Текст книги "Махинаторы и жертвы. Победи страх и верни контроль над своей жизнью"

Отсутствие какой-либо материальной выгоды в данном случае помогает понять суть дела: любая попытка одурачить – это демонстрация силы, по крайней мере в пределах отдельной ситуации взаимодействия. Даже если никто не просит у вас денег и не пытается продать вам Бруклинский мост, это все равно сделка, азартная игра, в которой есть выигравшие и проигравшие. Это игра за влияние в обществе. Неприкрыто оскорбить может каждый, однако если оскорбление сопровождается подвохом, обидчик чувствует себя сильнее вдвое; его мишень становится не просто жертвой, но жертвой, которую можно одурачить. Девушка повелась на приглашение, то есть вступила во взаимодействие и даже – что еще лучше – показала, что ей приятно внимание. Впрочем, это не всегда работает. Некоторых любителей зло подшутить над другими осуждают за жестокость, или они склонны переоценивать свое влияние. Однако они всегда стремятся нанести двойной удар – унизить оскорблением и одурачить, тем самым повысив свой статус.

Боль разочарования от осознания, что тебя не признают, хорошо знакома подросткам, которые пока могут похвастаться лишь социальным капиталом. (Это также справедливо в отношении представителей мира науки, у которых, как у подростков, доступ к материальным благам, многочисленным сайтам, на которых можно самоутвердиться, и к университетской столовой весьма ограничен.) Это шутливое сравнение позволяет увидеть суть концепции одураченного: в обоих случаях взаимодействие сводится к изменению статуса. Все происходит как в недобросовестной рекламе, когда приманка оказывается фальшивкой (англ. bait and switch), причем приманка в данном случае – человеческие отношения, раз – и ты попался! Два – и статус отменяется – ты выбываешь из игры! Проблема одураченных сводится к потере уважения. В играх для дураков статус определяет правила и служит призом. Как вы думаете, я захочу танцевать с вами?

Непреодолимое отвращение

Один из участников игры «Общественное благо» был прав, когда закричал: «Знать вас больше не хочу!» Человек чувствует себя одураченным, и это наносит мощный удар по его отношениям с окружающими – начинается социальное отчуждение.

Страхи одураченного трудно сформулировать, и в них неприятно сознаваться. Люди не любят испытывать чувство сожаления и боятся быть униженными в глазах социума. В таком эгалитарном обществе, как наше, не принято открыто говорить о социальном статусе и иерархии, и мы касаемся этих вопросов косвенно или полушутя, однако обвинение в том, что человек свалял дурака, звучит крайне серьезно. Вряд ли на кого-то из нас выльют ведро свиной крови, и тем не менее нас могут оскорбить или обидеть. Никто не хочет попадаться на удочку телефонных мошенников, но все-таки большинство попадаются.

Есть в нашей жизни стимулы, воздействие которых ощущается сильнее. В 1951 году студент факультета психологии Джон Гарсия, прервав обучение в магистратуре, устроился работать лаборантом в Лабораторию противорадиационной защиты ВМС США в Калифорнии. На подопытных крысах он исследовал эффект двойного воздействия: животным предлагалась подслащенная вода, и одновременно они подвергались облучению. Крысы любят сладкое, однако облучение вызывает у них сильную тошноту. «Крысы Гарсии» отказывались от сладкого в течение нескольких недель после эксперимента[42]42
  Garcia J., Kimeldorf D. J., and Hunt E. L. The Use of Ionizing Radiation as a Motivating Stimulus // Psychological Review. 1961. 68. № 6. P. 383–395. https://doi.org/10.1037/h0038361


[Закрыть].

Если вам знакомо состояние отравления или тяжелого похмелья, то вы поймете, что я имею в виду. Психологи называют такое стойкое отвращение, случайно формирующееся в ответ на тошноту, вызванную новыми вкусовыми ощущениями, «эффектом беарнского соуса»[43]43
  Seligman Martin E. and Hager Joanne L. Biological Boundaries of Learning: The Sauce-Bearnaise Syndrome // Psychology Today. 1972. 6. № 3. P. 59. https://doi.org/10.1037/e400472009–006


[Закрыть]. Учебные перегрузки тоже могут вызвать отвращение, похожее на похмельный синдром; в моем случае я не только отказалась от ликера Jägermeister, но мне еще долгое время был противен вкус алкоголя и лакрицы. Подобным образом действует социальная дискредитация. Унижение и сознание собственной вины мучительны. Мозг лихорадочно пытается объяснить произошедшее. Он выстраивает когнитивный механизм защиты от следующей угрозы. Он говорит вам: никаких сладостей, никакого спиртного, никакого взаимодействия. Помните? «Я не голодная, просто настороженная».

Глава 2
Вепонизация

Я выросла в глуши на юге штата Мэн. Это было местечко в сельской местности, хотя все же не такое захолустье, как может показаться на первый взгляд, и даже дороги вокруг нас были большей частью асфальтированными. Впрочем, дорога, около которой стоял наш городок, оставалась грунтовой, главным образом из-за сложившегося у местных жителей мнения, что, как только ее заасфальтируют, в наши дела начнут вмешиваться чужаки. Жители штата Мэн по складу характера очень недоверчивы – они предпочитают жить своим умом и скептически относятся к властям и высоким инстанциям, особенно к правительственным. Выслушав очередную историю о проделках мошенников или о сезонных отдыхающих, которым нельзя доверять, они, покачав головой, обычно говорят: «Вот так они нас и дурачат».

Этот типаж сразу всплыл в моей памяти, когда я подбирала материалы для университетского курса о завещаниях и наследствах и в сборнике прецедентов случайно наткнулась на имя Джорджа Фурнье из округа Арустук[44]44
  Sitkoff Robert H. and Dukeminier Jesse. Wills, Trusts, and Estates. N. Y.: Wolters Kluwer, 2022.


[Закрыть] в связи с запутанным делом о наследстве. Округ Арустук известен как самый большой и самый северный округ штата Мэн, и поэтому внутри штата его часто называют просто округ, опуская само название, например: «Новый парень на работе приехал сюда из округа». Говорят, что еще до появления кабельного телевидения и интернета здесь был свой телеканал, посвященный выращиванию картофеля.

В регионе, где среднегодовой доход семьи составляет примерно 30 000 долларов, Джордж Фурнье, «весьма бережливый» холостяк, накопил несколько сотен тысяч долларов, которые он держал дома спрятанными в разных местах. Никто, включая его поверенного и бенефициариев, не имел представления о том, как ему удалось накопить такую сумму. К концу жизни он сложил все деньги в две коробки, по 200 000 долларов в каждую, и передал своим соседям, распорядившись, как следует поступить с деньгами после его смерти. Однако, когда пришло время, соседи вдруг оказались в замешательстве, не понимая, что делать с деньгами, и в конце концов дело дошло до суда – анекдотическая развязка, учитывая, что Джордж, который прослыл человеком трезвого ума и финансовой смекалки, всю свою жизнь старался не иметь дела с банками и юридическими посредниками. Как выяснилось, он не доверял финансовым организациям и предпочитал хранить свой капитал наличными и под рукой. Разумеется, он не доверял властям и надеялся, что они не сунутся в его дела о наследстве, раз он не оставил письменного пожелания о том, как им распорядиться. Он даже не пожелал рассказать своему поверенному о спрятанных коробках с деньгами. Джордж воздвиг вокруг себя крепость из собственных подозрений.

Как и большинство людей, я нахожусь где-то посередине между затворниками, которые предпочитают держаться подальше от банковских услуг, и блаженными простаками. Я понимаю, чего опасался Джордж Фурнье, и, хотя мы с ним по-разному распоряжаемся деньгами, я считаю, что его опасения серьезны и небезосновательны.

Я более легковерна, а может быть, более лояльна. Я пользуюсь соцсетями, но не всеми. Я доверяю свои пенсионные накопления компании Vanguard, но имею дело только с индексными фондами, потому что скептически отношусь к фондовым менеджерам. Я не думаю, что мой работодатель обманывает меня, однако не могу с той же уверенностью говорить о сенаторах. По-моему, когда мы боимся сильных мира сего (которые догонят и схватят) или Большого брата (который все время следит за нами), вашингтонских элит, мейнстримовых СМИ или теневого форума DarkMoney, наши страхи отнюдь не беспочвенны.

Рассказы об эксплуатации и злоупотреблениях всегда разнообразны и никогда не ограничиваются рамками конкретных классов и политических партий. Обозреватели Fox News могут заподозрить в уловках либеральные элиты, Энтони Фаучи и Джорджа Сороса, в то время как сторонники Байдена подозревают сам канал Fox News. Это знакомая и вполне понятная полемика, в которой речь идет об эксплуатации и влиянии: кому можно доверять, кто кому должен и кому обещали заплатить больше.

Мы без лишних слов поймем друг друга, когда речь идет о захвате власти: в шумихе вокруг фармацевтических гигантов или крупнейших табачных компаний мы слышим предупреждение о реальной угрозе. То же происходит и в поп-культуре. Взять хотя бы призыв Долли Партон, певицы, далекой от офисной жизни, обращенный к амбициозным служащим, которым она напоминает, что они «лишь ступенька на карьерной лестнице начальника»[45]45
  Parton Dolly. 9 to 5 // Nashville: RCA Nashville, 1980.


[Закрыть]. Это громкое обвинение в адрес американского общественного порядка, в котором изменения остаются лишь обещаниями, а на деле установленный порядок так и не меняется.

Как бы банально это ни звучало, но политические и материальные ставки всегда высоки, когда сильные используют слабых в своих интересах. Чей труд вознаграждается, а кто работает бесплатно? Кто принимает решения, а кто расплачивается за их последствия? Ответы на эти вопросы составляют основу чиновничьей вертикали, которая распоряжается материальными ценностями и властью. Дискурс эксплуатации – формирование общего знания о том, как сильные манипулируют слабыми, – важный социальный и политический инструмент. В сущности, это один из тех дискурсов, которые могут стать движущей силой социальных изменений и даже открытого протеста слабых против сильных. Вот так они вас дурачат! Эй, стадо баранов, очнитесь же наконец!

Впрочем, слом иерархической структуры в качестве психологической угрозы не столь действенен. Я думаю, что многие испытывают на себе бесцеремонное обращение властей, однако при этом не чувствуют себя одураченными – или знают, что их эксплуатируют на работе, однако не видят в этом обмана. Если исходить из нашей системы гражданских ценностей, то случаи злоупотребления доверием со стороны властей – серьезное нарушение, поскольку подрывается доверие незащищенных слоев общества. Тем не менее страх одураченного запускают другие триггеры. В действительности сугрофобия возникает тогда, когда есть скрытая угроза, что выскочки, мошенники или кто-то на ступеньку ниже собираются обойти вас и вы позволите это сделать.

Не страх перед тем, кто злоупотребляет доверием, а страх оказаться в дураках – вот причина, почему сугрофобия приводит нас в замешательство или ставит в тупик. Не страх перед агрессором, но страх стать жертвой агрессии. Это различие определяется тем, какой опыт запускает реакцию страха. Оказаться пешкой в игре власть имущих и богатых не столь унизительно, если учитывать привычный порядок или положение вещей. Однако если эту игру ведут мои коллеги или, что еще хуже, подчиненные, то кто тогда я в этой игре?

Патриархат, аристократию и даже меритократию можно считать формами государственной эксплуатации, в которых власть хотя бы отчасти держится на обмане слабых сильными. В случае с сугрофобией все наоборот: обман социальных и миграционных служб – это уловки, на которые идут слабые, чтобы одурачить сильных. Это менее явное проявление эксплуатации. Один из способов держать людей в подчинении – рассказывать им истории о замышляемых ими же махинациях, хитроумно пользуясь их страхом оказаться жертвой собственного обмана как орудием манипуляции.

Действительно, все недавние политические эксперименты, связанные с популизмом и сугрофобией, построены на использовании риторики одураченных. Начиная с 2011 года Дональд Трамп стал пропагандировать идею о том, что американцев дурачат, – впоследствии эта мысль легла в основу его доктрины. Та-Нехаси Коутc в статье 2017 года для журнала Atlantic характеризует его как «первого белого президента, чья политическая карьера построена на защите бертеризма[46]46
  Бертеризм – движение в США, сторонники которого утверждают, что Барак Обама не имел права занимать должность президента, поскольку родился за пределами США. – Прим. пер.


[Закрыть]»[47]47
  Coates Ta-Nehisi. The First White President // Atlantic. 2018. May22. https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2017/10/the-first-white-president-ta-nehisi-coates/537909/


[Закрыть]. По сути дела, само направление бертеризма сложилось вокруг обвинений в адрес Барака Обамы в том, что он якобы пытался обмануть своих избирателей. Как пишет Коутс:

После того как Обама был вынужден предъявить свое свидетельство о рождении, Трамп потребовал подтверждения результатов академической успеваемости президента (предлагая за сведения 5 миллионов долларов), так как считал, что его умственные способности не соответствовали требованиям университета Лиги плюща, кроме того, он уверял, что знаменитая автобиография Обамы «Мечты моего отца» (Dreams from My Father) была написана за него Биллом Айерсом[48]48
  Ibid.


[Закрыть].

Трамп воспользовался широко распространенным страхом оказаться в дураках и надавил на самые болезненные точки. Он не просто обвинил Обаму в несоответствии занимаемой должности, своими изобличениями он дал понять, что президент одурачил население, соврав о своем американском происхождении и блестящих академических успехах. Трамп понимал, какой мощной силой можно овладеть, исподволь внушая своим избирателям, что их, представителей рабочего класса, может одурачить чернокожий выскочка.

Успех Трампа был основан не просто на недоверии к существующему правительству, он строился на предупреждении о том, что «ваше правительство (слабаки и неженки) приведет вас к краху, и вы превратитесь в жалких, ничтожных людишек, не способных постоять за себя». Любая тень, брошенная на Обаму, должна была заставить насторожиться тех, кто сохранял нейтралитет.

В понимании Трампа самые опасные мошенники – это амбициозные выскочки. Страх оказаться в дураках – это, по сути дела, страх потерять статус, причем социальная иерархия оказывается под угрозой, когда обман исходит от равных по положению и подчиненных. Эта тема, хотя и не столь явно, как избитые сюжеты про козни начальников, прослеживается во всех историях про мошенников.

Что представляет собой классический тип афериста? Как правило, это люди низкого статуса, которые обманным путем тянут деньги у лохов с более высоким статусом.

Черные облапошивают белых, женщины заманивают в ловушки мужчин: Уилл Смит в фильме «Шесть степеней отчуждения» (Six Degrees of Separation) или Элизабет Холмс и обманутые ей инвесторы из Кремниевой долины. Охотники за легкой наживой, аферисты, мошенники – это маргиналы, которые дурачат состоятельных граждан, чтобы завладеть их богатством. Когда люди во власти наживаются за счет других, это вызывает чувство отчаяния, гнева, протеста, впрочем, если взглянуть на это иначе, то это просто бизнес и ничего больше.

Среди классических примеров афер и махинаций – сюжеты о погоне за славой и успехом, о шарлатанах и самозванцах, пытающихся пролезть наверх и попасть в круг избранных; среди персонажей – Холли Голайтли из повести Трумена Капоте «Завтрак у Тиффани» или Том Рипли из цикла романов Патриции Хайсмит, который начинает свой путь наверх с того, что выдает себя за выпускника Принстонского университета. Чарльз Понци, создатель знаменитой финансовой пирамиды Понци, был итальянским иммигрантом, работал санитаром на угольной шахте и отсидел в тюрьме, прежде чем придумал одну из самых хитроумных финансовых схем. (В отличие от него Берни Мейдофф, его последователь, был инсайдером – он пользовался репутацией успешного и влиятельного финансиста, брокера, финансового консультанта, что, возможно, объясняет столь длительный успех его финансовой пирамиды.)

Схема обмана

Почему в одних ситуациях чутье на мошеннические схемы срабатывает, а в других нет? Иногда кто-то может сознательно запустить этот механизм, открыто описав динамику происходящего. В других ситуациях угроза обмана понятна без слов, потому что наш собственный опыт уже научил нас понимать, на какой риск мы идем. Если я покупаю подержанный автомобиль, я знаю, что надо быть настороже, потому что продавец явно заинтересован в том, чтобы получить как можно больше денег. Если я продаю что-то незаконно, я знаю, что мне надо остерегаться подставы, понимаю, чем рискую, и уже посмотрела достаточно фильмов про ограбления. Впрочем, чаще мы сталкиваемся с не столь однозначными ситуациями.

Страх попасться в ловушку мошенников может принимать угрожающие масштабы, даже если он начинается с неприятного подсознательного ощущения или вызван тем, что что-то непонятное заставило вас внезапно изменить свою точку зрения, при этом бывает очень трудно предугадать заранее, где таится опасность. В основе осмысления любого опыта лежат процессы познания – как наш мозг перерабатывает информацию об окружающем мире. Другими словами, задавая вопросы «На что я смотрю?», «Чего от меня ожидают?», «Что именно произошло?», которые мы задаем, пытаясь понять происходящее, мы устанавливаем соответствия между стимулами восприятия (сенсорной информацией) и психическими образами внешнего мира (понятиями). Подобно тому как в нашем сознании живет психический образ птицы или автомобиля, так же существует и психический образ одурачивания. В психологии психический образ называется схемой[49]49
  Sifakis Carl. Hoaxes and Scams. N. Y.: Facts on File, 1994.


[Закрыть]. Она служит основой для анализа информации о некоем феномене окружающей действительности. Все, что мы видим, слышим, осязаем, преобразуется в психические образы, на основании которых мы делаем выводы и принимаем решения.

Например, когда я вижу животное и хочу понять, птица ли это, я руководствуюсь существующим в моей голове психическим образом птицы (это происходит большей частью автоматически, на уровне подсознания). Достаточно получить информацию о наличии перьев и клюва, чтобы активировался весь психический образ, вся схема. Теперь я уже знаю достаточно и могу развивать тему дальше: есть ли крылья, откладывает ли она яйца? Мне не нужно всякий раз описывать каждую особенность, присущую тому или иному животному, наличие клюва и перьев говорит о том, что это птица, а дальше остается только определить, какая это птица.

В этой ментальной структуре примечательно то, что в ней задействованы реальные нейронные сети. Я получаю информацию о наличии перьев, и электрические сигналы между нейронами срабатывают так, что вопрос о способности летать и откладывать яйца возникает быстрее, чем вопрос про мех или чешую. Если человек, скажем, сначала читает о яйцах, а затем выполняет задание, в котором надо вставить пропущенную букву[50]50
  О равновесии Нэша см.: Nash John F. Equilibrium Points in N-Person Games // Proceedings of the National Academy of Sciences. 1950. 36. № 1. P. 48, 49. https://doi.org/10.1073/ pnas.36.1.48


[Закрыть] в слове _ЕРО, он, скорее всего, выберет букву П, а не З. Если речь идет о движении птицы, то я скорее представлю летящую, а не шагающую птицу, хотя зрительные стимулы могут восприниматься по-разному. Психические образы или схемы в значительной степени структурируют и упрощают восприятие сложной информации об окружающем мире.

Психологические паттерны и прогнозы одинаково распространяются на схемы, описывающие конкретные и устойчивые категории, такие как «птица» или «яйца», и сложные абстрактные понятия, как, например, «геометрия» или «дружба». Когда нам кажется, что нас собираются обмануть, мы довольно быстро улавливаем сигналы обмана, злых намерений, презрения в потоке достаточно противоречивой информации.

Подобные схемы или сценарии[51]51
  Rushkoff Douglas. Life Inc.: How the World Became a Corporation and How to Take It Back. L.: Vintage Digital, 2011. P. 151.


[Закрыть] существуют и для человеческих отношений. В моем сознании есть определенный психический образ, который подсказывает, чего мне ожидать, если я сижу в ресторане и ко мне подходит женщина в переднике и с блокнотом. Эта схема диктует стиль моего поведения. Я не стану рассказывать официантке про свои отношения с матерью и не буду просить ее подвезти меня до центра. Более того, я даже не стану предлагать ей деньги, хотя, безусловно, собираюсь оплатить заказ. Я знаю, что сценарий предполагает следующие действия: (1) сделать заказ, (2) поесть, (3) расплатиться. Поведенческая схема одурачивания работает по такому же принципу, что и схема поведения в ресторане. У нее есть свои отличительные особенности, и ее актуализация приводит к определенным результатам. Научиться управлять этой схемой – определить ситуацию, действовать в рамках сюжета или просто обвинить кого-то в том, что он лопух, – значит получить в свое распоряжение мощное оружие.

Однажды, когда мои дети были еще совсем маленькими, мы отправились с ними в Сент-Луис навестить мою сестру. Моей дочке тогда было два года, а сыну вот-вот должно было исполниться шесть лет. Мы живем в Филадельфии, в районе, мало чем отличающемся от района в Сент-Луисе, в котором живет моя сестра: такой же густонаселенный жилой квартал рядом с центром города. Отличие только в том, что наш дом имеет две общих стены с соседними домами и крыльцо, выходящее на тротуар. Дома в Сент-Луисе расположены близко друг к другу, но между ними есть узкий проезд, а перед каждым домом – лужайка с подстриженной травой. По неизвестным мне причинам, возможно, таков был план застройки или нормы зонирования, лужайки редко огорожены заборами. Когда мы шли по улице, мой сын, под впечатлением увиденного, заметил: «Здесь у каждого свой собственный парк». Дочка тем временем норовила пройтись по каждой лужайке.

Как только дети увидели участки ровно подстриженной травы, примыкающие к городскому тротуару, у них сразу активировалась схема «парк». Правда, сын, в силу возраста, сумел отметить некоторую двойственность в назначении этих индивидуальных зеленых пространств, в то время как дочка просто получала удовольствие. Включившийся психический образ парка повлиял на ее поведение и ожидания: она уже предвкушала отдых и нестрогие правила (можно бегать и не держать меня за руку). И конечно же, слово «парк» вызывает мысли о счастье.

Мы с мужем, увидев лужайки, подумали: «Это чужая собственность», которая выглядела привлекательно, но не вызывала детского восторга и желания затеять игру в догонялки. Вы видите зрительные стимулы – лужайку с травой, город – и делаете логические выводы о смыслах, которые они несут. Включается ментальная схема, которая управляет вашим поведением и чувствами. Сами по себе зрительные стимулы предполагают различное толкование, а поведение каждого из нас складывается в соответствии с тем, как мы трактуем увиденное.

Если даже такие простые понятия, как «лужайка», допускают расхождения в понимании, то в интерпретации сложных ситуаций социального взаимодействия они просто неизбежны. Проявления социальной динамики зачастую отсутствуют, поэтому порой вы просто догадываетесь о том, что вас собираются обмануть, по какому-то незначительному признаку, красному флажку, который провоцирует страх, однако в других случаях та же социальная динамика не вызывает настороженности. Наше восприятие – это дело случая, однако последствия могут быть довольно серьезными. Активация схемы одураченного имеет принципиальное значение, поскольку приводит к глубоким психологическим и поведенческим изменениям.

Имя Джорджа Паркера у многих ассоциируется с крупной аферой. В конце 1800-х годов полицейским пришлось выдворить с Бруклинского моста нескольких человек, пытавшихся установить там будки для взимания платы за проезд[52]52
  О «Дилемме заключенного» см.: Deutsch Morton. Trust and Suspicion // Journal of Conflict Resolution. 1958. 2. № 4. P. 265–279. https://doi.org/10.1177/002200275800200401


[Закрыть]. Они утверждали, что являются добросовестными приобретателями, что они купили этот мост за несколько сотен честно заработанных долларов у некоего Паркера, который, конечно же, не имел никакого законного права на его продажу. Весь сюжет этой истории – ловкий делец, нагло обманывающий простаков, которые сами охотно попадаются к нему на удочку, – чистейший образец мошеннической схемы. Однако большинство случаев сугрофобии, с которыми приходится сталкиваться, не похожи на этот классический пример, хотя в нас низменно срабатывает сигнал тревоги, когда нас собираются одурачить. Внешний стимул в данном случае не играет решающей роли, он может быть истолкован по-разному. То, как мы его воспринимаем, зависит от прошлого опыта, склада ума и ситуационных триггеров, подсказывающих нам, на чем следует сосредоточить внимание.

Чтобы понять, как это происходит в обычной жизни, рассмотрим стандартную просьбу, с которой к нам обращаются на работе. В моем случае это письменное заявление, с которым студенты могут обратиться к преподавателю. Представьте, что на мою электронную почту приходит письмо от студентки, в котором она сообщает о смерти близкого родственника. Она предупреждает меня, что пропустит занятие и просит продлить для нее срок сдачи итоговой работы. Моя первая реакция – выразить соболезнование, как того требует этикет. Подумав о том, что я могу сделать для нее как преподаватель, я прихожу к выводу, что мне нужно выразить сочувствие по поводу утраты в ее семье, поменять для нее срок сдачи итоговой работы и порекомендовать ей обратиться в деканат, если ей потребуется дополнительная помощь и поддержка.

А теперь вернемся к началу истории. Я собираюсь встретиться с этой студенткой и советуюсь с коллегой по поводу сложившейся ситуации. В ответ он иронически усмехается и говорит: «Какое удачное совпадение! Если ты веришь всему этому, тебе можно и Бруклинский мост впарить». Я преподавательница, не скрывающая дружеского расположения к студентам, работаю в сфере, где традиционно доминировали мужчины, и отношения всегда складывались достаточно формальные. Возникшая ситуация заставляет меня насторожиться. Я не хочу оказаться слабачкой в глазах окружающих.

Схема одурачивания активирована, и я готова пересмотреть свои ментальные установки. Я спрашиваю себя, как я должна поступить в соответствии с профессиональной этикой, и понимаю, что, как ответственный преподаватель, я прежде всего должна убедиться в том, что студенты не нарушают принципов академического кодекса чести. К тому же существует рейтинговая система оценок, и, если кто-то пытается схитрить, это несправедливо по отношению к остальным. Все с тем же выражением дружеского расположения я прошу студентку представить документы, подтверждающие факт смерти в ее семье, и обещаю, что буду руководствоваться теми университетскими правилами, которые допускают отступление от норм в подобных ситуациях. В суматохе я забываю выразить соболезнования ее семье.

На этом мы расстаемся, я – в надежде, что меня не удалось обмануть, а она в сомнениях о том, стоило ли ради переноса срока сдачи работы создавать эмоциональное отчуждение между нами.

Активированная схема одурачивания полностью меняет весь алгоритм взаимодействия: межличностное общение – выражение сочувствия – превратилось в формальное. Отдаю я себе в этом отчет или нет, но и студентка, и я почувствовали неуважение друг к другу и отчуждение.

Случаи непосредственного взаимодействия человека с человеком могут интерпретироваться по-разному, и, если изменение подхода к интерпретации никак не обозначено, мы можем даже не догадываться об альтернативном сценарии. Как бы я поступила, если бы меня не беспокоило то, что я могу попасть в глупое положение? Что для меня важнее – проявить доброту или смекалку? Страх оказаться одураченным разъединяет людей, нам кажется, что окружающие перестают нас замечать. В язвительном замечании моего коллеги присутствует явный намек; он недвусмысленно дает мне понять, что, по его мнению, меня хотят провести. Это замечание полностью меняет характер моих отношений со студенткой. (К тому же меняется и характер наших отношений с коллегой, поскольку он намекает на то, что он проницателен, а я наивна и доверчива.) Я начинаю подозревать, что студентка меня не уважает, раз она решила схитрить с помощью выдуманной истории, а она, в свою очередь, уверена в том, что я не уважаю ее, раз подозреваю во лжи.

Так действует схема одурачивания, превращаясь в оружие, способное подорвать доверие между людьми. Она запускает резкое изменение парадигмы взаимоотношений: подозрения вместо сотрудничества; «проверяй вместо доверяй». Билл Уизерс сетует на это в своей песне «Используй меня» (Use Me). Расстанься со своей девушкой: ваша любовь всего лишь обман. Несчастная студентка на самом деле притворяется и обманывает. Будьте внимательны и осторожны.