Текст книги "Зависимые отношения. Когда альтруизм становится патологическим"

Почему трудно изменить сценарий

Однако сценарии в какой-то момент могут перестать работать: автоматизм не адаптируется к ситуациям, отличным от тех, в которых он был эффективен раньше, или не адаптируется к ситуациям, которые изменяются на противоположные. Тем не менее, человек продолжает использовать эти сценарии, основываясь на безоговорочном убеждении, что, если они работали в прошлом, то будут работать и в настоящем. Это подобно привычке носить одну и ту же одежду для каждого случая, независимо от ситуации, например, надевать вечернее платье, отправляясь утром за покупками на рынок.

Таким образом, одобренный сценарий, включающий в себя определенные стратегии поиска решения проблемы, будучи неосознаваемым и устоявшимся, по причине чего человек не в силах отказаться от него, может превратиться в генератор затруднений, проблем или реальных психопатологических расстройств.

Определенное вознаграждение является непреодолимой потребностью для поддержания целостности идентичности и самооценки человека, и оно может подпитывать проявление чрезмерного альтруизма как средства обеспечения того и другого, превращая альтруизм в эгоистичный альтруизм, то есть направленный на удовлетворение своих потребностей. Преобладающая потребность быть признанным, любимым, иметь идентичность заставляет патологического альтруиста строить отношения болезненной зависимости с теми, кто оказывается под прицелом его альтруизма и кто, согласно его ожиданиям, должны с щедростью отвечать ему уважением и принятием. Объект, получающий столь огромный дар (будь это конкретный человек или группа лиц), становится в этой пьесе вторым актером, связанным с альтруистом прочной нитью. Он превращается в невольного соучастника этой патологической и порой смертельной ловушки, в которой чрезмерный альтруизм рождает зависимые отношения, подпитывающие его ещё больше: если патологический альтруист получает то, что хочет, он будет вынужден продолжать свою линию поведения, и, согласно злосчастной логике, давать «еще больше, чем раньше»; если же он не получает желаемое, то он все равно начинает делать ещё больше, полагая, что проблема в том, что дал недостаточно. И так до бесконечности. Так, стратегии, функциональные и эффективные в прошлом, будучи не адаптированными к меняющимся обстоятельствам, приводят к краху.

Глава 3
Сценарий «Реляционная проституция»: «Никогда не разочаровывай других!»

Все ценят тебя за то, кем ты кажешься.

Мало кто понимает, кто ты есть на самом деле.

Никколо Макиавелли

«Реляционная проституция» или «проституция в отношениях» – намеренно провокационное выражение, обозначающее чрезмерно альтруистическое поведение, являющееся широко распространенным явлением вкупе со своими последствиями.

Понятие «реляционная проституция» было придумано Джорджио Нардонэ (см. книги, выпущенные издательством «Ponte alle Grazie» в 2001 и 2014).

Поскольку нам не нравятся политкорректные двойные выражения, такие как «пациент/пациентка», «проститут/проститутка в отношениях», мы будем использовать их в одной форме, например, в форме слова женского рода как нейтральной, при этом мы подчеркиваем, что относительно данных категорий мы не проводим гендерную дискриминацию и что аналогичные роли могут быть у людей любого пола. Потребность быть любимыми и потребность быть популярными кажутся первичными социальными потребностями, но при этом потребность быть любимыми всеми является дисфункциональным проявлением.

«Именно необходимость утолять этот голод принятия и одобрения делает тех, кто страдает от него, заметными и популярными, поскольку они проявляют гиперготовность помогать другим, повышенное внимание к их потребностям, чувствительность и склонность к согласию» (Нардонэ, 2014). «В настоящее время «реляционная проституция» стала правилом, а не исключением: когда человек «занимается проституцией», проявляя чрезмерное согласие с другими, выражает чрезмерную готовность откликаться на просьбы других и чрезмерное внимание к сигналам, поступающим от окружающих, он теряет из виду самого себя и свои потребности, будучи чувствительным исключительно к обратной связи от других людей», – говорит в интервью Джорджио Нардонэ. Способ построения отношений, вероятно, укрепляется особенностями, типичными для нашего времени, характеризующимися ощущением ненадежности и сильной потребностью находиться под взглядом «Большого Брата» в социальных сетях.

Конечно, этот возможный сценарий может быть эффективным, если он применяется в течение короткого периода времени людьми, которые понимают, что, выход за рамки хорошего воспитания повышает риск перехода приемлемых границ и потери достоинства. Некоторым же удается пользоваться сценарием как ключом, чтобы открыть нужную дверь, и тогда они радуются достигнутой цели: повышению зарплаты, желанному повышению по службе, чаевым и так далее. Другое дело, когда сценарий становится неосознаваемым, принимается как своя характерная черта и остается за рамками критичного мышления. Тогда он больше не нацелен на достижение конкретной и близкой цели или не ограничивается определенной сферой жизни человека, но почти всегда поражает все области его жизни, распространяясь по ним с разными результатами в зависимости от того, с кем субъект имеет дело. В этом плане весьма символичен старый фильм 1968 года с таким же символическим названием «Да, синьор» с Уго Тоньяцци в главной роли.

Альтруизм «проститутки в отношениях» имеет целью принятие «Я» субъекта другими: «Если я выражаю уступчивость, терпимость, готовность помогать, удовлетворять потребности других людей, то никто не будет критиковать меня и, тем более, отвергать меня. Наоборот, все будут меня любить, уважать и ценить». Альтруизм заканчивается удовлетворением эгоистичной потребности в принятии и одобрении; огромный процент поведенческих актов человека, направленных не на физиологическое выживание, имеет единственную мотивацию: угодить другим.

Все это, однако, делает «проститутку в отношениях» полностью, хотя и неосознанно, зависимой от «потребителей её услуг», которые получают право «большого пальца», то есть право отказа или угрозы отказа («Мы могли бы лишить вас вашей доброжелательности. Подумайте об этом!»), в то время как «проститутка» попадает в ловушку и, возможно, все больше и больше отдает, совершая некие альтруистические действия, связывающие её ещё крепче с «бенефициарами», получателями выгоды, ставшими в какой-то мере её «хозяевами», от одобрения которых она теперь зависит. Важными свойствами «проститутки в отношениях» становятся щедрость и готовность помогать по отношению к ближнему, чем её ближние начинают пользоваться все больше и больше.

Избегать того, чтобы дверь, которую вы открываете, захлопывалась перед носом следующего за вами – безусловно, разумно, но придерживать её перед десятью следующими, входящими за вами людьми – это уже слишком. «Реляционная проститутка» тратит огромное количество своего времени, оказывая любезности, помогая, поддерживая, выслушивая не только близких людей, но и тех, кто не принадлежат к ближайшему кругу её друзей или родственников. Эти люди оценят то, что она делает для них, но, так как они не заперты в ловушке, в которой оказалась она сама, они, вполне вероятно, не почувствуют обязательств перед ней. И если это проявляется слишком явно, «проститутка» впадает в отчаяние, убитая горем и недоверием, произнося типичнейшую и символичную фразу: «И это при всем, что я сделал для него (нее, них и так далее)»; эта фраза отлично выражает ошеломление и изумление, а также то, что субъект не осознает конечные цели своего безумного альтруизма, видя лишь собственную доброту и чужую злобу, непризнанной жертвой – но никогда не соавтором – которой он себя ощущает.

Более того, поскольку отношения всегда круговые, бенефициары в конечном итоге считают само собой разумеющимся, что, когда они позвонят своему безотказному знакомому, то сразу же получат поддержку и щедрую помощь, при этом любая просьба, которая может показаться абсурдной по отношению к другим (начиная с них самих), кажется им совершенно естественной и уместной при обращении к «реляционной проститутке».

Принять Паоло погостить у себя дома в течение шести месяцев? – Да, конечно!

Возить Елену на работу каждый день, потому что у нее сломалась машина, и при этом даже не просить компенсировать стоимость бензина? – Без проблем!

Таким образом, «реляционная проститутка» позволяет бенефициарам жить в комфортной иллюзии, что её дни состоят из гораздо бόльшего количества часов, чем у обычных людей, и потому те начинают воспринимать любую форму помощи как должное. Сказать «нет» в этот момент становится для «проститутки» чрезвычайно трудно, если не невозможно, поскольку это может привести к невыносимой критике: «Каким же эгоистом ты стал!». Или, что ещё хуже, к отторжению. Принятие и уважение становятся пропорциональными тому, что дано, «отдаче», а не «бытию». И это очень драматичный момент.

Избыточная доступность сопряжена и с другими рисками. Того, кто ведет себя как «реляционная проститутка», нельзя не любить и считать человеком, которому можно доверять; но, когда ему приходится принимать решения, он сталкивается с дилеммой, так как может обидеть кого-то или вызвать раздражение и, следовательно, поставить свою репутацию под угрозу. Эта ситуация вызывает смятение, поскольку приоритетом является защита своей потребности чувствовать себя любимым и уважаемым всеми.

Как это ни парадоксально, но факт, что этот человек позиционирует себя как очень надежный, загоняет его в ситуации, в которых он должен принимать решения – и не без тех последствий, с которыми он не может справиться. Образ, который другие имеют о нем, парадоксально противоположен тому, который он приписывает себе сам, и, не имея возможности разочаровывать других, он вынужден потворствовать всем до того момента, пока кризис не станет неизбежным и полномасштабным. Эффект водоворота приводит к растерянности, потере равновесия и к психопатологическим расстройствам.

Сценарии «реляционной проституции» проигрываются преимущественно в четырех сферах отношений: в профессиональной, любовной, семейной и дружеской. К ним можно также добавить пятую, более редкую: отношения с родителями.

В профессиональной сфере

В типичном сценарии в профессиональной сфере человек выбирает чрезмерное альтруистическое поведение, которому могут быть свойственны повышенная готовность делать что-то для других, излишняя любезность, демонстрирующая хорошее старомодное воспитание, типичное для консьержа отеля, расположенность всегда выслушать и помочь: «Все обращаются ко мне, когда у них проблемы…». Его ценят как человека, на которого можно положиться в любой момент. Все идет гладко, если не возникают ситуации, когда доступность другим начинает мешать позитивной идентичности.

Пример из практики: Сара

У Сары, похоже, синдром выгорания; на работе она испытывает состояние стресса, которое приводит к психофизическому и эмоциональному истощению; разочарование, снижение мотивации и незаинтересованность в той деятельности, которую она всегда с энтузиазмом выполняла. Как только ей становилось невыносимо сложно продолжать работу, она сразу увольнялась.

Ее кредо и её закон: «Я самоотверженно отдаю всё: все свои силы и время. И в ответ получаю уважение». Таким образом, она преуспевает и побеждает. её главный страх состоит в том, чтобы потерять свою отличную репутацию. Однако всю свою успешную профессиональную жизнь она повторяла подвиг Сизифа: стоило ей добраться до вершины, как происходило что-то, порой незначительное, что заставляло её чувствовать непонятную усталость и вскоре заставляло её покинуть это место. И все начиналось заново.

Но на этот раз она чувствует, что все по-другому.

«Реляционная проституция» – такое неуважительное определение дает её ситуации терапевт, проводя реструктуризацию во время клинического интервью, на котором Сара описывает свое состояние дискомфорта человека, который упал и на этот раз не может подняться. Кажется, что такое определение может оскорбить, но она соглашается с ним со слезами на глазах, подтверждая, что это идеальное определение её ситуации. Признанный менеджер в секторе продаж предметов роскоши, она чувствует, что больше не может разделять ценности и цели привычной среды, столь же богатой, сколь и безжалостной. В этом секторе она работает в течение двадцати лет на самом высоком уровне. Высокий темп работы и смены задач никогда не пугал ее, и с ощущением всемогущества, характерным для её профессиональной среды и сильной англосаксонской культуры, она считала все это огромным плюсом для своего резюме. Исследование решений, предпринятых ею для преодоления нынешних трудностей, немедленно переносится самой Сарой на весь её жизненный опыт: «Я всегда была снисходительна и уступчива по отношению к другим, к родительской семье, к мужу, в работе, но всегда ради того, чтобы получить взамен одобрение, которое могло выражаться разными способами».

Щедрость на деньги, всегда чрезмерная по отношению к родителям: «У них не было и нет потребности во всех моих подарках. Они им не подходили по культурному уровню. Но как будто мне всегда надо было доказывать им, каких высот я достигла. Мне было необходимо услышать от них: «Молодец!». Но… я не всегда на высоте».

Щедрость на деньги с мужем-жмотом, который как невыросший ребенок с удовольствием принимает гаджеты, которые его собственная скупость не позволила бы ему купить самому. «Этим я как бы покупала себе лицензию на работу в любое время и в любом месте», – говорит Сара.

Щедрость в профессиональной сфере, то есть готовность работать независимо от времени, работать допоздна, чтобы завершить срочные проекты, готовность ради своей компании прыгнуть в любое время в самолет на межконтинентальный рейс. Встречи и проекты, где она чувствовала себя незаменимой. Именно это удовольствие – быть незаменимой, а не деньги – и было истинным вознаграждением для Сары.

В какой-то момент «награды» уже становится недостаточно, удовольствие превращается в жертвоприношение, сопротивление и контроль с целью скрыть, что она действительно думает. Все рушится в тот момент, когда вопрос себе «А что я делаю для себя?» остается без ответа. Рушится её сценарий отношений с мужем, рушится и то, что до этого делало её успешной женщиной. Она испытывает недоумение и ощущение дискомфорта, незнакомые и пугающие для тех, кто раньше всегда справлялся с любым затруднением без страха, воспринимая их как вызовы, то есть ситуации, из которых можно выйти победителем.

С клинической точки зрения, это серьезный случай: пациентка осознает риск погрузиться в черную пропасть депрессивной беспомощности. Она испытывает страх отказаться от поиска новых решений и стратегий, у бойца больше нет соперника, которого можно было бы соблазнить, и он больше не на службе у кого-либо.

К решению о необходимости терапии её приводят следующие симптомы: постоянные размышления, которые она не в силах остановить, поиск решений и эмоциональные реакции с подавленным плачем, чувством стыда и отчаяния, которые она не может позволить себе почувствовать. Сара пытается сдерживать это состояние за счет «эмоциональной анестезии». Кажется, она стала жертвой собственного внутреннего инквизитора (Нардонэ, Де Сантис, 2011), который мешает ей признать свои внутренние потребности и, прежде всего, свою собственную уязвимость, которую она отрицает, считая неуместной.

Состояние дистанции в отношениях – это эффект, типичный для тех, чья жизнь проходит под знаком «Мне никто не нужен», и который решает проблему страха быть отвергнутым путем установления лишь поверхностных отношений, из которых он сможет легко сбежать (Боржони, 2015). Но это также служит указанием на контрзависимость: внешняя готовность помогать вызывает определенные действия и при этом скрывает несогласие, которое не может быть субъектом выражено; субъект постоянно находится в состоянии обдумывания, задумчивости и негодования, которое также необходимо контролировать. Если представление о себе, сформированное преимущественно одержимо культивируемой профессиональной идентичностью, рушится, это вызывает незнакомое ощущение смятения. Самооценка теперь имеет ограниченные ресурсы и больше не дает идентичности энергии продолжать сопротивление ситуации. Гнев, обращенный к самому себе, рождает боль, с которой невозможно справиться рациональными способами (Муриана, Вербитц, 2017). Все это порождает тоску, беспомощность, стыд по отношению к себе за то, что она импульсивно оставила работу, за то, что потеряла свою профессиональную идентичность, играющую для её личности доминирующую роль, за то, что не способна заглушить свои эмоции и справиться со своим смятением. Сара пытается справиться с чувством беспомощности с помощью постоянных размышлений в поиске решения её проблемы. Неизбежным следствием является тяжелая бессонница.

Для лечения предпринимались попытки использовать ресурсы пациента. Используя её аналитические навыки, Сару вели к выявлению с помощью техники стратегического диалога критических вопросов, выдвижению гипотез решения и применению их на практике. Очевидный стратегический коучинг (Миланезе, Мордацци, 2007) помог ей начать действовать по-другому, как только были определены эмоциональные и когнитивные аспекты, которые привели её к краху. Сара неуклонно следовала предписаниям, разобравшись с эмоциями гнева, страха и боли, которые игнорировались ею до тех пор, пока не рухнула её идентичность. «Раньше я выглядела внешне милой и хорошей, но внутри я чувствовала себя профессионалом, который прячет в себе женщину за маской. Внутри я была злой, и мне часто хотелось вести себя дерзко. Теперь же я чувствую себя «победившей мятежницей».

Итак, все идет гладко до тех пор, пока не изменится контекст, и сценарий, выигрышный и функциональный в одной сфере, не «экспортируется» в другую. Из-за характерных особенностей самого контекста или по причине того, что он больше не резонирует с характеристиками человека, то, что в определенное время и в определенной ситуации было хорошим решением, может стать крайне неудачным при применении в другой момент и в другом месте. В тот момент, когда контекст меняется, устоявшийся стиль отношений уже не является выигрышной картой; в этот момент может произойти разрушительный кризис: то, что раньше подобно ключу открывало закрытые двери, может стать самой дверью, которую невозможно открыть. Использование старых стратегий поведений подобно попытке ориентироваться в Риме двадцать первого века по карте, составленной картографами Юлия Цезаря.

Пример из практики: Фабия

Фабия – красивая, молодо выглядящая, женщина, сорока лет. её профессиональная сфера – менеджмент, и она постоянно продолжает обучение в выбранной области. Всегда в курсе всего нового в своей сфере, она очень любит свою работу и выполняет её со страстью и интересом. Несколько раз она меняла место работы и делала это с удовольствием. Каждый раз это происходило тогда, когда она чувствовала, что пора заканчивать, так как на смену обучению, которое она любила, приходила рабочая рутина.

Ее профессионализм хорошо известен, и она без особых усилий получает предложения о сотрудничестве. Однако последняя смена работы была неожиданно катастрофической. По рекомендации своего наставника она решает перейти в индустрию операционного маркетинга. Она не смогла отказаться от такой возможности именно из-за того, что на этом настаивал её учитель несмотря на то, что сама она испытывала сомнения, предчувствуя, что ей не очень подходит новая должность и что «в новых туфлях будет неудобно ходить».

Два года на невероятной должности, при руководителях, щедро выражающих похвалу и благодарность за её работу. Но она чувствует себя как будто её тащит на буксире коллега, которая всегда выполняла те же обязанности в одиночку.

Осознавая, что любой на её месте был бы счастлив, она начинает чувствовать дискомфорт, которому не может подобрать определение. Она ощущает недомогание, тоску, вялость, дискомфорт в общении и отношениях, сомнения в самой себе: «Дело в том, что я недостаточно способна? Или они делают что-то, что вызывает у меня дискомфорт? Или эта работа не по мне?».

Воспитанная, вежливая, благодарная, она не хочет огорчить тех, кто принял её на эту должность, и тем более своего учителя, который дал ей такие хорошие рекомендации.

Не было ни дня, когда она отсутствовала бы на работе, даже если ей это было необходимо. У Сары стали появляться спорадические приступы паники, её преследовали навязчивые мысли, постоянный процесс размышления, неспособность принимать решения в связи с утратой цели. Запрос на терапевтическую помощь пришел с увеличением количества дезориентирующих её симптомов.

После трех сеансов явно вырисовывается проблема: она не может решиться бросить новую работу, поскольку это разочарует тех, кто её поддерживал; но самое главное для нее – то, что другие люди изменят свое мнение о ней, а она так долго работала над своим образом, чтобы быть хорошей и готовой помогать всегда и всем из-за страха быть отвергнутой.

Это её личный «категорический императив» (понятие, сформулированное философом Кантом), её безусловное «Ты должна», имеющее неоспоримую власть при любых обстоятельствах, её необходимая и оправданная цель. её правило «Никогда не ставь других в затруднительное положение» на самом деле позволяет ей защищать себя от огромного страха быть отвергнутой.