Текст книги "Только для влюбленных"

Глава 2

Гвен услышала насвистывание на кухне. Дейв. Она взбила прическу, поправила пальцем очки и взглянула в позолоченное зеркальце у камина. Новые морщинки, она уже почти готова к вступлению в Американскую ассоциацию пенсионеров.

За последнее время морщинки появлялись и росли, как трещины в земле во время засухи. Она начала изучать лицо своей матери, как хироманты изучают ладони, высматривая свое будущее по подлинной гравюре старения. «Тебе тридцать четыре, – напомнила она себе, – морщины – это нормально».

И ужасно.

Так или иначе, она слепила улыбку, вздохнув при виде возникших бороздок, пересекла гостиную, направляясь к столовой. Проход, ограниченный шкафчиками и буфетами, образовывал кухню. Дейв напевал сладострастную песенку, его баритон отскакивал от облицованных плитками стен.

– Этаж этот мой. Бог отдал мне этот этаж. – Когда обладательница медовых веснушек вошла, он повернулся и подмигнул.

– Подобно тому, как расступилось Красное море, произойдет чудо, если нам удастся разделить эту пару, – заметила Гвен.

– Или волшебная сказка.

– Это ваша область, я полагаю. Мне нравится то, что имеет смысл, то, что складывается.

– Что означает?

– У меня есть предложение.

– Все, что угодно! – Дейв оперся бедром о печку и улыбнулся.

Ее сердце растаяло, как кусок масла на сковородке… но на ее лице это не отразилось.

– Я предлагаю альянс.

– Я предпочитаю мезальянс, – молодой художник приглашающе поднял свои светлые брови.

– Несерьезно.

Она подавила углубляющееся чувство, что на самом деле это серьезно… это слишком походило на надежду.

– Нельзя же, чтобы четыре человека откусили друг другу голову.

– Или вцепились друг другу в пятки? Гвен застенчиво убрала за ухо прядь волос. Та немедленно высвободилась.

– Огорчена этим. Путь не близок. Как мне видится, либо мы будем избегать принимать чью-либо сторону, либо незаметно для себя дойдем до того, что вцепимся друг другу в горло.

– Итак, мы организуем команду, – заключил он. – Дейв и Гвен – ремонтники супружеских разногласий, закрепители неустойчивых отношений.

– Кто-то же должен сохранять ясную голову. На пляже эти двое будут воевать за то, кому достанется наилучшая песчинка.

– Слыхала, как они говорят: жизнь есть пляж!

Она рассмеялась. «Черт возьми, он – душка. И остроумен. Хорошая комбинация», – вскользь подумала она. Такие люди добавляют остроту всему, к чему прикоснутся. Дейв заставлял ее рот увлажняться, а глаза расширяться, когда она не соблюдала крайнюю осторожность.

– Сохранять чувство юмора – тоже хорошая идея. В таких обстоятельствах.

– При любых обстоятельствах, – настаивал он, взмахнув деревянной лопаточкой в ее направлении.

Капля масла попала ей на очки. Гвен сорвала их. Дейв достал полотенце и взял очки из ее рук.

– Ну, мисс Стикерт, без очков вы прекрасны!

– Ладно уж.

Полотенце лишь размазало масло по стеклам, и молодой человек прибег к помощи своей рубашки, обнажив участок загорелого живота. «Он гладок, как хорошо застеленная постель», – подумала Гвен, с нарастающим раздражением отведя глаза.

Постель и Дейв, фантазмы и Дейв… Она должна с этим покончить сейчас же.

Дейв был любимчиком. Легкомысленный парень без цели в жизни, за исключением иллюстрирования комиксов и случайных заработков на рекламе. Насколько ей известно, он преуспевал на своем поприще, если это можно назвать поприщем. Судя по спортивному красному «камаро», стоявшему на дорожке, он не особенно нуждался в контрактах или покровительстве спонсоров.

Значит, он преуспевал. В своем роде. А, следовательно, не страдал и честолюбием. Ни в чем, включая деньги, не ведал нужды. Свободный дух. Его главная забота – оставаться таким же, так ей казалось. Даже его рисунки – больше развлечение, чем работа.

«Ух!» – подумала Гвен, представив рисунки из комикса как облачко над своей головой. Ничто иное так не подходит для описания невольного воздействия на нее Дейва.

При росте шесть футов два дюйма он был долговязым и тощим. На такой талии запасная шина не удержалась бы. Питается в свое греховное удовольствие. Но ничто земное к нему не пристает, кроме калорий.

А его поцелуи – горячий ветер пустыни.

– Вот и все, – молодой родственник протянул ей очки, которые помогли ей увидеть его четче.

Волосы не менее четырех оттенков белокурости. Как если бы он не решил, какой избрать, и предоставил это солнцу. Непричесанные пряди небрежно свисали на лоб.

Нос был бы совершенной формы, если бы не чуть заметная кривизна – результат несчастного случая при серфинге. Лицо, не в пример ее собственному, имело только те складки, какие предусмотрены природой. Морщинки подчеркивали глаза цвета медных пенсов. Складки у губ, как скобки, заключали изгиб его улыбки. Этот изгиб она некогда попробовала на вкус. Вкус еще не забылся.

– Надеюсь, вы проголодались, – предположил Дейв.

«Более, чем он когда-либо мог бы предположить», – подумала Гвен.

Захваченные романтикой свадебного пира, они флиртовали. «Лунный танец» называлась песня. Их танец закончился поцелуем, погружением. Дейв мог бы опустить Гвен до самого пола, и она бы не возражала. Она показала это совершенно ясно.

Бедный Дейв. У него во рту не растаяло бы и масло, а она почти растаяла. Она вложила язычок… О, Господи! Он, вероятно, счел ее развратной. То, что некоторые нужды Гвен слишком долго оставались без удовлетворения, не извиняло ее навязывания.

Это было верно тогда, верно и теперь.

Но ее мучала и другая мысль. Может быть, его добродушное поддразнивание – это образ действий, вызванный лишь ее явно выказанным желанием без намерения ответить на него. Дейву, вероятно, жалко ее.

Внутренний голос шепнул ей: «Гвен, ты так же склонна к мелодраме, как и Шарлотта!»

Слишком поздно. Эта мысль лишила Гвен аппетита. Еде, приготовленной Дейвом, придется подождать. Как только Шарлотта и Роберт вернутся к безопасному состоянию, перестав изображать из себя ядерные боеголовки, она сбежит.

– Похоже на то, что мы ввязались в некое миротворчество, – заговорила она бодрым голосом. – Но я изучаю бухгалтерское дело, а не политологию.

– Но Шарлотте вы говорили иное.

– По-настоящему-то я могла бы Шарлотте отказать. Когда вырастаешь на этих театральных подмостках, нельзя не научиться некоторым приемам самообороны. Но маме отказать я не могу. По крайней мере, мне надо потратить какое-то время на учебу. Каков ваш вывод из всего этого?

– Грэм обещала отдать мне свой выигрыш в бинго. Это целое состояние, уверяю вас. Плюс к тому. Я надеюсь, что эти антагонисты смогут подать мне идеи для моей серии «Завоеватели космоса». Кровопролитие, резня, членовредительство, смертоубийство – полный набор для целого комикса.

– Вы когда-нибудь перестанете шутить?

– Часто. – Дейв посмотрел Гвен прямо в глаза, забыв про яйца, скворчащие на сковородке. – Ох-ох! Прячьтесь. Вот приближаются воюющие стороны. – Он обнял женщину за талию и галантно поставил позади себя. – Я буду защищать вас до самой смерти, леди Гвенет. От огнедышащих ведьм и злобных колдунов.

Сердце Гвен дрогнуло, она испустила томный вздох. О, если бы не такое различие в возрасте, устремлениях, росте, взглядах, сексапильности. Что ни вспомнишь – между ними нет ничего общего. Единственное, что их объединяет – это Шарлотта и Роберт.

– Ив самом деле, жизнь – это пляж, – пробормотала Гвен.

От ответного сдавленного смешка Дейва у нее по спине поползли мурашки.

– Ты никогда ничего не допускал. Никогда не становился на мою точку зрения, – продолжала Шарлотта.

Роберт спокойно мерил шагами столовую.

– Я не думаю, что мне удавалось даже представить твою точку зрения, Шарлотта. Дикий бред истерики – за пределами моего воображения.

– Ты животное!

– Тише, тише. Крики распугают дичь.

– Шарлотта! – Гвен схватила сестру за руку, ловко выхватив оловянную тарелку перед тем, как та пустилась в полет, затем затащила Шарлотту за овальный дубовый столик. – Подойди сюда и помоги мне расставить тарелки для обеда.

– Роб, принеси мне еще яиц, – попросил Дейв.

На просьбу брата Роберт угрюмо удалился в дальний конец кухни.

– По крайней мере, я их не стану швырять.

– Так вот что было на стене? – с любопытством поинтересовался Дейв.

– Это вчерашнее обсуждение раздела собственности.

– Я соскребал остатки вашего обсуждения целых десять минут, – добавил молодой художник.

Роберт слегка повысил голос:

– Некоторые вещи бывает труднее удалить, чем другие. Например, супругов.

– Я это слышала.

– На то и рассчитано.

– Ты свинья!

– Лучше быть свиньей, чем б…

– Бисквитов кому-нибудь, – быстро предложил Дейв.

– Мне. Я их люблю, – Гвен поблагодарила его взглядом. – Сделайте такие же на пахте, какие вы сделали прошлым рождественским утром.

– Я думал, они вам рот заклеили… А вот еще одна хорошая идея. Достаем еще одну порцию пахты…

Когда Гвен доставала из холодильника бутылку с виноградным соком, он тихонько обронил:

– Думаю, мы очень хорошо срабатываемся, партнерша.

При звуках его голоса ничто не смогло бы охладить Гвен, кроме как возможность прислониться головой к холодильнику. Щеки ее горели. Справившись со своим либидо, она начала передавать Дейву приправы. Легко было представить, что бы сделала Шарлотта, если бы ей в руки попала банка с мукой.

– По-моему, где-то в этом буфете я видел чернозерный рис, – вспомнил Дейв.

Изобретательность калифорнийской кухни не уставала ее интриговать. Может быть, кулинарные способности Дейва были так же полны фантазии, как и его художественное творчество. «Нет уж, это не для меня, спасибо».

Когда она накрывала на стол, Шарлотта вцепилась в ее руку и торопливо прошептала:

– Так это мама тебя послала? Гвен послушно отпила виноградного сока, чувствуя, как краснеет эмаль на зубах.

– Чтобы ничего тут не отбилось от рук.

– Например, я?

– Вы оба. Я не знаю, что вы наделаете друг другу, но Департамент обороны оплатит все издержки.

– А что здесь делает Дейв?

– Полагаю, он – второй член миротворческих сил Объединенных Наций.

– Ошибаешься. Это Роберт вызвал его. Они пытаются подавить меня численным превосходством. Но это мой коттедж, и я удержу его.

– Ты оформила его на обоих.

– Я была ослеплена любовью.

– Хорошая причина не влюбляться безрассудно.

– Занимайся лишь наукой, и тебе никогда не придется ни о чем беспокоиться, – Шарлотта смела со стола пособие по прикладной статистике. – Ладно?

Гвен успокоила ее ровным взглядом. По какой-то причине у нее не хватало терпения на них обоих. То ли не выспалась, то ли ей противно глядеть на эту прокисшую любовь. Они были так счастливы вначале. Примерно десять минут из последних восьмидесяти.

Обретя голос, Шарлотта прибегла к ее наилучшему умоляющему взгляду.

– Я не в силах справиться с ними обоими, Гвен. Это нечестно.

«Верно», – подумала Гвен, почувствовав себя немного виноватой и так, будто ею манипулируют.

– Я не вмешиваюсь в схватку, – твердо заявила она. – А что касается Дейва, то единственное, что он скрывает – это как ему удается так ловко переворачивать омлеты.

– Если ты так считаешь… – буркнула Шарлотта.

– Честно. Он даже не смог вскружить мне голову. – Хотя поцелуй, запечатленный Дейвом на ее шее, дружески-родственный поцелуй подействовал так, что у нее чуть не подкосились колени. – Обещаю, что никто не организует против тебя заговор.

– Ты спасительница! – Шарлотта поцеловала воздух по обе стороны лица Гвен.

Если бы ей пришлось быть конфетой, то на ум пришло бы лучше сравнение с леденцом на палочке.

– Обед готов, – объявил Дейв. – Время съедать или быть съеденными.

Опасения Гвен, что час пройдет во взаимных оскорблениях и обвинениях, не подтвердились. К концу обеда она убедилась, что более намеренной молчаливой трапезы свет не видывал.

Шарлотта покинула комнату, как только покончила с едой. Роберт пробормотал нечто неразборчивое и, извинившись, отбыл на первый этаж. Гвен убрала посуду и опустилась на стул с утомленным видом.

– Это изнурительнее, чем сидеть с двухлетними младенцами! Дейв ухмыльнулся:

– Надеюсь, сработало мое печенье.

– Спасибо, Дейв, – она рассмеялась, по-настоящему расслабившись впервые за весь день.

– За что? – спросил он невинно.

– За то, что ты такой, какой есть. За то, что ты здесь.

– За то, что с юмором относишься ко всему этому.

– Всегда пожалуйста.

Гвен взяла с подставки узорчатую салфетку и принялась протирать свои очки. Она поняла, что обладает большим воображением, чем сама предполагала, когда рассматривала полдюжины значений, какие вложила в одну его реплику.

Гвен передвинула стул, чтобы взглянуть в окно на стонущие и раскачивающиеся вершины деревьев. Туман смягчил вечерние сумерки, окутав все, как свежевыстиранное белье.

Дейв примостился возле окна, скрестив руки.

– Тут славно, – протянул он, глядя совсем не туда, где мог бы получить такое впечатление.

У Гвен зашевелились волосы на затылке. Крохотные волны чувственности пробежали по рукам, забрались под рубашку. Она ухватилась за воротничок, выпростав волосы поверх его. Капельки пота выступили на плечах, бедрах, поползли между ними. Никто не предупредил ее, что Дейв будет здесь.

– Не возражаете, если я открою? – спросил он.

«Интересно, к чему это относится, к окну или разговору», – она не поняла, но быстро кивнула.

Он распахнул окно, выходившее на веранду.

– Можем выйти наружу.

– Мне и тут хорошо. Дейв присел на подоконник.

– Снова одни, – пробормотал молодой человек.

«Он молод, – напоминала она себе, – пробует крылья, разматывает лесу». Но в глубине души она знала, что это неверно. Он окончил колледж очень давно. Ее ответа добивался мужчина.

Противостояние подводным течениям, бурлившим между ними, – вот хорошая мысль. Это один верный, быстрый способ укротить ее нереалистичные фантазии. Какая-то часть Гвен сознавала, что их ей будет не хватать. Другая часть говорила: «Будь реалистичной».

Бросив, как перчатку, на стол смятую салфетку, мисс Стикерт встала. Подтянув рукава, она подошла к подоконнику и смело оперлась о него локтем. Надеясь, что выглядит изящной, уверенной в себе и обладающей чувством собственного достоинства, она посмотрела на него с улыбкой.

Судя по нехватке воздуха в легких, это походило на долгое восхождение.

Гвен глубоко вдохнула густой, пахнущий сосновой хвоей воздух, когда Дейв провел пальцами по ее оголенной руке. «Это не поощрение», – подумала она. Он прикасался к ней все время. Дейв склонен к физическим контактам. Мисс Стикерт отнеслась к этому именно так, чтобы по недоразумению не принять это за интерес.

– Что-то тут прохладно, – заметила Гвен, поежившись.

– Может, стоит надеть свитер. – Дейв сжал складку ее свитера и, пропустив между пальцами, чуть дернул.

Гвен сглотнула, продолжая улыбаться, и придвинулась ближе. Она сделала выбор, только не запомнила, какой. Теперь с каждой минутой его усмешка становилась все шире, и, наконец, они рассмеялись полному отчуждению, существовавшему между ними. Но ничто не происходит так, как хочется. Дейв удерживал свою позицию, готовый, способный и полный желания двигаться дальше. Черт бы побрал эту неистовую сестру! Благодаря Шарлотте Гвен знает все ходы, но ей не хватает мужества двигаться дальше.

– Может, нам стоит договориться об объединении усилий.

Его смех был настолько же легок, насколько тяжела рука, легшая на ее плечо.

– Я думал, мы об этом и разговариваем. Пальцы Дейва проникли за поднятый воротничок, поглаживая шею, нежно, фамильярно, лишь намекая на предложение.

– Ты это назвала, мы это сделаем.

Гвен не смогла ни назвать это, ни вообразить без того, чтобы кровь не прилила к щекам, отлив от мозга. Она хотела его, но просто умерла бы, если б он догадался.

Бедный Дейв. Он вырос из любящего младшего братика и стал волнующим мужчиной. И Гвен никогда не переставала желать его, невзирая на все препятствия. Она прижала руку к щеке молодого человека и поощрительно улыбнулась, думая насколько возможно умерить свое внутреннее смятение.

В ту минуту, как Гвен прикоснулась к Дейву, она снова подумала о сексе. Но в обстановке ее личной квартиры это одно, а тут… Она подумала сердито: «Женщины занимаются и наслаждаются сексом, фантазируют, исследуют, увлекаются, но в определенных пределах. Обязательных, проверенных, предпочтительно брачных пределах. Дьявольски привлекательные, законопослушные родственники мужского пола, заставляющие сердце забиться и кожу запеть, совсем не те люди, на кого можно безоглядно бросаться». В ее системе ценностей это проходило, как худший вариант.

То, что Гвен чувствовала, являлось похотью, нечистой и ни в коей мере не простой, а значит, ей следует стыдиться себя.

Упаси боже, чтобы Дейв когда-нибудь заподозрил, что имел сексуально озабоченную невестку.

– Ты думаешь, Роберт ценит романтику этого места? – Она указала на деревья, пейзаж, быстро сгущающуюся темноту.

– Не знаю, о чем думает Роб вообще. Взгляни на деревья. Они исчезают, будто волшебник накрывает их шапкой-невидимкой.

– Как Мерлин в твоей серии о «Каме-лоте».

– Ты заметила, – Дейв повел пальцем вниз по ее шее. – Ты выглядишь усталой, – сказал он, удивившись возникшему в нем чувству покровительственного участия.

– Так мне все говорят. Усталая и старая, да?

Дейв отмел это мнение, покачав головой, не пожелав даже обсуждать его. Он ощутил легкий трепет, пронизавший ее, как бы вследствие прорыва надежной линии обороны.

– Ты отдаешь работе больше, чем она тебе возвращает. Кто помогает тебе, Гвен? Она не ответила.

– Мы могли бы позабавиться.

– Почему это люди всегда стараются просветить меня?

– Они заботятся о тебе.

– Разве я выгляжу так, словно нуждаюсь в том, чтобы меня куда-то поднимали? – спросила Гвен шутливо.

– Мы и так на высоте пяти тысяч футов над уровнем моря, подъем разве недостаточный? Есть ли смысл подниматься выше? Жить на небесах?

– Ужасно романтическая идея для тех, кто живет над гаражом.

Гвен стукнула по подоконнику, и этот звук вернул их на землю.

– Ты всегда так делаешь, – заметил он.

– Гараж – странное место для проживания.

Усевшись на подоконник, Дейв покачал ногой, пальцы сплелись между бедрами. Ей захотелось положить руку на одно из этих бедер. Он понял желание Гвен с той же уверенностью, как и прочитал сигнал опасности в ее глазах.

Его улыбка, манящая и предупреждающая одновременно, побуждала ее сделать следующий ход. «Испытай судьбу, воспользуйся случаем, Гвен». Ее представление о Дейве устарело: он, оказывается, не лишен практичности. Но у Гвен было достаточно практики. Поэтому мисс Стикерт сваляла дурочку, показала, что и ей охота позабавиться.

Гвен усмехнулась и отстранила Дейва.

Может быть, лучше бы ему заговорить на ее языке.

– У меня есть адрес Малибу для котировки текущего курса. Бухгалтер должен оценить сделку.

– Вот не думала, что тебя впечатляют фантастические адреса. Или сделки.

– Только младенцы на пляже?

– Ну, по-настоящему-то я не такая уж рассудительная.

– И никакого перечня дебитов и кредитов в черной книжечке?

– Никакой черной книжечки. Он отмел это сообщение.

– И никаких обязательств против моего имени? Никаких активов? Ни счетов за вкус?

Гвен рассмеялась. С Дейвом, который шутит, можно иметь дело.

– Погружаться с головой в волшебный мир утвержденных бухгалтерских отчетов. – Он приподнял один из ее учебников и уронил его на стопку других.

– Утвержденных или утверждаемых, что подвернется первым. Я трудилась весь день и зубрила всю ночь неделями.

– Что лишь подтверждает мою теорию. – Дейв легонько взял ее руки в свои, повернул их ладонями вверх и прижал, надавив большими пальцами.

– Если бы ты меньше зубрила, а больше наслаждалась жизнью, все встало бы на место.

– Твоя жизненная философия.

– Предпочитаю наслаждаться.

– Двухмесячная задолженность в банке и ни малейшего представления, откуда придет следующий заказ – не такое уж наслаждение.

– Деньги приходят и уходят.

– А если не приходят?

Дейв пожал плечами, немного более широкими, чем окно. Ярко раскрашенные попугаи взмахнули крыльями в черно-зеленых джунглях на его груди. Он сам излучал тепло, словно спустился с солнца. Шарлотта назвала бы это аурой. Гвен назвала это приправой «Табаско», которую молодой родственник добавлял в омлеты. Итак, он знал, как повысить мисс Стикерт температуру, без особых стараний. Она только не знала, благодарить его за это, или беспокоиться.

– Герои нынче в дефиците, – заметил Дейв.

Это точно выражало и ее мысли, но показалось странным услышать свою точку зрения из чужих уст.

– Почему ты это сказал?

– До тех пор, пока люди будут нуждаться в героях, будет работа и на поприще приключений. Я никогда не беспокоился насчет денег.

– О, оптимизм юности.

– Насколько молодым ты меня считаешь? Не отвечай. Может, отрастить бороду.

Дейв потер ладонью Гвен свою щетинистую щеку.

– Думаешь, это сделает меня знаменитым.

Ему многого не хватало, чтобы выделиться. Сексуальность – это нечто иное.

Гвен боролась с желанием обтереть руку о свитер. Ворсистая ткань раздражала болезненную чувствительность ее кожи. Скрестив руки, она погрузила дрожащие ладони в изгибы локтей.

– Наверно, надо бы нам решить, как мы будем вести игру с Шарлоттой и Робертом.

– Положимся на волю случая. Попытаемся не допускать ни травм, ни жульничества. Свистеть в свисток только тогда, когда игра выходит из-под контроля.

«А если они вырвутся из-под контроля?» – подумала Гвен. Он не привел ничего конкретного, а у нее больше не хватило духу спрашивать.

Помимо всего прочего, она смертельно боялась потерять голос. Несомненно, где-то на ее воображаемом пляже, какой-нибудь парень с металлическим детектором, вероятно, откопает его там, как раз рядом с ее здравым смыслом.

Гвен прижала очки к переносице, уперевшись ресницами в линзы.

– Шарлотта коттедж не отдаст.

– Предполагается, что я передам это сообщение?

– Это между нами.

– Вот так мне нравится. Тогда о кей. К твоему сведению, Роб не сдастся также. Хорошо бы кто-нибудь ему сказал, что адвокаты, представляющие сами себя, оставляют в дураках своих клиентов.

– Полагаю, это глупость.

– Не беспокойся, Роб дает присягу за обе стороны. Кажется, он забыл, что жена не является противником.

Она молчаливо наградила его очком за зрелость, но не смогла придумать, как это выразить словами, чтобы не прозвучало покровительственно.

Черт возьми, это же и так покровительственно! Почему не осталось в мире больше великих мужчин ее возраста, одиноких, без горечи развода или заботы о детях, с таким же плоским животом и широкой ухмылкой? Ей раньше казалось, что Шарлотта нашла такого…

– Что-нибудь потеряла?

– Ход собственных мыслей, – ответила Гвен, потом добавила со вздохом. – Казалось, они были так счастливы во время свадьбы.

– Мне больше понравился свадебный пир. – Глаза Дейва потемнели и улыбка затаилась в уголках рта.

Гвен подхватила стопку книг и принялась расставлять их на столе, словно строительные блоки для сооружения крепости.

– Мне еще много надо выучить. Пряди волос скользнули по щекам, когда Гвен склонилась над книгами. Мисс Стикерт хотелось создать атмосферу тишины читального зала, она надеялась, что Дейв поймет намек.

Вместо этого молодой родственник выхватил из холодильника банку пива и поставил стул напротив нее. Он тихо начал напевать слова «Лунного танца», и воспоминание пришло таким же ясным, как и музыка.

Гвен не обращала на него внимания. Дейв изучал многоцветный янтарь ее волос, думая о том, как трудно было бы уловить их оттенки при помощи пера и бумаги. Только пастель смогла бы передать тени ее щек, акварельные отмывки кремовой кожи с голубыми жилками и теплыми персиковыми пятнами.

– У меня что-то на подбородке? – вдруг спросила мисс Стикерт.

– Прости. Задумался о работе.

– Не думаю, чтобы из меня получилась такая уж убедительная героиня для комикса.

Он согласился, Гвен героиня совсем другого сорта. Того сорта, в каком нуждается настоящий мужчина – сильная, стойкая, и, может быть, чуточку серьезная женщина, способная добавить вкус к жизни, которая парила, подобно воздушному змею, не отягощенная никаким грузом, слишком долго. Дейв играл в игру, ставя на кон мелкие ставки. Может быть, пришла пора делать ошибки, которые пойдут в счет, пойти на настоящий риск.

Тогда на свадебном пиру Гвен выпила пару бокалов шампанского. Если не добавить спиртного в ее виноградный сок, то как снова возродить тот дух захватывающего танца? Перед ним сидит женщина, которая прячется за недоступным фасадом и из-за которой он теряет голову последние четыре года. Женщина, которую он мог бы даже полюбить, если бы она прекратила вызывать в нем сознание пребывания в подростковом возрасте.

Снисходительность Гвен изводила Дейва, ее отчужденность дразнила. Время от времени он ловил взгляд, обжигавший его с головы до пят. Потом она исчезала и появлялась на его горизонте лишь месяцев через шесть.

На этот раз в распоряжении Дейва была неделя, а то и две. Он бы стер тени под ее глазами, высветлил бы улыбку, разжег тлеющие огоньки. Гвен снова стала бы той принцессой, какую он впервые встретил на балу ее сестры.

– Ну, что теперь? – спросила она, нарочито придерживая страницу пальцем.

Мисс Стикерт определенно считает Дейва чрезмерно пылким, раз он выболтал все это. Молодой человек широко расставил ноги и оперся подбородком о спинку стула.

– Думаешь, мы сможем выдержать бурю и выйти из предстоящего погрома друзьями?

– Семейные свары известны своей нечистоплотностью.

– Не хотелось бы потерять тебя, Гвен. Прежде, чем она смогла собраться с мыслями и дать язвительный ответ, а Дейв видел, что ответ мисс Стикерт постарается дать достойный, он протянул ей руку.

– Давай заключим договор.

Ее рука оказалась сухой, маленькой, без трепета и флирта. Дейв удержал ее с таким видом, будто от этого зависела его жизнь.

– Что бы ни случилось, мы будем заодно. Силы добра против сил хаоса.

Гвен выдохнула с таким облегчением, словно весь вечер задерживала дыхание.

– Договорились.

На полке красного дерева над двухэтажным каменным камином начали бить часы.

– Может, я схожу, проверю, что там с Шарлоттой.

Дейв отодвинул стул, чтобы дать ей пройти.

– Бей в барабаны, если нужна будет помощь, кемосабе.

– Спасибо.

Его голос прозвучал резко в молчаливом доме:

– Я думаю, нам бы надо скрепить эту сделку поцелуем.

– Это ты так думаешь, – Гвен, рассмеявшись, выскользнула из комнаты, прежде чем Дейв смог выпутать ступни из глубокого ворсистого ковра.