Текст книги "Искусство быть португальцем"

Индивид[19]19
  Мы употребляем этот термин в значении человека животного, биологического.


[Закрыть]

Индивид является сырьём для всех вышеупомянутых духовных существ. Поэтому он должен культивировать свою животную жизнь, укреплять и украшать её. Это – божественный культ здоровья[20]20
  Рассмотрим, как культ здоровья (saúde – порт.) находит своё завершение в культе саудаде (saudade), вдохновляясь древней филологической связью между этими двумя словами. Здоровье было Желанием. Появилась Память, и слово «saúde» (здоровье) расширилось вместе с его смыслом (цит. по «Португальская Саудаде» («A Saudade Portuguesa») проф. Каролины Михаэлис).


[Закрыть] – источника радости и красоты, желания, превалирующего над наследием или памятью. Через этот культ мы придём к нашему Возрождению.

Красивый и здоровый индивид передаёт красоту, здоровье и радость Семье, Отечеству, Человечеству.

Больной и уродливый индивид как бы погружает мир в сумерки… И это преступно.

Прежде всего боритесь с уродством через культуру здоровья. Будьте красивым животным, красивым и хорошим сырьём для Духа. Чувство жертвенности требует того избытка жизни, который заставляет нас презирать смерть и радостно трудиться[21]21
  В остальном человек доверен самому себе. Поэтому грехи против здоровья непростительны. Все они заслуживают смертной казни без права на обжалование.
  Но, сказать по правде, мы больше альтруисты, чем эгоисты. Нас больше интересует чужое, чем собственное. И это ошибка.
  Мы должны прежде всего любить себя как индивида, предвидя в нём свое потомство. Настоящий ближний – это мы сами. Другой ближний – это иллюзия, сострадательный источник многих бед.
  Перестать пить лучше, чем проповедовать против алкоголизма. Я способен провести ночь с сигаретой во рту, предварительно рассказав о вреде табака. Я альтруист. Я презираю вред, причиняемый мне сигаретой, но меня беспокоит вред, который она нанесёт моему соседу. И при этом я даже не вспоминаю о будущих жертвах моих собственных пороков!
  Да, в нас самих мы должны по-настоящему любить ближнего. Если бы все люди любили самих себя, вместо того, чтобы любить других, абсолютно уверен, что сегодня Человечество было бы более счастливым.
  Из-за ужасного альтруизма наших предков португальский народ страдает этой ужасной болезнью – уродливостью, являющейся синтезом всех остальных болезней.
  Эта болезнь имеет два аспекта: городской и деревенский; и три главных причины: Смешанные браки (смешение рас) вкупе с бедностью, сифилис и алкоголизм.
  Среди сельского населения встречаются разные типы отклонений, дегенераций, порожденных нищетой, ужасных уродств, которые на лицах некоторых крестьян, главным образом – старых женщин, являют собой живой слепок голода, запечатлённый в человеческой фигуре. Это уродство более трагичное и менее отвратительное, чем уродство городское, выражающее пороки и тёмные изъяны, вызвавшие его.


[Закрыть].

Человек должен любить своё здоровье, бодрость своего духа и свою красоту. Это возвышенная любовь. Это уже первая стадия любви родительской. Это – форма любви к своим детям до их рождения, к радости и красоте тех, кто ещё не появился на свет. Любить своё здоровье и свою красоту – значит любить будущее, создавать возможность трудиться, познавать и в итоге исполнять закон жертвенности.

Человек, который презирает здоровье, не может быть ни хорошим отцом, ни хорошим патриотом.

Отец

Именно вокруг старого горящего древесного ствола первые люди, понуждённые Зимой и темнотой ночи, объединялись в братской жизни, создавая ту атмосферу взаимной симпатии, которая составляет нежный рассвет социальной жизни.

В мягком свете они ощущали пробуждение доверия, порождаемое соседством; и так первые души глядели в глаза друг другу, уже ощущая свою естественную идентичность, соединявшую их.

Братская любовь родилась под защитным пламенем горящего дерева, в холоде зимних месяцев и древнего сумрака. И даже сегодня в песне очага декабрьскими ночами мы чувствуем радостное тепло, которое дарит нашим возбуждённым холодом нервам свет и то ощущение дома, которое в давние времена самого тёмного Прошлого осветило робкое рождение Человечества. Случайная женщина стала спутницей, и человек увидел возникновение первого человеческого ядра, в котором его собственная индивидуальность начала преодолевать свои эгоистические ограничения.

Это уже были Отец и семья, вечное основание Отечества и вечный источник Искусства, Поэзии, Науки, Земледелия, Промышленности и, наконец, Цивилизации.

Хороший португалец должен культивировать свою жизнь в Семье.

Paterfamilias, Отец – это на самом деле уже существо, которое превосходит индивида. Его существование поднимается над природой, создавая традицию и надежду Семьи. Оно выражает в моральном единстве жизнь жены и Детей так, что они все устремляются к одной высшей и благородной цели во имя доблести Предков и созидательного труда для Будущего.

Отец уже является существом духовным, а Семья должна быть маленьким Отечеством. У неё же есть свои традиции и стремления. А также есть собственная душа, собственная индивидуальность, своя «порода».

Поэтому, как и Отечество, она должна быть неразрывно привязана к определённой территории, к определённой стране и её столице, к старому дому среди старых деревьев, где Отец, Глава малого Государства, жил бы под охраняющей сенью почитаемых родовых Призраков[22]22
  Цитирую «родовой закон» (1-ой династии), который давал потомкам или ближним родственникам право предпочтения в случае отчуждения или продажи наследства Семьи вплоть до права забирать или выкупить по определённой цене (Coelho da Rocha. Direito Pátrio, p. 82).
  Кажется, что этот закон дал начало «morgadio» (моргадиу – система наследования, когда наследуемое поместье не могло быть разделено (прим. переводчика)), а адаптированный к нашему времени, мог бы отлично служить основой долговременного создания сельской семьи, заложив для нашей Родины нерушимый фундамент, условие её прогресса и свободы. Нет свободы без экономической независимости. Бедняк – всегда раб Государства, этого бога, стремящегося к монотеизму. Что такое коммунизм, как не феодализм, где просто есть один господин? Но в христианстве есть лишь отец и братство.


[Закрыть].

Эта земля и тень Предков образовывали бы вечную основу Семьи. Друг за другом следовали бы по этой земле поколения, оставляя на ней память[23]23
  Крестьяне моего региона дают название «память» строениям определённого вида, созданным по сельскому обычаю, и старым деревьям вокруг священного очага.
  Старинные деревья рассказывают о тех, кто их посадил; и в новых грядках, в новом каменном водоёме, в новой комнате, пристроенной к дому, навсегда увековечивается наша память, которая уже призывает тех, кто ещё только должен прийти.
  Мне видится, что в народе есть инстинкт сохранения Семьи. И поэтому мы должны читать и изучать его неграмотную душу, чтобы ориентироваться в этом строении возрождения отечества.


[Закрыть], свою любовь и свой труд, соединяемые в новые творения, в рост богатства.

Отцу надлежит развивать экономическую и нравственную жизнь маленького Сообщества, воспитывая, работая и сохраняя семейную традицию в духе позитивном, то есть борясь с дурными тенденциями, пробуждая добрые[24]24
  Когда у человека есть плохие и хорошие качества, энергия которых может истощаться или исчезать, то будут оживать с наибольшей силой те, которые наиболее существенны. Так, благодаря одному чувству другие будут становиться более благородными.
  Из человека, который обладает недостатками и добродетелями, можно сделать кого-то; но из вялого характера ни хорошего, ни плохого, невозможно сделать нечто большее, чем призрак.
  Зло и Добро – это одна и та же энергия, различающаяся лишь выбранным направлением.
  Бандит в определённый момент может быть героем, никчемный человек – никогда!
  Прежде всего необходимо, чтобы создание было воодушевлено, представляя собой сгусток энергии, который потом будет направлен воспитанием. То, что существует лишь само для себя, ничего не производит. Зачем сеять в мёртвую землю?
  Нам бы следовало бы сначала взращивать «индивида», существо животное, сырьё Духа.


[Закрыть].

Деревенская семья, живя крестьянским трудом в постоянном соприкосновении с Природой, очищающей и поднимающей душу, утверждала бы посредством своей экономической независимости простые привычки и ценность своей деятельности, новую аристократию, аристократию благородного и сущностного труда: творящего хлеб, который убивает голод.

Этот класс (первое сословие) в силу своей стабильности принадлежал бы культу традиции – исторической, литературной, художественной и религиозной, образуя первостепенные качества Нации, которые она бы защищала от внешних влияний, столь легко приносимых городским населением. Это было бы нерушимое ядро португальского Отечества.

Городская семья (второе сословие), занятая промышленностью и торговлей, имея более временный характер и более тесные связи с иностранным, представляет собой уже некую силу преобразования, революции, которую поистине воплощает рабочая семья (третье сословие).

Таким образом, деятельность сельская, городская и рабочая, организуя в соответствии с современностью древнюю традиционную иерархию (три сословия), которая создавала порядок, структуру, дисциплину нашего Отечества, удерживая его в равновесии и взаимной полноте, образовывали бы португальское Государство посредством своих выбранных представителей в соответствии с процессом, который я описал в книге «Португальское время»[25]25
  Издательство «Renascença Portuguesa», Porto, 1914. pp. 24–25.


[Закрыть].

Культ Семьи заставляет признать себя в этих трёх аспектах: сельском, городском и рабочем, создавая три основных элемента Отечества.

Но должен быть и религиозный культ, потому что Семья, как Отечество и Человечество – существо духовное и божественное: первое лицо Бога.

К тому же не существует никакого благородного чувства в нашей душе, которое из-за своего стремления к совершенству не становилось бы религиозным. Человек светский – ниже того, кто рождён для Божественного. Человек существует для Бога больше, нежели чем Бог для человека.

Религиозное чувство необходимо для нашей высшей жизни. Именно оно нас возносит к исполнению высшего Закона жертвы, от которого зависят Отечество и Человечество. Возможно, именно поэтому же оно выражает всё, что есть существенного в ещё невинном создании, в его благородных качествах.

Внутри дома царит божество Семьи. Старый очаг – это Храм с изображениями Предков. Память соединяет нас с их душами, а через них и с Богом[26]26
  Святой покровитель «района» и также святой защитник семей, которые в нём живут. Будучи вынужденными мигрировать, эти семьи происходят от первой Семьи, которая дала им своё имя и своего «Покровителя» в землях, которые им принадлежали, и после образовали район или приход.


[Закрыть].

Наше традиционное Христианство адаптируется к этому религиозному пониманию Семьи, обожествляя его через культ девы Марии, высший тип матери. Обожествляет Христианство и наше Отечество через введение Иисуса в основание Португалии[27]27
  Мы хорошо знаем, что Христос в Оурике – это легенда, как гениально показал Алешандре Эркулану.
  По мнению этого писателя, Иисус Христос не возник перед Афонсу Энрикешем, обещая ему победу. Экрулану отрицал лишь вещественную правдивость факта.
  Но правда, что легенда возникла. Это для нас имеет большую ценность, чем историческая реальность этого Явления. И этой реальности мы предпочитаем реальность легенды. Внезапному вмешательству Спасителя мы предпочитаем его чаемый народной душой приход, открывая таким образом её религиозную глубину.
  Иисус Христос вошёл, пусть и идеалистически, в основание Португалии. Народ, который создал Иисус, стал рыцарем-защитником его Отечества.
  Этот факт демонстрирует патриотический облик нашего Христианства, так же как и то, что мы говорили о древней сельской семье, демонстрирует свой семейный облик.
  Становится понятным, как в Легенде более, чем в Истории, подлинно существует гений народа. Легенда создаётся его самыми интимными и глубинными чертами, а История теми, которые у него общие с другими Народами.
  Да, культ Семьи и культ Отечества содержатся в нашем Христианстве. Божественное изображение Семьи и божественное изображение Отечества могут быть возложены к алтарю наших Храмов.


[Закрыть], как обожествляло Человечество через жертву на Голгофе.

Брак должен быть, следовательно, религиозным актом, актом жертвы во имя детей, а не эгоистическим актом, чувственным и развращающим.

Религиозный брак делает Семью прочной и находится в соответствии с качествами человека нравственного и божественного, неотъемлемой части Бога[28]28
  Современный ужас перед религиозным чувством был распространён профессиональными политиками, которые видели в Церкви конкурента, претендующего на управление Нациями, а также учёными-материалистами, которые превозносили исключительность науки.
  Одни являются антирелигиозными из корыстного интереса, другие из тщеславия, из того глухого тщеславия в известной фразе Сократа, столь истинной, что она была начертана на его могиле: «Я знаю что-то лишь потому, что знаю, что ничего не знаю».


[Закрыть].

Да будет религиозная душа, душа Отца, любящего Бога, как высшее Совершенство – в Семье, в Отечестве, в Человечестве – соответствовать эмоциональной силе своего духа или своей способности любить и представлять Универсум.

Муниципалитет[29]29
  Говоря о муниципалитете, автор одновременно говорит о нём, как о городе и как о городском управлении. Поэтому мы будем использовать здесь слово «муниципалитет», а не «город» (прим. переводчика).


[Закрыть]

Именно благодаря городской жизни, Семья начала существовать политически[30]30
  Здесь могла бы находится история португальского Кортеса, которая началась с правления Дона Афонсу II (1211 г.). Эта история показывает прекрасный дух политической независимости, утверждённой нашим Народом в период, когда он был наиболее живым. Он всегда вмешивался в правление Португалией, ограничивая суверенитет Короля и придавая древней монархии истинно либеральный характер.
  Кортесы 1385 года предложили, чтобы «король собирал свой Совет горожан из главных городов королевства, выбранных из предложений тройных списков. Чтобы были услышаны люди всякого дела. И если они не платят налогов, то чтобы искались решения о наиболее мягком наказании только после того, как они будут выслушаны, и Советом будут приняты решения и даны рекомендации. Чтобы без его согласия не было бы ни войны, ни мира».
  Дон Жуан I собирал Кортесы во время своего правления 22 раза! Потом в Торреш Новаш (Torres Novas – город в Португалии, между Лиссабоном и Коимброй – прим. переводчика) (1438 г.) было установлено, чтобы Кортесы собирались ежегодно.
  Кортесы, которые собрал Дон Жуан IV в Лиссабоне (1641 г.) постановили в качестве неоспоримых принципов публичного права, «что власть короля берет начало в Нации, и что она может быть у него отнята, если он становится неблагородным или тираном».
  И на Кортесах в следующем году представители народа выдвинули обвинение против королевских министров, некоторые из которых были осуждены, а в 1668 году сложил с себя корону Дон Афонсу VI.
  Эти великие факты нашей политической истории должны перенести нас в Географические Открытия. Если вторые раскрыли дух приключенческих начинаний, то первые выразили дух свободы – и это были две самые большие доблести души нашей родины.


[Закрыть].

Города должны быть местом встречи Семьи и Отечества, создавая Государство прямо из них, без ужасающего посредничества тех, кто именуется партиями, фракциями, практиками и т. п. Государство должно выводиться из самой городской организации. Будучи разделённым на разные группы, оно создавало бы локальное правительство, муниципальное правительство; объединённое выше в Палату, учреждало бы Государство, как это описано в «Португальском времени»[31]31
  «Era Lusíada» – книга автора (прим. переводчика).


[Закрыть].

«Устанавливается Республика (или какая-либо иная форма правления), дающая плоды в XX веке, но уходящая корнями в героическую глубину Прошлого, посредством формы, облекающей внутреннее многовековое чувство Нации в современные законы. Эти короткие и ясные законы образовывали бы наш политический и социальный костяк, гарантируя Отечеству его уникальный и прочный облик».

Глава Государства должен избираться на достаточное количество лет всеми представителями Муниципалитетов, чьи председатели, собираясь ежегодно либо в Лиссабоне, либо в Порту, должны создать Кортесы с председателями других Ассоциаций (торговых, научных, трудовых и т. п.), Кортесы которые бы назначали или отправляли в отставку кабинет министров[32]32
  Все Муниципальные администрации, где рабочие имели бы большинство, и все их наиболее важные ассоциации направляли бы в Кортесы своих представителей, и это дало бы им значительное и полезное влияние на правительство Страны.
  Если бы сельские работники, ввиду своего интеллектуального отставания, своей изолированной и разбросанной по полям жизни, столкнулись бы с необходимостью законов по развитию сельского хозяйства, так, чтобы эти законы находились в гармонии с уже принятыми древними законами – улучшением условий тех, кто имеет права, то это было бы очень полезно для роста сельского богатства.
  Это касается преимущественно аренды сельских зданий, которая должна быть реформирована в направлении гарантий арендатору более прочной принадлежности ему арендованных земель, освобождая его, прежде всего, от капризов домовладельца и повышая его мотивацию к лучшему обращению с землей. Эти реформы согласуются с правом собственности. (Цит. по статье, которую я опубликовал в N 1 журнала «A Águia», 1-й выпуск).


[Закрыть].

В трех сущностях – Глава Правительства, Кабинет Министров и Кортесы – состояло бы правление Нации. Португалия была бы, таким образом, Конфедерацией Муниципалитетов: автономных, когда дело касается их внутренней жизни, но глубоко связанных в общей национальной жизни.

Таким образом, согласовывались бы между собой максимальная городская независимость и максимальное национальное единство.

Председатель Муниципалитета был бы также представителем Отечества. В нём сочетались бы два качества. Интересы Города и интересы Страны находились бы в нём в совершенном согласии с наиболее прекрасными и патриотическими результатами, а национальное представительство, став наиболее легитимным, не усугубляло бы болезней нашего современного, построенного на иностранный лад парламентаризма, изъеденного всеми недостатками[33]33
  Если будет создана муниципальная организация Страны и государства с соответствующим представительством, то политические партии, клиентелы, банды кусающихся болтунов или полностью исчезнут, или значительно ослабнут. Так называемый партийный долг, во имя которого совершается столько преступлений против родины, не препятствует у португальцев высшим обязанностям патриота, гражданина и главы Семьи.
  Португалец не был бы «единоверцем» и не придавал бы большую важность формам правления, которые ничего не репрезентируют. Они приспосабливаются к здоровому или больному состоянию Народа, и никогда не отстают или не опережают то, что они должны означать и выражать. Таким образом, форма республики в некоторых Странах, превращается в аристократию (с доминированием одного сословия), в других Странах монархия превращается в демократию. Можно сказать, что формы правления являются свободными от значения, пустыми символами, сводимыми просто к словам.
  Мы должны уделять внимание принципам, идеям или чувствам тех, кто переносит законы в правовое тело Государства. Должны быть внимательны к телу и оставлять в стороне одежды.
  В политике можно быть врачом, гигиенистом, санитаром, но ни в коем случае не портным.
  Исправлять вместо того, чтобы разрушать – вот самая дорогая экономическая мудрость. Республика, Монархия – это вторичное. Португалия – это всё.


[Закрыть].

Вместе со своими обязанностями в Семье, добрый португалец будет выполнять обязанности гражданина.

Оставляя в стороне латинское происхождение и первоначальные колонизаторские цели[34]34
  Существовали населенные пункты, которые после войны с маврами получили особые привилегии. Эти места назывались «Beetrias» (Beetria – название поселения в Португалии, которое имело право выбирать своих правителей. – Прим. переводчика).


[Закрыть], Муниципалитет[35]35
  Институты этой природы вместе с адаптацией к новой этнической среде создают новые уникальные качества.


[Закрыть] может рассматриваться как некоторое количество семей, которые соединились благодаря ландшафту, кровным связям, экономическим интересам, историческим и религиозным традициям[36]36
  Я замечаю это ясно, например, в таких Административных советах, как Совет города Амаранте, который связан с религиозной традицией Святого Гонсалу и исторической традицией защиты от французов.


[Закрыть].

Муниципалитет обладает собственной историей, часто отмеченной значимыми событиями для национальной истории; обладает своей экономикой, своим лицом и традицией и т. п.

Член городского управления должен поэтому знать историю своего муниципалитета, изучая, чем он был в прошлом, его особые характеристики в экономике, языке, ландшафте и т. п., чтобы лучше понимать его устремления к развитию.

И если бы ему предоставили полную независимость, которая нам так нужна, то ему следовало бы организовать начальное обучение, сделав его патриотическим с местной точки зрения, а последующее обучение в старших классах патриотическим уже с национальной точки зрения.

Таким образом, в каждом муниципалитете начальное обучение охватывало бы изучение собственной Истории, чтобы достичь вышеописанную цель – стать зрелой личностью. Ребёнок, узнав в родительском доме, что следует считать добрым примером в семейной традиции[37]37
  Я вижу семьи, которые выделяются своим нравственным и материальным трудом. Им надлежит ориентировать и направлять других.


[Закрыть], начинал бы постигать дух в изучении родной истории через изучение истории своего муниципалитета, научаясь познавать и любить свою землю, людей, которые в ней отличились и работали, привыкая, следовательно, лучше выполнять впоследствии обязанности члена городского управления[38]38
  Мы идём от Семьи к Муниципалитету, однако нынешние приходы представляют собой исходно только семью, и даже сегодня, при ограничении их важности, значимым является именно их семейный характер.


[Закрыть].

Член городского управления должен выходить из Семьи, как из члена Муниципалитета должен получаться патриот.

Мы не включаем этот институт в число духовных существ, потому что ему не достаёт двух необходимых атрибутов: священности и красоты идеала.

Семья и Отечество – благодаря своему универсальному культу – на протяжении веков демонстрировали свою принадлежность к Жизни и той восходящей Реальности, которая поднимается к Богу.

Патриот

Добрый португалец должен взращивать в себе патриота, который бы включал в себя и индивида, и отца, и горожанина и превосходил их, создавая новое и более сложное духовное существо, характеризующееся глубокой этнической и исторической памятью и соответствующим глубоким желанием, которое является сублимированным отражением в Будущем многовекового голоса этого наследия и памяти…

Велик человек, который подчиняется Отечеству, не разрушая своих индивидуальных, семейных и местных интересов.

Поэтому жить как патриот не легко, особенно среди других душ – бесцветных, сомневающихся в своём существовании, материалистических, не стремящихся к жизни Отечества, пресмыкающихся, озабоченных мелочными индивидуальными и партийными проблемами. Но чтобы Португалия продолжала быть, нам нужно возвыситься до патриота в самих себе, знать его в своей памяти, в своей надежде, в конце концов, в своей душе.

Мы не можем любить то, чего не знаем[39]39
  Пока мы не создали независимую элиту, независимую с точки зрения представительства, экономики, с национальной точки зрения, вся политическая борьба, революционные движения, воодушевлённые искренним патриотическим намерением, будут лишь пробными первыми шагами.


[Закрыть].

Нам, стало быть, следует согласиться с характером души отечества в её существенных чертах. Ради неё мы должны формировать нашу собственную душу, отдавая ей нравственную энергию и силу, и это будет лучшим результатом для создания патриота на поле политическом и общественном, как мы его понимаем.

Политик[40]40
  Политик должен быть некоторым образом «посланцем», избранником нации не посредством избирательного процесса, как мы его знаем, но посредством того внутреннего биолого-исторического процесса, который в определённые моменты жизни Народа материализуется и конденсируется в одном или нескольких индивидах, в их стремлениях, которые, таким образом воплощают, выращивают или обретают новые высшие качества.
  Уменьшение характерных черт Нации ослабляет её, уменьшает её «силу посылать», избирать своих истинных представителей и проводников.


[Закрыть], чуждый своей Нации, не сможет ни направить, ни удовлетворить национальные стремления. Необходимо, чтобы он воплощал народную мечту, превращая её в конкретную реальность. Иначе он будет создавать вредные и преходящие искусственные формы, которые будут противоречить и даже подвергать опасности высшее предназначение Отечества.

Да, добрый португалец нуждается в знании и приобщении к душе Отечества, чтобы быть ведомым ею в своём труде. Тогда в своём труде он узаконит, изменит или создаст непреходяще искомое – письменно и художественно.

Панель из глазурованной плитки от Хорхе Коласо (1922), представляющая эпизод битвы при Альжубарроте (1385) между португальской и кастильской армиями. Лиссабон, Павильян Карлос Лопес

Глава VI
Душа Отечества и её происхождение

Происхождение

Лузитанская душа берёт своё начало в местном Ландшафте и в сплаве древних Народов, обитавших на Полуострове. Этот прекрасный духовный цветок распустился на стебле, который уходит корнями в землю и кровь, меж которыми установились истинные родственные узы.

Ландшафт

Именно в регионе между Дору и Миньо[41]41
  Доуру и Миньу – две реки на севере Португалии (прим. переводчика).


[Закрыть] Португалия как земля показывает свой высокогорный и ясный рельеф. И именно там поэтому нам следует изучать Ландшафт как психический источник Нации.

Тот, кто взошёл на Марау[42]42
  Марау (Marão) – седьмая по высоте вершина в Португалии. Расположена в северной части страны.


[Закрыть], на самую её вершину (1400 м. над уровнем моря), где возведена часовня Носа Сеньора да Серра[43]43
  «Богородица Гор» (Nossa Senhora da Serra). Подобно тому как в Православии иконы Богоматери имеют разные названия (Скоропослушница, Избавительница, Целительница и т. п.), так и в католической Португалии церквям, построенным в честь Богородицы, присваивают один из её эпитетов (Богоматерь Печали, Радости, Здоровья и т. п.). Часто, как и в случае с православными иконами, это связывается с каким-либо чудесным событием.


[Закрыть], видит, глядя вдаль, до самого края восхода тёмную и гористую землю Траз-уш-Монтеш[44]44
  Trás-os-Montes – название северо-восточного региона Португалии.


[Закрыть], а между северо-востоком и северо-западом зеленеющую землю Миньу. Потом глядит поближе и замечает в том же направлении соседние земли Тамега, которые похожи на Траз-уш-Монтеш своими изрезанными линями и на Миньу зелёным и радостным цветом своих долин и лугов.

Мучительная драма Траз-уш-Монтеш и буколическая идиллия Миньу Тамега соединяются в уникальном пейзаже, который является подлинным пантеистическим памятником лузитанскому гению.

За исключением равнин Алентежу, однообразных, как будто укутанных ночью исполинских и древних мавританских снов, и обнаженных долин Траз-уш-Монтеша в их иудейской желтой и бесплодной враждебности, португальский пейзаж[45]45
  Много было написано в прозе и в стихах о пейзаже Коимбры. Вся меланхолическая плавность растворяется в мягких тонах, которые сочетаются с нежным неподвижным и задумчивым видом, и привносит в наш гений нерешительный рассвет, утреннюю печаль полутеней, взволнованные слёзы наших первых элегий.
  Но регион между Доуру и Миньу определяется мягким или драматическим сочетанием своих контрастов. Далее мы ещё увидим, как они совпадают с контрастами народной души.


[Закрыть] почти везде походит на пейзаж, окружающий Тамегу.

Между Доуру и Миньу – это сердце Португалии, связанное брачными узами с врождённым чувством Нации.

Отражение пейзажа в человеке деятельно и постоянно. Ландшафт не представляет собой неодушевлённую вещь, он обладает душой, которая воздействует с любовью или болью на наши мысли или чувства, изменяя их, и какой бы ни была его собственная сущность, его смутное и неясное качество, он обретает в нас нравственное и сознательное действие.

Поэтому ландшафт играет огромную роль в нашем существовании: он имеет над нами такую же власть, как наследственность, силу, равную силе духа наших предков.

Без изучения его нравственного влияния на человека, я уверен, познание человеческой души будет неполным, останется в тени природа и происхождение некоторых чувств и инстинктов[46]46
  В мучительном пейзаже Траз-уш-Монтеш больше криминальных смертей, чем в весёлом и счастливом пейзаже Миньу.
  Там убивающий нож превращается в палку, шумящую ветку дерева. Инструмент преступления становится растительным, а толчок или удар палкой, можно сказать, языческим преступлением нанесения телесного оскорбления.


[Закрыть] (красоты и преступления, например, в их пантеистических формах), определённых изменений, от которых мы страдаем, некоторых черт, которые мы приобретаем, и т. п.

Кровь

Мы используем это слово для обозначения Наследия.

Красные кровяные тельца несут внутри себя древние возможности, которые заново возникают и определяют характер индивидов и Народов.

В крови кричат старые трагедии, тихо звучат старые мечты, старые диалоги с Богом и с землёй, надежды, разочарования, ужасы, подвиги, которые рисуют живыми красками черты и движения наших душ.

Кровь – это память, в которой живут призраки, владеющие нами и управляющие нами.

Голос крови отвечает голосу земли: этот таинственный диалог показывает глубинные черты португальской души.

Иберия первоначально была населена разными Народами, от которых произошли современные кастильцы, баски, андалузцы, галисийцы, каталонцы, португальцы и другие.

Эти Народы принадлежали двум разным этническим ветвям, различающимся физической и нравственной природой.

Одна ветвь – арийская (греки, римляне, готы, кельты и др.), другая – семитская (финикийцы, евреи и арабы).

Арий создал греко-римскую цивилизацию, пластический культ Формы, красоту, зарождавшуюся в осязаемой и близкой Реальности[47]47
  Из сказанного выше в других главах легко можно понять, что мы говорим о двух реальностях: реальности – среды (животной) и реальности – цели (духовной).
  Далее мы увидим, что этот «дуализм» превращается в «единство» в характерном понимании «души отечества» – неисчерпаемом источнике красоты философской, религиозной и нравственной мысли.


[Закрыть], Язычество; Семит создал иудейскую цивилизацию, Библию, культ Духа, божественную вечность, красоту, зарождающуюся за границами Материи.

Арий воспевал на вершинах Парнаса зеленеющую земную радость, ангельскую оболочку Жизни; Семит прославлял на холмах Голгофы спасительную боль, которая нас возносит к небу, мечту о Спасении через жертву, которую индивидуальное приносит духовному[48]48
  И, таким образом, любовь семейная и любовь к отечеству, представленные одним и тем же чувством жертвы, христинианизируются. И эти две любви превращаются, как мы уже говорили, в две первые формы любви к Богу, который является высшим объектом всех наших чувств.


[Закрыть].

Венера – это высший цветок греческого натурализма; Богородица Страдающая – высший цветок иудейского спиритуализма. Первая символизирует телесную любовь, которая продолжает жизнь, вторая – идеальную любовь, которая очищает и обожествляет.

Арий (кельты, греки, римляне) принёс в Иберию Натурализм, Семит (арабы и евреи) – спиритуализм[49]49
  Цит. по «O Espirito Lusitano ou o Saudosismo» («Лузитанский дух или Саудоизм»). Renascença Potuguesa. Porto, 1912. pp. 8–9.


[Закрыть].

Народы этих двух столь различных этнических ветвей перемешались на Полуострове, дав начало древним Национальностям, все из которых за исключением Португалии, Кастилия подчинила своей гегемонии. Однако они сохраняют определённую нравственную независимость[50]50
  Главным образом Каталонцы, этот прекрасный Народ, брат наш, которому мы более других симпатизируем, а еще Галисия, которая, несмотря на своё кельтское наследие, имеет наиболее глубокое родство с народами Миньу. Эта река (Миньу – не только название региона, но и название реки, разделяющей Португалию и Испанию на севере – прим. переводчика) не разделяет две наши Провинции… Чистый поток, отражая два берега, кажется, обручает их в вечных слезах печали…


[Закрыть], которая обнаруживается в наречиях, на которых и сегодня говорят в Испании.

Португалия вот уже восемь веков сопротивляется поглощающей власти Кастилии. Этот факт демонстрирует, что из всех древних Национальностей полуострова именно Португалия была наделена наибольшей силой характера или нации.

И этот её характер, взаимодействуя с Ландшафтом, произвел или породил самый совершенный и гармоничный сплав, который создался в этой части Иберии – из арийской и семитской кровей.

Эти две крови, выражаясь в передающейся энергии наследия, дали лузитанской Нации её высшие качества, которые вместо того, чтобы противоречить друг другу, наоборот, любовно сочетались, соединяясь в прекрасном творении души отечества.

Панно Azulejo с цветами, Монте Палас Тропический Сад, Монте, Фуншал, Мадейра, Португалия

Глава VII
Душа Отечества и её характер

Мы с вами уже видели, как в радостном и мучительном явлении безлюдных гор, затенённых деревьями, основная часть португальского ландшафта находится в согласии с арийским и семитским гением, поднимаясь от зеленеющих полей или разливаясь в светлых долинах.

Это ландшафт контрастов, которые обнимают друг друга и сливаются в поцелуе любви. Так и душа отечества – душа контрастов, которые обнимаются и целуются, любя. И в этой любви, которая их сочетает, появляется она, скажем так, – душа души, наиболее возвышенная и совершенная часть её религиозного облика, которая в Будущем будет воплощаться в реальных формах.

В душе Ландшафта, как и в душе Народа, существуют Христианство и Язычество: Религия.

Боль шепчет в тенистых соснах, молчаливая печаль пустынных мест и зелёный смех полей открывают в Ландшафте духовную печаль и весёлое и пластичное понимание мира, которые и дали облик лузитанскому гению.

Душа отечества, следовательно, характеризуется в нашей Нации слиянием натуралистического или арийского начала и начала духовного или семитского, а также нравственными качествами Ландшафта, которые вместо того, чтобы противостоять этническому наследию, усиливают и выявляют его.

И этот характер лузитанского гения идеально дополняется характером религиозным, который, вбирая идею христианскую и идею языческую, извлекает из этого дуализма чувственное единство, то саудоистическое[51]51
  Саудоистическое – прилагательное от слова «саудаде» (saudade). Saudade, как мы увидим дальше, автор и считает основным словом и чувством, характеризующим Португалию (душу, культуру, понимание вещей) – прим. переводчика.


[Закрыть] чувство Вещей, Жизни и Бога, которое наделяет подлинной жизнью и мистической красотой наше Искусство, Поэзию, Литературу и Христианство.

Глава VIII
Проявления наших жизненных сил, в которых наилучшим образом раскрывается душа Отечества

Литература

«Тот, кто читает кого-то из наших великих писателей – Камоэнса, Бернардина, Антониу Феррейру, Жила Висенте, Виэйру, Камилу[52]52
  Имеется в виду Камилу Каштелу Бранку (1825–1890) – один из наиболее известных португальских писателей XIX века, который создал около 200 романов и повестей. Он популярен настолько, что когда о нем говорят, часто опускают фамилию, и называют только имя – «Камилу» (прим. переводчика).


[Закрыть] и Антониу Нобре, видит, что их восприимчивость отличается дуализмом: у неё есть сущность и форма, но ещё до них она звучит с достаточной силой. Этим я хочу сказать, что их эмоции рождаются из соприкосновения их человеческой души с материальной и духовной составляющей вещей и разумных существ. И из этих двух соприкосновений появляется единое впечатление, которое даёт жизнь и энергию литературному гению»[53]53
  «Espirito Lusitano», стр. 9 и «Génio Portugues». Renascença Portuguesa. Porto, 1913. p. 17.


[Закрыть].

Я говорю «литературный гений», потому что португальский писатель гораздо больше спонтанен и эмоционален, нежели интеллектуален[54]54
  Вот почему предполагаемая в Нации идея, наш «коллективный идеал» как производная от нашей нравственной природы, живет рассыпанным в облаках чувств и бескрайнего света инстинкта нашей Литературы и Искусства. Отсюда и его непознаваемая и непонятая сущность, которая подвергает опасности нравственный прогресс Отечества, колеблется на своём пути, сбиваясь с него.


[Закрыть], что вызывает подлинное восхищение его сочинениями, рождёнными непосредственно из Вдохновения и всегда оживлёнными внутренней теплотой. В живой выразительности они получают то, чего им недостаёт в диалектической и конструктивной силе мысли. И поэтому в Португалии так мала дистанция между высокой литературой и литературой народной.

Португальский писатель имеет врождённое восприятие Ландшафта, потому что тот отвечает его внутренним национальным качествам. В романах Камилу, например, персонажи находятся со своей родной землей в отношениях родства, подобных отношениям земли и деревьев… Мариана из «Amor de perdição» (Гибельная любовь – прим. переводчика) – вот наиболее чистый дикий цветок, тёмный цветок жертвы, рождённый для того, чтобы быть тропинкой, примером: маленькая Богородица наших сельских жителей, обладающая в своём прекрасном смирении той целомудренной и молчаливой любовью, которая таится в сердце и живёт там, чтобы не умереть…

Этой божественной девственнице Камилу отвечает песней народ:

 
Если я тебя не буду любить по-настоящему,
Бог небес меня не услышит,
Звёзды мне не будут светить,
А земля меня не упокоит.
 
 
Я была той, кто мог бы сказать:
Или с тобой или с землёй!
Если не выйти за тебя,
То хотела бы умереть девственницей.
 
 
Самое худшее для моего сердца
Удалиться от твоего.
Оно как душа,
Когда Бог хочет её унести от тела.
 

Жуанина писателя Алмейды Гарретта напоминает Цветок, распустившийся в тот момент, пока он слушал соловья.

И «История молодой девушки» Бернандина – как сумеречная пустынь, жалоба осеннего ветерка… Это возвышенная душа пустыни вокруг человеческой прелести…

В национальном романе выделяются женские типы, потому что наше пантеистическое восприятие создаёт в своей мечте творение посредством Природы, а это и есть женщина.

Но в поэзии возникает более глубокая и таинственная душа Народа.

Именно через поэтов народный гений становится с каждым разом всё более совершенной и живой фигурой.

Поэт – духовный скульптор Отечества, открыватель-создатель его характера в вечном мраморе гармонии.

Миссию поэтов нужно считать божественной, если они не изменяют своему высшему предназначению.

Если Наука – это реальность вещей вне нас, то Поэзия – их реальность внутри нас. Наука видит, поэзия предвидит, делает трансцендентным рассматриваемый объект, поднимает реальное до идеального; она творец, и её творения живы, они принадлежат Природе, которая в них превосходит себя и возрастает в своих объективных формах от владычества Науки к духовной красоте.

Поэзия превращает материю в дух, и поэтому она участвует в создании души отечества, определяя и возвышая её качества и делая их в то же время универсальными и долговечными.

Наиболее репрезентативное произведение для Нации и при этом наиболее стихийное – Сборник Народных Песен. В нём восхитительно просвечивает слияние двух контрастов: горя и веселья, жизни и смерти, духа и материи, а также обожествление Саудаде.

 
Каким бы образом ты ни существовал,
Ты всё равно божество.
Счастье – когда тебя вижу.
Если тебя не вижу – саудаде.
 

Народный Песенник[55]55
  Цит. мою статью «Камоэнс и народная Песня» в журнале Águia, т. III, с. 117.


[Закрыть] – это не только сатирическое или любовное произведение, как принято обычно считать, прежде всего, – это религиозное произведение, возвещающее о нашем пантеистическом мистицизме[56]56
  Есть португальцы, которые называют этот врождённый мистицизм нашей нации «германской туманностью».


[Закрыть].

 
Солнце, возвращайся завтра.
Хочу видеть, как ты восходишь!
Только Вас я обожаю,
Только ради Вас хочу умереть!
 
 
Я – сын звёзд,
Также для неба был я создан,
Потерялся я тёмной ночью
И нашёлся в твоей груди.
 
 
Моё сердце – река
Полноводная, внушающая страх.
Засыхает моё сердце,
Орошается твой лес!
 

Стихи, подобные последнему четверостишию в его космическом величии, сложно встретить у большинства поэтов; они превращают страсть любви, проходящую через человеческое сердце, в полноводную реку. Воды сердца сравниваются с источниками! Любовь и боль спорят с тучами, оплодотворяя и украшая цветами землю!

В Песеннике есть также и трагедия Тайны:

 
О, ночь, которая возникнет,
Полная тьмою,
Ты самый красивый цветок
В глубине моего сердца!
 

В этой песне раскрывается возвышенное качество народной души, которое соединяет лузитанскую боль с болью вселенной: и это еще один аспект её саудоистической силы или её внутреннего родства с вещами.

Бог Пан, весёлый старый бог лесов, укрывается в тени и показывается душе Народа. Есть глубокий и мистический Страх, обитающий в ночи Видения, невероятно драматизирующий Природу. Есть страх, который делает нас живущими рядом с другим Миром – с любимыми душами, которые ушли в ночи, отпетые в Великий Пост, от высоких одиноких вершин:

 
Братья! Тревога! Тревога!
Смерть достоверна,
А час неопределён.
 

И этот саудоистический лузитанский страх, неиссякаемый источник Поэзии, достигнувший в творении Бокажа[57]57
  Мануэл Бокаж (Manuel Maria de Barbosa du Bocage) – португальский поэт, один из главных представителей лузитанского неоклассицизма.


[Закрыть] одного из своих прекраснейших лирических выражений, но не получивший ещё своей истинной формы – формы драматической и трагической; и поэтому мы считаем его первой фигурой великого португальского театра.

Этот Страх, эта вымышленная Боль, ужасная в своей неопределённости и желанная из-за своей непостижимости, ещё не нашли своего Эсхила.

Народный Песенник очень беден в поэтическом плане, но он представляет собой главное богатство народного духа, которым мы обладаем. В нём живёт полнота души отечества, изучая которую можно духовно реконструировать Португалию. В нём может родиться и роман, и стих, и трагедия, и драма, и философия, и скульптура, и Закон.

Песенник и творение Камоэнса составляют два нерушимых основания нашей Нации. Как только Молодёжь поймёт их, подчинив им свой дух, совершив глубокую политическую, экономическую, религиозную и литературную реформу, в которой нуждается Отечество, чтобы воспрянуть живым и определённым от иностранной тошноты, в которой оно увядает и теряет рассудок, тогда мы снова станем Кем-то…

И наши поэты находятся в согласии с народной поэзией. Их элегический лиризм, начиная с Бернардина и до Антониу Нобре, является отстранённым и туманным: себастьянистким. Внутри него парит тень Моря, Приключение в своём рассвете печали, искушение Дальним и Тайной.

И его любовь – это саудоистическая любовь, мучительный культ женщины, обожествляемой в отсутствии[58]58
  Вот наше донкихотское «ребро». На самом деле, Дон Кихот у своего божественного создателя Мигеля Сервантеса принадлежал галисийской душе, нашей сестре у древних кельтов. Отсюда и то, как его ценят на полуострове. Саудаде не чужое Дон Кихоту, а Сервантес любил Камоэнса.


[Закрыть], о которой размышляют сквозь слёзы, которые преобразуют материальное тело в образ памяти. Португальское сердце обожает изображение возлюбленной. Во внутреннем мистическом стремлении снимает с женщины покров материального и смертного и восхищается ею в душевном экстазе или в состоянии саудаде.

 
Меня зовёт твоя жизнь,
В твоей душе хочу я быть!
 

Этот любовный платонизм, это смутное возвышенное понимание вещей в их нематериальной первичной чистоте придаёт божественную тонкость лирическому произведению Нации и является знаком её саудоистической религиозности. Поэтому все наши настоящие лирики являются одновременно и мистиками. Они обожествляют Любовь, дематериализуя её объект посредством его изъятия из чувственной реальности.

Это понимание Женщины одушевляет наш культ Богородицы, которая очеловечивается и становится ближе к нам, когда держит Младенца Христа на руках или же когда окаменевает в горе у Креста. Она – целомудренная Жена и самая любимая Мать, душа Семьи, духовный человек от Бога:

 
Твой сын, мать и жена
Прекрасный сад, цветок небес,
О Дева Мария.
Кроткая и славная голубка,
Которая так плакала,
Когда твой сын и Бог
Страдал!
 

Жил Висенте

 
Что было с тобой, Дева, когда видела,
Как отвратительной желчью и горьким уксусом
Убивают жажду Сына, которого ты родила!
 

Камоэнc

Саудоистический идеализм, в котором укореняются дух и материя, жизнь и смерть – это и есть наш подлинный мистицизм.

 
Прощай, моя саудаде,
Зеркало моего чувства[59]59
  Цит. по «Народный песенник» («Cancioneiro Popular»).


[Закрыть].
 

Это – сущность нашего Христианства.