядел он меня. – Вы прекрасны. Мы опаздываем.

И он взял меня за руку и потащил в замерцавший портал.

Кабинет императора.

Милфорд кланяется и отходит в сторону.

– Наконец-то! – радостно встречает нас император. Пристально смотрит на меня и через мгновение командует: – Вероника, позвольте ваш браслет.

Раздраженно вздыхаю, но подчиняюсь.

– Я подготовил для вашего украшения несколько подвесок… Тоже жемчужных.

Я невежливо хмыкнула. Как наяву вижу – император делает тончайшую ювелирную работу – подвески. Лично мне.

– Понятное дело, мне их подобрали и доставили, – смеется и Фредерик – похоже, он сегодня в хорошем расположении духа. – Но я зачаровывал. Сам.

И он аккуратно начинает цеплять их к моему браслету. Подвесок много – с десяток, кажется.

– Одиннадцать, – гордо произносит император. – Портал, защита – в нескольких вариантах. Кроме того, я вас закрыл от чужого воздействия и ментальных атак. В общем, тут много чего есть.

– Следилку поставили? – проворчала я.

– Следить, где вы находитесь? Есть такое. Но активируется только по необходимости. Надеюсь, этой необходимости никогда не будет.

В кабинет заглянул секретарь.

– Он выехал! – доложил Карл с видом заправского заговорщика.

– Так, – среагировал император. – Надо поторопиться.

Он прицепил последнюю подвеску, на мгновение замер над браслетом – тот полыхнул алым.

– Готово.

– Где плащ? – спросил император.

Милфорд растерянно развел руками.

– Зима ведь! – вроде начал сердиться Фредерик. Потом махнул рукой и с извиняющимся видом произнес, обращаясь ко мне: – Так будет даже романтичнее. Если что – Ирвин вылечит.

– Ну-ну… Чистого рома нальете, без молока, – проворчала я, вспоминая, как меня лечили в государственной тюрьме. – Фредерик, простите. Но… Что вообще происходит?!

Снова марево передо мной.

– Прошу вас, – произносит император.

Он вежлив, но мне почему-то кажется: начни я упираться – он просто меня впихнет в портал.

– Да, – император мне что-то сует в руки. – Отдайте ему.

Я злобно всех оглядываю – и делаю шаг.

Глава 12

Холодно-то как! И трясет. И…

– Я предполагал нечто подобное, – раздается рядом насмешливый голос Ричарда, и меня закутывают во что-то мягкое и очень-очень теплое. – Даже захватил вам плащ.

– Спасибо, – клацаю зубами.

– Вы замерзли? – голос у него становится хриплым, а под плащом оказываются его горячие руки.

Я замираю, прижимаясь к нему. Чувствую, как его руки пробежались по моей спине, вернулись на плечи, погладили шею. Обнимаю его в ответ. Нахожу его губы. И снова поражаюсь тому, что мир становится правильным, из груди уходит пустота. Ричард, должно быть, чувствует то же самое. Мы чередуем в поцелуе то тягучую, умопомрачительную нежность, то сжигающую, безудержную страсть.

В какой-то момент я понимаю, что он отстраняется от меня. С протестующим стоном тянусь к нему.

– Тише, любимая… – шепчет Ричард мне на ухо, потом чуть прикусывает его. – Нет, надо успокоиться… Если мы вывалимся из кареты растрепанные, отец, конечно, порадуется, а до остальных мне нет дела. Но вы будете смущаться.

– Да что вообще происходит? – пытаюсь я унять бешеный галоп сердца. – И… держите, это явно ваше.

Я поняла, что Фредерик передал мне родовое кольцо Тигвердов, которое носил Ричард. На кольце был драгоценными камнями выложен черный грифон с распростертыми крыльями. И – как показатель того, что представитель семейства незаконнорожденный, мифический лев с орлиными крыльями был перечеркнут алой полосой.

– Мда, – кивнул Ричард, надевая кольцо на палец. – Его величество прав. Явись я без кольца – пойдут слухи о том, что я или взбунтовался, или меня изгнали из рода. А вот то, что вы без перстня – это плохо.

– Ничем не могу помочь. Не надену все равно, – прошипела я. – И вообще, что происходит?

– Вы знаете, в непростом общении между империей Тигвердов и Османским ханством есть такая дата – называется день мира, – спокойно стал рассказывать Ричард. – Отмечается зимой, пятого февраля. Обычно в эти числа подписывали мирные договоры.

– То есть с весны, как только просохнут дороги, воевали. Летом воевали и осенью. Как только становилось холодно, садились за стол переговоров. К пятому февраля как раз договаривались и подписывали?

– Вы умница, миледи. Именно так обычно и происходило. Поэтому вот уже много-много лет наши страны отмечают день мира. Один год – наш император отправляется в ханство, другой год – их правитель у нас.

– И сегодня?

– И сегодня во дворце прием. Я не мог не прийти. Сами понимаете, как бы это выглядело.

– Так его величество?

– Видимо, как только узнал, что я объявился в своем особняке, немедленно побеспокоил и вас. Думаю, после того как он официально объявил о нашей помолвке, ему совсем неловко представлять вас в каком-то ином качестве.

– Ричард, – сквозь зубы прошипела я.

– Давайте все отложим на потом, – великодушно предложил милорд. – Сегодня мы – счастливая пара. Жених и невеста.

Я подумала, что еще несколько подобных реплик в такой же интонации, и я его задушу.

– Платье помнете, – насмешливо сказал Ричард – он всегда хорошо читал мои мысли.

Я с ним мысленно согласилась, позволила рукам забраться под его фрак – пришлось расстегнуть пуговицы, пробежалась по спине, забралась в подмышки… И изо всех сил вонзила ногти.

Ричард неаристократично взвизгнул.

– Вот так, – удовлетворенно заметила я, привела в порядок его одежду, подумала и переместилась на сиденье напротив.

– Вы думаете, вас это спасет? – хищно улыбнулся милорд.

– Вряд ли. Но вы получили по заслугам.

– Допустим…

Я поняла, что сейчас произойдет – он метнется ко мне плавным, практически неуловимым движением, притянет к себе. Еще мгновение – и я окажусь на нем верхом. Его руки на моих ногах… Он поймет, что на мне чулки, узкие кружевные трусики, а не их монументальные панталоны… И…

– Так, – хрипло сказала я. – Все это потом. После бала… Приема. Что там сегодня?

– Обещаешь? – так же хрипло отозвался он.

В ответ только покачала головой. Вот что он со мной делает?..

– Тогда надо распорядиться, чтобы Натан вез нас во дворец, – задумчиво сказал Ричард. – А то мы пойдем сейчас на четвертый круг. Я сейчас с ним свяжусь.

Да… От его же городского дома до императорского дворца минут десять пешком, а мы катаемся уже минут двадцать.

Хотела возмутиться, но почему-то рассмеялась.

– Ричард, вот что мы творим?

– Пока ничего. Идем на прием, где нам быть и положено.

– Я не о том, – вздохнула. – Зачем это все. Опять…

– Ника, – он взял мою руку, прижал к своей щеке, – я…

– Прибыли, – раздался голос Натана.

Еще с минуту мы движемся, потом карета останавливается. Кучер распахивает дверь, я обращаю внимание на то, насколько у него довольная физиономия.

– Миледи Вероника, добрый вечер! Рад вас видеть!

Ричард качает головой, выходит первый, подает мне руку.

– Я перчатки потерял где-то в карете, – шепчет он мне на ухо, когда я выхожу, опираясь на его руку.

– Предлагаете мне их поискать, а потом подать, чтобы выразить свой интерес? – вспоминаю я похожую ситуацию, когда он мне рассказывал, что если женщина роняет перед мужчиной перчатку или платок, то она демонстрирует ему свой интерес. А если он подает вещь – то показывает, что интерес взаимный.

– Не будем настолько шокировать имперских аристократов, – ворчит Ричард.

А Натан с поклоном уже протягивает ему перчатки.

И мы отправляемся во дворец.

Опять мраморная лестница, грифон, распластавший крылья. Я кожей ощущаю любопытство придворных и военных – сегодня во дворце много людей в форме.

– Ненаследный принц Тигверд с невестой, – гордо объявляет распорядитель.

Мы чинно шествуем, раскланиваемся, Ричард представляет меня каким-то военным, потом еще и еще. Потом военным в форме другого покроя – представители Османского ханства, должно быть. Все время звучит: «Миледи Вероника, моя невеста». Я улыбаюсь, мне целуют руку. В какой-то момент у меня начинает кружиться голова от этого фарса. В руках оказывается бокал с шампанским. Я его выпиваю, стараясь, чтоб не залпом. Беру второй – уже целенаправленно подзывая лакея. Так, а дома никакого алкоголя нет. Плохо.

– Дорогая! – Понимаю, что ко мне обращается Ричард. – Вы позволите покинуть вас на мгновение?

Я кивнула, он низко склонился передо мной, поцеловал руку и удалился. Так. Самое главное – не выглядеть хищной невоспитанной пираньей, преследуя прислугу с алкоголем. На этом приеме именно служащие в роскошных черно-золотых ливреях интересовали меня больше всего.

– Миледи Вероника! – раздался знакомый голос. – Вы позволите составить вам компанию?

– Ваше высочество, – улыбнулась я принцу Брэндону.

– Никаких реверансов, просто склоните голову, – негромко приказал наследник. – Мы же члены одной семьи. Кстати, когда появятся в тронном зале монархи – делаете то же самое.

– Спасибо.

– Да не за что.

Я жестом подозвала лакея, поменяла бокал пустой на полный.

– Все придворные уже заметили, что вы пьете один бокал шампанского за другим, – недовольно проворчал принц.

– Завидуйте молча, – порекомендовала я ему.

– Что? – попытался возмутиться он. Потом подумал и рассмеялся. – Да не завидую я. Просто после хлеба и воды боюсь, что хмель ударит мне в голову и я закачу какой-нибудь дебош, потом затею драку, а потом выскажу отцу все, что думаю о нем. Причем прилюдно.

И глаза у наследника мечтательно замерцали.

– Так вы голодный? – осторожно спросила я.

– Срок наказания еще не закончился. Нас выдернули во дворец, отмыли, дали хлеба с водой – и вот мы на приеме.

– Сочувствую.

Я подозвала лакея.

– Накройте ужин на пять персон в малой столовой, – распорядилась я.

– Слушаюсь, миледи, – поклонился слуга и удалился. Как я и думала, мое распоряжение вопросов не вызвало.

– Ваше высочество, – обратилась я к принцу Брэндону. – Если ваша пятерка исчезнет сразу – это может вызывать вопросы. Но… Тихонько. Быстренько. По одному, максимум по двое. Просачиваетесь в малую столовую – я думаю, вы знаете, где она находится?.. И ужинаете.

– Миледи! Вы – бунтарь! – восхитился принц.

– Я – за педагогику, но против деспотии, – гордо объявила я. – К тому же всегда интересно отработать тактические мероприятия по организации партизанского движения в условиях императорского дворца.

– Вы действительно преподаете историю?

– Именно так, мой принц.

Мы негромко рассмеялись.

– Ваше высочество. Миледи. – К нам подошел пожилой мужчина, которого я узнала. Это он стоял на коленях перед императором в государственной тюрьме и ждал решения Фредерика.

– Граф Олмри, – уважительно поприветствовал его наследник, – приятно снова видеть вас во дворце.

– Приказ императора. Мне надлежит снова занять пост министра финансов. А это, как вы понимаете, предполагает мое появление на светских мероприятиях.

– Не могу сказать, что меня это печалит, милорд. С вами приятно и поучительно беседовать. Чего нельзя сказать о большинстве собравшихся.

– Благодарю вас, ваше высочество.

– С вашего позволения, я вас оставлю, – сказал наследник. – Миледи. Милорд.

И он удалился.

– Миледи Вероника, вы позволите представить вам мою супругу, графиню Олмри?

– Конечно, ваше сиятельство.

Графиня тут же подошла, словно стояла на посту и ждала отмашки.

Мы раскланялись.

– Я бы хотела выразить вам огромную признательность за ваше великодушие, – тихо проговорила она.

– Я не понимаю, – вопросительно посмотрела я на нее.

– Мой сын. Мой младший сын – теперь единственный…

– Его осудил император за дурную шутку, – совсем растерялась я.

– Именно вы как пострадавшая сторона имели право настаивать на более жестком приговоре. На лишении дворянства как минимум. Его величество не отказал бы вам. К тому же проступок моего глупого влюбленного ребенка действительно очень и очень…

– Успокойтесь, – посмотрела я на графиню. – Я думаю, это была глупость с его стороны, не более того. К тому же я слышала, что ему всего семнадцать.

– Именно так.

– Время юношеских безумств, первой любви…

– Мы и предположить не могли, что он и Глория… Это ужасно.

– Могу я задать вопрос, ваше сиятельство?

– Конечно.

– А почему Глория? Из всего богатства на ярмарке невест?

– Договорной брак между семьями, – ответил сам граф. – Хороший род, хороший магический потенциал, который она могла бы передать детям. А что касается характера…

– Тут мы все просчитались, – отозвалась графиня.

К нам подошел Ричард, и разговор пришлось прервать. Министр финансов и его супруга распрощались со мной и удалились.

– Вы пользуетесь популярностью, – проворчал милорд. – Сначала длительная беседа с принцем… О чем, кстати?

– О партизанском движении, – честно ответила я.

Ричард хмыкнул.

– Потом к вам подошла чета Олмри.

– Позвольте доложить: мы беседовали о судьбе их младшего сына.

– А какое вы имеете отношение к его судьбе?

– Это вы лучше спросите у своего отца. Беседу на эту тему я с вами начинать не буду.

– Как скажете, миледи, – чуть поклонился принц Тигверд.

В ответ я склонила голову.

– Скоро уже апофеоз приема – все отправятся в тронный зал. И, кстати, вы просто склоняете голову…

– Его высочество меня уже просветил.

– Значит, о партизанском движении… Вы знаете, что меня больше всего радует? – вдруг поменял тему он.

– Откуда же мне знать?

– Что мы будем возвращаться домой. В карете. А потом… – И его глаза заблистали алым.

А мне стало грустно. Сегодня он ведет себя так, как будто ничего не было: ни его обвинений, ни нашего расставания, ни слов, сказанных в запале, почти в ненависти… Как будто мир нашей любви не рассыпался пылью.

– Время, – предложил мне руку принц Тигверд. – Всем пора в тронный зал.

Мы зашли одними из последних. Все уже выстроились по ранжиру – причем с одной стороны были аристократы и военные империи, а с другой – представители Османского ханства. Ближе нас на один шаг к трону стоял лишь наследник. Он любезно поклонился и одними губами произнес, обращаясь ко мне: «Спасительница!»

– Это что было? – почти неслышно спросил Ричард.

Торжественная часть была – как, впрочем, ей и положено быть – пафосная, долгая и очень занудная.

Потом все ходили и раскланивались, теперь уже в присутствии монархов. Ричард достаточно долго беседовал с османским ханом – молодым человеком возраста Брэндона. Говорили они на незнакомом мне языке, я стояла с бокалом шампанского и вежливо внимала.

В конце беседы монарх сопредельного государства поздравил его драгоценного друга, принца Тигверда с помолвкой и выразил надежду, что мы будем очень счастливы. Это было сказано уже по-имперски.

Я улыбнулась, склонила голову и поблагодарила.

А что делать? Не выплескивать же шампанское в лицо Ричарда с воплем, что он – придурок…

Пока Ричарда отвлекали беседами военные, а потом и император Фредерик, ко мне по одному подошла вся боевая пятерка принца Брэндона и поблагодарила за ужин. Правда, граф Троубридж проговорил простые, в общем-то, слова с таким видом, словно они жгли ему горло.

Прием закончился поздним вечером. Честно говоря, я устала. И очень жалела, что не пробралась в малую столовую вместе с наказанными кадетами. Есть хотелось неимоверно.

Ричард, как только карета тронулась, бросил на меня долгий нежный взгляд.

– Ника, – тихо сказал он. – Для меня провели расследование. Я сегодня поручил разыскникам исследовать твой запах. Они поклялись, что у тебя за это время не было другого мужчины, кроме меня. Поэтому я склонен признать, что ты говорила правду.

– Ты посмел приказать… – Я задохнулась.

– Ника, мне надо было знать.

– Теперь ты знаешь? – прошипела я.

– Да, – тихо проговорил он.

– Вот и оставайся со своими знаниями. Один.

Домой я перенеслась мгновенно.