Текст книги "Пятый элефант"

– Спасибо, Гаспод.

– В высшей степени мужского пола. Гм. Да, весьма определенно. Несомненно.

– Я уже понял.

– Поверь, я говорю то, что знаю наверняка. С запахом не поспоришь, это штука такая…

– Большое тебе спасибо, Гаспод. И куда они направляются?

– Напрямки в горы, босс, – сказал Гаспод со всей мягкостью, на которую только был способен.

Между людьми существовали сложные сексуальные отношения, и в них Гаспод давно уже отчаялся разобраться, но те немногие подробности, в которые он был посвящен… слегка шокировали. Ясно было одно: в этом плане собачья жизнь намного легче.

– Слушай, а этот вот запах…

– В высшей степени мужской, который я упоминал?

– Ага, он самый, – совершенно спокойно подтвердил Моркоу. – Ты сможешь учуять его с лошади?

– Да я учую его, даже сунув нос в мешок с луком!

– Отлично. Потому что, как мне кажется, нам стоит немного поспешить.

– Я догадывался, что именно это ты и скажешь.

Увидев входящих в Псевдополис-Ярд Шнобби и Колона, констебль Посети бодро отдал честь.

– Сэр, думаю, вам следует знать немедленно! – воскликнул он, размахивая клочком бумаги. – Вот, получил от Родни.

– От кого?

– От бесенка, что дежурит на мосту, сэр. Он рисует повозки, которые едут слишком быстро. Кстати, его забыли покормить, – добавил он слегка порицающим тоном.

– О, кто-то превысил скорость, – сказал Колон. – Ну и что с того? – Он снова посмотрел на иконографию. – В таких паланкинах, как правило, ездят глубинные гномы. Ухты, ну и несутся же эти тролли!

– Это рисунок был сделан сразу после кражи Лепешки, – пояснил Посети. – Видите время в углу? Странно все это, сэр. И очень подозрительно. Похоже на бегство с места преступления.

– Но зачем гному понадобилось воровать ничего не стоящий кусок камня? – спросил Колон. – Особенно одному из темных гномов. Бр-р, от этой их дурацкой одежды мурашки по спине бегают.

Сердитая тишина зазвенела так, как если бы в храме во время молебна вдруг упала железная балка. В данный момент в караулке находилось целых трое гномов.

– Эй, вы двое! – рявкнул сержант Рукисила. – Почему не в патруле? Кстати, мне нужно срочно отбыть на Рубцовую улицу!

Трое гномов поспешили убраться прочь. Их спины недвусмысленно выражали негодование и ярость.

– Что здесь вообще происходит? – осведомился Фред Колон. – Какие-то они сегодня раздражительные. Господин Ваймс постоянно говорит нечто подобное, но на это никто не обращает внимания.

– А все потому, что он – Сэм Ваймс, – пояснил Шнобби.

– О? Ты намекаешь, что я не он? – осведомился капитан Колон.

– Да, Фред. Ты – Фред Колон, – терпеливо подтвердил Шнобби.

– Правда?

– Да, капитан Колон.

– Правильно! И им не стоит об этом забывать, черт подери! – рявкнул Колон. – Я вам не добрая душа! И не потерплю подобного нарушения субординации! Ваймс слишком миндальничал со всеми этими гномами! Я всегда это говорил и сейчас говорю! Они получают такое же жалованье, как мы, а сами в два раза меньше!

– Да, да, разумеется, – замахал руками Шнобби в отчаянной попытке успокоить разъяренного шефа. – Но, Фред, тролли в два раза больше, а получают такое же жалованье, поэтому…

– Зато у них в четыре раза меньше мозгов, а значит…

Звук, который они услышали, был долгим и угрожающим. Это младший констебль Шпат отодвинул свой стул от стола.

Громко скрипя половицами, Шпат прошел мимо Колона, огромной лапищей снял с гвоздя шлем и направился к двери.

– Я в патруль, – буркнул он.

– Но у тебя до патруля еще целый час, – удивился констебль Посети.

– А я уже, – ответил Шпат.

В комнате на мгновение потемнело, когда дверной проем заслонила широченная спина тролля, после чего младший констебль Шпат отбыл в неизвестном направлении.

– С чего это вдруг все стали такими раздражительными? – спросил Колон.

Оставшиеся в комнате констебли старались не попадаться ему на глаза.

– Кто-то хихикнул или мне показалось? – осведомился Колон.

– Лично я не слышал, чтобы кто-то хихикал, – сказал Шнобби.

– О? Правда? Я тебе не какой-нибудь сержант, капрал Шноббс!

– Конечно, Фред, я вовсе не… О боги…

– А дисциплинка-то у нас хромает, – процедил капитан Колон, злобно посверкивая глазами. – Готов поспорить, все вы сейчас думаете: «Да это же старый жирдяй Фред Колон. С ним всегда можно договориться».

– Никто никогда не называл тебя стариком, Фред… О боги…

– А как насчет жирдяя?

Фред окинул комнату яростным взглядом. Все вдруг принялись энергично перекладывать бумаги с места на место.

– Что ж! Начиная с этого момента здесь все будет по-другому, – объявил капитан Колон. – Мне известны все ваши мелкие уловки… Так, кто это сказал?

– Что сказал, капитан? – уточнил Шнобби.

Он тоже слышал, как кто-то прошептал: «И мы научились им от тебя, сержант», но сейчас скорее предпочел бы проглотить раскаленные угли, чем признаться в этом.

– Кто-то что-то сказал. Гнусным таким голоском.

– Я абсолютно уверен, капитан, никто ничего не говорил, – отозвался Шнобби.

– И не смейте на меня глазеть!

– Да никто на тебя даже не смотрит! – взвыл Шнобби.

– Думаешь, я не знаю, как это делается?! – закричал Колон. – Не знаю, как можно глазеть не глядя, капрал?! Вот этот человек! Вот он наставил на меня свои уши!

– По-моему, констебль Пинг всецело занят составлением рапорта, Фре… серж… капитан.

Колон немного успокоился.

– Ну ладно. Сейчас я поднимусь в свой кабинет, понятно? А всех вас ждут большие перемены. И пусть мне принесут чашку чая.

Провожаемый бросаемыми украдкой взглядами, капитан Колон поднялся по лестнице, вошел в кабинет и хлопнул дверью.

– Гм… – начал было констебль Пинг, но Шнобби, который лучше других разбирался в повадках личности по имени Колон, отчаянно замахал одной рукой, а другую поднес к уху нарочито театральным жестом.

Все услышали, как дверь наверху тихонько приоткрылась.

– Что ж, полагаю, перемены нам очень даже не помешают, – объявил констебль Пинг.

– Как сказал пророк Урн, – промолвил констебль Посети, – уж лучше буйвол в гершебской гончарной лавке, чем сандалия в гашской виноградной давилке.

– Я тоже так считаю, – согласился Шнобби. – Пожалуй, отнесу чайку капитану. Хорошая чашка чая еще никому не мешала.

А через пару минут констебли услышали – даже сквозь закрытую дверь – вопль Колона.

– Что это за кружка, капрал?!

– Обычная, серж… сэр. Это ваша кружка, вы всегда пьете чай именно из нее.

– Но это сержантская кружка, капрал! А из каких кружек пьют чай офицеры?

– Ну, у Моркоу и господина Ваймса есть собственные кружки…

– Это их личное решение – пить из кружек, но, согласно уставу Стражи, офицерам полагаются чашка и блюдце. Об этом говорится вот здесь, в статье триста один подразделе це. Ты меня понимаешь?

– Но по-моему, у нас нет никаких…

– Тебе известно, где хранятся деньги на мелкие расходы. Как правило, только ты это и знаешь. Свободен, капрал.

С побелевшим лицом, бережно неся в руках оскорбляющий достоинство офицера сосуд, Шнобби спустился по лестнице.

Дверь снова приоткрылась.

– И не смейте плевать мне в чай! – заорал Колон. – Знаю я вас! И чай нужно перемешивать ложечкой, понятно?

Дверь захлопнулась.

Констебль Посети вынул кружку из трясущихся рук Шнобби и похлопал его по плечу.

– Насколько мне известно, тролль Мел делает очень неплохую дешевую посуду… – начал было он.

Дверь распахнулась.

– Чашка должна быть фарфоровой!

Дверь захлопнулась.

– Кстати, кто-нибудь последнее время видел деньги на мелкие расходы? – спросил констебль Пинг.

Шнобби с печальным видом сунул руку в карман, достал несколько долларов и отдал монеты Посети.

– Отправляйся в ту роскошную лавку, что в Королевском проезде, – сказал Шнобби. – Купи чашку и блюдце, ну, знаешь, из тех, сквозь которые все видно. И с золотым ободком. – Шнобби перевел взгляд на остальных констеблей. – А вы что здесь делаете?! Тут вы никаких преступников не поймаете!

– Шнобби, а деньги на мелкие расходы кто-нибудь подсчитывает? – спросил Пинг.

– Не шноббничай тут, Пинг! Чего расселся? Иди лучше улицы патрулируй! И вообще, все проваливайте!

Катились дни. Вернее, грохотали. Карета была удобной, насколько вообще удобной может быть карета, однако дорога состояла сплошь из рытвин, а поэтому карету качало из стороны в сторону, будто колыбель. В начале путешествия это успокаивало, но вскоре начало раздражать. Как и окружающая местность.

Ваймс с мрачным видом таращился в окно.

На горизонте показалась очередная семафорная башня. Клик-башни старались ставить рядом с проезжими трактами – пусть сообщение идет дольше, зато оно гарантированно дойдет. Только дурак стал бы возводить подобные сооружения в дикой местности. В какой-то паре сотен миль от Анк-Морпорка еще обитали тролли, которые до сих пор закусывали человечинкой. Кроме того, рядом с дорогами располагалось большинство деревень и городков.

Новая Гильдия, должно быть, гребла деньги лопатой. На строительных лесах суетились рабочие, крепя к главной башне заслонки. Скорее всего, первый же ураган разнесет эту конструкцию в щепки, но к тому времени Гильдия заработает достаточно, чтобы построить целых пять башен. Или пятьдесят.

Как быстро все случилось. Даже не верится. Основные компоненты существовали уже много лет. Семафор был изобретен достаточно давно – еще век назад Стража пользовалась подобными штуками для передачи сообщений находившимся в патруле офицерам. А горгульи и так ничего не делают – сидят целыми днями и пялятся в одну точку. Кроме того, они напрочь лишены воображения, что практически исключает вероятность ошибки.

Так что же на самом деле случилось? А то, что люди стали иначе относиться к новостям. Раньше с помощью таких вот устройств передавалась информация о передвижении войск или сообщалось о смерти королей и императоров. Людям нужно было узнавать о подобных вещах, но не каждый день. А каждый день им нужно знать, к примеру, почем сегодня скот в Анк-Морпорке. Быть может, стоит отогнать скотину в Щеботан и получить там цену получше? Люди начали интересоваться всякими мелкими подробностями, столь незначительными на первый взгляд. Самыми разными подробностями. Например: «Дошло ли мое судно до гавани и все ли с ним благополучно?» Именно поэтому Гильдия с дьявольским упорством пробивалась сквозь горы к Орлее, до которой было аж четыре тысячи миль. На то, чтобы обогнуть мыс Ужаса, корабль тратил много месяцев. Сколько готов заплатить торговец за быструю весть о том, что его судно благополучно вошло в гавань? И вообще, какова цена груза? Все ли товары проданы? Какая репутация у того или иного торговца в Анк-Морпорке?

Грести деньги лопатой? Ну разумеется.

Семафорное увлечение оказалось заразительным; оно распространилось с безумной скоростью, как и положено для большого города. В новом бизнесе участвовал всякий, кто смог отыскать столб, пару горгулий и подержанный механизм ветряной мельницы. Частенько можно было наблюдать следующую картину: сидит человек в ресторане, спокойненько ужинает, а потом вдруг срывается с места и бежит к ближайшему шесту проверять, не пришли ли ему какие-нибудь клики. И это еще ладно. Некоторые умудрялись пользоваться семафорами прямо в битком набитых трактирах, нанося сидящим рядом посетителям травмы легкой и средней тяжести…

Ваймс покачал головой. Сообщения без смысла, телепатия без мозгов.

Хотя… на прошлой неделе все очень здорово получилось. Ну, когда Ведать-Не-Ведаю Джек похитил серебро в Сто Лате, а потом поскакал в Анк-Морпорк прятаться в Тенях. Однако сержант Край из Стражи Сто Лата, бывший Ваймсов воспитанник, сразу послал по семафору соответствующий клик, который тут же лег на стол Ваймса. И вот Джек, ничего дурного не подозревая, входит в городские ворота… и оказывается в распростертых объятиях сержанта Детрита. Да, разумеется, с точки зрения закона ситуация была несколько щекотливой, ведь преступление было совершено не на анк-морпоркской земле, а семафорный клик несколько не соответствует определению «погоня по горячим следам», но все проблемы весьма любезно разрешил сам Джек. Ошеломленный такой встречей, он набросился на тролля с кулаками. В результате – арест по обвинению в нападении на офицера Городской Стражи и сломанное запястье…

Рядом тихо похрапывала госпожа Сибилла. Брачный союз заключается между двумя людьми, которые всегда готовы поклясться, что храпит исключительно другой член союза.

Иниго Сепаратор, съежившись в уголке, читал какую-то книжку. Некоторое время Ваймс рассматривал его.

– Поднимусь-ка, пожалуй, на крышу, подышу воздухом, – сказал он наконец, открывая дверь кареты.

Крошечное замкнутое пространство мигом заполнилось грохотом колес вперемешку с клубами пыли.

– Ваша светлость… – Иниго поспешно вскочил на ноги.

Ваймс, уже поднимавшийся по стенке кареты, опустил голову.

– Вряд ли у тебя много друзей. С таким-то отношением… – хмыкнул он и ногой захлопнул дверцу.

Шелли и Детрит удобно устроились на крыше. Здесь было куда просторнее, и отсюда открывался роскошный вид. Иными словами, вы имели роскошь лицезреть капусту во всем ее многообразии.

Ваймс протиснулся между двумя тюками и наклонился к Шелли.

– Ты знаешь, что такое семафор?

– Ну, сэр, в некотором роде…

– Отлично. – Ваймс передал ей лист бумаги. – Рядом с тем местом, где мы остановимся на ночлег, должна быть какая-нибудь клик-башня. Зашифруй это и передай в штаб-квартиру Стражи, понятно? Если сразу обратятся к нужным людям, ответ придет в течение часа. Пусть поспрошают Чисто Топси, она там белье стирает. Или Гилберта Гилберта – он всегда в курсе происходящего.

Шелли прочла сообщение и уставилась на Ваймса.

– Вы уверены, сэр? – спросила она.

– Почти. И обязательно пошли описание. Имя тут не поможет, его всегда поменять можно.

– А могу я спросить, что навело вас на такие…

– Его походка. А еще он не поймал апельсин, – сказал Ваймс. – Мхм. Мхм.

Когда пришел клик, констебль Посети чистил старую голубятню.

В последние дни он все больше времени проводил с голубями. Особой популярностью голубиное дежурство не пользовалось, и претенденты на эту обязанность в очередь не выстраивались. Зато здесь, наверху, было тихо – ни тебе воплей, ни хлопанья дверей.

Насесты буквально сверкали.

Констеблю Посети нравилась эта работа. В Анк-Морпорке у него было мало друзей. Честно говоря, у него и в Страже друзей было не много. Но в Страже с ним хоть разговаривали. А еще он делал явные успехи в религиозном воспитании голубей.

И вдруг это…

Сообщение было адресовано капитану Моркоу. Вероятно, это означало, что клик следует доставить капитану Колону. Причем лично – капитан Колон подозревал, что сообщения, посланные ему по пневмотрубе, кто-то читает.

До сего момента констебль Посети чувствовал себя в относительной безопасности. Омниане славились тем, что беспрекословно выполняли приказы, даже абсолютно бессмысленные. Воспитанный в соответствующей манере Посети инстинктивно испытывал уважение к начальству, каким бы безумным это начальство ни было. Кроме того, его доспехи были надраены до яростного блеска. Последнее время чистоте стражнических доспехов уделялось особое внимание.

И все равно для посещения кабинета капитана Колона требовалось проявить недюжинную смелость. Наверное, именно такую отвагу в свое время продемонстрировал легендарный епископ Рог, отправившись в град улитов. Улиты славились тем, что крайне нелюбезно обращались со всеми своими гостями.

Посети спустился с голубятни и, печатая нервный шаг, промаршировал в главное здание.

В дежурке практически никого не было. В последние дни здесь почему-то появлялось все меньше и меньше стражников. Как правило, в холода люди всеми правдами и неправдами пытались задержаться в дежурке. Но нынче за всем следило бдительное око капитана Колона.

Посети подошел к кабинету и постучался.

Затем постучался еще раз.

Не услышав ответа, он распахнул дверь, осторожно приблизился к сияющему чистотой письменному столу и уже собирался было подсунуть сообщение под чернильницу, чтобы бумажку случайно не сдуло сквозняком…

– Ага!

Рука Посети машинально дернулась, подбрасывая чернильницу высоко над столом. Перед его глазами промелькнуло густо-синее облако чернильных капель, а потом он услышал за своей спиной… всплеск.

Посети исполнил механический поворот кругом и увидел перед собой капитана Колона, лицо которого было бы смертельно бледным, если бы не заливающие его чернила.

– Понятненько, – процедил Колон. – Нападение на старшего по званию, да?

– Это произошло случайно, капитан!

– Неужели? Но скажи на милость, зачем ты прокрался в мой кабинет?

– Я думал, вас здесь нет, капитан, – пробормотал Посети.

– Ага!

– Прошу прощения?

– Небось явился читать мои секретные бумаги?

– Никак нет, капитан! – Посети постарался взять себя в руки. – Но, сэр, почему вы прятались за дверью?

– А что? Мне не разрешается прятаться за дверью собственного кабинета?

И тут констебль Посети совершил очередную ошибку. Он попытался улыбнуться.

– Ну, это немного странно, сэр…

– Значит, констебль, ты находишь мое поведение странным? – уточнил капитан Колон. – Быть может, даже смешным?

Посети уставился на испещренное чернильными кляксами лицо.

– Никак нет, сэр!

– Ты вполне прилежно служил, констебль, – сказал Колон, подступая к Посети вплотную. – Поэтому… я не стану наказывать тебя слишком уж сурово. Я строг, но справедлив. Ты разжалован в младшие констебли, понятно? И с начала следующего месяца твое жалованье будет соответственно понижено.

Посети отдал честь. Вероятно, это был единственный способ убраться из капитанского кабинета живым. Глаз Колона уже начинал подергиваться.

– Однако ты можешь восстановить свое положение, – продолжал Колон. – Если честно скажешь, кто ворует у меня сахар. Подчеркиваю, ворует.

– Сэр?

– Вчера вечером было сорок три кусочка сахара. Я лично их пересчитал. А сегодня утром, констебль, остался сорок один. А ведь сахар был заперт в моем письменном столе! И как ты это объяснишь? Итак, кто ворует у меня сахар?

Будь Посети самоубийственно честным, то сказал бы примерно следующее: «Конечно, капитан, я считаю, вы обладаете многими ценными качествами, но я точно знаю: дважды пересчитав собственные пальцы, вы получите два совершенно разных результата».

– Э-э… Мыши? – слабым голосом предположил он.

– Ха! Ты свободен, младший констебль. И не забудь о том, что я тебе сказал.

Когда подавленный Посети ушел, капитан Колон сел за свой огромный и абсолютно чистый письменный стол.

Идущую кругом голову капитана Колона заполнял густой туман, порожденный страхом и ужасом. Лишь изредка на поверхность пробивались сигналы, посылаемые крошечной областью мозга, которая еще способна была мыслить связно. И в сигналах этих говорилось о том, что он, Фред Колон, заплыл в какие-то чужие, неизведанные воды. Его окружали рыбы, на носах которых горели фонарики.

Да, на столе было чисто, но лишь потому, что Колон сразу выбрасывал все поступающие документы.

И нет, читать он умел. Просто Фреду Колону нужно было немного… разбежаться, чтобы одолеть любой документ длиннее нескольких строчек. И слова, состоящие более чем из трех слогов, давались ему с некоторым трудом. Он был, так сказать, функционально грамотным человеком. То есть к чтению и письму он относился примерно как к башмакам – да, ты в этих штуках нуждаешься, но никакого удовольствия от них не получаешь. Есть, конечно, личности, которым это нравится, однако с такими людьми следует быть осторожным – мало ли что еще им по вкусу.

Стол командора Ваймса был постоянно завален бумагами, но Колон подозревал, что Ваймс и Моркоу разработали некий хитрый тайный способ видеть документы насквозь, сразу определяя, какие из них важные, а какие – нет. Тогда как у Колона от всех этих загадочных бумажек аж живот скручивало. Тут были и жалобы, и докладные, и приглашения, и письма с просьбой «уделить несколько минут вашего времени», и бланки, требующие заполнения, и рапорты, нуждающиеся в прочтении, и выводы, включающие в себя такие слова, как «извращенно-чудовищный» и «безотлагательно пресечь». Все это грозило обрушиться на его сознание гигантской волной, сметающей на своем пути все и вся.

«Интересно, – гадала частичка Колона, еще способная мыслить связно, – может, за этим и нужны офицеры? Чтобы отделять сержантов от всего этого де… дермантина? Чтобы сержанты могли честно выполнять свою работу?»

Капитан Колон сделал глубокий, всхлипывающий вдох.

С другой стороны, если сахар пропадает, неудивительно, что в Страже такой беспорядок! Реши проблему с сахаром, и все остальное само собой наладится!

А в этом есть смысл!

Он повернулся, и на глаза ему попалась сваленная в углу осуждающе огромная кипа бумаг.

А еще – пустой камин.

В этом и заключается работа офицера Стражи, не так ли? В принятии решений!

Младший констебль Посети с подавленным видом вошел в караулку. Народа было много – как раз происходил пересменок.

И все толпились вокруг одного стола, на котором лежала… Каменная Лепешка. Несколько запачкавшаяся, но все же Лепешка.

– Констебль Бедрогрыз нашел ее на Зефирной улице. Прямо посреди и валялась, – сказал сержант Рукисила. – Наверное, вора что-то напугало, ну, он ее и бросил.

– Далековато от музея, – заметил Редж Башмак. – Зачем было волочь эту тяжесть через весь город? Чтобы бросить в фешенебельном районе, где на нее кто-то обязательно наткнется?

– О, горе мне, ибо втоптан я в землю! – воскликнул констебль Посети, который вдруг понял, что всеобщее внимание приковано к какому-то… языческому символу (конечно, вслух он бы так никогда не выразился, разве что решил бы организовать себе срочную ампутацию ног).

– Под тролля попал, что ли? – уточнил не ведающий сострадания капрал Шноббс.

– Я имел в виду, что меня разжаловали в младшие констебли, – сказал Посети.

– Что? Но почему? – изумился сержант Рукисила.

– Я не совсем… уверен, – пожал плечами Посети.

– Ну все, с меня довольно! – закричал гном. – Вчера он застукал троих парней в «Сестрах Долли» и уволил на месте. Лично я не собираюсь ждать, когда то же самое произойдет со мной. Немедленно убираюсь в Сто Лат. Там всегда требуются хорошие стражники. Я как-никак сержант. И могу сам себе назначать цену.

– Послушайте, Ваймс тоже частенько устраивал нам головомойки. Даже мне, – возразил Шнобби.

– Но это совсем другое дело.

– Почему?

– Да потому, что это господин Ваймс, – сказал Рукисила. – Помнишь прошлогодние беспорядки на Легкой улице? Валяюсь я на земле, и вдруг на меня бросается здоровенный тип с дубиной. А господин Ваймс как схватит его за руку, как даст по башке!

– Во-во, – подтвердил еще один констебль, гном по имени Коленовал. – Когда тебя прижимают к стене, ты всегда чувствуешь за своей спиной спину господина Ваймса.

– Но старик Фред… Слушайте, парни, вы ж не первый день его знаете, – заюлил Шнобби, снимая с плиты котелок и наливая кипяток в чайник для заварки. – Уж что-что, а стражничество он изведал вдоль и поперек.

– Да уж, всеми возможными способами, – хмыкнул Коленовал.

– Я имел в виду, что в Страже он дольше всех, – поправился Шнобби.

Один из гномов пробормотал что-то на своем языке, и все низкорослые стражники разом заулыбались.

– Что он там сказал? – спросил Шнобби.

– Ну, если приблизительно… – пояснил Рукисила. – «У меня с моей задницей тоже очень давние отношения, но это вовсе не значит, что я должен ее слушаться».

– Он оштрафовал меня на полдоллара за вымогательство! – воскликнул Коленовал. – И это Фред Колон! Который ходит на патрулирование с хозяйственной сумкой! А я что? Ну, выпил халявную пинту в «Виноградной Горсти», зато узнал, что последнее время Шикарный Уолли сорит деньгами направо-налево. А это стоило узнать. Кстати, как-то, еще в начале своей стражнической карьеры, я ходил в патруль с Фредом Колоном. Он мимо жалкой закусочной не мог пройти, не засунув за воротник салфетку. «О нет, сержант, я и подумать не могу о том, чтобы взять с вас деньги…» Фред только выворачивал из-за угла, а ему уже накрывали стол!

– Не он один такой, – буркнул Рукисила.

– Что, и даже капитан Моркоу такой? – осведомился Шнобби.

– Ну, капитан Моркоу… он был особенный.

– А что мне вот с этим делать? – встрял Посети, размахивая залитым чернилами сообщением. – Господину Ваймсу срочно требуется информация.

Рукисила взял у него бумажку и прочел сообщение.

– Ну, это не сложно, – сказал он. – Старина Степенный Вусси с Пиночной улицы боги знают сколько лет работает там уборщиком и кое-чем мне обязан.

– Кстати, раз уж мы будем посылать клик господину Ваймсу… Может, сообщить ему заодно о Лепешке и о Сонки? Да, надо бы это сделать, – сказал Редж Башмак. – Он оставил напоминание. А я уже и рапорт написал.

– Зачем его отвлекать по пустякам? Он в сотнях миль отсюда.

– Так я буду чувствовать себя куда спокойнее, – откликнулся Редж. – Потому что сейчас мне сильно не по себе.

– Но что наш клик изменит?

– Изменит. Это уже будут его тревоги, а не мои, – объяснил Редж.

– Капрал Шноббс!

– Он подслушивал за дверью, готов поклясться, – пробормотал Рукисила. – Все, я отваливаю.

– Уже иду, капитан! – крикнул Шнобби, быстренько открыл нижний ящик своего потертого, сплошь покрытого пятнами письменного стола, достал пакет с шоколадным печеньем и красиво разложил печенюшки на тарелке.

– Даже смотреть на тебя противно, – поморщился Рукисила, одновременно подмигивая другим гномам. – Ты прирожденный плохой стражник, Шнобби. И ты хочешь плюнуть на свой талант, чтобы стать плохой официанткой? У меня буквально сердце разрывается.

– Ха-ха-ха, – сказал Шнобби. – Вы меня еще не знаете. Попомните мои слова… – Он повысил голос. – Иду-иду, капитан!

Войдя в кабинет капитана Колона, Шнобби мгновенно почувствовал резкий запах горелой бумаги.

– Ну что за жизнь, если в ней нет огонька? Правда, капитан? – жизнерадостно осведомился Шнобби, ставя поднос на столешницу.

Но капитан Колон пропустил его слова мимо ушей. На письменном столе перед Колоном аккуратными рядами были выложены кусочки сахара. Рядом стояла пустая сахарница, всегда хранившаяся в запертом на ключ ящике.

– Капрал, ты ничего странного не замечаешь? – тихо спросил Колон. – В этих кусочках?

– Ну, замызганные немножко, капитан. Но ты их слишком часто перекладываешь, наверное, оттого и…

– Всего тридцать семь, капрал.

– Сочувствую, капитан.

– Наверное, Посети стибрил, когда заглядывал ко мне. Использовал какой-нибудь заморский фокус. Они это умеют… Типа забираются по канату, а потом хлоп – и исчезают.

– У него был с собой канат?

– Ты меня подкалываешь, капрал?

Шнобби стремительно отдал честь.

– Никак нет, сэр! Канат вполне мог быть невидимым, сэр. В конце концов, если они умеют исчезать, забравшись по канату, то заставить исчезнуть и сам канат – это для них раз плюнуть. Точно говорю.

– Правильно мыслишь, капрал.

– Кстати о мыслях, сэр, – сказал, воспользовавшись удобным моментом, Шнобби. – Вы нашли в вашем крайне напряженном графике время поразмыслить над кандидатурой нового сержанта?

– Собственно говоря, я только об этом и думал.

– Отлично, сэр.

– Я принял во внимание все, что ты мне говорил, и мой выбор был очевиден.

– Так точно, сэр! – Шнобби, выпятив грудь, снова отдал честь.

– Очень надеюсь, что он справится. А то ведь повышение по службе по-всякому действует на людей. И не только на людей. Кстати, как только этого подонка, что ворует у меня сахар, поймают – немедленно его ко мне в кабинет, понятно?

– Так точно, сэр! – Ноги Шнобби едва ли не отрывались от земли.

– И на тебя, капрал, я тоже полагаюсь. Если увидишь, что сержант Кремень не справляется, тут же сообщай мне.

– Сержант Кремень? – едва слышно уточнил Шнобби.

– Знаю, знаю, он тролль. Но справедливость превыше всего. Никто не может назвать меня несправедливым.

– Сержант Кремень?

– Я знал, что могу положиться на тебя, капрал.

– Сержант Кремень?

– Можешь быть свободен. Через час я должен явиться к его светлости, а мне еще многое предстоит обдумать. В этом и заключается моя работа – думать.

– Сержант Кремень?

– Да. И на твоем месте я бы поспешил сообщить ему об этом.

Поле было усеяно белыми куриными перьями. Фермер стоял у дверей курятника и качал головой. Потом он поднял взгляд на приближавшегося всадника.

– Добрый день, господин! У тебя неприятности?

Фермер открыл было рот, чтобы произнести что-нибудь остроумное и, возможно, не слишком любезное, но что-то остановило его. Наверное, меч, видневшийся из-за спины всадника. Или едва заметная улыбка на губах незнакомца. Почему-то эта улыбка пугала даже сильнее, чем меч.

– Э… Кто-то потрепал моих птичек, – наконец ответил фермер. – Видать, лисы.

– А мне кажется, это были волки, – предположил всадник.

Фермер открыл было рот, чтобы сказать: «Не мели ерунды, откуда в наших местах в это время года взяться волкам?» – но уверенная улыбка всадника снова заставила его прикусить язык.

– И много кур задрали? – спросил всадник.

– Шесть.

– И в курятник они пробрались…

– Да, да, именно это и странно, ведь… Эй, что там твой пес делает?

Маленькая дворняжка спрыгнула с лошади и принялась деловито обнюхивать землю вокруг курятника.

– Не волнуйся, он смирный, – сказал всадник.

– На твоем месте, приятель, я бы не искушал судьбу. У него сегодня странное настроение, – услышал фермер чей-то голос за спиной и резко обернулся.

Песик с невинным видом смотрел на него. Ведь любой дурак знает: собаки говорить не умеют.

– Гав! Тяв! Визг-визг!

– Он отлично выдрессирован, – сообщил всадник.

Фермер воззрился на незнакомца.

– Ну да, типа того, – подтвердил тот же самый голос из-за фермерской спины.

Фермер вдруг почувствовал непреодолимое желание поскорее отделаться от незваного гостя. Наверное, причиной всему эта его улыбочка… Вот уже и голоса мерещатся.

– Ума не приложу, и как они пробрались в курятник! Дверь-то была на засове…

– Да и денег волки не оставляют, правда? – усмехнулся всадник.

– А это откуда ты знаешь?!

– О господин, все очень просто. Увидев меня, ты что-то крепко сжал в кулаке. Вот я и сделал вывод, что ты нашел в своем курятнике… сейчас прикинем… ну да, три доллара. За три доллара в Анк-Морпорке можно купить шесть отличных куриц.

Фермер молча разжал кулак. Монеты блеснули на солнце.

– Но… Но у своих ворот я торгую ими всего по десять пенсов! – взвыл фермер. – Можно ж было спросить!

– Вероятно, не хотели тебя беспокоить, – предположил всадник. – Кстати, господин, раз уж я к тебе заглянул, не мог бы ты продать мне цыпленка…

– Гав! Гав! – укоризненно сказал песик за фермерской спиной.

– …Двух цыплят. И я не стану больше отнимать у тебя драгоценное время.

– Гав! Гав! Гав!

– Трех цыплят, – устало поправился всадник. – А если ты будешь столь любезен, что разделаешь их и приготовишь, пока я тут занимаюсь лошадью… В общем, я заплачу тебе по доллару за каждого.